Bound

— Это слишком вызывающе? Трисс полностью обернулась, развернувшись спиной к изображению подруги в мегаскопе. На ней было надето платье с открытой спиной и очень, очень низким вырезом. Этот наряд совершенно потрясающим образом подчёркивал попку Трисс, но девушка была уверена, что есть черта, которую она не должна пересекать в отношении вкуса. В тот момент она просто не знала, где проходит эта черта. В конце концов, она никогда раньше не посещала подобные мероприятия. Трисс хотела хорошо выглядеть и произвести впечатление, но она определённо не хотела ошибиться, тем более что она будет представлять Филиппу в качестве её ученицы. Меньше всего на свете Трисс хотела смутить свою наставницу. — Да. Ты способна привлечь чужой взгляд, не обнажая столько кожи, — резко ответила Йеннифэр. Трисс надулась, потому что ей очень понравилось это платье, но она уважала мнение Йеннифер в этом вопросе, поэтому девушка сбросила его с плеч, и оно легко соскользнуло вниз по бёдрам. Платье оказалось на полу, упав у её стоп, но взгляд Йеннифер не задержался на теле подруги. — Кроме того, там будет Сабрина. Я уверена, что с ней у нас будет возможность налюбоваться распутными нарядами. — Сабрина Глевиссиг? — спросила Трисс, прежде чем снова начать рыться в шкафу. — Она была твоей одноклассницей в Аретузе, верно? — Ты посвящаешь слишком много времени изучению древней истории этого места, но нет. Я намного моложе. Трисс фыркнула и взглянула через плечо на изображение Йеннифер в мегаскоп. Темноволосая чародейка прищурилась, ожидая, что Трисс всё же осмелиться опровергнуть её утверждение. Однако девушка этого не сделала, хотя и знала правду. Трисс знала имя каждой волшебницы, которая училась в Аретузе, а также годы, проведённые там. Лгать ей было бессмысленно, и Йеннифер это понимала. Тем не менее, она всё равно решилась пойти на это. Без сомнения, к этому подтолкнула её гордость. Разочарованный вздох сорвался с губ молодой волшебницы, когда она вернулась к рассматриванию своего шкафа. — Мне нечего надеть! — воскликнула Трисс, явно расстроенная этим. Повернувшись в очередной раз к Йеннифер, она начала умолять: — Пожалуйста, пожалуйста, приезжай повидать меня и помоги мне что-нибудь выбрать. Филиппе не обязательно нужно знать, что ты заглянешь ко мне. — Мне может не нравиться компания Филиппы Эйльхарт, но я всё же достаточно уважаю её, чтобы не телепортироваться без предупреждения в её дом. Кроме того, было бы глупо предполагать, что у неё нет защиты, чтобы предотвратить подобное вторжение. Трисс выглядела потерянной, она прижалась спиной к платяному шкафу, беспомощно уставившись на изображение своей подруги. Йеннифер была права, это место было основательно защищено. Может быть, если Йеннифер телепортируется наружу, поблизости замка, то Трисс сможет провести её чрез заднюю дверь…? — Я знаю это выражение на твоём лице. Прекратите строить планы, ответ — нет. Кроме того, я прибыла в третогорский дворец только сегодня утром. Если ты так сильно жаждешь моей компании, возможно, ты могла бы навестить меня. — Я обещала Филиппе, что буду с ней под руку, сопровождая на банкете. Я не могу пойти туда в одиночку, взяв на себя такое обязательство. Это было бы невероятно оскорбительно. Не говоря уже о том, что Трисс не могла дождаться, когда Филиппа будет сопровождать её на таком мероприятие. Она всё ещё не имела понятия о характере их отношений. Любила ли Филиппа просто флиртовать с ней или действительно серьёзно относилась к тому, чтобы в какой-то момент вступить с ней в отношения. В самом начале обучения Трисс она откровенно заявила, что не увлекается своими ученицами, но чем больше развивались их отношения, тем больше Филиппа, казалось, сожалела о своём решении. Тут и там наставница делала небольшие намёки и двузначные замечания. Она зашла настолько далеко, что пыталась уложить Трисс спать рядом с собой под видом урока. А буквально на прошлой неделе она решила воспользоваться словом свидание, которое оставляло мало места для интерпретации. Филиппа