А теперь, благодаря Wild Card у нас есть коллажи!
https://vk.com/dailybuglefandom?w=wall-183247250_15661
https://vk.com/dailybuglefandom?w=wall-183247250_15662
https://vk.com/wall-183247250_15737
— Куда мы идем?
Солдат шел на полшага позади Земо, видимо, стараясь держать его все время в поле зрения, и это немного щекотало нервы. Воспоминания об их недопонимании были еще свежи, как и синяки, которые он оставил. Отпечатки пальцев налились иссиня-черным цветом на шее Гельмута, так что теперь приходилось прятать их под шелковым платком. И если это и вызывало вопросы, то только к специфическому вкусу доктора в выборе его одежды.
— Сегодня мы встретимся с твоим другом.
— Зачем?
Люди вокруг них радовались выходному дню, хорошей погоде и ещё по-летнему теплому солнышку. Солдат мрачно игнорировал всё вышеперечисленное.
— Это нужно для твоей терапии, — пространно объяснил Земо, оборачиваясь, но Барнса такой ответ, видимо, устроил.
— Ты выбрал для этого странное место, — только и прокомментировал он, перед тем как свернуть за доктором на ухоженную аллею.
В последние дни он говорил больше, не приходилось вытягивать из него слово за словом. Будто заржавевший механизм снова начинал работать.
Они прошли мимо небольшого озера и свернули налево к часовне. Свет причудливо переливался в её витражных окнах, разбрасывая вокруг цветные лучики. Земо обернулся, стараясь считать хоть какие-то эмоции на лице Солдата. Но сейчас живые люди беспокоили его больше, чем мертвые. Барнс напрягся и активнее зыркал глазами по сторонам.
Мимо прошла группа туристов. Они переговаривались между собой на языке, который Гельмут не понимал, зато, похоже, хорошо понимал Барнс. А еще они фотографировали. В конце-концов, Грин-Вуд был популярной достопримечательностью и уникальным ландшафтным парком, а не только кладбищем в Бруклине.
Серые, почти прозрачные на свету глаза опасно сузились, наблюдая за камерами.
— Куда мы идем, доктор?
— Почти пришли.
Отсчитав нужное количество утопленных в зеленом газоне плит, Земо встал, почтительно складывая руки в замок. Солдат сначала оглядел его, потом обратил свой взгляд на плиту.
— Стивен Грант Роджерс. Боевой офицер и герой. Погиб при исполнении в неравном бою с превосходящими силами противника, — озвучил Земо, не отрывая глаз от замершего Барнса. — Был похоронен на этом кладбище три года назад. Посмертно приставлен к двум наградам. В его честь названа аллея на Уолтерс роуд.
Солдат издал неопределенный звук, кажется, перестав даже дышать.
— Вместе с ним из-под обломков дома, где удерживали заложников, было извлечено еще пять тел, включая его лучшего друга Джеймса Бьюкенена Барнса, снайпера и взрывотехника отряда. Мистер Барнс был в критическом состоянии и оставался в нем более трех месяцев в больнице Святого Мунга. Старший сержант Барнс был комиссован по состоянию здоровья после выписки, а после пропал. На предписанные ему курсы реабилитации не ходил, психолога не посещал. Пособия ни разу не были сняты со счета.
— Это… какая-то ошибка, — прозаикался Барнс. — Мы виделись. Несколько дней назад? Неделю?
Такой быстрой смены личностей Земо еще не видел. Видимо, уровень стресса был настолько высоким, что даже Солдат потерял контроль, потому что сейчас перед доктором точно был не он.
— Я ведь не военный.
Баки жалобно смотрел на него, близоруко щурясь, и ждал объяснений.
— Мистер Барнс, вы участвовали в боевых действиях. Вы и Стивен, — мягко проговорил доктор. — Вам нужно это вспомнить.
— Стив и боевые действия?! — нервно хохотнул Джеймс. — Да он пауков пересаживал, вместо того чтобы прихлопнуть.
Барнс отказывался принимать факты, даже находясь на могиле своего друга. Его сбоило. Личности менялись быстрей, чем доктор успевал за этим уследить. Они перекидывались полученной информацией, словно пылающим угольком, надеясь, что хоть кто-то из них знает, что с этим можно сделать.
Земо с тревогой вглядывался в дергающееся лицо.
Баки прижал к губам ладони, рвано выдыхая.
Джеймс стоит и качает головой, не в силах принять то, что услышал.
Солдат каменеет.
— Сержант Барнс, у вас тяжелое ПТСР, которое вам не диагностировали и выпустили, — как можно более мягко проговорил Гельмут, борясь с желанием взять Барнса за предплечье. — После больницы вы пропали, а когда снова появились, то вас было уже трое. И ваш третий — Солдат, забрал на себя большую часть того состояния. Вам теперь нужно поговорить. Вам нужно вспомнить…
— Я не хочу это вспоминать, — заявил Баки. Его губы дрожали. — Я не хочу…
— Стив не умер! — рявкнул Джеймс, отступая от плиты.
