Like a dog

Никто не любит, когда что-то меняется в худшую сторону, поэтому...

      ...они боялись, что эти самые следующие встречи их старый «знакомый» пропустит, исчезнет навсегда из их памяти и поля зрения, оставив лишь глухую тоску по нему. Но он не подвел, и уже на подходе к могиле они заприметили одиноко лежащую, неподвижную фигуру. Заслышав шаги, "хозяин" деревенского могильника поднимает косматую голову и лениво виляет хвостом.       По прошествии двух лет ничего особо не поменялось. По-видимому, душа Уинтерса, заточенная в четвероногое тело, была прикована к этим местам. Он рад был видеть свою дочь целой и невредимой. С упоением выслушивал ее, прыгал вокруг, бегал за снежками, радовался искреннему смеху, подхватывая его заливистым лаем. С Редфилдом не сближался, любую попытку подойти пресекал: опадал на лапы, прижимал уши. Но клыки не скалил, не пугал, просто показывал, что им не следует трогать друг друга. Крис был другого мнения, и уже продумал план, как прижать этого прохвоста по всем фронтам. Но не при Розе. Только не при ней. — Нам пора. — Мужчина смотрит на экран телефона, сбрасывает звонок одного из товарищей. В ответ приемная дочка кивает, а собака по-человечьи фыркает. Настолько по-человечьи, что у Криса сводит челюсть. «Подожди, засранец, я до тебя доберусь. Только малолетку твою в машину засуну и в школу отправлю».       Так он и поступил через некоторое время. Приказал охранникам глаз с нее не спускать; если начнет брыкаться — усыплять сразу. Закрыть все двери и дежурить под окнами, потому что ловкость, пронырливость и хитрость у Розмари в крови в самом буквальном смысле.       Сам он отправляется в деревню «теней». Там, где ожила древняя румынская сказка. В лесу надевает специальные очки: выдвинулся на «дело» намеренно ночью, дождавшись, пока его воспитанница уснет. А потом вжимает педаль газа своего внедорожника и уносится в ночь. Летом в этих местах снег остается лежать лишь в горах. К замку Крис не поднимается — незачем. Рыщет в лесах, подобно настоящей охотничьей гончей. — Где ты прячешься, Белый? Покажись, не бойся, — он бродит уже несколько часов. Безрезультатно.       Видимо, песик не обделен человеческой логикой. Либо это и правда этот чертов придурок. Отступать не позволяет ни гордость, ни принципы. Однако местный сторож решил смилостивиться, и оперативник заметил крупного зверя, мелькнувшего в свете фонарика. Высунулась из кустарника знакомая морда и скрылась вновь. Зверь сам повел охотника к себе в укрытие. Они забираются по ящикам к распахнутому окну одного из домов. Дверь наглухо заколочена: открыт своеобразный вход лишь на чердак. Туда они и добираются. Помещение тускло освещается одной настольной лампой, которая по неизвестным причинам уже была включена. Оперативник оборачивается назад, к окну, чтобы закрыть его, тем самым исключить последний шанс на побег. Слышит за спиной странный хруст, непонятный шорох, но оборачиваться не спешит. — Альфа. — Редфилд слышит сзади усталый, но доброжелательный, даже чуть насмешливый голос. Застывает на месте. Ожидалось совсем не это. Для большего эффекта не хватало скрипа несмазанных петель, как эффект озвучки его медленного, не предвещающего ничего хорошего, поворота корпуса в сторону источника раздражения. — У нас мало времени. — Он не изменился. Будто не прошла ебаная вечность с того злополучного дня. Все те же обманчиво плавные движения, заостренные, будто высеченные из камня черты лица. Наспех приглаженные, сальные пшеничные волосы еще больше тронула седина. Бледная, почти мраморная кожа придавала ему по истине мертвецкий вид. Перед Крисом стоял уже полностью взрослый, оставивший свою молодость в прошлом, человек. Друг, похороненный в мыслях нескольких людей. — Говори, что хотел, и уходи. — Его тон звучит так, что Редфилд чувствует себя троюродной тетушкой из какого-нибудь забугорно-зажопного села, которую никто не звал на Рождество, но она всё равно приехала. Это чертовски злит. — Не думал, что ты такая сука, Уинтерс. — Крис как в замедленной съемке снимает с себя автомат, по-хозяйски осматривает скудное убранство, по-видимому, временного убежища. — Я? — Мужчина скрещивает на груди руки, вопросительно выгибает бровь. — Как будто у меня был выбор, — ведет плечами, выдавая нервозность. — Напомню, что я, как бы официально мертв, и если бы появился перед вами вот так, то... Ему не дают договорить, валят с ног. Итан пытается сопротивляться, его с силой прижимают к деревянному полу. — Выбора у тебя не было?! — Крис вглядывается в ставшее родным лицо. — Да ты бы хоть раз показался нам, за все время, что мы сюда приезжали. — Так я всё время к вам выхожу! — …в своем нормальном, человеческом обличии. Ладно я.