интересовалась ею. В какой степени Трисс не знала, но теперь, когда её проблемы с самооценкой рассеялись и пелена недостойности упала с глаз, девушка была бы слепой, не заметив этого. Честно говоря, это её взволновало. То, что кто-то вроде Филиппы хотел её, было… беспрецедентным. Что было еще более невероятным, так это то, что чем дольше это продолжалось, тем больше Трисс начинала осознавать, что это было не просто физическое влечение. Филиппа уважала её и её мнение и, казалось, всегда стремилась услышать то, что она говорила. Она интересовалась ею, а не только её работой. Чувства Филиппы были достаточно сильными, чтобы она непреднамеренно могла подвергнуть себя опасности. Она заботилась о своей ученице достаточно, чтобы попытаться сделать Трисс более сильной и способной женщиной, и это было… — Твои глаза снова закатываются. Перестань мечтать. Вы собираетесь пойти вместе? — спросила Йеннифэр с явным интересом. Трисс попыталась сконцентрироваться, выдернув себя из мечтаний, её щеки залились легким румянцем из-за того, что её поймали за этим: Ну, я являюсь её ученицей… — И, как её ученица, ты должна была бы держаться на шаг или два позади неё, а не идти с ней под руку. Я ранее видела, как она посещала подобные мероприятия с ученицами. Им суждено было быть тенями, а не украшениями. Трисс безуспешно пыталась скрыть улыбку. Вместо этого она повернулась к своему шкафу и схватила первое увиденное платье, понимая, что ей, вероятно, следует перестать светить своими прелестями перед подругой. Йеннифер не рассматривала её, что было само по себе неплохо, но… досадно. Не то чтобы Трисс хотела ощутить её взгляд на себе, ей просто было это необходимо. Тем не менее, факт того, что она до сих пор была наполовину обнажена никоим образом не помогал ей выбирать, что надеть, поэтому Трисс быстро надела платье зеленого цвета. Оно было без бретелек и со вкусом собрано в складки между её грудей, обтягивая бёдра таким образом, что придавало её изгибам более волнующий вид. Трисс улыбалась самой себе, пока рассматривала своё отражение в зеркале. — Я вижу, ты произвела на неё впечатление, — отметила Йеннифер. Трисс ожидала услышать разочарование в её голосе, поскольку Йеннифер, без сомнения, считала, что теперь она делит постель с Филиппой, но девушка не услышала даже намёка на разочарование: — Похвально. Это платье наверняка сделает то же самое, если именно по этой причине ты так сильно озабочена тем, что надеть. Щёки Трисс вспыхнули. — Я так и думала. — Ты не злишься? — спросила Трисс, застенчиво заправляя волосы за ухо. Часть её боялась не только того, что Йеннифер не одобрит её обучение и того, насколько Филиппа может быть эмоционально опасной для неё, но также потому, что Йеннифер встречалась с ней. Встречалась с ней. Точнее, позволила Филиппе ласкать её, никогда не отвечая взаимностью, как бы это не пытались назвать по-другому. У них была своя история, и это всё, что имело значение. — Во время нашего последнего разговора, я пообещала, что перестану чрезмерно опекать тебя. Я собираюсь сдержать своё обещание, — серьёзно ответила ей Йеннифер. Трисс выдохнула воздух, который она задержала в груди, чувствуя себя намного лучше. — Кроме того, Филиппа не позволяет своим завоеваниям сопровождать её. Она должна действительно уважать тебя, чтобы с готовностью способствовать появлению сплетен такого рода. Трисс перестала теребить волосы перед зеркалом и повернулась к подруге: — Сплетни? — Прошло довольно много времени с тех пор, как кто-либо из нас когда-либо видел Филиппу с кем-то под руку, — объяснила Йеннифер. Трисс побледнела, внезапно осознав, что происходящее было серьёзнее, чем она предполагала. — Но это не единственная причина. Ты ещё даже не окончила Аретузу. Ты её ученица. Люди будут говорить, Трисс, а Филиппа гордится своей репутацией. Ты, должно быть, сделала что-то невероятно впечатляющее, чтобы она всё это проигнорировала. Трисс внезапно стало плохо. Она не чувствовала, что сделала что-то впечатляющее. В конце концов, последний подвиг, который она совершила, чуть не убил их. Филиппа точно нем могла предложить сопровождать её из-за чего-то вроде этого, не так ли? Пару часов назад Трисс была уверена в их выходе в свет. Она начинала понимать, что Филиппа чувствовала к ней и хотела извлечь из этого выгоду, но теперь она ощущала себя несоответствующей требованиям и сбитой с толку, неспособной понять, почему такой важный и уважаемый человек, как Филиппа Эйльхарт, готова спровоцировать такой скандал из-за кого-то вроде неё.

