Размыкая счастливые руки

- Ты? А чего до утра не дотерпел? – открыл дверь заспанный Лядащев, один глаз его продолжал спать, а другой сонно щурился на незваного гостя. - Василий Федорович, тут такое дело… - понизив голос почти до шепота, виновато произнес Белов. Лядащев проследил за его взглядом и выглянул за порог. - И вам доброй ночи, сударыня. – чуть поклонился он спутнице Белова, стоявшей немного поодаль от молодого человека. – И что вам не спиться… - недовольно ворчал он, приглашая гостей войти в комнату, и спешно приводя в порядок свою одежду. - Василий Федорович, нам необходимо на время где-то укрыться… - Пф! – вместо ответа Лядащев возвел вверх руки, а затем обернулся к гостье. – И почему я?! Заметьте, сударыня, Белов и беда – это одно и тоже. Нет бы просто в гости придти… Позвольте хоть самому представиться, раз этому юноше недосуг. Василий Федорович Лядащев, хозяин этого скромного жилища и знакомый этого… Вы уж простите за беспорядок. Не ожидал я гостей сегодня… Анастасия только прыснула от смеха на эту тираду и деликатно прикусила губу, чтобы унять улыбку. - Анастасия Павловна… - произнесла она, протягивая руку, но запнулась, не в силах произнести свою фамилию, даже родное и привычное имя сейчас ей показалось чужим, поэтому она резко сменила тему. – Мы знакомы друг с другом… заочно. Спасибо вам за помощь в 43 году… - вместо уточнения о какой именно помощи идет речь, она бросила на мужчину такой красноречивый взгляд, что опытный агент Тайной канцелярии невольно отвел глаза. – И не извиняйтесь ради бога. Мы незваные гости, пришедшие во внеурочный час, поэтому мы сами просим извинения. И обещаю, мы не задержимся долго. Белов исподлобья наблюдал за этим обменом любезностями, не перебивая и не вмешиваясь, только нервно кусая губу. - Днем мы переберемся к Оленеву… - Почему днем? – вяло спросил хозяин, убирая со стола. - Днем людей много. Не будут же на нас нападать открыто. – чтобы унять свое волнение Белов невольно стал помогать Лядащеву в уборке. - А в доме Оленева, куда вхожа почти вся столица, опасность конечно не грозит. – хмыкнул Лядащев. – Кстати, скажи своему другу, чтобы его камердинер поубавил свою жадность до коммерции. Клиентов у него больно много развелось. А без аттестации за врачевание можно, сам знаешь, куда угодить. – несколько толстых папок с бумагами он вручил молодому человеку и ткнув пальцем на тумбу, стоявшую в углу, скомандовал. – Туда. – затем взял поднос с пустыми тарелками и чашками, направился к двери. – Так, ребятки, располагайтесь. Сейчас ужинать будем. – затем посмотрел в окно и добавил со вздохом. – Или завтракать. -Вообще-то, он гостеприимный… - оправдываясь, пробормотал Белов, едва за Лядащевым закрылась дверь. - Ты на самом деле намерен перебраться к Оленеву? – Анастасия присела на ближайший стул, стоять уже не было сил. – Но Василий Федорович прав. Не думаю, что мы там будем в безопасности. Да и Гагарину тотчас же о нас доложат. Белов нервно дернул губами: - Что, и за ним следят? Он-то тут причем? Никита в гости к князю не ходил… В зеркале, с отколотым краем и в обшарпанной раме, Анастасия увидела свое отражение и подошла ближе. Не сказать, чтобы она не слушала Белова, просто ей не хотелось обсуждать своего мужа с посторонними людьми. Слишком много было в их отношениях загадок и непонятностей. Тут самой сперва надо разобраться. Да и обременять своими проблемами она никого не хотела, тем более Белова… Пройдя по комнате, она увидела в соседней комнатке, более похожей на чулан, таз с кувшином. Особо не стесняясь, она налила в тазик воды и, скинув с головы платок, старательно умыла лицо, которое успела запачкать во всей недавней заварушке. Умывшись, она снова вышла в большую комнату и посмотрелась в зеркало. В целом, она осталась довольна своим отражением, только ссадина на лбу беспокоила. Похоже, споткнувшись во время выстрела, она изрядно приложилась о мостовую, чудом избежав более серьезных травм. Саша исподлобья наблюдал за женщиной. Его вопрос остался риторическим не получивши ответа. Он чувствовал себя глупым и никчемным не в силах разобраться в происходящем. Зачем князь следил за ним? За его друзьями? А может и его друзьям грозит опасность? Может быть, он и Лядащева подставляет под удар? Но зачем Гагарин хочет смерти жены? Смерти ее знакомых? Что между ними произошло? Почему вся эта травля, почему на человека охотятся, как на зверя?.. Саша устало потер глаза. Мысли пульсирующей веной бились в голове, рождая все новые вопросы, новые предположения, новые страхи. Погрузившись в свои раздумья, он наблюдал за прихорашивающейся у зеркала женщиной, но красота ее не трогала, только заметив, какой тяжелой походкой она вернулась к стулу, он вспомнил о падении и о ноге. - Извини, я совсем забыл. Надо посмотреть твою ногу. - Все хорошо. – поспешила его заверить женщина, демонстративно расправив складки юбки. –Банальный небольшой вывих, через пару дней я о нем не вспомню. - И все же я посмотрю. Не спорь. Анастасия еще попыталась препятствовать, но Саша отвел ее руки и решительно приподнял подол, развязал подвязку и спустил чулок. Женщина смущенно отвела глаза в сторону… - Вывих действительно небольшой. – Саша внимательно прощупал лодыжку, но и без этого было понятно, что дело тут не в вывихе. На ноге бледным сине-красным пятном была отмечена рана , полученная на охоте, она благополучно затянулась и в дальнейшем обещала стать шрамом. Но это пустяки. А вот неподалеку от нее темным пятном красовалась совсем другая рана, вид и цвет ее были странными. Рана эта была явно не свежей, и было понятно, что ее перевязывали, но во время беготни повязка слетела, и рана снова вскрылась. - Ой, бедняжка. – раздалось совсем рядом. От неожиданности Анастасия и Александр вздрогнули. Рядом с ними стояла Марта и с интересом разглядывала рану. Лядащев поставил тяжелый поднос на стол и присоединился. Анастасия резко одернула подол и хмуро посмотрела на вошедших. - Анастасия Павловна, не сердитесь на нас… Лучше давайте пить кофе. – хозяин вернулся к столу и стал разливать ароматный напиток по чашкам, в то время как Марта выпорхнула из комнаты. – я так понимаю, это и есть та самая, злополучная, рана полученная на охоте? - Нет, это другая рана. И получена она уже после. – Саша пристально смотрел в глаза Анастасии, ожидая от нее разъяснений. Молодая женщина окончательно смутилась от такого внимания, даже ладони взмокли от напряжения. - Это последствия моего рьяного желания поскорее излечиться. – беспечно вздохнув, она попыталась перевести все в шутку, но мужчины хранили молчание и внимательно на нее смотрели, и тогда ей пришлось дать более подробное объяснение. – Это была какая-то мазь для заживления ран. Я немного перестаралась с ее использованием. – она мило улыбнулась. - У какого же лекаря вы приобрели это чудо-средство? – Лядащев подал ей чашку с горячим кофе. - Это был подарок. – быстро откликнулась она на его вопрос, главное, не замечать жгучего взгляда Белова. - Графиня Лесток была так обеспокоена происшествием на охоте и моим здоровьем, что часто навещала меня и привезла подарок от своего мужа. - в сущности, она сказала правду, только утаила детали. Юная графиня действительно несколько раз навещала ее и привезла как-то фарфоровую коробочку с дурно пахнущим кремом. Извинившись за этот аромат, она всячески нахваливала саму мазь, приготовленную собственноручно лейб-медиком. Анастасия из вежливости и по ее настоянию сразу же воспользовалась этим средством, но аромат не давал ей покоя, и она немного схитрила, намазав не саму рану, а кожу радом, затем все быстро забинтовали, так, что хитрость эту гостья не заметила. После последовала долгая беседа ,на протяжении которой ощущение под повязкой на ноге из пощипывания переросло в жгучую ноющую боль. Как только Мария Лесток ушла, Анастасия сразу сняла повязку. Место, которое она помазала чудо-мазью покрылось волдырями, вскорости они стали прорываться и рана стала постоянно кровоточить. Анастасия пробовала всякие методы, чтобы избавиться от этой раны. Время от времени все затягивалось, но потом лопалось и начинало снова кровоточить. Винить графиню Лесток она не могла, та была слишком непосредственна и добра, чтобы умышленно причинить вред. Возможно, это была ошибка опытного лейб-медика, а возможно… - Вот вода, чтобы промыть рану и мазь. – в комнату вошла Марта с кувшином воды, бинтами и какими-то флаконами. – Василий Федорович, - обратилась она к хозяину, протягивая ключ. - mein Herz, принесите ширму из комнаты напротив. Вы же не хотите смутить сон фройляйн? Или вы собрались сидеть целый сутки? Да на гостях лица нет от усталости! Всё, все разговоры завтра! - Пошли. – тяжко вздохнув, скомандовал Лядащев Белову. Между тем, Марта закончив с перевязыванием, принялась перестилать кровать. Через несколько минут часть комнаты была отгорожена для удобства Анастасии. Скинув платье, молодая женщина прилегла на белые простыни, приятно пахнущие лавандой и какими-то еще травами. Безумный день со множеством событий, которые снова заставили ее жизнь перевернуться, подошел к концу. Но думать о случившемся и пытаться понять, как действовать дальше, уже не осталось сил. Она покорно принимала все события: «Пусть все будет так. Решу после». Сон быстро сморил ее… Проснувшись далеко заполдень, Саша быстро умылся и направился с утренним визитом к даме своего сердца. Но, как оказалось, напрасно он топтался возле ширмы. - Чего скребешься? Нет ее. – с порога унял прыть молодого человека Лядащев. - То есть, как нет? – недоуменно захлопал глазами Белов, метнулся за ширму, аккуратно застеленная постель и никого. - Ушла она. Давно. – пожал плечами мужчина и встряхнул свой помятый камзол. - Как ушла?! - Как, как… ногами. – Лядащев бросил, оказавшимся не только мятым, но и грязным, камзол на стул, и принялся рассматривать другой. - Но, Василий Федорович, как вы могли ее отпустить?! Она же… Вы же сами все знаете… как вы могли?.. – с досадой бормотал Белов, в отчаянии он готов был рвать на себе волосы. Столько усилий пропало, и именно тогда, когда Анастасии грозит наибольшая опасность. - Во-первых, Белов, она взрослая и понимает что делает, а во-вторых… - он лукаво улыбнулся. – Ты сам-то пробовал хоть раз ее удержать?.. И, в-третьих: вот она сама… В комнату действительно вошла Анастасия, которую несколько минут назад заметил из окна Лядащев. От монашеского облика, в котором она предстала минувшей ночью, не осталось и следа. На ней было обычное светское платье немецкого покроя, косынка прикрывала декольте, а голову украшала наколка похожая на небольшой чепец. Обычная, ничем не примечательная, мещанка, только небольшая ссадина на лбу, старательно прикрываемая капюшоном плаща, привлекала внимание. И, конечно же, стать. Лядащев, как истинный ценитель красоты, даже бровью повел от такой разительной перемены в облике гостьи. Но Белов не оценил этой красоты. Схватив женщину за плечи, он сильно встряхнул ее и почти прокричал ей в лицо: - Где ты была?! Ты понимаешь, как опасно тебе выходить?! О чем ты только думаешь?! Анастасия обиженно поджала губки и скинула его руки со своих плеч. - Василий Федорович, пожалуйста, передайте это Марте. Я не встретила ее внизу. – с милейшей улыбкой протянула она корзинку Лядащеву, а затем, сняв плащ, повесила его на крючок возле двери. Спорить и ругаться совсем не хотелось. Вовсе не такого приема она ожидала торопясь вернуться. Конечно, она понимала риск, но и не предупредить семью священника, которая наверняка не сомкнули глаз минувшей ночью, переживая о ней, она не могла. Уладить свои дела она постаралась как можно быстрее, матушка надавала на прощанье угощений, и взяла слово, что подопечная будет время от времени давать о себе знать. Анастасия все это обещала и с легким сердцем поспешила в свое новое убежище, и тут ее ожидал такой гневный прием… - Это очень безрассудно! – продолжал между тем бушевать Белов, Лядащев благоразумно удалился из комнаты, оставив молодых людей выяснять отношения наедине. - Я запрещаю тебе покидать эту комнату! Это понятно? - Это арест? – с ехидством спросила Анастасия, тоже начиная раздражаться. - Надо будет, будет и арест. – жестко произнес Саша сквозь зубы. – Что за игры, я не пойму? Зачем ты испытываешь князя? Меня? Такой способ покончить с собой? Или это у вас забавы такие? Так вот, я ни в какие игры играть не собираюсь. Поэтому действовать буду прямо и жестко. Это понятно? Анастасию очень задевали его слова, хотелось ответить взаимной колкостью, но тут она увидела, как мелко дрожат руки Саши. Это на какое-то время отвлекло ее внимание от его слов, а потом пришло понимание. Точнее нет, она понимала и знала, что он за нее переживает, но сейчас она это почувствовала, почувствовала его страх. Обида как-то разом ушла. Саша стоял у окна, продолжая что-то еще говорить, а она тихо подошла сзади и ткнулась ему куда-то между лопатками, не обнимая, не говоря ни слова, просто прижалась к нему. Александр от неожиданности замер, оборвав свою тираду на полуслове, затем медленно повернулся. - Спасибо, что переживаешь.- Анастасия смотрела на него теплыми открытыми глазами. Как тут можно злиться и ругать? Саша остро захотел заобнимать, зацеловать, выпить без остатка эту женщину, но позволить себе этого он не мог, не имел права… ** Очень быстро гости освоились в новом жилище. Казалось, самому хозяину эта теснота не была в тягость. Вечерами его всегда ждала теплая компания, а днем хватало дел по службе, и он, практически, не оставался дома. Так выходило, что молодые люди были предоставлены сами себе. Иногда их навещала Марта осведомиться, не надо ли им чего и беспокоясь о ране на ноге молодой женщины. Но остальное время они проводили за карточной игрой и беспечной беседой. Саша на секунду не мог выпустить из поля зрения Анастасию и все время, как бы ненароком, находя повод прикоснуться к ней. Анастасия же просто позволяла беспокоится о себе, до конца не веря в то, что он находится рядом. Это поведение молодых людей забавляло Лядащева, хотя, иногда, заставляя задумываться по поводу своего возраста. И все же, это походило на семью, которой у Василия Федоровича никогда небыло. Заядлый холостяк, он стал получать удовольствие от этой суеты, тем более, что сейчас его окружали заботой и вниманием не только Марта, но и юная княгиня, а это, что скрывать, льстило его мужскому самолюбию. Вот и сейчас, барином расположившись за обильным столом, он наслаждался жизнью, вином и приятной беседой. Сытый обед сам собой перешел в карточную игру, где под хорошее вино карты перемежались шутками и остротами. Но играть на троих было как-то не с руки, потому Анастасия в скором времени перешла в наблюдатели и третейского судью. Но она этому нисколько не расстроилась , разомлев от благородного напитка, женщина с благостным видов наблюдала за сражением игроков, подперев голову руками. Анастасия смотрела, но почти не слушала, Александра. Ее взгляд блуждал по его лицу, фигуре, но все чаще возвращался к его губам, они притягивали, отвлекали внимание. Даже появление Марты и быстрый уход Василия Федоровича надолго не отвлекло. Толи Марта сказала что-то важное, но Лядащев без сожаления прервал игру, хотя и вел в ней. С появлением Марты Белов прервал свой рассказ, и когда хозяин вышел, повисла недолгая пауза, но видя заинтересованный взгляд собеседницы, продолжил повествование. Впрочем, взгляд женщины немного смущал его своей открытостью, глубиной и чем-то еще. Чем, Саша не мог определить, это сбивало с мысли и путало рассказ, поэтому всякий раз, когда его глаза стремились к встрече со взором красавицы, он старательно опускал взгляд вниз. И тут его снова ждало наваждение. Как можно не обратить внимание на красные, с чуть заметной синевой, губы, которые от соприкосновения с вином становятся алыми. А эта капля, замершая на губках… Саша рывком подался вперед, в тоже время притянув к себе женщину, благо стол был небольшим и далеко тянуться не пришлось. Выпивать без остатка, до конца. Поцелуй признание, поцелуй прощение… Поцелуй