Хвост Дьявола

      Озпин много раз наблюдал рождение религий. В прошлом ему частенько приходилось отбиваться от последователей, в очередной раз возведших его фигуру на пантеон. Ремнант имел предостаточно религиозного багажа, даже сейчас, в век технологий, когда появление трансконтинентальной системы связи и общедоступность информации для всех, кто имел доступ хотя бы к библиотечному терминалу, отодвинули завесу непознаваемого в сознании обывателя достаточно далеко. Природа всё ещё хранила свои тайны. Никто толком не понимал почему вообще существуют и откуда берутся Гримм, почему прах обладает теми свойствами, которые у него есть, и откуда у людей проявления, зачастую нарушающие законы физики. В этих нишах всевозможные спиритуалисты, мистики и духовные учителя всегда находили себе готовую слушать аудиторию. Тень давно ушедшей эры магии до сих пор довлела над этим миром, пусть жители его владели лишь бледным её подобием, и то — не все.       Но внезапное помешательство бригады связистов и странный алтарь, который они с Кроу нашли в серверной, заставляли думать о том, что теперь он столкнулся с чем-то принципиально новым, нежели склонность людей объяснять необъяснимое божественной волей и сверхъестественными силами.       Он лично изучил конструкцию. На самом деле она являлась чем-то вроде наблюдательной станции, наскоро собранной из запасного оборудования под рукой. Мысль о том, что она может иметь в себе какой-то иной символизм не оставляла Озпина лишь потому, что внешний вид её определённо пытался вызвать ассоциации с алтарём. Двойная спираль, свитая из толстых жгутов кабелей с мониторами и панелями измерительных приборов, висящими на ней, словно плоды на причудливом дереве, доминировала над своим окружением. У её подножия были расставлены свечи, разбросаны какие-то самодельные символы и статуэтки, сделанные из подручных материалов, листы бумаги исписанные глифами и рисунками чего-то, напоминавшего то ли статую, то ли остроконечный бур с двумя поводками, ребристый и весь покрытый всё теми же письменами.       Письмена, бывшие повсюду, не принадлежали ни к одному из известных ему языков Ремнанта. Озпин проверил сам. Он обратился к Ублеку, показав ему фотографии и некоторые копии улик с места событий, которые смог в итоге получить. Ублек преподавал в Биконе историю, и до сих пор продолжал заниматься археологией профессионально, но даже ему находки Озпина ничего не говорили. Глифы были либо красивой тарабарщиной, спонтанно родившейся в момент массового помешательства, либо чем-то совершенно иным, возможно —утерянным языком, или языком из совершенно иного мира.       Причём Озпин уже был готов склониться в пользу двух последних вариантов. Слишком много системы было в этих самых глифах. Структуры, состоявшие из них, слишком часто повторялись. Расположение групп символов выдавало нечто похожее на грамматику. Старый маг не мог, конечно, с уверенностью говорить о том, что это настоящий язык, а не чья-то хитрая шутка, где умело воспроизводились паттерны из настоящих языков, но намётанный глаз его, видевший на своём веку многие виды культур, подсказывал что это действительно могло быть письменностью, а не просто причудливым орнаментом с претензией.       Кроме того, были изображения на экранах мониторов. По большей части среди них встречались всё те же материалы: спектрограммы, кривая мощности сигнала, отношение сигнал/шум. Всё это было довольно странно для сооружения, порождённого спонтанным приступом психоза. Алтарь загонял всё это в специализированные программы для пеленга и определения диаграммы направленности сигнала, явно пытаясь выяснить местоположение источника всего этого переполоха, а так же занимался расчётом каких-то моделей. Здесь знания Озпина не могли ничего ему подсказать. Мир сложных математических моделей и абстрактных расчётов был ему всё-таки незнаком. Озпин был далёк от всезнания, пусть и тайно направлял человечество в течение многих своих жизней. Современная наука была вынуждена оперировать такими огромными объёмами информации, что сама попытка всю её систематизировать превращалась в отдельную отрасль, обраставшую собственной терминологией и категориальным аппаратом. Всё что он мог сказать — возможно, что кто-то лихорадочно пытается расшифровать послание, написанное неизвестным языком и отправленное крайне странным образом — импульсом широкополосного сигнала, который накрыл собой целый континент, лишив таким образом связи весь мир на несколько минут.       Набор данных, который ему удалось выудить, заканчивался фотографиями. Они выглядели как аэрофотосьёмка с какого-то летательного аппарата, довольно качественная, но пострадавшая от неизвестных помех. На этих фотографиях были запечатлены куски безжизненной вулканической местности, которые старый маг моментально узнал. Безымянный континент. Гриммлэнд. Вотчина Салем. И местность на фотографиях явно была куда дальше от побережья, чем обычно залетали разведывательные беспилотники SDC. Кто их сделал и каким образом? И, главное, зачем? Неужели источник сигнала находился там? И, самое главное, как всё это связано со старой ведьмой — владычицей Гримм? Обычно, ведьма никому не позволяла зайти так далеко.       Директор провёл всю ночь, пытаясь вытянуть дополнительную информацию из улик и возможных свидетелей. От человека — члена обслуживающей бригады техников, добиться каких либо ответов он так и не смог. Мужчина большую часть времени находился в состоянии возбуждения, периодически впадая в кататонический ступор. Несколько раз он попытался покончить с собой, но рядом уже были санитары, вовремя помешавшие ему это сделать. Из его бессвязного бормотания ему удалось разобрать лишь словосочетания: «обелиск», «посланник бога», «мы должны понять его, иначе всему конец» и «сделай нас едиными».             