****

— Ты встревожена, — заметила Филиппа, когда они входили в богато украшенные двери, ведущие в третогорский дворец. Трисс схватилась за руку сопровождающей её наставницы. Тёмно-синий вышитый золотом камзол Филиппы безупречно контрастировал с её оливковой кожей. Когда Трисс впервые увидела её в Монтекальво, она смотрела на неё с изумлением. Она слишком долго рассматривала её. Филиппа всегда была одной из самых красивых женщин, которых Трисс когда-либо видела, но сегодня она была ещё прекрасней. Её волосы были зачёсаны назад в длинную косу, располагающуюся по центру спины, а глаза подчёркивали золотые и тёмно-коричневые тени. Но какой бы красивой ни была Филиппа, когда они прибыли к месту назначения, Трисс едва могла взглянуть на неё, потому что чертовски беспокоилась о том, что все остальные смотрят на них. — Я в порядке, — солгала Трисс, но Филиппа отвела её в сторону, прежде чем они добрались до банкетного зала, остановившись совсем рядом с дверью. В замок продолжали входить гости, но по ту сторону дверей их было значительно меньше. Трисс прикусила нижнюю губу, заметив, что пара чародеек с любопытством рассматривает их, но нежная рука Филиппы обхватила её подбородок, уговорив девушку взглянуть на одного из немногих людей, которыё не просто смотрел на неё, но действительно видел её. — Скажи мне, что произошло, девочка, — мягко попросила Филиппа, убедившись, что Трисс не отрывает от неё взгляда. — Ты не хочешь находится здесь? Мне необходимо появиться на этом приёме, но это может быть краткий визит. Я не хочу доставлять тебе неудобства. — Нет, нет… это не так. Филиппа выжидающе смотрела на неё, и Трисс вздохнула. Она устала так себя чувствовать, устала постоянно сомневаться в своей собственной значимости, и всё же, даже когда она думала, что избавилась от неприятностей, это чувство в конечном итоге снова возникло. — Почему ты хочешь, чтобы я сегодня находилась здесь, под руку с тобой? — наконец спросила она. — Ты выбрала меня, из всех людей. Я знаю, что у тебя обычно нет женского сопровождения во время таких мероприятий, к тому же я твоя ученица. Я молода, ещё даже не окончила Аретузу. Люди будут говорить. Выражение лица Филиппы было нечитаемым, что сильно расстраивало Трисс, потому что ей нужно было знать, как относиться её наставница ко всему этому. — И тебя волнует, что они говорят? — спросила наконец чародейка. В её вопросе прозвучала нотка любопытства, которая не выходила за пределы её видимых и различимых эмоций. Трисс слишком запуталась в собственной неуверенности, чтобы чувствовать наставницу с помощью их эмпатической связи. — Нет, но я беспокоюсь не о себе. Я волнуюсь за тебя. Я не хочу запятнать твою репутацию. Я этого не стою, поверь мне. Глаза Филиппы сузились. — Во-первых, никогда даже не осмеливайся предположить, что ты знаешь, что именно я расцениваю как что-то стоящее, а что нет, — строго ответила она. Трисс прикусила щёку изнутри. — Во-вторых, я дорожу своей профессиональной репутацией намного больше, чем личной. Пусть люди думают, что им угодно, для меня это не имеет никакого значения, поскольку я никоим образом не забочусь и не дорожу их мнением. В заключении, я хотела, чтобы ты сопровождала меня сегодня вечером, потому что я обнаружила, что мне очень нравится твоя компания, Трисс Меригольд. Этого недостаточно? Трисс поджала губы, чувствуя себя немного глупо из-за того, что беспокоится о таких вещах. Очевидно, Филиппе было всё равно, так почему же она должна относится к этому иначе? Почему она не