ligera

      Тэхёну кажется это комичным — словно сцена из клиширонного кино, в котором обменивают людей на кругленькую сумму, только в их случае: людей — на людей. Они сидят с Чимином в машине, на рассвете, где-то на окраине города, и пьют кофе. Тэхён не переживает. Он знает, что Намджуну нужен Чимин, и он всё сделает, чтобы его получить.              — Красивое место, — комментирует Тэхён, глядя на то, как солнце встаёт над диким парком.              Чимин согласно мычит, грея холодные пальцы о стаканчик кофе. Ему сейчас не красиво. Ему никак. А ещё до ужаса страшно и тревожно, потому что он понятия не имеет, чего от Намджуна ожидать. Он смотрит в окно и делает глоток кофе, от которого сразу же тошнит. Нервы.       Ему немного завидно. И у Чонгука, и у Чимина есть человек, который любит, обязательно защитит и поможет, но только сейчас получается так, что люди эти на разных ступенях власти, соответственно, Чимин с Чонгуком — тоже.       Чимин прикусывает губу и опускает тонированное окно, впуская свежий воздух. Скорее бы. Скорее бы знать, что будет с ним завтра. Даже если это больно и унизительно — лишь бы не мучительное ожидание.              Чонгук словно в дерьмовой комедии: сидит и ест завтрак, который приготовил Намджун. Приготовил с энтузиазмом, напевая попсовые песни. Так, словно он добрейшей души человек и никак не связан с преступным миром эскорта. Чонгуку иногда кажется, что он сходит с ума. По-настоящему. Что он придумал себе все эти игры, начитавшись новостей в интернете или книг восемнадцать плюс, и все эти люди вокруг действительно самые обычные и нормальные. И Тэхён ему в чай ничего не подсыпал — просто сам Чонгук немного вымотался и устал.              — Разве мы не на рассвете встречаемся? — спрашивает Чонгук, садясь в машину. Солнце встало минут двадцать назад.              — Тэхён всегда опаздывает, — говорит Намджун беспечно и заводит двигатель.              Чонгук хмыкает. Ему интересно, что Намджун получит в обмен на него. Деньги? Точно нет. Статус? Возможно. Долю бизнеса? Вероятно, но не очень. Всё же, Чонгук не так много стоит. Он уверен в этом, потому и предположить не может, что Тэхён готов отдать. Так, чтобы не в ущерб себе. Ни капельки.       Они едут недолго и быстро, а когда выходят из машины, Чонгук вдруг чувствует это: что-то не так. Он сжимает пальцы в замок перед собой и покачивается с носка на пятку, бегая взглядом по машине Тэхёна, двери которой открываются прямо сейчас. И Чонгук замирает, чувствуя, как сердце посылает леденящий импульс по сосудам. Конечно. Как он не понял сразу?       Чонгук дёргается, чтобы убежать от Намджуна и ни за что Чимина ему в руки не отдать, но Намджун подцепляет его пальцами за манжеты рубашки вокруг шеи и приставляет пистолет к затылку.              — Ты глупее, чем я думал, — говорит он с усмешкой.              Чонгук чувствует, как глаза становятся влажными. От собственной наивности, глупости и… Слепой уверенности. Тэхён, конечно, поможет. Вот он: приехал за ним, выполнил условия, чтобы Чонгуку помочь. Но всё, что вокруг — всё, на что Чонгук закрыл глаза, оно всё ещё здесь, всё ещё существует. Это реальный Чимин подходит к ним с Намджуном — бледный, как никогда. И… спокойный, умиротворённый даже. Так, словно… Принял.              — Я же здесь, —голос у Чимина мягкий и почти что ласковый. — Отпусти его.              И Намджун отпускает, а Чонгук остаётся стоять на месте, не понимая, как исправить, как не дать этой ситуации завершиться сейчас так… Ужасно. Но Тэхён дёргает его грубо, прижимает к себе крепко.              — Так должно быть, — говорит он Чонгуку на ухо сухо. — Спасибо за плодотворное сотрудничество. Буду рад больше никогда о тебе не слышать, — это он обращается уже к Намджуну и, держа Чонгука за талию, уверенно направляет его в машину.       А Чонгук лишь беспомощно оглядывается, едва переставляя ноги. И садится в машину, глядя через лобовое, как точно так же, в машину напротив, садится Чимин. И уезжает. С Намджуном. Из-за него, Чонгука. Который просто хотел почувствовать заботу и защиту, и в итоге заботы и защиты лишил единственного близкого человека, который ничем не заслужил сейчас быть в машине, номера которой всё дальше, как и надежда Чонгука происходящее как-то остановить.              — Может быть, теперь ты перестанешь играть с судьбой, — говорит Тэхён, выезжая на трассу, ведущую к дому. — Это не всегда весело. Особенно, когда не думаешь о судьбах других.              — Это же Чимин… — шепчет Чонгук. Он медленно поднимает на Тэхёна потерянный взгляд и натыкается на полные безразличие и холод.              Точно. Это же Чимин — только для Чонгука. И, наверное, для Юнги. Но не для Тэхёна. Для него он лишь разменная монета.              — Знаешь, — говорит Тэхён беспечно, паркуясь возле кофейни по пути. — Попроси он деньги, власть, признание — что угодно другое, — он смотрит на Чонгука и улыбается с усмешкой. — Я бы отказал. Возможно, будь ты прилежной деткой, я бы на Чимина тебя обменять тоже отказался бы. Как-никак, а это немного уязвляет мою гордость. Но ради того, чтобы проучить тебя, — он касается кончиками пальцев подбородка Чонгука. — Уж очень хотелось увидеть эту печаль в твоих глазах снова. Ты такой красивый, когда сломленный.              Чонгук замирает. Всё внутри начинает дрожать. Он вдруг понимает, чего стоит защита и забота Тэхёна. И эта цена оказывается слишком велика для него. Он закрывает лицо руками и воет, когда Тэхён выходит из машины. Он не сможет посмотреть Юнги в глаза. И себе — в отражении зеркала — тоже. Чонгук рыдает, понимая, что зашёл слишком далеко. А Тэхён возвращается в машину с ароматным кофе и прибавляет громкость на проигрывателе, чтобы не слышать чужих слёз.       Ему до этого откровенно нет дела. Он наслаждается другим — чистым, душевным страданием, которое видно в глазах, которое чувствуется вокруг, слезами — тоже. Он любит, когда глаза от них блестят, застилают радужку, как маленькие озерца. Он наслаждается всем этим, но не звуком рыданий, не тем, как Чонгука трясёт от переживаемых эмоций. Это уродливо, а уродливое он не любит, поэтому чувствует небольшое раздражение, пока пьёт сладкий холодный американо через трубочку по пути домой.       Тэхён приказывает охране следить за Чонгуком, не выпускать из дома до его распоряжения, а ещё подключить камеру в его комнате и ванной и просматривать их поминутно в режиме реального времени. Потому что он не уверен, что Чонгук в таком состоянии не попытается покончить с собой.              Стихает. На самом деле, это немного удивляет, потому что Тэхён не предполагал, что Намджун имеет на Хигана такое влияние. Тем не менее, проблем становится меньше, и Тэхён чувствует себя свободно.              — Мог послушать моего совета и сделать это очень давно, — цокает Хосок.              Тэхён усмехается и глубоко затягивается.              — Если бы я слушал тебя каждый раз, то уже был бы на дне.              Юнги сохраняет самообладание. Он прекрасно понимает, что своей бурей эмоций, которая сносит всё на своём пути внутри, ничем не поможет. Он сидит напротив Тэхёна, рядом с Хосоком, живо участвует в обсуждении дел, но мыслями совсем не тут. Юнги смотрит на часы и думает, что может быть, Чимина уже нет в живых. Или он настолько морально раздавлен, что его физическое состояние не имеет никакого значения. А Юнги… Здесь. И он понятия не имеет, что может сделать.       