Размыкая счастливые руки

«Надлежит» - умеет дядюшка убедительным быть. Анастасия плотнее закуталась в меха, зима все же. Это письмо канцлера с требованием, да-да с требованием, ибо краткий текст был мало похож на радушное приглашение, и дальнейшие стремительные сборы сильно вымотали душевное и физическое состояние. Врачи совсем недавно разрешили вставать, и перемещение по комнатам вызывало слабость, а тут желание Бестужева встретиться, безотлагательно! Спасибо, что караул не прислал. Правда, в письме было сказано приехать одной, но разве переспоришь упрямого Белова? Да и ей, если честно, с ним было спокойнее. Караул они все же встретили, несколько гвардейцев охраняло парадное крыльцо канцлеровского дома. - Сударыня, Вас ожидают. – слуга откинул лесенку и подал руку. - Это со мной. – предупредила она вопрос и взяла Белова под руку. Лакей провел их в дом и принял верхнюю одежду. Другой лакей жестом пригласил пройти в покои. Саша поймал растерянный взгляд любимой и, чуть наклонившись, тихо шепнул: - Я рядом. Они оба понимали, что их сейчас ждет. В ярко освещенной и протопленной комнате их встретили два человека: канцлер Бестужев и императрица Елизавета Петровна. Как того требовал протокол, переступив через порог, вошедшие замерли в почтительном поклоне. Некоторое время присутствующие рассматривали гостей, особенно гостью. - Как всегда, верный рыцарь возле дамы своего сердца. – улыбнулась государыня и протянула руку молодому человеку. – Я рада тебя видеть, Александр Белов. – Саша почтительно поцеловал протянутую царскую ручку. – А вас, голубушка, я давно хотела видеть. Столько шума понаделали, столько разговоров теперь ходит… - Ваше императорское величество, я приехала сразу, как только позвали и готова ответить на все вопросы. – Анастасия старалась держаться прямо и говорить уверенно, не обращая внимание на боль от корсета и усиливающуюся слабость. - Да, вопросов много. – согласилась государыня. – Уж больно история твоя на сказку похожа… или на французский роман. Белов за тебя ручается, это хорошо. Но влюбленное исстрадавшееся сердце бывает так слепо в своих надеждах… А ты, Алексей Петрович, признаешь в ней свою племянницу? Чего молчишь? Бестужев насупился, засопел, но под прямым взглядом государыни долго тянуть с ответом не стал. - Слаб я памятью на лица. Да и не с руки мне было ранее ее рассматривать. Делами был занят. Это брата моего точнее надо спрашивать… Ну… Ну, с лица, вроде, схожа. - Схожа. – повторила Елизавета Петровна и звонко рассмеялась. – Ох, Алексей Петрович! Ох, лис! Всего опасаешься. Спроси ясным днем, что на небе солнце или луна и то будешь юлить и сомневаться. - Если Алексей Петрович сомневается, то я готова ответить и на его вопросы. К примеру, почему после отказа, я все же вышла за князя Гагарина. Или как Вы, Ваша светлость, пытались расстроить свадьбу моей матушки с Вашим братом неким письмом. Могу и другие письма припомнить или слова. Спрашивайте. – женщина замолчала, не теряя достоинства поклонившись в сторону канцлера. - А ты смела стала, не то, что в бытность фрейлиной. – государыня внимательно смотрела на стоявшую перед ней женщину, и ей не требовался ответ канцлера, его подтверждение. Но как она изменилась?! Как повзрослела! Дерзость всегда была присуща этой девчонке, но это бесстрашие… Она стала похожа на своего отца. Ягужинский тоже за слово мог биться и не боялся говорить открыто, за то и любим был царем. – Как много ты, оказывается, можешь говорить. Даже странно, что до сих пор жива. – императрица снова улыбнулась своей, пусть и не очень доброй, шутке. Анастасия улыбнулась в ответ и деликатно опустила голову, но паркет вдруг стал расползаться перед глазами, и она едва успела взять Белова за руку. Государыня испуганно вскрикнула, когда молодая женщина без чувств опустилась на пол. - Господи! Алексей Петрович, пошли за лекарем! Не за Лестоком, не бойся.- махнула рукой на Белова государыня, предугадав его опасения. Быстро принесли подушки и уложили на них женщину. - Пусть принесут холодной воды и откроют окна. – командовала государыня. – Белов, распусти ей корсет что ли? Господи, а это что?! По мере того, как Саша протирал смоченным в холодной воде полотенцем лицо и шею молодой женщины, стали проступать искусно замазанные белилами остатки синяков и ссадин. Именно это и напугало государыню. - Ваше величество, я говорил, что Анастасия Павловна была жестоко избита князем Гагариным и едва не погибла. Сегодня четвертый день, как она стала вставать с постели… - Господи, как ты мог позволить ей сюда приехать? Что за безрассудство?! – на эти слова императрицы Белов не нашелся, что сказать. К счастью, обморок оказался не столь глубоким, и к приезду медика Анастасия уже пришла в чувства. Смущенная, она поблагодарила государыню за беспокойство. И после беглого осмотра, медика отпустили. После случившегося, настроение государыни переменилось и желание вести дальнейший допрос пропало. - Говорить я с тобой хотела и вопросов много имела. Да нужда в том отпала. – задумчиво произнесла Елизавета Петровна, когда утихла вся суматоха. – Одно мне скажи, о делах мужа знала? - Нет. – покачала головой Анастасия. – Но догадывалась. - Письма эти откуда? - Разлад у нас с мужем пошел. В Москве еще. А когда в Петербург приехали так и совсем все плохо стало. – Анастасия замолчала, очень уж не хотелось ей семейным несчастием делиться при Саше. – Сергей Васильевич угрожать мне стал, смертью грозить. Вот я и решила защититься. Но не успела воспользоваться теми бумагами раньше. - Эх, голова бедовая… - тяжко вздохнула Елизавета Петровна. – Белов, отвези ее домой. И ухаживай. Разговор наш не окончен. Ступайте с богом. Алексей Петрович, пусть их проводят. Но без шума. Уезжали они в сопровождении двух верховых, из числа слуг канцлера. Метель переметала дорогу, слепила глаза. Держась за руки, каждый смотрел в свое окно, запорошенное снегом, и думал о своем. ** - Как тебе удалось передать те бумаги? Караульную службу не несешь, из лейб-гвардии ушел... - Мое новое место службы дает много новых возможностей. – уклончиво ответил Саша с легкой улыбкой на губах. - Почему ты ушел в это ведомство? Ты же грезил гвардией. - Ну, грезил… - Саша ждал этого вопроса, но никогда не задумывался над ответом. И что тут ответишь? Что сидя под арестом после драки в монастыре не о предстоящем суде думал, а о том, как вернуться и заставить упрямого попа говорить? Что в поисках призрака использовал свое новое служебное положение? Зачем это кому-то знать? Он не ангел, должны же быть и у него свои темные стороны. - Признайся, когда ты узнал про Машу. – спокойный и открытый взгляд Анастасии проникал в душу, таким глазам не лгут. - Давно. – Саша пожал плечами, надеясь уйти от прямого ответа, но повисшая пауза не дала такой возможности. – Это случайно произошло. Летом. Еще до нашей встречи. Точнее, после. В общем, когда я считал тебя умершей. Ошибочно считал. – он совсем сбился и замолчал. И почему он сам не начал разговор об этом? Не рассказал? Не задал вопросы? - Как? – все так же спокойно спросила женщина. - Из твоей записной книжки, которую передал мне Макар, а ему Лиза. Анастасия едва заметно повела бровью. Кто бы мог подумать, что неотправленное письмо, написанное в минуту отчаяния, все же дойдет до адресата. Да еще таким замысловатым путем. И как, среди тех сбивчивых строк, можно было понять … прочесть ненаписанное? - Ты знаешь, я очень виноват перед Лизой. – Саша вспомнил забытую ночную встречу, под холодным дождем, и свое, не весть откуда взявшееся, отчаяние подогретое злостью. – Она хотела поговорить, объяснить, но я был глух к ее словам. А потом было поздно… - Ты веришь в ее самоубийство? - Нет. – не задумываясь ответил Саша. Раньше он не верил в самоубийство, а теперь достоверно знал, кто и по чьему приказу убил камеристку. - Лиза была просватана за Макара… - Тогда понятно, как записная книжка оказалась у Макара. А мне он ее отдал за ненадобностью, так как грамоте не обучен. - Не обучен? – отозвалась Анастасия с легким удивлением и иронией. – Как же? Видел бы ты, какие стихи он писал Лизе! Макар ведь овдовел давно, сам растил дочку, угрюмый всегда был. Дочка их и сблизила, очень она к Лизе потянулась, а та к ней. Но не судьба, видать, Макару семьей счастливой жить… Александр растерянно слушал слова Анастасии. Оказалось, что конюший был мудрее, и снова тот снова направил его, бестолкового, по нужному пути. Сколько же раз он оказывался в нужное время? - Прости, что предал вас… Если бы не моя гордыня, всего этого не случилось бы… - он взял женщину за руку и на какое-то время замолчал, уйдя в свои размышления. - Никуда я тебя больше не отпущу. – Саша прижал руку Анастасии к губам. – Я устал бояться за твою жизнь. И я сейчас не шучу. - Прости. Что она еще могла сказать? Она понимала свою вину, понимала, что упрямство много раз ставило ее жизнь под удар и это большое чудо, что она еще жива. Чьими молитвами она знала. - Как мне еще доказать тебе, что я не враг? Как заслужить твое доверие? Как мне с тобой быть? Я ведь с ума схожу от страха, что однажды меня не окажется рядом, что с тобой случиться непоправимое. Как мне уберечь тебя? Вместо ответа Анастасия опустила свою руку на его. И что она могла ответить? Что простила? Что все в прошлом? Что его вина несущественна? Что боль прошла? Нет, все эти слова были бы ложью. Но в ее сердце не горит больше отчаяние, душа ее ожила и есть силы жить дальше, есть желание быть вместе с родными людьми, быть семьей. Любовь всепрощающа и всепонимающа. Отец Сафроний оказался прав. - Я очень хочу быть вместе. С тобой. Для тебя. Понимаешь? Ни рядом. Ни для себя. – он накрыл рукой ее тонкие пальцы. Пальцы, к кончикам которых он когда-то мечтал прикоснуться, чуть прохладные, но такие родные.