— Я не смог найти взрывчатку. Дом рухнул из-за меня, — Солдат опустился на газон, скрестив ноги. Устало опустив руки на колени, он замер. — Я не успел. Я его не защитил.
Испытывать искренее сочувствие и даже жалость — непозволительная роскошь для психолога, но Гельмут не мог ничего с собой поделать, глядя на устало опущенную голову.
Он молча присел рядом, стянув с шеи шарф, который внезапно стал душить.
— Ты ни в чем не виноват, Солдат. Я знаю, что ты не веришь в это, но Роджерс погиб не из-за тебя. Более того, вы оба спасли очень много людей. Вы оба — герои.
Барнс неподвижно замер, глядя в пространство.
— Ты помнишь больше других. Расскажи им, Солдат. Расскажи про Стива, которого помнишь именно ты. Расскажи, что вы воевали вместе, были лучшими друзьями, защищали друг друга, как ты потерял его. Они должны знать.
Солдат медленно поднял голову и посмотрел на Гельмута.
— Вы трое — один человек. Вы должны поговорить и вспомнить. Это будет честно. Стив заслуживает того, чтобы о нем помнил лучший друг.
И в этот момент Земо был уже не уверен, кто сейчас плачет перед ним. Молча. Горько. Баки, Джеймс или Солдат.
***
Гельмут нашел Барнса во внутреннем дворе клиники. Тот сидел на лавочке, поджав под себя одну ногу и курил. Рядом стояло ядовито-зеленое желе с торчащей из него маленькой пластиковой ложечкой.
— Доброе утро, мистер Барнс, — вежливо поздоровался Земо.
Тот, подняв на него глаза, настороженно кивнул. Барнс выглядел немного опухшим и еще сонным. Может, свое давали препараты, которые он принимал, а может, для него еще просто было слишком рано.
— Вы меня помните?
— Я помню все, — хрипловато ответил Барнс.
При этом на лице у него отразилась такая сложная гамма эмоций, что приписать их все какой-то одной из личностей было просто невозможно.
— Вы сейчас говорите о нашей последней встрече? — поинтересовался Земо, садясь рядом с ним.
Около недели назад, когда он навещал Барнса в клинике, тот припер его к стене. Буквально. Тогда Джеймс проникновенно сообщил ему, что скорее всего они больше не увидятся. А значит, это его последний шанс. На что именно Джеймс не уточнил и вместо этого запустил ему руки под рубашку и язык в рот.
— Я был немного не в себе, доктор.
— Я не держу на вас зла, мистер Барнс, и не обижен. И не оскорблен. Если вы помните наши взаимоотношения с Джеймсом, то не можете не помнить и мою симпатию к нему. Так что — будем считать, что это была минутная слабость.
— Я продумывал наш разговор. Но вот вы передо мной, и кроме как «спасибо», я больше ничего не могу придумать, — признался Барнс, выпуская клуб дыма. — Вы меня спасли.
— Вы сами себя спасли, — пожал плечами Земо. — Простите, у вас там неоткрытая порция желе, я могу?..
— Ни в чем себе не отказывайте.
Барнс расслабился и прикрыл глаза. Небритый, помятый, в светлой безразмерной футболке. Земо пронаблюдал, как он поднес к губам сигарету и вдохнул новую порцию дыма. Так же порнографично, как это делал Джеймс. Или, может, ему так показалось.
— И как вы предпочитаете, чтобы вас называли? — поинтересовался Земо. — Мистер Барнс? Джеймс? Баки?
— Называйте, как хотите.
— Сержант, Вас устроит?
Барнс прищурился, глядя на него сквозь дым.
— А вы любите лезть под кожу?
— А вы больше не хотите там сидеть?
Барнс хмыкнул и затянулся.
— Доктор Беннер считает, что я делаю успехи. И больше не говорю сам с собой. Так что — да, я больше не сижу… внутри себя. Теперь я один.
— Как ощущается?
— Одиноко.
Земо вскрыл упаковку и отправил в рот первую ложку.
— Ничего не могу с собой поделать. Сладкое — это мой криптонит.
— Не люблю желе, — пожал плечами Барнс.
— А что любите? — заинтересовался Земо.
— Пиццу.
Доктор не удержался от короткого смешка.
— Что? — ухмыльнулся Барнс. — Несколько видов мяса, сыр и маленькие хрустящие огурчики. И не надо осуждать. Сперва попробуйте. У Джулианы. Олд Фултон Стрит 19. Или закажите доставку.
