Сара!
Моя дорогая, моя милая, моя неугомонная и бесстрашная девочка. Так хочется много написать, а еще больше сказать. Но, несмотря на это я попробую все уместить в рамках этого листа. Артрит и отголоски мудрости велят не распаляться в словах.
Люблю. Как дочь. Как внучку. Как друга. Как собутыльницу, сокурильщицу и напарницу в покер.
Люблю за воскрешение умершего во мне, и за поселение нового. Люблю за твою любовь. Бескорыстную и чистую. Люблю за твою веру в непутевую старуху и за то, что вместе с Лулу сделала меня счастливой.
Вы напомнили о том, что такое жизнь.
Сара, знаю, что мой уход тебя немного расстроит, но детка, спешу заверить, лучшей смерти я представить не могла. Уснуть навечно счастливой — это высшая награда, которую только можно получить от судьбы.
На лист упала слеза. Растянувшись небольшим разводом поверх другого, давно подсохнувшего, капля вызвала у Сары смешок. Несмотря на свою внешнюю стойкость, они обе с Элл позволяли себе иногда проявить слабость. Одинаково соленую и горькую.Я долго размышляла, что я могла бы тебе оставить после себя (выпивка, украшения и прочая мелочь не в счет) и пришла к одному, единственному.
Совет. И звучит он просто: выбор всегда идет под руку с твоим личным счастьем.
Милая, я знаю, насколько сильны твои чувства и привязанность к мальчикам. Как сильно ты любишь Аарона и Кита. И, боги, малышка, как я счастлива, что великая женская мудрость стала доступна тебе в столь юном возрасте.
Наша последняя встреча окончательно меня убедила, что свою миссию в этом мире я выполнила. Ведь новый шаг каждый из вас троих готов выполнить самостоятельно. Дело остается за малым.
Сара, что-то теряя, мы всегда обретаем нечто новое. И нередко это новое становится еще более важным и ценным. Не тревожься за мальчиков. Хотя бы потому, что они уже давно являются мужчинами. А последним крайне важно сталкиваться с препятствиями. Особенно в делах сердечных. Расслабься, ты свой ход уже выполнила. Позволь теперь ответить другим игрокам.
К слову, напомню, что обладателям членов природой заложено иногда тупить. Поэтому оперативных действий от этих несчастных не жди.
Детка, все будет так, как должно. И не существует случайных событий. Есть лишь угол, под которым мы на них смотрим. И чем он шире, тем больше мы видим. А значит понимаем.
Что ж, маргарита меня отпускает и мое красноречие выветривается вместе с ней. Скажу еще раз, я люблю тебя Сара О’Нил. Горячо и сильно. Всем своим барахлящим сердцем. Целую и… ты уж пригляди за оболтусами, и не забывай иногда отвешивать им волшебные оплеухи. Только по голове сильно не бей… сама понимаешь.
Твоя Элли.
