Bound tea

Ацуши ещё несколько дней не видел Акутагаву, зато стал замечать, что с его сестрой они пересекались в университете намного чаще, чем он мог подумать. Но вместо личных встреч они довольно много переписывались: Ацуши рассказывал о том, что интересного было в университете или у него на работе и про своих животных. Акутагава поначалу почти не проявлял никакой инициативы, но весьма быстро привык к Ацуши и стал отвечать на его сообщения охотнее. У самого него, конечно, ничего интересного не происходило, поскольку он целыми днями сидел дома, но когда разговор зашёл о книгах, Ацуши понял, что Акутагава очень даже начитан и разговоры о литературе ему интересны. Сам Ацуши читал не так много, но ему было интересно даже просто слушать и поддерживать диалог по возможности. Только в университете обстановка была несколько… напряжённой. Судя по всему, Чуя разозлился на Дазая сильнее, чем Ацуши изначально думал. Вообще, по тому, что видел Ацуши, он сделал вывод, что Чую задеть не так-то просто: хоть он и реагировал на шутки Дазая довольно резко, все вокруг понимали, что он никогда не злился на него всерьёз. Просто таким вот было их общение: взаимные подшучивания, оскорбления и задирания. Ацуши не знал, есть ли у этого какие-то причины, уходящие, может быть, корнями в их прошлое, да и не задавался этим вопросом — он попросту привык. Но в этот раз, похоже, Дазаю удалось и в самом деле задеть гордость Чуи. Рыжий открыто игнорировал его, а если кто-то из посторонних заводил разговор в сторону того, что между ними произошло, то только огрызался. Они всё равно ходили на обед вместе — то ли в силу привычки, то ли действительно не в состоянии протянуть друг без друга слишком долго — но воздух в присутствии этих двоих (точнее, из-за Чуи в присутствии Дазая) становился натянутым, как струна, что вот-вот лопнет. Они только смотрели друг на друга с разных концов стола: пока Дазай непринуждённо болтал с другими студентами, Чуя прожигал его взглядом, а когда он сам общался с кем-то, Дазай осматривал и его и собеседника будто бы оценивающе и осуждающе. Ацуши честно пытался их помирить: говорил с Дазаем, пытался убедить его извиниться перед Чуей, на что семпай только отмахивался от него, говоря, что он не виноват, а значит и извиняться не будет; обращался к Чуе, извинялся вместо Дазая и пытался объяснить, что тот не хотел его обидеть — Чуя же говорил Ацуши, чтобы тот не унижался, а Дазай ему не нужен, и вообще пошёл бы он куда подальше. Ацуши и подумать не мог, что взрослые, казалось бы, люди могут вести себя настолько по-детски: упёрлись, и всё тут. Каждый ждёт, что второй пойдёт на примирение первым. Как два барашка, столкнувшиеся лбами на узком мосту. Ацуши быстро всё это надоело, и он махнул рукой — в конце концов, не дети малые, разберутся как-нибудь сами, а у него есть дела и поважнее. Одним из таких дел была встреча с Акутагавой, конечно же: выходные пришли так быстро, что Ацуши и не заметил. Времени прошло достаточно много, и он уверил его, что точно, сто процентов, однозначно, непременно достаточно здоров для того, чтобы повидаться с собакой (и вообще, «не надо обо мне волноваться, о себе лучше волнуйся, тебе увольняться скоро»). Когда Акутагава смс-кой скинул ему адрес семьи, где сейчас живёт пёс, Ацуши удивился: это было совсем недалеко от его дома, буквально через пару кварталов. Они договорились встретиться у дома ровно в полдень и оттуда направиться в ближайший собачий парк. Перед встречей Ацуши был взволнован. Это был первый раз, когда они с Акутагавой собирались на настоящую прогулку, и он не хотел, чтобы он стал последним. Когда Ацуши волновался, он всегда много и громко разговаривал и смеялся, и сейчас он опасался, как бы это не надоело Акутагаве, который казался довольно тихим и сдержанным, если не сказать необщительным. Он только начал находить к нему подход, Акутагава