Поцелуй украдкой

Увидеть его заходящим в школьные ворота — это, определенно, хорошее начало дня. Слава сразу же встал с корточек, облокотился спиной на сетку забора. Он не сомневался, что Глеб к нему подойдет. И действительно — Миронов провел взглядом по пока еще пустому школьному двору и, заметив краешек его куртки в самом дальнем углу (тот, который для курения), направился прямо к нему. — Ну неужели ты наконец-то один, без своего дружка, — сказал он, улыбаясь. — Привет. Он подошел близко — гораздо ближе, чем стоило это делать в данных обстоятельствах. При этом не смотрел даже Славе в глаза — сразу же перевел взгляд на его губы и свои облизнул. Казалось, что его тянет к ним, как магнитом, и ему стоит больших усилий сдержаться, чтобы не поцеловать Славу при встрече. — Юра скоро придет, он опаздывает, — ответил Слава, глубоко затягиваясь. — Доброе утро. А сам подумал о том, что они оба, не сговариваясь, пришли сегодня пораньше, чтобы иметь возможность побыть вместе перед тем, как начнется очередной суматошный школьный день, во время которого они будут изображать равнодушие друг к другу. И так всю неделю — чтобы в пятницу отхватить кусочек счастья и побыть вдвоем. Но эти несколько минут утром — время, когда они еще не надели маски. Сейчас они смотрели друг на друга, не скрывая чувств и эмоций. После того, чем закончилось их свидание в пятницу, таить их стало еще сложнее. — Ты такой сонный, котенок, — Глеб протянул руку и взъерошил волосы у Славы на затылке. — Всю ночь домашку готовил что ли? Слава кивнул. Не станет же он рассказывать Глебу о том, что на самом деле это он является причиной его бессонницы, а не какая-то там домашка. — Дай затянуться, — Глеб сжал его запястье и к себе притянул. Затаив дыхание, Слава наблюдал за тем, как губы обхватили фильтр и коснулись его пальцев, которые от этого мимолетного прикосновения дрогнули. На тыльной стороне ладони он ощутил теплое дыхание Глеба и сразу вспомнил это же дыхание, только гораздо более горячее, на своей голой шее. Завороженный, он смотрел, как белый дым вырывается из полуоткрытых губ Глеба. Да, это было определенно хорошее, но, очевидно, опасное начало дня. Заметив его смущение, Глеб отпустил руку, ласково проведя большим пальцем по запястью напоследок. Слава сразу же нервно затянулся, думая о том, что раз фильтра только что касались губы Глеба, то это немного похоже на поцелуй, и повернул голову, чтобы бычок об забор загасить. — Ого, нихуя себе, — Глеб еще немного к нему придвинулся и взял за ворот рубашки. — Это я так? Он внимательно осмотрел красновато-бурые пятна с фиолетовым отливом на шее Славы — следы бурного свидания в машине. — Бедный… Тебе, наверное, больно было, да? — увиденное его, похоже, действительно расстроило. — Кажется, мне стоит извиниться… — Не стоит, — твердо ответил Слава. Он чувствовал как подушечки пальцев касаются его шеи, запуская целый табун мурашек по всему телу. — Мне понравилось. Так что… Можешь не сдерживать себя. — Правда? — Глеб удивленно вздернул бровь, усмехнулся. Такого ответа он не ожидал. — Ты уверен? Хорошо подумал? — Ни в чем в жизни я не был так уверен, как в этом, — сказал Слава, глядя Глебу прямо в глаза. Он спокойно выдержал его испытывающий взгляд. — Похоже на то, что ты бросаешь мне вызов, — ответил Глеб. В глазах его загорелся огонь, на губах расплылась ироничная ухмылка. — Не боишься? — Я ничего не боюсь. Особенно, когда ты рядом, — заявил Слава. Глеб молчал, глядя на него. Он вроде бы хотел что-то сказать, но сомневался. Слава бросил взгляд через его плечо — школьный двор начал заполняться учениками. На скамейках и лавках уже сидели несколько человек. Пацаны из компании Глеба подходили к их обычному месту тусовки. Если Слава хотел что-то сказать, он должен сделать это сейчас — не факт, что им выпадет шанс побыть наедине хотя бы раз за весь день. — И знаешь, что еще… — начал он, волнуясь. — Что? — откликнулся Глеб. — Не нравится мне