— И я тебя люблю, Элли, — пальцы медленно обвели последние строки. Губы тронула улыбка. — Горячо и сильно. Прижав к груди письмо, Сара завалилась на спину. Пусть глаза были на мокром месте, внутри щемящее чувство грусти и сожаления медленно сменялось на нечто более приободряющее. Душа совершенно точно еще будет болеть и искать Элл в разных воспоминаниях, но теперь… — А ты присмотри там за Лу. И познакомься обязательно с папой. Уверена, вы с ним обязательно подружитесь. Да, Элли умерла, но она была счастлива. И, кажется, услышать или хотя бы прочесть об этом еще раз было так необходимо для начала освобождения. Умиротворение приятной волной потянулось от кончиков пальцев вверх, разливаясь теплом по каждой клеточке и сосудам. Готовая окунуться в короткое забвение, Сара дернулась от неожиданности, когда под боком завибрировал мобильный. Вызов был принят, без уточнения входящего абонента. — Слушаю. — Не разбудил? Хриплый голос Аарона заставил закусить губу. Она трижды порывалась его набрать, но каждый раз пасовала. — Мистер Хилл, я еще не настолько стара, чтобы ложиться до восьми вечера, — мягко отшутившись, Сара свернулась калачиком, опустив телефон на ухо. — Мисс О’Нил, уверен, даже в почтенном возрасте, ты не перестанешь бодрствовать до самой поздней ночи, — голос выдал встречную улыбку, — и спать до второго завтрака… — Что? Когда это я спала до второго завтрака? — Сара наигранно возмутилась. — Всегда, — Хилл усмехнулся. — Умудряешься кимарить даже на утренних совещаниях. Да, Сара О’Нил я тебя давно раскусил. — Хочу заметить, что кимарить и спать это разные вещи. И, — девушка сошла на заговорщическую интонацию, — мне уточнять после каких ночей я вынуждена досыпать на рабочем месте? Не успели слова сорваться с губ, как прилив наваждения осел внизу живота, создавая приятное тянущее томление. — Ты про те ночи, где мне приходилось отнимать тебя от книг? — насмешливый тон умело скрывал печальные ноты. О’Нил болезненно сморщилась, понимая свой огрех. — Или от рабочей документации, — добавив, она тихо выдохнула: — ... Как ты там? Озвучь она «мой старичок» и, кажется, им обоим стало бы хуже. — Попробовал запечь рыбу… — Кухня цела? — Кухня — да, а вот сковороду пришлось выбросить. В носу знакомо защипало и Сара на короткое мгновение задержала дыхание. Больше плакать она не будет. — Мою любимую? — и все же голос предательски дрогнул. И это не ускользнула от внимания Аарона. — Не переживай, я помню где мы ее покупали. Завтра же приобрету такую же… — Хилл осекся. Знал ведь, что дело вовсе не в сковороде. — Сара? От того как тихо ее позвали, кожу захватили мурашки. О’Нил замерла. — Я… — по другую сторону трубки чертыхнулись, — дьявол, чувствую себя косноязычным подростком. После разговора у бензоколонки между ними, кажется, возникла стена из неловкости. И чем больше они хотели друг другу сказать, тем этот барьер становился очевидней. — Справляюсь… — с доброй усмешкой, Сара помогла собраться с мыслями. — Аарон, честно, все хорошо. Тебе не надо обо мне волноваться. Я… — Знаю, но, боюсь своим привычкам мне будет сложно изменять. Оба понимающе хмыкнули. — Спасибо, что была рядом. И за то, что так нужно позволила побыть одному, — фразы чеканились все уверенней. — Не думал, что смерть старой так подкосит. — Ты держался и держишься молодцом, — Сара поджала губы, стискивая сильней край пледа. — Старина Джеймисон это бы оспорил, — Хилл глухо усмехнулся. — Как и Элл. — Оу, она бы прошлась по тебе своим любимым тапком, узнай что ты из-за нее травишься виски. Она его так ненавидела. Пара обоюдно прыснула. — Знаю. Но пить ее любимый мартини я бы не смог. — А как же коньяк? Его запасов хватило бы чтобы оплакать каждого почившего в Сентфоре и Майами вместе