***
— Я делаю это где-то в двадцатый раз. Митчелл выставляет перед Пятым большую белую чашку с кофе. Он любезно проводит его к сердцу похоронного бюро — обитель патологоанатома. В просторной комнате располагается сетка встроенных в стену холодильных камер, несколько железных каталок и хирургических столов со стоками. Среди расцвета металла и хрома кто-то запихнул несколько крепких дубовых письменных столов и большую грифельную доску. Получилось неряшливо. Поверхность столов завалена коробками с какими-то механизмами и ворохом исписанных листов. У доски разлит мазут, а в нём утонула тряпка, которой пытались стереть кусок формулы и расчетов. Пятый, сбросив истрепанный пиджак на спинку стула, кладет винтовку на расчищенный край стола. Оружие рядом с чашкой кофе прекрасно дополняет общий хаос. Пока Митчелл воюет с явно барахлящей кофеваркой, Пятый методично закатывает рукава рубашки, обнажая напряженные предплечья и изорванный бинт на незажившей ране. — Если быть точным, — Митчелл удовлетворенно вздыхает, когда черный напиток начинает наполнять вторую чашку и бросает беглый взгляд на доску, — семнадцатый раз. — Делаешь что? — Отматываю кусок длиною в полтора года, чтобы вытащить вас и спасти мир. Он не дожидается каких-либо комментариев со стороны Пятого. Только пожимает плечами и, забрав чашку, обходит стол и садится по другую сторону от Пятого. Просмотрев записи под локтем, бесцеремонно сталкивает листы на пол, расчищая пространство для кофе и своего блокнота. Митч потирает шрам на подбородке и, потупив взгляд в блокнот, продолжает: — Чтобы отмотать такой огромный кусок времени и остаться незамеченным для Комиссии необходимо, чтобы в этот момент произошел достаточной силы временной всплеск с их подачи. — Какой день? — деловито спрашивает Пятый, ухватившись за чашку. — Мы рассматривали несколько всплесков, но чаще всего это был август. — Война наркокартелей в Мексике. — Именно, — Митч передергивает плечами. — Вас тогда туда забросили целой группой. И этого было достаточно для того, чтобы пара человек из этой точки шагнули на полтора года назад и коммутатор прощелкал этот скачок. — Поэтому нас сначала перебросили к поместью? — Пятый изучает доску с пометками и датами. — Да, — Митчелл коротко кивает. — Когда к поместью начали стягивать толпы корректоров, чтобы вас же и поймать, нам было проще отправить Агату с тобой сюда. На временной сполох, где два человека переместились в 1955, никто и не глянул, потому что все шныряли туда-сюда. Тогда. — Зачем? — Пятый следит за жирной меловой линией на доске, но её из прошлого съедает чье-то неаккуратное движение тряпкой. — Потому, что ты должен вернуться в 2019 и спасти мир, — Митчелл постукивает пальцами по циферблату своих наручных часов. — Таковы условия моего контракта. С ним. — Ха, погоди, — Пятый обрывает друга, смеясь. — Ты хочешь мне сказать, что кто-то попросил тебя сделать так, чтобы я спас мир? — Остановил апокалипсис, — Митч кивает. — А разве у тебя был не такой план? Вернуться назад, к семье, и… Пятый вмиг подскакивает на ноги. Опираясь на костяшки одной руки, другой он тычет в сторону глядящего на него снизу вверх Митча. — В моем плане не было ни тебя, — Пятый зло шипит, а затем указывает пальцем на распахнутые в коридор двери, — ни её, никого бы… Митчелл теряется. Отступает, будто бы не был готов к тому, что Пятый скажет именно это. Упомянет Агату. Подчеркнет с нажимом. Позже прокручивая весь этот диалог в голове, Пятый поймет, почему Митчелл так старательно делал вид, что Агаты нет в этом уравнении, доме и временной линейке. — Её, — Митчелл опускает взгляд, — и не было в плане. Когда мы брались за это дело, всё было ясно, как божий день. Я прихожу в Комиссию, втираюсь тебе в доверие, отдаю чемодан, даю пару советов и дело в шляпе. — Да ты, блять, шутишь? — Пятый наклоняется через стол, всматриваясь в лицо Митча. — Я не знаю откуда она взялась, Пятый, — Митч, старательно избегая палящего взгляда, теребит уголок блокнота. — Её имя выпало в Коммутаторе и спутало все карты. Всем. Пятый качает головой, отрицая весь услышанный бред. Он опускается на стул, вытягивает ноги и, скрестив руки на груди, впивается пальцами в ткань рубашки, ожидая. — Ну? — Комиссия что-то усмотрела. Что-то, связанное с