***
Селена ощутила как переменился воздух. Он стал легче и прохладнее. Её сердце, наконец, начало биться, но девочка все ещё не верила в происходящее с ней. Мужчина, протянувший ей руку казался не настоящим. Облаченный в чёрный кафтан, рассматривающий её с не скрываемым любопытством, красивый в своей ужасающей грациозности и темный, как сама ночь. Наверняка, она выдумала его, чтобы убежать от реальности. Может быть, миг до удара замедлился настолько, что она смогла выдумать для себя спасителя? Должно быть, она потеряла сознание и видит сон. Но прикосновение заставило поверить её в реальность происходящего. Он был настоящим. Из плоти и крови, как она сама. Селена удивлённо выдохнула, изучая его лицо. Собранное и уверенное, почти мраморное, если бы не поразительно живые внимательные глаза. Он изучал её, будто проникал под кожу, искал что-то в ней, и кажется нашёл. Его губы изогнулись в улыбке, и Селена ответила ему тем же. Он был кем-то очень важным и строгим, а ещё опасным — он сумел причинить боль через прикосновение. Селена должна была бояться его! У ног незнакомца все ещё клубились тени, он только что причинил боль её отцу одним прикосновением, а теперь сообщал, что они уйдут вместе. Она должна была отпрянуть, испугаться и сделать все то, что должны делать хорошие девочки, но страха не было. Были только глубокие и внимательные глаза, ладонь сжимающая её руку и необъятное чувство благодарности. Он был первым мужчиной, который защитил её. — Кто ты такой? — спросила Селена. — Меня зовут Дарклинг — глубокий, пробирающий до костей голос, — я твой друг. У Селены не было друзей. Она всегда была окружена людьми, но никогда не доверялась им. «Он не совсем человек, — вмешался внутренний голос, — он гриш. Как и ты». — Дарклинг, — медленно повторила она, пробуя его имя на вкус. Темное и горькое, как эбеновое дерево, появляющееся на ярмарках из-за Истиноморя, — Дарк-линг. Ты гриш? Селена видела его улыбку. Видела свежие шрамы пересекающие мужское лицо с левой стороны. Но он все равно казался таким обворожительно красивым и неуместным здесь — рядом с домом купца-отшельника, из которого девочка намеревалась сбежать. Это место не подходило ему. Оно было слишком маленьким для его глубоких глаз. Мужчина утвердительно кивнул, изучая ее лицо. Селене показалось, что Дарклинг пытался рассмотреть ее эмоции, прощупать их и изучить. Проверяет боится ли она? Но Селена не боялась, она хотела услышать утвердительный ответ. Хотела получить подтверждение реальности всего того, что происходило с ней. — Что ты знаешь о гришах? — спросил он. — Вы колдуны, — помедлила Селена, раздумывая правильно ли она выразилась. Возможно, стоило сказать «мы»? Несколько минут назад он вытащил свет, спрятанный внутри Селены, на поверхность и сумел не дать ему вырваться из-под контроля. Настоящий, живой, из плоти и крови — такой же, как она сама, только в сотни раз сильнее. Дарклинг знал о ней больше, чем сама Селена. От него чувствовалась невероятная сила, которая заставляла сердце Селены бешено колотиться. Не от страха — от благоговения. — Мы изучаем Малую науку и управляем некоторыми субстанциями, существующими в природе, — пояснил Дарклинг, — есть сердцебиты, целители, портные, алкемы и прочники, шквальные, инферны и проливные. Все они занимаются важными делами, помогающими нашей стране. Каждый из них вносит свой вклад в общее дело. С магией это имеет мало общего. — Ты сердцебит? — наверняка. Сердцебиты заставляют сердца людей биться чаще. Если Дарклинг такой гриш, то это объясняет чечетку в груди Селены. — Нет, — по его улыбке Селена поняла, что поторопилась с выводами и выпалила глупость, — есть особые случаи. Как ты и я. — Как ты и я? — переспросила девочка. — Да. Очень редкие заклинатели. Например, заклинатели теней, как я, — он остановился у черной кареты, запряженной благородными лошадьми, — И заклинатели луны, как ты. Я все расскажу тебе позже, но сейчас тебе нужно отдохнуть, а мне закончить дела. Дарклинг отворил дверь, приглашая Селену внутрь. Но она заколебалась. Ей