Напоминание!
Я очень сильно тебя люблю и никогда не перестану любить! Ты самый лучший, и никто другой никогда не сможет тебя заменить и уж тем более превзойти. А если ты будешь в этом сомневаться — мне придётся тебя покусать. <3С любовью, Ацуши.
И внизу листка, под подписью, два нарисованных на скорую руку котёнка: чёрный и белый, с указывающей на них стрелочкой с лаконичным «мы». — Вот. Каждый раз, когда тебе будет казаться, что ты какой-то не такой, или мне чего-то в наших отношениях не хватает — перечитывай эту бумажку и вспоминай, что все эти мысли — неправда. Договорились? Акутагава немного помолчал перед ответом. Он рассматривал листок у себя в руках, перечитывал его снова и снова, пока на его лице появлялась улыбка. — Договорились. — Вот и отлично, — Ацуши крепко поцеловал Акутагаву в щёку. — Но если тебе всё равно будет тяжело, то говори об этом. Эта записка не для того, чтобы ты от меня отвязался, ты же понимаешь? — Понимаю. — Хорошо. А сейчас… надо поспать. Уже через пару часов вставать, а ты не ложился. — Да, надо… — Акутагава протёр глаза и вздохнул, убрав записку Ацуши на стол у его кровати. Пока он это делал, Ацуши наспех взбил подушки и расположился на своей части. — Давай я помогу тебе заснуть. Я знаю один хороший способ, — он лёг на бок, расположился поудобнее, убрав руку под вторую подушку, и похлопал по месту рядом с собой, приглашая Акутагаву прилечь тоже. Он лёг на спину и сложил руки, сцепленные в замок, у себя на животе. — Нужно, чтобы ты повернулся ко мне. — Зачем? — Ну повернись, — Ацуши приободряюще улыбнулся, когда Акутагава покосился на него, прежде чем сделать, о чём его просили. Когда он улёгся, Ацуши его обнял. — Теперь я буду гладить тебя по спине, а ты считай мои движения. Вот так… один, — Ацуши провёл рукой вниз, — два, — двигаясь вверх, — три… Он продолжил свои действия, с каждым разом считая всё тише и тише, пока его голос совсем не утонул в тишине. Он не остановился и после этого, продолжая гладить Акутагаву по спине медленно и легко, пока его дыхание не стало глубоким и равномерным. После этого Ацуши и сам не заметил, как провалился в сон.***
До знакомства с Акутагавой Ацуши понимал, что подобраться к нему нелегко. В начале их общения он видел, что довериться другому человеку для него непросто. Даже когда Ацуши мог назвать Акутагаву другом и был уверен в том, что является таковым и для него тоже, ему казалось, что стена между ними превратилась в полупрозрачную ширму — но не исчезла полностью. Когда они начали встречаться, он видел, что Акутагава идёт на уступки ради него, временами даже жертвует собственным душевным спокойствием, чтобы не казаться слишком холодным. Но только сейчас Ацуши начинал осознавать, насколько много Акутагава готов сделать ради человека, которого любит, и которому он на самом деле хочет открыться. Он и представить не мог, чтобы тот, прежний Акутагава, вот так разговаривал с ним ночью о том, что не даёт ему спокойно жить, а потом и позволил себе помочь. Тот Акутагава, что огрызался в ответ на его извинения и предложения дружбы. Тот Акутагава, что ставил провокационные рекламные доски. Тот Акутагава, что чуть ли не запрещал ему провести себя до дома в дождь. И Ацуши никогда в жизни не смог бы подобрать слов, чтобы выразить то, насколько он это ценил. Он был несказанно рад тому, что смог достучаться до него, что смог ему помочь. Ацуши был на самом деле счастлив потому, что смог стать для кого-то домом. Потому, что Акутагава действительно почувствовал себя любимым благодаря ему, почувствовал себя в безопасности. Ацуши даже в каком-то смысле гордился этим, но он не планировал останавливаться на достигнутом. Он точно мог сказать, что любит Акутагаву, и желание помочь ему обрести настоящее счастье, а так же быть его частью с каждым днём становилось только сильнее. Собственно, исполнению этого