Don't play with the Devil.

      Проворачивающийся в замочной скважине ключ наводнил тишину механическим хрустом. Жёлтая полоска света мазнула по полу, стоило двери отвориться, впуская знакомую неровность шагов и шуршание крыльев. Он чувствовал, как вплетённые в кудри пальцы стянули затылок, вынуждая запрокинуть голову. Тёплая ладонь сдавила губы, и стоящее над ним исчадие Преисподней оскалилось в хищной улыбке. Колени ныли под собственным весом, он не чувствовал затёкших рук, с трудом сглатывая вязкую слюну. Страх сжирал некогда человеческую душу. Глядя на стоящую над ним демоницу, непризнанный мысленно молил Шепфу о свободе и облегчении. Пусть и принесёт их ему лишь смерть.       Он заслышал стрекотание огня, что робко лизнул фитилёк старой свечи, тусклым отголоском отзываясь во тьме. Звук чиркающей по коробку спички разбился о щелчок выключателя. Забивший из настольной лампы свет резанул по сетчатке, заставляя жмурить привыкшие к черноте адских темниц глаза. Непризнанный попытался было рыпнуться вперёд, но хватка падшей в тот же миг пригвоздила его к полу. Изо рта вырвалось болезненное мычание, и он скосил взгляд на восседающего за столом Сатану, скукоживаясь в ожидании неизбежного. — Кроули, — раскатисто пробасил повелитель демонов, постукивая когтями по столешнице. Так и застывший с занесённой над свечой рукой серафим неверующе моргнул. — Сатана? — После недолгой паузы, наконец, выдавил он, взглядом метнувшись в угол. — Мими? — Директор, — демоница картинно склонилась и подтолкнула непризнанного вперёд, — Энди очень хотел повидаться с Вами.       Директор не удостоил непризнанного и толикой своего внимания. В попытке сохранить лицо, он растянул тонкие губы в улыбке и, прочистив горло, заговорил вновь: — Не помню, чтобы мы обсуждали ваш визит. Ещё и в столь поздний час. Мими, разве у старшекурсников завтра не проходят зачёты? — Об этом я бы на твоём месте думал сейчас меньше всего, — вклинился Сатана. — Она — учащаяся школы, в которой я являюсь директором. — И, где было совершено преступление. — Ужасное происшествие, — серафим приложил ладонь к груди, — но, раз уж ты явился сюда, я вынужден уточнить: ты инициировал этот визит, как отец или как правитель? — Зависит от тебя, — Сатана подался вперёд, буравя Кроули тяжёлым взором, — как правитель, я вынужден чтить закон, но, как отец, могу им и поступиться. — Угрозы со мной не сработают, Сатана. Возвращайся туда, куда ты был сослан самим Шепфа. Вся твоя власть ограничена темницей, что ты зовёшь домом, здесь же… — Как отец пострадавшего сына, я вправе узнать о результатах текущего расследования, — перебил его Сатана, — ты ведь не оставил подобное происшествие без внимания? — Направь официальный запрос через моего секретаря. Я непременно дам тебе развёрнутый ответ, — Кроули сделал шаг назад. Он хотел было отворить дверь кабинета, выскочить в коридор, но выросший прямо перед ним тёмный силуэт Адмирона отрезал все пути к отступлению. — Винчесто… — Директор, — Адмирон выдержано кивнул, — Правитель вынужден попросить Вас остаться.       Кроули покачнулся на хромых после застарелого ранения ногах, нехотя разворачиваясь к Сатане. — Ты пожалеешь о совершённой ошибке. — Всенепременно. Но вначале пожалеешь ты. — Ты всегда был таким, Самаэль. За это вероломство ты и был низвергнут, за него ты и жизни лишишься.       Сатана сощурил багряные очи. — Неужто, сын Шепфа угрожает мне? — Я такой же сын, как и ты. — И поэтому ты отравил Люцифера. — Вздор! — Кроули нервно хохотнул. — Зачем мне травить лишённого трона мальчишку? — Законной казни вам добиться не удалось. — Нам? Разве я вхожу в коллегию Небесного суда? Я всего лишь директор. — Хочу напомнить, что терпение — отнюдь не мой главный добродетель. Но даже по отношению к такому червяку, как ты, я стараюсь проявить милосердие. Я дам тебе шанс сознаться и, если ты скажешь мне, кто стоит за отравлением моего сына, столь никчёмная жизнь останется при тебе. — Голос Сатаны сотряс стены, вибрирующим рыком наводнил воздух, вздымая озноб в теле падших. Их организм отзывался на гнев Правителя очень рьяно, словно пропускал его сквозь прочную кожу и лоскуты сильных мышц в самую глубь полого сердца. Мими сдержала дрожь, но настороженный взгляд на Сатану всё же бросила. — Как ты смеешь являться на нейтральную территорию со своей свитой, и требовать от меня какого-то признания. Думаешь, только ангельские создания пылают ненавистью к твоему отпрыску? — Лицо Кроули едва дрогнуло, а слова наполнились едкой усмешкой, срываясь с уст рваной речью. — Давеча ко мне явился один из старшеклассников и рассказал весьма занимательную историю. Твой сын умудрился нажить себе врагов даже среди тех, кто, казалось бы, должен благоговеть перед ним.       Сатана коротко взглянул на Мими. Но и она явно не понимала, какой рассказ затеял серафим. — У меня нет времени на сказки, Кроули.       Ангел оскаблился. — Люцифер, вроде как нанёс увечье одному из демонов. Мне поведали, что в результате недопонимания, возникшего из-за некогда смертной девы, он раздробил товарищу руку. Насколько мне известно, демоны злопамятны… — А ангелы коварны. — Мы все не без изъянов. — Яд Аспида из Дита — редкость, которую не достать старшекласснику. А вот тебе подобное приобретение не составит труда. — Аспида из Дита?! — Кроули изумился. — Какая кошмарная ирония! Если мне не изменяет память, убийцы Лилит также использовали его. И были они демонами.       Мими посмотрела на Сатану. Лицо его оставалось неизменно жёстким, словно острые черты лица были высечены из горного камня, а не сотканы из костей, плоти и крови. Сложно было понять, какой силы буря крушит правителя изнутри. Спина его была натянута, плечи крепки, в то время, как сжатые в кулаки пальцы стремительно белели, в напряжении впиваясь в широкие ладони. Сатана набрал в грудь воздуха, удерживая кислород в лёгких в попытке сдержаться. — Воистину трагично, — проговорил Кроули, и уста его растянулись ещё шире.       Мими передёрнуло. Пальцы машинально дёрнули кучерявые волосы Энди, и тот сдавленно зашипел, задницей валясь на пол. — Не припомню, чтобы Цитадель делала объявление об отравлении моей супруги, — задумчиво отозвался Сатана. — Это никогда не было секретом. — Верно, но название яда не знал никто, кроме моей семьи и приближённых Эрагона. Не припомню, чтобы ты входил в их число.       Лицо серафима вмиг побелело. Улыбка сползла с губ, а подбородок мелко задрожал. Слова словно дребезжали на кончике его языка, не способные вырваться наружу. Сатана же молчал, не сводил глаз с ангельского создания, буравя искажённый замешательством лик.       