значит больше слов… Вернувшийся Лядащев спугнул парочку. Молодые люди испуганно оттолкнулись друг от друга, но переглянувшись и поняв комичность ситуации, разразились смехом. И правда, им ли, столько пережив событий, что-то скрывать и таиться? И уж точно нет смысла скрываться от хозяина убежища. Выждав паузу и почесав нос, Лядащев присел за стол и стал собирать разбросанные по столешнице карта. Эта передышка позволила замять неловкость ситуации. - Тааак… - протянул Василий Федорович свои холеные усы. – Думаю, этот кон честнее закончить как есть. Белов, раздавай. Саша сгреб колоду карт и стал шустро тасовать. - Кстати, - как бы между прочим, наблюдая за быстрыми пальцами гвардейца в которых мелькали бумажные пестрые листы, обратился мужчина к гостье. – Анастасия Павловна, вам имя Степан Михайлов ничего не говорит? Веселость Анастасии сразу развеялась. Наморщив лоб, она внимательно посмотрела на Лядащева, ожидая что он скажет еще что-то, но он молчал вдумчиво разглядывая выпавшие карты. Не дождавшись ответа на свой молчаливый вопрос, женщина опустила голову, даже менее внимательный наблюдатель заметил бы ее волнение. А волноваться было о чем. Когда-то, вскорости после побега, именно Степан поймал беглянку. Анастасия с содроганием вспоминала, как умоляла отпустить ее, как клялась навсегда исчезнуть и не появляться нигде, где бы могли ее узнать. Не сразу, но Степан пошел на уступки и сам отвез пленницу в какой-то монастырь. Никто не знал про этот случай… - У князя Гагарина есть слуга с таким именем. – после долгого раздумья ответила Анастасия. – Он пользуется его доверием. - Пользовался. – Лядащев положил карту на стол и взялся за бокал с вином, эта его манера оставаться хладнокровным и безразличным в любой ситуации при любом важном разговоре, была незыблема. – Его нашли недалеко от города. Сложно определить причину смерти, так как тело потрепали звери… Несколько дней назад князь заявил о пропаже своего холопа… Незаданный вопрос вздохом замер на устах женщины. Ее мысли метались. Почему? Как? За что? Неужели это князь? Неужели он узнал тайну? Или убили за что-то иное?.. В последнее время она все чаще замечала жестокость в поведении Гагарина, проявляющаяся спонтанно, без особых причин. Было ли убийство, а в том, что это убийство была абсолютная уверенность, следствием вспышки гнева или просто проявлением внезапной злости князя? Или же..? Игра, потеряв настрой игроков, утратила легкость, все меньше шуток, все скучнее остроты. И вино уже не грело душу, и карты стали в тягость… Ворочаясь ночью, охваченная воспоминаниями о прошлом, Анастасия вспоминала свой побег. Вспомнила, как во время очередной крупной ссоры с мужем, которые всегда затрагивали его любовницу, ко всему прочему высказала князю свои подозрения в попытках ее отравить. На что он ничуть не удивился, и с каким-то злорадством заметил, что не сильно расстроится ее смерти и всегда найдет себе новую княгиню. Вот тогда она испугалась не на шутку. В добавление к своим страхам, вскорости она поняла, что находится под домашним арестом, когда слуга вежливо, но настойчиво посоветовал вернуться к себе в покои, едва она спустилась вниз к парадному подъезду. Просила передать, чтобы ее навестила Мари Лесток, но просьба ее осталась невыполнена, хотя Лиза уверяла, что видела у крыльца карету графини. Просить встречи с Бестужевым она даже не стала. Клетка захлопнулась. В отчаянии она даже готова была обратиться за помощью к Белову, но не хватило совсем немного времени, чудом успела передать записную книжку с черновиком верной Лизе, которая была в тот же день отставлена от нее. С этого момента княгиня оказалась в полном заключении… ** Распустив волосы, Анастасия стояла у окна. Ее фигура растворялась в лучах осеннего солнца. Александр украдкой любовался этой картиной, в груди по-детски щемящей теплотой разливалось ощущение счастья. Почувствовав его присутствие, женщина обернулась и одарила его улыбкой. - «Как мальчишка, ей богу!» – отругал он себя мысленно за свое смущение. А в голове всплыли воспоминания, как стоял он под заветными окнами высматривая знакомый силуэт. Тогда пределом его мечтаний было перекинуться парой слов, поцеловать кончики пальцев. Боже, какие хитроумные планы он выстраивал, чтобы невинные мечты его сбылись. И как щедра была к нему судьба подарив не только робкий поцелуй руки, но и саму возможность держать любимую в объятьях. И как бездарно он этим счастьем распорядился. Как смел он отказаться от нее? Каким страшным безумием казалось ему теперь его желание ненавидеть. Его жалкие проклятия. Его мерзкое поведение в доме Оленевых… Саша сильно зажмурился, словно это могло отогнать горечь раскаяния. Он подошел к женщине и остановился позади нее в полушаге. Слова, много слов, путанных эмоций, крутилось в голове. Хотел назвать ее, как раньше, домашним именем, но язык отказался слушать, упрямо произнеся полуофициальное «Анастасия». А дальше что? Сердце в бешенном ритме подступило к горлу. - Я должен… Нам надо поговорить… Точнее… Я должен извиниться за то, что наговорил тебе когда-то… - Анастасия никак не отреагировала на его слова, что только усилило волнение, вспомнилось неудачное объяснение в ночь, когда они убегали от погони. Но теперь он обязан закончить разговор и узнать ее вердикт, каким бы суровым он не оказался, это все лучше, чем жить с чувством невысказанной вины. – «Ну же, Белов, сидя у могилы ты находил тысячи слов, сотни фраз, а теперь мычишь невнятно!» – Я был зол на тебя, но настоящая злоба была у меня на самого себя. Я не имел права осуждать тебя за этот брак. Моя вина, что меня не было рядом, когда тебе нужна была помощь. Я малодушно свалил эту вину на тебя… Очень старался обвинить во всем тебя… Мне очень больно за свое поведение и свои слова. Но еще больнее, что причинил тебе страдания… Эта моя выходка в доме Оленевых… Я не знаю, как и чем могу загладить всю эту мерзость… Анастасия слушала не перебивая, не отвлекаясь на его сбивчивость, и стараясь понять, что сама испытывает от этих извинений. Обида осталась, но была не столь остра, злость притупилась. Это прощение?.. Между тем, Белов продолжал: - Есть еще одна вина, которая, пожалуй, перекрывает вину за мое поведение в доме Никиты… Я не предотвратил твою свадьбу с князем. – «Ой, дурак ты, Белов!» – тот час застучало в мозгу. – «Ой, дурак! Ты ее окончательно потерять хочешь? Молчи хоть про это!» На короткое время воцарилось молчание. Поняв замешательство Белова на свой манер , и никогда не допуская мысли, о виновности в этом вопросе молодого человека, Анастасия захотела чуть приободрить его: - В том, что я вышла замуж за князя твоей вины нет. Я добровольно пошла под венец с ним. – она чуть помедлила и добавила. – Я знаю, что ты пытался дать о себе знать, присылал посыльных… Но я узнала об этом слишком поздно… Похоже там, наверху, кому-то не очень хотелось чтобы мы были вместе. – она горько улыбнулась. Александр нервно, как всегда в минуты волнения, передернул губами. Ох, уж эта склонность Анастасии отдаваться во власть судьбы, бога.. Но он-то знает, что это не чья-то невидимая воля управляла в тот момент их жизнями. - «Я был на венчании и обязан был его остановить!» – хотел было выкрикнуть Саша, но слова замерли где-то в груди тяжелым комом. Анастасия сделала полшага назад и прижалась спиной к нему. Саша по инерции протянул руки, и она закуталась в его объятья, как в теплый плащ. - Что толку ворошить прошлое? Это наша судьба и наши испытания. Надеюсь, они подходят к концу. - Я все сделаю, чтобы это стало так. – пообещал Саша, а у самого сердце рвалось на части. Как он мог промолчать ? Как посмел утаить, что в его власти было уберечь от этого брака. – «Ты подлец, Белов! Мерзавец! Как смеешь ты обнимать ее и одновременно обманывать?! Но потерять ее я не могу. Эта правда никому не нужна.» – Я все сделаю, чтобы ты была счастлива… если ты позволишь… Анастасия тихо улыбнулась и потерлась затылком о его плечо, ее ладони чувствовали холод его пальцев, поэтому она нежно погладила их, стараясь чуть согреть. - Ты знаешь, я была графиней, становилась княгиней, была очень богата, была очень знатна, судьба вознесла меня достаточно высоко. Но счастлива я была только в комнате со скромным убранством, не имея чинов и титулов. Так было в моем детстве, когда отец еще не получил графского достоинства и знатностью не отличался, он любил и баловал меня. Так было после опалы матери, после возвращения из Ревеля, когда мое положение было неясно и шатко, но рядом был один самонадеянный курсант. Так есть и сейчас, когда у меня нет своего имени,.. но есть люди, которым я нужна… - Очень нужна. – глухо отозвался Саша, окунув лицо в шелк ее волос. Знакомый и такой родной запах хмеля и полевых цветов приятно закружил голову, в поцелуе он нашел ее губы и целовал долго, самозабвенно. С каждой минутой его угрызения совести становились все тише, мысли все путанее… ** Как-то ближе к вечеру Лядащев остановил Белова на лестнице. Держа молодого человека за пуговицу он сухо бросил: «Надо поговорить» и направился с столику, что стоял в самом дальнем и темном углу. - И долго вы тут собираетесь прятаться? – без обиняков спросил Василий Федорович, расположившись за дубовым столом. Белов смутился такому прямому вопросу. Давно понимая, что они злоупотребляют гостеприимством хозяина, но уж больно это убежище было надежным, да и перебираться в другое место было небезопасно. - Я не гоню вас, юноша, но … мне кажется, вам самим лучше будет без моего присутствия. Если бы Александр умел краснеть, он бы именно это сейчас и сделал. Намек старшего товарища был прозрачен. Он частенько в последнее время заставал парочку за нежными объятиями и страстными поцелуями, на днях же и вовсе спугнул их в самый неподходящий момент. Что поделать, влюбленных слишком сильно тянуло друг к другу. - «Надеюсь, он не успел заметить тогда обнаженную грудь Анастасии.. Боже, Белов, о чем ты только думаешь?!» – резко одернул себя молодой человек. – Василий Федорович, вы правы, но… - он взъерошил свои волосы. - Но, честное слово, не вести же мне ее на свою холостятскую квартиру. И к Оленеву нельзя… Лядащев только хмыкнул в ответ и пробарабанил пальцами по столешнице: - Эх, молодость, молодость… А если я укажу тебе дом за приемлемую стоимость? – он сцепил пальцы в замок и внимательно поглядел на собеседника. Чувствуя подвох, Саша напрягся, но за все время он привык доверять своему покровителю. - Цена? – не отводя глаз, так же прямо спросил он. Лядащев чуть улыбнулся уголками губ и откинулся на спинку стула: - Она тебя устроит… Только одно условие… Никогда ничего не расспрашивать про дом и его хозяев, я сам буду вести с ними переговоры. Саша внимательно смотрел на собеседника. Что означает его предложение? Широкий жест? Желание поскорее избавиться от досужих гостей? Ловушка? Нет, ловушку можно было устроить здесь, дешево и непыльно. Что за игру он снова затевает? И какова роль во всей этой затее самого Белова? - Но я должен обеспечить безопасность ЕЕ. – он знаком указал куда-то вверх, давая понять о ком конкретно он говорит. - Может, состояние дома и не слишком идеально, но присмотр нескольких ребят из нашего ведомства, в течении определенного срока, гарантировать могу. Этого достаточно для безопасности? Господи, неужели они настолько надоели хозяину, что их готовы охранять и всячески ублажать, только бы они съехали. А не проще ли было Лядащеву просто попросить освободить его жилище? - Я согласен. Когда могу узнать стоимость?.. И посмотреть на сам дом? - Все потом, сначала мне надо встретиться с хозяевами… Лядащев, давая понять, что разговор окончен, поднялся со стула, который издал жалобный скрип. - Черт, терпеть не могу такие звуки. – пробубнил он и махнул рукой хозяину аустерии. – Почини его, что ли! И ужин пусть приготовят. Кстати, - обернулся он к своему подопечному и положив ему руку на плечо. – на службу-то когда выходить собираешься? Я пока прикрываю тебя болезнями, но и совесть пора знать. Руководство… сердится. - Я не могу сейчас. – вымученно вздохнул Саша закатив глаза. – Ну, вы же все понимаете. - Понимаю, юноша, но семью как-то содержать надо, а со штрафами это сложно. Да и перевод обратно в полк проблему с лишним временем вовсе не решит… До конца недели время у тебя есть, а далее не обезсуть. – он картинно развел руками и направился к лестнице ведущей в жилые комнаты. Дела делами, а Марта уже направилась сервировать стол к ужину. *** Обветшавшие обои, чуть обшарпанные двери, паутина и пыль не могли скрыть былого блеска дома. Сколько же он простоял без хозяев? Пять, десять, пятнадцать лет? А может больше? Было сыро, холодно, и еще этот въедливый нежилой запах, запах запустения. - Боже, этот дом наверняка стоит очень дорого! – невольно воскликнула Анастасия. - Гораздо меньше, чем ты можешь себе представить. – загадочно улыбнулся Саша. – и потом, на мечте разве экономят? А я всегда мечтал… о нашем доме. – он замолчал и внимательно посмотрел в глаза женщине. – Если, конечно, ты согласишься стать в нем хозяйкой. От этого взгляда и голоса сердце Анастасии провалилось куда-то вниз, а его место заняло что-то теплое и светлое. Может ли она сопротивляться ему? Может ли отказывать? Она не боялась казаться глупой, восторженно-влюбленной девчонкой, потому что именно такой и была. - Да, я буду хозяйкой в нашем доме. – с дрожью в голосе произнесла она положив руки ему на плечи. Саша принял ее в свои объятья. Он целовал ее долго, словно выпивал всю, без остатка, как совсем недавно мечтал, и как целовал ее когда-то очень давно, задыхаясь от счастья… - Так, ребятки, я, пожалуй, отправлюсь домой. Поздно уже. – тихо в свои усы пробормотал Лядащев, испытывая невольное смущение от проявления страсти этих двух влюбленных, и деликатно понимая, что сейчас их лучше оставить наедине. Но они, едва расслышав его слова, сразу запротестовали, им хотелось отпраздновать новоселье как и задумывалось, а Лядащев был их первым и главным гостем. На стол тотчас же была водружена корзинка, заботливо собранная Мартой, откуда достали разной вкуснопахнущей снеди, вино было бережно уложено в другую корзинку. Тосты, шутки, смех… Расходились уже на рассвете. Новоиспеченные хозяева проводили дорогого гостя до порога, и, наконец, остались одни. Хмельные, но счастливыеАнастасия кое-как прибрала на столе. Точнее, она сложила грязную посуду в аккуратную стопку и смахнула грязь со стола. Пустые бутылки Саша сложил в одну из корзин. - Устала? – участливо поинтересовался он, положив руку на талию женщины. - Немного. – честно призналась Анастасия. – Но ты так и не показал весь дом… Ты знаешь, что случилось с его хозяевами? - Я купил его у одной вдовы, которая давно покинула столицу и живет в своем имении. А большего я ничего не знаю. Но нам этого и не надо знать. Теперь у этого дома будет наша история. – Саша подхватил ее на руки и понес по скрипучим ступеням наверх, на ее вопрос он только пожал плечами. – Ты же хотела увидеть дом. Мужская и женская половины, небольшой танцевальный зал, обеденный зал, весьма скудная библиотека, больше похожая на рабочий кабинет… Этот дом был построен и обжит либо при Петре, либо при его жене Екатерине. Сейчас его убранство казалось старомодным и многое требовало ремонта, но в первую очередь, дому требовалась уборка. И еще, его надо было основательно протопить. Сквозняки и сырость были повсюду. После беглого осмотра, они остановились в небольшой комнате с узкой кроватью, истлевшую перину с подушками с которой тотчас же свернули и выволокли в соседнюю комнату. Достоинство этой комнаты было в небольших размерах и, главное, наличие печки в углу. Пока Белов колдовал, пытаясь разжечь огонь, Анастасия постаралась навести хоть мало-мальский порядок, протерев пыль со стола и стульев. Уснули они на той самой узкой кровати, накрывшись плащом и тесно прижимаясь друг к другу. *** - Ты с ума сошла! – Саша одной рукой поймал на лету Анастасию, а другой перехватил из ее рук тяжелую корзину с мусором. - Она мне мешала. – недовольно