могла просто заблокировать всех остальных и провести ночь с самой красивой женщиной в этом зале? Она это заслужила. Она заслужила приятную ночь и заслужила провести её вместе с Филиппой. Уголки губ Трисс растянулись в улыбке. — Этого более чем достаточно, — тихо ответила она, опустив взгляд, и вновь прильнув к руке своей госпожи. Филиппа улыбнулась в ответ, и Трисс ощутила, как стремительно заполняется жаром низ живота. — Я рада слышать это. Когда чародейки вошли в банкетный зал, у Трисс перехватило дыхание от увиденного вокруг. Помещение было вдвое больше, чем всё, что она видела в Аретузе или Монтекальво. Великолепные гобелены были развешена на стенах между большими витиеватыми окнами, вблизи которых были расставлены обеденные столы. Восточный конец самой южной стены был увенчан массивной стеклянной дверью, которая вела на балкон. С другой стороны зала была галерея менестрелей и уютный камин, вокруг которого было много свободного пространством, где гости могли пообщаться и потанцевать. Комната была залита красным и серебристым, и губы Трисс приоткрылись в благоговении, пока она восхищалась атмосферой окружающей её. — Это невероятно… Трисс чувствовала на себе взгляд Филиппы, и, когда она повернулась, чтобы найти её глаза, она немного покраснела от взгляда, которым одарила её наставница. Филиппа по-прежнему улыбалась ей, как будто она находила Трисс очаровательно наивной. Девушка искренне хотела, чтобы Филиппа считала её равной себе, а это не было похоже на что-то подобное. — Подожди. Всё это для меня в новинку. Мне должно быть позволено быть в восторге от всего этого. — Никто не говорит, что тебе не позволено. Жизнерадостная музыка и гул разговоров продолжались на заднем плане, и Трисс поморщила носик. — Я могу быть твоей девочкой, но я не инфантильна. Я бы предпочла, чтобы ты просто не смотрела на меня, как на очаровательного щенка, вот и всё. — О? И как бы ты хотела, чтобы я тогда на тебя смотрела? — спросила Филиппа, но по её тону было понятно, что она уже очень хорошо знала, чего хотела Трисс. Девушка намеренно ничего не сказала, и Филиппа вопросительно приподняла бровь: — Итак? Трисс не собиралась объяснять ей это. Если Филиппа умела играть в неприступность, то и она тоже. — Ты знаешь как, — ответила Трисс с большей уверенностью, чем раньше. Она не сводила глаз с Филиппы, наблюдая, как в уголках губ женщины появляется намёк на ухмылку. — Я? Неужели? — невинно ответила Филиппа, в то время, как глаза чародейки намеренно выдавали секрет её слов. Филиппа пыталась выпить до дна всё, что Трисс могла ей предложить. Под пристальным взглядом наставницы девушка слегка покраснела. Обжигающий жар пронзил её тело и задержался внизу живота. Филиппа сократила расстояние между ними, и у Трисс пересохло во рту, когда она задержала взгляд на губах чародейки, отчаянно желая, чтобы у неё хватило смелости поцеловать её. Но Трисс не могла этого сделать, даже когда они были наедине, не говоря уже о том, чтобы пойти на это в окружении сотен других людей, которые, без сомнения, уже уделяли слишком много внимания их действиям, наблюдая с другого конца зала и осуждая. Поэтому Трисс просто стояла на месте, застывшая и распутная. — Ммм, — это всё, что Трисс могла пробормотать себе под нос, совершенно потерявшись в глазах женщины напротив. — Филь. Мужской голос снял напряжение, и Филиппа раздражённо спросила: — Что? — выпустив Трисс из-под своего гипнотического взгляда, всматриваясь в человека, который посмел их прервать. Сигизмунд Дийкстра стоял рядом с Филиппой с серьёзным выражением лица. — Мне нужно поговорить — Ты не в своём уме, или ты не видишь, что я занята? Дийкстру не удовлетворил отказ, вместо это он всё равно продолжил настаивать: — Это срочно. Филиппа не выглядела счастливой, но она поверила ему на слово. Трисс предположила, что обеспокоенность шпиона и тема их предстоящего разговора имели политическую окраску. Она сомневалась, что в противном случае Дийкстра бы вызвал гнев Филиппы. Чародейка наклонила голову в знак