желания Ацуши и посвятил всё своё свободное время. Для него было важно, чтобы Акутагаве не показалось, что что-то в их отношениях изменилось в худшую сторону после секса, чтобы это не напомнило ему о прошлых отношениях, и он не думал, что Ацуши его использовал. Он просто хотел дать ему понять, что всё хорошо. Конечно, он не всегда мог посвятить ему столько времени и внимания, сколько хотелось бы: нельзя было забывать и об учёбе. Первый экзамен был уже не за горами, и это, к счастью, была ботаника. Зато следующим, уже к несчастью, был экзамен по высшей математике. И если к первому Ацуши нужно было только повторить некоторые темы, которые со временем забылись, то для проверки знаний по математике ему нужна была основательная подготовка. Но даже когда отец вернулся домой (с некоторым опозданием — командировка неожиданно затянулась ещё на несколько дней, ночевал в которые Ацуши всё же один, только созваниваясь с Акутагавой по видеосвязи и надевая его футболку перед сном) и по вечерам помогал Ацуши решать одну задачу за другой, в голове у него по-прежнему ничего не оставалось. Это привело к первому в жизни Ацуши несданному экзамену. И не просто несданному, а, скорее, с треском проваленному. Может, сказалась сильная тревога от того, что уже перед экзаменом Ацуши понимал, что шансов у него не много, может, просто не повезло с билетом, но увидев свои задания, Ацуши чуть не расплакался прямо в аудитории. За всё время, отведённое на решение, он справился только с двумя заданиями из десяти, и подходить к преподавательнице с почти пустым листом было ужасно стыдно. Она, к счастью, не стала взывать к совести Ацуши — только проверила написанное, задала ему пару вопросов, пытаясь вытянуть хотя бы на тройку, и, покачав головой, отправила готовиться к пересдаче. Ацуши смиренно кивнул и, сгорая от стыда под сочувствующими взглядами своих одногруппников, поспешил покинуть кабинет. По коридорам Ацуши сразу же направился к выходу из института — находиться в этом месте совершенно не хотелось. Какой же это позор… и самое обидное — это то, что Ацуши действительно старался понять хоть что-нибудь, всегда внимательно слушал на парах, не один раз подходил к преподавателям с вопросами и просьбой получить дополнительное задание, сидел с задачками дома — и всё впустую. Он ничего не мог поделать с тем, что его мозг попросту не был расположен к математике, как бы ни старался. Проблема была в том, что в университете это мало кого интересовало. Есть задание — надо выполнить, не можешь — твои проблемы. Он и так изучал математику на базовом уровне, и требования были соответствующие. До начала рабочего дня оставалась еще пара часов, но Ацуши очень хотелось чем-нибудь себя занять, чтобы сильно не страдать от угрызений совести. Только он собрался написать Акутагаве, что уже открыл магазин, как увидел последнее непрочитанное сообщение в их переписке. Конечно. Ацуши ведь рассказывал, что у него сегодня экзамен. «Как дела? Как экзамен?» Получено, 13:34 Ацуши понятия не имел, как он сможет рассказать Акутагаве о том, что завалил. Он ведь такой умный, и математику так хорошо знает… Он даже как-то обмолвился, что с самого первого курса все сессии закрывает на отлично! Ацуши хотелось соответствовать ему, или хотя бы приблизиться к его уровню. К тому же, Акутагава наверняка надеялся, что хоть и недолгая, но хоть какая-то их совместная подготовка должна дать плоды. И Ацуши его надежд не оправдал. «Завалил» Отправлено, 14:10 Он отправил сообщение, тяжело вздохнув и поджав губы в попытке справиться с желанием извиниться, непонятно за что. Наверное, за свою вопиющую глупость (хотя Акутагава не раз говорил ему, что трудности с математикой не делают его глупым). «Сильно расстроился?» Получено, 14:13 «Ну да. Мне так стыдно давно не было» Отправлено, 14:13 «Ты где сейчас?» Получено, 14:14 Точно, он