- Ты и Маша – это все я. Я долго шел к пониманию этого. К пониманию, что без руки или ноги прожить можно, но это не будет полноценной жизнью. Я могу быть героем, но если вас нет в моей жизни, к чему все это? Эти бездарно прожитые четыре года я украл у нашего счастья… - Будь рядом. Всегда. И со мной ничего не случиться. – не размыкая рук, Анастасия поцеловала сплетенные пальцы мужчины. - Теперь мы знаем цену нашего счастья. Насколько оно хрупко… - Ты сможешь снова мне довериться? - Даже, если ты снова оступишься… А ты, примешь меня снова? - До последней слезинки. – Саша с нежностью провел по щеке Анастасии рукой, и с кончика ее ресниц на его пальцы упала крупная слеза. - Пожалуйста, никогда не отпускай меня. - Не отпущу. – он с несказанной нежностью заключил в объятия любимую женщину, словно обнял весь мир и сам растворился в этом мире. ** Анастасия напряженно всматривалась в черную полоску разрезающую небо и белое заснеженное поле. Шпиль Петропавловского собора золоченой иглой протыкало серые тучи. Кони быстро мчали легкую повозку по замерзшей Неве, кучер держался проторенной дороги, подальше от промоин и плавунов. - Не сердись, мне нужно с ним поговорить. – Анастасия взяла Сашу за руку, прерывая молчание. - Зачем? – коротко спросил Белов, он не одобрял эту затею, ему претила эта поездка, но он уступил просьбам любимой женщины, снова. – Государыня и без его слова даст развод. Анастасия ласково улыбнулась и прижалась к его плечу: - Ты же знаешь государыню, у нее дела быстро не делаются. – на это Саша только вздохнул, признавая правоту ее слов. – Мы столько времени уже потеряли… - Но я буду рядом. – твердо заявил Александр, правда твердости его хватило до первого поцелуя. - Приехали. – крикнул Макар слезая с козлов и помогая господам выйти из повозки. Дежурный офицер открыл калитку в тяжелых воротах и впустил их в крепость. Пройдя необходимую процедуру оформления, посетителей допустили в один из бастионов, где содержались узники. Каземат встретил посетителей холодом и сыростью. Звук шагов и звон ключей гулко разносились под сводчатым потолком. Наконец, открыли дверь и они вошли в камеру. На кровати перина, на полу ковер, а на столе остатки сытного обеда – узник явно не испытывал сильных неудобств, за исключением холода, но теплая шуба на плечах князя сглаживала и это неудобство. - Какие люди?! – восторженно удивился князь, поднимаясь на встречу гостям. Анастасия испуганно остановилась на месте, а Саша выдвинулся чуть вперед, прикрывая ее своим плечом: - Ваше сиятельство, обойдемся без светских приветствий. - Но могу я даме предложить присесть? – князь жестом указал на кресло, стоявшее возле стола. – Извиняюсь за беспорядок. Не ждал, видите ли, гостей. Тем более таких. Анастасии нестерпимо хотело убежать из этой камеры, от этого ироничного взгляда, но не для того она сюда приехала, чтобы от страха бегать. - Мы не займем твое время. Я приехала просить тебя о разводе… - Тебя уже восстановили в правах княгини? – перебил ее князь. – И это удалось… Верно говорят - она ведьма. Бойся ее, Белов! - Сережа, не паясничай! – не выдержала Анастасия. – Нас все равно разведут, это вопрос времени… - Так отчего же не подождать, раз все решено? – Гагарин вальяжно сел на кровать, привалившись к стене и закинув руки за голову. – Синод, конечно, будет тянуть, а государыня натура ветреная… ожидание может затянуться на годы. А этого тебе бы не хотелось. Красота то меркнет. И бастардов плодить неохота. Кстати, дочь тоже лишишь имени, раз у вас тут справедливость торжествует? - Мы сейчас не про Марию говорим. – для Анастасии этот вопрос был болезненный, она бы хотела, чтобы дочь носила фамилию родного отца, то тогда скандал, от которого она ее уберегала, навсегда сломает судьбу ребенка. - Отчего же? Для церковного суда оглашение отцовства Марии будет только наруку тебе. – Гагарин обернулся к Белову. – Надеюсь, эта новость не сильно Вас шокирует? - Я знаю про Машу и готов признать отцовство… - Как благородно! – Гагарин откровенно балагурил, ему доставляло удовольствие видеть смятение на лицах посетителей, их страх, волнение. – А вот я не был бы так уверен в том, от кого ребенок. Видишь ли, друг мой, возле этой женщины всегда много мужчин. Хотя, она очень удачно играет роль невинной простоты, практически весталки. Вспомни, с какой легкостью она поехала с тем французом. Потом ваша страсть. Потом наша семья. Признаюсь, мне был выгоден этот брак, как и ей. А потом был один… А потом был другой… - Не путай меня с собой! – Анастасия не выдержала и прикрикнула на мужа. – Это ты летал из одной постели в другую, а потом делился со мною своими победами. - Ну, я искал в тебе пусть не любовницу, но хотя бы друга. Сильно же я ошибся… За сколько ты меня продала? Гагарин резко приподнялся и сел на край кровати, отчего Анастасия невольно вскрикнула и подалась назад. - Прекратите, сударь! – Александр встал между супругами. – Вы не имеете права подозревать в чем либо эту женщину. - Эта женщина, как ты выразился, при живом муже сожительствовала с тобой. Или у нас прелюбодеяние перестало быть грехом? Или грех этот стал выборочным? А что ты скажешь на ее связь с твоим лучшим другом? – эта фраза произвела должное впечатление, и князь чуть подержал паузу перед контрольным выстрелом. – Я имею в виду того бастарда князя Оленева, который всячески покровительствует вам обоим. Обниматься на глазах у всей дворни… - князь осуждающе покачал головой. - Что за фантазии? Я и Никита? – Анастасия тщетно пыталась вспомнить ситуацию, когда нечто похожее могло произойти. – Ты бредишь? - Нет, дорогая, я не брежу. Ваши страстные поцелуи видели не только слуги. Так что, прежде чем жениться, хорошенько подумай, Белов, готов ли ты носить рога на голове… - Не смей! – Александр бросился с кулаками на князя, выслушивать эти грязные обвинения в адрес близких он не собирался. - Саша, ненадо! – Анастасия повисла на Белове, не давая завязаться драке. - Так вот, дорогая женушка, мой тебе ответ. – князь сполна насладился своей местью и теперь наносил последний удар. – Я не дам тебе развод. Более того, скажу, что ты все знала и действовала со мной заодно. Посмотрим, сможешь ли ты в этот раз выкрутиться, потому, как я буду очень убедителен в своих показаниях. - Ненадо! – Анастасия снова удержала Александра. – Пойдем. Выйдя во внутренний двор, Анастасия прижалась спиной в каменной стене и вдохнула морозный воздух. - Прости, ты был прав. Я напрасно сюда приехала. – Саша не ответил, он даже не посмотрел в ее сторону, женщина истолковала его задумчивость на свой лад. – Клянусь, у меня никогда и в мыслях не было с Никитой… Не дав договорить, Саша обнял ее за плечи: - Неужели ты думаешь, что я поверил его словам? Поверил, зная тебя? – он прижал ее к себе и почувствовал ее мелкую дрожь. Нет, он не сомневался в ней, но угроза князя втянуть ее в свое дело вызывала сильную тревогу. – Поедем домой. Холодно и вечереет. Черт, перчатки где-то потерял. Иди в повозку, я сейчас. Передав Анастасию офицеру, Белов вернулся в крепость. Прождав довольно долго в повозке, Анастасия так и не дождалась Александра. Вместо него вышел офицер и попросил вернуться домой, сухо объяснив, что у Белова появились срочные дела. В подробности он вдаваться не стал, на расспросы не отвечал, а поклонившись, вернулся обратно в крепость. Стремительно темнело, и оставаться под стенами крепости было бессмысленно и опасно, так как возвращение в темноте по замерзшей реке было крайне безрассудно. Кучеру составило труда убедить ее вернуться домой. Саша не вернулся ни ночью, ни утром следующего дня, а после полудня пришла записка от Лядащева. Белова арестовали. ** Перебираться на другой берег Невы по льду Анастасия никогда не любила, даже боялась. Эти темные воды быстротечной реки казались коварными и враждебными, а лед ненадежным и хрупким, тащим в себе множество опасности. Впрочем, сейчас страх был иным, и вовсе не из-за него она торопила кучера, сидящего на облучке. На причале женщину встретил офицер и помог подняться. В крепости ее ждали. Сразу за воротами к ним к ним присоединилось еще два солдата. Мелькнула мысль об аресте, но нет в крепости всегда строгий порядок. Утром Анастасия получила известие, что следователь согласился с ней встретиться и принять ее показания. Слово-то какое канцелярское «показания», кнутом и виселицей от него пахнет. Но она готова на все, она сможет убедить следователя, рассказав всю правду. В этот раз он ее выслушает… - Паастаранись! – офицер