ней и с тобой. Мы так и не смогли выяснить, в чем дело. Но Куратор собственноручно впихнула её в канву. Зачем-то. — Вы трахаете временной континуум так, как мне и не снилось, — Пятый вслушивается в тяжелое сопение напротив, — а причем здесь она, так и не выяснили? Совсем немощные? — У нас не так много ресурсов, — вяло огрызается Митчелл. — Поэтому мы просто позволили ей быть, добавив в уравнение. — Поставив под удар, — констатирует Пятый почти небрежно. — Думаешь, я этого хотел? — Митчелл злится. Разговор вот-вот грозится перейти на повышенные тона, но они оба теряются в стрессе и эмоциях, которые захлестывают обоих. — На седьмой раз стало ясно, — Митч бросает через стол блокнот, — что Агате и её семье сохраняют жизнь до тех пор, пока они не выяснили роль, которую она играет в этом деле. — Причем тут её семья? Она здесь одна. — Здесь — да. Но у всех свои контракты. Тебе обещали любой год, какой ты пожелаешь, ей — конкретный. — Тот, где она с семьей? — День конца света, где она может спасти семью, укрыв у бункера на старом заводе — всех. Пятый фыркает. Немного расслабившись, он делает пару глотков крепкого кофе и мазнув взглядом по неразборчивому почерку возвращает внимание другу. — Это глупо. — У всех свои боги, Пять, — Митчелл одергивает его грубо, и Пятый морщится. — И не тебе судить, чего она хотела этим добиться. Непродолжительная пауза заполняется кряхтением кофеварки и мерным гулом холодильных камер. Пятый замечает его только сейчас, и ему внезапно становится дико интересно, сидят ли они в компании покойников или эти камеры и гробы для них. Когда ничего не получится. Никто не спасет мир, а Куратор сравняет их всех с землей. На долю секунды он допускает эту мысль. Мысль о том, что в этот раз под обломками здания он найдет не мертвенно бледную руку Клауса с черным маникюром, а тонкое девичье запястье, обмотанное бинтом. Страх отступает так же быстро, как и появляется. Пятый вскидывает подбородок, условно принимая и правила, и бой. Отбросив волосы со лба, он смотрит на Митчелла. — Они… Они определили её роль, — продолжает Митч. — И она стала не нужна, — подтверждает Пятый свои догадки. — Отсюда и Марк с пистолетом, — Митч утвердительно кивает, обняв двумя руками свою кружку. Взгляд его становится рассредоточенным и пустым. — Родня? — коротко спрашивает Пятый. — Вывешены на столбах в охотничьих угодьях, как только Агата переступит порог дома Тиксов. — И вы никак не предотвратили это? — А что мы могли? — Митчелл затухает, бормочет почти себе под нос. Что-то совсем уж бессвязное. — Нас бы раскрыли в одно мгновение. — Она не простит тебя, — Пятый качает головой, устало вздыхает. Всё еще хуже, чем он представлял. — Да, — Митч переводит на него забитый взгляд. — Но она будет жива. Ты цел. А мир спасен. — Какое благородство. — Я пробовал выбрать уровень сложности в это игре, — Митчелл, открыв ящик стола, достает оттуда крошечную бутылку с янтарной жижей, — ничего не вышло. Виски? Пятый молча двигает чашку, когда в дверях возникает Агата. Черное вечернее платье облегает её фигуру, а с мокрых потемневших волос срываются капли воды. Пятый вполоборота наблюдает как она, облокотившись о дверной косяк, обувает кеды. — Что тут у вас? — Агата выглядит уставшей, но довольной. – Пьете без дамы? Митчелл приподнимает бутылку с остатками виски на дне. Она смеется и проходит в комнату. Не глядя на Пятого, обходит стол и ныряет в объятия поднявшегося на ноги Митча. — Я разлила дезинфицирующее средство на свои вещи. — Я знаю, — Митчелл грустно ухмыляется Пятому, положив подбородок на плечо подруги. — Я знаю. И вдруг Пятый узнает этот безумный блеск одиночества в его глазах. А потом, пока Агата отстраняется от Митча, понимает, что тот, видимо, проживает всю эту историю семнадцатый раз к ряду. Становится тошно, и кофе, разбавленный виски, исчезает в три больших глотка.***