же собирался сказать о том, что уже в магазине. И об этом забыл, что ж за день сегодня такой… «Я уже в лавке, открыл пораньше» Отправлено, 14:14 «Хорошо. Как закончу, я сразу к тебе. Постарайся сильно не грустить.» Получено, 14:15 Ацуши улыбнулся уголком губ мысли о том, что Акутагава, кажется, его хотя бы не осуждает. Это радовало, конечно, но всё-таки печалило его понимание того, что он его, скорее всего, разочаровал. Ещё ведь и отцу как-то сказать придётся… Ацуши совсем об этом забыл. И он тоже наверняка ожидал от него большего. Он уже сейчас мог представить его разочарованный взгляд. Дурацкая математика, и зачем она только нужна… Ацуши пришлось открывать магазин и проводить время в ожидании первых посетителей, борясь с давящим чувством вины из-за того, что он разочаровал всех, кто ему дорог. Всего вторая сессия, а он уже завалил экзамен, и ещё непонятно, сможет ли сдать его вообще. Он должен — в противном случае, рискует обнаружить своё имя в приказе на отчисление — но сейчас Ацуши казалось, что он вообще ни на что не способен. Даже созерцание цветов и сбор букетов для посетителей не поднимали ему настроение так, как раньше. Вернее, вообще не поднимали. Он, конечно, старался не показывать посетителям своего ужасного состояния, но зайди к нему кто-нибудь из постоянных покупателей — точно бы заметили, что что-то случилось. Даже когда он увидел Акутагаву, подходящего к магазину, искренне улыбнуться не получилось — настолько он был расстроен своим провалом. — Привет, — Акутагава зашёл в лавку, держа в руках небольшой бумажный пакет. — Как твоё настроение? — Плохо, — честно ответил Ацуши, — я даже не знаю, что теперь делать. — Прямо сейчас ты сделать ничего не можешь, — он положил свой свёрток на прилавок, оставил чёрный плащ в подсобке и включил чайник. — Я понимаю, но всё же… на пересдаче же ещё сложнее, чем на экзамене, наверное, а я и так ничего не знаю. Как я теперь сдавать буду… — Как раз наоборот. На пересдачах задания на порядок проще. — А ты откуда знаешь? Ты же всё сразу на отлично сдавал? — На втором курсе я сильно заболел как раз в начале сессии, и потом все экзамены сдавал вместе с теми, кто их завалил. Задания с экзамена я тоже видел, и они были куда сложнее. — Ну… даже если так. Я только две задачки из десяти решил, представляешь? Совсем бестолковый… — Перестань, — Акутагава достал из ящика небольшой бумажный стаканчик и приспособления для заварки чая. — Какой чай хочешь? — Не знаю… какой-нибудь с фруктиками? — Хорошо, — Акутагава немного повозился за стойкой, а потом поднёс Ацуши стаканчик с чаем и свой бумажный пакет, из которого достал небольшую коробочку. — Держи. Сладкое поднимает настроение. — Сладкое? — Ацуши открыл коробочку и обнаружил там небольшое пирожное. С клубникой, его любимое. — Ой, спасибо. Не стоило. — Мне не трудно. Когда у тебя пересдача? — Через две недели. — Отлично, будем готовиться. А сейчас выпей чаю и не думай об этом. Ты со всем справишься. — Спасибо… — Ацуши вздохнул, слабо улыбнувшись. Поддержка и желание помочь Акутагавы были, конечно, приятными, но Ацуши не видел в них слишком много смысла. Так просто переключиться на нормальное состояние у него всё равно не получится, да и подготовка эта… какой толк, если она не даёт результатов? Он только тратил время — своё и Акутагавы — не получая никаких результатов, из раза в раз разочаровываясь в себе всё сильнее. Ацуши впервые за последние тринадцать лет (если не за всю жизнь) чувствовал такое вопиющее отчаяние и подавляющее желание опустить руки. Взять и не прийти на пересдачу, и будь что будет. Казалось, что хуже заваленного экзамена ничего не произойдёт. Может быть, ему было так плохо из-за того, что это первый заваленный экзамен, а может, он просто устал — головой Ацуши понимал, что это не конец света и всё поправимо. И всё же он не мог убедить себя в