резко остановился и жестом указал женщине отойти к стене. Дверь открылась и вышел солдат, а за ним вывели арестанта. Руки Белова были скованы цепью, на плечи был накинут кафтан. Расстегнутая, грязная рубаха с остатками кружев, лицо в подтеках, но лучезарная улыбка и веселые глаза. Саша улыбался только ей, своей любимой, своей единственной. - Все будет хорошо. – произнес он, когда они поравнялись. Анастасия протянула было руку к любимому, но офицер грубо ударил по руке: - С арестантами не разговаривать! Идемте. Женщина сделала шаг за офицером, но обернулась. Как так, ее любимый всего в нескольких шагах и она не смогла к нему даже прикоснуться?! Только короткий взгляд, но этого так мало. - Саша! – вырвалось у Анастасии. Это имя как воздух, важнее воздуха, оно сам воздух. - Стойте, сударыня! – офицер попытался схватить женщину за руку, но она с легкостью вырвалась. Всего несколько шагов, всего несколько мгновений в объятиях друг друга. И ничто им не помешает, ни кандалы на руках, ни солдаты. Удар приклада пришелся ровно между лопаток, упавший на землю кафтан не смог защитить от боли. От неожиданной боли Саша чуть вскрикнул и разжал объятия. Один из солдат грубо схватил женщину и резко дернул, боль от едва заживших ран пронзило все тело. Александр видел, как побледнело лицо любимой, видел, как боль на лице сменила страх. - Слышь, ты, не смей ее трогать. – он со всего размаху дал в морду солдату, так что тот отлетел на несколько шагов. Но удар этот не был победным, новый удар прикладом повалил молодого человека на землю, и начавшаяся драка превратилась в избиение… - Сударыня, вы повели себя крайне, крайне необдуманно… Анастасия сидела в кабинете следователя. Перед ней стоял стакан с водой, а она от волнения и слез не могла взять его в руки. - Я внял вашим просьбам и согласился вас выслушать, а вы тут устроили… Ну, Белов в карцере образумится, а вот с вами это была последняя встреча… - Но он не виновен. Вы должны меня выслушать.- Анастасии тяжело было говорить, тело отказывалось ее слушаться, сама она, словно находилась в кошмарном сне, и плохо понимала реальность. Перед ее глазами все еще стояла недавняя драка. – Я заплачу любые деньги… - Вы предлагаете мне взятку? – с усмешкой уточнил следователь и укоризненно покачал головой. – Сударыня, вы явно не в себе и не отдаете отчет в том, где находитесь… - Я отдаю себе отчет… Как я могу помочь ему? Мои показания вам не нужны. Тогда деньги. Сколько?.. Или вам нужно что-то еще? - Ваши… показания слабы. Вы лицо заинтересованное, а иных свидетелей нет. И драка эта, которая уже известна коменданту, только усугубила вину Белова. Скрипнула протяжно дверь и в кабинет вошел офицер немного выше среднего роста с круглым лицом и короткими усиками. - Что тут у тебя? - Да вот позвал на свою голову свидетельницу по делу этого Белова, а тот драку учинил. – с досадой начал жаловаться свидетель. - Слышал, слышал. – хмыкнул офицер. – Комендант лютует… - Эх. – только и махнул на гостя следователь. – Побудь здесь, мне бумагу надо подписать, чтобы эту выпустили. - Иди. – не сдержал смех офицер. Следователь сгреб со стола несколько бумаг и поспешно вышел. ** - Сударыня, не могли бы вы сделать доброе дело и подвезти меня до берега? Мужчина средних лет с заметным акцентом заглянул к ней в повозку. Его дерзость, подкрепленная самонадеянностью, застали Анастасию врасплох, и она не смогла отказать. Но вместо того, чтобы занять место подле кучера, мужчина устроился рядом с женщиной. Он был в штатском и нельзя было понять род его занятий, а Анастасия остро нуждалась в собеседнике. - Вы служите в крепости или дело там было? – после долгого молчания начала разговор женщина, очень надеясь на то, что попутчик сможет ей хоть как-то помочь или сказать что-то важное. - Ну… скорее, у меня дела там. – протянул попутчик. – И мне кажется, что дела наши пересекаются. Анастасия резко обернулась. Что этому франту нужно? - Говорите! - Тот человек, за которого вы хлопочете очень сильно вляпался. Один из арестантов убит и все указывает на вину вашего близкого человека…. - Ложь! – резко перебила собеседника Анастасия. – Саша не мог убить князя. Он сдал оружие при входе. И он не глуп, чтобы такое совершить. - Дежурный солдат слышал, как вы ругались с арестантом, кроме того, вы находились во вражде. И вы не станете отрицать, что он срочно вернулся в казематы. - Что вы хотите? - Я? Ничего. – мужчина небрежно повел плечом и глубоко вздохнул. – Это вы, сударыня, хотите спасти одного человека – Анастасия промолчала усиленно стараясь понять, что этому человеку нужно и кто он – Берег уже близок… - попутчик сохранял все тоже благостное расположение духа, но Анастасия понимала, что он подсел в повозку не случайно и ждала оглашения сути его действия. – Есть способ помочь вам. – мужчина взял паузу, он очень хотел напугать сидевшую рядом красотку, хотел вызвать у нее панику. С перепуганным человеком вести дело одно удовольствие. – Есть некто, кто может закрыть это дело, но ему надо оказать услугу. - Какую услугу? – Анастасия, доведенная до предела волнением и страхами, была готова наброситься с кулаками на своего попутчика за его медлительность и таинственность. - Я не в праве, говорить об этом, сударыня. К тому же, мы уже приехали. - Неужели вы сели в мою повозку только для того, чтобы навести тумана? – недобро хмыкнула женщина. - Ну, говорите. Потом вас отвезут, куда скажете. - Куда скажу? – переспросил с улыбкой мужчина, но женщине эта улыбка показалась оскалом. – Тогда едем на Большую Морскую. И хоть после недавнего инцидента в крепости Анастасия чувствовала себя плохо, но она тот час отдала приказ ехать по озвученному адресу. Путешествие их закончилось в соседнем с Большой Морской улицей переулке. - Оставим повозку тут и пройдемся немного. Если, конечно, вы не передумали. – и снова эта мерзкая улыбка. Анастасия ненавидела своего спутника. Они прошли один квартал и оказались на пороге скромного и невзрачного дома. Дверь открыл слуга, но провожать и докладывать о них не стал. Попутчик же повел женщину в глубь. Только сейчас Анастасия задумалась об опасности, которой может подвергнуться, но мысль эта быстро растаяла, едва она вошла в небольшую комнату которая, вероятно, выполняла функцию гостиной. В комнате было несколько человек, и одного из них Анастасия знала, он часто бывал в компании князя. - Анастасия Павловна, премного рад вас видеть. – мужчина галантно поклонился и поцеловал руку вошедшей даме. А дама, тем временем, спешно пыталась вспомнить имя приятеля покойного мужа. – Мои соболезнования, княгиня, по поводу скоропостижной смерти Сергея Васильевича. Анастасия сдержанно поблагодарила за сочувствие, хотя горя по причине смерти мужа она точно не испытывала, а испытывала сейчас сильнейшее смятение. Она в чужом доме, никто не знает где она, даже кучер не видел, куда она направилась, в этом доме люди знакомы с мужем, который являлся ее заклятым врагом. Это явная ловушка. Но что им от нее надо? Не мстить же вместо Гагарина они собрались? - Господа, я бы хотела побыстрее закончить с одним делом. – она старалась говорить ровно и не выдавать своего волнения. – Меня могут хватиться. - Как долго вы пробудите у нас, зависит только от вашего желания. – говоривший был сама любезность, но от его светского лоска веяло притворством и оно вызывало отторжение. - Впрочем, ваша светлость может в любой момент покинуть этот дом. - Но вы для чего-то меня сюда привели? - Да, сударыня, но если я продолжу говорить, то просто уйти у вас уже не получится. Хорошенько подумайте. Ох уж эти игры в кошки-мышки! Сначала заманить, а потом прельщать мнимой свободой. Анастасия решила действовать, положившись на судьбу и… своего ангела хранителя. - Говорите. Ее собеседник погладил свою полуопущенную руку, изобразив на лице глубокую задумчивость. - Сударыня, как мне известно, вы хотите вызволить из крепости близкого человека. – в этот момент Анастасия подумала, что если ее собеседник снова начнет говорить загадками и намеками, то она покинет дом. К чему медлить и затягивать разговор? Ее собеседник, похоже, заметил недовольство гостьи. – Есть возможность не только вызволить вашего знакомого, но и закрыть дело. - А как же смерть князя? – Анастасия иронично повела бровью. – Скажете, что он жив и ничего не произошло? Или его тело внезапно пропадет? – «Интересно, сколько они потребуют за свои услуги? Сдать бы их Лядащеву, он бы им купеческую жилку перекрыл бы.» - Отчего же? Тело князя никуда не денется… - собеседник буднично вздохнул и размял пальцы на руках, которые сложно было назвать аристократичными. – Видите ли, дело Белова очень шаткое, прямых свидетелей мало, если не сказать, что их совсем нет. И если это повести правильно, то можно доказать его невиновность. Впрочем, как и доказать полную вину. Решать вам, сударыня. Анастасия не смогла сдержать внутри отвращения к собеседникам, и это тенью недовольства пробежало у нее на лице. - Цена вашей услуги? – глядя прямо в глаза собеседника, задала вопрос Анастасия. Снова вспомнился Лядащев, так рьяно интересовавшийся делами покойного мужа, а