это твое дурацкое правило, насчёт того, как нам встречаться. Один вечер дурацкой пятницы — это несерьезно, — заявил, собравшись с духом, Слава. — По правде говоря, это просто смешно. Зачем нужны эти ограничения? — Они нужны, чтобы ты не забил хер на учебу, котенок, — улыбнулся Глеб. — Это для твоего же блага. — Гораздо лучше для моего блага будет… Если мы больше времени будем вместе проводить! — выпалил Слава и опустил глаза. И тут же добавил: — Нет, правда, я серьезно. Может, тебе и совершенно все равно, что мы видимся раз в семидневку, но… Но мне это совсем не нравится. Не услышав ответа, Слава помялся немного и поднял на Глеба глаза. Тот уже не улыбался — выглядел очень серьезным и будто прикидывал что-то в голове. — Мне не все равно, поверь. Я хочу точно того же, что и ты. Ну может, — на этих словах Глеб насмешливо прищурился, — хочу немного большего… Я просто переживаю за то, как ты будешь справляться с учебой. Когда ты уроки сделать успеешь, если на выходных будешь со мной? — Успею, это уже моя забота, — уверенно заявил Слава, ободренный его словами. — Я на неделе буду прям плотно сидеть. Могу оставаться после уроков, чтобы сразу задания делать. И консультации никто не отменял. А то, что не успею — ты же, если что, мне поможешь? Лицо Глеба осветила улыбка — он, казалось, был рад тому, что Слава наконец-то что-то у него попросил. — Конечно, помогу. Я тебе, вообще-то, давно предлагал, но ты игнорил. Глеб оглянулся, посмотрел на стремительно заполняемый учениками двор, помахал в ответ своим пацанам, которые уже дожидались его, сидя на лавке. Потом перевел взгляд на Славу, внимательно его осмотрел, словно хотел запомнить. — Я подумаю над этим, хорошо? Я не говорю нет, не говорю да, я говорю — посмотрим! Посмотрим на твои оценки в конце недели, — Глеб протянул руку, поправил его воротник, чтобы засосы лучше прикрыть. — Тогда и решим. — Глеб, ты не моя мамка, чтобы так печься о моих оценках, — усмехнулся Слава. На самом деле, до этого никто так о его оценках не переживал, даже сам Слава. — Может, я твой папочка? — хмыкнул Глеб и тут же добавил: — Нет, если серьезно — я твой парень. Как меня могут твои оценки не волновать? Меня волнует все, что касается тебя и твоего будущего. Я же хочу, чтобы оно было блестящим. Глеб сказал — «я твой парень» — и над головой у Славы сразу же закружились райские птички, а из глаз вылетели розовые сердечки, как в мультике. На губах расплылась улыбка счастливого до жути человека. Он уже не слышал, что там дальше Глеб говорил — в ушах зашумело. — Ладно, все, я побежал, — усмехнулся Глеб, от внимания которого не укрылась реакция Славы — еще немного и он растекся бы у его ног розовой лужицей. — Удачного тебе дня, солнышко мое. Слава даже не смог выдать в ответ ничего, кроме еле слышного «спасибо», и просто смотрел на Глеба с безусловным обожанием. — Хотелось бы мне тебя сейчас поцеловать… — прошептал Глеб, перед тем как уйти. — Или даже зажать вон в том темному углу… На этих словах он развернулся и стремительным шагом покинул укромное место — направился к своим друзьям, которые уже в почти полном составе кучковались на привычном месте. По дороге он едва не столкнулся с Юрой, который к Славе спешил. — Че ему было надо от тебя? — спросил он, окинув удаляющегося Миронова недобрым взглядом. — Да так… По делам… По учебе… — пролепетал Слава, пытаясь прийти в себя. Он надеялся, что щеки у него, после всего услышанного, не сильно горят. — Что с тобой? Он до тебя доебывался? — Юра оглядел его более внимательно. — Не волнуйся ты так. И его не бойся. — Его? — удивился Слава, до которого только спустя несколько секунд дошел смысл сказанных слов. — Я его не боюсь… — А ведь они с Алесей вроде как на выхах вместе тусили, — сказал Юра зло и в сторону сплюнул. — Пиздец, че за ахуй… — На выхах? Когда? — спросил Слава с тревогой. — Не знаю. В пятницу у нее какие-то стори были странные… Из какого-то заведения с намеком, что