Юнги смотрит на Тэхёна, который улыбается ему буднично, выпускает пар от электронки в потолок, даже словом не обмолвившись, что в их штате минус один. Минус Чимин.              — Я не думаю, что стоит расслабляться, — говорит Юнги, глядя Тэхёну в глаза. — Хиган быстро найдёт себе другого подпевалу.              Тэхён усмехается, улавливая тонкую шутку Юнги. Он подмигивает ему и встаёт, сообщая, что “совещание” окончено.              Юнги думает об этом. Действительно допускает мысль о том, чтобы встать на сторону Хигана. Просто — чтобы против Тэхёна.              — Чимин у Намджуна, — говорит Тэхён тогда, сидя на диванчике в Лигере, обнимая бесшумно плачущего Чонгука за талию.              И Юнги захлёстывает такая волна ярости, что это, наверное, был бы самый гуманный способ. Но он лишь смиренно кивает Тэхёну. И уходит. Нет сомнений: Тэхён отдал Чимина. Нет сомнений: в этом виноват Чонгук.              — Я знаю всё, — говорит Тэхён чуть позже, когда они вдвоём сидят и сводят показатели за месяц. Ему важно знать, кто и сколько денег приносит. — Всю ту хуйню, что ты делал за моей спиной. И не только я, Юнги, — он смотрит на Юнги тяжело и даже разочарованно. — Ты запятнал мою репутацию и потерял моё доверие — пока ещё не полностью. Так что, если не хочешь быть погребённым в братской могиле или бежать из страны, даже не думай рыпаться, — Тэхён стряхивает пепел с сигареты и смотрит на таблицу в планшете Юнги. — Вычёркивай Чимина. Я снова должен тебе шлюху.              После этих слов он встаёт и уходит, а Юнги сидит перед планшетом, пока у него не гаснет экран от недостатка зарядки. У него дрожат руки. От злости, ярости и беспомощности. Впервые он чувствует себя по-настоящему загнанным в клетку. Ту, в которой половину стен возвёл сам. Неосознанно, по глупости. А теперь они самые прочные. И выхода из неё словно бы совсем нет.              Чимин не чувствует себя настоящим, когда садится в машину к Намджуну. Он проводит рукой по волосам и смотрит на дорогу безразлично. Это ощущается… Как смерть. При жизни. Чимин своей психике за такую защитную реакцию благодарен. Больно не будет.              — Соскучился? — спрашивает Намджун с лёгкой улыбкой. У него отличное настроение.              Чимин кивает, не глядя на Намджуна.              — Давно не виделись.              Он решает играть. Пускай это неприятно и больно, но, может быть, это позволит протянуть время. И… Чимин встряхивает головой и смотрит на Намджуна. Это наивно и глупо, но… Вдруг Юнги его всё же спасёт. Вдруг… Найдёт способ.              — Действительно. Ты так долго бегал от меня, крошка, — смеётся Намджун.              И Чимин в этом смехе слышит эту обиду, эти холод и угрозу. Он ёжится.              — Меня прятали злые дяди, — он улыбается, а Намджун смеётся — на этот раз расслабленно и искренне.              А потом он смеётся над его шутками за обедом, делает для него горячую ванну, готовит ужин и расстилает постель отдельно от себя. И Чимина это пугает. Он не верит, что Намджун мог измениться, что чувствует вину и хочет всё исправить. Что-то не так — это заставляет его не спать, потому что страшно; вздрагивать от каждого шороха, потому что страшно; и не выходить из квартиры, пока Намджуна нет, потому что… Страшно.       