***
После первой же пары Акутагава пришёл проведать Ацуши. На протяжении всего занятия он потихоньку попивал чай, благодаря чему боль в горле прошла окончательно, поэтому поводов для беспокойства не было — он сразу обрадовал этим Акутагаву, и тот заметно успокоился. Про себя Ацуши в очередной раз заметил, что, когда надо, его возлюбленный бывает действительно заботливым, что было очень приятно. Из интересного за весь учебный день произошло разве что знакомство с новым преподавателем по литературе: сначала Ацуши показалось, что он просто очень застенчив; потом подумалось, что он всерьёз боится своих студентов и пытается спрятаться от них за чёлкой, закрывающей половину лица, но позже, когда прошла, наверное, треть занятия, он привык к ним и смог немного раскрепоститься. Как только это произошло, Ацуши познал вкус по-настоящему интересной лекции. Преподаватель рассказывал о течениях в литературе начала двадцатого века так увлечённо и интересно, с таким жаром, что заскучать было просто невозможно — когда время пары подошло к концу, ему даже не хотелось уходить. Определённо, По-сенсей намного лучше их прошлого преподавателя. После учёбы он, как обычно, отправился на работу. Самочувствие к тому моменту окончательно пришло в норму, поэтому он даже не подумал о том, чтобы уйти домой — к тому же, одного дня в магазине ему совершенно не хватило, чтобы унять своё желание работать. Цветов в жизни всё ещё не хватало. Акутагаву он встретил на полпути — похоже, с последней пары их отпустили пораньше. Со стороны он казался таким задумчивым, что Ацуши даже не хотелось его догонять, вместо этого только понаблюдать со стороны и погадать, о чём же он думает. Но Акутагава первым заметил его и остановился, сделав рукой приветственный жест. — Приветик, — он улыбнулся, протягивая ему руку. — Привет. Как ты себя чувствуешь? — В порядке. Это всё, наверное, твой волшебный чай. — Конечно. Там был один секретный ингредиент. — Правда? Какой? — Моя любовь, — он улыбнулся и поцеловал его в щёку, отчего Ацуши только хихикнул. — Кстати, я вчера подумал над тем, что предлагал Дазай-сан… и заказал пару столиков. — О, — Ацуши удивлённо вскинул брови, — здорово. — Да. Мы с Гин всё равно думали попробовать вложить немного в развитие лавки… может, это привлечёт больше покупателей. — Да, может быть, — он кивнул головой, — ещё я подумал, что можно какое-нибудь название интересное придумать, или вывеску поменять на что-нибудь поярче. А то что у нас просто «чай & цветы»? Скучновато. — И что ты предлагаешь? — Ну… в состав многих чаёв входят цветы, можно как-нибудь на этом сыграть. О, как этот, например… связанный чай, кажется, так он назывался? И такой схематичный рисуночек на вывеску, где было бы видно, что там ещё и цветочки есть. — Хм… неплохая идея. — Просто первое, что пришло в голову, но можно подумать в этом направлении, если ты не против. За разговором они дошли до магазина и, стоило им подготовиться и открыться для посетителей, как почти сразу из ниоткуда появился их вчерашний покупатель в белой шапке-ушанке. Акутагава тоже сразу узнал его, поприветствовав коротким «Рады видеть вас снова», и тот с порога признался, что ему очень понравились некоторые виды чая, которые он дегустировал вчера — настолько, что он не смог не вернуться. Ацуши с умилением наблюдал за тем, как Акутагава расплывался в улыбке, когда молодой мужчина продолжил хвалить их место, рассказывая о том, что нигде в городе больше не готовят и не продают настолько хороший чёрный чай, так похожий на тот, что он пил у себя на родине. У них завязался разговор, который Ацуши увлечённо слушал, не решаясь вступить — по тому, как покупатель рассказывал Акутагаве о видах и традициях приготовления чая, о которых даже он сам слышал впервые, Ацуши понял, что человек он сведущий. За то время, что он находился в магазине, Ацуши сделал несколько букетов для своих посетителей. Акутагаве тоже иногда приходилось отвлекаться на