Последнее словосочетание фигурировало пугающе часто, но узнать что такое этот самый Обелиск, почему он является посланником бога, и кто и каким образом должен сделать их едиными попросту не представлялось возможным. Врачи предварительно поставили технику всё тот же диагноз — психоз в следствии молниеносно прогрессирующей деменции. Графики электроэнцефалограмм пациента попросту сходили с ума, несмотря на то, что сам мозг физически был в полном порядке. Из бессвязных слов самого больного стало ясно, что он был едва способен воспринимать реальность вокруг себя, постоянно разговаривая с давно умершими людьми, которые являлись ему во сне и наяву.       Почему это происходило с одними, но не действовало на других? Что это за сигнал такой, который мог оставлять выборочный след в человеческом сознании? Самое главное, почему именно люди, так или иначе имевшие отношение к его изучению, в основном, сходили с ума?       Всё выглядело так, будто не только лишь сам сигнал был причиной, а его смысл, его информационная нагрузка. Что-то эдакое было в этом сигнале, заставлявшее всех, кто столкнулся с ним, испытывать одно и то же. Обычно начиналось всё с головных болей и ночных кошмаров. Позже люди начинали видеть галлюцинации. Сообщения о массовых случаях последнего, пока не доходили до Озпина, но он был уверен в том, что статистика будет немаленькой. Больше всего поражало то, что некоторые эти случаи складывались во что-то, напоминавшее осмысленную деятельность. Это было что-то совершенно неизведанное, то с чем ни он, ни род человеческий никогда не сталкивались. Было похоже на то, что за происходящим стоит какая-то целенаправленная, разумная сила.       Несмотря на то, что сигнал появился всего неделю назад, некто, практически сразу после инцидента, успел тайно соорудить наблюдательную станцию, прямо под носом у охраны и администрации телекоммуникационной части башни, которые ничего не смогли заметить, до того как подручные Салем внезапно не навестили это место с неустановленными целями.       Именно это стало поворотным моментом. Не прикажи Салем навестить его сейчас, неизвестно как долго оставался бы в тайне алтарь, сооружённый неизвестно кем в самом сердце башни СТС. В этот момент он понял, что она, похоже, тоже обеспокоена происходящим.       Всё это начинало напоминать какой-то запутанный клубок сиюминутных махинаций. Кто-то бросил в пруд горсть камней, пустив беспорядочные вереницы кругов по воде, и теперь Озпину приходилось со всем этим разбираться.       Выходило, что под его носом сейчас действовали сразу две силы. Одна из них была знакомой, пусть её отношение к происходящему и оставалось невыясненным. Салем явно не ставила своим подчинённым задачу саботировать работу башни Бикона хотя, казалось бы, в этом заключалась одна из её приоритетных целей. Лазутчики бежали мимо охраны, сломя голову, а единственным ущербом от их визита был взлом дверей и повреждение внешней обшивки башни.       Вторая же была абсолютно неизвестной. Это мог быть как псих одиночка, так и группа сумасшедших, чьё душевное состояние не вызывало подозрений у коллег, до поры до времени, а мог быть и какой-то культ, спонтанно сформировавшийся на почве массового психоза, вызванного загадочным сигналом. Кроме того, по-прежнему не хотелось списывать со счетов связь происходящего с Салем. Источник всё-таки находился где-то на её территории.       По правде говоря, Озпину всё же никак не удавалось даже в уме связать всю эту историю с проделками старой ведьмы. Салем всегда била наверняка и наповал, пользуясь эффектом неожиданности, разом уничтожая все те ресурсы, которые ему приходилось собирать в течение многих лет. В остальном она предпочитала действовать скрытно, набирая своих приспешников преимущественно из тех людей, которым по тем или иным причинам мог насолить Озпин, или вовсе обездоленных, ненавидящих весь белый свет. В скрытности и внезапности заключалось её преимущество, она никогда не действовала напрямую, стараясь применять либо посредников, либо Гримм, причём точечно, тщательно скрывая свои действия от посторонних.       А тут её лазутчики даже не попытались саботировать башню, от которой зависела ни много ни мало — связь между королевствами. Они пробрались внутрь, предположительно забрали некую информацию и, замеченные охраной, немедленно отступили, даже не попытавшись причинить ущерб. Теперь, как минимум, одна из её групп была в бегах, потеряв способность действовать в Вейле свободно. Да, он не знал о них слишком многого, лишь то, что Кроу видел как минимум двоих из них, когда поднимался с пристани на фуникулёре, вместе со своей племянницей Руби. Так же Бранвен поделился, просто на всякий случай, что мог видеть кого-то похожего, когда навещал Эмбер. Уже этого было достаточно, чтобы начать приготовления к переезду Девы на новое место. Так что с этим налётом Салем фактически, на время, пожертвовала своим планом: завладеть силами Дев, а впоследствии и реликвиями, которые Озпин прятал в академиях.       Выглядело всё так, как будто ведьма сама была очень заинтересована в том, чтобы получить какую-то информацию о сигнале, который как оказалось, способен сводить с ума людей как своим воздействием, так и опосредованно, через данные снятые измерительными приборами.       Озпин чувствовал себя так, будто бы оказался меж двух огней, будучи не в состоянии каким либо образом повлиять на события. За короткий срок под его носом произошло нечто очень странное, к чему он совершенно не был готов.       Глифы и копии рисунков на распечатках на его столе будто бы въелись в его разум, он не мог перестать о них думать. Что будет, если он сойдёт с ума? Или Салем? Или странный сигнал потихоньку сведёт с ума весь мир, пока все в едином порыве не убьют себя, исписав все доступные поверхности символами, которые сами толком не в состоянии понять?       Его великая работа по сохранению нынешнего человечества от угрозы вымирания была в опасности. Ему нужно было что-то придумать, однако, единственными зацепками были какие-то сумасшедшие, предположительно пытавшиеся запеленговать сигнал и выяснить местоположение его источника, а так же прислужники его бывшей жены, которая имела к этому совершенно неопределённое отношение. Была ли она замешана в происходящем? Могла ли она использовать нечто, прибывшее из иного мира, чтобы помешать ему? Или же сама попала под действие этого «обелиска», как именовали его сумасшедшие, лихорадочно пытаясь теперь выяснить хоть что-то, чтобы нивелировать его воздействие.       