Tenetur animas (Связанные души)

Волдеморт — сильнейший тёмный маг своего времени заперт в самой ужасной тюрьме. Ненавидя слабость, ему приходится терпеть заточение в теле ребёнка. Ненавидя маглов, ему приходится наблюдать за жизнью этого ребёнка у самых отвратительных маглов, что могут быть. Самым худшим в этой ситуации является то, что странная связь душ, которая существует между мальчиком и Тёмным магом, растёт. Когда Том заметил, что что-то не так, и проверил одно предположение, то осознал, что с каждым годом он имеет всё меньше и меньше физической возможности причинить своему сосуду вред. Однако же его ментальное состояние улучшается с обратной пропорцией. Больше не было приступов безумия, которые, помимо прошлого, преследовали его ещё пару лет с момента, как он очнулся в теле ребёнка. Начиная наблюдать за собой, Том с неприязнью понимал, что становится более терпимым. То, за что своих подчинённых в прошлой жизни он мог и убить, в этой спокойно позволяет какому-то мальчишке. Он мог бы всё списать на время, проведённое в теле этого несносного ребёнка, и на сошедшее безумие, однако отрицать влияние магии он также не мог. За год учёбы в Хогвартсе мальчишка превратился в комок нервов, терзаемый любой неизвестностью. Том и раньше замечал чрезмерную неспокойность в мальчике, однако в этом году она увеличилась в несколько раз, что Тёмного волшебника изрядно нервировало. Он привык жить с уверенностью в себе и своих действиях. Вот и сейчас, уже пять дней после начала летних каникул и приезда обратно к мерзким маглам, этот ребёнок снова не может успокоиться. «Ответь мне, что ты делаешь?» — сдерживая усталый вздох, поинтересовался Том, наблюдая за тем, как Гарри подпирает стулом дверь в небольшой комнатке, выделенной перепуганными Дурслями. — Подпираю дверь, не видно? — со всей серьёзностью произнёс Гарри, гордо осматривая проделанную работу и отходя к окну, закрывая его на щеколду и задвигая шторы. «Я вижу что ты делаешь, не дерзи, мальчишка. Зачем ты это делаешь?» — с настойчивостью спросил Том, понимая, что нужно было обсудить происходящее ещё в первый день. — Как это зачем? — удивлённо проговорил Гарри, не понимая почему Том спросил об этом, тем более сейчас — ведь это очевидно. — Я живу в доме слабых маглов. Я должен хотя бы предостеречь себя, так как неизвестно кто может забраться в дом, тем более ночью. «И чтобы защитить себя, ты решил подпереть дверь стулом?» — для Тома это было бы даже смешно, если ему не приходилось бы терпеть развивающуюся паранойю этого ребёнка. Прикусив губу уже привычным жестом, Гарри сел на кровать, начиная незаметно для себя переминать пальцы. — А что мне остаётся? — нервно усмехнулся он, хотя улыбка быстро сошла с лица. — Я не могу пользоваться палочкой, чтобы об этом не узнали. «Во-первых, кого ты смеешь бояться больше, чем меня? — уголки губ мальчика слегка дёрнулись на этих словах. — Во-вторых, — уже серьёзней продолжил Том, — если ты так боишься за свою жизнь, сделай себе заточку». — Кого? — не понял Гарри. «Каждый маг, связанный так или иначе с опасностью, всегда носит с собой помимо палочки разного рода защитные амулеты или же зачарованное оружие. В молодости у меня был кинжал, пропитанный ритуальной магией, — начал объяснять Том, вспоминая утерянное оружие и начало своего пути. — В твоём же случае это будет примитивный магловский нож или что-то на подобии него», — с лёгким отвращением ко всему магловскому проговорил он. — Ого… — неуверенно выдохнул впечатлённый Гарри. — Я не знаю… это уже как-то слишком для меня… — медленно проговорил он, думая о том, что ножом можно не только защититься, но и случайно поранить себя или кого-то невиновного, а Гарри этого не хотел. «Значит выводить меня из себя своими выходками для тебя вполне нормально, а как я предлагаю тебе решение проблемы, то это «слишком»? — начал злиться Том. — Вечно