более всего его связями и друзьями. Нет, не деньги они будут сейчас требовать. Господи, во что же она впуталась? И почему потеряла свойственную ей осторожность? – Господа, я ценю свое время. Поэтому говорите начистоту и без обиняков. Она успела заметить, как присутствующие мужчины бегло переглянулись, и беседовавший с ней явно не был главой этой компании. - Ваша светлость не склонны к долгим разговорам. – снова эта слащавая улыбка и манерное поглаживание руки, казалось, собеседник специально тянет время. - Я уважаю ваше желание, Анастасия Павловна… Нам нужна от вас сущая нелепица… Доступ к тайнику Сергея Васильевича. - Но мужская половина дома пострадала в пожаре. Насколько знаю, его кабинет уничтожен полностью. – Лядащев оказывался прав. Неужели есть что-то, пострашнее тех писем, что она передала государыне? В таком случае, ее жизнь ничего не стоит. - Ваша светлость, мы оба знали Сергея Васильевича. – собеседник перешел на доверительный тон и даже коснулся руки женщины. – Он никогда не держал яйца в одной корзине. Вы меня понимаете? - Где гарантия, что вы сдержите слово и с Белова снимут обвинения? – Анастасия отдернула руку, такую фамильярность она терпеть не могла. – Не на иконах же вы будете клясться? – сарказм невольно выплеснулся наружу подогретый страхом, который она усиленно скрывала. - Не буду. – согласился мужчина. – Но, думаю, слова одного очень высокопоставленного лица вам будет достаточно? - И это лицо находится здесь? – Анастасия понимала, что ее собеседники тянут время. Для чего? Или для кого? И кто это «лицо»? Судя по тем письмам, что она когда-то выкрала у мужа, Гагарин вел игру даже не на два поля. Его смерть логичный конец этим играм. Станет ли логичной ее смерть? - Его здесь нет. – честно признался мужчина и его слащавость резко поубавилась. – Но мы действуем по его поручению и с его одобрения. - Вы думаете, я поверю вашим пустым словам? – как же ей сейчас хотелось покинуть этот дом и поехать на Вознесенскую, в дом Оленевых, где она будет в безопасности… - Сударыня, у нас есть строгие указания по поводу нашей сделки. Вы помогаете нам, и утром выпускают Белова. Вас эта бумага устраивает? – он протянул витиевато исписанный лист, который, судя по тексту, был продолжением одного большого документа, в самом низу текст замыкала фраза: «За недоказанностью вины, снять все обвинения и освободить из-под стражи… Александра Белова», печать и подпись… Шувалова! - Что именно вы хотите найти у Гагарина? – выходит, что муж не так уж сильно доверял своей любовнице, раз не открыл ей все свои тайны и эти люди вынуждены строить замысловатые ловушки, чтобы получить желаемое. Анастасия разом поняла масштабность игры, в которую попала, поняла, какой мелкой песчинкой оказалась и с какой легкостью маховик политических игр раздавит ее. - Какая разница? – пожал плечами мужчина. – Вы нам откроете его тайник, а мы откроем… казематы. – он довольно хихикнул, оценив неожиданный каламбур. - И как я должна открыть тайник? Нарисовать план дома или… - Нет, что вы! – взмахнул большими руками, с раздутыми в суставах пальцами, мужчина. – Мы совершим небольшую прогулку в скромной, дружеской компании. - Вы хотите проникнуть в дом? - С вашей помощью. И найти нечто ценное. Только есть одно условие. Как вы понимаете, привлекать внимание к нашей компании не стоит. Иначе… сделка не состоится. Да и последствия могут быть весьма плачевные. -«Не пугай, не из пугливых». – хотелось бросить в лицо собеседнику Анастасии, но она сдержалась. – Вы планируете отправиться на эту «прогулку» сегодня? – задала она риторический вопрос. - Да, Ваша светлость. Великие дела не терпят отлагательств. – он подал женщине руку и повел из комнаты по темному коридору. Они вышли на улицу через второй выход и оказались в узком проулке. Только теперь Анастасия поняла, почему ее собеседник тянул время, на улице стемнело и пошел мелкий снег. - Пойдемте, сударыня, повозка ждет нас за углом. – тихо произнес мужчина и, подхватив под руку женщину, уверенно зашагал по нечищеной дорожке. Анастасия со своим собеседником и конвоиром, ибо чувствовала она себя арестанткой, сели в повозку, рядом пристроился еще мужчина, на козлах рядом с кучером взгромоздился еще один и двое встали на запятках. Чем не конвоирование особо опасного преступника? Еще караульного сопровождения не хватает. Бубенцы, по всей видимости, были подвязаны, поэтому ехали тихо, только глухой топот копыт лошадей, вязнущий в снежном насте, да поскрипывание полозьев, выдавали припозднившихся гуляк. Кучер даже фонари не зажег, чтобы внимание не привлечь. Остановились недалеко от особняка Гагарина и вышли из повозки. Даже на фоне черного неба, обуглившиеся стены были отчетливо видны, пугая своей мрачностью. Сопровождающие направились к маленькой двери, которой пользовалась прислуга, у одного из них оказался ключ, и вся компания вошла в дом. Анастасия с опаской оглядывала дом, из которого когда-то бежала в ужасе и куда надеялась больше не вернуться. - Вы уверены, что то, что ищите не было уничтожено князем? – шепотом спросила Анастасия. - У вашего мужа хватило ума угрожать нам этим. – с внезапной злостью ответил мужчина. – Ну, и куда дальше? А дальше Анастасия и сама не знала куда идти. В доме было несколько тайников. На половине мужа искать нет смысла, огонь все уничтожил. В своем кабинете она перед побегом все ценное забрала. Остаются тайники в библиотеке и в бильярдной. Но тут она вспомнила, как муж при любовнице доставал оттуда мешочек с драгоценными камнями. Значит, про этот тайник, скорее всего, они знают. Почему-то, она была уверена, что эта компания тесно связана с любовницей. Ах-да, про это говорил Лядащев, неоднократно. - Надо попасть в библиотеку… - Тот тайник не представляет интереса. – оборвал ее слова мужчина. – Думайте, сударыня, у нас мало времени. Анастасия только бровью повела в недоумении. Значит, в библиотеке тайник уже вскрыли. Но тогда, получается, что все тайники обнаружены. И что теперь делать? - Дальше куда? – прошипел мужчина, но послышались голоса в коридоре, и вся компания спешно вошла в комнату, а затем рассеялась, спрятавшись, кто за портьеры, кто за софу, а кто за высокие кресла. Между тем двое слуг, с зажженным фонарем брели по коридору, при этом один бранил другого: - Говорю же, нет тут никого. Ветер это все. Сквозняки. Вечно тебе призраки мерещатся. Пошли спать. - Точно тебе говорю, свет в окнах мелькнул. И тени виднелись. Тут точно кто-то есть. – в дверях появилась лохматая голова. – Посвети. Паленым, кажись, пахнет. - Да, иди ты к лешему. Надоел. Спать я пошел. А ты тут можешь один со своими призраками возиться. - Фома, ты куда? Вернись, я сказал! Вот упрямец. Фонарь хоть оставь, чертяга… Бормоча ругательства, незадачливый караульный побежал следом за Фомой. Через какое-то время шаги и голоса стихли, и компания смогла выбраться из своих укрытий. ** - Василий Федорович, доброй ночи. – Никита чуть склонил голову. – Извините, что поздно. Анастасия пропала. - Что?! – от былого сна и следа не осталось. Лядащев распахнул дверь и впустил запоздалого гостя. – Рассказывайте: где, когда, откуда, кто видел последним? Все, что знаете. - Она утром поехала в крепость. Следователь согласился с ней встретиться. На обратном пути к ней в повозку напросился некий франт. О чем говорили, кучер не слышал. Потом поехали на Большую Морскую, где оставили повозку и ушли вдвоем. Кучер ждал по последнего, а потом послал ко мне случайного прохожего. Кучер все еще на месте, мало ли, вдруг вернется… - Черта с два вернется! – перебил Лядащев гостя, натягивая кафтан. – Показывай, где этот недоумок караулит. Ванька, пошли. Дело есть. – проходя по коридору стукнул он в дверь ничуть не сбавляя шаг. – По твою зазнобу. – уже чуть тише добавил он, когда из-за двери показалась взлохмаченная голова Набокова… Верхом добрались быстро. Улица встретила тусклым светом редких фонарей. В помощь им был выпавший чистейший снег, с ним темнота не была столь кромешной. Замерзший кучер преданно ждал на козлах. - Дурень, хоть бы в карету сел. Погрелся. – недовольно проворчал Лядащев. – Показывай, куда барыня пошла? Кучер пробормотал что-то невнятное в свое оправдание и, снова повторив весь рассказ про путь от крепости, подробно объяснил куда направилась женщина. - Я сам пару раз туда было ходил, но побоялся карету оставить. Вдруг, барыня бы вернулись. - Ходил. – мрачно повторил Оленев. – Лучше бы гонца прислал бы раньше. Мужчины направились в ту сторону, куда указал кучер. Следов было много, улица оживленная, времени много потеряно и падающий снег, отыскать нужное было невозможно. Но Лядащев упорно шел вперед, в тусклом свете фонаря вглядываясь в следы на снегу, в окна, в двери, его цепкий взгляд не оставлял без внимания ни единого предмета. - «Далеко от повозки они уйти не могли». – размышлял Василий Федорович, прикидывая расстояние от повозки до угла дома, за который свернула Анастасия со слов кучера. – «Один-два квартала не больше иначе их могли бы увидеть, будь дорога длиннее… А с чего я взял, что ее привели в какой-то дом? Может, засунули в карету, и ищи ветра в поле?! Если