покупателей, но его собеседник совершенно не возражал и не спешил уходить. Ацуши даже становилось скучновато — он тоже, вообще-то, хотел пообщаться со своим парнем. Через некоторое время — юноша не знал, сколько именно прошло, но по его ощущениям, не мало — в магазин, как и вчера, наведался Дазай. Правда, на этот раз без Чуи. Он заметил его ещё подходящим ко входу, и, увидев человека внутри, куратор сразу изменился в лице — нейтральная улыбка и беззаботный взгляд превратились в гримасу презрения. Перед входом он всё же натянул улыбку. — Привет, Дос-кун! — Ацуши заметил, что Акутагава даже вздрогнул от неожиданно раздавшегося звонкого голоса Дазая. Он сразу поправил рукава рубашки и выпрямил спину. — Дазай-кун… — покупатель, казалось, удивился, но всё же улыбнулся ему в ответ. — Какими судьбами? — Да вот зашёл, видишь ли, за чаем. Наконец-то мне удалось найти место, где продают такой же, как в России-матушке. — Удивительно, — он смерил его взглядом, проходя мимо. — А ты что тут делаешь? — За цветами пришёл. На них женщины ведутся куда лучше, чем на чай. Тебе ли не знать, — он самодовольно улыбнулся, когда Дос-кун (так он к нему обратился?) едва заметно нахмурился. — Привет, Ацуши-кун. Мы сегодня ещё не виделись, кажется? Собери мне букетик, будь так добр. — Конечно. Есть пожелания? — М-м-м, нет, пожалуй. Ты знаешь, кому они предназначаются, — он подмигнул, — так что сделай на свой вкус. — Я понял, — Ацуши улыбнулся и, сразу вспомнив недавние события, быстро решил, какие цветы использует в букете — он решил, что хотя бы на языке цветов Дазаю стоит извиниться перед Чуей, хочет он этого или нет. Цветов, означающих раскаяние, он вспомнить не смог, поэтому основой для букета выбрал белые лилии, означающие благородство и невинность. В качестве дополнения идеально подошли орхидеи нежного, светло-фиолетового цвета: кроме того, что означали они любовь и заботу, красивые бутоны идеально сочетались с лилиями. Дополнить букет он решил яркими цветами альстрёмерии — они означали дружбу, но традиционно использовались в примирительных букетах. Завершающим штрихом стали ветки фисташки, собирающие букет воедино. — Готово, — удостоверившись, что работа его устраивает, Ацуши с улыбкой протянул букет Дазаю, который всё это время играл в гляделки с покупателем, попивающим чай в другом углу магазина. — Эм… Дазай-сан? — Да-да, спасибо, — он отвлёкся и забрал у Ацуши букет. — Дазай-сан, — Ацуши коснулся его руки, передавая цветы, — можно вопрос? — Какой? — Откуда ты знаешь этого человека? — В тюрьме вместе сидели. — Что?! — Шучу! — Ацуши и сам не заметил, как повысил голос настолько, что привлёк внимание и самого Дос-куна, и Акутагавы. — Просто шучу. Мы познакомились на конкурсе чтецов. — Серьёзно? Не думал, что ты на такие ходишь. — Ну да, был грешок. Сейчас я такой ерундистикой не занимаюсь. Ладно, Ацуши-кун, спасибо за цветочки, мне пора бежать, — он улыбнулся и удалился, задев второго покупателя плечом и опять не заплатив за букет. Ацуши начинало это надоедать; наверное, пора перестать пускать его в магазин, а то такими темпами он и сам разорится. Вскоре Дос-кун тоже ушёл; Акутагава проводил его взглядом и искренним «Ждём вас снова», прежде чем выдохнуть и встретиться глазами уже с Ацуши. — Такой… осведомлённый человек. — Я заметил, — Ацуши надул губы, — еле дождался, пока вы наговоритесь. — Мне впервые выпала возможность обсудить чай с кем-то настолько подкованным. Не обижайся. — Ну ладно, ладно, — Ацуши улыбнулся, быстро прекратив делать вид, что обижен, — я рад, что тебе было интересно! — С тобой всё равно интереснее. Ацуши улыбнулся, пряча лицо, но отвлёкся, когда в магазин зашли сразу несколько человек — двое из них направились к Акутагаве, а мужчина в костюме проследовал в цветочный отдел.***