буркнула женщина, смахнув с лица выбившуюся прядь волос. - Сколько раз говорить, не прикасайся к тяжелым вещам?! - Тебя послушать, так мне вовсе следует сидеть в кресле, сложа руки. А в доме полно работы… - резко повернувшись, Анастасия со всего размаха влетела в угол стола. - Сильно ушиблась? – Белов тотчас оказался рядом, на него смотрели покрасневшие от боли и все еще хранящие недовольство серо-зеленые глаза. – «Вчера они мне показались серо-голубыми…» - промелькнула в голове мысль, которая тут же испарилась. Он прижал к себе женщину, погладив ее по плечам. – Ну, все, мир! Надо немного отдохнуть… и перекусить… В знак примирения Анастасия потерлась щекой о его плечо: - Кажется, оставалось немного мяса. Я разогрею. А ты сходи в ледник… Когда Саша вернулся из ледника с бутылочкой вина и хорошей порцией капусты, его уже ждал накрытый стол: на большом блюде дымилась почти целая курица, в супнице благоухали щи, а по тарелкам уже была наложена каша. Хозяину только оставалось разлить холодный напиток по бокалам, что он и сделал, задумчиво почесав нос. Наблюдая за тем, как проворно справляется с делами на кухне Анастасия, Александр все никак не мог взять в толк, откуда эти умения у внучки канцлера, что с царями в родстве? И тут, глядя на то, как она лихо потрошит рыбу, надо признаться, иногда стали у него закрадываться подленькие сомнения: та ли она, за кого себя выдает… Что за бред?! Конечно же, это она! Но откуда такие умения? «Похоже, ты ее совсем не знаешь». - хмыкнул он себе под нос и поднял бокал. – За твои золотые руки. – он поцеловал кончики ее пальцев и от его взора не ускользнули сбитые костяшки пальцев, хотя женщина и постаралась побыстрее убрать руку. Белов почувствовал себя последним деспотом, заточившим прекрасную принцессу в своем доме и заставившим ее работать. «А ведь ты, подлец, обещал на руках ее носить, заботиться…» - он устало потер лоб: - Прости, я совсем тебя замотал с этим хозяйством. Ты и кухарка, и по дому как последняя прислуга работаешь… Я не должен был на тебя это взваливать… Анастасия неспешно обошла стол, и, склонившись над мужчиной, обвила его руками, тесно прижавшись к его спине: - Не забывай, это теперь и мой дом. И кто сказал, что мне эти хлопоты в тягость?.. – она кошкой проскользнула к нему на колени, при этом, не размыкая своих объятий. – Да, я была княгиней, была графиней… даже с царями вроде как в родстве… была… Но рождена я простой дворянкой. Отец мой – сын органиста и дворянским чином от рождения не владел. Хоть и был он царем вознесен, но происхождения своего не забывал и не стыдился. Вот и мне негоже спесь свою показывать. Тем более в своей семье. – закончила она фразу многозначительной улыбкой, которая перешла в сладкий поцелуй. После этого спорить и возражать Саша уже не мог, но мысль, родившуюся в голове, накрепко запомнил. На следующий день, спозаранку, с большой осторожностью, он наведался в свою заброшенную холостяцкую квартиру. Расплатившись с хозяйкой и собрав свой скарб, такими же окольными путями, он направился в свое новое, и почти уже обжитое, жилище. Следом безмолвно тащился, груженый баулами и корзинами, денщик Иван, выписанный некогда, после возвращения из Лондона, из отцовского имения. По сути, это и было его наследство, учитывая захудалость родового имения и наличия огромного числа наследников. Но никакой обиды на родителя у Саши отродясь не было: вырастил, выкормил, устроил в Навигацкую школу, и, самое главное, научил никогда не сдаваться. Уже на пороге дома, Белов вспомнил, что давно хотел зайти в соседнюю лавку, мясник обещал придержать хорошей телятинки. Отдав ключи денщику и объяснив куда надо идти, Саша отправился в лавку… Анастасия натирала замысловатые фигурки, украшавшие новомодную голладскую печь, когда снизу до нее донесся шум. Решив, что это вернулся Саша, она отложила тряпку и поспешила к нему на встречу, но едва она подошла к лестнице, как услышала голос незнакомого мужчины. Стараясь не издать ни малейшего шума и не привлечь раньше времени к себе внимание, она осторожно спустилась на первый этаж и проследила за незваным гостем, который копошился в каких-то мешках… Быстро закончив дела с мясником, довольный выгодной покупкой, Александр направился домой. Приоткрытая входная дверь сразу насторожила его. Неужели растяпа-денщик забыл запереть изнутри? Толкнув дверь, он едва не споткнулся о брошенный у порога баул. Но не успел Саша в очередной раз посыпать голову слуги упреками, как послышались громкие голоса и раздался грохот. Из всего этого хаоса Белов расслышал только голос Анастасии и бросился на его звук. «Надеюсь, с ней все хорошо» - закололо от страха в виске. Но уже через несколько комнат, он готов был сползти по стене от хохота. Забившись в угол и прикрываясь крышкой от корзинки, на полу лежал его верный денщик, а над ним, грозно размахивая кочергой, нависла разъяренная Анастасия. - Вор! – кричала она. – Как ты попал сюда? Откуда у тебя ключи? - Господи, Настя, ты же убьешь его! – давясь от смеха, Саша попытался отнять у женщины ее грозное оружие, которым она охаживала Ивана. – Это мой денщик, он будет помогать по хозяйству! - Какой денщик?! – не унималась женщина, норовя еще раз ударить слугу кочергой. – Признавайся, шельмец, откуда ключи? Что ты искал? Кто подослал? Наконец, Белову удалось отнять оружие и оттащить воительницу в другой конец комнаты, с трудом убедив ее, что это не вор. - Вставай, горемыка. – кивнул он слуге, когда буря миновала. – Извини, я должен был предупредить. Но я зашел в лавку ненадолго… Кто ж знал, что так получится… Но теперь, мне будет немного спокойнее, оставлять тебя дома одну, постоять за себя ты сможешь. – он снова с большим трудом подавил свой смех. Анастасия смущенно смотрела на Ивана: - Простите, я не знала… Я приняла вас за… мне очень жаль. – она сделала несколько шагов в сторону слуги, на что он невольно попятился, и это окончательно смутило женщину. – Еще раз, простите… - Тяжелая, однако, у вас рука, барыня… - бормотал, ошалелый от такого приема, Иван, потирая ушибленные руки. На этот раз Александр не сдержался и хохотнул в голос: - Ладно, вояки, вот и познакомились… Иван, отнеси мои вещи вверх по лестнице, направо, дальше сам увидишь… - Может ему сначала дом показать? – робко предложила Анастасия. - Сам разберется. – Саша обнял ее за талию. – Он сообразительный, хотя и выглядит иногда увальнем… - он убрал с ее лба прядь волос, выбившуюся из-под съехавшего набок чепца. – Ты очень красива в гневе. Знаешь об этом?.. Надеюсь, такого приема я никогда не заслужу. А то помню я твою… тяжелую руку.. Анастасия спрятала смущенную улыбку у него на груди… ** Сегодня Анастасия решила не утруждать себя и Ивана тяжелыми работами. Чистоту в доме навели, поломанное починили либо выбросили. Эти дни, посвященные восстановлению, а точнее было бы сказать, созданию их дома, были тяжелыми в физическом плане, но приносили радость на душе. «Наш дом!» - пела душа. Даже те ссоры, которые неизбежны при совместной ижизни, особенно в режиме ремонта, проходили пусть и громко, но быстро остывали. Одна ссора была особенно сильной. Через несколько дней после вселения во владения, Анастасия поняла, что жить среди руин еще как-то можно, но спать надо на нормальной перине и укрываться хорошим одеялом. Дождавшись, когда Саша уйдет на службу, она прихватила денщика Ивана, который теперь выполнял все обязанности в доме, и отправилась на ближайший рынок. Боялась ли она оказаться в таком людном месте? Опасения были. Но, во-первых: при ней был слуга. Во-вторых: вряд ли ее стали бы искать именно на рынке, а в скромной мещанке с большим чепцом на голове и корзиной в руке сложно заподозрить беглую княгиню. И в-третьих: посылать одного Ивана было опрометчиво, вкус у него приземленный, для него нет разницы будет ли одеяло стегано поперек или фигурно и какого узора будет скатерть на столе, а тут речь идет об уюте, рисковать никак нельзя. Выбирая и торгуясь, Анастасия впервые получила удовольствие от этой суматохи. То ли засиделась в своем убежище и стосковалась по людям, то ли, на самом деле почувствовав себя хозяйкой, вошла в раж и полюбила домоводство. Так или иначе, прогуляли они очень долго и едва успели к возвращению Белова. Заметив на столе новую скатерть, Саша повел бровью и внимательно посмотрел на Анастасию. Легкий румянец заиграл на ее щеках, женщина смущенно опустила глаза: - Ты, верно, устал. – пролепетала она. – Иван сейчас принесет воду в спальню, а я пока накрою на стол. Вернулся Саша из спальни побритый, но чернее тучи. Скрестив на груди руки, он мрачно смотрел на суетящуюся возле стола женщину. - И сколько ты потратила? – сухо произнес он. Анастасия беспечно улыбнулась: - Пустяки. – она подошла и положила руки ему на плечи. – Ну что ты сердишься? Мы сторговались за хорошую цену. И, право слово, неужели тебе удобно спать на досках? - Сторговались? – переспросил он, глаза его сузились. - Ну, да. Правда, пришлось походить… - Ты что, выходила из дома? – Саша схватил ртом воздух, в миг потеряв дар речи. - Ну, я же была не одна. Мы с Иваном… - по выражению лица Белова, по его широко распахнувшимся глазам, она поняла, что радость от обновок разделяет в этом доме только она одна. Прежде, чем начать говорить, Саша некоторое время шевелил губами, даже сделал несколько взмахов руками, все это действо немного его успокоило. - Ты вообще понимаешь, что натворила? А если тебя узнали? Если проследили за тобой и теперь знают, где ты прячешься? Ты, хоть немного, думаешь головой?! - Я не прячусь, я тут живу. – обиженно ответила Анастасия и отвернулась к столу. Ах, как она ждала возвращения Саши, как надеялась вместе порадоваться обновкам. И что вместо этого? Гневные крики? Слезы обиды подступили к глазам. Саша видел, как она сжалась, как округлились ее плечи, понял, что обидел, но ее поступок был чистым безумием. И как тут отчитывать, если она вот-вот готова разреветься, кажется. Он устало потер лоб: - Анастасия, ну как мне объяснить тебе, как достучаться? Опасность не миновала, тебя по-прежнему ищут, а ты разгуливаешь в центре города… - Но я не могла послать одного Ивана! – всплеснула она руками. – Я всего лишь хочу, чтобы у нас в доме было уютно… И мы с Иваном были очень осторожны. -«Осторожны» - ухмыльнулся Саша. – «А этого недотепу следовало бы отправить обратно в деревню и взять более смекалистого… И что теперь делать? Не съезжать же?» - Милая, я ценю твою заботу, но запрещаю выходить из дома. – произнес он как можно более спокойно, обняв женщину за талию и поцеловав в висок. - Я заказала шторы… но за ними может сходить один Иван… Саша озадаченно почесал нос. Спорить с этой женщиной или что-то ей объяснять было невозможно, ее упрямство иногда ставило в тупик, выходом из которого был либо скандал, либо отступление и сдача на милость победительницы… Сколько же она вообще потратила на все это? С покупкой дома ему пришлось влезть в долги, и теперь расходование жалованья стало очень осторожным, вот где пригодились его математические способности. Конечно же, Анастасия не знала об этих трудностях, он делал все, чтобы удовлетворить любую ее прихоть, чтобы она ни в чем не нуждалась, благо, все ее желания были скромны и незатратны. Были, до сегодняшнего дня… Поужинав, Саша ненадолго заглянул к себе в кабинет в поисках кое-каких бумаг, и как-то так получилось, что пришла ему на ум мысль, что ларец, где хранилось их сбережения, сегодня явно не открывали. Открыв крышку, он и без подсчетов понял, что деньги не брали. Нервно дернув губами и закрыв ларец, направился прямиком в спальню Анастасии. - Так откуда взялись деньги на покупки? – вкрадчиво спросил Саша, когда Анастасия обвила его шею руками. - Ты же знаешь, у меня есть кое-какие средства. – с милейшей улыбкой ответила она. - Я же сказал, что не возьму ни полушки из твоих денег. Мое жалованье вполне позволяет нам жить ни в чем не нуждаясь. Анастасия невольно закатила глаза в ответ на его тираду. Этой его принципиальности в вопросах денег она не понимала. Какая разница потратит ли она его деньги или свои, ведь живут же они вместе, и тратит она деньги на себя в том числе. А дальше… Дальше был сильный скандал. Саша кричал, что не хочет, чтобы она его содержала, что не станет ее обирать и жить за ее счет, что он состоятельный офицер лейб-гвардии. В пылу ссоры, он даже потребовал вернуть утром все покупки. Это было глупостью, что и попыталась объяснить Анастасия. Она даже на эмоциях хотела уйти из дома, но Саша силой вернул ее обратно. Результатом ссоры стали слезы в подушку у Анастасии, и ночь на старом диване в кабинете, так как Саша наотрез отказался спать на перинах, купленных на деньги женщины. Глупая, нелепая ссора. К счастью, обоим было слишком плохо от нее, поэтому примирение началось обоюдно и в ближайшие дни. Но своевольничать Анастасия с той поры прекратила… Нежась в теплой воде, Анастасия улыбалась своим воспоминаниям. Приняв, на европейский манер, ванну вместо бани, она прилегла на кушетку. В печи потрескивал огонь, на первом этаже Иван занимался хозяйством… Она сладко потянулась… А Саша придет еще не скоро… Она улыбнулась. Мечта сбылась, она, в их собственном доме, ждет возвращения любимого человека…. Женщина вспомнила, как в первые дни после заселения, они спали прижавшись друг к другу, так как было холодно и сыро. Потом, по мере того, как дом приводили в порядок, они стали спать в раздельных комнатах, находящихся неподалеку. Большая же часть дома продолжала пустовать. - «Ничего, мы еще будем устраивать тут балы».– мысленно пообещала себе Анастасия. Мысли снова вернулись к Белову. Стал ли он прежним, как в 44 году? Тогда он был нежным и заботливым, очень чутким. Но и сейчас он нежен, заботлив ничуть не меньше, только забота эта несколько иная. Саша заметно повзрослел и стал жестче, а еще нервным. Раньше он был более сдержанным и чуть более восторженным. «Наверное, это связано с заботой обо мне.» - решила женщина немного эгоистично. Но вот его нежность… Она вспомнила их поцелуй в аустерии, когда они были застигнуты Лядащевым. Если бы не внезапное появление хозяина… Женщина смущенно улыбнулась этим мыслям. Там, в аустерии, атмосфера всегда была накалена. Что же изменилось? Став жить отдельно они ни разу не допустили близости. Поцелуи, объятья – все это осталось, но пропал тот накал. И нужен ли он? Может усталость от тяжелой физической нагрузки не давала сил к страстям? А может..? Анастасия впервые, за все время проживания в этом доме, задумалась о том, сможет ли она подпустить Сашу слишком близко, сможет ли отдаться ему? Что за чушь?! Он же первый ее мужчина. И разве не дала она согласие стать хозяйкой в этом доме?!. И все же, перед богом она чужая жена… «Жена – от которой отказались! Жена – которую хотят убить! У которой отняли имя. Отняли все». – протестом застучали в голове мысли. – «Гагарину ты не нужна. Он всегда изменял. А теперь…» - она встряхнула головой, отгоняя дурные мысли. – «Господи, о чем я? Это же Саша! Разве не мечтала я о его крепких руках? Разве не хотела я услышать, как бьется его сердце под моими пальцами? Разве не хотела почувствовать его тепло? Поймать его дыхание?» - она помотала головой и закрыла лицо руками, затем отбросила растрепавшиеся волосы с лица и откинулась на подушки. Мысли продолжали одолевать ее… Но, если виной утраты страсти ее усталость, то у Саши тогда что? Усталость на службе? Раньше, он нес службу не постоянно, в соответствии с графиком, если, разумеется, государыня не желала в очередной раз совершить переезд, а теперь он уходил каждый день и возвращался усталым, зачастую подавленным. Она пыталась расспрашивать его о работе, но он всегда уходил от ответа, когда шуткой, а когда одной усталой улыбкой. Настаивать же на расспросах она не решалась… И все же, вспоминая далекий 44 год она не могла не вспомнить, что тогда усталость ничуть не мешала их страстям. Тогда, что же произошло? Почему страсть утихла? Точнее, нет. Она, как и прежде, испытывает нежность к Саше. У нее захватывает