ноешь, что слабый. А что ты делаешь, чтобы это изменить? Перестань искать себе жалкие оправдания и не раздражай меня». Гарри, слушая всю эту тираду виновато опустил голову, понуро разглядывая свои руки. Он понимал, что Том прав, но от этого было ещё больнее. После того, как он приехал к Дурслям, они не обсуждали происходящее, из-за чего Гарри расстраивался и переживал. Он знал, что Том постоянно говорит ему какие-то колкости, и что на самом деле многое не всерьёз. Однако последние пол года, в особенности после тех ночей, что он провёл перед зеркалом Еиналеж, Гарри довольно близко принимал к сердцу его слова. Вот и сейчас он думал даже больше о том, что Тому противно находиться рядом с ним. Но тут ему послышался тяжёлый вздох, а после уставший, но спокойный голос: «Гарри… Делай свои странные «ритуалы», если это тебя успокоит. Но, боже, не переходи границы. Никто не собирается за тобой охотиться, тем более в мире простецов. Ну кому понадобится маленький ребёнок?» — Том понимал, что шёл наперекор себе же, идя на поводу мальчишки, но так было нужно, если он не хотел разгребать в будущем проблемы, которые создаст этот маленький параноик. — Между прочем, мне скоро будет двенадцать! — возмутился покрасневший Гарри. Он не ожидал, что Том вдруг начнёт его успокаивать, да ещё назовёт по имени! Том так редко звал его «Гарри», что он даже сомневался было ли это вообще. «А мне шестьдесят шесть и что дальше?» — немного повеселев проговорил Том, чувствуя странный прилив умиротворения. Что же с ним происходит… — Стоп. Сколько?! — в неверии раскрыл он рот. «А чего ты ожидал? Для меня время больше не является помехой», — если бы у Тома было лицо, он бы хищно улыбнулся в этот момент. — Ого… — прошептал Гарри, осознавая насколько старше был Том, чем мальчик этого ожидал. Вдруг, вспомнив о грозном профессоре Снейпе, который постоянно называл всех учеников «несмышлёными детьми», он победно улыбнулся и произнёс: — А ты ведь, получается, намного старше моего декана! «Северус прибежал к моим ногам ещё будучи сопляком, только недавно закончившим Хогвартс. Однако его любопытство к тёмной магии и способности в зельеварении были выгодны для меня, поэтому я позволил ему ютиться рядом», — проговорил Том, вспоминая прошлое. Подтянув к себе на кровать ноги и облокотившись к стене, Гарри представил, как молодой декан приходит к Тому, как разговаривает с ним, может видеть его… Скривив губы и ощутив странную неприязнь, Гарри отмахнулся от образов, вспоминая уже то, что так его тревожило в последние дни. — Том… — сглотнув, неуверенно начал мальчик, приобнимая колени. — В тот день Квиррелл действительно был… мёртв? «Я не уверен, но вероятнее всего, — серьёзно ответил ему Том, который и сам все эти дни так или иначе размышлял о произошедшем. — Слишком самоуверенно делать выводы, основываясь лишь на том, что позволил услышать мерзкий Дамблдор». — Позволил услышать?.. — прошептал Гарри, вытаскивая из-под себя одеяло и заворачиваясь в него на подобии кокона. «Неужели ты думаешь, что этот гадкий старик действительно начал бы вести серьёзный разговор там, где их спокойно могут подслушать, если бы не имел на это своих планов? Ведь если это окажется так, то значит он окончательно сошёл с ума со своей мерзкой любовью к маглам», — выплюнул в отвращении последние слова Том. — Но… тогда что же там произошло? — проговорил мальчик, сжимая пальцами согревшееся от его тепла одеяло. «Я не вездесущ, чтобы быть там, где меня не было, — с остаточной неприязнью съязвил Том. — Я могу лишь предположить, что этот заика оказался не таким уж невинным и пробрался в тот люк. Если он пошёл на риски, значит ему что-то было очень уж сильно нужно в этом люке», — объяснял ему Том, заодно заново восстанавливая цепочку событий. — А ведь я, — Гарри зевнул, — чувствовал, что с профессором что-то не так, а в последние месяцы так