стал потихоньку ему открываться, и Ацуши не хотел этой прогулкой всё испортить. Когда он вспомнил, что и Гин тоже там будет, Ацуши разволновался ещё больше. Конечно, первое впечатление он уже произвёл, и неплохое, вроде бы, но с малознакомым человеком общаться всегда сложнее. Он подошёл к назначенному месту на четверть часа раньше, несмотря на то, что идти ему в принципе было всего несколько минут. По дороге Ацуши вспомнил, что все эти дворы он проходил каждое утро, ещё учась в школе. Хорошо было просыпаться за полчаса до начала занятий и тратить на дорогу десять минут… хотя и сейчас до университета Ацуши нравилось добираться: конечно, приятного в том, чтобы толкаться в электричке в час-пик, мало, но если выйти пораньше, когда людей ещё не очень много, можно подумать о вечном или даже почитать. Он и сейчас, ожидая Акутагаву, думал о вечном, и потому даже не заметил, как он подошёл к нему. — Ой, привет, — Ацуши вскочил со скамейки, когда Акутагава встал перед ним, убрав руки в карманы своей серой джинсовки. — А где Гин? — Она не смогла, подруга попросила помочь с чем-то. Может, позже подойдёт, — он махнул рукой в сторону дома. — Пойдём. — Ага, — Ацуши заметил, что Акутагава, кажется, был в хорошем настроении: он не хмурился, как обычно, да и походка у него была какой-то лёгкой. Пока они поднимались на нужный этаж, Акутагава отправил сообщение хозяевам о том, что они уже подходят. Убирая телефон, он даже улыбнулся — видимо, был в предвкушении встречи с любимцем. У дверей их встретила молодая женщина: Ацуши сразу обратил внимание на её идеальную осанку и волосы почти клубничного цвета, собранные в аккуратную причёску — только чёлка закрывала один глаз. — Здравствуй, Акутагава-кун, — она приветливо улыбнулась и кивнула. Голос её был таким приятным и обволакивающим, что Ацуши на секунду забылся. — И вы, молодой человек. — Здравствуйте, — Ацуши низко склонил голову. — Здравствуйте, Коё-сан, — стоило Акутагаве подать голос, как из квартиры донеслось цоканье когтей по паркету. Через секунду из-за угла показалась рыжая мордочка с чёрными глазами-бусинками. Акутагава опустился на корточки, когда женщина отошла в сторону, и пёс сразу кинулся к нему — казалось, если бы юноша не присел, он бы сбил его с ног. Пёс сразу поставил передние лапы на плечи своему хозяину и принялся облизывать всё его лицо, виляя хвостом и поскуливая от счастья. — Привет, привет, — Акутагава тихо посмеивался, гладя пса по спине и хлопая по бокам, — я тоже по тебе соскучился, привет, — он обнял его, потрепал по голове и поднялся, осторожно спустив его лапы с плеч, после чего поднял одну руку ладонью вверх. — Сидеть. Пёс послушно сел, заглядывая в глаза Акутагаве. Он сидел почти неподвижно, и его взбудораженность выдавал только хвост, виляющий со скоростью, близкой к сверхзвуковой. Коё, наблюдающая за ним, усмехнулась, прикрыв лицо рукой, и протянула Акутагаве поводок. Он пристегнул его к ошейнику, щёлкнув карабином, кивнул Коё и направился к лифту — Ацуши последовал за ним, на прощание кивнув провожающей их взглядом женщине. Когда они прошли к лифту, Акутагава наклонился к собаке и потрепал её за ухом, и Ацуши даже показалось, что пёс улыбнулся. Обратил на него своё внимание он, к слову, только в лифте: когда пёс подошёл к нему, Ацуши заметно напрягся. — Не бойся, он не укусит, — Акутагава не стал мешать ему знакомиться с новым человеком. — Хороший мальчик… — Ацуши протянул ему раскрытую ладонь, обнюхав которую пёс переключился на его ноги и рюкзак, что Ацуши держал во второй руке. Он попробовал погладить его по спине, но это ничего не дало. — Он просто изучает, — на Ацуши не слишком-то подействовали слова Акутагавы. Не то чтобы он сильно боялся собак, но старался избегать нахождения с ними в замкнутом и довольно небольшом пространстве. — От меня котами, наверное, пахнет… — пёс несколько раз ткнулся