Агата не церемонится. Закрывшись в небольшие размеры ванной комнате, она как можно быстрее избавляется от пыльной и рваной одежды. Джемпер летит вслед за джинсами, когда взгляд натыкается на несколько платьев на плечиках, развешанных на крючках для полотенец. Агата сразу вспоминает фотографию, и желание пойти наперекор этой глянцевой глупости, которую подсунули ей и Пятому, почему-то побеждает. Она, тут же присев на корточки, собирает разбросанную по полу одежду. Пристроив её неровной стопкой на стойку для канистр с химией и дезинфицирующими средствами, Агата, спокойно выдохнув, шагает в клетку душевой кабины. Горячая вода обволакивает ноющее тело, на какое-то время Агате даже удается отключиться от событий, которые то и дело давят на гудящие виски. Подсознание ласково отводит в сторону тревожные мысли. И на секунду Агате кажется, что она снова в том дне, когда из душа её буквально выволокли на срочное задание. Пара мгновений, шорох молнии на платье, сладковатый запах красной помады. И вот Пятый уже притягивает её к себе в прохладном салоне машины, которая, как выяснится позже, на огромной скорости несет их не на вечеринку Великого Гэтсби, а на плаху. Агата, подставив лицо воде, немного покачивается из стороны в сторону, вспоминая, как Пятый пытался расслабиться в танце. Лучшее, чему её научил Митч – абстрагироваться и теряться в хороших, счастливых воспоминаниях, отгоняя напряженные мысли. Ей почти удается раствориться в этой неге, когда утробное рычание, раздавшееся по хлипким трубам над потолком, заставляет её распахнуть глаза и вспомнить о том, кто она и где. Агата выходит из душевой кабины и, повозившись у запотевшего зеркала, оборачивается к своим вещам. Она тянется к джинсам, но взгляд так и цепляется за висящие платья. Самое темное отливает приятной чарующей чернотой, и Агата, засмотревшись, шагает к нему. Всё происходит в одно мгновение. Бедром она налетает на стойку, и та, пошатнувшись роняет на пол несколько канистр, которые погребают под собой оставленные вещи. В нос ударяет запах спирта и химикатов. Агата, ругнувшись, наблюдает, как джинсовую ткань пропитывает прозрачный раствор. — Ясно, — тянет Агата, сдергивая платье с вешалки. Железный каркас, обиженно звякнув, падает на пол, а Агата, юркнув в черную легкую ткань, подхватывает сиротливо стоящие у двери кеды. Она выходит из ванной, стараясь не вдыхать пропитанный химией воздух. Агата аккуратно ступает по мягкому ковру рассматривая картины на стенах, когда в, казалось бы, вакуумной тишине до нее долетает грубый голос Пятого. — Родня? — Вывешены на столбах в охотничьих угодьях, как только Агата переступит порог дома Тиксов. Сердце пропускает удар. Или даже несколько. Агата замирает с занесенной для следующего шага ногой. Пальцы рук впиваются в ткань кед. Сотни тысяч крошечных иголок пробегаются по её телу. Агата плавно выпускает воздух через нос, медленно опускает ногу на ковер и дает себе минуту. Одну маленькую крошечную минуту. Просто, чтобы всё обдумать. Чтобы сложить все свои мысли и догадки воедино. Чтобы отогнать образовавшийся разом ком в горле. Агата натягивает лучшую из своих улыбок. Замирает в проходе, глядя, как Митчелл протягивает к чашке Пятого бутылку с выпивкой. — …пьете без дамы? Она говорит. И улыбается. И трогает Митчелла. Обнимает крепко и тесно, пока связка ключей холодит ладонь. И думает. Думает. Думает. А потом встает, касается Пятого. Не может не коснуться, отмечая это для себя почти прощаньем. И внезапно добиться правды становится для нее самым важным заданием на свете. Агата уверена, что перед смертью Херб ей не откажет. Садясь в машину, она совсем не уверена, что речь идет о смерти Херба, а не ее самой. Но ключ в замочной скважине поворачивается до смешного легко, а на пороге в отражении зеркала заднего вида не возникает ни единой фигуры, что значит – она всё делает правильно.***
Митчелл готовится начать заново. Пятый видит, как мужчина идет к доске, очевидно готовясь представить скорректированную историю. Немного лживую, в которой девчонка, устроившись на стуле по правую руку от Пятого, не узнает, что её родню выпотрошили, как кроликов в её же доме. Митч не успевает и рта раскрыть, когда Агата, допив остатки алкоголя из бутылки, спрашивает: — Что по оружию? – она ласково проводит кончиками пальцев по рукоятке винтовки. — Снайперка, конечно, круто, но не моё. — А, это… — Митч облегченно вздыхает. Радуется тому, что у него ещё есть пара минут. — В холле в черном гробу у лестницы твои любимые ножи и несколько пистолетов. — Портупея? — Агата улыбается. — Там же, —Митч горделиво кивает. — Класс! Стул со скрипом отодвигается в сторону. Агата живо поднимается на ноги и, скользнув ладонью по плечу Пятого, выходит из комнаты. Пятый пристально следит за каждым её шагом, и тревожная догадка на дает ему отвести глаза от пустого дверного проема. Митч тем временем носком ботинка пинает утонувшую в мазуте тряпку на полу. Пятый все ещё рассматривает видную часть коридора, когда слова Митчелла сливаются в единый звук с хлопком входной двери.