Все его планы по осторожному объединению королевств в течении сотен лет, повсеместному внедрению методов защиты от Гримм, модернизации политических структур до той точки, когда человечество станет способно к самостоятельной локализации постоянной угрозы от созданий тьмы и, возможно, станет способно обезвредить практически неуничтожимую ведьму силой науки, сообща, сейчас находились в подвешенном состоянии.       Нечто третье прибыло в этот мир и резко сменило правила игры. Гримм, возможно, перестали быть главной опасностью. Ему придётся созвать весь свой маленький клуб посвящённых, и мягко подтолкнуть его членов к собственным расследованиям, правильно распределив задачи.       Старый бульдозер стоял и ржавел на опушке леса. Выпотрошенный фермерами Патча на запчасти остов прятался в высокой траве, став своеобразным местом паломничества для местных детей, что устраивали летом вокруг него форты и шалаши, сражаясь за право обладать им как трофеем. В разные времена он был воздушным кораблём, наземным крейсером, непобедимой боевой машиной Атласа, созданной специально, чтобы сражаться с Гримм размером с гору. Сейчас одна единственная девчонка устроилась на крыше кабины, свесив ноги вниз. Чёрные волосы со слегка краснеющими кончиками трепал тёплый летний ветер. Мир вокруг Руби Роуз сдвинулся. Приобрёл более мрачные тона. Она не могла выразить словами эту едва заметную смену настроения, но после вчерашнего происшествия в Биконе и торопливого возвращения домой в десантном отсеке принадлежавшего академии буллхеда, Руби в полной мере это осознала.       Усталый, взволнованный взгляд отца, угрюмая молчаливость дяди Кроу. Однокашники из Сигнала, половина из которых в каникулы сиднями сидели дома, жалуясь на неважное самочувствие. Постоянно присутствующее на границе разума, тянущее ощущение тревоги.       У Руби не было близких друзей, она жила с отцом и старшей сестрой на отшибе, почти в лесу, вдали от портового городка, в который каждый день приплывали паромы из Вейла. Не то чтобы люди сторонились её, просто так получалось, что во внеучебное время Руби почти ни с кем не пересекалась. Дети из тех, что не учились в боевой школе, сторонились двух дочерей охотника Тайянга Шао Лонга, лишь издали поглядывая на них с интересом. Неудивительно. Девчонки с открытой аурой и собственным оружием в этой глуши сами могли бы сойти за охотниц, пусть и в подмётки не годились ещё ни своему отцу, ни дяде, который прослыл одним из лучших охотников Вейла. Что не помешало, впрочем, Янг как-то выбить всю дурь из Урсы, которая попалась им во время тренировки. Для ученика боевой школы это было исключительным результатом. В следующем году её старшая сестра должна была поступить в Бикон. В её успехе на вступительном экзамене никто не сомневался.       А Руби останется в Патче, ждать своих семнадцати лет. В середине следующего семестра ей только лишь исполнится пятнадцать. Она сидела на остове ржавого бульдозера и смотрела на горизонт. Где-то там далеко — её мечта. Если найти холм повыше и хороший бинокль, можно было бы наверное, увидеть макушку башни СТС, где она побывала вчера вечером.       Только утром, из новостей она узнала, что на башню, оказывается, напали пока она сидела в кабинете у Озпина. Директор академии и дядя пропали почти на час, чтобы вернуться взъерошенными, взволнованными и немедленно вызвать на ближайшую посадочную площадку свободный буллхед. Оказывается, кто-то проник в башню Бикона, чтобы вынести оттуда нечто. Лазутчиков так и не поймали. О том, что же они такое утащили — тоже ни слова. Новость прогремела как гром среди ясного неба, только отец, стоя за плитой, вяло усмехнулся. Видимо, дядя Кроу ему ещё ночью всё об этом рассказал.       Конечно, Руби сама ничего видеть не могла. Она целый час просидела в кабинете директора, разглядывая интерьер и просматривая книжки, от нечего делать. Там и на самом деле было много интересного. От невероятно подробного глобуса Ремнанта, до книг полных схем причудливого охотничьего оружия и приспособлений. Но неизвестным налётчикам не был интересен кабинет директора, они прорвались в серверную и что-то оттуда стащили. Вполне возможно — какую-то важную информацию, что ещё можно вытащить из вычислительного центра башни СТС? По правде говоря, ей это всё напоминало сюжеты комиксов, которые они с Янг обычно читали в свободное время.       Это звучало страшновато, но круто. И Руби была уверена, что налётчиков обязательно поймают. Но было в этом всём что-то ещё. Она видела, как отец и дядя Кроу поглядывают на неё с тревогой. Руби никак не могла понять — причём тут она? Что-то сдвинуло мир, сделав его самую чуточку блеклым, поселив на периферии её мыслей смутную тревогу. Как едва слышный шёпот в кромешной темноте. — Эй малая, ты чего тут сидишь? — Руби увидела как копна золотистых волос продирается сквозь траву высотой в человеческий рост. Её старшая сестра отлично знала, где младшая любит проводить время наедине с собой. — Янг? Да так… Думаю, — девчонка едва успела подвинуться в сторону, прежде чем её сестра без каких либо затруднений взобралась на бульдозер и пристроилась рядом. Янг слегка пихнула сестру в бок. — Думать вредно, голова взорвётся. — Ай! — Руби ухватилась за другой край кабины и чуть отодвинулась, потирая бок свободной рукой. Не то, чтобы это могло остановить Янг. Тычки, подколки и каламбуры — в этом была вся она. — Янг, я серьёзно! Ты видела предков. Они теперь оба чуть ли не на ушах стоят всё время. И смотрят на меня, будто бы я нашкодила, — Руби зашипела, выпуская весь оставшийся в лёгких воздух сквозь зубы. Звучала она от этого словно рассерженная кошка. Старшая лениво откинула голову назад, будто высматривая что-то на небе. — Ну, есть у меня кое-какая догадка. Руби уставилась на Янг, перестав болтать ногами. — Не томи. Янг неуверенно посмотрела на младшую сестру, будто бы решая, говорить или нет. — Не думаю, что я всё правильно поняла. И да, если что, я тебе ничего не говорила. — Никому не скажу, — Руби помотала