взятых, — взгляд приковала треснувшая от пламени чушка. — Коньяк это отдушина Кита. Решил не распивать без него его выпивку. — Он сегодня наконец-то прилетает. — Знаю, мы созвонились. Он предупредил, что ты его вызвалась встретить, — Аарон прочистил горло: — Хочешь поговорить с ним? Сара зачем-то кивнула: — Мне кажется он и так все понимает. Но, да… важно, чтобы каждый все озвучил… Так будет правильней… Принятая поза как будто не давала возможности высвобождаться эмоциям, и О’Нил приняла положение сидя. — Всегда восхищался твоей храбростью, — Аарон прозвучал неподдельно гордо. Но даже сейчас в его словах сквозила глубокая печаль. — Он поймет. Обязательно. Можешь за это не тревожится. — А ты? — выпалив, Сара зажмурилась. Вопрос вырвался сам, не дав о нем даже подумать. Повисла короткая пауза. Биение сердца заполнило звенящую тишину. — И я, — уверенно на выдохе. — Хотя, не буду спорить, это дается мне сложней, чем я думал. И это мягко сказано. — Нам это надо, — и вот она пожала плечами, будто Аарон был рядом и мог видеть. — Надо, — согласно вторил. — Аарон? — их неловкий диалог задевал самые глубинные струны. — Чтобы не происходило… между нами имею ввиду… — прижав к груди письмо, Сара лихорадочно облизнула губы, — я тебя люблю… Горячо и сильно. Она ведь не в первый раз ему об этом говорит. Но отчего тогда слова словно сжигают кислород в легких? И в груди так исходится сердце? — И я тебя, — Аарон чуть помедлил. Но только от того, что сам боролся с давно забытой тревогой. — Если хочешь, я могу к тебе при… — Нет! Уголки губ от столь резкого обрывания сползли вниз. — Что б меня… — из динамика донесся недовольный вздох, — Сара я не это имел ввиду. Я… — Я все понимаю, — спина, нашедшая опору у изножья дивана, прислонилась к мягкой обивке. — Тебе еще надо все обмозговать, а я навязываю свою компанию. Извини. — Да, нет же, — ее «извини» еще больше вызывали у Аарона ненависть к собственной реакции. — Просто… ты решила нам дать свободу. Чтобы каждый смог определиться… О’Нил от пояснения заликовала. Да! Именно так. Она хотела, чтобы у каждого был выбор. Чтобы она не была никому навязана. Ведь тогда, больше десяти лет назад она же этого выбора не позволила им сделать. — Да… — А если ты сейчас приедешь… — даже через трубку можно было ощутить, как эмоционально сложно давалась Хиллу истина, — я лишу тебя этого выбора. И снова из глаз брызнули слезы. В горле застрял воздух и все, что хотелось ответить взамен. Да и что можно было еще сказать. — Какие же мы дураки... — Сара всхлипнула, вызывая собственную неконтролируемую усмешку. — Точно,— Хилл и сам был не против самоиронии. — Помнишь, что Элли говорила про таких? Дураки глаголят правду. Но кажется он — дурак, не умеющий говорить честно ...***
— Дьявол, как я скучал по нормальной еде, — жадно надкусив бургер, Китан с мычанием принялся жевать. — Клянусь, Майами при всей моей любви к этому городу, катастрофически не хватает нормального общепита. Уставший, и кажется похудевший — Линд умудрялся выглядеть обворожительно, даже при условии творящейся внутри него бури. Предложив после теплой встречи заскочить в придорожную бургерную, Вишня на протяжении всей дороги от аэропорта только и делал, что заставлял Сару смеяться. Убеждал себя, что все его сомнения внутри лишь иллюзия. И что бояться вовсе нечего. Что может быть не так, если принцесса так заливисто и искренне воспринимает его бред? — Ну, ту забегаловку с хот-догами и вправду переоценивают, — солидарно кивнув, О'Нил с не меньшей жадностью вонзилась в безумно вкусную и в то же время безумно холестериновую булку. — М-м-м, годы идут, а эти чизбургеры такие же невероятные. — Прям, не умирающая классика, — Кит довольно сморщил нос. — А вот молочные