Тянувшиеся секунды безмолвия казались Мими долгими часами. Она смотрела то на Сатану, то на директора, гадая, следует ли влезть в затянувшуюся паузу. Её поражало спокойствие Адмирона, который подобно недвижимому изваянию застыл у двери, не выражая и толики смятения. Демоница опустила голову. Зрачки Энди метались по её лицу, испуганно расширяясь от настороженного вида той, кто ещё несколько минут назад была так расслаблена. — Прости, кудряшка, — одними губами произнесла она, слыша встрепенувшееся внутри предчувствие.       Адмирону повезло больше, ведь он не стоял посреди многовековой мощи, что грозилась раздавить всё на своём пути. Воздух словно расширялся, делаясь вязким, липким. И в тот самый миг, когда Мими ослепил яркий свет, она пригнулась вниз, пала на пол, притягивая непризнанного максимально близко. Правую щёку обожгло вспышкой ангельской благодати. Демоница зажмурилась, скрываясь под телом непризнанного.       В носу защекотало палёной плотью, Энди истошно закричал, хаотично ударяя ногами и руками по каменному полу. Белоснежный свет пробивался сквозь ресницы, затекал сквозь плотно сомкнутые губы, желчью обжигая горло. Мими задержала дыхание, отдалённо слыша, как хлёстко обвивается адский хлыст Сатаны вокруг шеи Кроули. Тот захрипел, и взрыв его энергии внезапно стих, угнетённый мощью короля Ада. Лежащий на ней Энди уже не дёргался. Когда демоница распахнула глаза и привыкла к назойливой белизне кабинетных стен, то заметила лишь бездыханное тело. Его расплавленная кожа липкой жижей стекала на пол. И Мими брезгливо спихнула останки непризнанного с себя, подскакивая на ноги. — Закуй его.       Повинуясь приказу верховного демона, Винчесто обвил крылья серафима златой цепью, стягивая их на лопатках. Тот поморщился и презрительно сплюнул Сатане под ноги. Шея Кроули побагровела, стянутая гудящим, ярко алым хлыстом. Он, то и дело, вспыхивал багровым светом, смыкаясь всё туже и туже. — Цела? — Не взглянув на утирающую обожжённую щёку демоницу, спросил Сатана.       Она кивнула, дыша сбивчиво и часто. Отец всегда хвалил её за отлично развитые инстинкты, но сегодня Мими выжила лишь благодаря чуду. И вовремя подвернувшемуся под руку Энди. — Я отведу тебя в Эреб, — с нескрываемым садизмом прошипел Сатана. — И это билет в один конец, Кроули.       Своей стойкостью серафим не мог не восхищать. Пусть, страх и промелькнул в его взгляде, но ведь лишь глупец не боялся бы подобного. Кроули не скулил, не молил о пощаде. Он только расхохотался Сатане в лицо, стоя на коленях. — Приберите здесь. — Да, Повелитель, — с лёгким поклоном отозвался Адмирон, — должен сообщить, что пока Вы вели беседу, мне передали сообщение из тронного зала. Та, чьих новостей Вы так ждёте, ожидает Вас.       Демонице, наверняка, померещилось, но взгляд Сатаны ощутимо смягчился. Он сохранил свою сдержанность, кивнув коротко и чётко. Затем он исчез, уносясь прочь из белизны ангельских стен вместе с серафимом. — Нужно поторапливаться, пока никто нас здесь не застал. Знаешь скрывающее заклинание? — Обратился к ней Адмирон, стоило им остаться наедине. — Вы вроде должны знать всё, советник. Уверенна, Вам прекрасно известны мои возможности и знания. — Магия, не дарованная Шепфа, запретна.       Мими только закатила глаза. Сколько раз она слышала подобное? Впору было уже со счёта сбиться. — Ты талантлива, Мими, — заключил он, склонившись над трупом непризнанного. — Не растрачивай свои данные понапрасну.       Адмирон занёс руку над тем, что осталось от Энди, и наполовину расплавленное тело укутало чёрной дымкой. Она видела, как непризнанный тает, растворяется в клубящейся тьме, отправляясь на корм то ли Церберам, то ли бесам. — Как Вы это делаете?       Винчесто улыбнулся, так мягко, словно получил вопрос от ещё несмышлёного ребёнка, а не от воительницы Ада. — Хочешь научиться? — Магия, что не дарована Шепфа, запретна, — парировала Мими, расплываясь в ответной улыбке. — Уверен, ты, как и я, не согласна с этим правилом. — Как и многие. Но, говорят, всякая магия извне противоестественна. И она сводит с ума. — Ты в это веришь? — Нет. — Вот и я не верю, — согласился демон, — поспеши, нас не должны здесь видеть. — Скрыть исчезновение директора невозможно. Это не непризнанный, его будут искать. — Значит, пожелаем им удачи в поиске. Ангелам не войти в священный Эреб. — Когда-то я подобное слышала и про Пустошь, — тихо произнесла Мими, отворачиваясь к столу. Там энергия Сатаны чувствовалась особенно ярко. — И никак не могу найти рационального объяснения тому, что видела. Помню, как мы воевали с ангелами. Они превосходили легион Ости численностью, и мы проиграли. Но я до сих пор помню, как Ад душил их. — Она умолкла, проглатывая горький ком воспоминаний, что так привычно засвербел в горле. — Знаю, у Вас наверняка есть ответы на мои вопросы. Меня гложет любопытство, я впервые не могу объяснить то, что видела… — Так спроси, и я отвечу.       Демоница замерла. Она словно провалилась в вакуум, не в силах вздохнуть или шевельнуться. Лёгкие против воли заполонил аромат морского прибоя и солнца. Смрад ангельской благодати должен был вызвать одно лишь отвращение в демонической душе. Но что-то внутри Мими отозвалось дрожью на столь порочную близость. Моргнув, она неспешно обернулась, цепенея вновь. — Тебе здесь не место, ведьма.       Ставшее податливым тело Адмирона чавкнуло под вышедшей из груди сталью, а глаза демоницы вмиг затянули жгучие слёзы, когда увесистый меч полоснул воздух. Голова помощника Сатаны рухнула на пол, покатилась к её ногам, устремляя невидящий взор в перекошенное от шока лицо Мими. — Твой хозяин, наверняка, расстроится. Я ведь убил его ручную зверюшку, — с пугающим спокойствием произнёс ангел, рукавом вытирая окровавленное лезвие.       А Мими не могла оторвать взгляд от головы Адмирона. Осознание постепенно достигало разум, и гнев бурей закипал в ней. Вдох-выдох, ещё один глубокий вдох… — Что ты такое? — Сдавленно спросила она, наконец, встречаясь с аквамариновой чистотой его взора. Внешность этого ангела была столь же обманчива, как и её собственная душа, пылающая не только гневом, но и чем-то таким знакомым… Он обворожительно улыбнулся, подмигивая ей. — Что я такое? Я из плоти и крови, как и ты, ведьма. — Но я даже не услышала тебя. — Он тоже, — ангел кивнул на Адмирона, — где Кроули? — Кто? — Мими невинно захлопала глазками, понимая жизненную необходимость взять себя в руки. — Мы с Адмироном тоже его искали, а ты сразу принялся мечом махать. Невежливо как-то…       Ангел склонил голову к плечу, сканируя её с головы до пят. — Кроули уже в Аду, ведь так?       