хотелось уехать с ним, но все казалось слишком фантастичным. Ещё полчаса назад Селена пыталась сбежать и жить в бегах, а теперь у неё появился шанс покинуть родительский дом в изящно дорогом экипаже. Разве это может быть правдой? А что ждёт тех, кто останется? — Что будет с моим отцом и братом? — спросила Селена, бросив осторожный взгляд в сторону дома. Она надеялась, что больше никогда не встретится с ними и боялась, что Дарклинг пригласит их. — Как ты бы хотела, чтобы я с ними поступил? Карету тряхнуло, выдергивая девочку из царства сна, собранного из воспоминаний. Селена открыла глаза и вздрогнула. Женя успокаивающе накрыла ее ладонь своей. — Мы едем по каменистой дороге, — сообщила девушка, — не волнуйся. — Поднимаемся в горы? — уточнила девочка, вглядываясь в пейзаж через резную решётку. Снаружи было темно. Глубокая ночь окутала мир, скрывая все его недостатки. Деревья проносились друг за другом и Селена не успевала разглядеть их. Дорога, по ощущениям, действительно поднималась вверх. Воздух становился прохладней. Дом, в котором она провела всю жизнь, остался далеко позади. — Кажется, да, — кивнула Женя, не выпуская руки Селены из своей. Девочка никогда прежде не видела такую красивую женщину и с трудом могла поверить в то, что Женя служанка. Алебастровая кожа, мягкий овал лица и янтарные, совсем солнечные, глаза. Селена не могла отвести взгляд от огненно-рыжих волос Жени. Наверняка, ей не доводилось выполнять тяжёлую работу по хозяйству. Кожа ее рук была мягкой и нежной, будто девушке никогда не приходилось стирать или мыть посуду. Может быть, слуги в окружении Дарклинга занимаются чем-то другим? — Ты чего так дернулась во сне? — обратился к Селене Павел, сидящий напротив Жени, — кошмар приснился? Худощавый, темноволосый, с острыми чертами лица, Павел напоминал волка в обличии человека. Красный кафтан с черной вышивкой подчеркивал синяки, окружавшие его бесцветные глаза. Он повёл плечами, сбрасывая скопившуюся усталость от долгой поездки, и зевнул. — Не помню, — соврала Селена, опасаясь подтрунивания с его стороны. Павел выглядел молодо. Селена не могла определить его точный возраст, и предположила, что он не на много старше Николаса. К счастью, в отличии от её брата, Павел вел себя дружелюбно. Но Селена все равно не спешила ему доверять. — Если вспомнишь, рассказывай. Дорога долгая, за разговорами время пролетит быстрей. Мне, бывает, тоже со сна всякая гадость мерещится, — беззаботно сообщил Павел, — однажды показалось, что меня укусил пес. Я ударил его в полудреме, а он мне ка-а-ак даст подзатыльник. — Как это? — скептично уточнила Селена. — Оказалось, что пёс — мой командир, а я уснул на дежурстве. Он хотел меня разбудить, потянул за кафтан, а я решил, что это укус. Пришлось заступать в наряд вне очереди. Всегда знал, что он та еще псина. Женя и Павел засмеялись. Селена тоже позволила себе улыбнуться, ситуация с ним действительно случилась неловкая и смешная. Только один пассажир в карете не отреагировал на шутку. Девушка, сидящая напротив Селены. Она все время спала. Девочка пригляделась к ней. Неужели можно так крепко спать? Лицо девушки большую часть времени выражало безмятежность, но руки в блестящих кандалах разрушали образ спящего ангела. «Что она натворила, раз ей сковали руки— размышляла Селена, — что-то безумное или жестокое?» Незнакомка, будто почувствовала на себе взгляд Селены, и ее бесцветные губы сжались в тугую линию. Дыхание участилось, руки сжались в кулаки. Стоило ее глазам заметаться под веками, как Павел прикоснулся к девичьей щеке и она вновь вернулась к прежнему состоянию — спокойная и безмятежная. Селене показалось, будто девушка пыталась сбросить путы сновидения, но Павел ей помешал. Могут ли гриши управлять сном? По всей видимости, Женя заметила интерес Селены к странной попутчице и заговорила первой: — Она не пробудет с нами долго, не волнуйся. «Наверняка, для кандалов на руках должна быть весомая причина, — решила девочка, — особенно, если они надеты на человека даже во время беспробудного