Bound tea

Рассказ Акутагавы долго не выходил у Ацуши из головы. Конечно, он просил забыть об этом, поэтому с ним он эту тему не поднимал. На деле же Ацуши просто не мог перестать думать о том, с каким теплом и горечью он вспоминал о семье; сколько боли было в его словах о том, что он не успел с ними попрощаться. Ацуши боялся представить, каково это — желать всего лишь сказать последние слова самым дорогим тебе людям и не иметь такой возможности. Каково это — в один день потерять своих близких и жить с мыслью, что ты больше никогда их не увидишь. Никогда не услышишь их голос, никогда не увидишь их улыбку, никогда не поговоришь — и ничто не может это изменить, как бы ты того ни хотел. Их просто больше нет. От простых мыслей об этом у Ацуши на душе становилось невыносимо тоскливо, а где-то под рёбрами загоралось желание помочь Акутагаве. Одновременно с этим он понимал, что сделать это, в общем-то, не в силах. Он мог только быть рядом в нужные моменты, поддерживать, выслушивать и по возможности отвлекать его от переживаний. Может, этого и не будет достаточно, а может, это в самом деле поможет Акутагаве хотя бы спустя годы смириться с потерей. Конечно, второго января — именно в тот день, когда погибли родители Акутагавы — он не мог показаться равнодушным. Ацуши подумал, что было бы хорошо занять его чем-нибудь в этот день, чтобы помочь легче перенести годовщину, поэтому, недолго думая, взял телефон и напечатал сообщение. «Утречка! Как твоё настроение?» Отправлено, 10:17 Ответа пришлось немного подождать, но Ацуши никуда не спешил, поэтому ожидание решил скрасить листанием ленты одной из социальных сетей. Пара новостных постов: что-то про экологическую ситуацию в мире, что-то про последние дни скидок во всевозможных магазинах. Несколько фотографий с новогодними поздравлениями от знаменитостей, праздничные снимки его знакомых. Среди прочих Ацуши увидел (и, конечно, не забыл отметить сердечком) видео от Дазая, на котором можно было видеть его, как обычно улыбающегося, заснеженные горы и Чую. Похоже, на каникулах они вместе посетили какой-то курорт, очень мило. В общем, жизнь вокруг кипела. Когда к Ацуши за своей ежедневной дозой внимания пришёл Уголёк — весьма и весьма выросший с того дня, когда впервые оказался здесь, к слову — его телефон сообщил о новом сообщении. «Доброе утро. Всё в порядке. Как у тебя?» Получено, 10:41 «И у меня всё хорошо! (´｡• ᵕ •｡`)» Отправлено, 10:41 «Хочешь сходить сегодня куда-нибудь, прогуляться?» Отправлено, 10:41 «Или может просто дома посидеть? У тебя или у меня» Отправлено, 10:42 Ацуши продолжал печатать следующее сообщение, предлагая варианты, как провести время дома, но остановился, чтобы прочитать ответ. «Я хочу сегодня провести время с сестрой.» Получено, 10:43 Ацуши помолчал немного, а потом стёр то, что успел написать. Его пыл быстро умерился — похоже, он немного ошибся. Похоже, не всегда уместно было просто отвлечь человека от его переживаний. Он совсем об этом не подумал. И, конечно, о том, чтобы настаивать на своём, не могло идти и речи. «Да, конечно. Тогда я не буду тебя беспокоить. Напиши мне, когда захочешь» Отправлено, 10:45 «Спасибо. Я люблю тебя.» Получено, 10:46 Юноша почти незаметно улыбнулся сам себе — по крайней мере, Акутагава знал, что он рядом, если понадобится. «И я тебя ♡» Отправлено, 10:46 Ацуши вздохнул, когда сообщение отметилось прочитанным, а значок «онлайн» у имени Акутагавы погас, и отложил телефон. Может, иногда его действительно было слишком много. Может, у них просто были разные представления о том, как переживать негативные эмоции — Ацуши предпочитал выпустить их поскорее и отвлечься на что-то, что принесло бы радость, но Акутагаве, похоже, такой метод не подходил. Он не мог просто взять и пропустить собственные эмоции через себя, ему было трудно. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Акутагава всегда подавлял их до последнего и пытался игнорировать, пока это не становилось невыносимо — только тогда он ломался и позволял себе выпустить то, что уже разрывало изнутри. И всё то время, что он оттягивал этот момент, эмоции, что он держал в себе, постоянно приносили ему боль. Считал ли он проявление эмоций слабостью, демонстрацией уязвимости, попросту не умел это делать или боялся, Ацуши не знал, да и неважно это было. Важно было то, что пока Акутагава сам этого не захочет, он не сможет измениться. Поэтому Ацуши мог только постепенно подталкивать его к тому, чтобы принять свои чувства и научиться выражать их так, чтобы не вредить самому себе.