носом ему в колени, и Ацуши вспомнил, что сегодня утром, пока он завтракал, на них сидел один из котов. — И страхом. Дай ему это, — Акутагава протянул Ацуши небольшой сухарик в форме косточки, что он достал из небольшой упаковки, которую держал в кармане. Получив лакомство, пёс оставил Ацуши в покое — к тому же, двери лифта открылись, и они направились на улицу. Ацуши шагал в ногу с Акутагавой, а с другой стороны от него рысил пёс, всё так же весело виляя пушистым хвостом. Первым делом они выгуляли его во дворе, и уже потом направились в парк: идя вдоль дороги, Акутагава взял поводок короче, хотя пёс и так держался рядом с ним. Похоже, он уделял достаточно внимания тому, чтобы воспитать и выдрессировать его, как полагается. В парке Акутагава отпустил пса побегать, хотя он всё равно держался неподалёку от них. Они прошли к дереву, растущему посередине небольшой полянки, и расположились в тени под ним. Вокруг было много самых разных собак: больших и маленьких, пушистых и гладкошёрстных, активных и не очень. Все они занимались своими делами: бегали, играли между собой, валялись на солнышке. Ацуши не мог не улыбнуться мысли о том, как мало четвероногим нужно для счастья. Спустя пару минут пёс нашёл палочку и притащил её Акутагаве — вообще, у него с собой была игрушка, но, как водится, собаке интереснее были сухие ветки. Он покидал её ему, хваля и гладя по голове, когда пёс возвращался, довольно размахивая хвостом и дыша, высунув язык. — Часто вы так гуляете? — Ацуши нарушил молчаливую идиллию, пока пёс отбежал к компании других собак. — Раз в неделю, иногда реже, — Акутагава сделал глубокий вдох и прислонился спиной к стволу дерева. — Когда я был ребёнком, часто выбирались так всей семьёй. — Здорово, — Ацуши сорвал небольшой цветок клевера и крутил его в руках. — Ты скучаешь по ним? — Конечно. — Ясно. Извини, если тебе неприятно, — Ацуши понимал, что тема действительно, должно быть, не из лёгких, но не мог справиться с любопытством, грызущим изнутри. — Всё нормально, — он снова кинул палку псу, когда тот подбежал с ней. — А можешь рассказать, какими они были? — Ну… — он ненадолго задумался, — мама была доброй и заботливой. Она очень любила нас и всегда помогала. Отец иногда был строгим, но всегда справедливым, — Акутагава усмехнулся, немного помолчав, — очень любил пошутить. И Кая. Они много работали, но мы всё равно проводили достаточно времени вместе. — Вы были дружной семьёй, да? — Ацуши внимательно наблюдал за Акутагавой: он смотрел на землю, пальцами щипал траву и грустно улыбался. — Да. Но я жалею обо всём, что не успел сказать или сделать. Ацуши не нашёл, что ответить. Высказывать какие-либо соболезнования, как ему показалось, было бы неуместно, раз он снова сам начал этот разговор — да и Акутагава, вроде бы, не был против того, чтобы поговорить о своей семье. Вряд ли ему часто выдаётся возможность поделиться с кем-то приятными воспоминаниями. — А что насчёт тебя? — А? — тихий голос выдернул Ацуши из его размышлений. — Моя семья? — Да. — Я живу только с папой. Мы не очень много общаемся в последнее время, потому что он почти всегда на работе, но он до сих пор мой лучший друг, — Ацуши не собирался нарочно утаивать то, что Фукудзава не является ему родным отцом — просто считал его таковым, поэтому даже и не подумал о том, чтобы говорить про приют. — Вообще, я очень им горжусь. Он меня вдохновляет. — Чем? — Он очень умный, справедливый, ответственный… и добрый тоже. Я бы хотел быть таким, как он. — Он не рассказывал тебе, почему стал полицейским? — Ну, раньше у него было своё детективное агентство, но оно разорилось, и он устроился в полицию. А детективом стал, потому что всегда хотел помогать людям, делать мир лучше и безопаснее. — Ты действительно веришь, что полиция делает мир лучше? — Слушай, Акутагава, — Ацуши прозвучал слишком резко неожиданно даже для самого