Чимин думает, что он, наверное, дурак. Ему никто не мешает убежать, но ему до невозможного страшно. Не только из-за Намджуна, а ещё из-за неуверенности в том, что кто-то ждёт его там, за пределами этой квартиры. Юнги не пытался с ним связаться, и это… Ранит. Сильнее, чем быть здесь. Может быть, это действительно его судьба. Здесь о нём хотя бы заботятся.              Чонгук не знает, существуют ли параллельные вселенные, но очень надеется, что да — и во всех других он этого не совершал, во всех других с Чимином всё в порядке. Он знает, что за ним следят, но сейчас ему всё равно. Он не выходит из дома и теряет аппетит, полностью погружаясь в свои страдания. Он жалеет себя. И корит. Он думает, что не сможет посмотреть Юнги в глаза никогда больше. А если осмелится — тот пустит ему пулю в лоб. Заслуженно.       Чонгук много рисует и много трахается с Тэхёном, теряя чувствительность не только в душе, но и физически, однако он отлично научился имитировать за прошедший год, поэтому Тэхён вряд ли догадывается об этом. Разве что по пустым глазам, которые, наверное, через пару недель становятся причиной, по которой он сидит в кресле напротив психотерапевта, ничего особо не говорит, но уже вечером принимает несколько таблеток, потому что врач говорит — так проще справиться с болью. Чонгук этому не верит. Он сам отлично справляется с болью, ему помощь не нужна, но Тэхёну перечить он больше не может. Словно не имеет морального права.       Чонгук несколько раз берёт в руки телефон, чтобы написать Чимину, но боится. Боится, что тот не прочитает, никогда больше не зайдёт в сеть, потому что не сможет.       И, наверное, именно с этим страхом таблетки ему всё же помогают, и Чонгук пишет, а Чимин даже читает, но… не отвечает. Чонгук блокирует телефон и смотрит в окно. Если сообщение в самом деле прочитал Чимин, возможно, это… Правильно. Чонгук ответа не заслужил.       Чимин проводит рукой по изножью кровати и бросает на неё телефон. Он не ответит Чонгуку, потому что Чонгук в прошлом, как и вся его жизнь. Теперь он птичка в золотой клетке, пока эту золотую клетку не раздавит булыжником. Чимин, наверное, сходит с ума, но он улыбается и чувствует себя свободнее, когда главная угроза миновала и живёт с ним под одной крышей. Намджун заботится о нём, как никогда не заботился: покупает ему всё, что Чимин захочет, относится с нежностью и лаской, без пошлости, словно пытается загладить вину. Чимину интересно, считает ли Намджун себя в самом деле виноватым, но не спрашивает, потому что боится услышать отрицательный ответ.       Чимин принимает эти любовь и заботу, как, наверное, стоило сделать и год назад. Тогда всей бы этой разрушительной для многих ситуации не было. Теперь каждый на своём месте — и это главное. Чимин понимает это сейчас, садясь за обеденный стол с Намджуном: у каждого есть своё место, чтобы механизм работал. И место Чимина здесь. Не с Юнги. К этому… нужно привыкнуть. И Чимин обязательно привыкнет. Ведь так правильно. Для всех.              Юнги работает как проклятый, потому что так проще. Показатели растут, его зарплата тоже, и он в самом деле думает о том, чтобы уехать куда-нибудь, где теплее, чем в Нью-Йорке. Где он вложится в недвижимость или просто будет жить на проценты от своих сумм, потому что… Он больше не может приходить в этот клуб и не видеть Чимина, хотя ещё несколько недель назад он именно об этом и мечтал. Кто же знал, что мечты имеют свойство сбываться так погано.       Тэхён капает Юнги на мозги своей плохо скрытой тревогой о том, что Хиган подозрительно затих. И это в самом деле так. Он словно перестал вести какую-либо деятельность, но это не так: он всё ещё работает, но почему-то не давит Лигеру, как раньше. Им снова ничего не мешает свободно выходить на рынок — ноль конкуренции, Хиган занял нишу проституции и теперь будто доволен этим.       