И Пятый вдруг всё понимает. Подаёт к анализу эту широкую улыбку с ранкой в уголке рта, скользящее движение по плечу. — Думаю, стоит начать с… — Где ключи от машины? — требовательно спрашивает Пятый, старательно отвергая понимание. Осознание того, что Агата всё слышала. — Здесь, расслабься, — Митч хлопает себя по заднему карману джинс, и лицо его в момент вытягивается от удивления. — Серьезно? — Пятый подскакивает так быстро, что опустевшая чашка летит с края стола на пол. — Это, что, впервые за семнадцать блядских раз? Пятый растворяется в вспышке, а Митч выбегает в коридор оставляя на полу черные отпечатки ботинок. Их встречает пустое парковочное место и черный горизонт. Пятый, тяжело дыша, стоит на первой ступеньке. Митч, пробежавшись взглядом по шелестящим кронам деревьев, прислоняет сжатую в кулак руку к дверному косяку. Уронив на нее лоб, он закрывает глаза. — И где она? — не оборачиваясь, спрашивает Пятый. — Херб, — бормочет Митч, не замечая, как Пятый после услышанного имени снова шагает в вспышку перемещения. — Скорее всего. Пятый появляется за его спиной с винтовкой в руках. — Прекрасно, — Пять грубо толкает Митча в плечо, выходя во двор. — На похоронах своей родни я не отметился, зато у могилы этой идиотки постоять придется. — Пятый… — Ты сиди здесь, крути свои чемоданчики, или чем ты тут занимаешься, — Пятый разминает шею, проверяет количество патронов в магазине. — Я верну её, потом убью вас обоих, потом прыгну на полтора года назад и буду убивать вас снова и снова, пока мне не надоест. — У тебя пара часов, потом чемодан станет активен. — И? — И если кто-то не выживет или что-то снова пойдет не так… — Будет восемнадцатый раз. — А то. — Прекрасно. Лучше придумать просто нельзя, — Пятый, зло вышагивая по подъездной дорожке, бросает через плечо. — А можно как-то вычеркнуть меня из этого уравнения? — Да вся эта временная линейка скачек вокруг твоей задницы, Пятый, — нервно улыбаясь, шепчет Митчелл. Пятый растворяется во вспышке, а Митч заходит в холл похоронного бюро. Он захлопывает дверь, опускается на пол и, пряча лицо в ладонях, проклинает свою опрометчивость. Забывчивость. И желание пустить всё на самотек хоть немного. Часы на его запястье тихо пищат, оповещая об очередной временной вспышке где-то в чаще леса.***
Приглядевшись к ночному мареву у дороги, Агата высматривает до ледяного ужаса знакомый силуэт. Она что есть силы вдавливает педаль тормоза в пол. По инерции её бросает на руль, а из-под колес вырывается столб пыли. Мрачная тень останавливается между отблесками двух фонарей. Лучи первого сталкиваются со светом оставшихся позади, и на асфальте настоящая тень человека исчезает в одно мгновение. Агата подхватывает пистолет с пассажирского сиденья и, сняв предохранитель, вылетает на прохладную улицу. Столпы пыли расступаются под её уверенным шагом. Чем ближе она к замявшемуся на месте силуэту, тем крепче пальцы впиваются в рукоятку пистолета. Джо нервно жует губу, а затем, понимая, что он раскрыт, громко вздыхает, сбрасывая капюшон толстовки. Подставляя под бьющий сверху свет измученное лицо в ссадинах. — О, — истерично хохочет Агата, — ты покойник. — Эй, — Джо улыбается, а руки сами тянутся в карман за самокруткой, — ну не опять же. Постой… Агата, как по команде, останавливается в нескольких шагах от него. Пышет праведным гневом, он даже замечает, как от злости подрагивают её губы. Джо немного отклоняется вбок, щурится. Пальцы на автомате прощупывают забитый косяк. Джо взглядом находит абсолютно пустой салон оставшейся позади Агаты машины. Лицо его, словно в замедленной съемке, вытягивается в полном удивлении, а затем он резко переводит ошарашенный взгляд на девушку. — Ты что здесь делаешь? — Ты знал, — Агата меряет его гневным взглядом. — Только не говори мне, что эти придурки… — Ты знал! — она подписывает его приговор прямым обвинением. — Агата, — Джо