себя, но вовремя изменил интонацию на более мягкую, — я понимаю, что у тебя есть причины не доверять полицейским или даже презирать их, но не все ведь одинаковые, — Ацуши решил умолчать о том, что именно его отец расследовал дело его родителей, но преждевременно закрыл его не по своей воле. Ему вообще не хотелось упоминать, что он разговаривал с ним об этом — по крайней мере, пока что. — Я точно знаю, что мой папа всегда делает всё возможное, чтобы найти преступника. Так что да, я действительно верю, что полиция делает мир лучше. — Я рад, что твой отец — исключение, — Акутагава говорил более резко, будто начал немного раздражаться, но выражение его лица быстро смягчилось, когда прибежал Кай и устало завалился рядом с ним на спину, раскинув лапы во все стороны. Он улыбнулся и почесал белый пушистый живот. Ацуши не стал продолжать разговор, видя, что собеседник не горит желанием спорить дальше, да и сам он этого не хотел. Вместо этого он собрал немного клевера и других цветков, каких нашёл поблизости, и принялся плести венок. Он давно уже их не делал, и впервые плёл из маленьких цветочков с короткими стебельками, поэтому первый — пробный — сделал совсем небольшим. — Можешь сказать ему, чтобы он сел? — Ацуши обратился к Акутагаве, который всё это время миловался с псом, валяющимся на прохладной траве. Тот поднял на него глаза и кивнул, увидев венок. — Кай, — он дождался, пока пёс поднял на него чёрные глаза. — Сидеть. Когда пёс нехотя выполнил команду, Ацуши осторожно надел на него венок. Он хихикнул, а увидев, что Акутагава тоже улыбается, глядя на пса, даже немного покраснел. Акутагава достал телефон и сделал пару снимков, пощёлкав пальцами перед собой, чтобы пёс посмотрел в камеру. Когда ему надоело позировать, пёс тряхнул головой, пытаясь скинуть венок, но, потерпев поражение, просто смахнул его лапой и встал на все четыре лапы, продолжая махать хвостом. Он тяжело дышал, высунув язык, оттого, что даже в тени было довольно жарко — Акутагава достал из сумки складную силиконовую миску и бутылку воды, налил немного и позволил псу утолить жажду. Ацуши не мог не обратить внимания на то, как хорошо он подготовился к этой прогулке: взял и еды, и воды, и игрушек для собаки. Должно быть, он очень его любит и хорошо заботился, когда они ещё жили в одном доме. — А почему твой дядя не разрешил взять его? — Ацуши насобирал цветов и принялся плести второй венок, на этот раз побольше. — Он не объяснил. Просто сказал, что не потерпит псину в своём доме, — он вылил остатки воды в траву. — Только вот Кай — не псина. Он всегда был и остаётся моим другом. — Как думаешь, ему хорошо в новом доме? — Надеюсь. Они иногда присылают фотографии, он выглядит счастливым. Да, Кай? — он почесал уставшего пса за ухом. Тот завилял хвостом, только услышав своё имя. — Ты счастливый? Счастливый пёс? — Похоже на то, — Ацуши отложил венок в сторону и осторожно протянул руку к голове Кая. Поняв, что тот не возражает, он так же осторожно его погладил. — Такой пушистик! — Да, у него хорошая шерсть. Мама хотела участвовать с ним в выставках, но после первой передумала. — А почему? — Слишком хлопотно. — Ну и правильно. Главное, что для вас он самый лучший, — Ацуши уже смелее потрепал пса за ухом, в ответ на что тот довольно прищурил глаза. — Хороший мальчик, хороший. Они посидели так ещё немного: когда Ацуши закончил плетение венков для себя и Акутагавы и надел на него один, он долго не мог перестать улыбаться. На самом деле, юноша был уверен, что серьёзный и даже немного устрашающий Акутагава не позволит этого сделать, но сегодня, по всей видимости, у него было хорошее настроение. Фиолетовые и белые цветки очень мило подчёркивали его иссиня-чёрный цвет волос, будто собирая и отражая лучи вечернего солнца. Не придумав ничего получше, Ацуши начал рассказывать Акутагаве про клевер и его значение в