вообще тот очень хило выглядел… — мальчик чувствовал, как веки начинали тяжелеть, но он отчаянно протёр глаза руками. — Неужели и в прям какое проклятие?.. «Это не самое главное, тем более не то, что должно тебя заботить. С завтрашнего дня начнём особые тренировки, может хотя бы тогда твоя бедовая голова перестанет нервировать всех вокруг», — объявил он с напускной серьёзностью на последних словах. Гарри же полусонно улыбнулся, посапывая и наблюдая впервые за эти дни спокойный сон. Окончательно убедившись, что его вряд ли услышали, Тёмный Лорд устало выдохнул. Он не отказался бы сейчас от крепкого и долгого сна, которого он был лишён уже столько лет. Возможность отключить сознание нисколько не напоминала человеческий сон, что удручало. Сознание хоть и не находилось в безумии, однако накопившаяся за года усталость постоянно давала о себе знать. Вот и сейчас он успокаивал мальчишку, хотя ещё лет пять назад с радостью позлорадствовал бы. Не хотелось признавать, что к общению с этим ребёнком он банально уже привык. Раздражённо откинув эти мысли, Том стал прикидывать вероятность того, что его самая неустойчивая и импульсивная догадка может оказаться действительной. Ещё находясь в Хогвартсе и настойчиво прокручивая в голове все события той ночи и всего года, у него закралось подозрение, которое вначале он откинул как самое безумное, но сейчас оно всё больше и больше казалось логичным. Убийства единорогов. Это действительно крайняя мера и вряд ли кто-то пошёл бы на такое, если не знал как избавиться от проклятья или хотя бы обойти его. Но обойти такое сильное проклятье самой магии можно только чудом. Одним из таких чудес является Философский камень. Он был бы глупцом, если бы считал этот камень сказкой, ведь одно существование Николаса Фламеля является доказательством обратного. Ещё одним пунктом в пользу этой догадки идёт поход в «Гринготтс» в конце прошлого лета, о котором он позабыл до этих дней. Тот свёрток, на особо защищённом уровне в банке гоблинов, который так нужен был Дамблдору, вполне мог оказаться Философским камнем. То, что забирал его полу-великан ещё больше указывает на планы этого мерзкого и безрассудного старика. Однако всё ещё нельзя было глупо верить в непроверенные домыслы. Только вот как раз проверить их было почти не возможно, особенно так, чтобы это не сказалось на нервах этого несносного ребёнка, которые Том будет приводить в порядок всё это лето. Если кто-то в прошлом рассказал бы ему о том, что он станет лечить нервы ребёнка, то он обязательно убил бы этого человека в самых изощрённых пытках.

***

— Я правда пытаюсь, Том… — расстроено пролепетал Гарри, сидя на полу с закрытыми глазами. — Мысли сами лезут в голову, что бы я ни делал. После утренней уборки, которую он снова решился делать по дому, и после беглого завтрака, он заперся в своей комнате и пытался «очистить разум», как велел ему Том. Поначалу Гарри обрадовался, что Том наконец-то обучит его окклюменции, но после двух часов абсолютно безрезультатных попыток медитации, Гарри начал понимать, что это действительно сложное волшебство. «А ты что думал? Это тебе не перья поднимать, — строго произнёс Том. — Большинство волшебников слишком ленивы и бездарны, чтобы хотя бы научиться защищать свой разум, не говоря уже о том, чтобы проникать в чужой», — не сдерживая раздражение, проговорил он, понимая, что этот ребёнок вряд ли сможет обучиться чему-то серьёзному без практики с волшебником, тем более за лето. Но это хотя бы положит начало. Гарри с грустью вздохнул. Том объяснял, что вначале нужно научиться контролировать эмоции и очищать мысли. Это оказалось проблемно, так как в его голове постоянно крутилось много мыслей, за которыми порой бывало не угнаться. Но зато с контролем эмоций Гарри не видел проблем — он очень редко злился. В голове резко пролетел давно забытый образ, из-за чего Гарри