понимания, и Дийкстра скользнул обратно в тень, где ощущал себя на своём месте. Филиппа повернулась к Трисс с невысказанным извинением в голосе: — Я отлучусь лишь на минутку. Выпей, пообщайся. Я найду тебя, когда покончу с делами. Трисс кивнула, чувствуя себя немного обескураженной. Она заставила себя одарить Филиппу лёгкой улыбкой, отпуская её руку: — Я буду ждать. Губы Филиппы изогнулись: — О, поверь мне, девочка, я знаю, что ты будешь ждать. Трисс наблюдала, как наставница удаляется, вероятно, дольше, чем было нужно, прежде чем сообразила, что не может стоять на одном месте, как идиотка. Ей нужно найти Йеннифер, по крайней мере, для того, чтобы поздороваться. Прошло так много времени с тех пор, как они виделись, и она ужасно скучала по ней. Трисс пробиралась сквозь толпы знати и магов, надеясь заметить беспорядочные тёмные локоны волос Йеннифер среди толпы. Вместо этого, слетевшее с чьих-то уст имя Филиппы заставило Трисс остановиться. — Ты видела ту молодую особу, таявшую в руках Филиппы? Это просто неприлично. Горло Трисс сжалось, её взгляд остановился на двух волшебницах, что стояли прямо перед ней, и давали себе волю посплетничать. Они были настолько увлечены, что не сразу заметили, как объект обсуждений стал невольным слушателем их рассуждений. Вторая женщина спросила: — Кто она? Я не узнала её. Полагаю, чародейка. — Едва ли. Студентка. Её собственная ученица, если слухи верны. Хотя это не стало бы неожиданностью ни для кого, — ответила первая женщина, усмехнувшись. Она была стройной, красивой, но с таким выражением лица, словно всё окружавшее её пропахло гнилью: — Тем не менее, некоторые секреты следует хранить за дверями спальни. Хотя, без сомнения, Филиппа только что достигла этого возраста … так что использование этого ребёнка в качестве аксессуара и украшения должно заставить её почувствовать себя моложе. Иначе она полностью утратит свою молодость. — Извините, но я вряд ли являюсь ребёнком, — яростно прервала разговор Трисс, её гнев одержал верх над сомневающейся частью, которая просто хотела сбежать и исчезнуть. Обе чародейки удивлённо оглянулись, но только одна из них выглядела так, словно хотела извиниться. И это была не та женщина, которая больше всего клеветала: — И, честно говоря, мои отношения с моей наставницей — не ваше дело. Поэтому я была бы вам весьма признательна, если бы вы не произносили её имени. Так как в действительности, ваша детская потребность посплетничать — вот что действительно неприлично. — Сабрина… снова заводит друзей, как я вижу. Трисс выдохнула ярость, которую сдерживала, испытав огромное облегчение услышав голос Йеннифер. Чародейка появилась у неё за спиной, останавливаясь рядом с Трисс в знак солидарности. Она была полностью одета в чёрное, за исключением губ, накрашенных тёмно-красной помадой. — Прошу простить меня за упоминание, но разве не ты развела столько шума вокруг неуместности обсуждения возраста волшебниц? И тем не менее, ты здесь, принимаешь участие в том, против чего так упорно боролась. Сабрина посмотрела на Йеннифэр так, словно само её присутствие испортило ей всю ночь и возразила: — Возраст Филиппы не имел значения. — Затем она перевела взгляд на Трисс, и отвращение на её лице проявилось ещё сильнее. Ярость внутри Трисс вспыхнула с новой силой. — Когда ты подразумеваешь, что выбранная ею компания возникла только из-за кризиса среднего возраста, то ты затрагиваешь именно эту тему, — резко ответила Йеннифер, отбросив притворную любезность. — Найди развлечение в другом месте. Я устала от этого. Здесь сегодня множество дворян, о которых вы можете посплетничать, не втягивая в это никого из наших. Сабрина бросила на Йеннифер язвительный взгляд, но не стала спорить. Она и её спутница оставили Трисс и Йеннифер наедине. Когда чародейки наконец отошли на приличное расстояние, Трисс повернулась, чтобы взглянуть на подругу. — Спасибо. Я знаю, что ты меня предупреждала, но я не была готов к такому. — Ты держалась лучше, чем я ожидала, — ответила ей Йеннифер с лёгкой