***

Этот день для Ацуши прошёл тревожно. Он всё пытался занять себя чем-нибудь: что-нибудь почитать, посмотреть или порисовать, но на месте совершенно не сиделось, и никакие занятия не могли заглушить беспокойства за Акутагаву, свербящего внизу живота. Несколько раз он порывался написать ему, просто чтобы спросить, как (и, ещё важнее, что) он себя чувствует, но каждый раз останавливал себя — он пообещал его не тревожить, и Акутагава за это только поблагодарил. Тем более, сейчас он был с сестрой, которая наверняка могла оказать ему поддержку куда лучше, чем Ацуши, хотя бы потому, что в этом всём они были вместе с самого детства. Только поздно вечером, когда Ацуши уже ложился спать (хотя сон совершенно не шёл), телефон на тумбочке просигналил о новом сообщении своей вибрацией. Ацуши успел подумать, что это, должно быть, кто-то из его одногруппников спрашивает о том, когда они выходят на учёбу, или что-то в этом духе, и почти проигнорировал уведомление, решив ответить завтра, но от скуки решил всё же проверить — и не прогадал. Оно было от Акутагавы. «Привет. Не спишь ещё?» Получено, 23:32 Ацуши улыбнулся и сел в кровати поудобнее. Спать всё равно не хотелось, а вот пообщаться — очень даже. «Привет! Нет, не сплю» Отправлено, 23:33 «Как твои дела? Как настроение?» Отправлено, 23:33 Он хотел было написать ещё что-нибудь, но решил немного притормозить — у Акутагавы сегодня наверняка был тяжёлый день, и совсем не хотелось сходу перегрузить его обилием сообщений. «Всё хорошо. Настроение так себе, но это неважно.» Получено, 23:33 «Просто устал.» Получено, 23:34 Ацуши грустно улыбнулся, поджав губы. Мысль о том, что Акутагава устал, но всё равно нашёл в себе силы написать ему, конечно, согревала — хотя хотелось, чтобы настроение у него всё равно было хорошим. «Тяжёлый день, да?» Отправлено, 23:34 «Да. Встретимся завтра?» Получено, 23:34 Перед ответом на это сообщение Ацуши не пришлось думать дважды. Он улыбнулся ещё шире и быстро напечатал ответ. «Конечно! Куда пойдём? (☆ω☆)» Отправлено, 23:35 «Не знаю. Просто хочу увидеться с тобой.» Получено, 23:35 «Тогда можем посидеть у меня (⌒‿⌒)» Отправлено, 23:35 «Да, хорошая идея. Около двух удобно будет?» Получено, 23:36 «Ага! Буду ждать <3» Отправлено, 23:36 «Хорошо. Тогда до завтра.» Получено, 23:36 «Спокойной ночи.» Получено, 23:36 «🖤» Получено, 23:37 «Сладких снов! ♡ ♡ ♡ ♡ ♡ ♡» Отправлено, 23:37 Ацуши погасил маленький экран, но оставил телефон у себя на груди, сложив руки поверх него. В такие моменты он особенно остро ощущал, как всё-таки сильно любит Акутагаву. Когда не сиделось на месте от желания оказать ему поддержку, когда от его сообщений в душе расцветали самые красивые цветы, когда простые мысли о нём приносили самое настоящее счастье. Беспокойство ушло на второй план, и, погрузившись в мечтания, Ацуши быстро заснул. Всю ночь он спал крепко, и снилось ему что-то мягкое, как сахарная вата, из-за чего проснулся он в ещё лучшем настроении, чем мог бы. Ацуши взял телефон, чтобы проверить время, но первым делом увидел новое непрочитанное от Акутагавы, пришедшее ещё два часа назад. Он поскорее открыл его. «Доброе утро. Я могу приехать раньше?» Получено, 8:20 Ацуши только вскинул брови — неужели Акутагава настолько сильно хотел его увидеть? Это было приятно, конечно, но немного настораживало — на него не слишком-то похоже. «Утречка! (´• ω •`)» Отправлено, 10:36 «Извини что не отвечал, я только проснулся» Отправлено, 10:36 «Да конечно, приезжай как удобно, я дома» Отправлено, 10:36 «Отлично. Скоро буду» Получено, 10:36 Ацуши удивился его торопливости, но спрашивать ничего не стал. Может, он действительно так сильно по нему соскучился — это можно было понять. Ацуши