сна». Дарклинг сказал, что Селена может спрашивать у Жени все, что захочет узнать прежде, чем они приедут в нужное место. Может ли она расспросить девушку о спящей незнакомке? — Кто она? — поинтересовалась Селена, повернувшись к Жене. — Заклинательница солнца, — ответила рыжая. — Кто? — Санкта-Алина, — уточнила девушка, — святая, солнечная дева. Неужели не слышала о такой? — Нет, — искренне помотала головой Селена, — я знаю Санкт-Агафона и Санкту-Лизабету, а её не знаю. Кто она такая? — Гриш, — ответила Женя, — как ты и я, как Дарклинг, Иван и Павел и, как многие другие в Малом дворце. Но она предала нас. Селена знала слишком мало, чтобы пытаться разобраться в этом. Ей только предстоит окунуться в мир гришей и познакомиться с законами по которым он живет. Рассуждать о тяжести предательства этой девушки не имело смысла, она уже в кандалах — значит ее судьбу решили. Наверняка, её проступок был серьёзным. Но, что делают с гришами предателями? — Что с ней будет? — снова спросила девочка. — Алине предстоит искупить свою вину, — объяснила Женя. — Генерал приведёт приговор в исполнение, — вмешался Павел, выразительно взглянув на Женю, — Вам не нужно волноваться об этом. Это значило, что не стоит продолжать разговор. — Мы едем во Фьерду? — перевела тему Селена, — Говорят, там холодно. — Нет, — улыбнулась ей Женя, — мы должны заехать в одно место по дороге. А потом направимся в столицу. Тем не менее, воздух в карете становился прохладнее. Ветер проникал сквозь решетчатое окно и заставлял девочку ежиться. — Никогда не была в столице, — улыбнулась Селена, стараясь не думать о спящей девушке в кандалах, — там красиво? Кажется, они поднимались выше в горы. Селена потерла руки друг об друга, чтобы немного их согреть. — Да, — кивнул Павел. Он заметил, что девочке зябко и снял с себя меховую накидку. Без лишних слов корпориал накрыл ей Селену и Женю и вновь откинулся на спинку сидения. — Спасибо, — смущенно пролепетала Селена, но тут же добавила: — а, как же ты? — Я сердцебит, малышка, — подмигнул Павел, — мне холод не страшен. — Ты скоро увидишь столицу своими глазами. Сама нам и расскажешь, красиво там или нет, — Женя подоткнула накидку за спину девочке, и благодарно кивнула Павлу. Она приобняла Селену и позволила ей прилечь к себе на колени, — а сейчас, попробуй поспать. Дорога длинная. — Женя, расскажи мне о Дарклинге, — попросила Селена, устраиваясь поудобнее, — что я должна знать? — Он генерал второй Армии, — объяснила Женя, ласково перебирая ее волосы, — самый главный гриш Равки. Дарклинг входит в царский совет. Он очень важная персона и тебе стоит обращаться к нему на «вы», как того требуют правила приличия. Ее мягкие руки едва ли касались волос Селены, но девочка чувствовала исходящее от них тепло. Женя пахла фруктами и цветами, словно сказочная фея, сошедшая со страниц книги с картинками. Селена не привыкла к таким прикосновениям и сначала хотела попросить Женю прекратить это, но не смогла противиться ее мягкости. — Он гений, — добавил Павел, — генерал объединил всех гришей страны, когда создал вторую армию. Благодаря его действиям гриши чувствуют себя спокойно на территории всей страны. Нас начали уважать и ценить. Здесь гриши в безопасности, в отличие от Шухана и Фьерды. — Мой брат говорил, что после проверки меня отвезут в Шухан, — сонно поморщилась Селена, вспомнив с каким удовольствием говорил об этом Николас, — обещал, что меня превратят в сувениры. — С таким даром к предсказаниям парню нельзя играть в карты на деньги, — усмехнулся Павел. Его голос казался далеким, теряясь на границе сна и яви, — проиграет даже дырки в карманах. — Ты Заклинательница луны и ты под защитой Дарклинга, — отрезала Женя, — никто не совершит с тобой такого, впредь никто не посмеет тебя обидеть. — Генерал оторвет голову любому, кто посмеет косо взглянуть на тебя, — добавил парень. На этот раз совершенно серьезно. Но Селена не была уверена, что он говорил это на самом деле. Девочка провалилась в сон.***