так, то все совсем плохо… Впрочем, если она в одном из этих домов, дела ничуть не лучше… Черт, и почему этой женщине не сидится на месте? Я бы, на месте Белова, запер бы ее в каком-нибудь глухом имении и держал бы безвыездно… Хотя, эту женщину ничто не остановит, похоже…» - А это что? – мужчина нагнулся и поднял с земли едва различимый под снегом небольшой кусок ткани. – Князь, посвети. – ткань оказалась носовым платком с вшитыми инициалами «АГ». - Думаете, она здесь? – с надеждой спросил Никита. - Думаю, нам не стоит ломиться в этот дом. – Лядащев окинул взглядом темные окна, что это – удача или бессмыслица? – Пошли. Надо обойти дом. Шли молча. В душе Лядащева огоньком жгло нетерпение, он вспомнил все, что ему было известно про этот дом, всех его постояльцев за последние года, а дом часто сдавался в наем, и нынешний его постоялец… - Что ж так темно-то… - проворчал Василий Федорович замедлив шаг и вглядываясь в одинокий, слегка припорошенный снегом, санный след. – Знаете, князь, Анастасия Павловна умная женщина… - он поднял с земли дамскую перчатку. - Вы уверены, что это ее? – Никита сомневался в выводах Лядаще, которые казались надуманными. - Я это знаю. – довольно хмыкнул Лядащев. – Повозка долго ждала: снег подтаял, да и от лошадки кое-что осталось. Закоулок этот не проезжий, значит, ждали конкретных лиц. Точнее, четверо или пятеро мужчин, натоптали знатно, сразу и не поймешь. И эта женская перчатка. Она едва прикрыта снегом, рядом нет следов, значит, ее не выронили… Возвращаемся к лошадям, пока след еще можно различить. Удивленный и восхищенный логикой Лядащева Оленев поспешил за своим спутником. Но Лядащев не был Лядащевым, если раскрыл бы все карты, самую важную информацию он оставил при себе. И сейчас ему оставалось только найти подтверждение своей догадки и не опоздать, ведь постоялец этого злополучного дома находится сейчас в очень щепетильном положении… ** Карету они увидели издалека. Фонари потушены, людей, по всей видимости, рядом не было, но рисковать и близко подходить не стали. - Никита Григорьевич, вам оставляем лошадей. – шепотом отдал приказ Лядащев. - Это не возможно. – возмутился Оленев. – Я иду в дом и это не обсуждается. – в подтверждение своих слов, он сделал шаг вперед отдав поводья Набокову. - Вы хоть и княжеских кровей, но военные имеют преимущество над штатскими. Устав помните? – Лядащев чуть сощурил глаза, но надвигающуюся ссору необходимо было подавить в самом начале. – Кроме того, что лошади должны оставаться незамеченными, скорее всего придется прикрывать наше отступление и тут нужны будут свежие силы. Я не знаю, что нас ждет, когда мы туда войдем, но выбираться нам будет сложно. Вот поэтому вы, Никита Григорьевич, остаетесь здесь, чтобы вытащить нас оттуда и уберечь от удара в спину. Теперь вы понимаете мою задумку? Никита недовольно наморщил лоб и принял поводья. Да, он хотел ринутся вперед, спасти Анастасию, но Лядащев был в чем-то прав, его опыт и знания заставляли людей подчиняться. Отдав поводья Оленеву, Лядащев испытал легкое удовлетворение. Незачем было юному княжескому отпрыску видеть и знать лишнее. А то, что «лишнее» непременно всплывет, он не сомневался. Только бы успеть! Проходя недалеко от кареты, Василий Федорович не преминул заметить, что бубенцы плотно примотаны к дуге. Компания, которая каталась в этой карете, явно старалась проехать незамеченными, снег еще не замел следы, а следовательно, он выбрал верный путь. Да и куда еще могли привести следы, если не к особняку князя Гагарина?.. ** После полудня пожаловали гости. - Это арест? – прямо спросила Анастасия офицера. - Указаний на ваш арест нет. – сухо ответил мужчина. – Их сиятельство ждет вас для беседы. Анастасия только хмыкнула в ответ. На беседы под конвоем не водят. Неужели про ночную драку прослышал Шувалов? Слишком быстро. - Одеться я хоть могу? Наскоро сменив домашнее платье на дневное, женщина вышла к ожидавшему офицеру. Души сжигали чувства, в голове стремительно проносились мысли, сохранять спокойствие в таком состоянии было невозможно, но и терять ясность ума было нельзя. Столько вопросов, столько страха, сомнений, отчаяния и невозможность это выплеснуть, только предельная сосредоточенность. Она уже не тот испуганный ребенок, которого пять лет назад вели на первый в жизни допрос в Тайную канцелярию. Тогда она сломалась и принесла вред близким, теперь она не имела права быть слабой. На лестнице им встретился встревоженный Никита. - Сударь, что происходит? – с угрозой в голосе обратился он к сопровождающему женщину офицеру. Анастасия поймала взгляд Никиты и обернулась на офицера. Подробности только еще больше напугают Оленева. Ах, если бы он вернулся домой чуть позже, после ее отъезда?! - Ничего не спрашивай. – на ходу пожав ему руку тихо произнесла Анастасия. – Я скоро буду. – не задумываясь соврала она не сбавляя шаг и вышла на крыльцо, оставив Оленева в растерянности. Никите ничего не оставалось, как смириться. Вопросы задавать было некому. Но тревога теребила душу. В дверях он увидел горничную и направился к ней. - Черт возьми, может, хоть ты объяснишь, что происходит? Куда поехала Анастасия? – выпалил он схватив девушку за руку, как если бы она пыталась бежать. - За барыней солдаты приехали. – испуганно зашептала девушка. – Ее светлость в Тайную канцелярию повезли. К самому Шувалову. – тут у нее окончательно дрогнул голос и она разрыдалась. – За что же Анастасии Павловне такое? А дите как же? - Замолчи, дура! – в сердцах прикрикнул Никита и бросился обратно к выходу. Выбежав на крыльцо, Никита успел увидеть, как черная карета в сопровождении двух солдат покинула двор и выехала за ворота. В голове пульсирующей болью бился вопрос: что делать? Что он мог сделать? Отбить Анастасию у конвоя? Не дать увезти? Что за ребячество?! Тут нужны зрелые, умные поступки. Но какие? Сашка в крепости, Лядащев тяжело ранен, а у самого ни связей, ни знакомств нужных. В отчаянии от своего бессилия Никита с размаха ударил кулаком о стену, боль физическая обожгла тело, но не заглушила боль душевную. ** Анастасию провели в комнату, представлявшую из себя обычный рабочий кабинет состоятельного вельможи. Дорогая, удобная мебель, оставшаяся со времен предыдущего царствования, со следами потертости. Стол, несколько стульев, в углу секретер, у стены шкаф, между секретером и шкафом портрет государыни при регалиях. На стуле за столом - хозяин, худой, потрепанный временем. - Сударыня, рад, что вы так быстро откликнулись на мое приглашение. Присаживайтесь. Он указал на резной стул с высокой спинкой, стоявший возле стола. Следующим коротким жестом Шувалов отпустил всех присутствующих, оставшись с женщиной наедине. Даже секретаря, всегда присутствующего на всех допросах, не осталось. - Анастасия Павловна, рад нашей встрече. Жаль, что при таких обстоятельствах. - Александр Иванович, вы вызвали меня для того, чтобы поговорить о моем покойном муже?.. Или об Александре Белове? - Причем тут Белов? – удивился Шувалов. - Он в крепости. Под арестом. Вы подписали бумагу на его освобождение, но… - Анастасия хотела было напомнить события минувшей ночи, попросить прощения за то, что договоренность сорвалась, но осеклась, видя лицо Шувалова. - Бумагу? – мягко переспросил Шувалов. – вы ее видели? С моей подписью? - Да, видела, но не всю. Только подпись… Значит, вы ничего не подписывали?.. И не знаете этих людей… - Каких людей? - Вы ничего не знали?.. Но Ваша подпись и печать… Господи. – Анастасия закрыла лицо руками. Все было большой ловушкой, и она в нее угодила, еще и Сашу за собой втянула. Что же теперь будет? - Я разберусь с этим , сударыня. – Шувалов взял стоявший у стены стул и поставил его напротив женщины. – А пока, расскажите мне все. Это весьма важно. - Я не знаю. Что говорить? – она понимала, что угодила в ловушку, но не ставит ли сам Шувалов ей новую западню. Поможет ли начальник Тайной канцелярии или окончательно погубит? Заодно он с теми людьми или их враг? Хотелось закричать, убежать, сделать что угодно, только бы всего этого небыло. Что бы вошел Саша и, положа руку на плечо, лукаво улыбнувшись, сказал: Все хорошо. Не волнуйся». Боже, как же ей сейчас не хватало его теплой большой ладони. - Анастасия Павловна, Вы говорили про неких людей. – Александр Иванович говорил ровным тихим голосом, только внимательный взгляд выдавал его сосредоточенность, склонив чуть в бок голову, он, даже, моргать перестал, стараясь уловить малейшее движение и расслышать самое тихое слово своей гостьи. – Вы знали этих людей? А Ваш покойный муж? - Нет, только одного. Я не помню его имя. Мы виделись всего пару раз. Князь познакомился с ним еще в Москве, и они часто встречались, но я при этих встречах не присутствовала. – зато присутствовала любовница мужа, следовало бы это добавить, но не станешь же обсуждать соперницу с посторонним человеком? - Ваша светлость, постарайтесь вспомнить имена. Может быть какие адреса. Сейчас любые сведения важны. - Последние полгода мы не ладили с князем. Вам лучше допросить… любовницу мужа. Эта женщина знает больше меня. – упоминание соперницы далось Анастасии непросто. Хельгу