подкуривает сигарету, затягивается и почти сразу же выпускает сладкий дым на свободу, — послушай… Подчеркнуто успокаивающий тон выводит её из себя. Как будто недостаточно было всего, что она услышала пятью минутами ранее. — Где я могу найти Херба? — она поднимает пистолет, направляя дуло в центр мятой толстовки. — Ну? — Он великолепный аналитик, так что скорее всего… — Джо смотрит ей прямо в глаза. — Агата, у нас не так много… — Джо, — она обрывает его на полуслове, делает шаг вперед. — Раз. — Ой, ну хватит, — он снова затягивается и, подержав дым чуть подольше, выдыхает. — Ты целилась в меня уже два десятка раз. — Да? Хоть раз попала? — Нет, — Джо пожимает плечами и, задрав голову к небу, ухмыляется. — И никогда не хотела. — Сейчас будет первый. Агата уводит дуло пистолета в сторону и спускает курок. Хлопок выстрела режет ночь. Джо обращает свое внимание на сизый дым из зияющего темнотой отверстия оружия. Он с трудом заставляет себя сказать хоть что-то, ведь каждое слово разрушает идеальный план до основания. План, который почти привел их к победе, если бы не Митчелл. И Пятый. Он уверен, что и в этот раз без Харгривза не обошлось. Когда-нибудь, если они выживут, он заставит свою Анну усадить этих парней перед собой и научить их обращаться со словами. — Ладно, — говорит он, сдаваясь, ведь сделанного не воротишь. — Ладно. Херб прекрасный аналитик. Агата фыркает себе под нос, но пистолет опускает. — И именно поэтому, — Джо разглядывает зажатый между пальцами косяк, — он сейчас дома. Скорее всего уже дома. Поедает куриный пирог и думает, как привести в порядок 42 временные линейки, которые мы всколыхнули чтобы увести прицел от твоего спасения и похоронного бюро. — Ты просто кладезь информации, — Агата развернувшись на каблуках почти бежит к машине. — Агата! – Джо окликает её, но следом не идет. — Как и все вы! Просто ходячие оплоты знаний. И придурки! Хрупкая фигура, обернутая в платье, ныряет в салон автомобиля, а через секунду черная как смоль Импала оставляет Джо одного. Глотать пыль и смаргивать красные отсветы фар. Джо проходится пятерней по коротко стриженому затылку. Сплевывая горьковатую слюну себе под ноги, он зло бормочет: — Феерические придурки. Хоть бы раз… хоть бы раз сумели сдержать язык за зубами или применили бы по другому назначению, — Джо, подобрав темп, вышагивает по краю дороги. — Но нет же… Одно и тоже. Каждый блядский раз.***
Агата, вцепившись в руль Импалы, наблюдает как сотни крупных дождевых капель, разбиваясь о лобовое стекло, превращаются в реки и водопады. Потоки воды превращают огни светофоров в смазанные цветные всполохи. Припарковав машину в десятке метров от многоквартирного дома на оживленном проспекте, Агата дает себе немного времени. Она, зябко ежась, натягивает портупею, накручивает глушитель на заряженный пистолет и копается в забытой Митчем спортивной сумке на заднем сиденье. Ищет кофту или свитер — хоть что-то, что можно накинуть на оголенные плечи. Под руки попадается только катушка скотча, растянутая футболка, моток проводов и маленькие женские наручные часы. Выругавшись, Агата возвращается на водительское сиденье, цепляет тонкий железный ремешок на менее израненное запястье. То, где остались только следы от наручников Марка. Молния вспыхивает высоко в небе, озаряет проспект, по которому бегут не успевшие спрятаться от стихии прохожие. Агата делает глубокий вдох и тянется пальцами к дверной ручке, когда задняя дверь салона немного приоткрывается, впуская внутрь слишком хорошо знакомого ей гостя. Сначала она в зеркале видит напряженную руку с винтовкой, затем там появляется мокрое лицо Пятого. Тот, хлопнув дверью, укладывает винтовку рядом с собой и бросает требовательный взгляд в зеркальную гладь. — Ой, нет, — бормочет Агата, утыкаясь лбом в руль, — даже знать не хочу. — Ты что творишь вообще? — осведомляется Пятый. — Ничего, что хоть как-то бы касалось тебя, — бурчит она себе под нос. — Да ну? — Пятый, наклонив голову, изучает её затылок и пистолет с глушителем в правой руке. — Иди спасай мир, или чем ты там занимаешься на досуге, пока мою родню убивают просто так, — она, прикрыв глаза и не поднимая головы, качает рукой с пистолетом в сторону окна. — Я не знал, — цедит Пятый, впившись взглядом