коктейли уже не те. Шумно отпив из соломинки ванильно-молочную смесь, Сара для подтверждения протянула стакан: — Как по мне, галимый сахар. Они сидели рядом. Бедро к бедру. Скинув все вещи на сидение напротив, у каждого даже не возникло вопроса, почему так? Почему они расположились не друг против друга, когда виден взгляд и эмоции, а именно по одну сторону узкого дивана, когда тепло чужого тела мешалось с собственным. Вишня принял предложенный коктейль. Взгляд прозрачно-голубых глаз неспешно блуждал по чистому, лишенному косметики лицу. — Согласен,— причмокнув губами, он улыбнулся,— еще парочка таких и, здравствуй, сахарный диабет. Они вдвоем. Во всей забегаловке. Даже официанты и те пропали. С наступлением полуночи смолкла атмосферная музыка, общий свет стал приглушенней и интимней, а скрипучие кофемашины перестали перебивать неровное дыхание, которое с каждым мгновением становилось шумней и забористей. — Много плачешь? — больше утверждение, чем вопрос. Скуловую косточку обвели прохладные пальцы. — Знаешь ведь, как на меня влияет осень. К тому же октябрьская, — поддавшись, Сара уткнулась щекой в подставленную ладонь. Губы сами нашли запястье. — Знаю, — отодвинув от края стола разнос с едой, Вишня притянул О'Нил к себе. Поцеловав ее лоб, он так необходимо зарылся носом в душистую макушку. — Прости, что не был рядом. Черт! Она обещала себе больше не плакать ... — Прошу, — уткнувшись в горячую грудь, Сара ощутила под футболкой гулкую вибрацию,— не извиняйся. Только не ты. Вдыхая ненавязчивый парфюм и нотки родного аромата тела, Сара медленно оглаживала напряженную спину. Синхронно с движением широкой ладони на своей. — Мне кажется, что я слишком о многом молчал, — в волосы хрипло прошептали, — а сейчас, что бы не озвучил — все окажется бесполезным. Не заботясь о том, что о них могут подумать, Линд подхватил женские ноги и, не встретив сопротивления, перекинул их через свои. — Кит, — Сара прекрасно понимала этот порыв, а потому лишь тихо прыснула,— мы с тобой прям, как подростки. — Ты против?— сформировав из своих объятий колыбель, Вишня ужалил губами висок. Он был верен своей интуиции. А она подсказывала ему, что грядет конец. — Отнюдь,— пальцы зарылись в густой волос на затылке, перебирая упругие кучеряшки, — ты ведь знаешь, как я это люблю. — Это? — Тебя и твои объятия. — Ты ведь знаешь, что можешь от этого не отказываться. К столу лениво устремилась официантка. Но один льдистый взгляд и та ретировалась обратно на кухню. — Я и не отказываюсь, — чувствуя, как в обнимающем теле закипала лава, Сара прижалась губами к основанию шеи. Участку, свободному от плена футболки,— просто хочу нам троим дать свободу. Вишня от ее касания ожидаемо расслабился. — А разве сейчас мы не свободны? — увидев, как девушка потянулась к стакану, он заботливо притянул его ближе. — Свободны,— благодарно кивнув, Сара выполнила глоток, омывая пересохшее горло и пищевод ледяным коктейлем. — Но, нас трое... А время идет и ... — Не проблема. Вот, я перед тобой, под тобой и с тобой. Уверен, Аарон сможет принять наш дуэт. Нет. Не сможет. Погоняв во рту сладкую смесь, О'Нил нехотя сглотнула. — Кит? — Да,— Вишня про себя чертыхнулся, — прости. Не хотел, чтобы это так прозвучало,— его губы снова прижались к макушке. — Просто одна мысль, что я тебя теряю лишает всякого здравого смысла. — Но ведь ты не теряешь. — Ты хочешь, чтобы мы расстались? Вопрос в лоб, и Сара была к нему готова. — Скорей, чтобы сделали паузу. — Для чего? — Линд не понимающе шикнул,— я уверен в своих чувствах к тебе. Уверен, что люблю тебя и только тебя. — Но у тебя не было иного выбора,— откинув голову на плечо, О'Нил сокрушенно выдохнула:— Я нас вплела в нездоровые отношения. И, благо, хоть