Мими вторила его движениям, так же плавно склоняя голову в бок, осматривая облачённое в белые одежды сильное тело. — Я вот думаю: ты глухой или благодать на мозги давит? Повторю ещё раз, мы искали Кроули. — Ты же прекрасно понимаешь, что он ничего не расскажет. — А ему есть, что рассказать? — Нет, ведь я найду его раньше. — Ты и ему отсечёшь голову? — Очи демоницы недобро блеснули. — Следовало бы отсечь её тебе. — Можешь попытаться.       Ангел усмехнулся. Немного помедлил и, спрятав меч в ножны, шагнул к ней навстречу. — В этом мире так мало вещей, что мне приятны, — не смея повернуться к врагу спиной, демоница обогнула стол. А он наступал, медленно, спокойно, парализуя её решимость одним лишь присутствием. — Пожалуй, смотреть на тебя, входит в короткий список моих наслаждений. — Сдурел, блондинчик?! — Ощетинилась она, отступая медленней, чем следовало. — Я хочу иметь возможность смотреть на тебя и дальше, — выдохнул он, останавливаясь в шаге от демоницы, — поэтому уйди в сторону.       Мими нахмурилась. — Что? — Уйди в тень. Не лезь туда, откуда нет выхода, — ангел свёл голос до полушёпота, а взгляд его застыл на её губах, — я не хочу убивать тебя. Во всяком случае, пока. — Кто тебе сказал, что это ты убьёшь меня, Дино? Может, я… — У тебя была возможность, но ты ею не воспользовалась. Потому что знаешь, что силёнок у тебя недостаточно.       Демоница насмешливо вскинула бровь. — Проверим? — Не сейчас, я занят. — И чем же? — Смотрю на тебя.       Дино говорил свободно, словно озвучивал нечто обыденное, незамысловатое. Его слова будоражили выжженную адским огнём душу и вместе с тем заставляли Мими чувствовать себя ничтожно слабой. Уголки его губ дёрнулись в улыбке, когда её рука скользнула к правому бедру, туда, где был закреплён тонкий ремешок ножен. Он не шелохнулся даже в тот момент, когда она выхватила атам, полоснув по его шее. — Твой взгляд мне неприятен, — зашипела она, когда тёплая кровь каплями заскользила за ворот белоснежной ткани. Порез был неглубокий, едва рассекший загорелую кожу. — Обсидиан, — не отрываясь от её лица, ангел коснулся затягивающейся раны, — ты серьёзно? — Знала бы, что встречу тебя, раздобыла бы валаамскую сталь. — Какая же ты лгунья, ведьма, — прошептал Дино, подаваясь чуть вперёд. Её лицо теперь было так близко. Прекрасное в своей мрачной ярости настолько, что ангелу впервые захотелось поступиться долгом, забыть про Кроули и смотреть на неё долгими часами. — Тронешь, и я отсеку тебе руку, — Мими не сдавалась. Глядя на него, сжимала кулаки, готовая заехать по высеченным на мужественном лице скулам. — Этим ножичком? — Едва сдержал смех ангел, провожая метнувшийся к его мечу взгляд демоницы. — Хотел бы я на это посмотреть. — Ну так давай, протяни свою мерзкую лапу. — Что-то ты не особо протестовала, когда трахалась со мной. — Я ведь демон, дурачок. Беру от своих потенциальных жертв всё. — Я серьёзно, Мими. Держись от происходящего в Аду подальше, — тон его резко изменился, стал грубым и чёрствым, а сам Дино подался назад, отстраняясь от демоницы. — Иначе потенциальная жертва станет хищником, из чьих мерзких лап ты не уйдёшь.       Клубы белёсого пара поглотили его, не дав ей ответить. Мими рвано выдохнула и с силой вогнала окроплённый ангельской кровью атам в дубовую столешницу. Паника захлёстывала рассудок, сдавливала горло невидимыми путами, перехватывая ставшее поверхностным дыхание. Уперев ладони в стол, демоница опустила голову. Смотреть на отсечённую голову Адмирона не было сил. Так же, как и не было сил признать, что она только что отпустила его убийцу. Вот уже в который раз представ слабой перед врагом своего народа. ***       Ребекка была тщеславна. Многие считали её заносчивой, позабывшей истоки выскочкой, которая смотрела на этот мир с высоты своих амбиций. Им было невдомёк, что саму Ребекку слухи, витавшие вокруг её персоны, не волновали. Напротив, ей льстило то, как бессмертные смотрели в след той, кого Шепфа не наделил крыльями по праву рождения.       Два серых крыла распростёрлись за её спиной лишь после смерти. И она быстро поняла, что этот невзрачный цвет мышиной шерсти ей не подходит. То ли дело, золотые, сверкающие жёлто-оранжевыми переливами перья, сложенные в величавую мощь крыльев серафима. Впервые она узрела их на рождественском празднестве, когда делегация высших ангельских чинов явилась из Цитадели. Они несли своё благословение каждому, кто изъявлял желание служить во благо мира бессмертных. Ребекка же смотрела на ритуалы лизоблюдства с плохо скрываемым отвращением. К серафимам она так в тот вечер и не подошла. Служить на благо кого-то ей вовсе не хотелось. А вот властвовать, ощущать восторженные, благоговейные, заискивающие взгляды, что были обращены к златокрылым служителям Эрагона, хотелось безумно её.       На смену серости пришла ослепительная белизна. Ребекке не стоило больших трудов очутиться в стенах Цитадели. Она и по сей день помнила то, как сердце замирало от величины сложенной из белого гранита твердыни. Служить она начала при совете, была кем-то вроде судебного секретаря, постигая учение о балансе с особым усилием. Ей необходимо было доказать, что, несмотря на своё происхождение, она достойна гораздо большего. Ребекка трудилась день и ночь, прозябала в подвальных катакомбах старинной библиотеки неделями, напрочь позабыв о той жизни, которой жила когда-то.       Муж стёрся из её памяти, наверное, почти мгновенно. Она тосковала лишь по дочери, оставив ту одну в столь нежном возрасте. Но и пятилетняя, голубоглазая и черноволосая девочка с красивым именем Виктория постепенно утратила свою значимость. На смену материнской любви пришли первые проблески власти, и вскоре крылья Ребекки окрасились в цвет золочёной меди.       От стремительного взлёта кружилась голова. Как-то постепенно, незаметно для самой себя она переняла черты и устои тех, кто от рождения был наделён бессмертием. Ребекка считала, что у любой цели могут быть любые средства. Природа же наделила её хитростью и острым умом, которыми она с удовольствием пользовалась, карабкаясь всё выше и выше, руша судьбы и верша события с гораздо большим хладнокровием, чем прежде. Время текло своим чередом, а она проникалась идеями о балансе всё больше и больше. Ведь в мире сильнейших рухнувшее равновесие породит лишь хаос. И это мнение вряд ли способна была изменить даже попавшая под власть дьявольских чар Виктория.       