***
Река слишком широкая и холодная, чтобы переплыть ее самостоятельно. Она берет свое начало далеко в горах, огибая многовековые глыбы льда, и стремительно движется вперед. Ах, если бы у Селены было больше сил! Она бы бросилась в воду и навсегда избавилась от тисков пресной жизни, посвящённой хозяйству и заботе о доме. Она бы отдала себя течению, позволив ему нести ее далеко-далеко, туда, куда стремится горная река. — Нужна лодка, — решила девочка, рассматривая гальку под ногами. Обточенные водой камушки купались в лучах рассветного солнца. Розовое небо отражалось в мокрых бликах, постепенно окрашиваясь в голубой цвет. Птицы щебетали где-то в кронах деревьев, радуясь первому теплому дню за последние несколько недель. Овцы по привычке разбрелись вдоль берега, Николас, старший брат Селены, вынимал рыбу из сетей. Это утро было похоже на все предыдущие — все шло своим чередом. Каждый вечер Селена мечтала проснуться где-то в другом месте. Подальше от отца и его тяжёлой руки, от брата и его дурного характера, от глупых овец, которые только блеют и едят траву. Но утром становилось ясно, что все остаётся по прежнему. Отец строго велит накрывать на стол, Николас все такой же болван, овцы ждут, когда их выпустят в поле, а Селена откладывает мечты и идет выполнять работу по хозяйству. Селена заприметила камушек подходящей формы и подняла его. — Только где ее взять? — она повертела находку в руках, размахнулась и запустила ее в сторону реки. У них была всего одна лодка. Если Селена возьмёт её, отец не сможет переправляться на другую сторону реки. А значит, не сможет обменивать свои товары на ярмарке. Семья останется без необходимых вещей по ее вине. К тому же, Селена никогда не управляла лодкой. Вдруг она перевернётся на ней и утонет? «Нет, побег на лодке - глупая затея,» — подумала девочка. Камень ударился о воду ребром, трижды отскочил дальше, а затем утонул. Селена рассеянно проводила его взглядом, борясь с желанием повлиять на него. Она могла бы попробовать заставить водную поверхность оттолкнуть камень еще несколько раз, но не решилась. Николас мог заметить ее маленькую шалость. — Ты чего прохлаждаешься? — повернулся он к девочке, — Отец велел бросать камни? — Нет, — потупила взгляд Селена. — Он велел следить за стадом, а не заниматься ерундой, тупица. «Так я и слежу, — подумала девочка, но вслух сказать не решилась, — за одним тупым бараном, который мучается с сетью все утро.» Селена не верила, что этот здоровый кучерявый дурень — ее родной брат. Она скорей предпочла бы породниться с горными тиграми, чем с этим оболтусом. Николас постоянно задирал нос и обзывался, а еще во всем подражал их отцу: ходил в рубахе, подпоясанной широким поясом, деловито поджимал губы и пытался копировать суровый взгляд. В исполнении брата утрированный прищур глаз казался нелепой пародией на пристальный змеиный взор их родителя. — Чего уставилась? — он резко потянул на себя сеть, пытаясь выудить рыбу, но язь изловчился и выскользнул из его рук. Брызги окатили Николаса, когда рыба ударила хвостом по воде. Селена не смогла сдержать смешок и раздраженный брат повернулся к ней, — опять своими фокусами занимаешься, ведьма? Улыбка исчезла с лица девочки так же быстро, как появилась. Он всегда называл ее так, чтобы задеть. Николас сочинял, что из-за Селены идет долгий дождь, что она боится садиться на лошадь, потому что должна летать на метле и другие гадости, которые только мог придумать. Наверное, очень удобно, когда под боком есть «ведьма», которая виновна в твоей нерасторопности и недальновидности? Все из-за того, что с Селеной иногда случались