она типа там не одна… И из машины… И с букетом… Короче, какая-то мутная херня, — несмотря на то, что херня была «какая-то мутная», Юра выглядел реально расстроенным. Впрочем Слава тоже напрягся неслабо. — В пятницу? Ну в пятницу точно нет… — протянул он, параллельно перебирая в памяти события того вечера. После школы они разошлись по домам, пробыли там не больше пары часов, потом Глеб заехал за ним, и они были вместе до глубокой ночи. После кино Глеб отвез его домой, но они еще долго не могли расстаться — сидели в машине, слушали музыку, болтали обо всякой ерунде, улыбались друг другу, нежничали. Словом вели себя как два по уши влюбленных дурака — когда каждый жест и взгляд другого человека вызывает умиление. В субботу и воскресенье они не виделись, да, но все время были на связи — почти постоянно переписывались с небольшими паузами. Мог ли он делать это, находясь при этом с Алесей — мог, наверное, кто знает? Но к чему тогда были эти слова о том, что Глеб беспокоится о нем? Зачем было говорить ему всякие нежности и всячески смущать? Зачем было смотреть на него так (как? влюбленно?) Нет, это невозможно даже представить — что после него Глеб поехал куда-то ещё, с кем-то был, с кем-то гулял. Этого просто не может быть. Или может? Червячок сомнения снова начал грызть. Когда он с Глебом — у него даже вопросов подобных не возникает. Слава смотрит в его глаза — и ему все очевидно и понятно без слов. Но когда Глеба рядом нет — сразу какая-то херня наваливается… Хорошо, что он высказал ему своё недовольство по поводу их редких встреч — Слава будет чувствовать себя гораздо увереннее, если они будут проводить вместе все выходные. — А ты откуда знаешь? — удивился Юра. — О чем? — О том, что в пятницу точно нет? — Ээээ…. Нет. Я не знаю. Просто ляпнул, если честно. — Как же меня заебала эта игра, которую она ведет. Как бы я хотел все забыть и бросить, — процедил Юра сквозь зубы, нервно прикуривая. Слава перевел на него взгляд — он выглядел злым и… каким-то отчаявшимся, что ли. — Так бросай, — посоветовал Слава, который уловил нешуточную горечь в его словах. — Нет, правда. Найди себе кого-нибудь… Ну, попроще что ли. Не мучай себя. — Спасибо за совет, блять, — огрызнулся Юра. — Я обязательно последовал бы ему, если бы мог. Слава посмотрел на друга сочувственно. Он, как никто, понимал, что сердцу не прикажешь. Сам он, как ни старался, не смог выкинуть Миронова из башки даже тогда, когда они сильно поругались, и Глеб его своими словами про жалость очень сильно обидел. Если бы его чувства оказались безответными, он бы и сейчас сидел и бесконечно страдал в уголочке. Ему просто очень сильно повезло, что его чувства вдруг, по счастливому стечению обстоятельств, оказались взаимными, а объект этих чувств не пребывает в поисках олигарха и на финансовое состояние потенциального избранника ему совершенно плевать. У Юры совсем другая ситуация — он может и нравится Каф (судя по тому, как она на него иногда смотрит, нравится и очень сильно), но для нее, увы, одной симпатии недостаточно. — Давай, может, на выхах бухнем, а? — спросил Юра с надеждой. — Я че-то так заебался, уже не вывожу. Хочется напиться в хлам. — Можем, наверное, — уклончиво ответил Слава. — Прибухнуть это всегда хорошо. Посмотрим ближе к концу недели. Он еще не знал о планах Глеба — тот обещал подумать, но не сказал ничего конкретного. В таких условиях трудно что-то кому-то обещать. Услышав звонок из-за стены, Слава и Юра подхватили рюкзаки и поспешили к ступенькам. Всю неделю у Славы ни одной свободной минуты не было — он очень старался, чтобы ненароком тройку или, того хуже, двойку не схватить. Мотивация у него была бешеная — выходные маячили впереди, обещая новые удовольствия. Он даже усталости не чувствовал — ее никогда не чувствуешь, пока находишься в потоке. Слава это хорошо знал по скейтбордингу — стоит втянуться, и время незаметно летит, и тебя захватывает процессом и несет. Только когда