Ребекка держалась прямо даже перед лицом врага. Этот самый враг смотрел прямо в её глаза, голубые и холодные, как у возлюбленной им непризнанной. Он таил в себе самую глубокую тьму и жаркое пламя, стоял за спиной у восседающего на троне отца и источал величие, решимость. Он внушал страх, порождал мысли о грядущей неотвратимости, что приближала мир вокруг неё к огненному краху. Мать его сидела подле супруга. Кожа её была бела, как зимний снег, а губы красны, как бегущая по землям Ада кровь. Лицо её было выразительным, породистым, с высокими скулами и заострённым носом. Кошачий взгляд миндалевидных глаз она передала своей дочери. Стоя рядом с братом, внешне Ости была копией матери, а вот несдержанный нрав родительницы явно достался Люциферу. — Это было прекрасное время, — голос Сатаны раздался из дверей, но Ребекка даже не обернулась, продолжая смотреть на того, в чьей судьбе прописано уничтожение всего, что было так дорого её душе. — Нашим с Лилит детям здесь от силы тысячелетие, так юны и беспечны…       В словах его сквозила ностальгия, и серафим выдавила улыбку, оборачиваясь к изображённому на портрете королю. — Воспоминания зачастую причиняют боль. Надеюсь, тебя они не терзают.       Сатана смотрел на картину с неприкрытой грустью, словно скрывать истинные чувства больше не было смысла. — Каждого из нас терзает прошлое, но это не означает, что у нас нет будущего. — Рубиновый взор коснулся лица Ребекки, — надеюсь, ожидание не доставило тебе дискомфорта. — Меня приняли, как твою гостью. Косые взгляды и шепотки за спиной меня никогда не трогали. — Ты рождена, чтобы быть на виду. — Скорее я ради этого умерла.       Сатана улыбнулся. — Для такого, как я, смерть — конец пути, для тебя она стала началом. — Третьего шанса мне, увы, не дано, — Ребекка опустила взгляд, комкая окровавленный рукав в ладони. — Ты ранена?       Она покачала головой. — Это цену я заплатила за знания. — Ты забрала жизнь? — Да, и теперь обратного пути для меня больше нет.       Демон хмуро глядел на неё, обдумывая то, что так хотелось озвучить. Долгая жизнь и долг перед высушенными огнём и ветром землями научили его взвешивать каждую мысль, прежде чем она словами срывалась с губ. Вот и сейчас, он помедлил, прежде чем сказать: — Так будь моей гостьей. Здесь ты в безопасности, да и одна очень отчаянная непризнанная будет рада тебе.       В синих глазах Ребекки промелькнула надежда. — Моя дочь здесь? — Наверняка. Мало, что может отвадить наших детей друг от друга.       Душа её помрачнела, стоило ему напомнить о той нити, что связывала Викторию с Люцифером. Время близилось к решающему часу. И её дочь должна была сыграть важную роль. — Твой сын развяжет войну, в которой она не должна пострадать. — Не мой сын правит Адом, Ребекка. Войны не будет, пока я не решу её начать.       Она не верила его словам. В Сатане сочетались качества, что восхищали её властолюбивое сердце. Он был силён, умён, властен и при всей своей природе учтив и обходителен. Во всяком случае таковым он был с ней, а участь остальных её мало интересовала. Ребекку настораживал ни ум или власть, которыми Шепфа наделил его. Её настораживала привязанность Сатаны к собственным детям, что затмевала буквально всё вокруг. Даже к Ости, предназначением которой в иерархии их семьи было укрепление власти плодовитостью своего чрева, он испытывал тёплые отеческие чувства, затягивая с решением о браке. Ребекка готова была пожертвовать счастьем дочери ради сохранения равновесия в мире бессмертных. А Сатана ради жизни других, жизнью своего сына не поступится. — Хорошо, если так, — с всё той же улыбкой произнесла она, — я повидаюсь с дочерью позже, если позволишь. — Ты — моя гостья, не пленница.       Отчего-то эти слова смутили её. Щёки Ребекки впервые за долгие годы укутал румянец, и она потупила взгляд, ругая себя за столь неуместную реакцию. Просто ум и власть всегда восхищали её… — Я могу предложить тебе вина? — Сатана галантно протянул ей руку, улыбаясь, когда серафим, вздёрнув подбородок и расправив плечи, вложила свою ладонь в его. — Не откажусь.       Она проследовала вместе с ним в просторное убранство кабинета, думая о том, сколько раз уже пересекала порог чёрно-красных стен. Впервые Ребекка посетила владения короля демонов, когда узнала об охоте на невинную душу дочери. В голове её был план, нарушить который она не могла позволить ни заблудшим людям, ни, тем более, Асмодею. Люцифер исполнил свой долг, но, как истинный дьявол, исковеркал человеческое сердце. Хотя, страдания Вики её, на самом деле, мало волновали. — Присаживайся, — Сатана указал на перетянутое кожей вольтеровское кресло, после протягивая бокал с красным сухим. Сам он сел напротив, обращая всё своё внимание на Ребекку. — Итак… — То, что я узнала, должно гарантировать мне безопасность. Шантажировать меня ты больше не станешь. — Я бы сказал, что у тебя нет выбора, — он посмотрел на перепачканный кровью рукав её платья, — вернуться, означает быть казнённой. Но я всё же заверяю тебя, что шантаж в наших делах больше не будет задействован. Если ты, конечно, не надумаешь убить моего сына. — Пришло время смены приоритетов, — она отсалютовала бокалом, в знак перемирия между ними, и, сделав глоток вина, продолжила: — Башня Динос находится прямо за Райскими кущами. Когда-то она служила хранилищем для множества писаний Шепфы. Сейчас же, она заброшена. — И наверняка окружена субантрами. — Да, их там предостаточно. — Останки Ветала там?       Она кивнула. — Я сама их видела. Один херувим был в окружении Анафаэля — того, кто вписал имя моей дочери рядом с именем твоего сына. Вначале поиски завели меня в тупик, никто в окружении Эрагона не знает о похищенных останках последнего из драконов. Когда же я просматривала летописи, то нашла упоминание о херувиме, что непосредственно нёс слово Шепфы наравне с Анафаэлем. После исчезновения Создателя он стал затворником. — И ты его нашла, — с нескрываемым восхищением протянул Сатана. — Пришлось потрудиться. Мы оба прекрасно понимаем, что самое незаметное место — под носом у Эрагона. Заброшенная башня, в которую столетиями не входили служители Цитадели. Я обыскала Небеса — тщетно, и затем решила всё же найти херувима. Его познания об устройстве Рая были явно лучше моих. — Но ты убила его? — Разве у меня был выбор? Я должна была выжить, должна была успеть попасть в Ад до того, как его тело будет обнаружено.  — Оставила бы его в башне Динос. Пусть бы гнил там в одиночестве. — Кто тебе сказал, что он был бы там в одиночестве?       Сатана подался вперёд, напряжённо и медленно. — Ты видела кого-то? — Нет, но видел он. В ту самую ночь, когда останки Ветала попали в заброшенные стены башни. — Кого?       