головой и картинно сложила руки на груди, как бы показывая, что с ней секрет сестры в надёжных руках, — Ты же знаешь. Я через неделю забуду, что ты мне что-то рассказывала. Старшая усмехнулась и потрепала Руби по макушке. — Ладно, но учти, это всё основано на моих догадках. Вкратце — они тебя видели. — Кто? — Грабители. Я вчера вскочила среди ночи. Отец и Кроу ещё не спали. Всё говорили о чём-то. Половину я, конечно, не поняла. Но когда тебя помянули, то сразу прислушалась. Руби склонила голову набок. — И? Ну, хорошо, видели. Дальше то что? На кой им сдалась девочка подросток? Тем более — дочь охотника! Янг коснулась пальцем переносицы Руби, заставив ту поморщиться. — Твои глаза, — ответила она, глядя в лицо младшей сестре. — Мои глаза что? — недоумевая, спросила Руби. — Ты знаешь эти истории. Про воинов с серебряными глазами. Про то, что они единственные — кого боятся Гримм. Про то, что за ними постоянно охотятся всякие нехорошие люди. — Я всегда думала — это легенда. Сказка для детей. Да и цвет глаз довольно редкий. У нас в школе ни у кого, кроме меня, таких нет. Неудивительно, что придумывают всякие истории, — Руби неуверенно пожала плечами. — Я уверена, что их ни у кого в Патче нет. Да что там, во всём городе наверняка не найдёшь, не то, что в Сигнале. Серебряные глаза были только ещё у одного человека — у нашей мамы. И отец с дядей Кроу подозревают, что именно из-за них она и… — Янг не закончила. Всё и так было понятно по выражению её лица. Когда Руби была ещё совсем малявкой, их мать однажды просто не вернулась с миссии. Руби помнила это лишь по рассказам Янг. Отец не очень любил говорить об этом, по понятным причинам. Старшей сестре, в тот момент, пришлось взять на себя все обязанности по дому. Уход за Руби, в том числе.       Такое бывает постоянно. Профессия охотника во все времена была самой опасной. Многие из них погибали, сталкиваясь с неизвестными доселе видами Гримм. Каталоги существ каждый год пополнялись десятком новых, невиданных ранее, всё более отвратительных и коварных тварей. Неизвестными оставалось ещё больше. Большинство из новых видов зачастую не оставляли в живых свидетелей своего появления. И это только Гримм, а ведь были ещё и люди. Бандиты, наёмники, нечистые на руку охотники, которые не гнушались промышлять тёмными делишками. Мало ли кому из людей мог перейти дорогу охотник, вынужденный порой разбираться не с одними только Гримм. Руби, нахмурившись, залезла на крышу целиком, подтянув ноги к груди и обхватив руками. — Значит дядя с отцом думают, что маму убили? Не Гримм? Янг покачала головой. — Наверное. Дядя Кроу звучал так, будто он почти в этом уверен. Отец, не знаю, мне кажется он тоже так считает. Давно, ещё с тех времён когда она пропала. И они волнуются. Наша мама была чуть ли не круче всех в их команде. Она была лидером. Разделывала на части Грифонов и Неверморов в два приёма. Какие Гримм ей могли угрожать? По крайней мере, отец так всегда говорил. Даже если всё летело к чертям, они всегда спасались благодаря ей. А тут — раз и не вернулась. Руби уткнулась подбородком в колени, пребывая в раздумьях. Что это получается, её дядя видел вчера людей, которых подозревал в убийстве их с Янг матери? Не мог же он так решить, окажись преступники незнакомыми людьми, верно? — И что теперь, никаких поездок в город? Домашний арест? Меня же могут похитить, убить и всё такое. Янг слегка поморщилась. — Я так не считаю, Рубс. Это глупо — ты же ни в чём не виновата. В конце концов дядя Кроу мог бы за тобой там приглядеть, ты же вроде никогда не была против его компании, верно? — Лицо старшей приняло выражение тяжёлого раздумья, но потом чуть просветлело: — Знаешь что? Я ещё не сказала самого главного. Не знаю, стоит ли тебе это говорить, правда. — Янг! К чему ты клонишь? Старшая хитро ухмыльнулась. — Да, глупых надежд давать не хочу. Руби уставилась на сестру, приподняв бровь. — Ну давай. Рассказывай. — Всё тебе-то знать надо, — протянула Янг, плохо скрывая наслаждение реакцией сестры: — В общем, дядя тему поднимал: отправить тебя в Бикон со мной. Повисло молчание, нарушаемое лишь порывами ветра и шелестом травы. Где-то начал было трещать кузнечик, но вскоре почему-то заткнулся. Руби всё это время пялилась на сестру широко раскрытыми глазами. — Чего? В Бикон? Шутки шутишь? Мне, конечно, ещё четырнадцать, но я вроде не совсем тупая. Отец меня не отпустит, даже если к нему сам Озпин на чай заявится. Теперь уж тем более, после всего что стряслось вчера в башне. — За что купила, за то и продаю, сестрёнка, — Янг картинно пожала плечами, — Отец действительно против, а до вступительных экзаменов в академию ещё почти целый год. Много чего может поменяться. Дядя же просто считает, что чем больше других охотников будет вокруг тебя, тем в большей безопасности ты будешь находиться. Как по мне это тоже логично, в конце концов налётчики не заходили на территорию общежитий. Наверняка боялись получить по зубам от преподавателей или старшекурсников.       Руби не знала как описать это чувство. С одной стороны — сейчас она должна была бы прыгать на месте от счастья. Бикон — место о котором мечтал каждый мальчишка и каждая девчонка, выраставшие в семьях охотников. Место, где начинается настоящая охотничья жизнь, собираются команды, ученики в сопровождении преподавателей выезжают на первые реальные миссии. Многие кандидаты на поступление приезжали в Бикон из других королевств, наслышанные о славе этого учебного заведения и мастерстве его преподавателей.       С другой — ей ещё два года доучиваться в Сигнале. Каков шанс, что она сдаст вступительный экзамен в апреле следующего года? Руби неплохо управлялась со своей косой, небольшие стайки Гримм водившихся в Патче были ей не страшны, по крайней мере под присмотром старшей сестры или отца, но что если на экзаменах ей придётся сражаться без оружия? Против таких же кандидатов, как она? Руби не блистала в турнирных сражениях один на один, ещё хуже она справлялась с боем без оружия. Вот же будет позорище. Все будут показывать пальцем и говорить: «Что тут забыла эта малявка?»       