дух от его поцелуев и объятий. Но почему каждый вечер она отправляется в свою спальню одна, оставив Сашу одного либо в его любимом кабинете, либо в гостиной? Почему она держит дистанцию? Чего боится?.. Боится – это слово зацепило, чем-то царапнуло по душе. Боится предать мужа – вовсе нет! Тогда… боится Сашу? Боится… его разочаровать?... Она бродила в своих мыслях и чувствах, как в темном лесу, на ощупь выискивая дорогу, продираясь сквозь завалы сомнений. И вот, кажется, что-то стало проясняться… - «Разочаровать» -мысленно произнесла она заветное слово. Сердце кольнуло и замерло. Да, она боится разочаровать. Столько лет прошло. Он знал других женщин, она принадлежала другому мужчине. Эти четыре года отдалили их друг от друга, они изменились, они оба стали опытнее, но опыт этот был нажит не совместно. Изменились не только мысли, желания и потребности… «Что, если я постарела? Мое тело не такое уже юное. Роды оставили на нем свой след…» Анастасия подошла к зеркалу и распахнула пеньюар, придирчиво разглядывая свое тело… Закончив делать опись, Александр отбросил опостылевшее перо и аккуратно сложил исписанные листы. Многодневный труд был окончен и он с чистой совестью ушел из конторы пораньше. Начальство было в Петергофе, следовательно, несколько дней можно было не появляться в этом учреждении и провести внезапно выпавшие выходные дома. Забежав по дороге в кондитерскую лавку и прикупив сладостей, быстро добрался домой. Сунув кулек слуге и сбросив плащ, он поднялся наверх. Иван едва успел сказать, что барыня принимает ванну, в ответ Саша приказал накрыть ужин. Переодевшись и умывшись, Белов направился в комнату Анастасии. В ее спальне он увидел всюду разбросанную одежду, это было очень похоже на Анастасию. Улыбнувшись, он прошел дальше. Дверь в туалетную комнату была приоткрыта, и он невольно увидел то, что его смутило и заинтересовало одновременно… Анастасия стояла перед зеркалом во всей красе. Ее бледная кожа светилась каким-то внутренним светом , более мягким, более таинственным, более манящим, чем отсветы свечей… Саша тихо подошел и обнял женщину за талию. Она вздрогнула от неожиданности. Но его рука нашла верный путь, и вот уже Анастасия стала послушна и податлива, как воск, обмякнув в горячих объятиях… Треск свечи вывел Сашу из сонного небытия. Часть свечей уже прогорели и потухли, оставшиеся тускло освещали комнату. На полу разбросанная одежда, а рядом на ложе она, его женщина. Свернувшись колачиком, на его руке Анастасия спала, утомленная любовными утехами. Саша поправил с ее лица локон, и неудержавшись, провел рукой по ее плечу наслаждаясь прохладой ее нежной кожы. Его взгляд привлекли три родинки на плече, которые образовывали неровный треугольник. Саша помнил их с той безмятежной поры, когда они еще только познавали друг друга. Это воспоминание теплой волной разлилось от сердца по всему телу. Это словно во взрослой жизни встретить то, что грело душу в детстве, твоя маленькая тайна, твоя сила. Он поцеловал эти родинки, словно в поцелуе хотел передать привет своему счастливому прошлому. Почему-то именно эти родинки, такие банальные, расставили все по своим местам. Будто пара затерявшихся стекляшек вернулась на свое место и вся мозаика, наконец, сложилась в единую картину. Опустив руку ниже, Саша чуть задержался на груди, почувствовал, как быстро отозвалась она на прикосновение, медленно провел вдоль тела, и погладил внутреннюю часть бедра. От этой ласки Анастасия вздохнула и непроизвольно прогнулась. Саша лукаво улыбнулся, услышав ее тихий стон, и руку убирать не стал. Тело Анастасии хоть и было готово к новым пляскам страсти, но разум еще хранил сонное наваждение, поэтому движения ее были хаотичны и подвержены инстинктам, она отдавалась его ласкам, но и сама невольно ласкала его, прижимаясь все ближе. И все же, сну пришлось окончательно уйти. Повернувшись лицом друг к другу, они ласкали друг друга, как будто небыло совсем недавно сжигающей страсти, как будто не выпили она друг друга без остатка этим вечером. Или, все же, ночью? - Боже, ты же пришел после службы... И наверняка очень голоден… - сквозь поцелуи лепетала Анастасия. – Там ужин совсем остыл… - Голоден… очень голоден… - соглашался Саша и продолжал целовать. А потом, спустя продолжительное время, они спустились вниз на кухню, счастливые и очень голодные. Ужин был, естественно, холодным, но для них все казалось неимоверно вкусным, а бутылка вина только украсила эту полуночную трапезу. Они сидели за массивным деревянным столом, свет свечи едва рассеивал темноту кухни. Белов рассматривал Анастасию, красивую, страстную. Его белая сорочка на ней, доходила женщине до середины бедра и открывала взору стройные ноги. Что-то бы сказал Иван, войдя сейчас и увидев своих господ в таком виде? Саша невольно усмехнулся такой пикантной сцене. И почему он раньше сдерживался? Ведь прячась у Лядащева, они все время ходили по грани, и сдерживало их безрассудство только присутствие хозяина. Но здесь, в их доме? Хотел ли он ее? Безумно. Но оставшись одни в этом большом доме, он почувствовал себя не в праве на что-либо претендовать. И не из-за того, что она чужая жена, точнее, не столько из-за этого, сколько проснувшееся внутреннее благородство не позволяло ему переступить черту. Он ее защитник, покровитель, а не деспот. И, хотя были поцелуи и объятья, он безропотно отпускал ее каждый вечер одну в спальню. А может быть, и некая, появившаяся внезапно, сдержанность Анастасии тоже сыграла свою роль, как-то так всегда получалось, что она удалялась всегда в тот момент, когда ласки становились чуть откровеннее, а поцелуи чуть жарче. От всей этой непонятной ситуации Саша ушел с головой в работу. Уж лучше составлять реестр доносов, чем такие игры, когда тебя то распаляют жаркими поцелуями и объятьями, то резко остужают невинной улыбкой и предложением пойти отдохнуть, так как уже поздно. В конце концов, он живой человек, причем молодой и полный сил. Саша улыбнулся своим мыслям. Эко его разбередило! А тело помнило ее ласки, такие смелые, такие страстные. От той неопытной девушки, которую он когда-то посвящал в искусство любви, почти ничего не осталось. Но, собственно, чего он хотел? Она была замужем, и тот другой тоже учил ее. Саша поморщился, ревность змеей снова вползла в сердце. Нет, она всегда была там, и отравляла душу, только последнее время спала, убаюканная спокойной жизнью. Но какие претензии он мог предъявить Анастасии, если сам толкнул на этот брак, сам не остановил? И что теперь делать? Жить во грехе? Но Анастасия не достойна этого! А добиться развода нереально, княгини Гагариной для всех больше нет. Обвенчаться под другим именем? И всю жизнь жить в страхе разоблачения. Перевестись в дальний полк? Но какое он имеет право похоронить ее в дальней провинции? Вопросы, вопросы… И ни одного ответа. Что он может противопоставить знатному и богатому князю, со всеми его чинами, званиями и связями, кроме своей любви и своей решимости? Но он будет биться за эту женщину. ** Анастасия шла между рядов затаив дыханье. Несколько раз она видела эту женщину на рынке, а потом она пропала, и Анастасия сильно ругала себя за оплошность, Петербург хоть и не такой большой город, но и тут люди могут более не встретиться. А других зацепок у нее нет. Следуя за скромно одетой, немного полноватой, женщиной она пыталась вспомнить имя той, что вступилась за нее однажды. Кто знает, может и сейчас она будет добра к ней? Женщина свернула за угол и направилась к модной лавке. Чуть помедлив, Анастасия последовала за ней и вошла в просторную залу, где по стенам были развешаны зеркала, женский товар был щедро разложен по столам. Миловидная продавщица неспешно направилась в сторону посетительницы. Анастасия невольно вспомнила, как услужливо ее встречали в любой лавке, когда она обладала титулами, и это вызвало ее улыбку. - Вы что-то хотели? – юная особа не стала утруждать себя сильно и, прислонившись к одному из столов, сложа руки, бесстрастно смотрела на женщину. - Слышала, недавно караван пришел, а я ткань для шлафрока ищу. – решила подыграть Анастасия, не напрямую же спрашивать об обитательницах этого заведения. - Лен, пестрядь…? – девушка нехотя оттолкнулась нижней частью тела от стола и направилась в дальний угол комнаты, где на широком прилавке были разложены рулоны тканей. - Кто ж из таких тканей шлафроки шьет? – фыркнула Анастасия. – Мой муж чай не холоп какой, а офицер лейб-гвардии… Нет ли у вас шинца? Девушка обернулась и смерила посетительницу более внимательным взглядом. В ответ на это Анастасия только мило улыбнулась. - Но это очень дорогая ткань. – заметила девушка. - И что? – повела плечом женщина. Девушка положила перед посетительницей рулон ткани с пестрым рисунком. Бросив короткий взгляд на товар, Анастасия, глядя прямо в глаза девушки, все тем же мягким голосом спросила: - Вы уверены, что это шинц? Где он произведен, Китай, Индия? - Откуда ж я знаю?! - Ай-яй-яй. – покачала головой женщина. – Как же вы торгуете незнамо чем? Ой, да у вас даже клеймо перебито. – она отогнула ткань и показала грязную непонятную печать. – В коммерц-коллегии знают, каким товаром вы тут торгуете? Или может вами стоит заняться совсем иному ведомству?.. - Что вам надо? – от спеси у девушки не осталось и следа. - Мне? Товар качественный, но его, похоже, тут нет… Впрочем, ты можешь хорошо заработать… Вместо ответа, девушка чуть подалась вперед, склонив голову набок, и сузила глаза, всем видом показывая свое внимание. Анастасия достала серебряный рубль и положила его на пресловутый рулон: - Мне надо поговорить с женщиной, которая вошла сюда передо мной, но так, чтобы нас никто не видел. Девушка удивленно захлопала глазами. Плата, в ее понимании, была явно выше поручения. Но разве откажешься от таких легких денег? Чтобы не сильно сбить цену своей услуги, она нерешительно промямлила: - Это будет сложно… - но видя, как странная посетительница накрыла пальчиком заветный рубль, который она уже практически ощущала в своих руках, быстро добавила. – Я постараюсь. После этого девушка вышла из комнаты, а Анастасия, облокотившись о прилавок, задумалась. На верном ли пути? Правильно ли поступает? Риск, на который она сейчас пошла, очень велик, ее могут опознать люди князя. По сути, она сейчас легко может оказаться в ловушке. А что, если это и есть ловушка? В комнату вернулась девушка и почти шепотом попросила идти за собой. На какое-то мгновенье сердце Анастасии замерло, но поборов минутный страх, она направилась за своей провожатой. Идя по узкому темному коридору, Анастасия поняла, что верно угадала истинное предназначение этой лавки, то там, то здесь до ее слуха доносились вздохи, мужские голоса, женский смех и прочие элементы «веселой жизни». - Дора здесь. – совсем тихо прошептала девушка и кивнула на белую дверь. Анастасия отдала честно заработанную плату и осталась одна, так как спутница поспешила вернуться в торговый зал. - «Дора?» – недоуменно повторяла женщина незнакомое имя. – «Нет, ее звали не так!» В памяти вновь всплыла тяжелая сцена в холодной избе, куда привез ее Степан, правая рука князя. Тогда она так глупо попалась, бродя рядом с домом. Ей бы бежать, куда глаза глядят, после своего удавшегося побега из темницы, в которую превратился ее семейный дом, но она стала бродить в этих местах, с наивной надеждой увидеть дочь. И к чему это привело?.. Почему Степан увез неизвестно куда? Почему держал взаперти, связав по рукам и ногам? Боялся, что снова сбежит? Почему тогда он сразу не передал ее в руки князя? Хотел ее запугать? Сломать? Ему это почти удалось. Анастасия, в конечном итоге, начала просить его о пощаде, умолять отпустить ее. Ради дочери. Мысль, что Маше угрожает ничуть не меньшая беда, чем ей, лишала разума. Она готовы была на любые унижения, лишь бы вырваться и добраться до дочери. Но Степан был глух к ее слезам, хотя, и возвращать беглянку не спешил… А потом появилась эта женщина. Что она ему сказала, какие доводы привела? Но вскоре взял Степан с пленницы клятву, что не появится она ни в одной столице и проведет остаток своих дней никем не узнанной. А потом под вечер усадил в темную кибитку и вывез за город. Долго они ехали окольными путями, минуя обкатанные дороги, пока по лесным тропам не добрались до какого-то глухого монастыря, где и передал он свою пленницу на попечение молчаливой угрюмой игуменье. Вот тогда и нарядили ее в монашеское платье. Спасибо, что с постригом не торопили. Через несколько дней нарушила она свою клятву и сбежала из обители. Долго плутала, пока не вышла к тракту, где ее подобрали, обессилевшую и едва живую. Монашеское облаченье стало для нее оберегом, все принимали ее за странницу, что бога за людей неусыпно молит, таких на Руси всегда любили. И бог помог, вернул ее в столицу. Теперь она уже была осторожна. Была… Дверь открылась и на пороге показалась знакомая фигура. - Вы? – удивленно выдохнула хозяйка и с опаской оглядела темный коридор. - Пожалуйста, Дарья, нам надо поговорить. – быстро прошептала Анастасия и почти впихнула женщину обратно в комнату, плотно закрыв за собой дверь. – Я не займу много вашего времени… - Что вы тут делаете? Почему вернулись в столицу? – Дарья скрестила на груди руки и недовольно смотрела на гостью. – Вы глупы? Или у вас есть запасные жизни? Иронию в ее голосе Анастасия постаралась пропустить мимо: - Я мать, и я хочу вернуть свою дочь… Я пришла просить вас о помощи. Больше мне не к кому обратиться… Вы же помогли мне однажды, уговорили Степана не возвращать меня князю. Дарья зло усмехнулась: - Никого я не уговаривала. Степан охочь до женского тела. Тогда напала на него блажь, захотел княгиню попробовать, крепостные да мещанки приелись. А тут такой случай подвернулся. И не простая дворянка. Вот тогда и втолковала я ему, что силой он вас может и возьмет, но куда лучше, если вы сами к нему в руки пойдете, ласковой рабыней для него станете. Посоветовала я ему спрятать вас до времени, пока дочку вашу не вывезет от князя. Вы же так о ней переживали, разве не стали бы выполнять его прихоти, коли владел бы он ребенком? Но опасалась я, кабы не увлекся он вами, все же красавица, и мужчины не просто так от вас голову теряют (Степан мне рассказывал, как муж вас ревновал не без повода). Мне же он обещал, что уедем на Яик, как только денег поднакопит. Да, видать нашел кого более смазливую, раз столько времени не является… Ну что, вы все еще хотите просить меня о помощи? Анастасия похолодела от открывшейся перед ней тайны. Воображение нарисовало картину ее возможного будущего, она и этот крепостной… Отвращение и злость на какое-то время затуманили рассудок, от нахлынувшей дурноты закружилась голова, и она без разрешения прошла в угол комнате, где стояло единственное кресло. Последнюю фразу женщины она услышала уже сидя в глубоком кресле. - Можно воды? Мне что-то нехорошо… - на эту просьбу хозяйка фыркнула, но направилась к кувшину с водой. – Вы напрасно упрекаете Степана в неверности, его тело недавно нашли в лесу, недалеко от города… - ее слова прервал звон разбившегося стакана, Анастасия обернулась и увидела оцепеневшую Дарью. – Неужели вам не сказали? - Будьте вы все прокляты! И вы! И муж ваш! Ненавижу! – заголосила женщина, срываясь на рыдания. В этот момент распахнулась дверь и в комнату вбежало несколько мужчин, Анастасия едва успела откинуться и сползти с кресла на пол и забиться в небольшой промежуток между креслом и стеной, благо от двери ее угол плохо просматривался, так как частично был перекрыт мебелью. Она боялась выглянуть из своего убежища, поэтому ориентировалась по голосам. Дарья голосила и посыпала весь княжеский род Гагариных проклятиями, мужчины же явно кого-то искали. Неужели та молодуха кому-то рассказала про нее? Или это она сама не заметила за собой слежки? Как все глупо получилось, надо было поговорить на базаре, не бояться случайных ушей… Снова топот, и уже новый мужской голос, перекрикивая остальные голоса, произнес страшное слово «солдаты», после которого через пару