всегда старался делиться с ним своим хорошим настроением, и сейчас Акутагава наверняка нуждался в этом, как никогда. Времени до его приезда, судя по всему, оставалось совсем немного — у Ацуши было ощущение, что он действительно ждал ответа и выехал сразу же, как только его получил. Он постарался пошустрее привести себя в порядок: умылся, переоделся, навёл порядок в комнате. Хотя бардака и так не было, но кроме Рождественской звезды ничего не цвело, и Ацуши казалось, что его комната выглядела немного менее приветливо, чем обычно — хотя зимними вечерами вся зелень так или иначе радовала глаз. Только Ацуши подумал о том, чтобы приготовить завтрак, раздался звонок в дверь. Он поспешил открыть, заодно убедившись, что отец действительно уже ушёл на работу, и встретил Акутагаву. — Привет, — он резко поднял голову и как-то натянуто улыбнулся, когда дверь открылась. — Ничего, что я так рано? — Нет, всё в порядке. Проходи, — Ацуши доброжелательно улыбнулся и сделал полшага в сторону. Закрыл за Акутагавой дверь и прошёл в коридор, чтобы не мешаться. — Я купил немного фруктов, — Акутагава протянул ему пакет, второй рукой снимая шарф, обёрнутый вокруг шеи. Ацуши кивнул и быстро занёс его на кухню, остался стоять в проходе. Что-то в движениях Акутагавы казалось ему… странным. Что-то точно было не так, но Ацуши не мог понять, что именно — то ли в его языке тела, то ли в выражении лица, то ли во взгляде. Что-то ему очень не нравилось. Сняв верхнюю одежду и разувшись, Акутагава поднял глаза и снова как-то странно улыбнулся — но его улыбка совсем не прятала пустоты в глазах. Ацуши прикусил губу, пытаясь понять, что же не даёт ему покоя, но Акутагава подошёл ближе, и Ацуши отступил, пуская его на кухню. Юноша помотал головой и прошёл за ним, достал из пакета гостинец, помыл фрукты под тёплой водой и быстро нарезал — занимаясь всем этим, он то и дело посматривал краем глаза на Акутагаву, сидящего за столом. Он сидел, сцепив руки в замок и перебирая собственные пальцы, низко склонив голову. Когда Ацуши поставил тарелку на стол, он вздрогнул. — Всё в порядке? — Ацуши сел рядом и взял небольшой кусочек яблока. Акутагава к еде не притронулся. — Что? — Как ты себя чувствуешь? — Ацуши взял его за руку и только тогда заметил, что он мелко подрагивает. — С тобой точно что-то не так. На самом деле, он не очень хотел начинать этот разговор первым: мало ли, Акутагава действительно пришёл к нему, чтобы просто отвлечься — в таком случае расспросы сделали бы только хуже. Но с ним явно происходило что-то нехорошее, и Ацуши не мог оставаться в стороне и ждать, пока он первым решится поделиться с ним. Акутагава сделал вдох, будто собираясь что-то сказать, но в последний момент только коротко помотал головой. — Всё нормально. — Я вижу, что не нормально, Рюноске. Ты можешь рассказать мне всё, что угодно, — Ацуши заглянул ему в глаза, и в этот момент ему показалось, что Акутагава был… напуган. Он отвёл глаза в сторону и шумно сглотнул. Снова устремил взгляд куда-то на стол, как будто размышляя и борясь с самим собой. — Рю, пожалуйста. Я хочу тебе помочь. Акутагава стиснул челюсти и крепче сжал руку Ацуши. Обычно он не стал бы давить, но сейчас он видел, что Акутагава хочет ему рассказать, но как будто чего-то опасается. Он должен был дать ему понять, что бояться нечего. — Расскажи. — Я… — Давай я тебе помогу, — Ацуши взял его за руку уже обеими своими и заглянул прямо в глаза. — Это из-за вчерашнего дня? — Нет. То есть, да, — Акутагава нахмурился, снова прервав зрительный контакт, и Ацуши понял, почему он не мог ничего сказать: он и сам запутался. — Не совсем. — Хорошо. Тебе… просто плохо, или есть какая-то проблема? — Мне плохо из-за проблемы. Так… Хотя Ацуши думал, что наводящие вопросы помогут им разобраться вместе, с каждым из них он и сам путался всё больше. Немного подумав, он вспомнил о том, от чего Акутагава разволновался во время их предпоследнего свидания, но к этому времени тот и сам собрался с мыслями. — В общем… вчера вечером мне написал Мори. Угадал. Ацуши кивнул, показывая, что слушает. — И он… сказал, чего от нас с Гин