голова совсем отключалась, Слава откладывал учебники. Учителя встретили его изменения сначала недоверчиво — мало кто сразу поверил в такое неожиданное исправление, но потом, увидев неподдельную тягу к знаниям, тоже пошли ему навстречу. На уроках стали к нему гораздо лояльнее, а на консультациях терпеливо объясняли непонятный ему материал. Оказалось, что учиться тут не так уж и ужасно, а учителя вовсе не звери, а серьезные профессионалы, которые к каждому могут найти подход, если видят желание у ученика. Теперь Слава не бездумно списывал у кого-то домашку, а вдумчиво разбирал ее сам. Если что-то было совсем непонятно, мог спросить у Юры, который ему ни разу не отказал, или у одноклассников. Большую перемену он теперь обычно проводил в читальном зале библиотеки, на своём привычном месте возле окна за шкафом — здесь его и нашел в пятницу Глеб. Они не договаривались встретиться, он просто туда заглянул, рассчитывая Славу там застать, и не ошибся. Некоторое время он стоял в стороне, глядя на то, как Слава сосредоточенно мусолит во рту ручку — от этой вредной привычки он избавиться так и не смог. Постоянно грыз ее, особенно когда во второй половине дня сильнее хотелось курить. Глеб подошел тихо, и, когда убедился, что они скрыты от остальных сидящих в читальном зале, обхватил пальцами его шею. Она как раз была обнажена — Слава в кои то веки сам собрал волосы в хвост. Он заметно вздрогнул от этого прикосновения — обернулся, и взгляд его сразу же потеплел. — Привет, — сказал он. — Тебя что-то целый день не было видно… — Я с утра ездил по делам, меня не было в школе, — Глеб подвинул стул, сел напротив, с другой стороны стола. Руку под партой сразу протянул и положил Славе на бедро, провел по нему осторожно. — Я соскучился, — произнес он тихо, почти одними губами. — Я тоже, — ответил Слава и свою руку вниз опустил, положил на ладонь Глеба, которая находилась в нескольких сантиметрах от его ремня. — Придешь ко мне сегодня после уроков? Фильм посмотрим. Очень интересный. Тебе точно понравится, — спросил Глеб с улыбкой, оглядывая его сверху вниз. — Родители за город на выходные уезжают, так что… Квартира в полном нашем распоряжении, — сразу же уточнил он, предвосхищая Славин потенциальный вопрос. — А кто еще будет? — Слава решил на всякий случай все-таки уточнить, но про себя выдохнул — ему не нравилось, что Глеб до последнего тянет прежде, чем озвучить свои планы на выходные. Он всю неделю ждал и вот только в пятницу дождался. Неизвестность его пугала, он бы предпочел предвкушать что-то более конкретное. — В смысле? Никого. — Я думал, ты имеешь в виду, что будет типа вписка или тусовка какая-то… — Нет, я имею в виду, что будет двое, — мягко улыбнулся Глеб, сжимая под столом его руку. — Ты и я. Если ты придешь, конечно. — Приду, — улыбнулся Слава. — Если ты хочешь, конечно. — Конечно же, я хочу. Иначе не стал бы тебя звать, — сказал Глеб. Глаза его блестели. После уроков Слава помчался в спешке домой — рванул сразу же, как только прозвенел звонок. Ему хотелось поскорее привести себя в порядок и к Глебу со всех ног бежать. Он знал, что его класс сегодня закончил раньше них, знал, что, скорее всего, Глеб его уже ждет. В пути его догнала смска от Юры — тот напоминал ему, что они вроде как собирались бухнуть. Запыхавшийся Слава принес ему тысячу извинений и пообещал обязательно нажраться с ним в хлам — но только в следующий раз. Когда конкретно это случиться, уточнять не стал — мало ли, как дело обернется. Он не знал и то, как они с Глебом проведут время сегодня — куда уж на неделю вперед загадывать. Глеб его встретил в домашнем — простая майка, спортивные штаны. «Так, — подумал про себя Слава. — Значит мы точно никуда не пойдем, а реально останемся дома… Скорее всего» Он зашел в квартиру, робко оглядываясь. Последний раз он был тут, когда стены сотрясала вечеринка, и после, когда комнаты были завалены бухлом и барахлом, поэтому сейчас он словно видел