мгновений все затихло. Анастасия с опаской выглянула из своего убежища, все еще не веря, что чудом спаслась. В комнате действительно никого уже небыло, Дарья сидела на полу, уткнувшись лицом в постель. Озираясь на дверь, не ловушка ли это, женщина осторожно подошла к хозяйке и тихо ее позвала. Не дождавшись ответа и понимая, что случилось непоправимое, она все же повернула женщину к себе. Большие застывшие глаза подтвердили догадку, Дарья была мертва, в груди у нее торчал нож. Анастасия даже не успела подумать о том, как ей поступить в этой ситуации, как с порога донеслось: «Вы арестованы», сильные солдатские руки подхватили ее и потащили к выходу. Она не сопротивлялась. Какой в том смысл? Но как дать о себе знать Белову? И как не выдать себя?.. Привели ее в какой-то сильно потрепанный дом. Один из солдат долго спорил с караульным куда ее вести, пока на голоса не выглянул штатский и не мотнул головой: «Сюда давай». - Имя-звание-род занятий. – скороговоркой произнес он, едва Анастасия присела на шаткий стул. – Где были, чем занимались? Анастасия старательно изображала рассеянность, хлопая глазами и преданно глядя на штатского. - Вы слышали мой вопрос? – не выдержал допрашивающий. - Тем и занималась… - буркнул солдат из караула, который доставил ее сюда. Похоже, он считался ответственным за нее. – Зарезала свою подельницу. Никак клиента не поделили… Заканчивай ты с этим делом, мне освободится сегодня пораньше надо. - Как же я закончу, коли она имени своего не говорит? – штатский внимательно посмотрел на арестантку. – Может немая?.. - А черт ее знает. – пожал плечами солдат. – Всю дорогу молчала… слушай, я тут выйду, а ты пообщайся пока с ней… - М-да… И что мне с вами делать? – задумчиво потер затекшую шею штатский. – Кивните хоть, коль речь понимаете… Но отвечать Анастасии не пришлось. За дверью послышался шум и в комнату вернулся взволнованный офицер: - Закругляйся с бумажками. Приказано ее в палаты срочно доставить… Эх, не судьба сегодня пораньше уйти… Анастасию быстро вывели из здания и усадили в черную арестантскую карете. Когда-то, она уже имела случай путешествовать в такой. И вот, снова… что сказал этот солдат? Ее везут в палаты? В Царицыны палаты? В Тайную канцелярию?! Передать оттуда весточку Саше будет невозможно! Что же делать? Как быть? ** Анастасия не долго пробыла в общей камере, почти сразу ее увел солдат. Достаточно большая комната, куда ее привели, по большей своей части была обставлена орудиями пыток, в углу приютилось два стола, один для следователя, другой для писца. В подобной комнате, пять лет назад, она давала показания по проклятому делу маркиза Ботта. По глупости и из страха, она много чего наговорила, и грех за эти слова и поступки она теперь будет нести до конца жизни. После, она много думала, имело бы значение, если бы она была более сдержана, если бы слепо не подписала бумаги, если бы отказывалась от всех обвинений? Вряд ли… Она давно уже знала всех зачинщиков этого процесса, все их цели, которые остались недостигнутыми, с Лестоком, главным обвинителем и разоблачителем, даже начали дружить домами. Это ли не ирония судьбы?.. Но почему же тогда не пострадал отчим? Казалось бы, что проще, как не осудить единокровного брата и тем самым запятнать самого вице-канцлера? Но нет, весь шум ушел в песок, дело закончилось наказанием «молодой» жены, всего-то только в мае обвенчались, Бестужева-младшего. Неужели Алексей Петрович заступился все же за брата, а вот нелюбимой и нежеланной невестке помогать отказался? Или услуга по возвращению его архива запоздала?.. А может сама государыня отомстила Анне Гавриловне за ее дерзкий характер и гордыню?.. - Сержант, оставьте нас. – с порога раздался резкий голос, выведший женщину из раздумий. – Сударыня, присаживайтесь. Лядащев коротко кивнул на стул, что стоял перед большим столом, за которым он сам поспешил расположиться. Анастасия недоуменно смотрела на следователя. Впрочем, она же всегда знала в каком ведомстве служит «хороший человек» и покровитель Александра Белова, а с некоторых пор и ее. Во благо или во вред то, что он взялся за ее дело? И почему ее дело ведет офицер из Тайной канцелярии, а не из Сыскного приказа? - Простите. – послышалось с порога, и новый участник допроса проскользнул в комнату и занял место рядом с Лядащевым. - Иван Федорович… - выдохнула Анастасия, окончательно сбитая с толку. – Но… - «Неужели он служит на Тайную канцелярию? И как долго он тут служит? И там, в Тобольске он тоже нес службу «по ведомству»?..» - Анастасия Павловна, вам нездоровится? – осведомился Лядащев, заметив бледность задержанной. Набоков тот час же наполнил стакан водой и протянул его женщине: - Простите, княгиня, я ослушался вашей воли и не покинул столицу. Но я не мог это сделать… - Вижу, вы уже знакомы и в представлении не нуждаетесь. – перебил Лядащев своего разговорчивого напарника. – Сударыня, что вы делали в этой лавке и почему оказались в комнате одной из работниц? - Я… я… - Анастасия хватала ртом воздух (почему в этих заведениях всегда так душно?) – Эта женщина, Дарья, она была в отношениях со Степаном, помощником князя Гагарина. Того, которого недавно нашли в лесу… Я хотела узнать хоть что-то про мою дочь… - Между вами произошла ссора? - Она была недовольна моим приходом… - Но, вы же ее не убивали..? - Нет! Конечно, нет! Ворвались какие-то люди… я их не знаю… может, это люди князя, я всех крепостных не знаю… может… Честно, я не знаю, кто они… Потом, кто-то сказал, что идут солдаты, началась суматоха и мне удалось спрятаться… А дальше, вы уже догадались, меня привели сюда. Но клянусь, я ее не убивала. - Вас задержали в комнате с трупом, одну. Посторонние в здании были, но отличить «гостей» от бандитов невозможно… Почему вы оказались на улице одна? Почему зашли так далеко от дома? – «Белову, за такую безалаберность, следовало бы голову оторвать. Защитник! И его денщику тоже.» - Я видела эту женщину на базаре и проследила за ней… - Крайне, крайне безрассудно в вашем положении. –Лядащев, откинув пару исписанных листов, положил сцепленные в замок руки на стол. – «И что теперь с этой дурой делать?» – размышлял он. – «То, что сегодня разорили прикормленное и хорошо организованное место для слежки и получения ценных сведений, не вся беда. То, что теперь заново надо отлаживать некоторые цепочки, искать новых осведомителей и новые места для встреч, тоже поправимо. Но ведь, эту идиотку надо вытаскивать из родного ведомства. А как? У нее, за что ни возьмись, сплошные сомнительные тайны, начиная с имени… Хорошо Яшка, подмастерье из мясной лавки, догадался сообщить о ее прогулке, а так искали бы ее потом долго и безуспешно…» - Вася… Василий Федорович, не надо так… На просьбу Набокова Лядащев только нервно дернул усами : «Еще один защитник!». Не то, чтобы он совсем недолюбливал Ягужинскую-Гагарину, красива, временами умна. Но горе от ее ума, то мать подставила, то Белову вечные проблемы находит, а теперь и до его, Василия Федоровича, головы добралась… - Ладно, где там твоя папка? – обернулся он к Набокову, тот положил на стол потрепанную папку неопределенного цвета, достаточно объемную, и поспешно разложил бумаги в известном только ему порядке. – Сударыня, оставим одних грешных людей и займемся другими…Что вы можете сказать про любовницу вашего мужа? - Ольгу? Она тут причем? - Анастасия Павловна, помните, я когда-то давал вам некие бумаги…? – как всегда издалека начал Набоков. - На охоте. Я помню. Но, к сожалению, я потеряла их. – медлительность и вкрадчивость давнего поклонника всегда раздражала Анастасию, поэтому, за все время знакомства, она выбрала такую тактику общения, что не давала собеседнику возможности затягивать беседу. Тем более сейчас, когда ее нервы были на пределе, ей совсем не хотелось вести учтивую светскую беседу. - Нет худа без добра, сударыня, похоже, у вас сильный Ангел-хранитель. – хмыкнул в свои холеные усы, Лядащев выудил из кипы бумаг один лист и передал его женщине для ознакомлении. - Ольга, вероятно, она же Хэльга Владлевска. Родилась на хуторе близ Выборга, замуж вышла совсем юной за некоего офицера нижнего чина, от которого сбежала с мелким польским шляхтичем Владлевским. Брошенный муж, найдя беглянку, подал на нее жалобу в двуемужие, но скоропостижно скончался, по пьяни свалившись в канаву возле харчевни и свернув себе шею. С новым мужем прожила тоже не долго, быстро овдовев. Но в этот раз родственники заподозрили неладное, и юная вдова была уличина в связи с вояжером и в походах к местной знахарке, которая и призналась, что снабжала пани снадобьями. После этого юная вдова была сослана в очень дальний монастырь. Где должна была быть пострижена. А вот далее ее след начинает плутать. Не совсем понятно, прибыла ли она в этот монастырь, была ли пострижена… Девица меняла имена, покровителей. Была арестована, обвинялась в убийствах и причастности к разбоям. В Москве была замечена с неким Афанасием Коровякой, вроде как звалась его родственницей... В общем, пестрая у нее биография. Просто чудо, если удалось распутать этот лисий клубок и в такой короткий срок. - Везение, не более того. И все очень неточно. – пожал плечами Набоков. – Я имел неосторожность оставить письмо княгини на столе, а мой любопытный помощник, из ново-ссыльных, сунул в него свой длинный нос… Меня смущает, что эта женщина назвалась своим настоящим именем. Очень опрометчиво. - Или очень осмотрительно. Смотря, какие цели преследовались. – предположил Лядащев. Анастасия поморщилась: - Неужели вы полагаете, что у этой компании изначально были далеко идущие планы? В таком случае они - короли интриги и мастера прозорливости. Лядащев пожал плечами: - Может и не имелось… К слову, Афанасий Коровяк и Сафронов подозреваются в причастности к поджогу Москвы и в связях с Кирилой Лаврентьевым... Вы же с князем уехали незадолго до этого происшествия… Анастасия задумалась. В Москве они прожили месяц или около того. Муж все время был занять, и по его хмурому виду, она понимала, что дела идут плохо. Как-то вечером князь вернулся домой особо хмурым, сухо бросил, что послезавтра они едут в северную столицу. Никаких прощальных балов и визитов. Наверняка в Москве отнеслись с осуждением к такому скоропалительному отъезду, более напоминавшему побег. Уже на постоялом дворе в Твери их настигла весть о страшном пожаре. Анастасия тогда только перекрестилась тому, что вовремя уехали всей семьей. Слухи про вероятный поджог до нее стали доходить уже в столице, приводили факты противоречащие друг другу, и она, никогда особо не слушавшая сплетни, пропускала эти разговоры мимо ушей. Выходит, что сплетники были отчасти правы? - Да, это печальное известие застало нас на пути в столицу. – произнесла Анастасия после долгого раздумья, она взяла папку и стала перебирать потрепанные листы. – И эта женщина, выходит, тоже может быть причастна?.. И князь? Лядащев набрал ртом воздух и на выдохе произнес: - Я этого не утверждаю… Анастасия только слегка улыбнулась на эти слова. Она не плохо узнала Лядащева за этот период и прекрасно уяснила его манеру исподволь подводить собеседника к нужному выводу. Да, Гагарин сейчас находится под подозрением у Тайной канцелярии. Волнует ли ее его судьба? Переживает ли она за него? Нет. А его любовница? Переживает ли она за ее судьбу? Волнует ли ее то, что эта женщина на прицеле у грозного ведомства? Она жалеет только об одном, почему этой женщиной не занялось раньше. Может в ней сейчас говорит отверженная женщина, брошенная жена?.. Она вспомнила кроткую, тихую миловидную девушку, которая краснела в ее присутствии первое время. Поселившись в доме князей Гагариных, она долго отказывалась присутствовать за трапезой, и это было благоразумно, жительство под одной крышей законной супруги и любовницы было на грани скандала. Благоразумнее, и привычнее, было бы снять для своей пассии дом, но князь проявил упрямство в этот раз, он настойчиво хотел подружить двух женщин. Эти замашки султана Анастасия не понимала и деликатно пресекала попытки ввести в свой круг соперницу. Ольга же, наоборот, была рада встречам и вниманию княгини, а когда случилась беда на охоте, постаралась проявить заботу, постоянно навещая и справляясь о здоровье пострадавшей. Это повышенное внимание еще больше настроило Анастасию против своей соперницы. Однажды, Анастасия была в своих покоях, злополучная рана на ноге снова открылась, женщину лихорадило. Память упорно возвращала в дом Оленевых, во флигель, где она встретилась с Беловым. Встреча была мерзкой и разрывала душу своей невероятностью, усталый мозг не мог найти оправдание случившемуся, и это выматывало сильнее, чем физическая травма. И тут снова явилась Ольга со своей заботой. Анастасия сухо поблагодарила за внимание к своей скромной персоне. Но в этот раз посетительница вместо того чтобы удалиться присела на скамейку для ног, что стояла возле кушетки, где лежала княгиня. - Меня очень печалит, что мы никак не можем найти общий язык. Ведь мы любим одного мужчину. – ее немного низкий голос украшенный легким акцентом звучал мягко и тихо. – Да, ваша светлость, я люблю вашего мужа и готова сделать все для его счастья… Анастасия удивленно смотрела на свою соперницу, что заставило ее говорить подобное? Глупость, расчет, истинные чувства? Приняв молчание собеседницы за согласие, любовница чуть осмелела и, подавшись вперед , положила свою руку на руку княгини. - К несчастью… не знаю, по какой причине… но Сергей Васильевич затаил обиду на вас… Поверьте, он очень мучается этим… Я делаю все, чтобы эта печаль покинула его сердце, но… Ваша светлость, я хочу, чтобы мир воцарился между вами. Анастасия слушала вкрадчивый рассказ Ольги не перебивая, как слушают умалишенного, судорожно стараясь придумать, как бы побыстрее его выпроводить. Между тем гостья продолжала лепетать о своих чувствах и стараниях. - Ах, Анастасия Павловна, если бы вы только перестали видеть во мне соперницу… - сокрушалась девушка. – Мы бы могли стать подругами. И это бы порадовало князя. - Я не враг вам, сударыня. – наконец разбавила монолог гостьи княгиня. - Вот и замечательно. – Ольга засветилась счастьем, получив реакцию на свои слова, она притянулась совсем близко к княгине. – Но у меня есть сомнение в том, что вы правильно меня поняли… Вы просвещенная женщина, выше всех предрассудков старины… Я предлагаю, чтобы наша дружба стала во всех смыслах… дружбой. Князь был бы счастлив от нашей совместной заботы о нем… Анастасия поморщилась от слов Ольги, проскользнувшая двусмысленность показалась невероятной, в эту догадку не хотелось верить. - Вы все еще красивы и в свете пользуетесь восхищением других мужчин, но Сергей Васильевич охладевает к вам… мы вдвоем могли бы вернуть его страсть… Ольга оказалась совсем близко к Анастасии, ее рука прошлась по плечу княгини и спустившись по краю декольте замерла на груди женщины. Анастасия замерла на мгновенье, поведение девушки обескуражило ее. Оттолкнув Ольгу, она отвесила ей звонкую пощечину. - Вон отсюда! Чтобы ноги твой здесь не было! – Анастасия подскочила со своего ложа, забыв про боль в ноге. – Вон!!! На глаза соперницы навернулись слезы, держась за ушибленную щеку, а у княгини рука была тяжелой, девушка выбежала из комнаты, столкнувшись в дверях с только что вошедшим князем. Анастасия же тотчас набросилась на мужа: - Чтобы ноги этой мерзавки здесь не было! Слышишь? Видеть ее не желаю! Дрянь! Став свидетелем бури, князь стоял на пороге, внимательно глядя на жену, затем посмотрел в сторону убежавшей любовницы, задумчиво покусывая губы. - Я сам решу, где ей быть. – мрачно произнес он. - Ты что, защищаешь ее?! Ее негодование и злость натолкнулись на его суровый взгляд. - Я во всем разберусь. – сухо произнес князь и вышел. Разобрался он весьма своеобразно. С тех пор Ольга стала присутствовать на всех трапезах, и князь стал не очень-то сильно скрывать ее присутствие в своем доме. Дошло до того, что на вечерах Ольга появилась на правах второй хозяйки дома. Не стерпя такого унижения, Анастасия удалилась на свою половину и, под предлогом нездоровья, перестала бывать на приемах и трапезах, полностью изолировавшись от своего супруга и его пассии. И вот спустя столько времени, когда злость утихла, Анастасия стала задумываться о том, не было ли все подстроено хитрой соперницей? Не спровоцировала ли та ее специально перед глазами мужа?.. - Ваше сиятельство… сударыня.