хочет. — И что это? — Ацуши больше удивил даже не сам исход, а то, что его дядя не удосужился подождать хотя бы немного и написал прямо в годовщину смерти их родителей. Это было… бесчеловечно. — Сначала нужно рассказать предысторию, — Ацуши кивнул, и Акутагава продолжил, глубоко вздохнув. — Ещё когда родители были живы, у Мори была своя семья. Небольшая, но дело в том, что за пару лет до аварии его жена ушла вместе с их дочерью. Ей сейчас десять лет. И когда мы съехали, он решил её забрать. — Так… а вы тут причём? — не станет же Мори просить своих племянников нянчить его дочь? — Её мать не хочет, чтобы девочка жила с ним, и дело уже дошло до суда. Он хочет, чтобы мы с Гин выступили как свидетели с его стороны. — В смысле? — Нам придётся лгать о том, что он был хорошим опекуном. — Типа, прямо в суде? — у Ацуши округлились глаза. — Под присягой? — Да. — Я, конечно, не юрист, но это вроде бы наказуемо?.. — Доказательств ни с одной стороны нет, поэтому вряд ли. Но я не хочу, чтобы Гин пока знала. И чтобы она видела меня в таком состоянии тоже. — Акутагава снова вздохнул и посмотрел, наконец, на Ацуши. — И не знаю, что делать. В его чёрных глазах Ацуши даже не видел просьбы о поддержке — в его взгляде ясно отражалось то, что Акутагава просто хотел, чтобы его проблемы решил кто-то другой. Он устал быть сильным старшим братом, который решает все трудности и поддерживает сестру; он устал от трудностей. Ему тоже нужен был кто-то, на кого можно было опереться. Хотя бы иногда. — А какие варианты? — Ну… один, на самом деле. Сделать так, как он хочет. — А почему вы не можете просто отказаться? — Гин пока не знает, но он сказал, что свяжется с ней, если я откажусь. Я не могу этого допустить. — Если честно… я не совсем понимаю, почему ты так этого боишься? Что он может ей сделать? — Думаю, ты смог бы полностью меня понять, только если бы пожил под опекой этого человека хотя бы пару недель. Я никогда не прощу ему того, как он относился к сестре и какие вещи ей говорил. Она боялась лишний раз попасться ему на глаза, и после каждой стычки плакала по несколько часов у меня в комнате. При этом она всё равно постоянно чувствовала себя обязанной и виноватой перед ним, — он помолчал немного, а потом добавил. — Да и я тоже, на самом деле. — Но почему? Почему вы испытываете вину, если это он постоянно заставлял вас чувствовать себя плохо? — Я не знаю, правда. Зато он всегда знает, что именно сказать, чтобы получить то, что ему нужно. Чем больше Ацуши слушал, тем полнее была картина в его голове. Он начинал понимать, зачем Мори вёл себя именно так: он просто хотел контролировать своих подопечных. Мало того, что он должен был заменить им родителя, так ещё и получил эту роль, когда дети были в самом уязвимом и ведомом состоянии, не позволил им преодолеть его, внушил, что они должны быть ему благодарны… Всё это привело к тому, что даже во взрослом возрасте ни Акутагава, ни его сестра не могли дать ему отпор — и не потому, что боялись какого-то наказания, а потому, что сами себе не позволяли. Он самостоятельно установил все рычаги давления на них, а теперь активно ими пользовался. — Ужасный человек, — Ацуши нахмурился, чуть сильнее сжимая руки Акутагавы, и немного помолчал, стараясь подобрать слова. — Не переживай, пожалуйста. Давай сейчас вместе всё взвесим и решим, что делать? — Тут нечего взвешивать. Нам просто придётся сделать так, как он хочет, и обречь ещё одного ребёнка на такую же поганую жизнь, какая была у нас. — Не торопись так, наверняка можно что-то придумать, — Ацуши прекрасно понимал, что Акутагава сейчас крайне близок к отчаянию, но он очень хотел ему помочь. Для этого сначала нужно было убедить его, что помочь он может. — Сейчас попытаемся разобраться сами, а вечером я могу спросить совета у папы. Он во всей этой юриспруденции разбирается, так что точно поможет, если у нас не получится. Договорились? — Ладно. Давай попробуем. — Так. Значит, в теории у вас есть три варианта, если я всё правильно понял: отказаться, солгать в суде или сказать там правду. Всё так? — Да. — Давай начнём с первого. Он, по-моему, самый