улыбкой. — Я горжусь тобой. Я также рада, что время, проведённое с Филиппой, побудило тебя постоять за себя. Это именно то, чего я так долго ожидала. Трисс заправила волосы за ухо, стараясь сдержать улыбку, растягивающуюся до ушей. Она не осознавала, насколько выросла, но Йеннифэр была права. Время, проведённое с Филиппой, придало ей достаточно уверенности, чтобы отстаивать свои интересы. Если бы что-то подобное произошло несколько месяцев назад, Трисс бы сбежала с банкета и больше не вернулась туда. Теперь она знала, что заслуживает быть здесь не меньше, чем кто-либо другой, и что она заслуживает веселья, не опасаясь осуждения и преследований со стороны других гостей. — Иногда я чувствую себя другим человеком, — сказала Трисс, взяв подругу за руку, и уводя её подальше от группки гостей. Она не хотела, чтобы люди подслушивали, когда она говорила о Филиппе, учитывая, что о них и так достаточно сплетничали. Она улыбнулась, крепче обнимая подругу. — Но… я думаю, мне это скорее нравится. Она повела Йеннифер на балкон, который по большей части был довольно безлюдным. Это была необычно холодная ночь, но, по крайней мере, низкая температура позволяла им уединиться. Они отошли в сторону, подальше от отставших от вечеринки, и в свете луны Йеннифер выглядела почти неземной. Она всегда производила впечатление более чем обычного человека, во всяком случае, больше, чем большинство из людей. Это было лишь частью её притягательности, но в этот момент Трисс поняла, что, несмотря на красоту Йеннифер, у неё не было ничего общего с Филиппой. — Ты думаешь? — Я знаю, — решительно исправилась Трисс. Её улыбка стала шире, когда она оторвалась от подруги и прислонилась к холодному камню замка. Она посмотрела вниз с балкона и увидела там раскинувшиеся сады Третогора. Даже ночью они выглядели изумительно: фонтаны, цветы и статуи из мрамора и золота. — Я знаю, что мне это нравится. Просто порой я удивляю саму себя, но это к лучшему. Вокруг глаз Йеннифер появились морщинки, когда она улыбнулась. Однако у них не было много времени, чтобы поболтать и наверстать упущенное, поскольку именно в тот момент Филиппа нашла их. Чародейка даже не признала Йеннифэр, вместо этого подходя к Трисс. — Это заняло гораздо больше времени, чем мне бы хотелось, — произнесла женщина вместо извинений. Но это не имело значения, поскольку Трисс видела, что наставница выглядела извиняющейся, несмотря на её отвращение к этим словам. Губы Филиппы нежно коснулись щеки Трисс в знак приветствия, в ответ на это действие щеки девушки залились нежно-розовым оттенком. В тот момент Филиппа наконец повернулась и заметила, что они были не одни. — Я вижу, о тебе хорошо позаботились в моё отсутствие. — Впрочем, как обычно. Трисс прищурилась от тона подруги, и Йеннифер тихо вздохнула, прежде чем она, казалось, осознала, что, возможно, враждебное отношение к Филиппе больше ничем не поможет. Не то чтобы тон Филиппы был полностью дружелюбным, когда она обращалась к Йеннифер, но всё же. Кто-то же должен был выше этого. В конце концов, хотя бы одна из них. — Ты хорошо повлияла на Трисс, — наконец сказала Йеннифер, хотя это выглядело так, словно это признание было для неё немного болезненным. Тем не менее, она пошла на жертвы ради Трисс и произнесла эти слова в знак примирения. — Она значительно выросла над собой под твоей опекой. Филиппа выглядела так, будто не знала, что делать с комплиментом, поэтому переминалась с ноги на ногу перед тем как заговорить: Как я уже много раз говорила, Йеннифер… я серьезно отношусь к своему менторству. — Я также надеюсь, что ты относишься подобным образом к любой другой сфере своей жизни, — ответила Йеннифер, но предостережение, скрывающееся за словами чародейки, было предельно ясно. Поскольку в тот момент она наблюдала, как Трисс обхватила руку Филиппы, прижимаясь ближе к телу своей наставнице. В конце концов, Йеннифэр по-прежнему опасалась возможности того, что Трисс причинят боль, и, хотя девушка ценила её беспокойство, она, больше не считала это