медицине, парфюмерии, кулинарии и сельском хозяйстве: всё, что только мог вспомнить. Потом перешёл и к клёну, под которым они сидели. На удивление, Ацуши показалось, что Акутагаве действительно было интересно — он его слушал, не перебивал и даже не просил замолчать, иногда задавал вопросы. Впервые в жизни Ацуши кто-то не особо близкий проявлял искренний интерес к его рассказам о растениях. Ближе к закату они решили, что пора возвращаться. Кай явно не хотел прощаться с Акутагавой — обратно он шёл совсем не так резво, как в парк. Зависал у каждого куста на полминуты, шагал, едва волоча лапы. Ацуши тоже не хотел, чтобы этот вечер заканчивался, как и Акутагава (или Ацуши сам себе это придумал). Акутагава долго прощался с Каем, прежде чем вернуть его второй хозяйке: гладил его, обещал, что скоро вернется, скормил целую кучу лакомств. Коё наблюдала за ними, стоя в дверном проёме, с пониманием и грустью улыбаясь — так же, как и Ацуши. Она не торопила их, видимо потому, что была в курсе ситуации и понимала, что юноше совсем не хочется прощаться с любимым питомцем. Но сделать это пришлось. Всего на неделю, конечно, и оба парня это понимали, но Ацуши видел, что Акутагава немного поник. Он хотел поднять ему настроение. — А я живу тут рядом, — он произнёс, только когда они уже вышли на улицу. — Не хочешь зайти в гости? — Зачем? — Да просто так. Можно фильм посмотреть, например. — Почему бы и нет, — Акутагава пожал плечами. — Отлично, — Ацуши улыбнулся, — только я папе сначала позвоню, предупрежу его. Ацуши отошёл всего на полшага, да и он не был против того, чтобы Акутагава слышал их с отцом разговор — но тот сам ушёл в сторону. Видимо, не хотел подслушивать. Фукудзава, конечно же, не был против того, чтобы Ацуши привёл друга. Он вообще всегда очень радовался за сына, когда тот сближался с кем-то новым, и никогда не мешал ему в этом. Сейчас он был дома, но Ацуши знал, что он их не потревожит. Уже через несколько минут они заходили в квартиру: как только ребята ступили за порог, их тут же со всех сторон обступили коты. Они поприветствовали Ацуши, потеревшись о его ноги и помурчав, но насторожились, обнаружив Акутагаву: шерсть у них на холках встала дыбом, а хвосты недовольно завиляли. — Они немного к тебе привыкнут и не будут злиться, не волнуйся, — Ацуши скинул обувь и зашагал к своей комнате. — Проходи, чувствуй себя как дома, — он жестом пригласил Акутагаву, всё стоящего в коридоре, позволяя котам с собой познакомиться, пройти. — Здесь кухня, — Ацуши приоткрыл одну дверь, — ванная и туалет там, — он показал рукой в сторону двух других, — а туда не заходи, это папина комната, — Ацуши кивнул в дальний угол, где была ещё одна дверь. — Я пойду поздороваюсь с ним, кстати. Можешь пока в мою комнату проходить, вон туда, — Ацуши качнул головой в сторону последней оставшейся двери. Он не хотел, чтобы Акутагава плутал по квартире в поисках нужной комнаты так же, как он плутал по их дому — даже если она была намного меньше, и потеряться было невозможно. Всё-таки, в хотя бы примерно знакомом месте всегда чувствуешь себя спокойнее. — Пап, привет, — Ацуши коротко постучал и заглянул в комнату отца: он сидел за столом и был занят работой, как всегда. — Здравствуй, Ацуши, — он только повернул голову, не отрывая взгляда от документа, что он читал. — Всё хорошо? — Да, всё в порядке. Мы сегодня так здорово погуляли в парке с его собакой, — Ацуши прошёл в комнату и прикрыл за собой дверь. — Ты не испугался? — Фукудзава сохранил документ и повернулся к сыну. — Ну, сначала было немного, но пёсик такой добрый. Его Кай зовут. — Я очень рад, — он улыбнулся. — Возвращайся, некрасиво заставлять гостя ждать. — Хорошо. Мы будем в моей комнате, если что, — Ацуши улыбнулся и направился к выходу. Когда он вернулся в коридор, Акутагава всё ещё был там: он очень внимательно рассматривал семейные фотографии Ацуши, которыми