привлекательный. — Если я сейчас откажусь, он свяжется с Гин и надавит на неё. Я не уверен, что ей хватит силы воли отказать. Тем более, я с самого переезда помогал ей восстановиться, но мы так и не справились до конца. Если он попытается с ней поговорить, она просто сломается. — А если, ну… заблокировать его везде, где можно? Чтобы он не мог с ней связаться? — Нет, так точно делать нельзя. Он может прийти лично, и так будет ещё хуже. — Ага… — Ацуши предполагал, что они не сообщали ему адрес, когда переезжали, но он совсем забыл, что Мори наверняка знает, где они учатся. Поиск девушки не составит для него никакой проблемы. — А если ты сам сначала с ней поговоришь? Ну, знаешь, подготовишь её к тому, что он будет пытаться её переубедить. Ты же её старший брат, она тебя послушает. — Я много раз пытался, ещё до переезда. И разговаривая со мной, она действительно верит и понимает, что ни в чём не виновата и ничем ему не обязана, но каждый раз он придумывал новые способы её переубедить, и всё начиналось сначала. Я просто не хочу, чтобы она снова проходила через это. Я должен защитить её от этого. Акутагава только изредка посматривал на Ацуши исподлобья, сразу после чего переводил взгляд обратно вниз. Натягивал рукава свитера на запястья, будто пытался спрятаться, и Ацуши прекрасно понимал, что ему невыносимо больно и тревожно за сестру — он знал, каково это, когда дорогому человеку больно, а ты не знаешь, как ему помочь. — Значит, отказаться и вправду не получится… — Ацуши заключил, сам того не желая. — А говорить правду в суде тоже опасно, да? — Да. Может, девочка действительно останется с матерью, но я боюсь представить, что Мори может устроить после этого. — Да, это плохой вариант. — Мне так тошно от этого бессилия, — Акутагава зажмурился и спрятал лицо в ладонях. — Ребёнок останется без детства, а Гин будет чувствовать за это ещё больше вины, и я ничего не могу с этим сделать. — Не надо, Рюноске, — Ацуши убрал руки от его лица, ласково огладил и откинул тёмные пряди, смотря прямо в глаза. — Ты в этом не виноват. И мы обязательно справимся. На самом деле, вера Ацуши в то, что они справятся, становилась всё слабее и слабее. Ситуация и в самом деле казалась безвыходной, но он не мог допустить, чтобы Акутагава тоже в это поверил. Если у них так и не получится найти решение, ему нужно хотя бы помочь ему перенести это психологически. — Ей не на кого рассчитывать кроме меня. — Послушай, Рю… я понимаю, что это очень больно, но ты не всегда можешь уберечь тех, кто тебе дорог. Я уверен, что Гин намного лучше просто от того, что ты рядом. И с этим судом вы оба обязательно справитесь. — Даже мне самому гадко от мысли, что ещё одному ребёнку придётся пройти через всё это, а Гин тем более. Она слишком добрая и сопереживающая, чтобы простить себя за такое. — Но в этом нет вашей вины! — Ацуши повысил голос, будто это помогло бы ему достучаться до Акутагавы. — Вы не виноваты, вы не можете быть виноваты в том, к чему не имеете никакого отношения! Это страшно, но в мире постоянно кто-то страдает, и ты не можешь помочь всем. В том, что девочке будет с ним плохо, виноват может быть только он, как ты не понимаешь? — Ты бы смог спокойно жить, поспособствовав тому, чтобы в твой приют попал ещё один ребёнок, сейчас счастливо живущий со своей семьёй? Ацуши сделал вдох, собираясь ответить, но осёкся. Акутагава смотрел ему прямо в глаза, ожидая ответа, но все слова испарились из головы. Потому что он не смог бы, и они оба это знали. Ацуши первым не выдержал пристального взгляда Акутагавы и отвёл глаза в сторону, молча поднялся и включил чайник. Стоя у столешницы, он чувствовал, что Акутагава продолжает смотреть ему в спину, и от этого было даже больно. Он пришёл к нему за поддержкой и решением, и ничего из этого Ацуши в итоге дать не смог. — Прости, — Ацуши сделал чай и поставил одну чашку перед Акутагавой. — Я не знаю, что делать. — Ничего. Не стоило грузить тебя этим. — Нет, я на самом деле очень рад, что ты поделился. Но мне жаль, что я не могу тебе помочь. — Неважно, — Акутагава устало протёр лицо и сделал один глоток чая. — Раньше как-то