чудеса, которые брат называл чертовщиной и фокусами. Например, когда Николас толкнул сестру к реке и вода обступила ее ноги, не замочив их, или очередной взорвавшийся кувшин в ее руках. Но самый странный случай произошел четыре года назад. На самом деле, Селена и сама не очень понимала, как это случилось. Спутанные воспоминания с трудом могли воспроизвести события той ночи. Селена помнила, как сильно испугалась, когда отец запер дверь на ключ и оставил ее в кромешной темноте. Кажется, она ослушалась его или, может быть, нагрубила? Девочка бросилась к двери, отчаянно колотя ее. Тишина и темнота окружили Селену, невозможно было разглядеть даже собственных рук. Селена рыдала и просила прощения, умоляла выпустить, но мольбы оставались без ответа. Время тянулось мучительно медленно. Она начала бояться, что растворилась в пространстве, превратилась в призрака и навсегда останется взаперти. Наконец, Селена устала кричать и упала. Обессиленная девочка забилась в угол и закрыла глаза руками, боясь открыть их и снова ничего не увидеть. Что произошло дальше Селена помнила обрывисто и смутно. Только бледный ласковый свет, прорывающийся к ней сквозь темноту и теплое чувство безопасности, которое он принес с собой, отчетливо отпечатались в памяти. Она чувствовала, как по-особенному вибрировал воздух. Свет успокаивал, утешал, будто ему было дело до чувств девочки. Ей хотелось слиться с ним, укутаться в мягкий свет и утонуть в его умиротворении, но этого не случилось. Распахнутая дверь. Брань. Отец спускается по лестнице. Свет вспыхивает, сворачивается и исчезает. Чувство безопасности покидает Селену с каждым стуком сапог о ступени. Последнее, воспоминание — отец хватает ее за волосы, волоча вверх по лестнице. Селена не могла объяснить, что произошло той ночью и кто за это в ответе, но была благодарна свету за то, что он появился в самый нужный момент. Отец решил, будто это Селена наколдовала свет. Она отрицала свою причастность, но он все равно заставил ее читать молитву Санкта-Агафону, чтобы отмолить ложь. Спорить с ним не имело смысла. Она вычитала текст более двух сотен раз, прежде, чем заслужила отцовское прощение. — Ведьма! — дразнил после тех событий сестру Николас. — Ведьма! — смеялись дети на ярмарке, узнав эту историю от брата. Иногда Селене хотелось быть ведьмой. Чтобы одним взглядом уметь заставить замолчать любого, кто посмеет шепнуть что-то дурное ей в след. Она с огромным удовольствием превратила бы в жабу каждого мальчишку, что крутились вокруг Николаса на ярмарке, а девчонок, вздыхающих по нему, в крыс. Но, к сожалению, Селена была обычной четырнадцатилетней девочкой, запертой в маленьком мире, принадлежавшем мужчинам ее семьи. — Эй, — усмехнулся брат, — чего застыла? Ты себя в камень превратила что-ли? — Я ничего не делала, — фыркнула Селена, смерив Николаса тяжелым взглядом, а затем, не успев сдержать слов, добавила: — придурок. — Ты кого придурком назвала? — завопил он, бросив сеть. Остальная рыба последовала примеру язя и, пользуясь возможностью, постаралась улизнуть на свободу. — Тебя, — выплюнула Селена и отбежала на пару шагов, — других придурков я здесь не вижу! — А ну иди сюда! — прорычал он, бросившись к Селене. Николас мог нагнать сестру в два счета, но Селена, наученная жизнью с братом бок о бок, знала его слабые стороны. Селена не может дать ему сдачи, но вполне способна заставить этого увальня побегать и устать. Она принялась петлять вокруг животных, заставляя брата спотыкаться на резких поворотах. — Я тебе сейчас! — распылялся он. Селена сказала слишком много, чтобы надеяться на мирное решение конфликта. Брат