- Лядащев внимательно смотрел на сидящую в глубокой задумчивости женщину, как бы он хотел покопаться в ее мыслях, вот только запутается он скорее всего. - Для первого допроса, мне кажется, достаточно… Иван Федорович, подготовьте бумаги для подписи задержанной… - он потер уставшие глаза прежде, чем обратиться к женщине. – Анастасия Павловна, у меня к вам не столько просьба, сколько увещевание. Сейчас вы вернетесь в общую камеру, к сожалению, я не могу поместить вас в одиночную, это вызовет вопросы. Ни с кем ни о чем не говорите, никто не должен знать о нашем знакомстве, не называйте своего имени. Это все в ваших интересах… - Василий Федорович, это слишком жестоко. Она не может вернуться туда! – возмутился Набоков, даже суровый взгляд, которым обдал его следователь, не утишил его запал. – Я не позволю… - Ты хочешь привлечь к ее персоне внимание? Хочешь довести дело до допросов с пристрастием? - Лядащев выдержал небольшую паузу. – Делай как говорю… Сударыня, в камере вы будете под присмотром, не переживайте… А я, я займусь делом… Офицер! Уведите. Вошедший офицер грубо толкнул женщину по направлению к двери. Но этому новому оскорблению Анастасия уже не придала значения, погрузившись в размышления о своем муже и его любовнице. Вспомнился день побега. Они сильно поругались, тогда и была брошена фраза, что живой из своих комнат она не выйдет, брошена была она настолько решительным тоном, что Анастасия впервые испугалась своего мужа. Тогда, в отчаянии, она решилась написать письмо Белову с просьбой о помощи, это показалось таким естественным. Но замысел не удался, князь вернулся, камеристка чудом успела спрятать записную книжку барыни в складках своего платья, прежде, чем было объявлено, что княгиня в ее услугах не нуждается и она переводится к дворне. Анастасия с жаром принялась отстаивать верную служанку, но полученная увесистая пощечина положила конец спору. Лиза ушла, а супруги, оставшись наедине, продолжили обмениваться любезностями. Тогда промелькнул намек на то, что князь пытается ее отравить, давнее подозрение княгини, муж отвечать напрямую не стал, но от его сарказма повеяло адом. Много всего тогда было сказано друг другу, некогда близкими людьми, много оскорблений прозвучало. А после, когда Гагарин перешел на оскорбления ее дочери, Анастасия, доведенная до отчаяния, не придумала ничего лучше, как огреть супруга тем, что под руку попалось, кажется, это была фарфоровая статуэтка. После такого удара Сергей Васильевич обмяк и завалился на ковер. А дальше все происходящее Анастасия помнила смутно, отдельными эпизодами, словно не с ней это было. Схватив увесистый кошелек с деньгами, она зачем-то заглянула в свой тайник и забрала оттуда кое-какие бумаги, что припрятала, пока могла еще свободно перемещаться по дому, это заняло много времени. Князь стал приходить в себя. Схватив плащ на бегу, женщина закрыла дверь в свою комнату на ключ и подперла ее стулом. Выбежав во двор, она услышала, как муж из окна отдает приказания поймать ее. Было поздно, ворота и калитка уже были на замке. Растерявшуюся было княгиню спас конюший Макар, он спрятал ее в стоге сена за яслями, а дочка его, взяв сережку барыни, сказала слугам, что нашла ее у дальней калитки, тем самым пустив погоню по ложному следу. Уже под утро, Макар вывел ее за пределы усадьбы и благословил… - Стой! Ты куда? – раздалось совсем рядом и напугало Анастасию. – Где дело этого чертового архиерея?.. – она повернула голову на голоса и увидела среди небольшой толпы мужчин Белова. - «Саша здесь? Почему? Откуда он узнал?» – в голове молоточками застучали мысли. - Чего встала? – офицер снова толкнул ее в спину. Александр тоже обернулся и встретился с ней глазами. - Белов, вот ты где! – обратился к нему выскочивший из одной из комнат служитель. – Тебя давно ждут. И захвати дело этого конокрада. Поживее, Белов! – взъерошенная голова снова скрылась за дверью. Никакие объяснения Анастасии стали не нужны. Ее любимый, ее самый близкий человек служит в Тайной канцелярии. В ведомстве, которое ломает судьбы, уничтожает людей. В ведомстве, которое сломало судьбы ее близких. Как давно он тут служит? Почему скрывал?.. Теперь понятна эта дружба с Лядащевым… Кругом обман… На глаза навернулись слезы. Этого еще не хватало, показать свою слабость и расплакаться. Она уже не тот испуганный и глупый ребенок, каким была пять лет назад. Она найдет в себе силы, чтобы бороться… Дойдя до камеры, она забилась в дальний угол, и, свернувшись калачиком на ворохе старой соломы, отвернувшись к стене, позволила себе проронить пару тихих слез разочарования. Но жалеть себя ей пришлось не долго, в камере было многолюдно. Кто-то из узников молчал, а кто-то общался, не громко, но монотонный гул стоял постоянно, время от времени нарушаемый вспышкой смеха или громким криком. Это отвлекало, сбивало с толку, невольно заставляло прислушиваться к чужим разговорам. От всего этого воинственный настрой ослабевал, решительность развеивалась, и вот уже на ум полезли черные мысли, стало закрадываться отчаяние. А если ее не вызволит Лядащев? Не всесильный же он. Но ведь взял же он каким-то путем ее дело себе. И почему себе? Он же из Тайной канцелярии, она убийствами не занимается. Или тут не убийство главное? Но при аресте ее явно обвиняли в убийстве и ни в чем более. Может дело в ее имени? При аресте она отказалась его называть, и Лядащев посоветовал о нем помалкивать. Это и понятно, назовись она, и ее сочтут за умалишенную, в лучшем случае, или за самозванку. Может это помогло? Но как быстро удалось Василию Федоровичу перехватить дело?! . И снова появились мысли и сомнения. Сможет ли Лядащев помочь? Он покровительствует Белову, но насколько может его покровительство распространяться на нее? Кажется, его больше волнует дело Гагарина и его любовницы. Но есть Саша, он должен за нее вступиться!.. Должен ли? И как? Чем он в этом ведомстве занимается? В какой должности? И какое влияние имеет?.. С его-то способностью находить общий язык с любым человеком, он мог очень далеко продвинуться. От этой мысли Анастасия даже горько усмехнулась, вспомнив, как лихо Саша играл с Лестоком и как вошел в доверие к подозрительному Бестужеву, и с государыней не растерялся. Такой далеко пойдет… От таких мыслей Анастасия сжалась, почувствовав себя мелкой песчинкой, никчемным камушком на дороге, судьба которого ему не принадлежит, любой может пнуть, любой подобрать, любой вдавить в грязь. И нет права жаловаться, да и некому… - А я говорю, мразь он редкостная. – раздалось совсем рядом с Анастасией. - Кривой сказал, что можно в лапу ему дать. Ванька, говорят, дал… - И где сейчас этот Ванька? - Вот я и говорю, мразь. И мзду берет и на дыбу ведет. - Про мзду не слышал, а на дыбу – да. – встрял в разговор новый собеседник. – Со следователем почти уже договорился, отбрехался от всего, а эта скотина возьми да и вверни вопросец. Пришлось заново отвечать. И теперь не знаю, куда дело вывернет. - Молодые сострадания не имут, им выслужится треба. До чужой боли им дела нет. Был я тут у этого Шишковского. Вроде и не сказал ничего, и вопросы он какие-то безобидные задавал, а вот напарника мово сдал с потрохами. Виделись с ним давеча на допросе. И что теперь с нами будет?.. - Да, уж… - тяжко вздохнул один из собеседников. – Ежели на то пошло, то лучше к Лядащеву попасть. Ужом от него, конечно, не вывернешься, всю душу вывернет, но хоть по морде даст да отпустит… - Отпустит? – усмехнулся один из арестантов. – Да ты потом ему всю оставшуюся жизнь служить будешь. Поп в церкви так не служит, как ты ему служить станешь… - Это да, слыхал я такое… Но все лучше к нему… А эти.. Что Белов, что Шешковский. Один ласково улыбается, другой взглядом буравит… Попадись они мне вечером в переулке, своими бы руками придушил… Митьку на виске накануне, видать, так исполосовали, что не знаю, выживет ли… - А Кольку Щуку помнишь? Хребтину ему еще сломали. Так и все, замучили вусмерть… - Болтуны, все треплитесь, покуда языки есть? – к компании присоединился новый собеседник. – А не боитесь, что донесут на вас? - Кто? Ты, что ли? - Мало ли… Да хоть эта. - Так она ж спит… - А ты проверял что ли?.. Лязг железа и скрип тяжелой двери прервал разговор. По шуму и стонам Анастасия поняла, что привели кого-то с допроса. - Прошка Стамой на выход! – выкрикнул офицер в повисшей тишине. По камере послышались вздохи, тихий шепот. - Ну, братцы, не поминайте!.. - Пошел! Снова стальной скрежет, лязг ключей и вот в камере снова заговорили, зашумели. Разговорчивая компания, что устроилась рядом с Анастасией, нашла новые темы для обсуждения и рассеялась по небольшой камере, оставив на душе у женщины еще больше тяжести. Что говорили про Сашу эти люди? С какой злостью, с какой ненавистью. Неужели он это заслужил? Неужели это правда? Но это же бандиты, воры, убийцы? Как можно им верить? Но они же люди, неизвестно, что заставило их пойти против закона. И не все, возможно, пошли, сколько людей оболганных сидит в таких же камерах… Но Саша? Она постаралась представить Белова в роли злобного следователя. Представить, как он ведет допрос, как стоит возле дыбы, заглядывая в лицо узника. А после, вечером, нежно обнимает ее… Нет, этого не может быть! Саша на такое не способен! Но память живо нарисовало в воображении недавнюю встречу в коридоре… Он служит здесь, значит все возможно… Перед глазами Анастасии все поплыло… ** - Василий Федорович, она здесь. – в комнату ворвался взмыленный, как конь, Белов. – Анастасия здесь. Я сам видел. Что… Почему ее арестовали? За что? – быстро тараторил он, задыхаясь от волнения. В ответ Лядащев только слегка повернул голову и снова вернулся к разложенным по всему столу бумагам, старательно перекладывая одну бумажку за другой по разным стопкам. Эти размеренные движения может и успокоили бы в другой раз, но волнение Александра было слишком сильным, а молчание хозяина только больше раздражало. Как же захотелось молодому человеку сбросить все эти никчемные бумажки со стола, а еще лучше, бросить в печь. - Василий Федорович,.. – он облокотился о столешницу, широко расставив руки, не обращая внимания на рукописный труд. Лядащев поморщился и поднял на юнца усталые глаза. Этот взгляд заставил Белова убрать руки со стола. - Я тоже видел ее и разговаривал с ней… - Но, нужно же что-то делать! И, почему она здесь? - А это уже вопрос к тебе. Почему она свободно разгуливала по городу? – мужчина откинулся на спинку стула и внимательно смотрел на молодого человека. - Ее обвиняют в убийстве, поймали рядом с трупом непотребной девки. - Чтооо..? - удивленно протянул Саша, опускаясь на стул, что стоял рядом. – Какое убийство? Анастасия? Ерунда какая-то… - Может и ерунда, да только рядом никого кроме нее не оказалось… - И что же делать?.. Что делать? Лядащев мысленно ухмыльнулся. Этот вопрос он задает себе с той минуты, как прибежал Яшка-подмастерье с вестью об аресте. Что делать? Кажется, слону, что в государевом зверинце содержится, легче будет в игольное ушко пролезть, чем вызволить эту даму из родного ведомства. Ведь все же против нее, и убийство и муж с его играми в покойников. А может объявить ее сумасшедшей? Определят в дальний монастырь, потом оттуда по-тихому уедет, когда все утихнет. Вот только князь ее там в покое не оставит… Есть еще один выход, но больно он рискованный. Времени бы побольше, чтобы все подготовить, проверить, собрать доказательства. А то все вилами по воде писано, одни догадки и предположения. Оправдаться от таких обвинений даже младенец сможет. Принесли бы ему такой доклад, завернул бы сразу с порога, но тут в том и беда, что времени нет. Ох, Настасья Павловна, опять вы всем карты путаете… - Василий Федорович, ее нужно увезти из крепости… Может вызвать на допрос, а там побег организовать… - И самому загреметь в кандалы. Глупость не неси, Белов! – резко прервал размышления собеседника Лядащев и стал складывать некоторые бумаги в папку с вензелями. – Вот что, юноша, посиди здесь. И без глупостей, Белов! Дров не наломай. Никаких встреч с ней, никаких расспросов о ней. Понял? - Но, Василий Федорович,.. - Никаких, я сказал! – прикрикнул он на молодого человека. – Лучше скажи, виделся ты с конюшим князя Гагарина? – Белов согласно кивнул головой, но более ничего уточнять не стал. – И? – не удержался Лядащев. Сегодня Белов его изрядно раздражал, то тараторил без умолку, не давая подумать, то вот сейчас, надулся бирюком, тяни из него слова клещами. – Что он сказал? Саша как-то сжался от этого вопроса, опустил голову, только дрож длинных пальцев выдавала волнение, но он их быстро сцепил в замок. - Князь, как и прежде, кутит со своей любовницей, особо не скрываясь разгуливает по городу. Гостей принимает редко, а вот по гостям ходить любит… - Александр снова замолчал, задумчиво глядя сквозь мутное стекло на кусочек серого неба в окне. – Гонец приезжал из имения с бумагами… Макар сказал, что дочка Анастасии умерла, толи от простуды, тили от тоски… - на этих словах голос Саши надломился, уходя в шепот, и он окончательно замолчал. Лядащев только бровью повел. Вот значит, как все в жизни случилось… - Ладно, Александр. – он хлопнул молодого человека по плечу, прерывая затянувшееся молчание. – Пойду я. – «Попросил бы у тебя напутствия, да не в том ты нынче настрое… А удача мне сейчас ох как нужна…» - надев кафтан и нахлобучив парик, что болтался до этого на гвозде в углу, Василий Федорович прихватил заветную папку и вышел из кабинета, оставив молодого человека одного. Саша оказался в полной тишине. Где-то там далеко за толстой стеной и тяжелой дверью остались топот ног, голоса, скрипы, скрежеты, а здесь, в маленьком кабинете царила тишина. Александр был даже благодарен Лядащеву за то, что не стал тот вдаваться в подробности и выказывать соболезнования. Он и сам с этой новостью никак еще не свыкнется. В тот день, в условленном месте, на Сенном рынке, встретился он с княжеским конюхом. Особых новостей Макар не сказал, все эти встречи Гагарина были известны и подозрения не вызывали, но вел себя мужчина странно, было заметно, что он нервничает, словно боится чего, топтался на месте, заикался, а под конец и выдал новость про барскую дочку. Саша был так обескуражен этим известием, что не придал значения тому факту, что князь запретил гонцу говорить о смерти дочери и дворня про то говорить боялась. У него стояло перед глазами видение курносого улыбающегося личика в обрамлении кучерявых непослушных волос, выбившихся из тугих кос, он слышал заливистый смех, чувствовал тепло и мягкость детских ладошек… И этого больше нет? Нет, конечно, конюх ошибается. В этом ребенке было столько жизни. Она не могла просто так умереть! Саша зажмурился, отгоняя видение, но на смену ему пришло другое. Обшарпанный коридор и бледное лицо Анастасии, минутное удивление сменившееся льдом во взгляде. Она все поняла и теперь знает его тайну. Так даже лучше, не мог же он всю жизнь прятаться. Но этот ее взгляд… Все потом! Потом он все объяснит. Потом покаится. Сейчас же нужно ее отсюда вытаскивать. В чем ее там обвиняют? В убийстве? Господи, что она опять натворила? Кого она могла убить? Не Ивана же?! «Белов, ты несешь чушь!» - одернул он сам себя, забытая боль в груди снова вернулась. Разум, холодный судья, понимал, что из крепости просто так не выйдешь, а в положении Анастасии это просто невозможно. И как бы он не храбрился, какие бы планы не строил, все рассыпалось. Даже если удастся оправдать ее в убийстве, как избежать огласки ее имени? Выдать под чужим? Тогда необходимо делать новый паспорт. Делать в кратчайшие сроки. А дальше что? Что, если князь выйдет на ее след? Дело об убийстве может быть