была увешана почти вся стена в коридоре — в основном ещё с того времени, когда Фукудзава работал в агентстве, но были и довольно свежие. — Нравятся? — Ацуши подошёл к нему, будто в музее. — Милые. — Смотри, это из Токио, — Ацуши показал на одну из фотографий. На заднем плане виднелась Токийская башня. — А это папа ездил в командировку в Пекин и взял меня с собой, ещё до работы в полиции. — И что он там расследовал? — Ой, да я не помню уже. Это, вроде, для встречи с какими-то партнёрами нужно было. — У его агентства и в Китае партнёры были? — Акутагава удивлённо приподнял брови. — Да, оно когда-то очень крутым было, — ответил Ацуши с гордостью, — я даже не знаю, что потом случилось, но оно разорилось. — Ясно. Почему у вас с отцом разные фамилии? — А, ну… подожди, откуда ты знаешь его фамилию? — Ацуши собрался рассказать о своём происхождении и о том, как попал к своему нынешнему отцу, не видя смысла скрывать, но быстро вспомнил, что ни разу не говорил фамилию своего отца Акутагаве. — Фукудзава, верно? — юноша продолжал всматриваться в фотографии, как будто Ацуши тут и вовсе не было. — Да… — Я его помню. Он ведь вёл дело моих родителей, несколько раз приходил задавать вопросы после случившегося, — Ацуши не мог не обратить внимания на изменившееся выражение лица Акутагавы и желваки, заходившие у него на челюсти от напряжения. Он совсем не подумал о том, что тот видел его отца в лицо. — О… — Я могу с ним поговорить? — Акутагава повернул голову к Ацуши и посмотрел на него почти равнодушно — Ацуши всё равно заметил какую-то надежду в его взгляде. — Ну, он сейчас занят… о чём ты хочешь поговорить? — Я хочу знать, почему он бросил дело. Он обещал нам с сестрой, что найдёт виновного, что он получит по заслугам, — он крепко сжал руки в кулаки. — Я хочу знать, почему этого не случилось. — О… я могу тебе рассказать. — А ты откуда знаешь? — Я спрашивал у него, — Ацуши не видел больше смысла о чём-либо умалчивать, — сначала мне было просто интересно, что случилось, но и о том, почему дело не довели до конца, он рассказал. Пойдём, — Ацуши шагнул в сторону своей комнаты, жестом приглашая Акутагаву за собой. На самом деле… если подумать, Ацуши ожидал бы от него совсем другой реакции. Он был уверен, что Акутагава не просто не доверяет полиции — что он ненавидит и презирает всех полицейских. Тем более тех, кто занимался делом, из-за которого он к ним так и относится. Но, похоже, всё это было лишь реакцией на ту несправедливость, что сделала (и продолжает делать) ему очень больно. Отец был прав: ему просто нужно ненавидеть кого-то, чтобы проще было пережить всё это. Наверное, это было очередной чертой, в которой они с Ацуши одновременно были похожи и кардинально отличались. В детстве Ацуши винил во всех бедах только себя, ненавидел за всё, что с ним делали, только себя. Ему тоже пришлось пройти через многое, но Ацуши всегда думал, что заслужил это, пока не попал к Фукудзаве и не получил от него безграничную любовь и понимание. Отличало их и то, что Ацуши в итоге получил помощь, а Акутагава… нет. Когда Ацуши открыл дверь, Акутагава пару секунд постоял в проёме, разглядывая его комнату. Хозяин обиталища уже привык к количеству растений, но для людей, впервые видящих такой зимний сад, это всегда было поразительно. — Ты настолько любишь растения? — М-м-м, ну да, — Ацуши давно уже не приводил новых людей к себе домой, поэтому немного растерялся от вопроса Акутагавы. — Я же и флористом пошёл работать, потому что мне нравятся цветы. — А другие увлечения у тебя есть? — Ацуши не упустил какую-то нотку снисходительности в голосе Акутагавы, но постарался её проигнорировать. — Да как у всех, наверное: фильмы там, книги. Аниме и манга тоже, хотя отаку я себя не считаю. Так, ладно, про родителей. Ацуши сел на кровать и рукой пригласил Акутагаву сделать то же. Он рассказал ему всё как есть, ничего