в тонкую лямку на её плече. Её кожа покрыта мурашками. Еще немного, и её начнет потряхивать от непроглядного холода. Пятый думает, что она действительно как-то всегда не по сезону. И не к месту. И вообще не причем. С ним-то всё понятно, что еще тебя может ждать когда в графе “фамилия” — Харгривз. Ничего удивительного. — Да какая разница, — Агата наконец находит силы обернуться и посмотреть ему прямо в глаза. — Это не твоё дело. И перед тем, как ты спасешь мир, а я, видимо, приму бой с Комиссией, мне бы очень хотелось знать, что же такого… — Ты, по-моему, плохо понимаешь происходящее, — Пятый меняет расслабленную позу на напряженную. Он тянется вперед, к Агате. Протиснувшись между передними сиденьями, Пятый стряхивает стекающую дождевую воду с волос и смотрит на Агату со всей серьезностью. — Стычка с Куратором не будет боем, Агата, — говорит Пятый. — Это бойня. Агата смотрит на него. Не меньше минуты. Бегает взглядом по нахмуренным бровям, мокрой челке и крепко сжатым губам. На периферии он замечает, как она крепче сжимает рукоятку пистолета. И итог ясен для него, как никогда, но он продолжает надеяться на то, что она отступит. — Тебе не понравится то, что ты там услышишь, — холостой выстрел словами. Она моргает и даже отстраняется немного. Будто заметив, что между их лицами в этот момент не больше двадцати сантиметров. — А какая, блин, теперь разница? — спрашивает Агата, не прерывая зрительного контакта. Пятый открывает рот, но Агата, качнув головой, отвергает любое его слово. Она открывает дверь и выходит под проливной дождь. Стена воды тут же принимает её в свои объятия, а Пятый закрывает глаза, шумно выдыхая через нос. Спустя мгновение салон Импалы пустует, а Пятый, поджав губы, поднимается вслед за Агатой на седьмой этаж.***
Среди десятка неприметных дверей в зеленом коридоре Агата без проблем находит нужную. Она прислушивается к тишине за стеной, а затем поднимает руку с пистолетом и стучит рукояткой по двери. Пятый, облокотившись на стену напротив, деловито проводит рукой по опущенной вниз винтовке. За дверью раздаются шаркающие шаги, и через несколько секунд тусклый коридор заливает полоска яркого света из прихожей. — Привет, Херб! — Агата улыбается растерянному коренастому мужчине. Он даже не успел переодеть рубашку после тяжелого и длинного дня. Так и встретил их в серых брюках и черном галстуке. Не хватало только пиджака и шляпы. Пушистые тапочки тоже можно было бы убрать из общей картины, но Пятый только хмыкает, поднимая на ошарашенного Херба уверенный взгляд. — Я бы на твоем месте, — Пятый, оттолкнувшись от стены, проходит в дом следом за Агатой, — был с ней аккуратней. Агата, словно хозяйка, проходит в гостинную. Не забывает заглянуть в маленькую кухню и крохотную спальню, проверяя квартиру на наличие других гостей. Херб, бледнея, закрывает за Пятым дверь. Они оба стоят в прихожей, из который открывается замечательный вид на то, как Агата, сделав крюк по гостиной, располагается на широком диване у пузатого телевизора. — Она не в настроении, — поясняет Пятый, наигранно улыбаясь Хербу, — девчонки… Да и, говорят, всю её семью убили просто так. — Пятый, — роняет Херб. — Давай-давай, — Пятый винтовкой указывает в сторону гостиной, — уверен, тебе есть, что ей сказать. Пятый, усевшись в кресло, внимательно наблюдает за тем как Херб, утерев вспотевший лоб платком, садится в соседнее кресло, избегая дивана, на котором развалилась Агата. На журнальном столике, который разделяется всех троих, аккуратно лежат стопки папок с пометками “Совершенно секретно”. Носком кед Агата поддевает одну из них, и папка, упав на пол, раскрывает перед ней огромную фотографию Джо. Девушка, поморщившись, поворачивает голову к Хербу. — Итак? — Я… Зачем вы пришли? — Херб ерзает на месте. — Я думаю, нам есть что обсудить, — Агата смеряет его злым взглядом, — что-то, кроме смерти. Например, её причины, мать твою. Херб! — Агата, — Херб посматривает на часы на стене. Пятый, уловив этот короткий взгляд, хмурится. Он встает и, подойдя к входной двери, щелкает замком. Крепче обхватив винтовку, готовясь спустить курок в любой момент? он аккуратно выглядывает в коридор. За пределами квартиры пахнет сигаретным дымом, и слышно, как шуршит шахта лифта. Не найдя ничего