Клиентов в этот день было не так уж много, благодаря чему Ацуши быстро восполнил свою нехватку общения с Акутагавой. Тот рассказал ему, что видел, как на одном из перерывов Дазай раздавал листовки в коридоре — он показал одну из них Ацуши. Он почти засмеялся, увидев на небольшой бумажке фотографию Дазая с нарисованными чёрным маркером усами, надписью «Комплименты сюда» и его номером телефона. Похоже, это было очередное задание от Чуи — уже забавнее, чем первое. Кроме того, они обменялись впечатлениями от чтения рассказа, что Ацуши рекомендовал своему парню — ему он тоже понравился, и теперь они оба, как Ацуши и планировал, с нетерпением ждали продолжения. В целом, так остаток дня и прошёл: за разговорами и обслуживанием нечастых посетителей. Когда Ацуши вернулся домой, отец уже тоже пришёл с работы. В кои-то веки он отдыхал в своей комнате вместо того, чтобы писать очередной отчёт, искать нужные документы или чем ещё он обычно занимался по окончанию официального рабочего дня. Только переодевшись в домашнюю одежду, Ацуши, возглавляя котов, пришёл к нему. Они давно уже толком не общались. Гладя Уголька, забравшегося к нему на колени, Ацуши поделился с отцом радостью от возвращения на работу, рассказал о встрече с Элис, новом преподавателе, о том, что знал о суде, и о том, как сегодня утром чуть не заболел, но был спасён чудодейственным чаем Акутагавы — в общем, всем произошедшим за последние несколько дней. Фукудзава с улыбкой слушал сына, изредка комментируя его рассказ, отчего Ацуши улыбался ещё шире, вспоминая новые интересные детали. Перед тем, как ложиться спать, он не забыл приготовить обед для отца, что в последнее время стал делать реже. Из-за этого он чувствовал себя… не то чтобы виноватым, но исправиться всё-таки хотелось. Несмотря на то, что Фукудзава никогда его в этом не упрекал. Времени это заняло не слишком много, но завтра его ждал такой же длинный, как и сегодня, день, потому почти сразу он лёг спать, не тратя время попусту — только собрал нужные тетради и учебники для завтрашнего дня, найдя в рюкзаке забытый Акутагавой (вообще-то, Ацуши сам забыл его вернуть) термос. Только вот сон всё никак не шёл. Голова была занята мыслями о прошедшем дне, и об Акутагаве в частности. Обнимая подушку, он вспоминал его заботу и бережные прикосновения сегодня утром — тогда он не придал этому особого значения ввиду своего самочувствия, но сейчас вспоминать его беспокойство было ещё приятнее. Ацуши особенно остро ощущал, что действительно не безразличен Акутагаве, и на сердце от этого становилось тепло. Правда, довольно скоро его размышления ушли в совершенно иную степь. В голове снова возник образ Акутагавы — почему-то именно сегодня, когда он переодевался, он показался Ацуши особенно красивым и привлекательным. Возможно, дело в особой утренней атмосфере, пропитанной тонкой интимностью — будто таким простым действием он в очередной раз показал и доказал, что доверяет ему, совсем не прячется. Конечно, Ацуши уже видел его без одежды, но неяркий свет лампы только подчеркнул все черты его тела, сделав ещё красивее. И он был не просто привлекательным — он выглядел крайне соблазнительно. Ацуши не заметил, как картина этого утра в его голове сама собой стала дополняться воспоминаниями обо всех их поцелуях, объятиях; о том, каким чувственным и ласковым он был с ним, как одарил своей любовью и принёс удовольствие. Все его прикосновения до сих пор были свежи в памяти, но сейчас Ацуши касался себя сам, неспешно, растягивая удовольствие и погружаясь в мир собственного воображения всё глубже. Хотелось бы, чтобы он сейчас был рядом, но этот вечер останется его маленьким секретом, вместе со всеми фантазиями — признавать это не хотелось, но некоторые его потребности Акутагава всё же не мог удовлетворить. Впрочем, он совсем не возражал. Ему было более чем достаточно того, что он имел, а именно: его любви. С подобными желаниями он может справиться и сам. Сняв напряжение и отдышавшись, Ацуши едва нашёл в себе силы навести порядок и поправить смятое постельное бельё. После этого ему не потребовалось много времени на то, чтобы заснуть.