этом на каком-то другом уровне, перестать так сильно переживать и просто взять себя в руки. Такое состояние было для Ацуши совсем непривычным, но и прийти в себя у него не получалось. — Тебе не нравится? — только когда Акутагава подал голос, Ацуши заметил, что так и сидит с кружкой в руках, смотря перед собой и не притронувшись к его угощению. — А, нет… — он тряхнул головой и попытался сформулировать свои мысли — желательно так, чтобы выразить их кратко и лаконично. — Просто… мне сейчас вообще ничего не хочется. Разве что поплакать. Я и сам толком не понимаю, почему так сильно расстроился… — Это нормально. Если хочешь, можешь идти домой. Тебе нужно отдохнуть. — Какой тут отдых, когда пересдача на носу… — Пересдача никуда не денется, за две недели можно многое успеть. Но если ты не восстановишь силы, то толку от этого будет мало, поэтому сегодня вечером даже не думай учебник открывать. Ты понял? — П-понял, — Ацуши запнулся, поражённый тем, как резко Акутагава стал серьёзным. Наверное, ему просто надоело это нытьё. — Сейчас иди домой, почитай книгу или посмотри фильм, расслабься как угодно, но об учёбе не вспоминай. Если тебе так будет спокойнее, можешь думать о том, что это нужно для большего блага — чтобы подготовка принесла больше пользы, но лучше не надо. Просто позволь себе отдохнуть. — Хорошо, я постараюсь, — Ацуши опустил глаза, на этот раз чувствуя вину ещё и за то, что загрузил Акутагаву своими проблемами. Всего-то нужно было держать рот на замке, а теперь он, похоже, рассержен. — Не подумай, что я злюсь, — Акутагава смягчил голос и дождался, пока Ацуши поднял на него глаза. Похоже, все мысли были написаны на его лице. — Сейчас ты слишком расстроен, чтобы думать рационально. Я хочу тебе помочь. — Правда? — Правда. — Ладно, тогда я… я пойду, — Ацуши вздохнул и снял рабочий фартук тёмно-зелёного цвета. — Кассу закрывать? — Оставь так, — он покачал головой и поцеловал Ацуши в щёку, когда он прошёл мимо него к подсобке, чтобы собрать вещи. — Пирожное не заберёшь? — Ой, точно… а ты не хочешь? — Нет. Оно для тебя, съешь дома. — Ага, спасибо. Тогда до завтра… если понадоблюсь, ты пиши, звони. Я вернусь, — Ацуши прошёл к выходу и ненадолго задержался, положив руку на ручку двери. Логически он и понимал, что сейчас ему действительно нужно набраться сил перед предстоящей усердной подготовкой, но что-то внутри не давало уйти. Он боялся, что, оставшись один, снова утонет в тревоге, дурных мыслях и беспокойстве. — Ладно. Не волнуйся, всё будет хорошо. Ацуши поднял глаза на Акутагаву, и после того, как он встретился с ним взглядом, от души как будто… отлегло. Он смотрел на него с такой тёплой уверенностью, с желанием помочь и немой просьбой сделать так, как он сказал — Ацуши чувствовал, что Акутагава его понимает. Не осуждает, не разочаровался в нём, не злится и не раздражается — он понимает и хочет, чтобы Ацуши со всем справился, он верит в него. И как Ацуши мог не верить в себя, если в него верил Акутагава? Он кивнул, искренне улыбнувшись, и вышел на улицу. Холодный осенний воздух освежал и приводил в чувства — как будто что-то в голове прояснялось. Сейчас Ацуши не нужно было ничего планировать, ему нельзя было беспокоиться об учёбе или экзаменах… надо было придумать, чем занять голову по дороге домой. Про себя перебирая темы для размышлений, Ацуши довольно быстро вспомнил о том, что дома его, вообще-то, ждёт Уголёк. Интересно, как у него дела? С остальными котами он особо не подружился — разве что Кадзуми взяла его под опеку, по всей видимости, посчитав собственным котёнком, но остальные двое его присутствие чаще игнорировали. Это было ожидаемо: хоть Ацуши и старался об этом не думать, но они были уже старенькими, и не всегда могли найти силы на то, чтобы развлекать такого энергичного малыша. В общем-то, он не то чтобы в этом нуждался. Котёнок отлично