ее впервые. Светлая, очень просторная, с красивым дизайнерским ремонтом, с большими окнами. В ее комнатах и коридорах можно было и с трезву потеряться. Глеб шел за ним — и если бы Слава обернулся, он бы заметил с какой нежностью Глеб на него смотрит. Но он был слишком занят разглядыванием интерьера. — Вот сюда, — Глеб положил руки ему на талию, в сторону, к дверям в зал, развернул. — Проходи. Слава зашел, уселся на диван с мягкой, словно плюшевой, обивкой, оглядел комнату, приготовился. — Ну, что, — сказал он. — Какой фильм смотреть будем? — Фильм? — Глеб, который сел рядом, совсем близко, так, чтобы бедро касалось бедра, на секунду замешкался, будто попытался что-то припомнить. — Какой фильм? — Ну кино, какое ты мне показать собирался. Фильм какой-то интересный, — начал объяснять Слава. И тут же застопорился. Его осенило — какой нахуй фильм, это был просто предлог. Какой же он глупый, что сразу не догадался. Всем хорошо известно, что на самом деле означает приглашение «на фильм» — все равно что приглашение «на чай». Всем на свете, но только, видимо, не Славику. Он посмотрел на Глеба испуганно, ожидая, что тот сейчас над его недогадливостью посмеется. — Аааа… Фильм. Да. Точно, — обрадовался Глеб фальшиво. — Да, конечно. Сейчас попкорн принесу. Слава хотел было его остановить, сказать, что не нужно, что он все понял, не сразу, но со второго раза до него дошло, и что они — да, могут сразу приступить к объятиям и поцелуям, и что там еще Глеб хотел делать, для чего его к себе пригласил. Он уже пожалел, что так по-дурацки вышло, но говорить об этом вслух было бы еще более глупо, поэтому Славе осталось только ждать, когда Глеб вернется с кухни, и дальше действовать по обстоятельствам. Но Глеб больше никаких намеков не делал. Он вернулся с огромной чашкой попкорна и с двумя бутылками пива, обе открыл, протянул одну Славе. Сел рядом, но уже совсем не так близко, как в первый раз, включил на огромном экране какую-то новинку и с интересом начал смотреть. В комнате царил полумрак — свет Глеб заранее выключил, шторы были задвинуты. Только мерцающий свет от горящего экрана. А вот Слава сидел уже как на иголках, поминутно ерзая и на Глеба оглядываясь. — С тобой все нормально? — наконец, не выдержав, спросил Глеб. — Что-то не так? — Не, все ок, — поспешно ответил Слава. Голос у него был хрипловатый — явно выдавал его волнение. Глеб пока что к нему даже не притронулся — Слава понимал, что теперь дело за ним, что следующий шаг — его, раз уж он оказался таким непонятливым. Он хотел сделать что-то, но не знал что, поэтому и поглядывал на Глеба, рассчитывая, что тот как-то сам все сделает, и ему самому не придется лишний раз инициативу проявлять. Но в несознанку теперь играл уже Глеб. — Фильм не нравится? — уточнил он. — Могу другой поставить. — Сказал же, все нормально, — занервничал Слава. Больше Глеб ничего не спрашивал — ел попкорн, пил пиво мелкими глоточками и наслаждался кинематографом. Время от времени вставлял какие-то замечания касательно сюжета, делился умозаключениями и догадками насчет того, чем все закончится. Слава же, быстро разделавшись с пивом, почувствовал как его немного повело от градуса. Обычно он так быстро не пьянел, но это же был необычный вечер — первый их с Глебом наедине у него дома. И от волнения, от томительного предвкушения у него затуманилась голова. Их пальцы то и дело касались друг друга, встречаясь в чашке с попкорном, и в конце концов Слава поймал его руку и крепко сжал. Глеб повернулся, посмотрел на него с улыбкой. — Что? Слава, не отпуская его пальцы, убрал стоящую между ними досадную преграду — эту злосчастную чашку попкорна, и нагло закинул ноги ему на колени. Ладонь Глеба тут же коснулась его голой кожи — рука легко скользнула под край свободных штанов, и он начал гладить Славу по ногам, время от времени сжимая вокруг щиколотки, там, где начинались белые носочки. — Мне нравятся твои татуировки. Красиво, — сказал