Ребекка вздохнула и осушила бокал, едва поморщившись от вязкой сладости. — Я не знаю, кто из восьми архангелов присутствовал там. Но энергия его ощущалась даже спустя время. И с её мощью не сравнится ни твоя, ни тем более, моя сила. — Михаил? — Еле слышно спросил Сатана. — Энергию Михаила я узнала бы из сотни тысяч. Это не старший из них.       Раздался скрежет металла. Ребекка напряглась, когда демон смял стенки кубка, позволяя вину пролиться на пол. — Дело в наших детях, — он взглянул на неё. И взор его был тёмен, как лишённое звёзд ночное небо. — Я пленил Кроули… — Что?! — Ребекка опешила. — Ты пленил серафима?! — Он пытался отравить моего сына. Мало того, он знает, каким именно ядом была отравлена мать моих детей в ночь своей гибели. — У тебя есть доказательства? Если Эрагон потребует, предъявишь их ему? — Пару ночей в Эребе, и Кроули сам явится в Цитадель с покаянием.       Она закачала головой. — А, что, если нет? Что, если он не сознается?       Достав из внутреннего кармана шёлковый платок, Сатана промокнул перепачканную руку. — Значит, сгниёт в Аду. — Мы ведь оба понимаем, что, если Архангел замешан в этом, то Кроули проживёт недолго. — Именно поэтому его допрашивает лучший палач Ада. Чем быстрее он заговорит, тем лучше для него.       Демон поднялся, дотягиваясь до стоящего на столе графина с вином. Он слышал, как серафим двинулась следом, отставляя бокал в сторону, приближаясь осторожно, почти беззвучно. — Позволь мне поговорить с ним, — её тонкие пальцы легли на широкую спину, ведя у основания жилистых крыльев. Ребекка никогда прежде не касалась его так, аккуратно и нежно. Сатана с тяжёлым вздохом отставил винный сосуд, оборачиваясь. — Нет, — безапелляционно отрезал он, ладонями накрывая её плечи. — Я могу убедить его рассказать правду. Просто позволь…       Ребекку вело неизведанное. Она желала этому демону победы, понимала, что лишь он в данную секунду желал защитить её. И это топило застарелый, прочный лёд, сковывавший изнутри. Когда Сатана наклонился к её лицу, а губы его сомкнулись на ангельских устах, Ребекка на миг забыла о выстроенных в голове цепочках изощрённого плана. В конечном итоге по её милости будут несчастны все, но разве она мимолётного счастья не достойна? Она закрыла глаза, отдаваясь во власть демона. *** — Я наслышан о тебе, Абигор.       Люцифер вальяжно отклонился на спинку кресла и закинул ноги на стол, разглядывая вспыхнувший огонёк на кончике указательного пальца. Демон, что вошёл в шатёр, гремя тяжёлыми доспехами, стянул с головы отлитый из серебра шлем. Он был красив. Природа одарила Абигора не только незаурядным умом, но и несвойственной для демонов с запада внешностью. Волосы его были цвета пепла, ниспадая до самых плеч, кожа смуглая и гладкая, лишённая изъянов и шрамов. Люцифер ещё мальчишкой слышал сказания о великом полководце шестидесяти легионов адских духов. В глазах Абигора плескалась синева спокойного моря, делаясь ярче от столкновения с алыми бликами жгучего пламени в очах Люцифера. — Обида настолько велика, что ты явился ко мне лично, принц лишённый престола? — Звучный голос Абигора завибрировал насмешкой.       Люцифер улыбнулся. — Предпочитаю знакомиться с командирами своих легионов лично. С Хабриилом мы уже повидались, — улыбка дьявола сделалась ещё шире, походя на жуткий оскал, что не предвещал ничего хорошего.       Лишь сейчас не ожидавший его визита Абигор разглядел в тенях дальнего угла Хабриила. Легионеры прозвали того Исполином за неестественно высокий рост. Хабриил, обычно возвышавшийся над всем гарнизоном, теперь казался Абигору невероятно маленьким, каким-то тщедушным рядом с дьяволом. Тёмные волосы слиплись от крови, лицо его было опущено, а руки скованны за спиной. И лишь сейчас Абигор почуял запах тлеющих перьев, точнее того, что от них осталось. — Хабриил поведал мне весьма любопытную историю, — продолжил Люцифер, пока пламя в его руке перекатывалось меж татуированных пальцев. — Устным указом Дагона ты, Абигор, развернул кузни на окраине гарнизона. И в кузнях этих ковалось оружие из украденных у твоего Повелителя реликвий.       Снаружи шатра зазвучали спешные, ровные шаги легионеров, направлявшиеся прямиком к тайным кузням, где создавалось способное убить даже высшего демона оружие. Абигор был, на удивление, спокоен. Бесстрастное выражение его лица не изменилось, даже когда Люцифер положил на стол клинок с рукоятью из кости последнего дракона. Лезвие было зазубрено лишь с одной стороны, едва заметно у самого острия. — Я знаю, смерти ты не боишься, но сегодня ты её возжелаешь.       С губ Ости сорвался бессвязный шёпот. Она плотно держала лицо брата в ладонях, изредка хмурясь, словно никак не могла найти нужное воспоминание. Ковыряться в его памяти никогда не доставляло ей удовольствия. Проникнуть Люциферу в голову было сложно. Он долгими веками учился защищать свои мысли от непрошенного вторжения, и сейчас, даже желая открыться сестре, впустить её в глубины своего сознания не мог. — Ты бы расслабился, — приоткрыв один глаз, буркнула она. А Люцифер шумно выдохнул и встряхнул плечами, сбрасывая напряжение с гудящего от усталости тела. — Ты уже близко.       В Эребе было непривычно тихо. Казалось, что грешные души разом исчезли из сотканных тьмой и камнем туннелей. Люцифер следовал вдоль высеченных из оникса статуй, освещавших мрак изрыгаемым из пастей огнём. Ставший густым воздух привычным зловонием гниющих душ оседал в лёгких. Как и всегда, Эреб будоражил демоническую сущность, что была заточена в глубине его тела. Это место наполняло дьявола силой. Пламя струилось по его венам, наливало руки мощью, а выжженную душу смолью.       Он свернул в одну из приоткрытых дверей, кивая в знак приветствия великому палачу Преисподней. Аластор махнул рукой, призывая его подойти ближе к растянутому на дыбе демону. На вид ему было не больше столетия, а крепкое тело было раскурочено пытками. Падший бредил, шептал что-то себе под нос, спустя мгновение срываясь на истошный крик. Люциферу были безразличны его страдания. Кровь из разорванного сустава брызнула дьяволу в лицо, и он брезгливо поморщился, наклоняясь ближе. — Раскололся он быстро, — сообщил Аластор, натягивая прикреплённую к валикам верёвку. Ложе под кузнецом растянулось ещё, и воздух прорезал треск кожи, хруст костей, оттеняемый стоном боли. — Приведи его в чувства.       