Или может она зря так волнуется? Говорили, что приём начинается с обыкновенного интервью с директором. Правда, потом — инициация. Каждый год, по слухам, они изобретают что-нибудь новенькое. Шанс пройти испытание у неё определённо был, в конце концов она была одной из лучших в своём классе, в первую очередь благодаря тренировкам с дядей, который помог ей спроектировать оружие под себя раньше всех, и научил её маневренному стилю боя. Она не была слишком сильна физически, не обладала огромным запасом ауры, но могла быстро двигаться и рубить Гримм на части, пользуясь фишками, которые сама заложила в конструкцию своей косы.       Проблема была только в том, что без Кресцент Роуз ей придётся несладко. До поставленного удара Янг ей было ой как далеко, всё что она умела делать без оружия, так это постоянно уворачиваться от противника. Подобная стратегия работала далеко не всегда. Придётся готовиться. И это ещё если отец согласится с доводами дяди, которых она даже не слышала вживую. Это же ведь в башню Бикона проникли лазутчики, а не к ним в дом. Логичнее было бы оставить её дома, до того времени когда ей исполнится семнадцать.       Руби показалось, что у неё сейчас заболит голова от обилия мыслей внутри. Может Янг права, не стоило ей этого знать? Все оставшиеся девять месяцев до следующего учебного года она будет ходить вокруг да около, пытаясь понять куда склоняется папино мнение, смог ли дядя его убедить? Не было смысла себя обманывать — ей очень хотелось поступить в Бикон, несмотря на все её волнения. Она вновь свесила ноги со ржавой кабины и потянулась. — В Бикон, — Руби зевнула, щёлкнув зубами, — Хорошо было бы, наверное. С тобой в одну команду, — она пихнула локтем Янг, немедленно получив ответную затрещину. — Ага, держи карман шире, — беззлобно ответила ей старшая, — Сама себе друзей искать будешь. Не всю же жизнь тебе держаться за юбку старшей сестры. — Но ты ведь почти не носишь юбок, — угрюмо ответила ей Руби. — В них драться неудобно. Но идею ты уловила. — Ну уж нет! Бросить меня решила, Янг Шао Лонг? Ты от меня так просто не избавишься! Янг посмотрела на свою младшую сестру. И правда, куда от неё можно деться? Не убежишь ведь — со своим проявлением Руби всё равно быстрее будет. — Ладно уж, куда мне там. Посмотрим что выйдет. Для начала тебя хотя бы взять должны, а мне и самой то документы подавать ещё не скоро. Говорю же: не хотела давать тебе лишних надежд, а то мало ли что за почти год измениться может? Крепись, мелкая. И пойдём уже отсюда, батя нас на ужин заждался, а ты тут сидишь, протираешь мои старые брюки. — Они и так уже все дырявые были, что я, по твоему, в платье по этой глуши ходить должна? Янг махнула рукой. — Ты в нём на тренировках бегаешь и косой машешь, как полоумная. А, да забей. Пойдём уже.       Сёстры слезли со ржавого остова машины. Янг просто спрыгнула, а вот Руби вела себя осторожнее, даже несмотря на свою привычку к скорости. Под их ногами хрустела подсохшая от летней жары трава. Выбравшись к дороге, они потоптались на месте, вытряхивая из сандалий набившийся внутрь мусор. Солнце медленно ползло к закату, окрашивая небо в оранжевый цвет. Сёстры неторопливо направились в сторону отчего дома. Руби постоянно оглядывалась назад. Иногда ей почему-то казалось, что кто-то смотрит за ними. С опушки леса, из густых зарослей, где остался ржаветь старый бульдозер, ставший для местных детей местом для забав. Из тёмных промежутков между деревьями, в лесу.       Конечно, оттуда никто так и не появился. Они с Янг уходили всё дальше и дальше, минуя поля и рощицы, ограды соседских домов и участки фермеров. Они прошли мимо переезда через старую узкоколейку, связывающую их небольшое поселение с городом, в котором располагалась боевая школа.       Ничего не произошло. Всего лишь напряжение после вчерашнего, да противоречивые чувства насчёт призрачной возможности поступления в Бикон. Может быть ей и правда вредно думать, а Янг права насчёт всего этого? Нужно подождать. Выбросить всё это из головы, до того как дядя сможет убедить отца отпустить её в Бикон, если это вообще было возможно.       Уоттс не спал уже почти двое суток. Все четверо — он и Синдер с подручными, по-прежнему находились в бегах.       У него было ощущение того, что они упустили что-то важное. Полиция отстала от них довольно быстро. Слишком быстро. Можно было бы приписать это хорошим навыкам банды Синдер: как только они выбрались на берег, Эмеральд повела их извилистым путём через подворотни, о существовании которых Артур даже не подозревал. Они избегали открытых улиц, где во множестве висели камеры, и никак не могли позволить себе воспользоваться общественным или официально зарегистрированным транспортом. После того, что они натворили обязательно начнётся расследование. Им ни в коем случае нельзя светиться нигде поблизости от Бикона.       Однако, босс банды из двоих человек умудрялась срезать углы и здесь. Тут Артур понял, почему Салем так благоволила этой девчонке, чуть ли не возводя её в статус своей ученицы. Несмотря на нетерпеливость, эмоциональность и сквозившие в её манерах и действиях амбиции, Синдер была невероятно находчива. Казалось, что она каким-то образом чувствует ту тонкую линию, которая отделяет их от полного провала, предусматривая важные мелочи и постоянно импровизируя. Риск, конечно, сохранялся. В её стратегии не было многослойных защит от дурака, она не ждала идеальных условий. Просто выбирала из множества проблем те, которые могла решить прямо сейчас, а среди преград те, что требуют меньшие затраты сил на преодоление. И если всё летело к чёрту — не стесняясь применяла грубую силу.       Так и в этот раз. Отойдя от набережной озера на несколько кварталов, они угнали служебную машину какой-то курьерской организации, чтобы потом бросить её в пустырях промышленных районов Вейла и скрыться среди бесконечных складских ангаров. Где-то среди них был заготовлен схрон, где они переоделись и смогли немного отдохнуть.       