справлялся, и с этим справлюсь. — Подожди, — Ацуши нащупал телефон в кармане и быстро написал сообщение отцу, спрашивая, когда тот будет дома. — Надо всё-таки спросить совета у папы. Может, он знает что-то, чего не знаем мы, и сможет помочь. — Я не уверен. — Но мы же можем надеяться? — Я не хочу больше ни на что надеяться, Ацуши, — Акутагава со стуком поставил кружку на стол и упёрся лбом в ладони. — Я устал от того, что надежды никогда не оправдываются. — Не говори так, — Ацуши сел ближе и обнял Акутагаву за плечи. — Надеяться на что-то — это лучше, чем быть в отчаянии, даже если надежды потом не оправдаются. Без надежды на лучшее у тебя не будет сил бороться. Акутагава ничего не ответил. Ацуши так же продолжил молча сидеть рядом с ним, гладя по спине в попытке показать своё сочувствие. Получалось у него или нет, сказать было трудно, но Акутагава никакого сопротивления не оказывал — напротив, посидев немного, спрятав лицо в руках, он всё же положил голову на плечо Ацуши. Пока они сидели так, на кухню зашёл один из котов — сначала похрустел кормом, потом подошёл и к ребятам. Потёрся об их ноги, запрыгнул на колени к Ацуши, откуда переполз к Акутагаве. Краем глаза Ацуши заметил, что тот даже улыбнулся, гладя его по серой шерсти. — А суд уже назначен? — Ацуши старался говорить тише, сам не зная зачем. — Да. Через три дня. — В первый же день после каникул? — Акутагава только кивнул в ответ. — И времени подумать совсем нет… ужасно. — Угу. — Зато скоро всё закончится. Не переживай, пожалуйста, — Ацуши поднял руку выше и погладил Акутагаву по голове. — Я с тобой. Всё будет хорошо. — Спасибо. Телефон в кармане Ацуши завибрировал, и он проверил новое сообщение: отец написал, что как раз едет домой, чтобы забрать кое-какие документы, и уже скоро будет, но потом уедет обратно. Ацуши не стал слишком радоваться, но уточнил, сможет ли он задержаться минут на двадцать — только получив положительный ответ, он сказал об этом Акутагаве. — Просто расскажи ему, что рассказал мне. Я думаю, он сможет что-нибудь посоветовать, — Ацуши улыбнулся, пытаясь приободрить Акутагаву. — Главное — не стесняйся, хорошо? — Ладно. — Посидеть с вами или хочешь поговорить с ним наедине? — Лучше наедине. — Как скажешь, — Ацуши кивнул и отодвинулся немного подальше, поцеловав Акутагаву в щёку. — Всё хорошо. За время ожидания Фукудзавы они успели допить чай и прибраться на кухне. Предстоящая беседа с ним как-то вдохновляла Ацуши и вселяла надежду — он надеялся, что и в Акутагаву тоже. Отец всегда помогал ему справиться с трудностями, а сейчас, когда проблема лежала в том поле, в котором у него было много опыта, он точно должен был что-то придумать. С другой стороны, они уже взвесили все за и против из каждого варианта, поэтому рассчитывать на то, что решение будет крыться в одном из них, не приходилось — но он всё ещё мог предложить новый, о котором они даже не подозревали. Уже через десять минут Ацуши услышал, как открылась входная дверь. Они с Акутагавой синхронно поднялись со своих мест, но он остался на кухне, пока Ацуши пошёл встречать отца. — Привет! — он вышел в коридор, только прикрыв за собой дверь, и вместе с Ацуши в коридор выбежали коты — все четверо. — Здравствуй, — Фукудзава стряхнул снег с плеч, разулся и, не снимая пальто, прошёл в квартиру. — Сейчас, я возьму бумаги и вернусь. — Хорошо, — Ацуши отошёл в сторону, пропуская отца к его комнате, и через щель в двери кивнул Акутагаве, который так и стоял у стола. Фукудзава вернулся через пару минут, держа в руках тёмную папку с бумагами. — Что случилось? — В общем, у Рюноске одна проблема есть, — Ацуши приоткрыл дверь, показывая, что не один. Акутагава низко поклонился. — Мы сами пытались что-нибудь придумать, но ничего не получилось. Она такая… юридическая. В общем, нужен совет. — Я понял. Помогу, чем смогу, — Фукудзава кивнул и прошёл на кухню. Ацуши остался в дверях. — Я буду в своей комнате. Зовите, если что, — отец кивнул, усаживаясь за стол, и уже закрывая дверь, Ацуши видел, что он показал рукой на стул и Акутагаве тоже. Ацуши, как и обещал, ушёл к себе. Их разговор не должен