Палач выплеснул на несчастного ведро воды, и тот распахнул покрасневшие глаза, в ужасе встречаясь с взором дьявола. — Я-я всё скажу, только п-пощадите, — дрожащими губами проблеял падший. — О, только не надо слёз, — опустившись на край дыбы, сказал Люцифер. — Я-я больше не могу, п-пожалуйста, скажите ему… — Ты недооцениваешь себя. Твоё тело уже регенерирует, даёт возможность пытать тебя вечность.       Взгляд дьявола источал хладнокровие. Он смотрел на скованного по рукам и ногам пленника с безразличием, ввергая его истерзанную душу в агонию ужаса и боли. — Но, если ты расскажешь, кто поставлял тебе останки Ветала, я дарую тебе быструю смерть.       Кузнец в страхе округлил глаза. — П-прошу Вас… — Говори, — стальным тоном потребовал дьявол, и падший затрясся, безмолвно шевеля окровавленными губами. — Аластор, — палач было вновь натянул верёвки, но пленник быстро пришёл в себя, мотая головой. — Я-я видел его лишь раз.       Люцифер поднял ладонь, и дыба не причинила кузнецу боли. — Дагона? — Н-нет, то есть, д-да. Мой г-господин — Абигор, нашёл меня в з-заброшенном Дите, я скитался по улицам тогда, когда бесы ещё не заселили город. Он взял меня к себе на службу, о-обучил ремеслу кузнеца. Я н-не знал, что э-это запрещено. — Демон сглотнул. — О-однажды, г-господин пришёл не один. С ним был великий князь и… — Ангел? — В нетерпении спросил дьявол. — Д-да. О-он приходил лишь раз, осматривал мои работы. Я тогда ещё с-сильно удивился, что такой, как о-он… — Ты видел его лицо? Сможешь описать мне?       Падший затряс головой, поджав губы. — Он не н-называл своего имени, а л-лицо его было скрыто за капюшоном. Я понял, что он — ангел лишь из-за крыльев. — Ну конечно… — Он сказал, ч-что я должен выковать нечто особое. То, что послужит на б-благо нашего мира. — Что ещё ты помнишь? — Б-больше н-ничего, м-мой Принц. К-клянусь.       Ярость забурлила в груди Люцифера. — Аластор!       Механизм дыбы пришёл в движение. Кузнеца тянуло в стороны, пока сросшиеся суставы надрывались вновь. Тело его забилось в агонии взрываясь болью. И он завопил, так отчаянно и громко, что Люцифера оглушило. — Тебе не будет покоя. Вечность. — Прорычал дьявол ему на ухо, вдыхая запах страха глубоко в лёгкие. — Х-хватит! Я-я скажу! Я-я слышал… — Что ты слышал?       Пытка снова стихла. — А-абигор сказал, что я д-должен выковать особенный к-кинжал. М-мне дали инструкции, и я приступил к р-работе. Я-я не должен был знать, н-не должен был слышать… — Слышать, что? — Вскипал Люцифер. — Я-я не умел работать с костью, она о-оказалась с-слишком хрупкой, х-хотя я слышал, что кость дракона прочнее стали. Я-я был в-вынужден отправиться к своему господину. А-а он ведь п-просил не б-беспокоить его. А-Абигор был не один. Я-я не решился зайти. — Кто там был? — И-их было ш-шестеро. С-стражи н-не было, я-я понял, почему он распустил её, лишь, когда заглянул внутрь. В-всё произошло так быстро, а-ангел сказал, что меня нужно убить, ведь я слышал… — он затих лишь на секунду, распахивая глаза широко, словно уже ощутил свою смерть. — Г-господин с-спас меня. А-Абигор убедил их, что я б-буду молчать. В-ведь я слышал про смерть королевы.       Люцифера будто по голове огрели. В ушах зазвенело, дышать стало невыносимо, словно грудь его наполнялась лавой, едкой и такой жгучей. Он стиснул челюсти, отстраняясь от пленника, как от заражённого чумой больного. — Они говорили о смерти моей матери? — Голос его сделался сиплым, низким, еле различимым. — А-ангел т-требовал п-план замка Ансуд, х-хотел пробраться н-незамеченным в покои королевы.       Дьявола замутило. — Ты слышал ещё что-нибудь? — Д-да, т-только я не уверен, ч-что я расслышал верно. — Говори…       Пленник всхлипнул, когда цепкий взгляд Люцифера затянуло огнём. — А-ангел сказал, что нужно у-ускориться, у-успеть до пришествия н-непризнанной. Я-я не знаю… — Почему они говорили о непризнанной?! — В-ваша мать… К-королева з-знала о какой-то связи, я-я не понял, не смог р-разобрать. А-ангел сказал, ч-что она д-должна ум-мереть, дабы в-вы н-не стали тем, кем суждено.       Ости отпрянула от брата. Резко, словно эта близость душила её. А Люцифер молча наблюдал за тем, как часто дышит сестра, судорожно растирая грудную клетку ладонью. Демоница желала избавиться от тянущей за грудиной боли, что бередила душу тягостью, тоской и ненавистью. — Прости…       Люцифер не мог иначе. Сестре, возможно, его сожаления не принесли бы лёгкости, но просьба о прощении, сорвавшаяся с уст, была переполнена искренностью. Он признал свою вину в их бедах уже тогда, когда услышал слова того несчастного кузнеца. Затем Люцифер нашёл их подтверждение в стенаниях Абигора, воспылав ненавистью не только к белокрылому ублюдку, но и к себе. — Что же это за предназначение такое? — На выдохе вопросила Ости, встречая взгляд брата. — Если бы я знал… — Ты сжёг писание Анафиэля в покоях Асмодея. Мы не знаем ничего, кроме тех строк, что помнит Отец. Твоя предначертанная видит сны, а наша мать мертва, — демоница словно пыталась подвести итог тем событиям, что обрушились на них меньше, чем за столетие. — Мертва из-за меня. — Хватит! — Напористо рявкнула она. — Не говори так! — Ты видела и слышала, что видел и слышал я. Абигор подтвердил его слова, но большего я не узнал. — Пока не узнал. — Все эти десятилетия я корил себя за то, что не остался с матерью в тот вечер. Я мог бы это предотвратить, но предпочёл отправиться с Отцом. А теперь, оказывается, её смерть связана со мной.       Ости накрыла его руку своей, сжимая крепко. — Я не виню тебя, Люц. — Эти слова давались ей непросто, ведь внутри всё ещё жгло его воспоминанием.       Дьявол опустил взгляд, словно впервые ощутив прикосновения сестринских пальцев к коже. Они были приятны, дарили спокойствие, но в этот раз он не чувствовал, что достоин её тепла. — Напрасно, — ответил он, утягивая руку из-под её ладони.       В глазах демоницы блеснули слёзы, когда Люцифер поднялся с кровати, отходя к двери. — Хочешь, чтобы я тебя ненавидела? — Сорвавшись следом за ним, спросила она. — Хочешь, чтобы корила тебя за всё? — Так будет справедливо. — Да к чёрту эту твою справедливость. Ты — никогда не был правильным мальчиком, так к чему… — Я не желал этого! — Он обернулся к сестре. — Лилит даже не сказала мне, Отец не сказал, они все молчали, ждали её рождения. Я был вправе знать, что белокрылый утырок вписал моё имя рядом со смертной! Это, что, кара такая? — Что ты такое говоришь? — Я больше всего на свете желаю ту, чья природа мне была так ненавистна. Иронично, не правда ли? — Люцифер горько усмехнулся. — А моя любовь к ней сгубила нашу мать. — Ты не знал, — Ости потянулась было к брату, желая заключить в объятия. — Это не имеет значения, — он отпрянул от неё. — Непризнанная права, эти бреши ничем не заткнуть…       Люцифер внезапно умолк. По рукам пробежал холодок, за считанное мгновение скользнул по предплечьям, после испаряясь в жаре его тела. — Ты в порядке? — Взволнованно выдохнула демоница.       