Уоттс сменил костюм и смысл с волос краску. Холодная вода на некоторое время привела его в чувство. Уже тогда он чувствовал физическую усталость, вместе с горящим где-то внутри черепной коробки желанием засесть за разбор полученных данных. Ему не терпелось разложить сигнал Обелиска на частоты и проанализировать его, загнать в рамки уравнений и прикинуть каким образом странная резная статуя из далёкого космоса могла нарушить связь во всём мире.       Но на это всё ещё не было времени. Уоттс радовался, что всюду до этих самых пор ему приходилось носить свои записи и ноутбук с собой. Он не мог вернуться в отель, в котором остановился, так же как не собирались возвращаться на старую съёмную квартиру Синдер и её подручные.       В воздухе стояла атмосфера паранойи. Они нашли много странностей в башне Бикона. Синдер упомянула необычное сооружение в серверной, Уоттс поделился догадками о совершенно отдельной системе безопасности, сквозь защиту которой он не смог тогда пробиться. Сложив два и два они решили, что в башне тайно хозяйничает какая-то третья сторона. По описаниям Синдер всё это выглядело наскоро собранной кустарщиной, кроме того там находился один сумасшедший, который не замечал их даже когда Эмеральд ослабила на нём действие своего проявления.       Сумасшествие. Теперь оно перестало быть голословной догадкой, натянутым совпадением. Странный артефакт действительно изменял сознание людей, обладая каким-то сверхъестественным способом отпечатываться в умах, вызывая у них различные реакции. Галлюцинации у Синдер и Меркьюри. Сумасшедший, сконструировавший наблюдательную станцию в сердце башни СТС.       В глубине души Артур несколько опасался заглядывать в данные, которые Синдер удалось добыть из самописца. Что если именно они были той последней каплей, которая сводила с ума людей? Но выхода у него не было. Если это было так — не существовало надёжного способа защититься от влияния Обелиска, пока кто-то не поймёт полный принцип его воздействия на людей. К добру или к худу, скоро им должен будет стать сам Уоттс. Боги, как же он теперь скучал по своей лаборатории в Атласе.       Синдер всё ещё подозревала, что за ними был хвост. По всем законам жанра, после такого происшествия полиция должна была закрыть город наглухо, чтобы найти преступников. Но этого почему-то не произошло. Синдер считала, что Озпин нарочно позволил полиции упустить их из виду, послав за ними кого-то более подходящего, чтобы столкнуться с сообщниками Салем. Возможно, за всеми их перемещениями сейчас следили. Оставалось лишь понять — кто и откуда.       Задача не из лёгких. За целый день, проведённый в бегах, признаков слежки они так и не заметили. Не было вообще ничего подозрительного и Меркьюри уже начинал ворчать на тему того, что у босса опять разыгралась паранойя. Делал он это, впрочем, так чтобы Синдер его не услышала.       Выезжать из города они не решались. В этом не было смысла, потому что рано или поздно им пришлось бы вернуться. Просить провоза у контрабандистов было опасно — их всегда могли сдать полиции, кроме того, в маленьком населённом пункте их будет легче искать. Здесь, в бетонных джунглях Вейла, прятаться было относительно легко.       Когда они, наконец, решили переночевать в другом схроне, устроенном в портовых складах совсем рядом с морскими портами, было уже затемно и все валились с ног. Даже Синдер, во время всей операции будто бы обретшая второе дыхание, ходила неуверенно и была особенно сварливой. И всё равно, разделившись, они прочесали местность вокруг схрона. Уоттс сопровождал Меркьюри, вынужденный выполнять все инструкции ассасина, которых было, по правде говоря, немного. Стараясь никому лишний раз не попадаться на глаза, они внимательно осмотрели окрестности схрона, и только когда никого не смогли обнаружить поблизости, позволили себе забраться внутрь ангара, в котором располагалось их будущее убежище.       Место бывшее схроном находилось в подвале. Когда-то здесь, возможно, располагались технические помещения или какое-то хранилище. Люк, что вёл сюда, был замаскирован, прячась под пластиковыми листами, которыми был устлан пол. Было похоже, что когда-то этот подвал использовали для хранения контрабанды. — Сможем переждать здесь несколько дней, пока пыль не уляжется, — устало проворчала Синдер, открывая нишу со спрятанным в люке кодовым замком, — Вы всё проверили? Меркьюри и Эмеральд почти синхронно кивнули. — Никого на горизонте, босс. Если бы за нами смотрели, мы бы уже их заметили. Или они напали бы на нас уже сейчас. Когда мы в таком состоянии — самое время брать тёпленькими, — выдохнул ассасин, оперевшись на стоящий неподалёку контейнер. — Эмеральд? — Никого не должно быть поблизости, я несколько раз перепроверила, — покачала головой воровка.       Уоттс молчал. Ему хотелось, чтобы всё это кончилось. Чтобы он мог выспаться, привести себя в порядок, и начать уже работу над изучением сигнала. Он едва сдерживал дрожь в ногах и с трудом держал глаза открытыми. Ноутбук в сумке казался пудовым камнем. Перспектива сидеть в тесном погребе, вместе с людьми, которые вполне возможно, ему не очень то доверяли, и уж точно не разделяли его стиль жизни, его уже совсем не волновала. Бывало и хуже, в конце концов ему приходилось долгое время терпеть и Тириана.       Когда все, наконец, оказались внутри, Меркьюри, будучи последним, запер ангар изнутри и убрал все следы их пребывания вне схрона, прежде чем спуститься вниз и запереть люк. Внутри царило тусклое жёлтое освещение, с низкого потолка свисали провода непонятного назначения, а убранство схрона включало в себя четыре простых железных койки, из тех что в кино, обычно, использовались в качестве реквизита для тюрем. Пространство между ними было разделено простыми панелями из гипсокартона, обеспечивая обитателям некоторую степень приватности. — Выглядит лучше, чем я себе представлял, — нарушил молчание Артур. Первый схрон, который они посетили, чтобы сбросить всё лишнее и сменить одежду, был обставлен куда скромнее. По сути там была лишь старенькая строительная бытовка, которую кто-то удачно «забыл» на небольшой полосе между территориями предприятий, почти со всех сторон окружённой бетонными стенами. Там, наверное, могли бы переночевать один или двое человек в спальных мешках. И не зимой.       