Дарклинг вышел из кареты и ступил на влажную землю. Холодный разряженный воздух освежал разум и покидал легкие плотным паром. Днем здесь было невероятно красиво, но в темное время это место обладало не меньшим очарованием. Глубокая ночь, усеянная бледными звездами, укрывала детали дневного пейзажа от глаз. На одном из выступов горного хребта, аккурат у начала снежных залежей, расположился монастырь святого Агафона — самое подходящее место для разговора по душам. Дарклинг огляделся, наслаждаясь природным величием. Его окружали горы, большие и безучастные, и бескрайнее небо. Снег под ногами серебрился, отражая свет ночных светил. Многовековые сосны молчаливо наблюдали за ним со стороны леса. Разряженный воздух помогал концентрировать мысли и унять гнев, поднимающийся из недр темной души при мысли об Алине. Тишина гор ласкала слух и убаюкивала бдительность. Но Дарклинг знал, что доверять окружающему пространству нельзя. Горный хребет Петразой служил границей между Равкой и Фьердой, а значит, стоит подстраховаться. Александр обратился к скверне внутри себя и призвал Ничегоев. Сердце защемило, будто в него вонзили острую булавку, и за спиной чёрного Еретика проявились существа из тени — на случай, если фьерданцы по близости. — Генерал? — обратился к нему Павел, — Заклинательница скоро очнется. — Пусть Иван приведёт следопыта, — кивнул Дарклинг, — пришло время закрыть нерешенные вопросы. Павел кратко кивнул и направился к каретам. Монастырь сливался с окружающим пространством и казался частью ночного пейзажа. Построенный по типу пещерных храмов, снаружи он был виден лишь на половину, в то время, как внутренняя часть располагалась в глубине горы. Архитектурное решение подобных построек восхищало Дарклинга. Пещерные храмы — древнее изобретение, которое пригодилось при постройке зданий в горах и скалах. Пару сотен лет назад такие храмы служили убежищем для многих. Сегодня в Равке подобных жемчужин архитектурой мысли почти не осталось. Вход в монастырь встречал гостей, обманывая своим скромным видом и размером. Обветшалая каменная кладка в три этажа с маленькими окнами и аскетичная дверь. За скромным фасадом тянулись каменные коридоры, напоминающие лабиринт. В его стенах скрывались монашеские кельи, высеченные когда-то для отшельников, оставивших мирскую жизнь. Было время, когда монастырь полнился людьми, но после того, как двадцать лет назад фьерданцы напали на него и устроили резню, храм опустел. Теперь монастырь служил для иных целей, замаскированных под прежние мотивы. Сюда ссылали тех, кто неугоден власти, принуждали принимать обет молчания и отрекаться от всякого общения. Монастырь стал пристанищем для ссыльных, получивших шанс сохранить жизнь в вечном молчании под присмотром настоятеля-сердцебита, прикормленного Дарклингом. Александр втянул носом ночной воздух и заметил фигуру с фонарем, вышедшую из монастыря к ним на встречу. Ничегои за его спиной напряглись и ощерились, почуяв незнакомца, но Дарклинг знал его. Он махнул рукой ручным монстрам и приказал им охранять экипаж. Прихрамывающий на одну ногу бывший корпориал малого дворца, а ныне — отец-настоятель Арман Эшер, подошел к генералу и неуклюже поклонился. — Господин, — проскрипел Арман, чуть отодвигая фонарь в сторону, чтобы посмотреть на лицо генерала и две возвышающиеся за ним фигуры из тени, — вы ничуть не изменились. Он тоже не поменялся. Такой же хитрый старик, облаченный в мешковатую рясу из плотной ткани. Все так же, хромающий на ногу, которая болит не так сильно, как он демонстрирует. — Во дворце время течет медленно, — прокомментировал Дарклинг, — Уж не так, как у нас, — Эшер криво усмехнулся, — что ни день, то тоска длинною в годы. Никакого занятия, кроме вырывания языков новеньким, — он хрипло засмеялся и посмотрел на Ничегоев, — А, что это за прекрасные создания? — Мои творения, — объяснил генерал, — опасные для всех, кто решится подойти. Не провоцируй их. Ничегои не любят особого внимания к своим персонам. Во всем мире был только один человек, способный восхититься творением скверны, словно ребенок — Арман