Bound

— Значит, ты пыталась уложить её в постель ради информации, только для того, чтобы она обернула ситуацию в свою пользу и уложила тебя в постель ради информации? — переспросила Йеннифер, убедившись, что она правильно расслышала. Трисс сердито посмотрела на неё, но не стала оспаривать события, произошедшие между ней и Филиппой, поскольку именно это в конечном итоге и произошло. Йеннифер рассмеялась. Но это был не просто смех. Он смеялась от души, почти сгибаясь пополам. — Это не смешно! — воскликнула Трисс, разъярённая тем, что над ней смеются. Она знала, что Йеннифер собиралась сказать: — Я же тебе говорила, но смеяться над ней было ещё хуже. Несмотря на то, что ей казалось, что союз с Филиппой для неё выгоднее, чем с Фольтестом, всё же было нелегко услышать о том, как чародейка обыграла её в её же собственной игре. Прошло более двух недель после того, как Трисс пообещала быть верной бывшей наставнице. Подруги встретились во время путешествия Йеннифер на Север. Трисс хотела рассказать ей, что произошло, как только это выяснилось, но она никак не могла признаться в собственной измене, используя мегаскоп. Для этого им требовалось уединение. Трисс дождалась, пока она снова сможет увидеться с Йеннифер лично, прежде чем признать правду о произошедшем. Чародейки устроились на постоялом дворе, который выбрала Йеннифер. В последнее время Трисс ненавидела оказываться взаперти, но, поскольку становилось всё холоднее, а землю уже покрывала корочка льда, ей приходилось проводить все дни напролёт запертой в четырёх стенах. Она скучала по солнцу и по свежему воздуху, но, возможно, всё же лучше обсудить волнующий её вопрос за закрытыми дверями. — Это действительно не смешно, — согласилась Йеннифер, несмотря на то, что до сих пор не могла успокоиться. Трисс начинала сожалеть о том, что не скрыла это информацию от подруги. — Это ужасно, но я знала, что это произойдёт. Почему ты никогда не слушаешь меня? — Потому что у меня, очевидно, есть слепая зона, когда речь идёт о Филиппе, — призналась Трисс, разочарованная собственной слабостью. — Но это не ужасно. Филиппа может дать мне то, чего не мог бы дать обычный король, и я хочу это, Йенна. Я заслуживаю это. — Возможно, но это будут иметь последствия, я не уверена, что ты выдержишь, — напомнила ей Йеннифер. Её смех утих, и теперь её тон стал серьёзным. — Ложиться в постель с Филиппой опасно, Трисс. И я имею в виду не сексуальный аспект, а политический. Хотя я уверена, что ты уже поняла, что первый вариант также опасен. Она трахает тебя, а ты делаешь всё, о чём она чертовски хорошо просит. Ты хоть знаешь, что она планирует и зачем ты ей нужна в Темерии? — …Нет. Йеннифэр бросила на неё многозначительный взгляд, и Трисс сразу почувствовала себя глупо. — Я знаю, о чём ты думаешь, но она меня не использует! — воскликнула Трисс, хотя, честно говоря, она не была уверена, пыталась ли она убедить Йеннифер или себя саму. — Она сбросила свою защиту, и я знаю, что она чувствует ко мне, Йенна. И это по-настоящему. Это беспорядочно и сбивает с толку, но вполне реально. Она просто эмоционально чертовски неумелая и не может справиться ни с чем похожим на настоящие отношения. Но это нормально, потому что я не думаю, что что-то подобное подойдёт нам прямо сейчас. Учитывая, что я до сих пор не полностью ей доверяю, несмотря на то, как сильно я хочу ей верить. В конечном счёте, секс остаётся самым простым вариантом. — Если она относится к тебе именно так, как ты полагаешь, значит, это не просто секс, не так ли? — возразила Йеннифер, и Трисс немного растерялась. Она ненавидела отсутствие ответов на все вопросы именно в эту секунду, учитывая, что она чувствовала себя так, словно предстала перед судом. — Это не так, — начала отрицать Трисс. — Секс с эмоциями по-прежнему остаётся сексом. Просто ощущается намного лучше, вот и всё. — Пока однажды ты не поймёшь, что хочешь большего, и не обнаружишь, что она не может тебе этого дать. — Я абсолютно довольна тем, как обстоят дела, — заверила её Трисс. Она