все равно отлупит ее, когда поймает. Тогда что ей терять? — Иди к черту, Николас! — она остановилась на достаточном расстоянии, чтобы полюбоваться на раскрасневшееся лицо брата, и невольно улыбнулась. Николас тяжело дышал. Ноздри его кривого носа гневно втягивали воздух, губы надулись, а глаза сверкали каким-то подозрительным блеском. «Не к добру это, — пронеслось в голове девочки, когда Николас наклонился, подобрав что-то с земли, — ой, не к добру.» В следующую секунду в нее полетел камень. Селена едва ли успела увернуться, как Николас запустил в нее вторым. Тупая боль поразила плечо. — Ты с ума сошел? — возмутилась девочка, прижимая к ушибу руку. Николас довольно ухмылялся, придерживая наготове третий снаряд. Селена сделала шаг назад, не выпуская брата из виду. Сейчас он действительно походил на отца — внимательный к каждому ее движению, замерший, словно змея перед укусом, опасный. Его глаза искрились злостью. — Иди сюда, не то хуже будет, — предупредил он. «Ты все равно бросишь его в меня, » — подумала девочка, медленно подбирая упавший рядом с ней камень. — Ты глухая? Иди сюда, говорю. Он замахнулся, пугая ее. Наверняка, хотел посмеяться над ее страхом. Селена вздрогнула и прежде, чем поняла что творит, бросила камень в брата. Это произошло не специально. Пальцы сами разжались, запуская камень в полет. Селена не думала, что действительно сделает это. Просто хотела сделать вид, что не боится Николаса, но все-таки бросила. Казалось, время замедлилось. Камень достиг цели и рассек лоб Николаса. Селена не могла разглядеть масштаб трагедии, но медленно ползущая по лицу брата струйка крови обещала ей серьёзные проблемы. Селена нервно сглотнула. Николас не сразу понял, что произошло. Смесь удивления и гнева отразилась на его лице, только после того, как пальцы коснулись раненого места и нащупали кровь. Он наградил ее гневным взглядом, сулящим отмщение. Селена, словно олененок у пожара, замерла уставившись на него. Она не знала что делать. Николас угрожающе шагнул к Селене, сжимая кулаки. Спину девочки окатило холодом. Ей отчаянно захотелось стать невидимкой и исчезнуть из поля зрения брата. «Черт! — судорожно думала Селена, — он убьёт меня!» Она терпела тычки и тумаки от Николаса, но всегда держала себя в руках. Потому, что знала — в ответ он ударит ещё сильнее. А теперь? Что он сделает с ней теперь? Николас попытался схватить сестру, но она увернулась от его рук, изловчилась и отскочила в сторону. Инстинкт самосохранения приказывал Селене спасаться бегством — она не смела ослушаться. Прежде, чем брат повторил попытку поймать ее, Селена сорвалась с места. Она бежала, не разбирая дороги, перепрыгивая через камни и кочки. Не важно куда, главное подальше от Николаса, который не отставал. Мысли роем кружились в её голове, сбивая дыхание и мешая сосредоточиться. Селена знала одно — попасться в руки брата будет худшим из того, что может сейчас произойти с ней. «Николас не посмеет оставить стадо. Он отвечает за него головой, — сообразила девочка, — а значит в лес за мной не сунется.» Ей нужно только добраться до деревьев и скрыться там. Тогда брат оставит ее в покое, хотя бы до вечера. Если повезет, Селена проберется в кровать, когда его не будет в доме, и они не встретятся до следующего утра. Возможно, ей даже удастся улизнуть прежде, чем он проснётся? — Только попадись мне на глаза! — крикнул он вслед Селене, но девочка уже не слышала его. Она бежала. Бежала так быстро, как только могла. До тех пор, пока ругань Николаса не затерялась среди деревьев, окруживших её. Мысли исчезли. Вдохи и выдохи подчинились собственному