не приукрашивая и не утаивая: в этом и необходимости-то не было. Ацуши не старался как-то оправдать или выгородить отца, но в том, что убийца остался безнаказанным, и не было его вины. Акутагава слушал его объяснения, кусая губы и смотря в одну точку, и Ацуши, закончив рассказ, положил руку ему на спину, пытаясь успокоить. Он только дёрнул плечом, скинув её. — Не надо меня трогать. — Извини. Ты в порядке? — Ацуши волновался из-за того, как он отреагировал. Он не сомневался, что его рассказ что-то поменяет во взгляде Акутагавы касательно многих вещей — полиции и людей, работающих на неё, к примеру — но теперь ему казалось, будто он стал переживать из-за вещей, о которых раньше даже не думал. — Наверное… — Акутагава впервые признал (ну, почти) перед Ацуши, что ему… нехорошо. Раньше он только отмахивался и огрызался, отказываясь от помощи, но то ли из-за того, что за прошедшее время они действительно стали ближе, то ли из-за того, что именно он узнал и как сильно это на него повлияло, в этот раз Акутагава не стал врать. — Я могу что-то сделать? — Ацуши чувствовал ответственность, даже не зная, за что. Вроде бы он просто рассказал ему правду, рассказал то, что он хотел знать, но в то же время… он как будто отнял у него возможность выражать свои эмоции, чтобы чувствовать себя лучше. Раньше Акутагава мог со спокойной душой злиться на полицейских, и даже если это ничего не меняло, от выражения злобы, ему действительно должно было становиться не так плохо. Теперь же Ацуши думалось, что совесть не позволит ему продолжать думать и вести себя так, как раньше. По крайней мере, будь он на его месте, узнав всё это, Ацуши бы точно не смог злиться на человека, который хотел ему помочь, но не смог. А ненавидеть самого виновного ещё сильнее вряд ли было возможно. — Неважно. Мне просто надо всё обдумать, — он встряхнул головой, будто бы прогоняя ненужные мысли. — Ты так и не рассказал, почему у вас разные фамилии. — Ну, в общем, — Ацуши почесал затылок, подбирая слова, — он мне не родной. Он усыновил меня из приюта, а тогда фамилия у меня уже была, так что менять не стали. — Из приюта? — Ацуши впервые увидел такое искреннее выражение удивления на лице Акутагавы. — Ну да. Я жил там до пяти лет. — Ты помнишь своих биологических родителей? — Нет. Даже не знаю, кто они, и что с ними сейчас, — Ацуши вздохнул и отклонился к стене, забрался на кровать с ногами. — Да мне и неинтересно. — Почему? Ты никогда не хотел узнать их или хотя бы увидеть? — А смысл? Есть всего пара вариантов: либо они мертвы, либо отказались от меня. Я не хочу знать ни об одном из них, — Ацуши опустил глаза. — К тому же… у меня есть папа. Я люблю его, а он меня. Какая разница, что мы не связаны по крови? — Верно… — Акутагава помолчал пару секунд. — А ты помнишь жизнь в приюте? — Немного, — Ацуши понимал, что ему наверняка интересно, каково это, хотя вспоминать о своём прошлом всё равно не хотелось. Тем не менее, его радовало, что Акутагава отвлёкся на новую тему вместо того, чтобы обдумывать его рассказ о расследовании дела его родителей. — Я не знаю, во всех ли приютах так, или мне просто повезло, — Ацуши сделал жест кавычек пальцами, — но там было очень плохо. Куча детей, и все злые, воспитатели, которые нас не любили… — юноша нахмурился и поморщился, вспоминая это всё. — Зато я так счастлив был, когда папа забрал меня. — Каково это было? — Ну, сначала страшновато, конечно. Помню, в первое время я его называл по имени, Юкичи-сан, — Ацуши усмехнулся, — и общался с ним, как с учителем. Но ничего, со временем привык. Тринадцать лет уже прошло, получается… — Ацуши сам на секунду притих, когда вдруг осознал, как много лет прошло с его пребывания в приюте. — Да уж. Но я не считаю, что наша семья чем-то отличается от других. — Ты прав. Не думаю, что родственные связи в семье важнее эмоциональных. — Ага. Я бы ни за что не