Эшер, корпориал, изгнанный из дворца за эксперименты с темной стороной Малой науки. Он находил особое очарование во всем запретном и душещипательном, чем вызывал искреннюю симпатию Дарклинга. Неуемное желание исследовать то, что бояться рассматривать другие и конфликт с апратом — сделало из старика нежеланную персону при дворе и полезного союзника в столь не простое время. Дарклинг знал, что может положиться на него, ведь у старого корпориала были свои счеты с царской династией. — Ничегои, значит? — он удовлетворенно цокнул, — Хорошие твари. Не видел ничего похожего раньше. Разве, что волькры в каньоне? Хотя, черт их знает, как они теперь выглядят. Я кроме фьерданцев, святые их раздери, уж двадцать лет никаких монстров не встречал. — Все готово? — ухмыльнулся Дарклинг, прерывая напускные жалобы корпориала. Черный еретик знал, что Эшер был доволен уединением, которое получил вместо казни. В его распоряжении целый монастырь, с теми, кто никогда не должен вернуться к прежней жизни. За закрытыми дверьми он может делать, что душе вздумается. Главное — во время отзываться на зов Дарклинга и не подводить генерала. — Да, — отозвался Эшер, с плохо скрываемым любопытством рассматривая замерших Ничегоев, — как вы велели. Следуйте за мной.***
Арман провел гришей и следопыта через длинный темный коридор, ведущий к особенной келье. В свете ручного фонаря настоятеля мелькали изображённые на стенах почитаемые в этих краях святые. Их спокойные лица бесстрастно провожали чужаков и скрывались в темноте, стоило Эшеру сделать очередной хромой шаг. Где-то под крышей раздался звон колоколов. Он прозвучал трижды, а потом послышались протяжные переливы звуков. Это была знакомая Дарклингу мелодия, но без слов и инструментов — монахи, лишенные языков, воспевали святых так, как могли. «Ночная служба, » — понял Дарклинг, следуя за настоятелем. Они спустились по каменной лестнице, куда-то вглубь горы, и остановились у нужного коридора. — Мы пришли, — сообщил бывший корпориал, — здесь я оставлю вас. Мне нужно возвращаться к братьям. — Ступай, я найду тебя после, — отпустил его Дарклинг и повернулся к сердцебитам, — вы тоже. Идите с ним. Арман почтительно кивнул Дарклингу и, утрированно кряхтя, развернулся. Павел и Иван подчинились приказу генерала и без лишних вопросов последовали за стариком. — Где Алина, Дарклинг? — почти прорычал Мал, когда понял, что они остались вдвоем в темном коридоре у тяжелой железной двери, — Где мы? — Мы в святая святых монастыря, Мальен, — Александр театрально приложил указательный палец к губам и шикнул, призывая следопыта снизить тон, — это пещера покаяния. Монахи приходили сюда, чтобы быть откровенными перед святыми. Они каялись в своих грехах и просили прощения за этой дверью. Приходили за искуплением, если угодно. — Ты обещал, что я увижу Алину, — сквозь зубы процедил отказник, — на историческую прогулку мы не договаривались. — Я держу свое слово, Мал, — ухмыльнулся Дарклинг, отворяя дверь, — ты можешь увидеть ее. Входи. — Вот так просто? — с сомнением спросил следопыт. «Нет, — отозвалась скверна внутри Дарклинга, — пришло время платить по счетам». — Я никогда не обманываю, — закатил глаза черный еретик, — если не доверяешь мне, я войду первым. Дарклинг снял засов и, резко дернув дверь на себя, вошел в пещеру покаяния. Маленькая келья, чьи стены застали тысячи исповедей, освещалась единственной свечой, подвешенной под потолок. Каменный пол и стены больше напоминали камеру в тюрьме Кеттердама, чем келью для духовного очищения. Здесь пахло сыростью и горем — лучшее место для встречи с предательницей. Алина сидела на полу, обхватив руками прижатые к груди колени. Она подняла взгляд, чтобы посмотреть на вошедших и ее бледное лицо стало белым, словно мел. Алина была прикована к стене. Короткая цепь, скрепленная с блестящим металлом ее оков, позволяла заклинательнице сделать не больше пяти шагов. Но Старкова все равно метнулась в сторону заклинателя теней. — Здравствуй, дорогая, — ухмыльнулся Дарклинг. Угрожающе зашипев, Алина выставила