… — Обида жжет легкие, выбивает кислород, — но Роза... ты ей сердце, сволочь, разрываешь. Своего нет — так чужое пожалей! — Редфилд несильно прикладывает его затылком о прогнивший пол. — Ты пришел, чтобы мне рожу набить или цивилизованно диалог вести? — Уинтерс стонет от боли. — Мне тоже тяжело, не представляешь как. — Нет, не представляю. — Крис всё еще сдавливает чужой воротник, опасно близко к хрупкой шее. — Ты скрываешься от семьи, которая тебя любит и ждет. Какого дьявола ты вообще можешь менять форму? У Миранды что ли всякой хуйни нахватался? — Раз в полгода мне позволено становиться тем, кем я являюсь на самом деле. — Отвечает, перестает барахтаться, обмякает под чужим весом. Позволяет навалиться на себя, подчиняется. На самом деле он просто устал. — И чем ты, герой, занимаешься, когда тебе дают такую возможность? Чем так занят, что к родной дочурке выйти не можешь? — Крис медленно успокаивается, поднимается на ноги, напоследок больно вдавив колено в живот своей "жертвы". — Устраиваю рандеву со своей адской смертью, — на бледных губах мелькнула нехорошая усмешка. —Единственный шанс не свихнуться окончательно, — хватается за протянутую руку, а поднявшись, отряхивает штаны. На напряженный, непонимающий взгляд спешит заверить: — У нас уговор: она защищает эти места, а я не даю ей заскучать. — Защищает? — Капитан в отставке тянется за сигаретами и зажигалкой. Делает вид, что не унюхал плохо выветрившийся аромат табака. Он прочно въелся в одежду. — После инцидента с мегамицелием здесь ожидались не только агенты BSAA, но и репортеры. Резонанс быстро утих, видимо у тебя действительно очень... неординарные связи. Крис мотает головой в знак согласия и закуривает, думает над сказанным ранее. — Ещё вопросы? — Итан облокачивается спиной о стену, изувеченную руку кладет поверх собственного бедра. Напрашивается всего один: "кто она?". На памяти мужчины "проклятый" лично перебил известных Крису женщин. Да и вряд ли Уинтерс стал даже общаться нормально с Мирандой или же Димитреску. Но эта тайна так и останется неразгаданной. Хотя есть одно предположение. Крис от внезапного осознания давит смешок за облаком выпущенного изо рта дыма. Ни одна женщина, которая здесь обитала, не курила сигары. Или Крис мог что-то не знать. Он тушит бычок о стену, приближается к товарищу. — Я знаю, что тебе здесь непросто. Прости, что не спас тогда...— Редфилд губами касается чужого виска, чувствует, как его неловко обхватывают за талию. Извинения звучат, наверное, в тысячный раз. — Сам виноват... нужно было изначально тебя слушать. — Собеседник невесело хмыкает. — Я благодарен тебе за всё. Роза просто умница, она выросла чудесной девушкой. Мне ее не хватает. «И тебя. И Мии. Всех вас» – недосказанность сквозит между строк, но военный способен ее расшифровать.       Они проводят вдвоём несколько часов. Разговаривают ни о чём, просто молчат. Каждый думает о своём. Каждый думает друг о друге. — Слушай. — Крис ворочается на твердой земле: они перебрались из душного здания на улицу. — А твоя смерть то не приревнует? — Я сбежал. Пошла она к чёрту. — Итан улыбается, глядя в беззвездное небо. — Меня, конечно, сегодня хорошенько отпиздят, но твой приезд важнее поломанных ребер. Которые все равно срастутся. Таков мой дар. Он хорошо шифруется. Чувствуются те курсы, которые проходились уже давно, под чутким руководством "босса". Видимо, он что-то да упустил, раз друг научился неплохо так врать. Итан знает, что у его персональной головной боли явные проблемы с контролем эмоций. Но за столько времени научился, как быстро сменить гнев на милость. — Уже поздно. Не хочу заставлять Розу волноваться. — Крис неспешно встает, потягивается. Не хватало ещё, чтобы девчонка выбралась к машинам и увела какую-нибудь из них. С нее станется. В лучшем раскладе она доберется сюда и устроит серьезную беседу своему опекуну. В худшем: найдет их двоих у старого сарая. Более-менее живых и здоровых. И сможет это очень быстро изменить. — Ты ведь ей не расскажешь? — Уинтерс-старший следует за ним, провожает к внедорожнику. Преданным псом заглядывает в глаза. — Нет. Они жмут руки. Крепко, неприлично долго обнимаются. А потом, когда Крис смотрит в зеркало заднего вида, от Итана уже и след простыл. "Не расскажу, дружище. Она сама всё узнает. Когда придёт время".