Здесь же вполне можно было жить. Имелись даже отдельные туалет и душ. Что же здесь было до того, как это место превратилось в убежище? — Не привыкли жить в бегах, док? — Меркьюри уже уселся на свою кровать и принялся возиться с протезами ног. Он поднял глаза на Уоттса, его взгляд был серьёзным, несмотря на полный фамильярности тон, — Ничего, привыкнете. Мы уже почти год так живём. Бегаем с места на место. Озпин бережёт свою Деву Осени, возит её по всему королевству. А мы — за ним, весь Вейл исколесили. Я уж было обрадовался, когда вы сказали боссу, что всё отменяется. Ан нет, хренушки! — Об этом месте кто-нибудь ещё знает? Непохоже на то, чтобы у вас было время так всё обустраивать, — поинтересовался учёный, оглядывая помещение подвала. — С прошлым владельцем случился несчастный случай, — бросила Синдер. Меркьюри закашлялся. — Не беспокойтесь, док. У Озпина людей не хватит, чтобы прочесать доки. А когда сюда доберутся копы, мы будем уже совсем в другом месте. Времени на то, чтобы переждать шторм, вполне хватит. Лучше занимайтесь этой вашей информацией. Ещё одного такого прихода, как у меня был дня два назад, я просто не выдержу, — процедил ассасин, ковыряясь отвёрткой в собственной коленке. Полутора часами позже, когда все мелкие дела были, наконец, завершены: свет погас и все четверо забылись тревожным сном.       Уоттсу снилась резиденция старой ведьмы. Он стоял снаружи замка, который в реальности никогда не видел со стороны, но во сне он представлялся ему огромным сооружением, с древней кладкой, собранной из гигантских каменных плит, отшлифованных руками давно забытых каменщиков.       В воздухе стоял запах серы и, почему-то, горелого мяса, но вокруг не было никого. Ни живых, ни мёртвых. Учёный огляделся, в поисках входа внутрь, но обнаружил что никогда и не знал, где у этого замка были ворота. Чтобы разыскать их, ему потребуется обойти его весь по периметру.       В небе необычайно низко висела луна. Целая. Нетронутая. Багрово-коричневого цвета. Именно в этот момент Артур понял, что что-то тут не так. Привычной луны Ремнанта в небе нигде не было видно. Чужое небесное тело, казалось, со скоростью улитки приближалось к земле, с каждым часом становясь чуточку ближе. — Здесь всё закончится, доктор, — старая ведьма — хозяйка замка появилась у подножия стены на скальном выступе. В своём длинном чёрном платье, несмотря на бледность и красные прожилки на щеках, она выглядела сейчас обычной женщиной. Перстни, с кристаллами праха в них, блестели в тусклом и болезненном красноватом свете, который освещал сейчас весь замок. — Что? Что всё это значит? — Уоттс услышал собственный голос, но не почувствовал, что раскрывал рта. Звук вырвался откуда-то из его центра масс, из середины груди, будто бы он не был человеком, а некоей абстрактной точкой зрения, присутствующей в сцене. — Конец. Сегодня всё придёт к единому концу. Посмотри туда, — бледная рука ведьмы указала куда-то в противоположную сторону от стены, там где горизонт скрывался за торчащими наискосок зубчатыми скалами.       Уоттс посмотрел. И увидел.       Оно не было похоже ни на одно из живых существ, которые он мог бы видеть ранее. Даже Гримм не обладали подобной формой. Это был настоящий левиафан. Гигантский продолговатый кусок из розоватой плоти, хрящей и беспорядочно торчащих во все стороны, пожелтевших костяных наростов.       Чудовище издало длинный певучий стон, завибрировав всем телом, заставив землю содрогнуться вместе с собой. Его голова, или хвост, или какая-то другая конечность задралась к небу, будто бы в призывном жесте, обращённом к гигантскому небесному телу, что росло в небе над Ремнантом.       Внезапно, скалы вокруг рухнули, обнажая витые, ребристые бока под собой. Уоттс очутился посреди кладбища Обелисков. Статуи, покрытые чужими письменами лежали повсюду, плотно уложенные и спрессованные воедино. Их было столько, что у учёного зарябило в глазах. Замок исчез, сменившись наваленными в кучу инопланетными артефактами, огромными, достигавшими в высоту нескольких десятков метров. Салем исчезла. В этот момент он понял, что остался совсем один.       Мир вокруг него затрясся и начал медленно разваливаться. Обломки летели вверх, по спирали, сходясь на огромном небесном теле вверху. Его подхватило вверх. Всё вокруг светилось призрачным оранжевым светом. Шум давил на уши сильнее и сильнее, ему казалось что голова его скоро лопнет, пока он наконец не проснулся.       Шум оказался старым электрическим чайником, который медленно подходил к кипению, подрагивая на небольшом столике. Оранжевый свет — лампочкой под потолком. Стоило чайнику щёлкнуть, свет лампочки усилился и стал жёлтым, а рокот кипящей воды утих.       Уоттс поднялся. Синдер и Меркьюри нигде не было видно. Воровка сидела на табурете, возле стола, держа на коленях какой-то предмет одежды, занятая его починкой. Сколько времени прошло с тех пор, как он заснул? Артур посмотрел на свой свиток и поморщился. День клонился к полудню. Он не помнил точно, когда они добрались до убежища в доках. Учёный чувствовал себя крысой, прячущейся в канализационной трубе. Хотелось выйти наружу, прогуляться, но он должен был сидеть здесь. Куда, чёрт возьми, запропастились Синдер и Меркьюри? Подавив укол паранойи, Уоттс отправился в ванную комнату.       Привык к комфорту. Размяк. Дни, когда он бежал из Атласа были давно позади. Когда это было, шесть или семь лет назад? Тогда ему почти не нужно было прятаться. Побег был распланирован за несколько дней до осуществления, нужные люди были на своих местах, получив соответствующую плату. Он пробкой вылетел с Солитаса, чтобы затеряться в Аниме. Его никто не искал.       Сейчас они прячутся в Вейле, прямо под носом у Озпина. Весь город стоит на ушах. Где-то наверняка рыскают ручные охотники директора академии. И ему нужно вытащить с необитаемого континента Обелиск, сводивший с ума людей даже здесь. В тысячах километров от эпицентра падения. Что-то упало в груди. Возможно, от осознания того, как много ещё предстоит сделать. Как близко он подошёл к грани безумия. Сколько ему осталось до того, как он сойдёт с ума и сам начнёт видеть мертвецов?       