— Составите мне компанию?
Барнс затянулся так глубоко, что подавился дымом.
— Док… вы же понимаете… Вы же умный человек?
— М-м-м? — Земо облизал ложку и посмотрел за Барнса.
Тот щелчком сбил столбик пепла вниз и нахмурился.
— Не делайте вид, что вы не в курсе, как на меня действуете.
— Я в курсе, да. Но не считаю возможным давить на вас ответной реакцией.
— Ответной?!
— Джеймс, вы более, чем в моем вкусе. А я больше не ваш врач.
Барнс развернулся к нему так резко, что Земо едва не подавился ложкой.
— В вашем вкусе, доктор? Я пациент психиатрической клиники, — он обвел рукой внутренний двор, в который выходили окна, затянутые аккуратными белыми решетками, словно напоминая, где они находятся. — То, что со мной происходит, купируется, но не лечится. От таблеток, которые я пью, мне все время хочется спать и совсем не хочется трахаться. Проще говоря, доктор, у меня не стоит. Ещё хотите позвать меня на свидание?
— Вас выпишут в конце недели, — доев желе, Земо аккуратно выбросил прозрачный стаканчик вместе с ложкой в урну. — И если вы не настаиваете на пиццерии, мистер Барнс, я бы предложил сходить вам в ресторан заковианской кухни. Время есть. Подумайте.
Земо вежливо улыбнулся на прощание и, встав, направился к выходу.
— Это большой вопрос, кто из нас более поехавший, — услышал он себе в спину.
Кажется, Барнс начал что-то подозревать.
***
Что ж. Настоящий Джеймс Бьюкенен Барнс оказался довольно мрачным типом. С мрачным чувством юмора и страстью к мрачно выглядящей одежде. Земо всегда нравились такие брутальные мужики, поэтому он не стал проводить параллели между любовью Барнса к черному цвету и его внутредушевным состоянием.
Тем более, у него совсем не получалось быть суровым, когда он пытался запихнуть себе в рот шаверму с тройным сыром.
Свою Земо осторожно держал над небольшим уличным столиком, за которым они встали, потому что это блюдо выглядело так, будто съесть его аккуратно было просто невозможно. Наверное, стоило соглашаться на пиццу. Но Барнсу все нравилось. Он был ценителем «высокой» кухни и от варианта с рестораном отказался наотрез.
— Знаете, доктор, — заметил Барнс, пережевывая, — если долго смотреть на шаверму, рано или поздно она посмотрит на вас в ответ.
— Мне казалось, Ницше говорил про бездну, — пробормотал Земо, думая, такая ли большая между ними разница.
— А если я добавлю в это скиттлз? — предложил Барнс, наверное, вспомнив о любви доктора к сладкому.
Земо мысленно ужаснулся.
— К таким экспериментам я не готов.
— А я готов. У меня день чит-мила.
Словно в подтверждение своих слов Барнс отхватил кусок побольше и захрустел.
— Добавляйте, а я посмотрю, как вы будете это есть.
— Любите смотреть?
— Мне кажется, за такое много кто приплатит, чтобы оценить.
Джеймс хмыкнул и подавился. Пока он откашливался, Земо, наконец, прицелился и откусил.
Такое.
Но ради Барнса он был готов пожертвовать щелочным балансом желудка сегодня.
Тем временем тот утёр губы салфеткой и прищурился на пробивающееся через крону солнце.
— Доктор?
— Да, Джеймс?
— А вы не боитесь, что я внезапно переключусь на Солдата?
— А почему я должен бояться? Он не был ко мне враждебен.
— Вообще-то, я вас чуть не придушил.
— Вообще-то — не придушили, это во-первых. А во-вторых, Солдат мне весьма импонировал.
— Любите пожестче?
Земо молча ухмыльнулся и принялся жевать. Он буквально видел, как крутятся шестеренки в голове Барнса. Тот тяжело смотрел в ответ. Гельмут многое бы отдал, чтобы посмотреть на то, что он себе представлял, но ограничился простым вопросом:
— У вас хорошее воображение, мистер Барнс?
— Отличное, — Джеймс с задумчивым видом отпил через соломинку. — Но мне сложно представить, что кто-то может захотеть связаться со мной.
— Поразительное высокомерие, — делано вздохнул Земо, откладывая шаверму и накрывая ее салфеткой. Свой долг перед ней он уже выполнил. — Представьте себе, люди могут думать что хотят про кого хотят. И я не исключение.
— И из всех ваших знакомых вы думаете обо мне?
Гельмут прищурился из-за прыснувшего в глаза солнечного лучика от проезжающей мимо машины, наблюдая, как Барнс слизывает потекший по его пальцам соус.
— Вы даже представить не можете, что творится у меня в голове.