не хотела снова облажаться лишь потому, что ей хотелось большего, чем действительно было нужно. Кроме того, теперь она понимала, почему Филиппе не приветствует идею моногамии. — Я выросла, Йенна. И теперь не только у неё есть другие любовники, о которых нужно заботиться. У меня есть моя жизнь, а у нее — её. Иногда мы встречаемся и наши жизни переплетаются, но на этом всё. У меня всё в порядке с нашей договоренностью. Обещаю, что больше это не причинит мне боли. — Эмоционально — возможно. Но твоя новая политическая преданность может привести к смерти, если ты не будешь осторожна, — строго предупредила Йеннифер. — Филиппа пересекает границы, на которые многие даже не осмелятся взглянуть. Пожалуйста, будь осторожна. — Я знаю, что делаю. — Ты не знаешь, — прямо сказала ей Йеннифер. — И, честно говоря, твоя вера в то, что ты делаешь, глубоко беспокоит меня. Трисс поджала губы и отвернулась от подруги, огорчившись. Она знала, что Йеннифер не воспримет это должным образом, но ей была нужна её поддержка. Ей нужно было ощущение, что она поступает правильно, но теперь она не была в этом настолько уверена. — Я должна думать о себе, Йенна, — тихо сказала девушка, прислонившись к стене и глядя на подругу, которая сидела в кресле напротив. — Филиппа позаботится обо мне. Я знаю, она это сделает. — Конечно, позаботится, — вздохнула смиренно Йеннифер. — Я почти не сомневаюсь, что она позаботится о том, чтобы ты никогда ни в чём не нуждалась. Но мне не нравится, что она связала тебя с собой в политическом плане, а затем бросила тебя на произвол судьбы. Она не сможет защитить тебя, если её не будет рядом. — Мне не нужно, чтобы меня защищали, Йенна! — воскликнула Трисс, отталкиваясь от стены. Она устала от того, что её считали инфантильной. — Я вполне способна защитить себя сама. Я не ребёнок! — Я знаю, что ты уже не ребёнок. Но поскольку я люблю тебя, этот страх останется со мной, потому что я очень не хочу потерять тебя, Трисс. Трисс смотрела на чародейку, пока эмоции переполняли её. Йеннифер уставилась на девушку, очевидно, сбитая с толку, почему её подруга так на неё смотрит. — Что такое? Трисс выглядела так, словно была готова расплакаться. - … Ты никогда раньше не говорила, что любишь меня. Йеннифер закатила глаза. — И поэтому ты расклеилась? Ты знаешь, что я люблю тебя, также как я знаю, что ты любишь меня. Не говори ерунды. Но Трисс, в этот момент, была клубочком эмоций, и она бросилась в объятия чародейки, чтобы крепко обнять её. — Я тоже тебя люблю, — выдохнула она, и слёзы хлынули из её глаз. Йеннифер раздраженно вздохнула, но обняла подругу за талию, зная, что она ответственна за последствия своих слов. — Отлично. Мы закончили с этим? — спросила Йеннифер, когда Трисс наконец отстранилась, и девушка кивнула, тихо рассмеявшись сквозь слёзы. — Хорошо. — Йеннифер протянула руку, вытирая слёзы со щёк Трисс. — Я надеюсь, что ты не призналась Кейре в том, что потерпела неудачу, или в том, что тебя трахнули и превратили в двойного агента, — предположила чародейка, возвращаясь к теме разговора. — Нет, — признала Трисс, подходя к стулу, стоявшему рядом с подругой и усаживаясь на него. Она действительно была чертовски глупой, не так ли? Однако, Филиппа имеет удивительную способность делать, так, чтобы она просто потеряла чувство реальности. — Филиппа сказала мне, что Редания обеспокоена тем, что Эмгыр вар Эмрейс свергнул и казнил Узурпатора Императорского трона. Король Визимир ему не доверяет, и поэтому они начали увеличивать численность свей армии. Он думает, что Эмгыр будет королём-тираном, и Филиппа согласна с ним. Честно говоря, я не знаю, почему они сейчас так обеспокоены, поскольку следующим логическим шагом Империи будет захват Цинтры, поскольку они уже вторглись в Меттину и Назаир. Сейчас им ничего не мешает двигаться на Север. Во всяком случае, Темерии война коснётся раньше, чем Редании. — Но, — продолжила Трисс, размахивая рукой, чтобы побудить себя перейти к своей точке зрения, — я убедила Кейру, что получила