ушёл от папы к своим биологическим родителям, — Ацуши приоткрыл дверь, когда с той стороны поскрёбся кот. — Не хочешь фильм какой-нибудь посмотреть? А то какие-то у нас грустные темы. — Какой? — Хм-м, — Ацуши на секунду подумал о том, чтобы предложить «Хатико», но быстро прогнал эту мысль — слишком уж он грустный, — не знаю, какие жанры тебе нравятся? — Мне всё равно. — Ладно, тогда… — Ацуши понятия не имел, что может понравиться Акутагаве, и задумался на добрых две минуты. — О! Ты смотрел «Путь домой»? — Впервые слышу. — Отлично, — Ацуши взял ноутбук со стола и поставил его на кровать, — это американский фильм про собачку, такой трогательный. Мне очень понравился, — юноша быстро напечатал название и, немного покопавшись в поисковике, включил видео. — Смотри пока, а я чего-нибудь покушать принесу. Ацуши оставил Акутагаву в одиночестве и ушёл на кухню. Нарезая фрукты, найденные в холодильнике, он поймал себя на мысли, что ему действительно очень нравится проводить время с Акутагавой — как будто тянет к нему. С ним интересно, и Ацуши, на удивление, почти не чувствует неловкости и не кажется себе надоедливым, как бывает с другими весьма тихими собеседниками. У него не было ощущения, будто Акутагава молчаливо его осуждает — напротив, Ацуши понимал, что он его слышит и слушает. И когда Акутагава говорил сам, что случалось не так часто, Ацуши с удовольствием его слушал и с интересом узнавал новое. Когда Ацуши вернулся, Акутагава сидел на том же месте, внимательно смотря в экран. Он пропустил первые несколько минут, но это ничему не помешало — фильм Ацуши уже видел и не слишком давно, так что прекрасно помнил, чем он начинается. — Если чего-то захочешь — говори, не стесняйся, — Ацуши расположил тарелку с фруктами между ними и улёгся рядом, сохраняя небольшую дистанцию. Акутагава только кивнул и взял небольшой кусочек инжира — похоже, за целый день он всё же проголодался, как и Ацуши, хоть и ожидаемо молчал об этом. Смотря фильм, они почти не заметили, как прошли полтора часа. Ацуши изредка комментировал происходящее на экране вслух: «На этом моменте я чуть не заплакал, когда в первый раз смотрел», «Пума почти как настоящая, правда?», «А здесь так страшно было, я думал, её волки и вправду загрызут», Акутагава кивал и вполголоса отвечал ему. В конце, на особо трогательном моменте, Ацуши не удержался и снова пустил пару слезинок — когда он глянул на Акутагаву, чтобы увидеть его реакцию, заметил только то, что сидел он крайне сосредоточенно и немного даже напряжённо. Как только начались финальные титры, он быстро вышел из комнаты, сказав что-то о том, что сейчас вернётся — а когда зашёл обратно через несколько минут, Ацуши не мог упустить из виду его едва-едва покрасневший кончик носа и скулы. Он только улыбнулся, ничего не сказав об этом. — Ну как тебе? — Ацуши убрал ноутбук и поудобнее улёгся на кровати, оставив свободного места, чтобы Акутагава мог присесть, чего он не сделал — так и остался стоять у двери. — Хороший фильм, правда? — Неплохой, — Акутагава протёр глаза и тихо шмыгнул носом, проверяя время на телефоне. — Мне пора идти. — Хорошо. Проводить тебя до станции? — Не надо, сам дойду, — Акутагава осторожно открыл дверь и шагнул за порог; Ацуши поднялся, чтобы его проводить. Он терпеливо дождался, пока Акутагава обулся в коридоре, в это время занятый подбором слов для прощания: чтобы дать ему знать, как он себя чувствовал, и при этом не показаться странным. — Мне очень понравилось, как мы сегодня провели время, — Ацуши спрятал руки за спину и опустил глаза в пол, покраснев. — Давай ещё как-нибудь погуляем? Ты свободен на следующих выходных? — Ну, пока планов нет, — даже не смотря на Акутагаву, Ацуши заметил, что тот тоже избегал взгляда ему в глаза, — если ничего не изменится, можно повторить. — Здорово, — Ацуши улыбнулся, — тогда до встречи! Хорошей дороги. — Спасибо.