— Расскажете?
— Я лучше покажу. Хотите?
Барнс кивнул, проглотив промокший от жира остаток шавермы почти целиком.
— Только перед тем как снова запихнуть в меня по локоть руку и на этот раз не фигурально, сперва хотя бы поцелуйте.
— Я вас очень прошу, сначала прожуйте.
***
Барнс целовался совсем не как Джеймс. Который, как Земо показалось в прошлый раз, едва не откусил ему пол лица. Барнс был аккуратен, осторожен, и когда Гельмуту это надоело, он сам цапнул вздохнувшего от неожиданности Джеймса за член и прижал к стене. Чуть склонив голову, он с удовольствием рассматривал удивленно расширившиеся глаза.
— Я не нежная девица, Джеймс. И мы, кажется, уже обсудили, я не собираюсь убегать с криками. Даже, если тут окажется Солдат. Даже, если тут окажется Баки.
— Обидно, — хмыкнул Барнс, чуть сползая вниз, чтобы Земо было удобнее его лапать.
— Скорее — с Баки нам потребовалось бы больше свиданий, — пожал плечами Земо, потягивая себя за узел галстука.
— Любишь блицкриги?
— Любишь задавать вопросы?
— Не любишь отвечать?
— Хочешь знать, что я люблю?
— Да.
Джеймс практически мурчал в его руках, как здоровенный небритый кот. Земо не удержался и почесал его под подбородком. Барнс принял игру и потерся скулой о тыльную сторону ладони.
— Я люблю сладости и высоких мускулистых мужиков. В идеале — это следует совмещать, — признался Земо проникновенным тоном. — Но проблема в том, что я люблю очень редкие сладости. А с мужиками все еще печальнее.
— Требования, — покивал Джеймс.
— Высокие, — согласился Гельмут, отпуская хозяйство Джеймса и ведя руку выше, медленно принимаясь вытаскивать футболку из-под пояса джинсов.
Барнс расслабился и больше не смотрел на него настороженно. Он легонько поощряюще поглаживал Земо по спине и невольно облизнулся, когда тот расстегнул молнию и потянул джинсы вместе с бельем вниз.
Джеймс зря беспокоился. Стояло у него как надо. Гельмуту, конечно, хотелось бы думать, что это большой комплимент в его сторону. Но скорее всего причиной был откорректированный курс препаратов, большую часть которых Барнсу больше не нужно было принимать после выписки. Он провел рукой по всей длине, услышав в ответ негромкий сдавленный стон.
— Устраивает, док?
— Пока не распробовал.
Глаза у Барнса были совсем темные от расширившихся в полумраке зрачков, которые поплыли еще больше.
— Черт, док, просто подрочи мне уже, хватит устраивать сеанс бла-блалогии.
— Люблю, когда люди знают, чего хотят, — улыбнулся Земо в приоткрытые губы напротив.
Барнс в ответ легонько укусил его в нижнюю губу и накрыл ладонь своей, сжимая крепче.
— Так чего ты хочешь, Джеймс?
— Хочу кончить.
Земо почувствовал, как он толкнулся бедрами навстречу движению его руки, рвано выдыхая.
— Всего-то?
Барнс как-то быстро и очень легко поменялся с ним местами, придержав одной рукой за бедро. И вот теперь уже Гельмут оказался прижат к стене, а над ним нависал очень возбужденный и не очень довольный необходимостью вести светские беседы мужик.
Всё, как он любил.
— Быстро, заставь меня кончить! — прорычал он.
— Так точно, — не отрывая глаз от Джеймса, Земо принялся выполнять.
Барнс даже не мигал, пялясь на него так, что Гельмут не удивился бы, если бы у него начала плавиться кожа.
— Черт, док, я понимаю, что они, все трое, в тебе нашли, — хрипло заявил Барнс сквозь сжатые зубы.
— Сейчас со мной здесь только ты, — заметил Земо. — Это ведь так?
Движения его руки стали резче, быстрее.
— Да.
Прижавшись всем телом, Барнс уткнулся носом ему в висок и зажмурился. Ресницы щекотали кожу, щетина колола.
— И разве тебе плохо?
На задницу легла рука и крепко сжала.
— Мне хорошо.
— Тебе нравится такая терапия?..
Земо извернулся и запустил язык в ухо Джеймсу, затянул губами мочку в рот. Невнятно выругавшись, Барнс кончил, так шумно выдохнув, что на мгновение оглушив Гельмута. Они замерли, пытаясь отдышаться.
— Сравним, — неожиданно сказал Барнс.
— Что сравним?..
— Настолько ли я хорош в отсосах, как думает Джеймс.
Глядя, как Барнс неловко опускается на колени, Земо невольно и сам задумался на эту тему. А потом думать стало сложно.