информацию в обмен на секс, а не на мою лояльность. Я не настолько глупа, чтобы дать ей то, что она сможет использовать против меня. Сейчас мы союзники, но однажды это может измениться. В любом случае, Фольтест был благодарен за информацию, он начал приготовления на случай, если однажды Нильфгаард окажется у наших границ. Я изложила, чего я добилась, и это очень важно. — Возможно, — пробормотала Йеннифер. — Но будь осторожна, чтобы это не имело односторонний характер. На этот раз Филиппа смогла предложить тебе информацию, но это может прекратиться. Вполне вероятно, что она могла ожидать, что ты будешь делать то, что она хочет. А ей же, в свою очередь, не придётся давать ничего взамен, кроме обещаний, которые ещё предстоит выполнить. Удостоверься, что она выполняет их, в противном случае твоё положение будет не лучше, чем у всех остальных её марионеток, которых она дёргает за ниточки ради собственной забавы. Трисс вздохнула, услышав сравнение, но знала, что Йеннифер права. Она не хотела, чтобы её оставили в дураках, и молилась, чтобы это было неправдой. Она бы не смогла вынести того, что Филиппа причинит ей боль во второй раз.

****

— Ммм… Я скучала по тебе, девочка. После совместно проведённой ночи, Трисс улыбнулась, прижимая к себе обнажённое тело любовницы, и оставляя томный поцелуй на губах Филиппы. — Скажи это ещё раз, — ласково потребовала она, охваченная эмоциями, которые, возможно, даже не были реальными. Но это не имело значения, потому что Филиппа заставляла её ощутить эти эмоции так, словно они были реальными. Всё, чего хотела Трисс — утонуть в этом чувстве, потому что Филиппа так приятно лишала её возможности дышать. — Я… — прошептала Филиппа, обжигая щёку девушки горячим дыханием, и прикоснулась губами к челюсти, шее, уху, — скучала по тебе, Трисс. Из всех моих игрушек ты, безусловно, моя самая любимая. — Филиппа отстранилась от неё, ровно настолько, чтобы она могла взглянуть в лицо девушки, которую она хотела бы видеть в своей жизни чаще. Кончики её пальцев нежно очертили линию подбородка Трисс, и она тихо продолжила: — И единственная, которую я не хочу сломать. — Больше не хочешь сломать, — поправила Трисс, потому что хотела, чтобы чародейка помнила об этом, и ей было нужно, чтобы Филиппа чувствовала себя достаточно виноватой, чтобы никогда больше не причинить ей боль. — Больше не хочу, — признала Филиппа. Подушечки её пальцев рассеянно скользили по губам девушки, прежде чем она, взяла себя в руки и убрала руку. Трисс улыбнулась, радуясь, что смогла увлечь Филиппу этими отношениями так же, как была увлечена сама. Девушка взяла руку женщины, поднесла к губам и начала целовать кончики её пальцев. Филиппа мягко улыбнулась, когда Трисс немного увлеклась. В тот момент, Трисс казалось, что это лучшее, что когда-либо случалось с ней. Но была вероятность, что это могло иметь худшие последствия. Трисс обняла любовницу, потянув её вниз, призывая лечь рядом с собой на кровати, которую они делили в Монтекальво. Верная своему обещанию, она снова начала работать с Филиппой, и с их объединённой магической силой они смогли, наконец, завершить проект, который они начали так давно, ещё во время её обучения, и активировать порталы дальнего следования. Трисс и Филиппа могли путешествовать друг к другу, просто воспользовавшись таким порталом уже на протяжении года. Такого рода доступность значительно улучшила их отношения, поскольку им не приходилось долго ждать очередного визита. Тем не менее, даже короткая разлука, порождала в каждой чувство одиночества, и они ощущали дискомфорт, признавая масштабность проблемы. Бесспорным был факт, что они скучали друг по другу, когда были в разлуке, но обе притворялись, что жаждут лишь секса, а не эмоциональной близости, которую они, казалось, обрели друг с другом. Поэтому они говорили эти слова, только лёжа в постели, несмотря на то, что обе более чем осознавали, насколько глубже были их чувства на самом деле. Однако отрицание истины было намного глубже, и это было то, за что они