ритму. Тело двигалось само по себе. Селена чувствовала необъяснимую легкость в душе, будто скинула со своих плеч тяжелый груз. Ощущение счастья в моменте захлестнуло девочку, заставив рассмеяться ветру, развевающему ее волосы. Как вдруг, нога зацепилась за корягу, торчащую из-под земли. Селена потеряла равновесие и больно шлепнулась о сырую землю, измарав лицо и одежду. Сердце стучало в горящей от бега груди, горло пересохло, но улыбка осталась на губах. Селена перевернулась на спину, вытерла рукавом грязную щеку и устремила счастливый взгляд вверх. Деревья возвышались над ее головой, укрывая от прямого солнечного света. Где-то высоко переговаривались птицы. Лес жил своей жизнью и Селене хотелось стать его частью. Она глубоко вдохнула и прикрыла глаза, наслаждаясь витающим в воздухе спокойствием. Пахло сырой землей, смешанной с прошлогодними еловыми иголками, мхом и можжевельником. Деревья укрыли Селену от всех переживаний, позволив девочке почувствовать себя свободной, пусть и на краткий миг.***
Дорога вымотала его, но следопыт не мог позволить себе прерываться на сон. Если бы организм настойчиво не требовал еды, Мал не остановился бы и в этот раз. Время слишком ценная валюта, чтобы тратить его на отдых. На кону жизнь Алины и Мал не вправе подвести ее. Дарклинг ясно дал понять следопыту, что чем быстрее он отыщет нужного человека, тем скорее Алина будет свободна. От долга перед Равкой, от дворцовых интриг, а главное — от тисков Чёрного Еретика. Дарклинг обещал забыть о ней, как только получит заклинательницу луны. Он переключит свое внимание на другую несчастную заклинательницу и Алине не придётся скрываться от мрачного гриша. Кто бы мог подумать, что после мифического оленя Морозова Малу придётся искать более мифическую женщину? Заклинательницу луны не видели сотни лет, возможно, даже дольше, чем заклинательницу солнца. Информация, которой поделился Черный Еретик, была собрана из легенд, чью достоверность невозможно подтвердить или опровергнуть. Но, ведь, и заклинательница солнца прежде жила только в книгах? Сказки — это худшее с чего можно начинать поиски. Но ничего другого у Мала не было. — Лучше, чем ничего, — успокаивал себя следопыт. Это задание было похоже на насмешку даже больше, чем предыдущее. Олень Морозова хотя бы соответствовал своему изображению в легендах. А девушка может выглядеть, как угодно, жить где угодно или даже осознанно скрываться. Имело ли смысл ориентироваться на рисунок, оставленный Дарклингом, в поисках заклинательницы луны? Наверняка, Дарклинг не рассчитывал на то, что Мал сумеет отыскать замену Алине. Может, он надеялся, что следопыт сдастся? Только не учел, что ради Алины Мал готов свернуть горы и возвести новые. Оретцев не собирался оставлять свою любимую в лапах Черного Еретика. Следопыт абстрагировался от рисунка и решил определиться с местностью поисков. «Если девушка не проходила проверку, значит она не могла воспитываться в сиротском доме — во все приюты Равки, в обязательном порядке, приезжают гриши, — размышлял следопыт, — заклинательница должна проживать в труднодоступной местности, куда без видимой необходимости не захочет сунуться ни одна лощеная морда слуги Дарклинга.» Анна Куйя говорила, что проверяющие посещают все города и деревни, где есть церковь. Но, что если заклинательница луны живёт в маленьком поселении? Гриши могли просто не добраться до неё. «Посёлки без церквей можно встретить только на севере, — продолжал раскручивать мысли Мал, — Анна Куйя говорила, что нужды в церквях северяне не испытывают.» Солдаты родом из тех мест подтверждали её слова. Люди там держатся