справлялся и сам. Открывая входную дверь, Ацуши неожиданно не смог вставить ключ в замочную скважину — дверь оказалась открыта, а с другой стороны из замка торчала связка отца. Он пожал плечами и прошёл на кухню, где застал Фукудзаву играющим с Угольком. Он недолго постоял в проходе, наблюдая за ними — отец был так увлечён, что даже не заметил его. Только через пару минут его выдал сам Уголёк, подбежав поздороваться. — Привет, — Ацуши улыбнулся, когда отец обернулся и удивлённо поднял брови. Он взял Уголька на руки и погладил. — Здравствуй. Ты сегодня рано. — Ага. Меня Акутагава домой отправил. — Почему? Вы поругались? — Нет, скорее наоборот… я из-за экзамена очень расстроился, вот он и сказал, мне нужно отдохнуть. — Почему расстроился? — Ну… — Ацуши опустил глаза и шаркнул ногой по полу, виновато прикусив губу и нахмурившись. — Не сдал? — Ага, — он вздохнул, усаживая Уголька на пол. — Пересдача через две недели. — А почему не получилось? Времени не хватило? Мы с тобой много готовились. — Да, но… — Ацуши нахмурился ещё больше, всё так же не поднимая глаз на отца. — Я так почти ничего и не понял. Я уже не знаю, что мне сделать, чтобы хоть что-то в голове осталось. — Хм… — Математика — это вообще не для меня. Особенно геометрия. Я никогда в жизни ничего выучить не смогу, — похоже, от позитивного настроя Ацуши не осталось и следа, как только отец снова начал разговор об экзамене. Оставалось надеяться, что он сможет без труда переключиться обратно, когда окажется у себя в комнате. — Думаю, я знаю, кто может тебе помочь, — Фукудзава достал телефон и немного в нём покопался. — У тебя нет планов на вечер? — Ну, я думал всё-таки отдохнуть, как Рюноске и сказал. Завтра уже начать готовиться. — Учиться не придётся, просто я надеюсь, что он откроет тебе некоторые свои тайны… как ты на это смотришь? — Очень загадочно, но ладно, — Ацуши пожал плечами, — а о ком речь вообще? Фукудзава жестом попросил Ацуши подождать, набирая номер. Тот стоял в некотором недоумении, наблюдая за тем, как отец кому-то звонит. — Рампо-кун, здравствуй, — с того конца провода раздался привычно-звонкий голос, — да, я тоже рад тебя слышать. Скажи, ты свободен сегодня вечером? — Ацуши не услышал ответа, но отец кивнул сам себе. — Отлично. Приходи ко мне, пожалуйста. Я бы хотел, чтобы ты кое-чем поделился с моим сыном. Нет, ничего серьёзного, нужно только немного твоей мудрости. Лучший детектив Йокогамы ведь не оставит подростка в беде? Да, спасибо, будем ждать. Закончив разговор, он повесил трубку и улыбнулся Ацуши. — Ты позвал Рампо-сана? — Да. В юношестве у него были некоторые трудности с восприятием информации и способностью к обучению, но он научился их преодолевать. Думаю, у него найдётся пара советов для тебя. — Ого… он же такой умный… — У него замечательно развита дедукция, и он невероятно внимателен к деталям, но с точными науками у него были проблемы с самой школы, как и у тебя. Правда, университет он так и не окончил, но его не исключили — он сам ушёл, потому что стало скучно. — Скучно? В университете? — Ацуши широко раскрыл глаза в удивлении. Он и подумать не мог, что кому-то может быть скучно в месте, где люди постоянно узнают что-то новое. — Да. Тем не менее, навыков для работы детективом ему и так хватает, как ты знаешь. — Круто… но я не хочу бросать. Мне только с математикой тяжело, а остальные предметы очень нравятся. Ну… почти все. — Я очень рад, что ты не потерял своё рвение к учёбе. Думаю, Рампо-кун сможет тебе помочь, и в дальнейшем проблем у тебя тоже не возникнет. — Ага… надеюсь. — Но Акутагава-кун прав, на самом деле. Пока что тебе стоит отдохнуть, — он потрепал сына по волосам. — Переутомление ещё никому не помогало. Ацуши кивнул и вышел из кухни, Уголёк хвостиком побежал за ним. Он прошёл в свою комнату, кинул рюкзак на кровать и остановился у двери. В