обе отчаянно цеплялись. Трисс всегда была согласна, когда Филиппа хотела назначить свидание, поскольку их отношения перестали быть случайными встречами для удовольствия и информации. Это не означало, что они перестали этим заниматься, поскольку именно по этой причине Трисс сейчас лежала в постели с любовницей. Однако, как только они, наконец, завершили проект, начатый много лет назад, Филиппа, сдержав своё слово, пригласила её на танцы и дегустацию вин в Боклере. После этого всё изменилось. Чтобы между ними не происходило, это превратилось во что-то, чего они не ожидали, но должны были предвидеть. Несмотря на это, ни одна из женщин не могла заставить себя назвать это тем, чем оно являлось на самом деле, поскольку это казалось им ещё более ужасающим, чем простое игнорирование очевидного. — Я слышала, что Визимир расторг помолвку между своим сыном и принцессой Цириллой, — сказала Трисс, когда Филиппа устроилась рядом с ней на кровати. Она положила голову на плечо любовницы, рассеянно вырисовывая кончиками пальцев узоры на животе чародейки. Филиппа усмехнулась. — Это интересы твоего короля или твои собственные? — Мои, — ответила Трисс. — Мне просто любопытно, вот и всё. Расторжение брака показалось мне довольно внезапным. — Решение Визимира привязать Реданию к тонущему кораблю было глупым, и поэтому я попыталась устранить проблему», — призналась Филиппа, её пальцы с нежностью запутались в волосах девушки. — Преимущественно благодаря тому, что я прислушалась к твоему утверждению, что Цинтра следующей падёт перед Нильфгаардом. Кроме того, согласно подтверждению со стороны моих шпионов, это вполне может оказаться правдой. Я потратила слишком много сил на благо Редании, чтобы позволить королю-идиоту развалить её по кускам благодаря ужасным союзам. Однако Визимир становится упрямым на старости лет, и меня утомляет сражаться с ним на каждом шагу. — Ещё десяток лет, а может пару десятков, и на троне окажется его сын, — напомнила Трисс, пытаясь предложить чародейке то, чего она ждала с нетерпением. — Я уверена, что будет легче советовать королю, который молод и неопытен. — Моего терпения не хватит ещё на десять лет, не говоря уже о двух десятках, — призналась Филиппа разочарованно. Она покачала головой, её пальцы сжались в волосах любовницы, когда она прижала её к себе. — Хотя это не имеет значения. — Да, — согласилась Трисс, выдыхая слова на обнажённую грудь чародейки. — Это означает, что ты не можешь сократить его правление, пока принц Радовид не достигнет совершеннолетия. — Нет… — признала Филиппа, но в её тоне было что-то ещё. То, что Трисс не могла уловить, не воспользовавшись их связью, чего обе волшебницы пообещали больше не делать, чтобы им было предоставлено хотя бы немного уединения, пока они были друг с другом. — Не могу. Трисс прищурила глаза в ответ на услышанные слова, но предпочла промолчать. Если Филиппа замышляла что-то, она не хотела участвовать в этом. Она и так слишком увлеклась ею. Трисс повернулась, устроившись наполовину на животе, наполовину на женщине под ней, упираясь подбородком в рёбра Филиппы, и посмотрела на неё. — Спроси меня. — Спросить тебя о чём? — О всём, что ты хочешь знать о Темерии, — объяснила Трисс, желая закончить деловую часть их отношений, чтобы они могли вернуться к тому, чему она действительно хотела придаваться. — Я полагаю, ты позвала меня по какой-то причине. — Конечно, я позвала тебя не просто так, но передвижения Темерии меня пока что мало интересуют. У меня полно забот, — сказала Филиппа, заставив бровь девушки приподняться от удивления. Это было сюрпризом. Каждый раз, когда они виделись, Филиппа всегда хотела что-то узнать. Иногда она давала что-то взамен, иногда — нет. Однако, поскольку она по-прежнему обещала Трисс безмерное могущество, когда она обретёт достаточно опыта в роли полноценной чародейки, девушка знала, что её ждет большая награда, и не возражала дать Филиппе то, чего она хотела. Она перестала чувствовать себя виноватой давным-давно. — Тогда почему я