обособленно и не жалуют церковные службы. В каждом доме молились своему святому, который оберегал семью от зла. Чем холоднее климат, тем страннее нравы. В пользу севера говорила и труднодоступная дорога, которая легко могла отвратить изнеженных гришей. «Во многие поселения не добраться на повозке, а пешком эти неженки не ходят.» Сердце и разум единогласно велели Малу отправляться на север. Так он и оказался между Раевостью и горным хребтом Петразой. Срок, установленный Дарклингом, истекал. Слухи — лучшая ниточка за которую можно ухватиться в поиске человека. Мал разговаривал с местными, рассчитывая, что они дадут хоть какую-то зацепку, передвигался от одной деревни к другой и заглядывал в одинокие дома, попадающиеся на пути. Но время шло, а поиск не приносил результата. Никто не замечал ничего необычного. Всё девушки в деревнях, по словам местных, были здоровыми и красивыми. Никакой чертовщины за ними замечено не было. Только кротость, покладистость и небывалое целомудрие, что скорее дар божий, чем способность гришей. Даже погода была против него — затяжные дожди и порывистые ветры усложняли поиск. Мал сбился со счета неудач, когда забрёл в довольно крупную деревню Илимск. Судя по многочисленным дорогам, ведущим к деревне и прилавкам на главной площади, Илимск служил местом торгового пересечения. Возможно, в погожие дни деревня кишит людьми. Но погода не располагала к прогулкам. Прилавки на площади пустовали, дороги утопали в лужах. Дождь усилился и заставил следопыта искать укрытие. Мал нашел приют от непогоды под крышей небольшой таверны. «Заходи, коль голоден. Уходи, коль обогрет, » — гласила вывеска у входа. — Вечер добрый, господин, — радушно улыбнулась дородная женщина за стойкой, — какими судьбами к нам? Она, несомненно, была украшением этой деревни. Русые волосы собраны в тугую косу и закручены на затылке, пухлые румяные щеки с россыпью веснушек и добрые, полные гостеприимства глаза. Женщина излучала тепло, будто солнечный день. Сердце следопыта укололо чувством вины. Алина в опасности, а Мал разглядывает какую-то женщину в таверне. — Добрый, — улыбнулся он, — проездом. Хозяйка, налей что-нибудь горячее. Погода пробрала до нитки. — Секунду, — захлопотала она, — сейчас организуем. Садись куда-нибудь. Мал огляделся и опустился на лавку у потухшей печи. Стены украшали соломенные куклы и расписные крынки на полках. Было чисто и довольно уютно, но в зале не оказалось других посетителей. Неужели опять неудача? «Шанс услышать что-то полезное стал еще меньше, » — подумал следопыт, чувствуя скрежет страха в душе. Мал никогда не сомневался в своем предчувствии и безоговорочно доверял ему, но на этот раз волнение поднималось из недр его души. Вопреки попыткам убедить себя сохранять спокойствие, следопыт начинал бояться скоротечности времени. Он как никто знал, что поиск невозможно ускорить. Следопыт должен быть внимательным, собранным и готовым к тому, что зверь будет ускользать. Но поиск человека без следов мало напоминал охоту за зверем. Ответственность за жизнь Алины давила на Мала и заставляла корить себя за неудачи. Мальен — лучший в своем деле, но даже ему может оказаться не под силу найти мифическую девушку. — Вот, держи, — хозяйка поставила перед гостем пинту горячего пива и дотронулась до сырого ворота его куртки, — бедняга, совсем промок. — Дождь застал в дороге, — пожал Мал плечами. — Дрянные дожди! Уже который день льют. Всех клиентов мне распугала чертова погода, — воскликнула женщина, — может, хоть к ярмарке небо прояснится. Если хочешь, у меня есть свободные номера. Можешь отдохнуть пару-тройку дней прежде, чем