общем-то… того, чего он так боялся, не произошло. Никто его не осудил, никто в нём не разочаровался — и отец, и Акутагава отнеслись к нему с пониманием, предложили помощь. Конечно, над душой Ацуши всё ещё висел груз того, что он всех подвел — в первую очередь себя, но и отца тоже. Для того, чтобы оплачивать обучение Ацуши, ему приходится работать в поте лица — и пусть даже сам он так не считал, но сейчас Ацуши чувствовал себя ужасно неблагодарным. Отец дал ему всё, в чем он нуждался, и Ацуши всё равно не мог приложить достаточно усилий, чтобы хорошо учиться. Вернее… сколько бы усилий он ни прикладывал, этого было недостаточно. Эти угрызения прервал звук уведомления из телефона. Ацуши встряхнул головой, всё ещё стоя прямо у двери в свою комнату, и достал его из кармана. Сообщение было от Акутагавы: он прислал Ацуши фотографию букета, состоящего из голубых соцветий гортензии, фиолетовых цветов гиацинта, белых ирисов и пионов. «Как тебе?» Получено, 17:19 Ацуши немного подумал перед ответом. Букет выглядел действительно красиво, но вот значение некоторых цветов… в качестве подарка такой точно не подойдёт. «Красивый :)» Отправлено, 17:20 «Ты сам собрал?» Отправлено, 17:20 «Да.» Получено, 17:20 «Здорово получилось! Только попробуй заменить фиолетовый гиацинт на синий, а гортензию на дельфиниум например. Выглядит и сейчас классно, но у тех цветков что ты выбрал не очень хорошее значение» Отправлено, 17:22 Наверное, получив такой букет, Ацуши бы серьёзно насторожился: пурпурный гиацинт означает печаль (в отличие от синего, который показывает спокойствие и уверенность), а гортензия — холодность и безразличие. Такое сочетание цветов было бы уместно, разве что, на последнем свидании. Зато ирис говорит о том, что дарящий ценит того, кому предназначен букет, а пион — это пожелание счастливой жизни. С учётом поправок Ацуши, букет должен был получиться красивым и похожим на тот, что собрал Акутагава, но с более приятным посланием. «Так?» Получено, 17:26 На фотографии нового букета, которую прислал Акутагава, были учтены все изменения, о которых сказал Ацуши. «Ага, супер» Отправлено, 17:27 Акутагава не стал больше ничего писать, и Ацуши убрал телефон. Вместо него он взял со стола книгу, которую всё никак не мог дочитать, и расположился с ней на кровати. Рядом с ним уютно скрутился Уголёк.***
Ацуши совсем не заметил, как задремал, всё так же лёжа с книгой в руках. Проснулся он ближе к вечеру — вернее, его разбудил отец. Открыв глаза, Ацуши увидел у себя на груди Уголька, скрутившегося калачиком, а в руках книгу, открытую на… где он остановился? Уже из своей комнаты Ацуши услышал весёлый голос Рампо и быстро вспомнил о том, что он должен поделиться какой-то мудростью. Он протёр глаза, разгоняя туман в голове, и встал с постели. — Привет, Ацуши-кун! — Рампо сразу помахал ему, широко улыбаясь. — Как жизнь? — Извините, я сейчас проснусь немножко и приду к вам, — Ацуши поклонился, сдерживая зевок, и направился в ванную, когда Рампо кивнул, посмеявшись. Поторапливаясь, Ацуши умылся прохладной водой, чтобы хотя бы немного взбодриться, и вернулся на кухню, где его уже ждал Рампо. — Что, не высыпаешься? — Бывает, — Ацуши почесал затылок и сел за стол. Рампо откинулся к спинке стула, убрав руки за голову, и закрыл глаза. — Я буду у себя, если понадоблюсь, — Фукудзава переглянулся с двумя, оставшимися на кухне, и вышел, прикрыв дверь. — Ну что? Рассказывай, что случилось. Гениальный детектив тебе поможет. — Ну… я завалил экзамен по математике. Вообще, у меня с самого детства с ней не вяжется, и папа сказал, что вы можете посоветовать что-нибудь, чтобы это исправить. — Хм… расскажи, как ты готовился к экзамену? — Ну, сначала перечитывал конспекты по несколько раз, чтобы лучше запомнить, выделял главное. Потом пытался решать задачки… одному не получалось, сколько бы я с ними не