здесь? Филиппа взглянула на неё, убирая волосы Трисс, падающие на глаза. — Ты облегчаешь моё разочарование миром, девочка. Мне нужен был перерыв. Вот почему ты здесь. — Казалось, что в первый раз Филиппа хотела, чтобы девушка была рядом не по причинам, связанным с простым оргазмом или её политической выгодой. Волна эмоций разливалась в груди Трисс, когда она поджала губы и прижалась ими к месту, сразу над грудью любовницы, пытаясь остановить улыбку, которая грозила появиться. Филиппа закатила глаза, слегка защищаясь от вызванной реакции. -Ты знаешь, что получение удовольствия от твоей компании, не является заявлением о чём-либо. - Как и моя улыбка, — возразила Трисс, подняв голову и пытаясь повернуть ситуацию в свою пользу. Её тон был поддразнивающим, но в то же время она была так же серьёзна, как и Филиппа, в том, чтобы не дать им слишком сблизиться. Хотя, вероятно, было глупо полагать, что они могут и дальше этому противостоять. — Перестань искать скрытый смысл. Филиппа усмехнулась, и Трисс наконец позволила себе улыбнуться. Она долго смотрела на женщину, в груди разливалось тепло, а низ живота стягивал тугой узел, прежде чем она, наконец, наклонилась и нежно прижалась губами к губам Филиппы. Трисс поцеловала её так, словно она была единственной, что имело значение в этом мире, и всё стало только хуже, когда это чувство вернулось к ней в ответ. Низ живота сводило от возбуждения, и Трисс пришлось прервать поцелуй, нежно прижавшись лбом к Филиппе. Она закрыла глаза и попросила: — Расскажи мне что-нибудь значимое. — Она почувствовала, как брови Филиппы нахмурились, и Трисс призналась: — Меня поймают, если ты этого не сделаешь. Никто из нас этого не хочет. Филиппа поджала губы и долго молчала. В конце концов она призналась: — Я обеспокоена, что однажды ты станешь слишком могущественной и осознаешь, что тебе больше не выгодно находиться под моим контролем. Если бы мне пришлось устранить такую проблему, меня бы это уничтожило. Но я бы сделала это, не задаваясь лишними вопросами. Трисс выдохнула. Несмотря на то, насколько ужасно это прозвучало, правда казалась странно утешительной. Филиппа долго смотрела на неё. — Я попрошу тебя о том же, — наконец продолжила она, и что-то внутри Трисс снова напряглось. Она была не единственной, кто чувствовал, что они становятся чересчур близки. Это заставило её задуматься, были ли они обе идиотками из-за того, что немедленно отступили, если это чувство было взаимным. Тем не менее, Филиппа удовлетворила её просьбу, поэтому Трисс ответила ей тем же. — Не думаю, что когда-нибудь буду полностью доверять тебе, и это заставляет меня задаться вопросом, в чём смысл всего этого. Иногда я думаю, что мне нужно просто уйти. Филиппа убрала волосы с лица любовницы и заправила их за ухо. — Но ты этого не делаешь. — Нет, — тихо ответила Трисс, не сводя взгляда с женщины. — Пока нет. Филиппа долго ничего не говорила, её пальцы рассеянно играли с кончиками волос Трисс. — В конце концов, всё приходит к своему концу, — нежно ответила она. — Почему с нами должно быть иначе? Она была права. Было нереалистично предположить, что этот роман продлится до конца их жизни, поскольку их жизни были очень и очень долгими. Тем не менее, несмотря на то, что Трисс знала, что лучше уйти от Филиппы раньше, чем позже, она не могла заставить себя решиться на такой шаг. Это были самые счастливые дни в её жизни. — Потому что мы иные, — категорически ответила Трисс. Филиппа всегда говорила ей, что, поскольку они чародейки, они были чем-то большим, чем-то лучшим, и Трисс начала в это верить. — Так почему же то, что относится ко всем остальным, должно применяться и к нам? Филиппа тихо вздохнула. — Ты знаешь почему, девочка, — прошептала она, в её голосе появились нотку извинений. И Трисс знала, знала почему. Потому что они обе были слишком эмоционально защищены, чтобы когда-либо иметь что-то действительно длительное и постоянное. Они начали то, что любой посторонний счёл бы романтичным, но обе чародейки никогда не могли назвать