был занять много времени, но Ацуши прекрасно понимал, что в ожидании даже десять минут будут тянуться как целая вечность. Чтобы этого избежать, он постарался найти себе занятие, и Уголёк, забежавший в комнату вместе с ним, быстро подарил ему идею. Достав откуда-то из-под кровати мячик с перьями, он кинул его в угол комнаты, куда за ним сразу же устремился кот. Поймал его лапами, впился зубами и потряс головой, шумя погремушкой внутри. Ацуши с умилением наблюдал за тем, как Уголёк расправляется с игрушкой, перекатывает её лапами туда и обратно, валяется на спине, обхватив когтями. Убедившись в том, что добыча мертва, приносит её Ацуши, чтобы тот кинул ещё раз. Ритуал повторился несколько раз, пока Уголёк не убедился в том, что добыл достаточно пищи, чтобы прокормить своего нерадивого (это же надо — за всё время даже ни одной мышки домой не принёс!), но любимого хозяина. Когда котёнок наигрался, Ацуши посидел ещё немного, просто гладя его и стараясь не вслушиваться в отголоски фраз, доносящихся с кухни. Хотя, даже если бы он попробовал — юноша слышал только низкий голос отца, время от времени прерывающийся, но слов разобрать не вышло бы. Спустя время он услышал скрип открывающейся двери и шаги. Ацуши приоткрыл дверь и увидел в коридоре отца. — Мы закончили, — Фукудзава стоял в коридоре и повязывал шарф вокруг шеи. Оглянувшись, он нахмурился. — Документы забыл. Принеси папку, пожалуйста. Она на столе на кухне. — Ага, — Ацуши кивнул и прошёл на кухню. Зайдя, он увидел, что Акутагава до сих пор стоял, низко склонившись: он осторожно коснулся его плеча, тот сначала глянул на него из-под бровей, а после выпрямился. Ацуши отнёс отцу бумаги, проводил его и вернулся в квартиру, заперев дверь. Когда он вернулся на кухню, Акутагава сидел за столом с задумчивым, но уже совсем не подавленным видом. Это действительно радовало: похоже, надежды всё-таки оправдались. — Ну что? Как поговорили? — он сел за стол и сложил руки замком, поставил на них голову. — Папа посоветовал что-то хорошее, да? — Да… он сказал некоторые вещи, о которых я даже не подумал. — Какие, например? — Во-первых, я совсем забыл о том, что у Мори есть связи по всему городу — значит, скорее всего, исход дела уже и так известен, а наше с Гин присутствие — простая формальность. — Получается, вы точно не виноваты, если даже повлиять не можете. — Да, но это не главное. Он посоветовал мне одну вещь для собственного успокоения: поговорить с самой Элис. — Элис — это его дочь? — Да. Твой отец сказал, и я с ним согласен, что раз она его родная дочь, и он сам хочет её вернуть, то, возможно, относится к ней иначе. Пока мы ещё жили у него, он виделся с ней раз или два в неделю. Может, он действительно её любит, а она его. — Может быть! — Ацуши с энтузиазмом кивнул. — Тогда, если он хорошо к ней относится и девочка сама хочет с ним жить, Гин не будет чувствовать себя виноватой! — Да, верно. В суде слово маленькой девочки в любом случае почти ничего бы не значило, но сестре в таком случае будет спокойнее. Главное, чтобы не оказалось наоборот. Но я не думаю, что так получится. В конце концов, он даже не хотел брать над нами опеку, так что его поведение ожидаемо. — Вот видишь! — Ацуши широко улыбнулся. — Я же говорил, что всё будет хорошо! — Да, ты был прав. Спасибо, — Акутагава крепко поцеловал Ацуши в щёку, от чего он хихикнул и чмокнул его в ответ. — Осталось где-то раздобыть номер его жены и найти время для встречи. Хотя номер — это не проблема. Я помню, что у неё был свой сайт. Она, кажется, кондитером работает… — Вот видишь, как всё здорово складывается! — у Ацуши на душе становилось всё легче и легче. — Сегодня созвонитесь с ней, завтра-послезавтра встретитесь, поговорите с Элис, и всё будет хорошо! — Да. Отлично. — Тебе ведь лучше, правда? — Намного. Спасибо, — Акутагава спокойно, но наконец-то искренне улыбнулся, глядя Ацуши в глаза. — Передай благодарность своему отцу тоже, пожалуйста. — Обязательно! — Ацуши быстро кивал головой. — Он иногда спрашивает, как у тебя дела. Я думаю, ему не трудно было помочь. — Надеюсь. — Я так рад, что тебе лучше! Давай теперь