она ненавидела гораздо сильнее покойного мужа. – Или спросите у Василия Лядащева, он тоже интересуется связями покойного князя. - Лядащев сегодня ночью умер. А эта женщина пропала. – Шувалов глубоко вздохнул, никаких новых сведений за весь разговор получить не удалось, все нити сходились к пропавшей девке. - Но мы ее непременно найдем… - Василий Федорович умер? – побелевшими губами тихо переспросила Анастасия, ее сердце провалилось в ледяную бездну. Крупные капли слез упали на мертвенно-бледные щеки и скатились вниз. - Да, сегодня по утро. Все его бумаги опечатаны и перевезены ко мне в кабинет. – Шувалов говорил сухо, короткими фразами, не обращая внимание на чувства собеседницы. Не до женских слез ему сейчас было. - Я недооценил этого человека, он собрал ценный материал, но в нем еще столько разбираться следует. А время не терпит, потому мне нужна Ваша помощь, княгиня. - Но я не знаю, чем могу помочь! - Хорошо, возвращайтесь домой. Успокойтесь и постарайтесь вспомнить как можно больше про связи вашего покойного мужа. Да, и никаких визитов. Для Вашей же безопасности. – Александр Иванович постарался изобразить светскую улыбку, но случившееся приступ нервного тика улыбку превратил в гримасу. – Вас проводят. – он резко отвернулся и позвонил в колокольчик, вызывая секретаря. – Всего доброго, Анастасия Павловна. – на прощание кивнул он женщине. Оставшись наедине, Шувалов в задумчивости обошел рабочий стол и окинул взглядом разложенные по столу записки покойного Лядащева. - «Не врал, шельма. Но, если его догадки верны, то… Как он мог выйти на такие выводы, не имея доказательств? Или доказательства были?...» - догадка острой спицей кольнула мозг. – Эй, кто там! Срочно верните Гагарину! Слуга на мгновенье появился в дверях и тот час исчез. В скором времени в кабинет вошла встревоженная и заплаканная женщина. - Ваша светлость, простите, что заставил Вас вернуться. У меня к Вам всего пара вопросов. Вы связаны со смертельным ранением Лядащева? – Шувалов не без тайной радости увидел, как окаменело лицо женщины. – Говорите! Ну! Анастасия сделала несколько глубоких вздохов, прежде чем смогла говорить: - Да. Он спас меня. От тех людей, которые Ваш указ мне показывали. - Указ об освобождении Белова? – уточнил Шувалов, от волнения его правая часть лица стала дергаться, но на этот раз он не старался это скрыть. – Что от Вас хотели эти люди? Где ранили Лядащева? Говорите! Громкий голос начальника Тайной канцелярии, гримаса на его лице, его резкие взмахи рук только усугубили страх и отчаяние женщины. Слез уже не осталось, мелко дрожа, она сильно зажмурилась: - Этим людям были нужны некие письма из тайника князя. – надломленным голосом тихо произнесла Анастасия понимая, что сейчас подписывает себе приговор. – Я их к ним привела. Но меня не собирались оставлять в живых и, если бы не Василий Федорович… - Почему Вы не передали эти письма куда следует, как сделали это ранее с другими? - Я не знала о них… - Что за письма? Где они? - Не знаю. Меня увели раньше. Там остался Василий Федорович… - Эти люди не называли имен? Адреса? Или еще что? - Один из них обрадовался и сказал, что письмо от мадам у них. Письмо было, кажется, на французском, я издали видела. Еще на польском было или немецком, тут могу ошибиться. Там было несколько писем. - Кто Вас увел и как Вы выбрались из дома незамеченными? – на это вопрос Анастасия промолчала. – Говорите! Ну! – женщина продолжала молчать, только сильнее сцепив пальцы рук в плотный замок, это выдавало ее страх и решимость. Понятно, она боится за близких. - Сударыня, молчать сейчас бесполезно, я все равно узнаю правду. Клянусь, Ваши друзья не пострадают. Но нам необходимо найти этих людей. Иначе может погибнуть еще кто-нибудь. - Меня увел Иван Набоков, он был вместе с Василием Федоровичем, но был ранее ранен. Он не смог ослушаться приказа Лядащева. А выбрались незамеченными мы случайно, по черной лестнице. - Это все? Больше Вы никаких подробностей не знаете? Анастасия только головой покачала. Шувалов озадаченно потер переносицу. Сведений, казалось, было достаточно, но что с ними делать? Это только слова. - Сударыня, благодарю Вас. – Александр Иванович взял руку женщины и поднес к губам. – И простите мне мою несдержанность. Вы можете ехать. Офицер проводит Вас. – он открыл дверь и крикнул дежурного офицера, на прощание еще раз извинившись перед женщиной. – Возле дома Оленева поставить караул. – отдал он приказ секретарю едва Гагарина удалилась. – и Шишковского ко мне срочно! ** Уже который час Елизавета Петровна находилась в своем кабинете с канцлером и никого до себя не допускала. Исключительное события, так как, признавая ум Бестужева, общество его она выносила неохотно. Все это свидетельствовало о важности разговора. Наконец, появилось грозное распоряжение срочно позвать Петра Федоровича с супругой. Перепуганный наследник явился один. - С женой что? – сухо спросила государыня, не позволив племяннику поцеловать по традиции руку. – Или воля моя ей не указ? - Больна она. – запинаясь произнес молодой человек. - Больна. – хмыкнула государыня. – Ничего, я с ней отдельно потолкую. Ты мне вот, что скажи, дорогой племянник. Что за игры вы тут за моей спиной затеяли? Что, власти захотели? Королей на престолы решили сажать? Сына сначала роди, а потом суйся в политику. - Тетушка, как бы я осмелился без воли Вашей? – залепетал Петр Федорович. - Переписку с европейскими дворами, скажешь, не ты вел? И жена твоя туда же. Забыла из какой дыры ее выписали. И долг ее наследника родить, а не в интриги играть. - Но я всего лишь хотел родному человеку занять подобающее место? - Не тебе, с твоим коротким умом, в шведские дела лезть! – Елизавета Петровна подлетела к племяннику и сгребла его ухо в свой кулак. – Истинный государь думает о благе отчизны, а не о собственных выгодах. Петр Алексеевич сына родного, первенца, не пожалел ради блага государства. Думаешь, тебя жалеть стану? Смотри у меня, Петр Федорович, досвоевольничаешься, докуражишься. – она с силой оттолкнула от себя племянника, так, что он едва на ногах устоял. - Есть еще Иван Антонович, по малолетству пагубных страстей пока не нахватался, а потому, толкового наследника можно воспитать. - Тетушка, ну, что плохого в том, что я дяде решил помочь занять трон, который и мне отчасти принадлежит? Ответом ему послужила звонкая пощечина. - Ты – наследник престола Российского, внук Петра Великого! Запомни это! – лицо государыни покрылось яркими пятнами, сейчас в гневе она была как никогда похожа на своего отца. - Вон, с глаз моих. Что б сидел в своих покоях и на глаза мне не показывался. Я решу, что с вами обоими делать. Вон, я сказала. Наследник пушечным ядром выбежал из кабинета тетки. - Алексей Петрович, ты видел, какие мысли у этого недоумка? Ох, ошиблась я… - Матушка-государыня, - вкрадчиво начал Бестужев. – Может, погорячились Вы сверх меры? - Как же сверх меры? Ты сам слышал. Из-за своей прихоти чуть большую игру не поломал. Сам знаешь, сколько трудов и денег на шведский Сейм потрачено. Эти еще и прусскому с французским дворам писать додумались. Мне эта Аахенская конференция звонкой пощечиной оказалась, а тут выясняется, что свои же родственники с моими обидчиками любезную переписку ведут. И ты говоришь, что я горячусь сверх меры?! - Ваше величество, Перт Федорович сглупил по молодости и неопытности. Обучать его надо не только истории… - Оходить его розгами надо. Что еще? – раздраженно воскликнула государыня на стук в дверь, доложили о приходе Шувалова. – Пусть войдет. Пользовавшийся правом входить без доклада, Александр Иванович в этот раз решил подождать дозволения войти. - Здравствуй.– коротко поприветствовала государыня начальника Тайной канцелярии. - Какие новости? Шувалов покосился на Бестужева, очень уж не хотелось ему говорить при этом человеке. - Великая княгиня хотела руки на себя наложить. - Что?! – испуганно воскликнула Елизавета Петровна. – Как это случилось? - Думаю, ей стало известно об аресте лейб-медика. - Вот дура-девка! – в сердцах воскликнула государыня. – Так, Алексей Петрович, задание тебе. Найди толковых и старательных людей, которые день и ночь будут присматривать за этим семейством, да уму их учить станут. А коли эта не поправится, скажем, зимы лютой не пережила. Но про случившееся ни одна душа знать не должна. Мне пересуды лишние не нужны. Ступай, Алексей Петрович. Глубоко поклонившись государыне и отделавшись коротким кивком Шувалову, Бестужев удалился, к своему большому сожалению. Ведь не вызывало сомнения то, что сейчас, за закрытыми дверями, поведает патрон тайного сыска имеет огромное значение, и добыть суть беседы будет крайне сложно. Одно грело душу, если верить донесениям, утренний арест бывшего покровителя, а ныне грозного соперника, лейб-медика Лестока... - Говори, что у тебя? – государыня опустилась в глубокое кресло, зная, что настало время еще более неприятного разговора. - Взял я, матушка, на себя смелость арестовать лейб-медика Лестока. – Александр Иванович старался говорить медленно, глубоко вдыхая воздух в паузах, чтобы заикание, враг царедворца, не усилилось