свои отношения таковыми, потому что они исходили из ожиданий, которые ни одна из них не могла удовлетворить. — Да… я знаю. Филиппа обняла её, побуждая Трисс сместиться настолько, чтобы женщина снова оказалась сверху. — Но это не значит, что мы не должны наслаждаться друг другом, пока это длится, — выдохнула она в губы девушки, вызвав улыбку Трисс. Чародейка поцеловала её, оставляю на девушке свой след так глубоко, что она почувствовала его запечатлённым в своей душе. Рука Филиппы запуталась в её волосах, и они целовались долгое время, просто наслаждаясь ощущениями друг друга. Трисс знала, что у них осталось совсем немного времени, прежде чем ей снова придётся уйти. Несмотря на усталость, она отдавалась Филиппе, зная, что всегда может поспать, когда останется одна. — Посмотри на меня, — нежно попросила Филиппа, оказавшись сверху на девушке, её пальцы глубоко погрузились в Трисс, начиная медленно подводить её к краю. Дыхание Трисс стало поверхностным, щёки покраснели, а губы приоткрылись. Когда она открыла глаза и её взгляд встретился с глазами любовницы, её нутро горело, а сердце сжималось. Девушка протянула руку, касаясь лица чародейки. Большой палец прошёлся по нижней губе Филиппы, пока она задыхалась от удовольствия. Филиппа повернула голову и поцеловала её ладонь, и Трисс была готова снова упасть в бездну, прежде чем раздался громкий хлопок. Дверь спальни Филиппы с грохотом ударилась о стену, когда была внезапно открыта. — Филь-! Филиппа оторвала пальцы от Трисс, резко обернувшись. Простыни были собраны вокруг её бёдер, на лице появилось убийственное выражение. Прервавший их мужчина начал задыхаться, когда Филиппа инстинктивно отреагировала. Её гнев затмил здравый смысл, и она чуть не разорвала лёгкие Дийкстре. — Мне очень жаль, мисс. Он только что вломился! — раздался испуганный голос одной из служанок Филиппы позади Дийкстры. С помощью магии девушка довольно грубо была вытолкнута из комнаты. В коридоре она медленно поднялась на ноги и попыталась убраться прочь. — Филиппа, остановись! — воскликнула Трисс, хватая любовницу за руку. — Ты его убьёшь! Трисс не была большой поклонницей Дийкстры, но она также знала, что он был неизбежным злом в жизни Филиппы. К счастью, чародейка послушала её, и огромное тело Дийкстры рухнуло на пол после того, как она отпустила его. Шпион всё ещё задыхался, пытаясь сделать вдох. — Что, чёрт возьми, я говорила тебе о вмешательстве?! — Чтобы… я посмел сделать это только в том случае, если это… важно, — прохрипел Дийкстра, потирая горло и пытаясь подняться на ноги. Трисс воспользовалась этим моментом, собирая простыни, чтобы прикрыться, не желая, чтобы из всех людей, именно Дийкстра видел её обнажённой. Филиппа, однако, не предпринимала попыток прикрыться. — Сумасшедшая сука. Цинтра… Филиппа немедленно сбросила с себя одеяло и вылезла из постели совершенно голой, направляясь к шпиону. Её лицо стало серьезным. — Цинтра что? Говори уже! — Цинтра пала, — сказал Дийкстра, его голос всё ещё был прерывистым и хриплым. Он откровенно таращился на тело Филиппы, и хотя Трисс это не понравилось, Филиппа едва ли обратила на это внимание. В конце концов, он задержал свой взгляд на её лице и добавил: — Нильфгаард захватил столицу. Королева Калантэ мертва, принцесса Цирилла пропала. Город был уничтожен. — Чёрт, — выругалась Филиппа, прежде чем указать на дверь. — Жди меня внизу. Я спущусь немедленно. — Она посмотрела на шею Дийкстры, покраснение постепенно начало превращаться в тёмно-пурпурные синяки. — Возможно, тебе следует найти немного льда для своей шеи, — отметила она вместо извинений, и мужчина бросил на неё яростный взгляд, но ничего не сказал, выходя из комнаты, чтобы выполнить инструкции. Когда дверь закрылась, Трисс предостерегла чародейку: — Тебе нужно быть с ним осторожнее. Если ты его достаточно рассердишь, он не станет задумываться дважды, чтобы предать тебя. — Она понимала гнев Филиппы, но не следует переходить черту. — Научись контролировать себя немного лучше, потому что я бы