Глеб, разглядывая его кривоватые портаки. — Правда? — переспросил Слава. — Да. Особенно голова змеи. Выглядит устрашающе. Но мило, — Глеб пальцем ее обвел. — Необычно так. Вот теперь смотреть фильм стало гораздо интереснее, и Слава пожалел, что они сразу же так не сели. Он еще чуть-чуть придвинулся и теперь сидел практически у плеча Глеба. Но его все еще немного бесило то, что Глеб сам к нему не пристает — должен же, по идее, но ведет он себя почему-то немного скованно. Только по ногам его осторожно гладит, и хоть это и офигительно приятно, но все равно слишком мало для такого вечера. В какой-то момент Славе это надоело — он забрал у него рук бутылку и сделал большой глоток. Ему нравилось думать, что теперь он касается горлышка, которое только что обхватывали губы Глеба. Пока что это максимальная близость на сегодня. — Ты хочешь еще? — спросил Глеб. — Могу принести ещё бутылку, не обязательно у меня отнимать. Мог бы просто сказать. — Не хочу, — ответил Слава. На самом деле, он не хотел, чтобы Глеб уходил куда-то. Не сейчас, когда у них, наконец, дело сдвинулось с мертвой точки. Чтобы набраться смелости, Слава допил пиво почти до конца. Закончил, посмотрел на Глеба — в глазах у него играли чертята. — А чего ты хочешь? — с вызовом спросил Глеб. Слава молча к нему приблизился. Он почувствовал, что дыхание Глеба стало тяжелым, видел, что он почему-то нервничает, облизывая губы. И решил его обнять. В ответ Глеб коснулся его шеи, скрытой под волосами, нежно подушечками пальцев по ней провел, и Славу закоротило от этой ласки. Он немного выгнулся, под его ладонь, которая скользнула ниже, подставляясь. Она коснулась плеча, прошлась по лопатками, по пояснице и ниже. Поставив пустую бутылку на стол, Слава пересел Глебу на колени, к нему лицом. И только теперь обнаружил, что член у Глеба, судя по всему, давно и уверенно стоит. От давления тела на него, Глеб не сдержался и тихо застонал, и Славу этим стоном словно обожгло. Это был другой стон, не такой, как в машине — более чувственный, более раскованный, более страстный. Слава зажмурил глаза от удовольствия — насколько же приятно ощущать себя виновником его стонов. Двинув бедрами вперед, придвинувшись теснее, Слава обнял Глеба и наклонился, чтобы поцеловать. Губы его на вкус были немного солеными из-за попкорна. Они целовались, гладили друг друга — руки Глеба оказались под майкой у Славы на спине, в то время как Слава водил ладонью по его груди и животу. Их охватило возбуждение такой силы, что Славе начало казаться, что он не выдержит — потеряет сознание, в обморок упадет. Что угодно — накал эмоций был слишком сильным, он жаждал выхода, требовал его. Слава двигался, сидя на нем сверху, терся через одежду об его член, и, когда он подумал о том, что мог бы и от этого кончить, Глеб его остановил. Разорвал их поцелуй, посмотрел на Славу в темноте — их освещал только горящий экран телевизора. Застывший, смазанный кадр фильма, который поставили на паузу. — Хочу кое-что сделать. Последовала многозначительная пауза. — Тебе, — прошептал Глеб и провел большим пальцем по его припухлым губам. — Что же? — Слава нервно сглотнул. Вместо ответа Глеб положил руку ему на живот, повел ниже и начал медленно расстегивать ремень. Слава едва заметно вздрогнул, когда до него дошло наконец. — Хочу сделать тебе приятно, — сказал Глеб тихо. — Не дергайся ты. Тебе понравится. — Прям хочешь? — переспросил Слава, все еще не веря. — Да. Что в этом удивительного? — расправившись с ремнем, Глеб взялся за ширинку. — Тебе делал кто-нибудь так? — Нет, — упавшим голосом ответил Слава. — Хорошо, — судя по его виду, Глеб остался доволен ответом. — Привстань немного. Но так как Слава даже не шелохнулся, Глебу пришлось действовать самому — он положил руки ему на задницу и к себе притянул, заставил подняться с его бедер и встать на колени. Провел рукой по члену сначала поверх ткани, обхватил его, сжал, и, только после этого, стянул трусы