обоснованным. Возможно между ней и Филиппой по-прежнему не было чего-то особенного, но ничем это также нельзя было назвать. Филиппа выглядела так, будто уже хотела выдать очередную остроумную реплику, но Трисс осторожно притянула к себе наставницу, прижавшись губами к её уху. — Отведёшь меня в сады? — спросила она, надеясь, что это отвлечёт Филиппу в достаточной мере, чтобы она забыла о её нескончаемой вражде с Йеннифер. Проведя рукой по предплечью Филиппы, Трисс переплела их пальцы и мягко сжала её руку. — Пожалуйста, госпожа — выдохнула она, нежно положив подбородок на плечо чародейки. — Я всегда хотела их увидеть. Честно говоря, Трисс было наплевать на сады, но она хотела разрядить ситуацию до того, как она усугубится, так как она была уверена, что Филиппа не воспримет спокойно подобное предостережение. И, похоже, это сработало. Хотя, возможно, даже слишком хорошо, если забавное, но впечатлённое выражение лица Йеннифер могло о чём-то свидетельствовать. Неужели она действительно это делала? Неужели она действительно могла контролировать кого-то вроде Филиппы Эйльхарт хотя бы на секунду? Судя по всему, ответ был утвердительным… она могла. — Прости нас, Йеннифер. Кажется, у нас остались дела, требующие нашего внимания, — отмахнулась Филиппа, оставляя Йеннифер лишь ещё больше поводов для размышления. Поскольку она сделала в точности то, о чем её просила Трисс, и повела девушку в сад. Как и балкон, сады тоже были практически безлюдны, но Трисс увела их в более уединенное место, чтобы не оказаться под косящимися и сальными взглядами. Они отыскали тихое место возле большого фонтана с чудесной зоной отдыха на восточной стороне. Только тогда Трисс повернулась лицом к наставнице с широкой улыбкой на губах. — Знаешь, тебе не стоит так гордиться собой. Улыбка Трисс стала ещё шире. — Но я очень горжусь, — настаивала она с лёгким напором в голосе, делая пару шагов назад, пока не оказалась у небольшой каменной стены. — Я горжусь, — повторила она снова, на этот раз мягче, глядя на чародейку в свете луны. — Иди сюда, — затаив дыхание, попросила Трисс, наконец, набравшись храбрости. Прохлада в воздухе наконец добралась до неё. Кожа была покрыта мурашками, соски болезненно упирались в мягкую ткань платья. Трисс почти не чувствовала этого. Единственное, что поглощало её в тот момент, это жар, разливающийся внизу живота, когда она смотрела на женщину, которую, как она знала, она непременно получит. Лёгкая ухмылка появилась в уголках губ Филиппы. Она подошла к ней ближе. — Ты выглядишь замёрзшей, девочка, — нежно поддразнила она. — Тогда согрей меня. Трисс слегка наклонилась, обхватила руку Филиппы, притягивая её к себе. Трисс почувствовала, как её дыхание участилось, когда она взглянула в глаза наставницы. Она начинала понимать, что если она действительно чего-то хотела, то ей придётся взять это самой. Возможно, Филиппа просто беспокоилась о том, что это будет значит для её трудовой этики, если она сама сотрёт установленные границы. Возможно, она просто хотела научить Трисс, что она не может просто сидеть и ждать, пока ей всё подадут на блюдечке. Или, может быть, это напряжение было слишком приятным, чтобы его разрушить, и Филиппа хотела выдержать это так долго, как только могла. Прямо сейчас Трисс могла понять это. Взгляд Филиппы не отрывался от неё, когда она нежно провела пальцами по обнаженной руке девушки. Вместо того, чтобы согреть её, казалось, что это прикосновение лишь спровоцировало появление ещё больше мурашек на коже. Трисс осторожно прикусила нижнюю губу. Филиппа наклонилась, но вместо того, чтобы прижаться к губам ученицы, она задержалась на расстояние равном ширине волоска. Медленная улыбка расплылась на её губах, когда она почувствовала, как Трисс тяжело дышит, а её сердце сильно колотится в груди. Но в этом сценарии Трисс не была её жертвой, поэтому она взяла руку Филиппы в свою и прижала её к своей груди. Филиппа одобрительно зашипела, и Трисс выдохнула отчаянный стон, когда женщина тут же провела большим пальцем