не хотела видеть твою голову на пике только потому, что он решил, что лучше разгласить твои секреты, чем продолжать терпеть бесконечный поток издевательств. — Не читай мне нотаций, — рявкнула Филиппа, и Трисс раздраженно вздохнула в ответ на её оборонительный тон. — Сигги хорошо знает мой нрав и мирится с ним, а я, в свою очередь, позволяю ему свободно высказываться. Если бы кто-нибудь другой назвал меня подобным образом, я бы вырвала ему язык. Однако он был и будет мне полезен, а я, в свою очередь, предоставила ему широкие привилегии. Именно моё влияние сделало его главой реданской разведки, и он прекрасно понимает, что именно моё влияние может лишить его всего, если только он решит предать меня. Кроме того, я уверена, что этому вносит свой вклад, поскольку этот законченный мазохист всё ещё любит меня. Хотя, если честно, я не уверена в причинах его любви. — Я тоже. Филиппа взглянула на девушку, и Трисс сразу же попыталась пояснить: — Я имела в виду с его точки зрения, а не с моей! — Она побледнела и нервно продолжила: — Не то чтобы я… я не… — Я знаю, что ты не любишь меня, девочка. Успокойся. Но вдруг Трисс кое-что осознала, на её лице застыл полный ужаса взгляд, пока она смотрела на Филиппу, словно больше не понимала кем чародейка была на самом деле. Если Дийкстра был влюблен в неё, Филиппа, вероятно, дала ему повод в какой-то момент. — Подожди ты спала с ним?! — Она не могла даже… она не могла даже вообразить это. Одна только мысль об этом была ужасно отвратительной. Дийкстра был двухметровой горой мышц, с лицом, как будто кому-то было любопытно, что произойдёт, если скрестить свинью с лошадью. Но Филиппа была такой… не имеющей ничего общего с этим. Филиппа выглядела так, будто сожалела о том, что только что сказала. Она сжала пальцами переносицу. — … Очень давно, — призналась она, и Трисс не знала, смеяться ей или давиться от ужаса. — Гадость. — Как для мужчины, то он не был таким уж и мерзким. Но мы об этом не говорили, — решила прервать на полпути свои объяснения Филиппа. — Я не вынуждаю тебя оправдывать твоих любовников, поэтому я была бы признательна, если бы ты поступили таким же образом. Кроме того, это было до того, как я решила, что мужчины больше меня не интересуют. Поэтому, если тебя это беспокоит, то эта ситуация не имеет никакого отношения к твоему нынешнему положению. Трисс фыркнула. — Поверь, меня это не беспокоит. — Даже если Филиппа по-прежнему спала с ним, он не представлял для неё угрозы. На самом деле никто не представлял такой угрозы. Филиппа всё ещё выглядела немного раздражённой, но она пересекла комнату, чтобы притянуть Трисс для короткого поцелуя. — Я должна идти, и ты тоже, — с сожалением сказала она. — Сейчас над всеми нами нависла война. Я не знаю, когда у меня появиться возможность снова увидеть тебя, так что береги себя. Я приду к тебе, как только смогу. Трисс понимающе кивнула, но в уголках её губ застыла хмурая гримаса, а между бровями проявилась морщинка озабоченности. Война с Нильфгаардом должна была всё изменить, и это её пугало. Находиться вдали от Филиппы в течение длительного периода времени будет намного хуже, поскольку Трисс не будет знать, в безопасности ли чародейка. Прежде чем женщина успела отойти, Трисс схватила ей за руку, притянув к себе для долгого поцелуя. Когда они оторвались друг от друга, Трисс коснулась лица любовницы и прошептала: — Пожалуйста, будь осторожна. Я знаю, что ты не из тех, кто сидит сложа руки, но я не вынесу, если ты бросишь меня. — Я буду в порядке, девочка, — заверила её Филиппа, прежде чем она накрыла своей рукой руку Трисс и отвела её от своего лица настолько, чтобы поцеловать ладонь девушки. — Теперь иди. Новости будут распространяться быстро, и твой король захочет, чтобы его чародеи были рядом с ним. Они и не догадывались, что это не на Филиппе война оставит шрамы. Несмотря на их желание, они не могли спасти друг друга от боли, которую им было суждено вынести. Прежде всего, именно это стало поистине разрушительной частью этой войны.