и не превратило его речь в невнятные звуки, но тяжелый взгляд государыни, которым она вместо вопроса одарила графа, заставил собраться и говорить живее. – То дело, о котором мы с Вами говорили, о поджогах в Москве и в Малороссии в мае и июне этого года, получило неожиданный поворот. Помимо тех писем, что передала княгиня Гагарина, были еще другие, схороненные покойным князем. Среди прочих, есть свидетельства, было письмо от Мадам. - Мадам? – раздраженно переспросила Елизавета Петровна, когда пауза Шувалова показалась ей затянувшейся. – Какой еще мадам? – но блеск в глазах и приподнятая многозначительно бровь графа навели ее на разгадку. – Помпадурихи что ли? Сдурел, что ли, Иванович? - Матушка, не гневись, дай слово до конца высказать. – Александр Иванович набрал побольше воздуха и продолжил. – Письма предыдущие, паскудные, видели сами, имена знаете. Люди, там указанные в розыске. Но есть основания полагать, что некоторые из этих людей вернулись в Польшу, к своим покровителям. Вашему величеству известно, что первый министр польского короля Брольи яростный противник России. Есть подтверждение, что он имеет отношение к тем поджогам… - Он? Зачем ему? Не станет человек, его положения в таком деле мараться. - Ну, не скажите. – Александр Иванович попытался улыбнуться, но нервный тик на лице превратил улыбку в кривую усмешку, к счастью, он быстро взял себя в руки и подавил приступ, правда, продолжил уже с сильным заиканием. – Вспомните, Ваше величество, когда начались эти пожары. Когда наше, тридцатитысячное войско, согласно договора, двинулось усмирять Европу. Не всем дворам действия Вашего величества были по-душе… - Не хочешь ли ты, Александр Иванович, сказать, что меня теми пожарами и волнениями напугать хотели? Помнится, мне тогда сильно советовали армию для спокойствия придержать в провинциях... - Я восхищаюсь проницательностью Вашего ума, Ваше величество, - Шувалов чуть поклонился государыне. - Мне на разгадку этого ребуса понадобился не один день. – «И жизнь нужного человека.» - в уме закончил фразу Шувалов, но этого государыне знать не обязательно, решил он. – Я не просто так упомянут этого Брольи, многие пути сходятся к нему. Но это только полдела. – перед решающим ударом Шувалов снова сделал небольшую паузу. – Брольи, как известно, лидер про-франзузской польской партии, более яростного сторонника версальского двора в Европе сложно сыскать. Есть сведения, что идея и деньги исходили из алькова версальской шахини. - Доказательства твоих слов есть? – сухо спросила Елизавета Петровна и Шувалов поспешил положить перед ней на стол толстую папку с золочеными вензелями. - Этот Брольи так сильно ненавидит Россию, что его ненависть на страх более похожа. – раздраженно произнесла государыня листая бумаги. – Но я не вижу того письма от этой Пампадурихи! - К сожалению, письмо исчезло, у меня есть только свидетели его существования… - К чему мне свидетели?! Ты мне письмо дай! - Боюсь, Ваше величество, оно уже уничтожено… Елизавета Петровна снова взяла в руки отброшенную было в гневе папку и неспешно стала перекладывать исписанные разным почерком листы. Насколько она была в гневе, найдя в своем кабинете потрепанный сверток с письмами, настолько сейчас была растеряна, когда общая картина сложилась таким мрачным образом. Одно дело, когда тебя за спиной обсуждают, другое – когда заговор устраивают. И кто?! - Свидетели твои надежные? Подтвердить твои слова смогут? - Да, Ваше величество. Один – мой подчиненный, который принимал участие в расследовании. А другой. – тут Шевалов чуть замялся. Упоминать ли? – Княгиня Гагарина. Ей была устроена ловушка, в результате которой и были найдены новые письма. - И всюду эта Гагарина-Ягужинская! – зло усмехнулась государыня. - Ваше величество, если бы не действия княгини, то злодейство бы никогда не раскрылось. – Шувалов передернул плечами, почему-то, ему очень захотелось вывести из-под удара княгиню, поэтому действовать надо было быстро, чтобы перевести внимание государыни на другие факты. – Княгине устроили ловушку с помощью иностранного лица. Некоего Эттингера, живет у нас уже какое-то время, ничем особо не занимается, дружбу разную со многими водит. Так вот, ловушка княгине была устроена в его доме и с его помощью. - Он арестован, я надеюсь? - Господина Эттингера нашли сегодня мертвым в снимаемом им доме. Он без сомнения был отравлен, Ваше величество. – государыня от этой новости ахнула и быстро перекрестилась. – Вот потому я и принял дерзкое решение арестовать графа Лестока. - Александр Иванович, ты отдаешь отчет в своих обвинениях? – голос государыни от волнения стал совсем глухим. – Иван Андреевич сплетник, конечно, но участвовать в заговоре?... - Матушка-государыня, разве бы я смел, пойти на такое без полной уверенности? Но откладывать я не мог. Не мог позволить губить души человеческие… Государыня медленно листала документы, погруженная в свои раздумья, наугад выхватывая разные абзацы и фразы из текстов. Это так больно, принять, что близкий человек оказался твоим врагом. - Ваше величество, из этих писем, сами видите, какую дружбу лейб-медик с европейскими дворами водит и в частности с тем самым Брольи. - Вижу. – находясь все в той же задумчивости произнесла Елизавета Петровна. – Вижу, что змею на груди пригрела. – она отложила тяжелую папку и подняла усталые глаза на Шувалова. - Зарвался лейб-медик. Высоко взлетел. Страх потерял… А того Иван Андреевич подзабыл, что второго Бирона на Руси не будет. – Елизавета Петровна сурово пригрозила пальцем. – Я того не допущу… Друг… На дыбу его. Допросить с пристрастием… Думал, прежние заслуги его защитят?.. – государыня говорила отрывисто, словно вслух озвучивала итог своих мыслей. – С дурой этой что? Оклемалась? - Великая княгиня под наблюдением лекаря. – выпалил Александр Иванович, от страха даже забыв заикаться. – Горничная всегда при ней… - Глаз с нее не спускать! – Елизавета Петровна стукнула кулаком по столу так, что фарфоровая чашка подскочила и звонко зазвенела. – В политику собралась играть? Ума не нажила, а полезла. Ничего, дай срок, родит наследника, а там видно будет… Листы опросные для графа к утру подготовь мне. - С Гагариной что? Под домашний арест или в крепость? Елизавета Петровна задумалась, и хоть пятна от гнева на лице не сошли, но взгляд перестал быть суровым. - Ягужинскую оставь. Довольно с нее. Пусть свой век доживает. – государыня устало махнула рукой. – Ступай, Александр Иванович. Утром тебя жду. Низко поклонившись, Шувалов удалился. А Елизавета Петровна еще долго сидела в тишине и одиночестве. Разочарование и предательство близких очень болезненны и пережить это следует в одиночестве. ** Сбросив плащ на руки лакея, Александр, перепрыгивая через ступеньки, взбежал по лестнице наверх, а далее, знакомым коридором, направился в заветную половину дома. Все эти несколько дней он мысленно был здесь, рядом, переживал, тревожился, сходил с ума. В дверях его остановила Аксинья, перегородив дорогу. - Александр Федорович, не нужно вам сейчас к Анастасии Павловне. - То есть, как не нужно? – удивился Белов и тревога снова нахлынула на него. – Анастасия? Что с ней? - Нездоровится. Только уснула. - Сашка, с возвращением! – тяжелая рука опустилась на плечо молодого человека. Белов обернулся и увидел улыбающегося Оленева. – Пойдем, поболтаем. Заодно в порядок себя приведешь. – он потянул друга за собой, но тот упрямо остался стоять на месте. – Пойдем. Ее сейчас на самом деле не следует тревожить. - Рассказывай, что с Анастасией? – с порога задал вопрос Белов, едва они уединились в кабинете Оленева. - Нездоровится ей. Врач сказал, ничего страшного, но нужен покой. Дал ей успокоительное. - Врач? – переспросил Саша. - Не паникуй. Хороший, надежный врач. Я жизнью Анастасии рисковать бы не стал. Сам знаешь. Да, Сашка знал, что более надежного человека, чем его друг, было сложно найти. Но почему Анастасии понадобился врач? Перед глазами встала та встреча на крепостном дворике, эта драка, побледневшее лицо Анастасии… - Вода и бритвенные принадлежности у меня в комнате. - Что? – переспросил Саша, выходя из задумчивости. – Да, спасибо. Он прошел в соседнюю комнату, где располагалась спальня хозяина. Умывшись и побрившись, Белов вернулся в кабинет, где уже был накрыт обед. - А без Гаврилы даже быстрее получается. – не удержался от колкости Белов усаживаясь за стол. – А теперь признавайся, что произошло? Прежде, чем начать разговор, Никита разлил вино по бокалам, раздумывая над своими словами, о том, что и как рассказать другу. - У Анастасии нервная лихорадка. Но теперь, я думаю, она пойдет на поправку. – спокойно произнес Никита, а в памяти всплыл образ бьющейся в истерике Анастасии, как она захлебывалась словами, ее крик, после возвращения от Шувалова. Сашке лучше этого не знать. – Как думаешь, кто все-таки убил князя? - Какого князя? – недоуменно спросил Белов, замерев с поднятой в руке вилкой. - Пожарского! – сострил Никита, но видя недоумение на лице друга, тот час осекся. – Ты, что, не знал о смерти Гагарина? - Нет. – помотал головой Белов. – Когда это случилось? - В тот день, когда вы