руки вперед, но приблизиться к Дарклингу у Старковой не вышло. Цепь натянулась и заставила ее остановиться. Заклинательница упала на четвереньки и, словно цепная собака, заскулила. «Шоу началось, » — мысленно объявил Александр, изучая сложившеюся картину. Возможно, в этот самый момент, Селене снились цветные сны о предстоящей жизни в палатах Малого дворца. Наверняка, Женя рассказала ей о садах, окружающих резиденцию гришей, о фонтанах, затерянных между деревьев, о светских раутах и других элементах придворной жизни, вызывающих интерес у девочек. В скором времени это станет ее реальностью, а вот в случае Алины — совсем наоборот. Радости жизни при дворе или вообще где бы то ни было, теперь ей будут только сниться. Мал незамедлительно бросился к своей сиротке из Керамзина, пытаясь разобраться с ее оковами. Цепи загремели с новой силой, когда он попытался их разжать. Естественно — тщетно. Дарклинг с удовольствием наблюдал за их попыткой бороться с обстоятельствами. Говорящее название пещеры добавляло еще больше драматизма сложившейся ситуации. — Мал, — пробормотала Алина, — бесполезно. У них нет замка, я проверяла. — Сейчас, — напряженно соображал он, — сейчас, мы разберемся с этим. — Не разберетесь, — не скрывая издевки, сообщил Александр, облокотившись на стену, — это работа прочников Малого дворца. Сделано специально для заклинательницы солнца. Дарклинг видел, как плечи следопыта нервно вздымались в попытке сдержать судорожное дыхание. Оретцев был в ярости. Он развернулся к Дарклингу всем телом, будто это должно было заставить заклинателя испугаться, и процедил: — Ты обещал, освободить ее, от долга перед Равкой, — за кипящей злостью следопыта скрывался страх. Он снова не контролировал ситуацию, — Обещал оставить Алину в покое, если я приведу тебя к девчонке! — Ты разве не видишь? Алина свободна от долга, — усмехнулся Александр, встретив полный ненависти взгляд следопыта, — я больше никогда не попрошу ее сделать что-то ради Равки. Мал наконец понял, что все это время был в мышеловке, которая захлопнулась по желанию Дарклинга. Он мог бы словить следопыта еще тогда, когда застал их с Алиной в гостевом доме с обветшалой крышей, но это было бы слишком просто. Он вынудил Оретцева сослужить ему службу, но никогда не собирался отпускать Алину. Не известно, что злило Оретцева больше — положение, в котором они оказались, или то, что Дарклинг манипулировал им с самого начала. — Дарклинг, — прорычала Алина, — какого черта? — О, — улыбнулся черный еретик, будто только, что заметил ее присутствие, — как самочувствие? — Где мы? — она пропустила иронию заклинателя теней мимо ушей, — Что происходит? — Конец истории, — улыбнулся он, — как во всех приличных легендах о безумной любви. Ваш безумный конец. Оретцев, слишком импульсивный для человека с его талантами, зарычал и бросился на Дарклинга. Алина вскрикнула, но Александр щелкнул пальцами и струящаяся темнота мгновенно пригвоздила Мала к стене. — Это так романтично, — заметил Дарклинг, когда заклинательница солнца не смогла дотянуться до своего, тщетно вырывающегося из хватки, суженного, — двое влюбленных, которых разлучает судьба. — Ты не судьба, — выплюнул Мал, — ты чудовище. Дарклинг щелкнул пальцами вновь и хватка теней усилилась. Щупальца обвили Оретцева тугими кольцами, обхватив живот и грудную клетку. Еще немного и они смогут услышать хруст костей следопыта — ребра так легко сломать. — Козел! Мал захрипел, стоило одному из щупалец обхватить его горло. — Прекрати, — потребовала Алина, — отпусти его! Она попыталась призвать свою силу, чтобы противостоять Александру, но у нее ничего не вышло. Растерянная неудачей, Старкова попробовала снова и закричала, ощутив, как кандалы впитывают ее энергию через металл. Александр продолжал пытку Мала. Скверна внутри него упивалась страданиями человека, сумевшего нарушить планы заклинателя. Следопыт захрипел от боли, когда одно из ребер треснуло под давлением тени. — Дарклинг! — закричала заклинательница, в ответ на новые хрипы следопыта, — не делай этого! Где-то