громким. И вообще, кого и за что она убила? Или хотела убить? Или оказалась не в то время не в том месте? Или… Господи, о чем он?! Оправдать убийство немыслимо, доказать невиновность крайне сложно. Почему он не расспросил Лядащева о деле? Почему не узнал, о чем он говорил с Анастасией? Не узнал как она? Белов было направился к двери, чтобы спуститься к камерам, но вовремя вспомнил запрет Лядащева. Опытный агент Тайной канцелярии прав, его визит не останется незамеченным, а расспросы наверняка привлекут внимание, даже если он сможет сдержать эмоции и придумать убедительный повод. Что может делать рядовой писарь в казематах? И Анастасия, вдруг она выдаст себя при встрече?.. Какая встреча?! Его в камеру никто не пустит, не то, чтобы встречу устроить… Саша обхватил голову руками и опустился на стул. Снова потери. Он потерял дочь, которую и увидеть-то толком не успел, а теперь терял любимую женщину и ничего не мог с этим сделать. Он не уберег, не защитил, а ведь клялся… Душевная боль сильнее физической, лучше бы с него живьем кожу сняли, чем такое… ** - Ты еще тут? – устало произнес Лядащев входя в комнату, в голосе его не прозвучало удивление, вообще, он весь казался бесстрастным, глаза были потухшими. Бросив папку на стол и водрузив на нее напудренный парик, он тяжело опустился на стул: - Белов, будь другом, зажги свечи. Устал я что-то… И посмотри, там, в шкафчике… нет, на другой полке… за папками… да. Неси сюда. И на подоконнике от Марты пироги должны оставаться, надеюсь, их еще можно есть… Александр безмолвно выполнял все поручения. Было заметно, что старший товарищ чем-то озадачен, но то, что он не прогнал засидевшегося гостя, давало надежду в том, что можно будет вытащить из этого скрытного человека хоть немного информации, которая была ох как нужна. - Чего замер? – буркнул Василий Федорович, проверяя свежесть пирогов. – Бери еще стакан и присаживайся. Разлив вино по стаканам, молча чокнулись и выпили, каждый погрузившись в свои мысли. - Василий Федорович, я про Анастасию хотел спросить… Что все же произошло? Лядащев, словно не услышав вопроса, продолжал вяло жевать вчерашний пирог. Собственно, что он мог ответить? Его визит «к очень высокопоставленному лицу» только еще больше запутал дело. Снова закралось сомнение, не втянул ли он своего горе-подопечного с его пассией в еще большие неприятности? И есть ли хоть какой шанс ее вытащить отсюда окончательно? Но что насторожило его ничуть не меньше проблем княгини Гагариной, так это интерес руководства к его персоне. В какой-то момент доклада, и последовавшей за этим доверительной беседы, Василий Федорович уловил некую осведомленность Александра Ивановича в его личной жизни. Неужели справки наводил? Или это кто-то копает под него? Быть на крючке никому не нравиться, тем более, если ты опытный агент… - Не надоело, Белов, ее проблемы решать? – с какой-то злобой спросил Лядащев. – Сколько тебя помню, ты все время ее откуда-то вытаскиваешь, от кого-то спасаешь. А оно надо? Может, неприятности ей удовольствие доставляют? Не задумывался? -« А может это Белов?» – вкралась паршивенькая мысль. – «Умен, смекалист… Да, только, дальше юбки своей зазнобы ничего не видит. Любовь совсем разум застит. Хороша девка, красива, и не сказать, что совсем глупа, но хлопот от нее… А Белов… Нет, не до чужих тайн ему сейчас. Да и не совал он свой нос в мои дела, никаких бумаг моих не читал, так как все, что можно я уничтожил… Кто же тогда? Ванька?.. Тот сам под подозрением… Кто же?» Перед глазами снова встала сухонькая, без возраста, почти совсем ослепшая монахиня. Когда-то у нее было звучное имя и была красота, но она с легкостью отказалась от этого, так же, как и от всего, что связывало ее с мирской суетой. А потом еще раз сменила имя, когда в схиму перешла, и совсем отдалилась, отреклась от прошлого. Но он не отрекся, от близких людей не отрекаются, как бы жизнь не разводила. Сколько же времени прошло после последней встречи? Она сидела совсем чужая, такая далекая, а он боялся глаза на нее поднять. - Ах, делай, что хочешь с этим домом. Он тебе отписан. Хоть продай, хоть по кирпичам разбери, хоть сожги его. Твое это… - Я отказался от него, и ты владеешь им до сих пор… - Мое единственное владение – это моя душа, и та принадлежит господу… - она замолчала на какое-то время, погрузившись в раздумья. – Если уж так тяготит он тебя, то продавай, а деньги на благое дело употреби. Даю на то мое согласие. Ты же за ним приехал? Все, пора мне… - на стук посоха явилась келейница и увела монахиню. - Даже на прощание не благословила. – горько заметил Василий и вышел из комнаты… - Василий Федорович, зря вы так о ней. – Саша сверкнул глазами. – Я поклялся заботиться о ней и слово сдержу… - Хватит, Белов, оскомину мне набила эта твоя клятва. – Лядащев, после внезапного нахлынувшего воспоминания, стал еще более угрюмым. Налив себе снова полный стакан вина, сделал большой глоток. – В благородство все играешь. А где оно? Нет благородства. И справедливости нет. Александр покосился на хозяина. Видно, сильно в душу ему что-то запало, раз с таким отчаянием пьет. Узнать бы что. Да только, как бы до ссоры не дошло… - Василий Федорович, но я должен знать, что ее ждет. Лядащев бросил на блюдо заветренный косок пирога и вытер пальцы: - Обещал заботиться, что ж, заботься… - он достал из папки хорошую, дорогую бумагу, исписанную красивым подчерком, и протянул молодому человеку. Саше в первую очередь бросилась размашистая подпись в самом низу текста. - Это приказ на ее освобождение? – недоверчиво переспросил он. – Но как?.. - Много вопросов задаешь, Белов, очень много… Или ты хочешь, чтобы она посидела в нашем заведении подольше? Саша отрицательно помотал головой и направился к двери, но его остановил насмешливый голос Лядащева: - Сашка, ты куда собрался? Неуж-то лично приказ понес арестантке? Крикни караульного, пусть ее приведут. Имени только ее не говори! - Это как? – удивленно уставился Белов на мужчину. - А вот так… - Василий Федорович довольно ухмыльнулся, поглаживая свои усы. – Не назвалась твоя зазноба при аресте и на первом допросе молчала. Вот и посчитали ее немой. По документам она проходит как безымянная. Саша еще раз перечитал приказ об освобождении. Так и есть, имени нигде не указано. И подпись: Шувалов… Тот самый? - Объясните мне… Я должен все знать. Речь ведь идет о ее жизни. – Саша вернулся к столу. - Что ты хочешь знать? – Лядащев облокотился о стол, чуть прищурив глаза.- Почему это подписано САМИМ? Или почему дело об убийстве непотребной девки перешло в мои руки? Или почему вокруг твоей дамы сердца так много людей крутиться? Не много ли ты хочешь знать, молодой человек? Лишние знания, лишние хлопоты. И не на все вопросы можно получить ответы. Наблюдай, смекай… и будь крайне осторожен. Особенно теперь… Зови караульного. Ночь скоро. От такой загадочной отповеди у Александра пробежали мурашки, а сердце заныло. Сбитый с толку, в растерянных чувствах, он позвал караульного и велел привести новенькую арестантку, ту, у которой имени нет. Через какое-то время Анастасию завели в комнату. Время ожидания показалось Саше долгим, но еще более долгим показалось время, пока он ждал выхода солдата из комнаты. Едва они остались втроем, как он сразу подошел и обнял женщину, но она быстро постаралась избавиться от этих объятий. На эту картину Лядащев только тихо хмыкнул: - Сударыня, есть приказ о вашем освобождении. Но я бы сказал, что вы переводитесь под домашний арест. – он подошел совсем близко и тихо добавил. – Ради ваших интересов, пожалуйста, молчите, пока не окажетесь дома, и соглашайтесь со всем. Караульный! Оформление бумаг и прочие формальности заняли очень много времени, дежурный офицер хотел оставить бывшую арестантку до утра, так как заставы должны были в ближайшее время закрываться. Но Лядащев и тут сумел решить все вопросы. ** В глубокой тишине они доехали до дома, где их оставил конвой. Теперь опасность миновала. Надолго ли? Анастасия молча прошла в свои комнаты. Александр деликатно постарался не навязываться и расположился у себя в кабинете, достав бутылку токая. Этот ледяной взгляд, которым одарила его Анастасия в крохотной камере, не давал ему покоя. Разумом понимая, что надо объясниться, он колебался, придумывая отговорки, чтобы перенести этот разговор на следующее утро. Трусость, малодушие… Собственно, а что он хотел? Всю жизнь тайну своей службы сохранить бы не удалось? И если бы не его служба и помощь покровителей, то не вызволил сегодня он эту строптивицу из каземата. И что ее тогда ждало?.. А сейчас она его презирает… Нет, в таких делах ставить точки над и нужно немедля. Особенно в отношениях с женщиной. Иначе, напридумывает, загонит ситуацию в тупик и тут уже ничто не поможет. Глубоко вздохнув, Александр вышел в коридор и едва успел увидеть промелькнувший силуэт женщины. Он быстро догнал Анастасию. - Ты куда собралась? – спросил он, пристально глядя на нее, и преграждаю путь. - Пусти. Я ухожу. – стараясь не глядеть на него, женщина попыталась обойти внезапную преграду. Саша окинул взглядом, закутанную в темный плащ, фигуру женщины и заметил в ее руках небольшой узелок. - Анастасия, не горячись. Давай поговорим… - Пусти… Она решительно направилась к выходу, но Саша выхватил из ее рук узелок, а после ее заявления, что она все равно уйдет, грубо взяв за локоть, буквально силой затолкал обратно в комнату. - Черт возьми. Анастасия! – он отшвырнул ненавистный узелок в сторону, словно тот имел прямое отношение к его злобе. – Я не понимаю твоего презрения. В Тайной канцелярии не все подлецы и убийцы, там служат обычные люди. Не буду оправдываться, но я туда не от безделья пошел служить… И разве, это не помогло сейчас вытащить тебя из крепости? - Мне что теперь, за это расплыться в глубокой благодарности: ах! Спасибо за мое спасение. – она сделала глубокий реверанс. Саша передернуло: - Прекрати. – сухо процедил он сквозь зубы, сдерживать злость становилось все сложнее. – Анастасия, я не хочу ссоры… - Как давно ты там служишь? Месяц? Год? Пять лет? Один хороший человек уж не сразу ли тебя пристроил по знакомству? Тогда понятен твой карьерный взлет. И Бестужев в милости держит. Ради меня одной канцлер бы и мизинцем не пошевелил, не в радость ему наше родство было, а тут столько опеки… - Настя… - ее слова больно кололи его, но, кажется, эта боль доставляла Анастасии радость. За что она с ним так? И что за нелепые догадки? Как унять ее истерику? Может, закрыть ее до утра? Но разве решит это проблему? – Послушай, ты сейчас на взводе после всего случившегося. И убийство это, и крепость с допросами… Давай, ты отдохнешь, а утром мы поговорим? - Нам не о чем говорить. – презрительно бросила она, поджав губки и приподняв горделиво подбородок. В гневе ее стать и порода особенно давали о себе знать. Да, такая действительно с царями в родстве была. Саша устало потер лоб, не понимая, как поступить дальше. - Мне нужно идти. Я слишком долго задержалась в этом… доме. - Куда ты пойдешь? - Не твое дело. Спасибо, что приютил, обогрел. Надеюсь, я сполна все отработала? Белов глубоким вдохом попытался подавить подступивший к горлу комок, только вены на шее вздулись от напряжения, в голосе же он продолжал сохранять сдержанность: - Хочу напомнить тебе про князя. Он очень жаждет встречи стобой. - Замечательно. – язвительно улыбнулась женщина. – Пожалуй… я сама постараюсь ускорить нашу встречу. Надо же мне как-то возвращать дочь… раз агенты Тайной канцелярии не в силах. Саша замер. При всей его злости и обиде, он был не в силах ударить ни рукой, ни словом эту женщину, а тут предстояло открыть тяжелую правду: - Анастасия, послушай… Я не бездействовал… В общем… Маши больше нет. Гагарин это знает, но пока не объявляет. Не знаю почему. - Маши нет… - тихо повторила она его слова, а затем удивленно хмыкнула, ее разум, ее сердце не принимали их. - Кто тебе сказал эту нелепицу? Впервые за весь разговор Саша подошел ближе, и положил руки на плечи женщины: - Я не знал, как сказать… Сведения точные… - Ты видел могилу?.. Нет, ты поверил глупым россказням! - Анастасия… Саша попытался обнять женщину, но она резко освободилась от его рук и оттолкнула его от себя. В голове стучали острыми молоточками злые слова покойной Дарьи. Неужели Степан осуществил свой план? И где теперь дочь? Они оба мертвы, где теперь искать ребенка?! Метущийся взгляд женщины, ее оцепенение и невнятное бормотанье Саша расценил по своему. Он снова попытался ее обнять. В этот раз Анастасия не отталкивала, но словно проснувшись ото сна, взгляд ее вспыхнул, и она направилась к двери, процедив сквозь зубы в ответ на слова Белова: - Маша жива и я ее найду. Александру захотелось застонать от отчаяния. Казалось, судьба сделала круг и все повторяется вновь. Или кто-то из них двоих явно сходит с ума… - Не ночью же?! Где ты ее будешь искать? - Не твое дело. Ты не ее отец! Ты – никто! – выкрикнула Анастасия ему прямо в лицо. Реакция тела Саши была быстрее, чем его способность здраво мыслить, затуманенная гневом. Рефлекторно он схватил женщину за шею. Тонкая, с пульсирующей веной. Вспомнился дворец, еще тогда он хотел сделать это. Сжать посильнее пальцы… - «Дурак, ты что творишь?!» – пронеслось в мозгу возвращающееся сознание, словно его ткнули иголкой, и он прервал свой кошмарный сон. Он увидел испуганные глаза на бледном лице Анастасии и, разжав пальцы, отвернулся. На глаза попалась милая фарфоровая статуэтка. Что бы хоть как-то разрядить накопившийся гнев, Белов со всей силы бросил невинную жертву об стену и фарфор с печальным треском разлетелся на множество кусков. - Ну, конечно. Ты сильная, ты смелая. Ты все решишь сама. Вот только, зачем тебе я? Мальчик на побегушках. Казачок, исполняющий твои прихоти. Или я нужен для того, чтобы ночью в постели не было холодно? – на это Анастасия хотела было ответить пощечиной, но Саша перехватил ее руку. - Зачем тебе я? Для чего? - Отпусти! Мне больно! – не выдержала Анастасия. Александр, не мигая, зло смотрел прямо в ее глаза, все сильнее сжимая ее запястья, затем с силой оттолкнул ее руки, поморщившись, как от сильной боли. - Черт с тобой, вытворяй, что хочешь. Но из этого дома ты не выйдешь. – охрипшим голосом со стальными нотками сухо произнес он и вышел из комнаты. Женщина отчетливо услышала звук запирающегося замка. А дальше… Дальше было гулкое эхо удаляющихся шагов. Анастасия опустилась на стул и, чтобы унять дрожь, обхватила себя за плечи. От цепкой мужской хватки ныли руки. Нет, она не ошиблась, увидев Белова после долгой разлуки, он изменился, и теперь ее страхи небыли беспочвенны. Но и она теперь другая, у нее есть сила противостоять ему. ** За окном стало светать. Неужели она просидела всю ночь? Сколько она уже не спала? Не важно… После тяжелого разговора на душе остался неприятный осадок, но это не умалило решимости женщины. Увещевания, крики, угрозы ареста, что это по сравнению с главной целью. И то, что ее упорно не хотели слышать, пусть и заботясь о ее безопасности, роли никакой не играло. Да и кто о ней заботился? Человек, ее обманывающий на продолжении столького времени? Прислужник Тайной канцелярии. Палач. И этого человека она любила? Доверяла. Готова была пойти за ним и в огонь и в воду… За окном совсем рассвело, на улице послышались голоса. Анастасия подошла к окну. Внизу стоял Белов и отдавал распоряжения денщику, когда он повернул голову в сторону женщины, она быстро отошла от окна. Встречаться с ним даже взглядом она совсем не желала. Через какое-то время пришел слуга и принес завтрак. - Барин распорядился, когда уходил. - И куда он ушел? – машинально спросила Анастасия. - Знамо дело, на службу… - А, ну, да… А ключ тебе доверил… - Велел завтрак подать, а потом обед, и, если к вечеру задержится, ужин тоже. Вы не серчайте на него, очень он за вас переживает… - Не твоего ума дело! – прикрикнула вдруг Анастасия на слугу, чьи слова ее разозлили. – Воли слишком много взял. Она решительно направилась к двери, но Иван, что было вовсе не в его духе, не менее