чуть ниже. Прежде чем приступить, поднял глаза, посмотрел на Славу — убедился, что он смотрит на него, и медленно обвел языком головку. Потом провел языком по стволу, обхватил рукой у основания, сделал несколько медленных движений вдоль и, облизав губы, взял почти до середины в рот. Почувствовав как его член погружается в горячие влажные недры, где его встречает мягкий, но ловкий язык, Слава задрожал — ему было сложно стоять даже на коленях. Чтобы сохранить равновесие, он уперся руками Глебу в плечи. Но и этого оказалось мало — когда его член оказался глубже, когда уперся головкой в горячее горло, он застонал и сам толкнулся чуть вперед. При этом уперся лбом в стену, возле которой стоял диван — приоткрыл глаза, но узоры на обоях расплывались. Это были совершенно новые, необычные ощущения — дрожь все нарастала, она поднималась по ногам, но при этом она была и в пальцах, которыми Слава вцепился Глебу в плечи. Когда руки Глеба, лежащие на его бедрах, слегка подтолкнули их вперед, Слава запустил пальцы ему в волосы, сжал их. Нереально кайфово. Еще чуть-чуть — и искры из глаз. Он стонал, уже себя совершенно не сдерживая — все равно бы не вышло. Что-то огромное и безжалостное, как необузданная стихия, поднималось в нем — так было и в прошлый раз, в машине, и теперь Слава уже хорошо понимал, что за этим последует. Разумеется, он счел нужным заранее предупредить Глеба об этом. Но это оказалось непросто — выдать из своего рта что-то, кроме стонов. Собравшись с силами, Слава все же смог прошептать: — Глеб… Притормози… Хватит… Я, кажется, сейчас… Уже… Почти… Глеб никак на это не отреагировал. Вернее, даже хуже — он наоборот удвоил свои усилия, ускорил движения руки и губ по стволу. Тогда Слава предпринял последнюю попытку — слегка за волосы его оттянул от себя. И тут же получил удар ладонью по руке — достаточно сильный, чтобы свои робкие попытки прекратить и отдаться этой стихии, которая в одно мгновение захлестнула его с головой. Очнулся он уже сидящим у Глеба на коленях — и даже не помнил в какой момент снова опустился на них. Помнил только, что дрожь вдруг охватила все его тело и стало трудно дышать. Но и сейчас, даже после того, как он кончил, дрожь его не оставляла. Он зажал ногами бедра Глеба, руками его плечи обвил, в майку вцепился. Уткнувшись носом в шею, тяжело и быстро дышал. Не мог успокоиться — в голове прокручивалось снова и снова то, что только что произошло, и дыхание опять сбивалось. Ему казалось, что он не отпустит Глеба никогда, просто физически разжать объятий не сможет. — Тебе понравилось? — тихо спросил Глеб, проводя рукой ему по голой спине под майкой. — Охуенно. Да! Очень, — почти простонал Слава ему на ухо. — Меня так заводят твои стоны, малыш, — прошептал Глеб. — Но хватит уже ко мне прижиматься, сладкий, я тоже не железный. Он попытался отстраниться, но Слава не пустил. — Не уходи, пожалуйста, — попросил он. Сейчас он не смог бы и минуты без него провести. — Я просто принесу воды, котенок, — сказал Глеб, убирая руки, которые плотным замком лежали на его шее. — Мне хочется пить. — Ладно, — Слава с огромным трудом заставил себя его отпустить. Глеб поднялся, сходил в темноте на кухню, взял там маленькую бутылку воды, сам попил и принес Славе. — Хочешь? — предложил он. Тот кивнул. Бутылку трясущимися руками принял, сделал глоток и едва не подавился. — Ну ты чего, — Глеб забрал у него из рук бутылку, сел рядом, рукой провел по бедру осторожно. — Успокойся. Но Слава и не думал успокаиваться. Он видел, что член у Глеба все еще стоит — это было хорошо заметно через тонкую ткань легких спортивных штанов. Значит ли это, что ему нужно это исправить? Определенно. — Я должен тебе тоже самое теперь сделать, да? — спросил Слава. Он облизнул губы — вспомнил, что Глеб сделал так прежде, чем взял в рот его член, и попытался собраться с духом, чтобы все, что только что случилось, воспроизвести. — Ты ничего не должен, — покачал головой