Но Тэхён так не считает. Он думает, что всё сложнее, поэтому Юнги вынужден разнюхивать всё как грёбаная ищейка. И он делает это, потому что это всё равно лучше, чем сидеть и думать о том, что бы он мог сделать для Чимина, который не выходит на связь. Тэхён ясно дал ему понять: не рыпайся. И Юнги не рыпается.              — По рынку пошли слухи, что в конце этого месяца ты уходишь, типа, в отставку, — говорит Юнги, заходя в кабинет Тэхёна.              — В отставку? — Тэхён удивлённо приподнимает брови и тушит сигарету.              — В отставку. Поэтому Хиган успокоился. Собирает силы, чтобы выйти на рынок после тебя и занять наше место, — Юнги усмехается и садится в кресло.              — Интересно, — тянет Тэхён и задумчиво стучит пальцами по столу.              Кто-то пустил слух. Кто-то немаловажный и имеющий доверие у Хигана. Намджун? Вероятно. Зачем? Неясно. Но и не важно. Тэхён недовольно цокает и смотрит на Юнги.              — Пускай и дальше так думает. Нам это на руку. У нас сейчас другая задача, — Тэхён достает электронку и затягивается. — Чонгук обещал брату Поршеля встречу со мной. Но вместо меня пойдёшь ты — как представитель. Я передам через тебя флешку. На ней вся информация, которая нужна, чтобы убрать Хигана. Будем надеяться, что Кристиан не дурак и донесёт брату.              Юнги кивает и хмурится.              — Почему сам не пойдёшь?              — Низко. Если узнают, что я лично доношу на кого-то, будут проблемы во взаимопонимании. А мне ещё пригодится помощь Ликориса, — Тэхён хитро улыбается и кивает на дверь. — Встреча завтра утром. Подготовься, — он протягивает Юнги флешку и отворачивается к окну. Намджун глупее, чем Тэхён думал.              Чонгук скучает по тому, как они спали с Тэхёном вместе. Он вспоминает об этом ночами, когда ему становится слишком одиноко. Он больше не занимается танцами, редко выезжает из дома, ни с кем не общается, и это… начинает тяготить. Чонгук выпивает вечерние таблетки и закутывается в одеяло, глядя в окно. Тэхён приезжает поздно — Чонгук уже спит, но сегодня он слышит, как дверь его спальни открывается немного раньше. И Чонгук думает, что не должен упускать такую возможность. Он довольно смело входит в слабоосвещённую комнату, сразу находя силуэт Тэхёна сидящим на кровати. Он что-то печатает в телефоне и не поднимает на него взгляд.              — Что-то хотел? — спрашивает Тэхён, наконец откладывая телефон на тумбочку.              Чонгук неуверенно кивает и подходит к Тэхёну, всё ещё замотанный в своё одеяло. Он видит нетерпение на лице Тэхёна, и это заставляет немного сжаться. Чонгук понимает, что не может сказать, зачем пришёл.              — Моего одеяла хватит на двоих, — нарушает Тэхён затянувшееся молчание и гасит светильник. — Ложись.              Чонгук абсолютно глупо улыбается, скидывая с себя одеяло и забираясь под бок к Тэхёну — почти привычно и заученно. Тэхён обнимает его и гладит по волосам. Это даже похоже на любовь и заботу.              — Я знаю, что ты сожалеешь, — говорит Тэхён негромко, перебирая мягкие пряди волос Чонгука пальцами. — Но Чимин не стоит того, чтобы убиваться так сильно. Забудь о нём.              Эти слова причиняют боль, но Чонгук не чувствует её — врач не солгал. Он улыбается и целует Тэхёна в уголок губ, оттаивая.              — Хорошо, — шепчет он, обнимая Тэхёна за шею.              Забыть единственного близкого человека непросто, но Чонгук обязательно справится, ведь этой ночью ему даже не приходится имитировать.