далеко все еще продолжалась ночная служба. Песнопения монахов каким-то чудом доносились до пещеры покаяния, унося сознание Дарклинга далеко-далеко. Он был здесь, в старом оскверненном монастыре, и одновременно не был. Алина просила его остановиться, но ее мольбы не трогали заклинателя теней. Он хотел одного — заставить ее сожалеть о том, что предала доверие истинного правителя Равки. — Я пойду с тобой, — слезы бежали по щекам заклинательницы солнца, — сделаю, что угодно! Отпусти его! — Мне от тебя больше ничего не нужно, Алина, — ласково проговорил Дарклинг, — у тебя был шанс прежде, но теперь… Я обещал освободить тебя от долга и дать вам увидеться. Разве я могу нарушить данное слово? В отличии от тебя, я держу свои обещания. Александр вновь щелкнул пальцами, выбивая из груди следопыта болезненный крик. — Почему ты не умер в каньоне, — отчаянно прошипела Старкова, наблюдая за тем, как Оретцев пытается ослабить хватку вокруг своей шеи, — там тебе самое место! — Оу, — Дарклинг резко отозвал тень и следопыт рухнул на пол, судорожно дыша, — разве он мог погубить своего создателя? Кстати, спасибо, что напомнила. Я забыл поблагодарить тебя, — Дарклинг вновь обратился к скверне, бурлящей в его теле и призвал Ничегоев, — благодаря тому, что ты бросила людей на верную смерть, я открыл в себе умение призывать их. Две крылатые и свирепые фигуры проявились из тени. Дарклинг с трудом сдержал гримасу боли, которую вызвало их появление. Обращаться к скверне второй раз за день ему еще не приходилось. Но игра стоила свеч. Глаза Алины расширились от ужаса. — Что это? — сокрушенно выдохнула она. — Ничегои, — представил свои творения черный еретик, — смотри на что они способны. Один из теневых монстров схватил Мала и поднял к самому потолку. Судьба следопыта была решена давным-давно и не интересовала заклинателя теней. Дарклинг с бесстрастным выражением лица смотрел на Стракову, стараясь запомнить каждое следующее мгновение. — О боже, Мал, — запричитала Алина, осознавая свою беспомощность, — не шевелись, пожалуйста, только не шевелись. — Боюсь, ваше время вышло, — улыбнулся Дарклинг, хлопнув в ладоши, — за все приходится платить, Алина. Ничегои набросились на следопыта. По команде хозяина, их острые зубы впились в него, будто в тряпичную куклу. Алая кровь брызнула в стороны. Истошный крик Алины разорвал пространство. Металлический запах наполнил пространство. Мал был мертв прежде, чем сумел сориентироваться и попробовать попрощаться с заклинательницей солнца. Александр не любил кровопролитие, но иногда это было необходимым. Несколько капель попало на одежду Дарклинга, заставив его брезгливо поморщиться. Алина сотрясалась в истерике и рвалась вперед, дергая прочную цепь. Безумный взгляд ее остекленевших глаз был обращен к мертвецу в нескольких шагах от нее. Мал был так близко и так далеко, одновременно. Наверняка, это больно. Достаточно больно, чтобы она поняла, что совершила? Старкова выглядела так, будто у нее вырвали сердце. «Вот и все, — прошипела скверна где-то внутри Дарклинга, — больше никаких надоедливых следопытов. Никаких сбежавших заклинательниц солнца. Счет закрыт». Глаза Алины налились кровью от усилий сдвинуться с места, но она только тратила силу на попытки вырваться. Крепкие оковы были непоколебимы и хладнокровно удерживали её. Алина кипела от ярости и бессилия. И к ужасу всех обладающих душой, Дарклинг находил это справедливым наказанием. — Не пытайся избавиться от кандалов, — сказал он, — Давид создаёт совершенные изделия. Снять их под силу только тому, кто создал. Алина наградила заклинателя злобным взглядом и попыталась снова призвать силу, но у неё опять ничего не вышло. Оковы впитали энергию и она закричала. От боли или от отчаяния? Не важно. Дарклинг с удовольствием встретит и то и другое. Истинная музыка для ушей — страдания поверженных врагов. Алина Старкова поймана в ловушку, лишена всего, что у неё было — спутника, привилегий и свободы. Дарклинг не смог сдержать ухмылки. Происходящее было так поэтично. — Крик тоже