сидел, так что пробовал ещё заниматься с папой и… ещё одним человеком. К преподавателям тоже подходил с вопросами, но из объяснений не очень много понимал, и всё быстро забывалось. — Ага, понятно. Зубрил, получается. — Получается так. — Самый неэффективный метод. — Почему? — Ацуши удивлённо вскинул брови. — Ты же биолог, правильно? Должен понимать, как мозг работает. — Ну… я больше по ботанике, — Ацуши неловко поджал губы. Зная Рампо, он понимал, что тот не пытается его пристыдить или что-то такое — просто он всегда говорил прямо, особо не задумываясь о формулировках. Стыдно ему всё равно стало. — А какой метод тогда эффективный? — Ну, во-первых, нужно работать интервально. Например, двадцать минут учишь, пять — перерыв. Все нейронные связи, позволяющие запомнить информацию, формируются именно тогда, когда ты не сфокусирован на потреблении этой самой информации. — Ага… — Ацуши нашёл на столе ручку и небольшой листок, записал первый совет Рампо. — Вместо того, чтобы просто перечитывать конспекты, попроси кого-нибудь задавать вопросы по содержимому и отвечай на них. Если есть с кем, обсуждай информацию, потом применяй на практике и только потом повторяй. Так мозг обработает её, а ты поймёшь, а не просто вызубришь. Ацуши записывал почти всё, что говорил Рампо, как будто конспектировал очередную лекцию. Ещё со школьных времён он помнил, что пересказав содержимое, например, литературного текста или параграфа по истории, действительно запоминал лучше — но он и не думал, что это сработает с математикой. — Если будет сложно сконцентрироваться — пройдись, выпей стакан воды. А ещё помогают вот такие игрушки… — Рампо потянулся во внутренний карман своей накидки и достал небольшой кубик. Покрутил его в руках: с каждой его стороны Ацуши увидел разные кнопочки, шарики и колёсики. Рампо протянул его Ацуши. — Монотонные действия помогают сконцентрироваться на том, что тебе нужно, а не на том, чем занять руки. — Прикольная штучка, — Ацуши покрутил её в руках, понажимал на кнопочки. — А где такую купить? — Можешь оставить себе, у меня таких много. — Ой, спасибо, — Ацуши улыбнулся, продолжая вертеть игрушку в руках. — Это самое важное касательно самого учебного процесса, ты можешь это ко всем предметам применять. Ну а насчёт математики… мне всегда помогало собрать всё известное в кучу и посмотреть на задачу под другим углом. Особенно в геометрии: там и чертёж можно как-нибудь покрутить, и всё найденное выписать отдельно. — Ага, такое я пробовал. Иногда и вправду помогает. — Ну вот. Как-то так! Да и вообще, знаешь, не волнуйся ты из-за этой математики слишком много. Я вот её плохо знаю, и всё равно самый умный человек на планете, — Рампо взял печенье из тарелки, что стояла на столе, и с хрустом откусил кусочек, подмигнув Ацуши. Тот только улыбнулся. — Да, это точно. Спасибо большое, Рампо-сан, вы мне очень помогли, — Ацуши собрал свои записи со стола и встал, поклонившись. — Я позову папу. — Ага. Удачи с экзаменами! — Спасибо, — Ацуши ещё раз низко поклонился, выйдя из кухни. Аккуратнее разложил свои бумажки с заметками и прошёл к комнате отца, сказал ему, что они закончили. Сказал пару слов о том, что Рампо действительно ему очень помог, после чего отец вернулся на кухню, чтобы провести со старым другом немного времени, раз уж он пришёл. У себя в комнате Ацуши ещё раз перечитал всё, что вынес из недолгого разговора с Рампо. Он догадывался, конечно, что может работать не совсем правильно — в противном случае все труды должны были приносить хоть какой-то результат, кроме полного умственного и морального истощения. Сейчас же, получив конкретные советы и инструкции, Ацуши стало немного легче. Он определённо собирался использовать полученные знания во время их подготовки с Акутагавой, и он надеялся, что они действительно помогут. А сейчас можно было продолжать отдыхать.