передёрнулся, почувствовав как мурашки пробежали по его спине. Нужно проветриться, иначе мысли его же и съедят. — Том… я немного отдохну, а потом вернусь и продолжу заниматься, хорошо? А то у меня голова начала болеть, — жалобно протянул мальчик, поднимаясь с пола и отряхивая поношенные штаны. «Ненадолго», — коротко изрёк Том, понимая, что немного отвлечься мальчишке всё же не повредит. Губы сами поползли вверх, но Гарри не стал ничего отвечать. Никогда не известно насколько резко Том может отреагировать на слова благодарности или похвалы. Хотя вспоминая прошлые года, Гарри с трепетом понимал, что Том всё же меняет своё отношение к нему. Образ манящего зеркала появился перед глазами, но мальчик откинул его сразу же, не желая снова утопать в мечтах. Подойдя к Хедвиг, сидящей в своей клетке у окна, Гарри приоткрыл дверцу и осторожно погладил сову по белоснежным перьям. Дурсли запрещали выпускать птицу, но он всё равно по ночам отпускал её на охоту. Гарри не хотелось, чтобы такая красивая и большая птица всё лето находилась в неволе, тем более без еды. Дурсли вообще сначала хотели отобрать все его школьные вещи и запереть в чулане под лестницей — где раньше он спал. Только вот когда Вернон с кривым от злости и отвращения лицом попытался это сделать, Гарри чуть не сорвался на крик и пригрозил, что если тот сделает задуманное, то к ним заявятся опасные волшебники, которые снова превратят во что-то Дадли и заодно их самих. Петуния тогда от страха даже вскрикнула. В общем, знатно Гарри их тогда перепугал, из-за чего они вообще его никак не трогают, хотя уборку по дому он сам возобновил — было не слишком сложно, но зато что-то привычное приносило ему хоть какой-то покой. Гарри и сам понимал, что даже знакомые стены этого дома не слишком помогали ему прийти в себя. От всех нерешённых вопросов ему хотелось плакать. Почему он вообще так волнуется из-за всего что можно? Раньше ведь он таким не был. Видимо год в Хогвартсе так сильно на него повлиял. Резко втянув носом воздух, он последний раз погладил сову и вытащил руку, закрывая дверцу под недовольное пищание. — Не сердись, вечером выпущу, — заглянул ей в чёрные глаза мальчик, извиняясь перед верной птицей. Почувствовав, как что-то заныло в груди, он отвернулся от своей совы. Гарри нехотя признал, что её пора отпустить из своего настоящего, как бы сильно он не ценил воспоминания. Глубоко вдохнув и выдохнув, он закрыл глаза. Мысли начали успокаиваться и он решился. Спустившись на первый этаж, он осторожно и быстро прошёл мимо кухни на задний двор. Летнее солнце уже начинало печь, что не могло не радовать Гарри, которому в зимнее время не всегда доставалось достаточно тёплой одежды. Однако сейчас ему было не до веселья. Подойдя к особому кусту, мальчик опустился на корточки. Он не обратил внимания на очередной скептический вздох Тома в голове, но через несколько мгновений зашелестел: — Здравствуй, Шу. Знаешь, мой первый учебный год выдался очень насыщенным. Я так много всего узнал, однако ещё столько мне неизвестно. В школе происходят странные вещи. Это немного пугает, — он слегка прикусил губу, поднимая глаза к небу, через пару секунд продолжая: Я бы хотел, чтобы ты была рядом, — он опустил взгляд, не сдерживая печали в голосе. — Прошло уже столько лет… Прости… я больше не буду приходить, но это не значит, что я забуду о тебе. Прощай. Поднявшись на ноги, Гарри отвернулся и быстро зашёл в дом, убегая обратно в комнату. Этот странный порыв всполошил его самого. Однако прошло уже действительно много лет. Он не хотел забывать Шу, но также чувствовал, что если так и продолжит ворошить прошлое, то ничего хорошего точно не добьётся. Забравшись на кровать и подтянув к себе колени, Гарри обнял ноги руками, облокотившись головой. Глаза щипали, но мальчик старательно начал дышать, приводя себя в порядок. Разве день не начинался