Глеб. Он взялся за его подбородок, провел пальцами по щеке. — Если хочешь, конечно, но ты не обязан. — Нет, я так не могу. Так нечестно типа… — Слава к нему придвинулся, положил ладонь на его член. — Нечестно, — хмыкнул Глеб. Он накрыл своей рукой ладонь Славы и остановил ее. — Ты такой смешной. Эти вещи не меряют такими категориями. Похуй на честность, я же не буду тебя заставлять. Делать то, что ты не хочешь — вот это действительно нечестно. — Я хочу, правда, — Слава посмотрел ему в глаза, его руку со своей ладони убрал решительно. — Очень хочу сделать тебе приятно, но… Я не особо специалист в этом, так что… Вернее, я вообще в этом не специалист, поэтому ты мне подсказывай, если что. Если что-то не так, прямо говори. Я не обижусь. — Хорошо, — согласился Глеб, глядя на Славу недоверчиво. — Давай попробуем. Он сам приспустил резинку штанов, и Слава, не теряя времени даром, сразу же опустил голову вниз. Облизал языком головку, которая была очень нежной, но в то же время твердой на ощупь, и чуть солоноватой на вкус, и начал осторожно проводить языком вдоль по стволу. — Малыш, мне очень приятно, конечно, — послышался голос Глеба через пару минут. — Но это все-таки не эскимо, поэтому возьми в рот… Да. И рукой сожми посильнее. Вот так, правильно... Глеб положил свою руку поверх его пальцев, сжимающих ствол, и начал двигать, задавая нужный ритм. Потом положил вторую руку ему на затылок, слегка надавил, заставляя взять глубже. — Расслабься и просто двигай по нему губами. Не зажимай челюсть, — посоветовал ему Глеб, направляя рукой его голову. Освоившись, Слава начал действовать уже увереннее — и, словно в подтверждение правильности его действий, послышался стон. Громкий, сладостный — и Славу самого в жар бросило от осознания того, сколько удовольствия он Глебу доставляет. Он начал быстрее скользить по члену губами — вошел во вкус окончательно. Но вдруг Глеб его остановил — за плечо оттянул от себя, заставил поднять голову и поцеловал в губы. — Что такое? Что-то не так? — спросил Слава, но Глеб ему ничего не ответил — закрыл рот поцелуем. Его ладонь все ещё была на руке Славы, и Глеб задал ритм, ускоряя движение. Снова послышался стон, уже более громкий. Глеб откинул голову на спинку дивана, закрыл глаза и кончил ему в руку — Слава предвидел это и даже успел задрать ему майку. На голый живот Глеба, с четко прорисованными, напряженными мышцами пресса, упало несколько вязких капель. Не дав Глебу перевести дух, Слава тут же принялся расспрашивать. — У меня плохо получается, да? — спросил он обеспокоено. — В рот ты мне не кончил… — Глупости не говори, — прошептал Глеб. — Мне очень понравилось. Очень, солнышко. — Говори, что не так, — нахмурился Слава. — Выкладывай. Только давай начистоту. Я серьезно. Глеб и так, по его виду, уже понял, что он настроен серьезно — его это позабавило, но и порадовало тоже. — Ты зубками немного задевал, — признался он наконец. — Не сильно, но… Довольно ощутимо, если честно. — Блин, — Слава заметно расстроился. — Но… — продолжил Глеб. Слава встрепенулся, ожидая, что Глеб ему ещё скажет, но тот медлил. — Ну? — не выдержал Слава. — Говори. — Но если ты хочешь поупражняться и улучшишь навык, то я совсем не против. Я имею в виду, ты можешь остаться на ночь, и мы… — Здесь? — переспросил Слава. — Ну а где же еще? — Глеб провел нежно пальцами по его шее. — Родители вернутся только завтра вечером. — Я не знаю, моя мама разрешит или… — Слава сделал озадаченное лицо, хотя он прекрасно знал ответ на этот вопрос. Разрешит, конечно. Она никогда особо не ограничивала его свободу. Лет с четырнадцати он спокойно не приходил домой ночевать, предварительно отзвонившись. Эта высшая степень доверия была лучшим стимулом для Славы особо сильно не косячить. — Позвони ей сейчас, попробуй, — предложил Глеб. — Попытка не пытка. Нет так нет. Тогда досмотрим фильм, и я тебя домой провожу. — Ладно, — согласился Слава. — Позвоню ей. Где тут ванная?