решительно преградил путь. Женщина удивленно приподняла бровь: - Пошел вон, холоп… - Барыня, не обессутьте. Не велено вас выпускать… - Что? Ты мне перечить собрался? - Извиняйте… - он отодвинул женщину в сторону и быстро вышел, заперев дверь. От досады Анастасия даже несильно притопнула. Что же это получается, она снова угодила в клетку, снова ее дом превратился в тюрьму. Она окинула комнату внимательным взглядом, подошла к двери. Нет, ничто не могло помочь ей освободиться. Дверь хоть и старая, но прочная, замки вскрывать она не умеет… Окно. Она распахнула ставни и выглянула на улицу. Слишком много людей, если она попробует спуститься по простыням, ее сразу заметят. Что же делать?.. Аромат от еды, которую принес Иван, дошел до нее, и только сейчас Анастасия поняла, насколько проголодалась. В крепости она не смогла проглотить ни ложки той жуткой похлебки, которую дали арестантам, да и до еды ли ей тогда было?! Что ж, раз побег пока не состоялся, то следует набраться сил, а там может и родится какая-либо идея. Умывшись и позавтракав, Анастасия, наконец, прилегла на белые простыни, каждой клеточкой чувствуя, как устала. Но едва сон стал слипать ее ресницы, как на ум ей пришла гениальная по простоте идея. Выход из ситуации показался настолько простым, что не мог быть правдой. Женщина подбежала к комоду и стала выдвигать все ящички, большая часть которых была пуста, в остальных хранилась всякая ерунда. Наконец, в одном ящичке она нашла множество ключей, когда-то, когда только занялись устройством дома, она собрала все ключи, какие ей попались, и убрала в этот комод, потом эти ключи периодически доставались и подбирались к разным дверям. Почему бы в этой куче не найти запасной ключ от ее темницы? Она сгребла всю кучу железок себе в подол и расположилась возле двери, старательно пробуя каждый ключ. На это ушло много времени и… все оказалось безрезультатно. Расстроившись, Анастасия вернулась в спальню и прилегла на кровать… - Ваше сиятельство, кушать будете? Анастасия с трудом разлипила сонные глаза. Над ней услужливо склонился слуга: - Я там обед принес… - Ах, да… Сейчас выйду. Ты подожди пока за дверью… - она растерла лицо руками, прогоняя остатки сна. И тут новая идея посетила ее голову. Быстро приведя себя в порядок, она вышла в соседнюю комнату, где слуга уже накрыл обед. В этот раз она уже не спорила и не задавала лишних вопросов, спокойно заняв место за столом. - Нет, постой, не уходи.. Мне скучно здесь одной… - она протянула пустой бокал, чтобы слуга его наполнил вином. – Скажи, а с чего ты решил вдруг назвать меня сиятельством? – она игриво улыбнулась. - Ну… - замялся Иван. – Барин сказывал, что вы из знатных будете… - Из знатных? – Анастасия усмехнулась. – А полы драила и у печи стояла как простая смертная… Иван смущенно потупился. - Ладно, бог с этим… Сам-то хоть обедал? - Я потом пообедаю. Дел по дому много… - Потом… - передразнила она слугу. – На вот, попробуй вина. – она протянула ему свой бокал, а затем оторвала ножку от курицы и тоже протянула слуге. – Закусывай давай… Ты, Ваня, меня за врага не держи. Вспыльчивая я, но отходчивая. Зла никому не желаю. Да только, злодейкой многие считают… - она подлила вина в бокал, что держал растерянный слуга. - Добрая я сейчас, потому что отдохнувшая… А с барином твои мы потом разберемся. Нам не привыкать, ругаться… Не обращай внимания. – она лукаво подмигнула. Был выпит второй, затем третий бокал вина, но слуга был трезв и хмелеть не собирался, а вино закончилось. Трапеза, впрочем, тоже. Обед же был рассчитан на одну персону. И тогда Анастасия прибегла к последней своей хитрости. Проводив слугу до дверей, она сделала так, что ключ выпал из замка и в это момент она заменила его на похожий, а когда Иван собирался запереть ее, постаралась вставить свой ключ раньше его и запереться изнутри. Как это ни звучит странно, но ее план удался, Иван решил, что выполнил свой долг и пленница снова заперта, поэтому со спокойной душой, хмелем в голове и сытым желудком, отправился вниз, прибирать на кухне. Никогда не знаешь, когда явится барин, а он в последнее время сильно не в духе… Анастасия, затаив дыхание, слушала удаляющиеся шаги слуги. Неужели повезло? Неужели план удался? Она мысленно перекрестилась. Путь на свободу был открыт, почти открыт. Но нужно еще выиграть время и не попасться. Соорудив из подручных средств на кровати некую кучу и прикрыв ее одеялом, женщина довольно улыбнулась, пусть какое-то время думают, что она спит. Собрав все самое необходимое, она прокралась к выходу и, наконец, обрела свободу… ** Пробыв на службе до полудня, Александр не выдержал этого пустого времяпрепровождения, как он называл свою деятельность по составлению реестра. Какая точность и собранность может быть, если мысли твои далеки и неспокойны? И откуда тут взяться спокойствию? Но выйдя на улицу, впервые за последние недели, он не хотел идти домой. Ссора с Анастасией, ее колкие слова, тяжелым камнем легли на душу. Некогда разрушенная стена между ними оказалась воскресшей и еще более прочной. Но самое неприятное, он не хотел ее разрушать, почему-то ему вдруг оказалось намного уютнее отгородиться от женщины. Он перестал ее любить? Нет! Он, как и прежде, готов жизнь за нее отдать, но ее слова… - Барин, посторонились бы, а то зашибут. – рядом с ним остановился конюх князей Гагариных. - День добрый, Ваше благородие! - Добрый. – кивнул Белов. – Спасибо за заботу. Ты что-то не с той стороны от рынка гуляешь. - Да вот, пока князь уехал надо проверить как там с заказом. Новая упряж почти готова, а вот с седлом что-то затянули. Поторопил их малость. - Макар довольно хмыкнул в свою бороду. - Ну-ну. – Белов понимающе улыбнулся в ответ. – Бог в помощь тогда. - Спасибо, барин, и вам его благодать. А с середины дороги бы ушли, мало ли какие лихачи… - конюх тронулся дальше, громыхая по мостовой и разбрызгивая лужи. Саша проводил его задумчивым взглядом. И зачем ему судьба именно сейчас напомнила про Гагарина? Итак на душе тошно, хоть волком вой. Вдруг вспомнилось расхожее, в их узкой компании, выражение про бальзамчик для душевных ран. Беседа с проверенными друзьями под хорошее вино именно это ему сейчас необходимо, тем более, что не виделись они давненько. На его удачу, Оленев был дома и очень обрадовался гостю. Быстро собрали на стол. Когда друзья остались наедине и опрокинули по бокальчику, Никита набросился с расспросами. Саша отвечал бодро, шутил, но от прямых вопросов старался уклоняться. - Кстати, я тут узнал, что ты из полка перевелся. – Никита долго подходил к этому вопросу, про перевод он давно узнал, но повода спросить никак не попадалось, а после Белов и вовсе сгинул. – А как же мечта о гвардии? Лейб-гвардии? - Мечтам свойственно меняться… - беспечно, нарочито беспечно, как показалось хозяину дома, пожал плечами гость. – Надоело мотаться целыми днями, покоя хочу. - Мммм, где-то я это уже слышал… - насмешливо-задумчиво прислонил палец к губам Никита. – Еще и про прелести холостятства вспомни. - Прелести там, конечно, есть, но надеюсь от них избавиться. - Ба! – Никита театрально всплеснул руками. – Неужели бастионы пали и нам следует ожидать победного союза? На эту шуточную фразу Саша улыбнулся и провел по лицу рукой, затем посмотрел на друга тем особым, мечтательным, взглядом, который загорался в юношеском взоре в далеком 43 году: - Я бы очень этого хотел… Знаешь, а я ведь нашел ее. - Кого? – переспросил Никита, но по блеску в глазах друга, по его мечтательной улыбке, понял ответ. – Подожди. Ты нашел ее? Ты нашел Анастасию? – вместо ответа Сашка покачал головой. – Почему молчал? Давно ли? Но, как же похороны? - Потому и молчал, что князь хочет, завершить эти похороны… Не знаю, что там между ними произошло. Но она в очень большой опасности. - Я чем-то могу помочь? – Никита, пораженный новостью, быстро наполнил полупустые бокала. - Ее можно спрятать у меня дома или на мызе. С паспортом могу помочь. Сделаем ей другое имя на время, пока не обвенчаетесь… - Никита, спасибо. – Саша, тронутый заботой друга, остановил поток его планов. – Пока она в безопасном месте, но когда понадобиться помощь, я тебе сообщу. Правда, со свадьбой придется подождать. - Почему? – прямо спросил Оленев и по опустившемуся взгляду друга быстро все понял. – Вы поссорились? - Немного… - не стал отпираться Александр. Повисла пауза. Оленев ждал от друга пояснений, а Белов думал о своем. – Никита, мне действительно нужна будет твоя помощь. – «Вот только не знаю, с какой стороны к делу подойти…» - сквозь обидные слова и обвинения, Саша вспомнил упрек Анастасии в том, что он голословно поверил в смерть дочери. А если Анастасия права? Если Маша жива? Ведь провернул же Гагарин на виду у всей столицы комедию с похоронами жены, почему ему не провернуть это дело и с ребенком? И вообще, почему князь не объявляет о ее смерти? Чего ждет? - Ваше сиятельство, тут холоп к Александру Федоровичу пришел. Очень просит принять. – в дверях появился лакей. - Холоп? – Саша помрачнел.- Зови быстро. Никита встревожено посмотрел на друга. Менее чем через минуту в комнату ввалился детина и грохнулся на колени перед Беловым. Сквозь всхлипы, причитания и невнятное бормотание, удалось разобрать, что пленница, охранять которую ему было поручено, сбежала, а ключ в замке сломался и он был вынужден ломать дверь, что был уверен, что барыня почивает, а там тряпки оказались… Александр подскочил со стула. - Я же велел сидеть дома и никуда не высовываться! – взревел он, с трудом переводя дыхание, - Я теперь прекрасно понимаю князя… И, если он не пришибет ее раньше, то, клянусь, я сверну ей голову самолично… Чертова баба! - Сашка, угомонись. Куда ты? – Никита попытался остановить друга, но Белов стремительно выбежал из комнаты. - «Куда?» - мысленно повторил он вопрос друга, выскочив на улицу, ночь встретила его тишиной и кромешной темнотой. – «Черт его знает.» - Белов огляделся по сторонам, - « Милая, куда же на этот раз тебя понесло?» Вариантов не было, путь лежал к Лядащеву, он-то сможет дать дельный совет, а, возможно, что у него уже есть кое-какие сведения. Его агентурная сеть работает круглосуточно. ** - Василий Федорович, беда. – раздалось где-то над ухом. Лядащев с трудом разлепил глаза. Голос был знаком и не предвещал ничего хорошего. Натягивая по дороге одежду, хозяин впустил нежданного гостя, всем видом показывая, что тому не очень рады. - Что на этот раз, Белов. - Анастасия в беде. – выдохнул Александр. Лядащев глубоко вздохнул и закатил глаза: - Слушай, Белов, эта женщина… - он вяло погрозил пальцем в сторону молодого человека, но желание язвить как-то разом пропало. Какой смысл вразумлять или что-то объяснять этому болвану, который всегда все делает по своему? А эта графиня-княгина или кто там она сейчас? – Господи, как вы мне все надоели… - он устало потер виски, что, впрочем, не помогло унять головную боль. – Когда ты ее уймешь, в конце концов? Только ведь вытащили. - На этот раз все серьезней. - У вас бывает по-другому? Перекинувшись этой парой фраз, оба замолчали. Один понимал правоту собеседника, другой – свою нетактичность. Но ведь подведет Белова под монастырь эта шальная любовь, сколько раз ходил по краю? Одна ценность, что красива, да только бежать от этой красоты хочется, только беды от нее одни. - Ладно, что у вас? – Василий Федорович наморщил лоб и потер переносицу, чертова головная боль не отступала. - Анастасия, кажется, у князя. Но я не знаю, где их искать. Князя дома нет. - Как она к нему попала? – сухо спросил Лядащев. - Мы поссорились… Василия Федоровича передернуло от этих слов. - Поссорились? Дети малые, ей-богу! – но видя жалкий, побитый вид гостя дальше язвить не стал. – Потом расскажешь из-за чего. Пошли. Спустились вниз, но вместо того, чтобы идти на улицу, Лядащев направился к своему любимому столу, в самом дальнем углу зала. - Ты посиди пока тут. Марта ужин накроет, проголодался что-то... – он окинул взглядом зал, дал знак Марте, кивнул хозяину. – Так, я отлучусь ненадолго. Белов проводил мужчину взглядом. Надо было спешить, но куда? Надо было срочно что-то делать, но что? Саша снова почувствовал себя загнанным зверем. Почему так получилось? Почему Анастасия поступает опрометчиво? Не верит в его силу? Не доверяет ему? А как же тогда все ее слова, признания? -«Совсем ты ее не знаешь».– пришел он к горькому выводу. Между тем вернулся Лядащев: - Чего раскис? Давай ужинать… Dankeschön, Schatz. – он поцеловал ручку Марты, когда она закончила накрывать на стол. - Спасибо, я не голоден. - Брось, Белов, все образуется. – мужчина положил себе на тарелку большой кусок рыбы. – Кстати, не люблю рыбу и Марта про это знает… Вот женщины… опять на что-то обиделась… - Василий Федорович, я думал, вы поможете мне найтиАнастасию… - А чего ее искать? – Лядащев усердно ковырялся в рыбе. – У священника Сампсониевской церкви гостит… Или ты думал, что я тогда ранним утром ее просто так из дома отпустил? Плохого же ты обо мне мнения, Белов. – мужчина усмехнулся и снова погрузился в недра рыбьей тушки. – Нет, это невозможно есть, сплошные кости. Лучше кашки поем… - Василий Федорович, так вы знали?.. - Чего я должен знать? – Лядащев поднял усталые глаза. – Что она вернулась в дом священника? Так я про то только что узнал. И про то, что вы поссорились тоже недавно, с твоих слов… Вот скажи мне, как можно быть таким рохлей? Почему, какая-то бабенка, вечно водит тебя за нос? И что только в тебе Бестужев углядел? У тебя же вечные проколы. - Василий Федорович, вы можете относиться к Анастасии плохо, но оскорблять ее не следует. – предостерег Саша своего собеседника. – Я пожалуй пойду, с вашего позволения. - Только к Сампсонию не ходи, дай ей в себя придти. – в качестве прощального напутствия произнес Лядащев. – Не каждый день человек узнает, что его близкий работает в нашем заведении. Не каждый это принять может… Внимательно посмотрев на старшего товарища, Саша кивнул головой: - Спасибо за совет… Белов вышел на улицу. Было совсем темно. Пронизывающий, ледяной ветер подхватил полы его плаща и закрутил их. Саша поплотнее запахнулся и побрел в опустевший дом. Лядащев прав, с Анастасией лучше сейчас не видеться, пусть сама решит, принимать ли его таким, каков он стал. Но сначала пусть успокоиться. Василий Федорович наверняка позаботился о ее безопасности. - «Снова Василий Федорович, а что ты, Белов, сделал для ее безопасности?» - Саша со злобой пнул попавшийся под ноги камень. – «Что ты вообще для нее сделал? Даже удержать не смог! Ты неудачник, Лядащев прав.» - пришли на ум слова о «человеке Бестужева» и вспомнилась встреча в далеком феврале 44 года. Гордые выполнением своего тайного поручения и разоблачением герцогини, они были удостоены личной аудиенции государыни, которая осыпала их милостями. А чуть позже Белов имел разговор с государыней несколько иного плана. Он стоял в карауле, когда государыня, проходя мимо, задержалась рядом с ним. Было странно видеть ее одну, без окружения родственников и ближних людей. Она мило, как со старым знакомым, поболтала с ним, высказав, между делом, сожаление, что так и не смогла из «человека Бестужева» сделать его «своим человеком». На том, начавшийся было его фавор, и закончился, больше никаких речей государыня с ним не вела. Похоже, венценосная особо, оценив рвение и заботу о долге, так и не смогла простить ему того, что тайну он рассказал прежде всего канцлеру, от которого все затевалось в тайне, а не ей. Вроде и не опала обрушилась, добро на венчание они с Анастасией получили, и сама Анастасия получила прощение, хоть и отставлена была от фрейлинского места, да только пустота как-будто какая образовалась. Ну, а после случился роковой потоп. - «Не потоп виноват, а ты. Ты своей трусостью допустил этот брак. Ты сам перестал бороться за дорого человека. А теперь удивляешься, почему она не доверяет тебе. А ты достоин ее доверия?» - Саша стоял и смотрел, как черные воды Невы разбиваются о сваи моста, и казалось ему, что душа его стала такой же черной и ледяной…