так хорошо? Он сам же портит себе настроение. «Ну и что это было? — мало заинтересованно проговорил Том. — Тебе же всегда так нравилось болтать с кустом», — немного посмеиваясь протянул он, никогда не понимая пристрастия мальчишки разговаривать с мёртвой змеёй, которая определённо его никогда не услышит. — Хватит, какое тебе дело с кем я разговариваю?! — обиженно произнёс мальчик, несмотря на то, что знал как Том не любит грубости по отношению к себе. «Опять дерзишь, несносный мальчишка? — раздражённо проговорил Том, не понимая почему эмоции этого ребёнка так часто меняются, и с какой стати это вообще его заботит. Вздохнув, выравнивая эмоции, он продолжил: — С чего ты решил прекратить один из своих «ритуалов», за который так рьяно убивался?» Гарри удивлённо поднял голову, уставившись на стену перед собой. Почему Том не злится? Видимо настроение у него сегодня не очень плохое… Понимая, что Том от него так и ждёт ответа, Гарри слегка замялся, но всё же тихонько начал: — Я… больше не хотел её тревожить… «Неужели ты действительно так свято веришь, что эта змея после смерти тебя слышит?» — с непониманием проговорил Том. Мальчик прикусил губу, переминая пальцы на руках. Было сложно говорить об этом с Томом, который не терпел проявлений чувств. Гарри не хотел рассказать о чём-то личном, а потом услышать смех или злость. Это было бы слишком больно для него сейчас. Но всё же через несколько секунд он ответил. — Это не так важно, Том. Даже если она не слышала меня все эти года, даже если после смерти её душа исчезла, это было нужно мне, — он вздохнул и повернул голову к окну. — Знаешь, ты всегда такой холодный, и ты постоянно твердишь, что тебе никто не нужен, что дружба делает слабее. Но я так не могу, Том. Я столько лет приходил к могиле единственного существа, которое было рядом по своему желанию, потому что я слабый и без друзей. Гарри замолчал, поднимаясь с кровати. Подойдя к клетке с совой, он осторожно провёл пальцами по металлическим прутьям. — Шу давным-давно умерла, — прошептал он. — Но теперь у меня есть Хедвиг. И как бы сильно ты ненавидел маглорождённых, Гермиона мой друг, как и Теодор, — он замолчал, услышав резкий смешок. «Друзья? Ты так за них держишься, но будь уверен, что они же первыми тебя и предадут, — яд так и лился из речей Тома, который не мог сдержать раздражения и злости после услышанных слов мальчишки. — Думаешь ты им на самом деле нужен?» — Зато я вряд ли нужен тебе, — резко бросил Гарри, сжимая до боли кулаки. Он ведь знал, что так всё и будет, так зачем начинал разговор? Подойдя к столу, Гарри с шумом сел на стул и достал листок с пером и чернилами. Он обещал Гермионе отправить письмо. Даже если он знал, что Том ответит грубостью, даже если привык к тому, что он делает больно, Гарри был ужасно обижен. Будто это был первый раз, когда Том говорил едкие фразы по поводу его друзей или него самого. В этот раз почему-то было больнее. Том молчал, но Гарри был этому только рад. Он пытался написать письмо, но мысли как назло не шли, а если бы в этот момент ещё и Том решил бы что-то сказать, то Гарри определённо разозлился бы ещё больше. Именно сейчас мальчик осознал, что контроль эмоций в окклюменции действительно важная часть, ведь именно на эмоциях хочется сказать другому столько всего, о чём Гарри не решился бы и подумать в спокойствии. Решив всё же отложить на время затею с письмом, Гарри встал изо стола и уселся на пол, подтягивая стопы к себе. Прикрыв веки и пытаясь расслабиться, мальчик глубоко вдохнул, задерживая на пару секунд воздух и после медленно выдыхая. Продолжая внимательно и медленно дышать, он представил как сидит на холме, а впереди открывается вид на озеро, что у подножия Хогвартса. Это воспоминание так легко пришло ему на ум, что Гарри даже почти почувствовал ветер, взлохмачивающий его и так запутанные волосы. Губы сами расплылись