подозрительного, Пятый закрывает дверь и оборачивается как раз вовремя, чтобы услышать, как Херб лопочет что-то совсем невменяемое. По мнению Пятого, конечно же. — Сначала твоё имя, Агата, выпало в деле об Апокалипсисе. В списке сотрудников. Коммутатор — сложная машина, всякое случается, — Херб мнет носовой платок в руках, бросает нервные взгляды то на Пятого, то на часы. — Мы думали, что, если Пятому удастся сбежать в 2019 с целью спасти семью или остановить событие… То будет принято какое-то решение отправить тебя туда под прикрытием... Агата вскидывает брови, а Херб, прокашлявшись, продолжает. Пятый подходит к окну и старается рассмотреть за косыми струями дождя мутные и немногочисленные силуэты на улице. — Поэтому вас поставили в пару, ты могла бы изучить его, понять привычки, принцип действия, выявить слабые места... Пятый фыркает. Максимально громко. Давая Хербу понять, что он думает о подобной глупости. Агата отвлекается всего на секунду. Бросает на точеный профиль Пятого беглый взгляд, но этого достаточно для Херба. Достаточно для понимания, что они все были правы. Так просто этот клубок уже не размотать. — И? — торопит его Агата. — В день, когда вы отправились на задание, — Херб старательно подбирает слова, — Коммутатор переместил твоё имя. Ты стала одним из ключевых персонажей в деле об Апокалипсисе. То есть, ты стала прямой угрозой. И подельницей Пятого. — Подельницей? — переспрашивает Пятый, насмехаясь. — Слово-то какое выбрал… — И поэтому вы уничтожили мою семью? — Агата вскакивает на ноги. Пятый отвлекается от окна. Непроизвольно дергается в сторону происходящего, потому что Агата наставляет заряженный пистолет прямо на Херба. Тот, вжавшись в спинку кресла, впивается короткими пальцами в подлокотники. — Это был не мой приказ, — тараторит он. — Куратор приказала копать дальше, и со временем стало понятно, что ты помогаешь Пятому, потому что вы… — Мы что? — Пятый, подойдя ближе, свободной рукой пытается удержать Агату от выстрела. Он надавливает на её плечо, мысленно умоляя отступить. Агата сбрасывает его руку и шипит: — Не лезь. — Вы испытали некое чувство, — заикаясь, выдает Херб. — Был отдан приказ уничтожить твою семью, потому что… — Потому что вы, блять, решили, что я влюбилась в Пятого? — Агата, опустив одно колено на кресло, вдавливает дуло пистолета в морщинистый лоб. — Вы совсем больные? Грубый стук в дверь не останавливает её, но зато приводит в чувство Пятого. — Потому, что тогда я становлюсь виновным в смерти твоей семьи, — резюмирует Пятый за зажмурившегося Херба. — Быстро в ванную. — Нет, — рычит Агата. — Я сказал…. — Херб! — громогласный голос из-за двери начинает последний отсчет. — Блять, давай, — шепотом настаивает Пятый, крепко вцепившись Агате в плечо. Пятый силой выталкивает девушку в сторону нужной двери. Херб на негнущихся ногах поднимается, когда Пятый, указав винтовкой на двери, обращается к нему. — Ты же знаешь, что ты здесь один, правда? — Пятый… — По старой дружбе, Херб, — урезонивает мужчину Пятый. — Им не выжить, а так хоть квартиру тебе кровью не зальем.***
Пятый запирает себя с Агатой в темной ванной. Как только дверь полностью скрывает обстановку квартиры, оставив его один на один с тяжело дышащей Агатой, он тут же получает болезненный тычок в плечо. Агата толкает его снова и снова. Пятый чувствует в каждом её движении ближущуюся истерику. Не находит ничего лучше, чем, отложив винтовку на пол, отобрать у сопротивляющейся напарницы пистолет. — Да успокойся ты, — цедит Пятый Агате на ухо. — Они убили мою семью... Пятый не дает ей договорить. Резко развернув Агату к себе спиной, он вжимает её клокочущее от злости тело в себя. Ладонь сама находит девичий рот и крепко зажимает его. Агата барахтается в руках Пятого, старается отдавить ему ноги, пока в гостинной Херб проводит экскурсию для корректоров из Комиссии, которые совершенно случайно наткнулись на нужную им Импалу у его дома. Агата мычит что-то неразборчивое в его ладонь. Пятый закрывает глаза, стараясь унять разбушевавшееся тело. Он прижимает её к себе еще крепче, свободной рукой обхватывает тонкую талию, пока губы находят оголенный участок шеи и мочку уха. Она замирает в руках Пятого испуганным зверем. — Пожалуйста, — шепчет Пятый ей на