займёмся чем-нибудь, чтобы твоё хорошее настроение закрепить? А потом поищем номер мамы Элис, чтобы успеть с ней договориться? — Давай. Ацуши взял Акутагаву за руки и почти подпрыгнул, вставая из-за стола. Потянул его за собой, закружился, как будто танцуя, крепко обнял и поцеловал: Акутагава едва за ним успевал, и они чуть не столкнулись лбами, но всё закончилось улыбками. Нацеловавшись, Ацуши повёл Акутагаву в свою комнату: там он усадил его на кровать, хорошенько прикопав мягкими игрушками, и поставил рядом ноутбук. — Пока выбирай, что будем смотреть, а я за чаем, — Ацуши открыл поисковик и подвинул компьютер ближе к Акутагаве. — Только что-нибудь весёлое! Он вышел из комнаты, не закрыв дверь, и вернулся на кухню. Пока он возился с чаем, пару раз выходил в коридор и заглядывал в комнату: Акутагава действительно что-то увлеченно искал, открывая и закрывая разные вкладки. Когда Ацуши вернулся с парой чашек чая, Акутагава нашёл что-то подходящее, и на экране замерзла заставка. — Что смотрим? — Какой-то новый корейский сериал. Я видел много хороших отзывов, — Акутагава пожал плечами. — Не знаю, насколько он весёлый, но кажется интересным. — Хорошо! — Ацуши расположился рядом с ним, облокотившись об изголовье, обхватив свою чашку двумя руками и поджав колени. Акутагава пустил сериал, и на экране появились чёрно-белые кадры с детьми, играющими на улице. Несколько минут закадровый голос объяснял замысловатые правила игры с забавным названием, пока дети на экране бегали туда и обратно, после чего повествование перешло в, кажется, настоящее время: кадры на экране обрели цвета, значит, дело всё-таки не в стилистике всего сериала. Наблюдать за тем, как взрослый мужчина (главный герой, должно быть) ссорится с пожилой матерью, выпрашивая у неё денег и уплетая обед, а потом и крадёт сбережения, было как-то даже… неприятно. Он оглянулся на Акутагаву, и, судя по выражению лица, тот тоже не был впечатлён. Однако искать что-то новое они не поспешили. Ацуши вернул взгляд на экран и попытался сконцентрироваться на происходящем, но вся голова была занята мыслями о прошедшем дне и их разговоре. Сегодня он в очередной раз увидел Акутагаву в новом свете. Во-первых, он в полной мере осознал, как сильно тот любит сестру и заботится о ней. Во-вторых, узнал, что в нём всё же есть немного сочувствия к незнакомым людям — раньше Ацуши казалось, что он старается держаться подальше от чужих проблем и не слишком-то сострадает, когда кто-то, кто ему не близок, попадает в беду. Более того, он предпочитает, чтобы незнакомые люди держались подальше и от его проблем тоже: даже в начале их знакомства, когда Ацуши провожал его до дома в дождливый день, Акутагава всё пытался найти подвох. И всё же его действительно удручала мысль о том, что ребёнок, никакого отношения к нему не имеющий, может пройти через то же, через что прошли они с сестрой. И это даже согревало, на самом деле — почти так же сильно, как горячий чай, что Ацуши попивал время от времени. Правда, при просмотре этого сериала (оказавшегося, к слову, совсем не весёлым, хотя очень интересным), Ацуши ясно видел, что в нём самом сострадания намного больше, чем в Акутагаве. Может, он был слишком впечатлительным, но когда на героя напали бандиты, ему стало его действительно жаль, в то время как лицо второго парня не выражало ничего, кроме отвращения. Но Ацуши не считал, что это плохо. Несмотря на то, какими разными они были, казалось, будто они подходят друг другу идеально. Не будь Акутагава безразличным к посторонним, его чуткость и забота по отношению к самому Ацуши, может быть, не ощущались бы настолько тёплыми и дорогими сердцу. В то же время, не умей Ацуши сострадать даже тем, кому это сострадание, казалось бы, не нужно, он бы никогда не смог найти свой путь к сердцу Акутагавы. И если их знакомство, начавшееся не самым приятным образом, в итоге привело к неожиданным, но, безусловно, таким приятным последствиям, не значит ли это, что всё всегда происходит к лучшему? Ацуши был уверен, что значит. И сегодняшняя проблема обязательно разрешится для того, чтобы дальше жизнь стала ещё лучше.