Дьявол не ответил, лишь отворил дверь её покоев, влекомый льдом и вьюгой. Что-то вело его, манило вдоль затенённых коридоров семейного замка, тревогой свербя в сознании. — Люцифер! — Сестра окликнула его, двигаясь следом.       В отличии от него, она не чувствовала тревоги или волнения, не слышала аромата морозной магнолии. Демонические инстинкты вопили об ином. Тело её бесконтрольно замедлялось, а слух улавливал всплеск разбивающихся о пол капель влаги. И рассудок буквально пожирало ожидание чего-то неминуемого, опасного, холодного… — Не ходи туда, — предостерегающе прошептала Ости, когда брат свернул к сорванной с петель двери в свои покои.       Представшая перед взором демоницы картина сражала ужасом. Она словно очутилась в царстве льда и смерти, ступая следом за братом по подтаявшей, скользкой корке. Всё это время Люцифер молчал, в не меньшем шоке разглядывая укутанные холодом стены, да заледенелые тела стражи, что были развеяны по полу. — Только не говори мне, что это сделала непризнанная… — Она прошла мимо твоей комнаты, я почувствовал её.       Ости испуганно воззрилась брату в спину. — Впредь буду запирать дверь. — Это не поможет, — дьявол многозначительно кивнул на треснувший засов. — Бывший человек не может обладать подобной силой. Скажи мне, что я не параноик, и так действительно не должно быть, — Ости поморщилась от вида пронзённого насквозь демона. — Хоть кровью ничего не перепачкала, — дьявол недовольно зыркнул в её сторону, — что? Ковры у тебя очень дорогие. — Ты права, так не должно быть, — Люцифер обвёл взглядом заледенелые стены, — сила растёт слишком быстро, она не может сдержать её. — Я годами укрощала свой дар. Он рос вместе со мной, а здесь, — демоница опустилась возле разбитого на ледяные куски тела стражника, — сила растёт быстрее, чем разум успевает её обуздать. Ты впустил в наш дом оружие, брат. И оружие это совершенно бесконтрольно. — Нужно найти её. — Да уж, не помешало бы. Надеюсь, у неё в предках не было Джека Потрошителя, — Ости поддела ноготком примёрзшую к стене картину, затем повернувшись к дьяволу, — поторопись, я займусь беспорядком. Нельзя, чтобы Отец узнал. ***       Он нашёл её там, где адские реки ржавыми бликами окрашивали утреннее небо. Отблески лавы, что бурлила в самом сердце выжженной засухой долины, кровавыми мазками впечатались в горные отроги, прошивая тёмную землю яркими стежками. Посреди столь воинственной картины, непризнанная казалась ему особенно уязвимой, одинокой. Абсолютно нагая, она ютилась на берегу сотканной из огненной воды реки, дрожа и кутаясь в крылья цвета стали.       Облегчение смешалось с тревогой, ввилось в гудящий в его груди гнев, и руки дьявола впервые за тысячелетия обуяла мелкая дрожь. Он шагнул к ней, но едкая горечь парализовала вновь. Ноги вросли в землю, и Люцифер поймал блестящий взор заслышавшей его непризнанной. Он искал её так долго, изводил себя так упорно, а теперь не мог даже сдвинуться с места. Нечто неизведанное, неосязаемое, такое болезненное пригвождало к земле, оцепенением ползло по его телу. — Уходи, — голос её по-прежнему скрежетал стужей, пробиваясь из самых глубин грудной клетки сквозь посиневшие губы. — Я ждала, что какой-нибудь демон найдёт меня, я бы не сопротивлялась. — Замолчи, — прорычал дьявол.       Её слова резали глубоко, били сильно, урывками накалившегося до предела воздуха проскальзывали в его грудь. Слёзы тихим градом струились по её коже, кристаллами льда утопали в растрескавшейся от жары почве. Вики всхлипнула, мотнула головой, словно пыталась прогнать его недвижимый образ. — Я не хочу быть такой. — Тебе дан великий дар… — Дар убийцы, — выплюнула она, ногтями врезаясь в кожу под солнечным сплетением. Движение это было остервенелым, отчаянным. Казалось, она всем своим естеством желала избавиться от ютящегося внутри холода. — Я заблудилась. Не нашла дороги в пустыню Цербера. — Хватит.       Вики отвернулась, заходясь в безмолвном плаче. Тело её скукожилось и сжалось, словно сгибаемое гнётом многолетних терзаний. Раскалённый воздух электризовался, беспокойно завибрировал под тяжёлой поступью позади неё. Она попыталась было отстраниться, но твёрдая рука подцепила её локоть, грубо утягивая вверх. Это прикосновение жалило гневным пламенем. И Вики зажмурилась, пугаясь подобных перемен в том, кто был так дорог её сердцу. — Где твоя одежда?       Она ответила не сразу. Слова будто вязли в горле, сбивчиво пробивались из напрочь перепутанных мыслей. Зубы клацали, а тело трусилось от холода и стыда. Ноги её затекли, подгибаясь в коленях, едва удерживая стылое тело на весу. Вики подняла взгляд, слыша протяжный вой в глубине собственного сердца. Взор демона, обращённый на неё, был так тёмен и мрачен. Будто кровавое пламя, бушевавшее в его очах, безвозвратно угасло. — На ней была кровь. Не моя…       Голос её резко стих, и молчание вновь затеснилось между ними. Гнетущее и давящее, оно звенело в воздухе, неторопливо надламывая треснувшее внутри дьявола самообладание. От одной лишь мысли, что могло бы произойти, будь на его место кто-то иной, Люциферу хотелось вытрясти из девчонки всю душу, прежде вшив ткань плотных одежд в мягкую кожу. Вики была слишком прекрасна, чтобы делить её хоть с кем-то.       Его красивые уста скривились в усмешке, горькой и циничной, словно стоящая перед ним непризнанная не значила ничего. А внутри взрыкивал и царапался скрытый прекрасной личиной демон, озлобленно клокоча от мысли о том, что чей-то непрошенный взор мог коснуться её. Люцифер выпустил локоть непризнанной лишь на долю секунды, набрасывая пиджак на изящные плечи. А она прикрыла глаза, послушно кутаясь дорогую ткань. Аромат пламенной бури и жжёной крови незаметно напитывал её, трепетом затекая в каждую клеточку тела. — Прости, — прошелестела она, поджав губы.       Демон не ответил. Разрисованные чернильными символами пальцы окольцевали руку, и он притянул непризнанную к груди, исчезая в жаре адского воздуха. Когда пейзаж лавовых рек и рыжих гор сменился на лаконичный аристократизм дьявольской спальни, Вики оцепенела. Крики стражи зазвенели в ушах, а желудок будто подкатил к горлу, после ухая куда-то вниз. Тьма рубинового взора обратилась на неё, лишённая осуждения, но напитанная разочарованием. Непризнанная дёрнулась, удерживаемая дьявольской хваткой, всхлипнула, опасливо взглянув через плечо. — Смотри на меня, — жёстко приказал Люцифер, ладонью сдавив её затылок.       