Пока он ещё был далёк от этого. Вроде бы. Он не слышал голосов, ему не хотелось разговаривать самому с собой. Все вещи были на своих местах, он не видел наяву того, чего не должно было быть. Уоттс посмотрел в зеркало. На лице определённо добавилось морщин после вчерашнего. Ему нужно было срочно занять себя чем-то, пока он вынужден сидеть тут, под землёй, без возможности выйти наружу.       Интересно, зачем это Синдер отправилась наверх, прихватив с собой ассасина?       Он видел решение. Перед ним расцветала интерактивная карта города, испещрённая линиями телефонных коммуникаций. Каждый квартал светился бледно-голубым, чем больше данных прокачивалось через домовые роутеры, тем ярче он светился. Вейл тонул в потоках двоичной информации, омываемый океаном цифровой эпохи.       На восточном краю сияло маленькое солнце. Башня СТС каждую секунду выплёвывала в воздух петабайты информации, орошая ей всё королевство и дотягиваясь призрачным зонтиком своих передатчиков до Вакуо, Мистраля и Атласа. Красные точки и тонкие линии того же цвета уже расползались по сети — маленькие программы, практически не занимавшие процессорного времени устройств, в которые они устанавливались, прячась среди системных процессов. Их задачей были расчёты. Каждая такая утилита выполняла на машине жертвы набор простых уравнений, отправляя результат по цепочке заражённых роутеров в зашифрованном виде, чтобы сойтись здесь, у его мейнфрейма, собранного из деталей, которые он незаметно стащил со склада на работе, выменял у кого-то на чёрном рынке или просто купил в подворотне с рук.       Скай Гауссман* стоял на четвереньках возле горы из гудящих коробок и мониторов, и улыбался во весь рот. Он разгадает эту тайну первым.       Его ботнет не был чем-то особенно изобретательным. Подобные вирусы волнами гуляли по сетям Ремнанта чуть ли не каждый месяц. Обычно, они использовались для довольно прозаических задач. Взлом паролей, намеренная перегрузка серверов или каналов связи. Типичные занятия хакеров средней руки, которые промышляли, в основном, воровством и вымогательством. Когда-то Скай боролся с такими как они. Он и сейчас им руки бы не подал, но в глубине души признавал, что их наработки ему пригодились. В эру распределённых вычислений каждый простаивающий процессор — на вес золота. Не будет ничего плохого в том, что он воспользуется этой возможностью, если никто не заметит, верно?       Гауссман работал в службе при Министерстве Связи Вейла уже довольно давно. После потери межконтинентальной связи всю сеть лихорадило. Он не был на месте, не выяснял причины неполадок лично, но тоже вынужден был принимать участие в устранении последствий. И слышал, о том что произошло с первой бригадой, что все они, как один, сошли с ума.       С тех пор он потерял сон. Сперва, изнутри его глодал страх. Все они ходили с больными головами в те дни. Как будто кто-то вбил невидимые гвозди им в виски, каждое мысленное напряжение, каждая попытка осмысленной деятельности вызывали резкое усиление боли. У кого-то это выражалось иначе: кто-то не мог есть и постоянно блевал в туалете, кто-то не мог оторвать головы от стола, становясь рассеянным, налетая на стулья, столы и дверные косяки. Говорят, кто-то видел галлюцинации — тем ребятам и вовсе было совсем плохо. Все они слышали об эпидемии. Каждый из них хотя бы раз брал отгул, чтобы посетить доктора и получить стопку самых сильных обезболивающих, которые только мог посоветовать врач. Говорили, правда, что от глюков не помогали никакие таблетки. Даже с приёмом сильных снотворных все жаловались на донимающие по ночам кошмары.       Но позже, когда он выяснил что загадочный сигнал никуда не пропал из сети Вейла, просто стал слабым, едва заметным среди прочих помех, он заинтересовался. Он почти не заметил, как начал вытягивать все данные, до которых мог добраться. Сигнал был непрост. Это не было хаотичным шумом атмосферных явлений или далёким, долбящим стуком с небес, которые иногда долетали откуда-то из тёмной пустоты между звёзд, заставляя астрономов задумчиво чесать головы, а их, связистов, в очередной раз тасовать рабочие частоты систем связи, дабы убрать чувствительные потоки данных подальше от помех.       Он был похож на мистральское оригами. Сложная последовательность составленная из тысяч сигналов на разных частотах, меняющая фазы и амплитуды в соответствии с математическими закономерностями, которые скрывали в себе другие закономерности, складываясь в какую-то безумно сложную модель хранения информации. Конечно, ни одна из машин не могла его прочитать так просто. Сигнал требовал дешифровки. Он был осмысленным, хранил тайну, предназначенную для разумных существ.       Скай Гауссман захотел разгадать эту тайну. Были ли в этом какие-то амбиции, или простое человеческое любопытство, теперь он не мог этого сказать. Его разум был целиком занят разгадкой.       Сервер накапливал данные, мучительно долго выстраивая модель. В ней было записано всё, местами Скай узнавал знакомые по университету формулы, математические последовательности имевшие физические значения, местами всё это превращалось во фрактальную тарабарщину, местами знакомое обретало связь с незнакомым, чтобы подарить ему понимание.       Сигнал, который они нашли, был ковчегом с данными. С собой он нёс описание мира, подробное, исчерпывающее и вложенное в себя много раз, так чтобы не затеряться даже в случае если те, к кому оно попадёт не будут понимать языка передающих. Осталось лишь собрать всё воедино и прочесть последовательность, разбросав все данные по соответствующим категориям.       Трёхмерные графики на голографическом столе медленно выстраивались в двойную спираль, вместе с усложняющимися структурами в его мозгу. За его спиной молчаливо стояли люди с пустыми глазницами — двое техников умерших и, по их словам, вернувшихся с той стороны.       С их признания сигнал нёс в себе не только лишь набор данных о физике мироздания. Он был инструкцией. Инструкцией, которая позволит человечеству наконец победить смерть.