продолжишь путь. По сравнению с городом совсем недорого. — Я спешу, — улыбнулся следопыт, — в другой раз. — Жаль, — она поджала губы, но настаивать не стала, — мог бы задержаться, купил бы что-нибудь у наших мастеров. — Много в Илимске мастеров живет? — Мал решил продолжить разговор, надеясь узнать от нее что-нибудь полезное. — А то! Художники по дереву такую красоту творят — с ума сойдешь. А кузнец вообще сказка! Ножи охотничьи на продажу выставляет. За ними со всей округи едут. Тебе бы не помешала такая вещица, раз ты пешим ходом путешествуешь. — А когда ярмарка? — изобразил интерес Мал, — может на обратном пути успею. — Через недельку должна быть, если дождь прекратится, — она вновь потрепала куртку Мала за ворот и, громко охнув, продолжила: — Сидишь в мокром, а я болтаю! Погоди, сейчас печь разожжем, хоть куртку высушишь. Эй! Олов, иди сюда! Мальчишка лет десяти вынырнул из-за двери спустя мгновение. — Чего? — вздернутый конопатый нос и пухлые щеки, выдали в нем сына хозяйки. — Растопи печь, — распорядилась женщина, — и скажи Маньке - пусть траву разложит. Мальчишка кивнул и скрылся из виду. Он вернулся спустя пару минут, сжимая охапку дров, и сразу направился к печи. За ним вышла девочка того же возраста с корзиной, заполненной растениями. — Ты кто такой будешь? — деловито поинтересовался мальчик, когда его мать ушла в подсобку. — А ты? — ушел от ответа Мал. — Я Олов, хозяин этого дома, — обозначил свой статус ребенок. — Хозяин? Не дорос еще, — хихикнула девочка. — Я единственный мужчина в семье, а значит хозяин, — возмутился Олов, — вечно ты споришь. — Мама - хозяйка, — пояснила девочка, — а ты топишь печь и носишь воду. Как слуга во дворце! Она снова рассмеялась, но Олов пропустил это мимо ушей. Он, совсем как взрослый мужчина, снова повернулся к Малу и протянул руку. — Так как тебя зовут? — Мал, — представился следопыт, пожимая руку мальчика, — я смотрю, ты рассуждаешь совсем, как взрослый. — Приходится, — повел плечами Олов, но от глаз следопыта не скрылось удовлетворение, промелькнувшее в глазах ребенка. Кажется, парнишке хочется быть важным. Это можно было использовать, чтобы разговорить его. — Мужчины все держат под контролем. Наверняка, ты должен быть в курсе всего, что происходит в Илимске. Я прав? — Ну, да. Удача благоволит загнанным в угол или Мал действительно любимчик небес, но ему все-таки улыбнулась фортуна. Олов действительно оказался полезен. Спустя каких-то полчаса их разговор перешел от тяжб взрослой жизни к обсуждению странностей в окрестностях. — Я тебе клянусь, эта девка настоящая ведьма! — заверял Олов, — я сам видел! — Она превращается в кошку и пьет молоко у нашей коровы, — поддержала его девочка, — соседка говорила, что и куры нестись перестали, после того, как девка ей шерсть продала. — А еще она братца своего водой из кувшина окатила весной, — засмеялся Олов, — ну и смеху то было! Он с такими глазами круглыми стоял и краснел. Как бык в крохотном загоне, ей богу! — Ты сказал водой? — уточнил следопыт. — Да, — он кивнул с видом солидного мужчины, — она как зыркнет на кувшин. Вода кааак забурлит, кааак вспенится, кааак глину рванет. С той весны ее на ярмарку больше не привозят. Хлопнула дверь. Хозяйка вернулась в зал с подносом в руках. — Что вы опять бредни гостям рассказываете? — возмутилась женщина, поставив перед Малом тарелку с рагу, — а ну брысь от сюда. Дети переглянулись и поспешили ретироваться. Мал втянул носом аромат еды и благодарно кивнул хозяйке. Еда — лучшее дополнение к полученной информации. «День становится лучше, » — подумал следопыт, поднося первую ложку ароматной еды