Она испуганно воззрилась в его лицо, не успев различить застывшие лица павших от её руки демонов. — Смерть не достойна тебя. И никогда не будет достойна.       Вики задержала дыхание. Она уловила, как метнулся дьявольский взор за плечо, после вновь устремляясь на неё. Ладонь надавила на затылок, вынуждая придвинуться ближе. И непризнанная доверчиво подчинилась, не моргая, вглядываясь в лицо Люцифера. — Тебя достойна лишь долгая жизнь. И будет она такой, как ты пожелаешь. Весь этот мир будет таким, каким ты его захочешь видеть. Я смету горы, иссушу реки, сравняю с землёй всё вокруг, если ты пожелаешь. Отстрою этот мир заново, нарушу все правила и законы, если ты пожелаешь. — Он говорил твёрдо, без сомнений и притворств, подчиняясь порыву чувств, что вызывала новоиспечённая бессмертная. А она смотрела в его глаза будто завороженная, размыкая алые губы в попытке насытиться пылким дыханием дьявола. За спиной непризнанной сгустилась тень, а из тени выступила демоница, глядя на брата с состраданием. — Ты снова уйдёшь? — Сдавленно вопросила Вики, уже зная ответ. Люцифер снова покинет её, оставит наедине с неизвестностью и мраком. — Я бы хотел начать всё заново, не совершать тех ошибок, что были сделаны. Но я не всемогущ. — Я не смогу… — Ты не будешь одна, — он снова взглянул за её плечо, кивая сестре. — Что ты…       Вики хотела было обернуться, увидеть то, что видит он, но дьявол не позволил. — Смотри на меня, — его пальцы стянули влажные от растаявшего льда пряди на её затылке, — мы здесь, чтобы помочь. — Мы? — В непонимании переспросила непризнанная, а по спине пробежал холодок предчувствия. Инстинкты её обострились, стали походить на натянутый струной нерв, дребезжащий при малейшем колебании воздуха вокруг. Она различала смену сердечного ритма в дьявольской груди, слышала, как позади густится чужая энергия, похожая на гибкий, ядовитый плющ. В немой мольбе Вики заломила брови, выдыхая: — Зачем ты так? — Иначе не выйдет. Тебе нужна помощь, — непоколебимо отозвался демон, жгутом своих рук обвивая её талию.       На смену горячей ладони на затылке пришла лёгкая вибрация, бегущая от висков к макушке. — Somnum infantem, — раздалось над ухом, и тело непризнанной вмиг обмякло, повисая в объятиях дьявола безмолвным грузом.       Дыхание её сделалось ровным, размеренным, спокойным. Люцифер бережно подхватил на руки погружённую в безмятежные грёзы девушку, в молчании огибая сестру. — Ты должен идти, — проговорила Ости, наблюдая за тем, как осторожно брат опускал непризнанную на постель. — Ты, словно большей драгоценности в руках никогда не держал… — Я потеряю и её, — он взглянул на сестру, — я чувствую это. — Думай о своём долге, о том, что наша мать должна быть отомщена. — Тогда я должен умереть первым. Ты воткнёшь клинок мне в сердце, сестра?       Ости до скрежета в зубах стиснула челюсти, подойдя к брату. — Бывают дни, когда я проклинаю тебя и злюсь. Бывают часы, когда я ненавижу быть твоей сестрой, быть той, кто вечно будет прозябать в тени твоего величия, брат, — процедила она, после коснувшись его щеки подушечками пальцев, — не ты вписал своё имя в пророчество, напугавшее белокрылых ублюдков до чёртиков. И не ты перезал горло нашей матери. — Люцифер молчал, а взор его медленно разгорался, багровея от ярости, что подогревали слова сестры. — Ты знаешь, чего бы желала мама. — Отмщения.       Демоница кивнула, а глаза её заблестели от слёз. — Мы столько лет жаждали мести, думали, что нас лишили этого права. Какая это, оказывается, удача, напасть на след того, кто изменил так много, — надрыв в голосе сестры перерос в искрящуюся предвкушением злобу. Настроение её сменялось так же стремительно, как буйствующая в Дите буря вонзала молнии в янтарную почву. Ости была соткана из эмоций, управляя ими виртуозно и умело. Истинная дочь своей матери. — Я знаю, ты найдёшь ублюдка. — Найду. — Прорычал Люцифер, и пламя в его очах вспыхнуло кровавым светом. — И быстрой смерти он от нас не получит.       Ости улыбнулась. — Я освежую его заживо, — выдохнула она, испытав ни с чем не сравнимое облегчение от одной лишь мысли о каре, что заготовит для убийцы Лилит. — То, что ангелы забрали у нас…у тебя, — демоница дотронулась до чёрных, как смоль, волос брата. Там, где ещё совсем недавно возвышались огненные рога — символ наследника адского трона. — Пусть Ламия подавится мыслью о том, что усмирила нас. Твоя суть не изменилась. Прекрати страшится потери непризнанной. Она занимает все твои мысли, вытесняет ту ненависть, что необходима сейчас.       Люцифер посмотрел на спящую Вики. Подсохшие локоны разметались по подушке, вьющейся чернотой сочетаясь с мраком, что источали стены его обители. В контрасте тьмы и шёлка, её светлая кожа казалась мертвенно-бледной, словно жизнь уже ускользнула из хрупкого тела. Засопев, непризнанная поморщилась. А с губ дьявола сорвался полный облегчения вздох. — Уверенна, что разберёшься без меня? — Я немногим младше тебя. С чего ты взял, что мне необходимо твоё присутствие, чтобы ковыряться в её мозгах?       Он поморщился, будто Ости собиралась влезть не в разум непризнанной, а в его собственный. — Только аккуратно, поняла? — Я постараюсь. Но ложных обещаний не дам, — поймав недовольный взор брата, демоница пожала плечами, — мы оба понимаем, что происходящее с ней ненормально. Я не знаю, какой кавардак творится в её милой черепушке. Надеюсь, это не людское слабоумие… — Ости, — предостерегающе рявкнул он. — Найди белокрылого выродка, Люц. Приведи его в Эреб и пусть он истечёт кровью так же, как истекала наша мать.       Дочь Лилит знала, на какие точки следовало давить, чтобы сознание Люцифера воспылало ненавистью. Тревоги догорали дотла вместе с терзаниями и чувством вины. Она видела это, наблюдала за тем, как марево заволакивает его взор, вторя огибающим руки языкам огня. — Иди, — прошипела демоница, перекрывая обзор на спящую непризнанную. — Это твой долг.       Взгляд Люцифера жёг лицо, чудом не плавил кожу, словно желал испепелить всё на своём пути. — Утопи их в крови, Люц. Каждого, кто замешан…       Она не успела договорить, глядя туда, где ещё мгновение назад стоял дьявол. Полумрак засасывал остатки огненной тени, а внутри демоницы вздымалось ликование. Пухлые губы растянулись в улыбке, обнажая белоснежные зубы, и она заливисто рассмеялась, вскинув лицо к потолку. — Говорят, в Небытие нет ничего, кроме наводнённой серостью пустоты. Но я надеюсь, что ты всё же увидишь, как твои дети отомстят за тебя, мама.