в нежной улыбке. Безмятежно, тихо… Медленно открывая глаза, Гарри посмотрел в окно. Через стекло и полуприкрытые шторы пробивался свет. Захотелось сесть на метлу и улететь далеко в небо, прямо к солнцу, не заботясь ни о чём. Только вот даже если привести её к Дурслям получилось, летать на ней среди маглов нельзя, чтобы они ничего не увидели. Поднимаясь с пола, Гарри всё же вернулся к письму. После такого короткого отдыха он действительно чувствует себя лучше. Странно, почему же тогда утром он ничего такого не почувствовал? Вроде бы делал всё то же самое. Глубоко и мерно дышал, закрывал глаза, концентрировался на приятном образе… Только вот сейчас, после всех этих процедур, внутри стало будто бы свободней. Взглянув ещё раз на окно, мальчик понял, что в отличии от утренних попыток, в этот раз он на самом деле хотел избавиться от гнетущих мыслей. Будто негативные эмоции как снежный ком накатились друг на друга и пытались завалить его своим весом. Сдержав смешок от представленной сцены, Гарри взял новый лист и решился сначала написать Теодору. «Здравствуй, Теодор. Надеюсь, я не потревожу тебя своим письмом. Школьный год закончился как-то чересчур быстро. Как проходят летние каникулы? Я не поинтересовался о твоих планах в школе, прости. Всю ту неделю у меня была слишком забита голова. Хочу ещё раз поблагодарить за твой рождественский подарок, правда я пока у своих родственников маглов и не могу насладиться полётами, но уже в сентября мне не придётся её прятать. В общем, если захочешь — пиши, буду рад ответным письмам. Всего наилучшего. Гарри Поттер». В последний раз оглядев довольно короткое и неловкое письмо, Гарри всё же сложил его в самодельный и уже подписанный конверт. Это лучше, чем ничего. Подойдя к окну, он открыл сначала его, а после, повернувшись к стоявшей неподалёку клетке, также открыл металлическую дверцу своей совы. — Прости, что отправлю без ужина, — погладил он пёрышки сидевшей на его руке птицы. — Как отдашь письмо, можешь возвращаться не сразу, полетай немного, — Хедвиг с уханьем забрала в клюв конверт, переминая крылья. Мальчик поднёс руку к окну, и птица с шелестом вылетела из него, поднимаясь в небо и отдаляясь от дома Дурслей. Прикрыв окно, Гарри подошёл к столу, машинально раскладывая вещи по местам, в это время думая о том, как Теодор отреагирует на письмо… Он замотал головой, откидывая сомнения. Что будет, то будет. Нельзя вечно беспокоиться, он ведь только-только смог проветрить свою голову от мыслей. Почувствовав лёгкий голод, Гарри всё же не решился спускаться на кухню, потому просто лёг на кровать. Был всё ещё день, и спать не хотелось. Разглядывая в тишине серый потолок, он решил, что напишет письмо Гермионе как вернётся Хедвиг, а пока… Надо будет достать учебники и повторить всё за первый курс, пока не пришёл список книг на второй. Придётся самому отправиться в Косой переулок. Как-то добраться до Лондона, он не уверен, что Вернон Дурсль снова решится его повезти… Ничего, он что-нибудь придумает, всё равно это будет не раньше конца июля. Ох, совсем скоро будет день рождения Дадли, который он просто не выносил. Зато в июле уже ему самому исполнится двенадцать. Мысли неторопливо перескакивали с одной темы на другую, пока он не начал обдумывать утро. Гарри старательно пытался не вспоминать о Томе, но тишина начинала давить. В Хогвартсе было не так много возможности разговаривать с Томом, и не хотелось надолго ограничивать себя в этом здесь, где этой возможности было предостаточно. Всё же ссоры у них случались часто. Том никогда не извиняется и вряд ли сожалеет о своих словах, но почти каждый раз, когда Гарри решается оставить обиду и сделать вид, что ничего не было, Том перестаёт быть таким колким. Всё же, по сравнению с тем, как было в первые года, Том стал намного спокойнее и больше не желает ему самых жестоких мучений. Гарри