ко рту. — Часто они такими разговорами людей завлекают? — спросил Мал, проглотив невероятно вкусную пищу. В желудке благодарно потеплело. Только сейчас следопыт осознал насколько изголодался в пути. — А тебе что же, в правду интересны эти небылицы? — улыбнулась женщина, присаживаясь напротив. В ее взгляде читалось лукавое любопытство. Мал знал этот взгляд. Взгляд женщины, желающей мужского внимания. Так же пристально на него смотрела Зоя, прежде чем предложить провести время вместе. Хозяйка таверны явно симпатизировала гостю, но не хотела показывать своего интереса прямо. Это можно было использовать, чтобы узнать больше. — Люблю такое, — пожал плечами Мал, — посмотрел бы я на вашу ведьму. У нас в городе таких не водится. — Это тебе через реку надо идти, — хохотнула она, прикрыв рот ладонью, — там ее семейка живет, будь она неладна. — Почему? — Мал поддержал игру, надеясь скрыть свои мотивы за беззаботным флиртом, — Молоко у коров всей семьей воруют? — Скажешь тоже, — заливисто рассмеялась хозяйка, — давай сказочки для детей прибережем? — Сдается мне, что в душе я ребенок. — Вообще, — она сделала вид, будто раскрывает большую тайну, — ходят слухи, что Селенка и правда ведьма. В ее присутствии вечно что-то с водой неладное происходит. Отец ее, прежуткий тип, совсем девчонку зашугал. С той весны в люди не выпускает из-за этого. Сердце Мала екнуло. «Ее способности могут быть схожи с проливными. Что-то связанное с водой». Неужели ему повезло отыскать ту самую «ведьму»? Следопыту захотелось узнать больше. — Сама-то слухам веришь, хозяйка? — изобразил недоверие Мал. — Возможно, — она уклончиво отвела взгляд, — только это не ведьма называется, а гриш. Да куда уж местным оболтусам такие слова знать. У наших, что не событие, то магия. — Все гриши в Малом дворце, разве не так? — теперь интерес Мала был искренним. — Так, да не так, — она перешла на шепот, — кое-что о гришах мне известно. Особенно то, что они бывают у нас редко. Даже реже нужного, — Малу показалось, что в глазах собеседницы промелькнула грустная тень, — я ее мать хорошо знала. Точно тебе говорю, нет у нас никакой ведьмы. Ты сам-то, случаем, не из гришей будешь? «Это точно оно, » — подумал следопыт, чувствуя, как взволнованно забилось его сердце. То же чувство следопыт испытал, когда приблизился к оленю Морозова. Ощущение ясной уверенности в выбранном направлении охватило Мала. Он был уверен, что ухватился за нужную ниточку. Оставалось только дёрнуть и клубок распутается. — Я сниму у тебя весь этаж, — едва сдерживая дрожь в голосе произнес Мал, — если расскажешь мне все, что знаешь об этой девочке. Улыбка и румянец покинули ее лицо. На смену им пришла смесь напряжения и недоверия. Она нервно взглянула на Мала, будто пыталась понять может ли доверять незнакомцу. — Кто ты такой? Один из них? Поздно же тебя прислали. — Друг, — заверил женщину Мал, — если девочка действительно гриш, я ее лучший друг. Расскажи мне все, что тебе известно. Хозяйка все еще колебалась. Мал нащупал в кармане последнее богатство, что у него осталось, и протянул золотое украшение хозяйке. Она неуверенно приняла золотую шпильку с драгоценным камнем и едва слышно произнесла: — Ты не навредишь девочке? — Нет. Мал соврал. Он не мог поступить иначе, но послевкусие лжи ощущалось во рту на протяжении всего пути. Хозяйка трактира указала следопыту путь и пожелала удачи. Она хотела всучить ему сверток с едой, но Мал отказался — не позволила совесть. Путь был неблизкий. Идти предстояло через реку и лес, но Мала это не пугало. Единственное, чего он боялся — это найти не того человека и потерять время зря.