пустая трата энергии, Алина, — не скрывая своего удовлетворения, прокомментировал заклинатель теней, — не будь так расточительна. Береги силы, вдруг тебя забудут покормить? Она предала его. Дарклинг не прощал предательства. Никогда и никому. Особенно тем, кто когда-то имел для него значение. Заклинатель подошёл ближе к Алине, небрежно подцепил пальцами ее подбородок и резким движением заставил посмотреть на себя. Это было не забываемо. Спутанные волосы, грязные щеки, испачканные брызгами крови следопыта, пульсирующие вены на висках. Александр хотел запечатлеть каждый фрагмент сложившейся картины в своей памяти. Сладость удовлетворения переливалась в венах Дарклинга и веселила скверну, будто пьяное вино. Он, словно паук, поймавший муху в свои сети, наблюдал за попытками Старковой бороться и, наконец, был удовлетворён. Алина была сломлена. В достаточной мере, чтобы оставить ее. — Ненавижу тебя! — выплюнула Старкова, — за все, что ты сделал! Ты отравляешь всё, к чему прикасаешься. Гореть тебе в аду, Александр! — Ад пуст, Алина, — насмехался он, — все черти здесь. Я прожил сотни лет и пережил столько разных событий, а смерть все ещё не пришла за мной. Сдаётся мне, ты увидишься с ней раньше. Она прожигала в нем дыру взглядом. Дарклинг вспомнил их поцелуй и едва сдержал смешок. В тот момент он допускал мысль, что Алина справится с возложенными на неё обязанностями и привилегиями. Он даже надеялся, что со временем между ними будет больше общего и рассчитывал, что когда-нибудь сможет полюбить её. Дарклинг был готов подарить ей усилители, чтобы показать свою благосклонность. Выследил и убил Шуханских наёмников, покусившихся на её жизнь. Алина могла бы стать великим гришом, если бы была умней. Подумать только, он едва не создал самую сильную заклинательницу в мире. — Как думаешь, что случится раньше, — он обнажил зубы в издевательской улыбке, — ты умрёшь от одиночества или сойдешь с ума от горя? Её глаза заполнили слезы, на мгновение Дарклинг почти захотел ей посочувствовать, но она моргнула, унимая эмоции и с вызовом ответила: — У тебя нет шансов контролировать каньон без меня. Ты никогда не получишь того, что хочешь. Даже если ты запрешь меня здесь и вернешься через десять лет, я ни за что не прощу тебя. — Боюсь, у тебя сложилось неверное ощущение собственной исключительности, дорогая. Твой ненаглядный нашёл для меня заклинательницу луны. Тишина повисшая в воздухе ощущалась приторной сладостью на языке. Словно амброзия, она питала скверну внутри заклинателя и наполняла её глубоким ощущением удовольствия. — Твоя мать надеялась, что ты сможешь искупить вину и спасти свою душу, — отчаянный истеричный смех вдруг разорвал грудь Старковой, — но твоя душа пропитана ядом. Сквера сожрёт тебя и я молюсь о том, чтобы это было больно. Очень больно, Дарклинг. За все то зло, что ты причинил. За Мала… За все твои интриги и коварство, — она взглянула ему в глаза. Дерзко и отчаянно. Так будто пыталась пробиться в его голову, и прошипела: — Будь ты проклят! — Я тоже испытываю к тебе глубокие чувства, — он наклонился к её уху и хрипло шепнул: — по этому сохраняю твою жалкую пустую жизнь. Ты сгниешь в этом подземелье в компании костей твоего следопыта. Безумие поглотит тебя прежде, чем я захвачу престол. Так жаль, что ты не увидишь этого. Так радостно, что получаешь то, что заслужила. Он отстранился, в последний раз посмотрел в глаза Старковой и поцеловал её в лоб, словно пастырь отпускающий грехи, и направился к выходу. — Будь ты проклят, Александр! Пусть святые отнимут у тебя самое дорогое, что ты имеешь. — Святые не властны над моей судьбой, — не оборачиваясь прокомментировал Дарклинг. И он ушёл. — Ненавижу тебя! Ненавижу! Крик Алины разрывал тишину клетки из которой не было выхода. Дверь захлопнулась, но поверженная Заклинательница солнца продолжала неистово кричать вслед Дарклингу. Она была в ярости, кипела от ненависти к нему и ощущала, что стоит ей замолчать, как боль от потери любимого человека разорвёт её сердце на части. — Будь ты проклят, Дарклинг!