успела понять, что натворила. — Боги, — Вишня издал смешок,— Сара, о чем ты говоришь? Вплела в отношения? Не дала выбора? Принцесса, мы с Хиллом двое взрослых мужиков. Обоим скоро разменивать пятый десяток ... Ты серьезно думаешь, что к чему-то нас принудила? Сара молчала. Она не сомневалась в своих мужчинах. Но сомневалась в себе. — Милая, — прикрыв веки, Китан ровно выдохнул,— я понимаю тебя. Понимаю, что возможная беременность могла сбить с толку. Понимаю, что появление Майкла с его намерениями еще больше подпалило сомнения. Понимаю, что смерть Элли... Нашей Элли окончательно снесла с ног, — трепетно поглаживая женское плечо и острое колено, Линд постепенно избавлялся от нервного напряжения. Озвучивая все вслух он будто сам открывал нужные двери, в которые до этого только бесполезно стучался. О чем-то задумавшись, Вишня неожиданно засмеялся. Но не весело, а скорей обреченно. — Принцесса ... Знаешь, за одиннадцать лет я ведь должен был понять... Два взгляда встретились. Ее — открытый для него. Его — только, что нашедший истину. — Что именно? — Сара едва замтено свела к переносице брови. — Что ты уже давно никакая не принцесса, — коснувшись кончиком носа ее, Китан опалил своим дыхание пересохшие губы.— Надо быть слепым идиотом, чтобы так называть королеву. Это его признание. Не поражения, но временного отступления. Они еще долго обнимались. Еще долго беседовали. Обо всем, что имело значение или не имело вовсе. И когда издалека донесся четырехкратный бой часов, а официантка жалостливо напомнила о пересменке, пара решила, что пора. — Если отопление не дали, ты можешь поехать ко мне, — стоя у самого порога, Вишня поправил на женских плечах увесистую косуху,— никаких приставаний с моей стороны. Просто... дружеская ночевка. Он почти не лукавил. Почти. — Два одеяла и камин пока, что еще справляются,— Сара мягко улыбнулась, ловя такую же улыбку на чужих губах. — К тому же, завтра... а верней сегодня нам на работу. С уверенностью заявляю, от количества дел ночевать ближайшую неделю мы будем в офисе. И вот она — старая добрая классика жанра. Когда оба топчутся у входной двери, ожидая действия другого. Верно, они были как два подростка. И ведь в чем подвох — подросток — это не всегда про возраст. В их с Китаном случае это — состояние души. Подростки олицетворяют сомнения и неуверенность. А что как ни эти два чувства заполняли казалось бы двух взрослых состоявшихся людей. — Будь осторожен на дороге,— не разрывая зрительного контакта, Сара огладила подернутую щетиной щеку. — Если хочешь, могу тебе утром позвонить. Вдруг будильник не услышишь. Ощущение реальности терялось. Возможно, ей все это снилось. С момента их поездки в Майами и по сей момент. — Хочу,— прижав тонкие пальчики, Вишня устало улыбнулся, — поцеловать тебя. И снова он не просил. А она снова не была против. Привстав на носочки, Сара прильнула к губам. Мягким, горячим. Но, возможно, уже не ее... Тихий стон с его стороны и поцелуй углубили. Настойчиво, уверенно. Притянув ее голову ближе, Китан был жаден в своем желании. Сминал ее губы и вбирал остатки воздуха так, что ноги стремительно подкашивались. О'Нил растворялась. В этом мгновении, в эмоциях. Уголки глаз переставали быть сухими. — Люблю тебя,— сдавленно, с придыханием,— люблю тебя Сара О'Нил. И всегда буду любить. Нашептывая, как молитву, Вишня отметил влажной дорожкой соленые щеки и скулы. — Ты лучшее, что могло со мной случится. Лучшее во мне. Лучшее в них обоих. А потом они стояли. Долго. И в тесных объятиях друг друга. Новый день активней вступал в права, а они не могли никак распрощаться. Отпустить. — Люблю. Безумно. Едва слышно у самого его уха и Китан молча кивнул. Кажется теперь еще одна точка была поставлена.