просто должен ценить то, что есть, всё просто. Ему не нужно ожидать чего-то большего. — Хей, Том. Как думаешь, кто будет новым учителем по ЗОТИ в этом году? — всё же решился он и заговорил первым. «Не представляю, однако вряд ли Дамблдор поставит на эту должность кого-то действительно стоящего», — через пару секунд спокойно ответил Том. Гарри легонько улыбнулся, радуясь тому, что хотя бы сейчас всё хорошо. — Том… если я продолжу этим летом тренировать беспалочковую магию, на меня ведь не сработает Надзор? — вспомнил об этом Гарри. Он уже думал о том, что Надзор не должен работать, ведь он спокойно колдовал до учёбы в Хогвартсе, но лишний раз хотел удостовериться. «Не должен, Надзор ставится на палочку», — со вздохом проговорил Том. — Знаешь… кажется, я понял как нужно отпускать мысли, — осторожно начал мальчик, не желая чем-то снова разозлить Тома. «Неужели? И как же?» — без злобы произнёс он, что заставило рот Гарри расплыться в улыбке ещё сильнее. — Нужно хотеть этого так сильно, что не будет желания думать о чём-то, что не приносит покой, — прошептал Гарри, вспоминая чёрное озеро. Закрыв глаза, он представил, как подходит к самой воде. «Что именно ты представляешь?» — задумчиво протянул Том. — Ночь, чёрное озеро. То, что у подножия Хогвартса, — не открывая глаз, шёпотом проговорил мальчик. «Почему именно это место?» — Не знаю, Том… — немного замялся Гарри, но тут же продолжил: — Когда я первый раз увидел это озеро, то оно показалось мне таким спокойным, заколдованным. Проплывая по его воде, мне казалось… что все мои сомнения и страхи остались на берегу, — поднимая веки, осторожно он произнёс. Вдруг тишину прервало урчание его живота, из-за чего Гарри залился краской, перекатываясь на бок и обхватывая ненавистный живот руками. «Может всё же наконец поешь?» — с лёгким смешком проговорил Том, из-за чего Гарри ещё больше покраснел, но поднялся с кровати. Настроение было хорошим. Тётя Петуния была в гостиной, по звукам телевизора, но Гарри аккуратно и быстро прошёл на кухню, что женщина даже не заметила его. Пока Гарри пытался незаметно поесть, Тёмный Лорд снова начинал раздражаться. Этому ребёнку ещё почти два с половиной месяца придётся жить у мерзких маглов. Да, время, проведённое в приюте, было определённо хуже, однако эти уродливые простецы всё время смеют напоминать ему о прошлом, которое он поклялся выжечь из своей жизни. Воспоминания давят, но что-то меняется. Когда мальчишка начал нести эту свою чушь про друзей, он просто не мог отреагировать иначе. Этот глупый ребёнок надеется на других людей, которые в любой момент могут его предать, игнорируя всё, о чём он рассказывал мальчишке. Но почему, когда тот нагрубил, он ничего не ответил? Почему Тома вообще это задело? Раздражение и злость кипели в его голове, но как только мальчишка сел на пол и продолжил свои утренние тренировки, он и не понял, как сам почувствовал расслабление. Том не хотел бы, чтобы их эмоции зависели друг от друга, потому что это только добавило бы ему проблем. Но, видимо, у этого ребёнка всё же есть шанс на развитие хотя бы каких-то способностей в окклюменции. Снова вспомнив брошенную в злости мальчиком фразу, он неприязненно признал, что в тот момент хотел доказать обратное. Конечно же этот мальчишка ему нужен, ведь он его сосуд. Если это тело пострадает, то могут быть проблемы в ритуале, который ещё нужно было верно подобрать. Существует не так много ритуалов, создающих новое тело, и тем более пересаживающих душу из одного в другое. В добавок, Дамблдор возлагает на мальчишку какие-то свои надежды, было бы неплохо их разрушить. Всё верно. Этому ребёнку просто не следует об этом много знать. Пусть тренируется, пишет письма кому он там хочет, всё же Том всегда наблюдает за окружающим и спокойно может проконтролировать содержание текстов. Это лето нужно будет провести с пользой, им обоим.