по напряжённому соску, натягивавшему ткань платья. И это происходило, всё и на самом деле. Трисс не могла ничего сделать, кроме как прислониться к стене и попытаться восстановить дыхание. — Ты хочешь, чтобы я умоляла? Ведь так? — Нет, девочка, я не хочу, чтобы ты умоляла, — прошептала Филиппа. Её явно забавляло то абсолютное состояние, до которого ей удалось довести свою ученицу. Она наклонилась, нежно прикусывая мочку уха девушки, так что Трисс практически потеряла голову. Она захныкала, прижимаясь бёдрами к Филиппе, судорожно цепляясь пальцами за ткань её камзола. Но Филиппе было что сказать ещё, и когда она прижалась губами к уху Трисс, она искренне проговорила: — Я просто хочу, чтобы ты наслаждалась этим, а холодные сады, где любой может нас увидеть, не место для такого опыта… Когда я трахну тебя, Трисс Меригольд, и я буду трахать тебя… много раз и сотней разных способов… мы будем наедине. Только ты и я. Ты будешь чувствовать себя комфортно и тебе будет приятно. Я обещаю тебе. Затем Филиппа отступила от неё, и Трисс выдохнула. Она чувствовала себя так, словно разрывалась на части. С одной стороны, она ценила то, что Филиппа хотела обойтись с ней лучше, чем Кейра, с их бессмысленным публичным сексом, закончившимся катастрофой. Но с другой стороны, она не могла просто… она не могла просто сделать это, а потом…! — … Подожди, — потребовала Трисс. Она кое-чего хотела, и она собиралась получить это, потому что она знала, она знала, что Филиппа хотела этого так же сильно, как и она. И Трисс сделала то, чего так отчаянно хотела всю ночь, сокращая расстояние между ними. Её рука плавно обхватила шею Филиппы, притягивая её к себе, пока их губы впервые не встретились. Чувство, которое сопровождало поцелуй, было намного сильнее, чем Трисс могла когда-либо надеяться описать словами. Оно обострилось ещё сильнее, когда Филиппе потребовалось всего около двух секунд, чтобы поцеловать её в ответ с тем же сильным голодом, который так долго мучил Трисс. Филиппа, казалось, двигалась инстинктивно, потому что внезапно Трисс снова была прижата спиной к каменной стене. Девушка практически хныкала в её губы, цепляясь за каждую часть своей новообретённой любовницы, до которой могла дотянуться. -Сегодня ночью, — умоляла Трисс между горячими поцелуями, прежде чем схватиться за затылок Филиппы, когда наставница начала посасывать нежную кожу у основания её шеи. — Пожалуйста. Губы Филиппы снова встретились с её губами для короткого горячего поцелуя: — Что я тебе говорила о попрошайничестве? — Я могла бы приподнять своё платье и показать тебе, насколько я отчаянно нуждаюсь в твоём прикосновении, если ты хочешь, чтобы я была более основательной, — задыхаясь, проговорила Трисс часто и тяжело дыша, не заботясь больше о том, как это звучит, и о том, должна ли она быть той, кто возьмёт всё под свой контроль. Она действительно отчаянно нуждалась в прикосновении Филиппы, но отказывалась смущаться этого. Напротив, она владела этим. Трисс владела своей сексуальностью и тем, чего она хотела. И она хотела, чтобы Филиппа опустошила её. Абсолютно. Полностью. Она хотела быть в её власти. Она хотела, чтобы эта женщина поглотила её. — М-м-м. Соблазнительно. — Филь. Рука Трисс начала приподнимать своё собственное платье, потому что, чёрт возьми, она была настроена серьёзно. Но Филиппа только усмехнулась и остановила руку девушки на полпути, обхватив её собственной. Их глаза встретились, ветерок подхватил волосы Трисс и откинул их с лица. Её грудь тяжело вздымалась, а щёки покраснели. Филиппа бессознательно облизнула губы. — Сегодня ночью… я дам тебе всё, что ты пожелаешь, девочка. — Ты, — прошептала Трисс, глядя на женщину со смесью желания и восхищения в глазах. — Всё, чего я хочу — это ты. Филиппа ласково улыбнулась, поощряя руку Трисс, которую она удерживала своей собственной, начать скользить выше пока она нежно прижималась губами к жилке пульса на шее ученицы. — Тогда ты получишь меня, — пообещала она, и Трисс никогда не чувствовала себя более живой.