ухо, — уймись. Я… Я знаю, что такое потерять семью, Агата. И мы.. Мы оба теряли их. Уже. Это не исправить. По крайней мере, сейчас. Ты слышишь? Я прошу тебя. Агата. Пятому кажется, что он повторяет её имя три миллиона раз. Что он вообще говорит что-то абсолютно далекое и ненужное. Бормочет какие-то дурацкие мантры, которые никогда не работали. Он говорит, говорит и говорит. Пока жар от прикосновения их тел разливается внутри него. Пока осознание от сказанных Хербом слов медленно рушит каждую из его мыслей. Пятый прекращает говорить только тогда, когда горячие слезы Агаты обжигают кожу его пальцев. Глаза, привыкшие к темноте, обратившейся полумраком, находят зеркало над умывальником, и он видит их. Агату прижавшуюся к нему что есть силы. Добровольно. Отчаянно. Её зажмуренные глаза, влажные дорожки слез, которые одна за одной мочат его ладонь, что закрывает её рот. Грудь Агаты быстро поднимается и опадает, повинуясь надрывному дыханию. А еще Пятый видит себя. И сумасшедший блеск своих же глаз в зеркальном осколке. Свой нос, зарывшийся в густые рыжие локоны. Пятый закрывает глаза, слыша шаги вблизи. У самой двери. В нос забивается запах карамельного шампуня и дождя. Фрай по ту сторону уже кладет мозолистые пальцы на ручку, когда Пятый, резко оттолкнув от себя Агату, подхватывает оружие и утаскивает их обоих в пышущую голубую вспышку.***
Ледяной осенний дождь отрезвляет, как никогда в жизни. Агата падает на колени в глубокую лужу, пока Пятый, отряхиваясь, поднимает с земли пистолет и винтовку. Он на лету схватывает её настроение, но отказать своим эмоциями, которые острыми копьями бьют в самое естество, не может. — Я сказал тебе, что план — дерьмо. Всё, на что его хватило — переместить их на пару кварталов от дома Херба. В узкий, захламленный контейнерами с мусором переулок. Агата стоит к нему спиной, и всё, что может рассмотреть Пятый — ёё подрагивающие плечи. Льющаяся с неба вода напитывает их одежду тяжестью. Ткань липнет к телу, и Агата даже путается в юбке платья. Она оборачивается к Пятому с раскатом грома, и в любой другой ситуации он бы даже наверное смог оценить красоту момента, но не сейчас. — Я не просила тебя идти за мной! — она подлетает к нему, выхватывает свой пистолет и направляется к выходу из переулка, на ходу бросая: — К тому же, это полный бред! — Бред, значит? — он до конца не уверен, кто из них бесится больше, хотя сотня, наконец, ответов, а не вопросов так и просится наружу. — Да, бред! Агата останавливается резко. Оборачивается так быстро, что капли дождя разлетаются вместе с мокрыми локонами. — ТЫ, — она наступает на него, — Я, всё, что мы только что услышали — полный бред! Кажется, она впервый раз в жизни готова испытать паническую атаку. Воздуха катастрофически не хватает, а Пятый, стоящий в нескольких метрах от неё, никак не помогает справиться с падающим на землю небом. Он смотрит на нее долгим взглядом, а она вдруг смеется. Истерично и нервно. — Нет-нет-нет, — Агата отбрасывает пистолет себе под ноги, переступает через него. — Только не говори, что ты веришь в это? — Верю во что? — Пятый разводит руками в стороны, винтовка цепляет край мусорного бака, и он бросает её на землю. — Верю во что, мать твою? — О, ну нет, — Агата уничтожает оставшееся расстояние между ними, — смотри! Её губы слишком быстро находят его губы. Слишком просто и сладко. Пятый отвечает на поцелуй без колебаний. Грубо впивается ладонями в её лицо, притягивая послушное тело еще ближе. Агата всхлипывает прямо в губы Пятого, проводит языком по его зубам, пока тот бесстыдно исследует каждый уголок её рта. Они целуются рьяно и горячо. Температура тела подскакивает так быстро, что дождь начинает казаться обжигающе ледяным. Вода заливается за шиворот и в рот. Смешивается со слезами из глаз Агаты. Пятый кусает её за нижнюю губу, и она тут же отступает. Отталкивает его от себя. Агата отходит от него на безопасное расстояние, прижимает трясущиеся руки к мокрой груди. — Вот видишь! — кричит она ему в лицо. — Никто. Ничего. Не. Чувствует. Пятый смотрит на неё, как на полную идиотку. А потом делает шаг вперед. И еще один. И еще. Пока его руки не цепляются за её плечи. Пока губы снова не сталкиваются с её губами, а язык не сплетается с её языком. И всё обретает смысл.