с Анастасией в крепость поехали. – растерянно ответил Никита. – Постой. Так тебя за что арестовали? - За драку. – Сашка быстро заговорил. - Знаю, дурак. Поддался на уловку. Ну не мог я стерпеть оскорбление. Особенно, если это касается Анастасии. А потом еще одна драка. Вот и просидел на гауптфахте столько времени. – Саша говорил, а сам смотрел на друга, который мрачнел все сильнее. – А вы что подумали? - Да не подумали, а сказали. – Никита взял в руки бокал, но почти тот час поставил его на стол, ни есть, ни пить не хотелось. – Анастасии сказали, что ты обвиняешься в убийстве князя. - Вы что, обалдели тут?! – Саша подскочил на своем месте. – Зачем мне это надо? Я же первый на подозрении оказался бы. У меня развод почти в кармане. - Тебе незачем, а кому-то очень надо. Сам думай – кому. Сашка схватился за голову. Так вот почему Анастасия приезжала повторно в крепость. Вот почему у нее был такой отчаянный вид. - Она из-за этого заболела? - Из-за этого тоже. – отозвался Никита. - Но я не убивал князя. Клянусь. - Я верю. Оба замолчали, каждый погруженный в свои раздумья, только большие напольные часы своим тяжелым ходом нарушали тишину. Белов думал над словами друга, а Оленев обдумывал, насколько далеко он сейчас может пойти в откровении, и нужно ли сейчас другу узнать все случившееся. - Тут еще такое дело. – Оленев глубоко вздохнул, прежде чем сказать самое тяжелое. - Лядащев умер. - Василий Федорович?! Как? Когда? - Получил тяжелые ранения. Врачи были бессильны… - Как же так? Почему?... – Саша обхватил голову руками. Его покровитель, его друг, наставник. Его больше нет.- Как это произошло? - Он спас Анастасии жизнь. – глядя в окно ответил Никита, смотреть в лицо друга ему сейчас было крайне тяжело. ** Лязганье оружия, пятна крови на одежде и непреодолимый страх неминуемой смерти. Выбраться живыми нет возможности. Противник сильнее и его численно больше. Их – двое раненых мужчин и перепуганная женщина. Возможности спасения нет. Но есть упрямство и мастерство защищавшихся мужчин. Упрямство обреченных на смерть. - Что здесь происходит? – в дверях показался взъерошенный слуга с зажженным фонарем, пришедший на шум в барских покоях. Но увидев в тусклом свете княгиню, с воплем: «Призраки!», неистово крестясь, бросился прочь. Один из нападавших, не раздумывая, выстрелил ему в спину, успокоив бедолагу навсегда. - Болван! – выкрикнул главарь. – Теперь сюда сбежится вся дворня. Кончайте их. Надо уходить! - Извините, княгиня, кажется, ваш дом все же придется порушить. – даже в такой ситуации Лядащева не оставляло чувство юмора. Не смотря на раны, ему удалось уронить резную горку, уставленную фарфоровыми безделушками, которые разлетелись под ноги нападавшим, а сама горка создала что-то вроде баррикады. Вдвоем с Набоковым им уже удалось уронить тяжелый секретер, и это была уже существенная преграда. - Бери Анастасию Павловну и уходи! – сухо приказал Лядащев кивнув на открытую позади них дверь. - Василий Федорович!.. – Анастасия хотела возразить. - Вася!.. – заупрямился было Набоков. - Да, уведи ты отсюда эту чертову бабу! – Лядащев с силой оттолкнул Анастасию и едва не пропустил удар, шпага противника прочертила воздух совсем близко от его шеи. – Действуй! Это приказ! Это были последние слова, обращенные его близким, мужчина с азартом бойца ринулся на противника… Анастасия с трудом открыла глаза. Последняя встреча с Лядащевым не оставляла ее ни днем, ни ночью, в малейших подробностях приходя во сне. Снова из-за нее гибнут люди, снова она приносит несчастья. И снова она осталась жива… ** Александр с осторожностью приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Но его опасения были напрасны, женщина не спала. - Ты! Почему мне не сказали?! – Анастасия поспешила встать. - Нет. Лежи. – Саша в пару шагов быстро пересек спальню и присел на край кровати, не давая любимой встать. – Как ты? – он с тревогой вглядывался в исхудавшее лицо, в эти побелевшие губы, в эти впалые глаза. Даже, если бы ему ранее не сказали, сейчас бы он сам понял, что она больна. - Все хорошо. – только блеск в глазах оживил ее измученное лицо. – Господи, это ты! Ты! – она обвила его своими тонкими руками и стала покрывать поцелуями его лицо, волосы. - Все позади, родная. – Саша ловил ее губы в ответ и так же жадно покрывал поцелуями. – Я рядом… - Там Иван Федорович Набоков приехал. - раздался из-за двери голос служанки, не осмелившейся своим присутствием побеспокоить господ. - Да, я сейчас его приму! – ответила тотчас Анастасия. – Платье срочно принеси. Прости, милый, это очень важно. – она с нежностью и грустью посмотрела на Сашу, извиняясь за то, что в момент их встречи согласилась принять кого-то иного. - Конечно. – он провел ладонью по ее прохладной щеке и легким поцелуем коснулся уголка ее губ. - Одевайся. Он встал с постели и помог подняться самой Анастасии. В комнату вошла служанка, неся на вытянутых руках темное платье. - Знаешь, - Анастасия нервничала, понимая, что любимого надо посвятить в тяжелые события прошлых дней, но не знала, как смягчить эти новости. – Тут кое-что случилось… Я думаю, тебе надо узнать до встречи с Иваном Федоровичем… - Я знаю, что Василий Федорович погиб. – Саша пришел на выручку любимой, видя, как та волнуется. - Знаешь? – от удивления Анастасия даже вышла из-за ширмы. – Никита? Впрочем, тут и догадываться не стоит… Прости, что так получилось. – она подошла к любимому и, взяв его за руки, тесно прижалась. – Я – чудовище, я знаю. Столько зла всем принесла. Вот теперь и Гагарин с Лядащевым. А сколько я тебе причинила… - Ну, что ты, родная? Что ты? – Саша крепко обнял ее и одной рукой приподнял ее заплаканное лицо. – Ты – моя жизнь, мое счастье. – он долгим поцелуем подтвердил свои слова. - Ваша светлость, Вас гость ожидает. – напомнила о себе, смущенная барской страстью, служанка. - А подглядывать не хорошо. – с улыбкой ответила Анастасия, смущаясь того, что кто-то стал свидетелем ее жаркого поцелуя, но вовсе не смущаясь своего полуобнаженного вида. Александра тоже почему-то смутило присутствие служанки, а ведь раньше они на посторонних внимания не обращали. Но это смущение даже раззадорило молодого человека. А может выгнать из комнаты эту неучтивую служанку? В задумчивости он почесал кончик носа и обернулся в сторону Анастасии, словно пытался угадать, поддержит ли она его идею. Анастасия стояла наполовину скрытая ширмой. Из одежды на ней до сих пор была только сорочка и короткая нижняя юбка, причем сорочка самым бесстыжим образом спала с одного плеча обнажив грудь и спину. Этот вид был очень соблазнительный, тем более для молодого человека, едва вернувшегося из-под ареста. Саша непроизвольно сделал несколько шагов в сторону ширмы. Анастасия в зеркале увидела его перемещения. - Милый, там гости. Не забывай. – напомнила женщина молодому человеку, когда он вплотную подошел к ширме. Служанка подхватила длинные волосы княгини и несколькими шпильками закрепила их в высокий пучок. - Да, барин, не мешали бы Вы. – на эти слова ни Саша ни Анастасия не смогли сдержать улыбку, суровую служанку им прислал друг, ничего не скажешь. Но хоть и сурова была служанка, свои обязанности она знала на отлично и помнила порядок одевания барыни. А порядок был таков: перед одеванием всегда проверить повязки. Для чего она окончательно спустила с плеч Анастасии сорочку и проверила бинты. Почему-то Александр оторопел от увиденного. Нет, он знал и помнил про ранения, помнил, что не все раны зажиты, но вид тонкой нежной женской спины в рубцах и шрамах обескуражил его. Он не мог отвести взгляда от этого ужасного вида. Анастасия заметила его взгляд, увидела, как переменилось лицо мужчины, в нем не осталось и следа недавней нежности. - «Господи, он смотрит на меня, как на калеку, как на прокаженную.» - внутри Анастасии все сжалось в один ледяной комок. – «Разве этой изуродованной спиной можно зажечь страсть? Только жалость. Этими шрамами теперь только людей пугать…» - Ступай. Иван Федорович заждался. Нехорошо. Я скоро выйду. – она поспешно надела сорочку и затянула ленту. Сбитый с толку увиденным, Саша не стал спорить и направился к гостю. Как служилый человек, он присутствовал на экзекуция и видел наказания плетьми. Но одно дело мужская спина и другое хрупкое женское тело. Впервые за весь день Александр пожалел, что Гагарина убил не он. ** Завидев Белова в дверях Набоков удивленно вздохну. - День добрый, Иван Федорович. – Белов пожал гостю руку и решил разом дать ответы на неизбежные вопросы. – Да, меня отпустили. Но я не имею отношения к смерти князя, об этом я узнал совсем недавно… Все же, почему погиб Василий Федорович? Я должен все знать. - Анастасия Павловна попала в искусно расставленные сети. – Набокову очень не хотелось говорить на эту тему, так как гибель брата ложилась тенью на имя любимой женщины. – Василий Федорович все распутал, но было поздно, необходимо было действовать теми силами, что имелись… Скажите, если вас арестовали не из-за гибели князя, тогда из-за чего? - Нелепая драка. Да, я уверен, что эта драка была спровоцирована. - в этом Александр перестал сомневаться еще в крепости, уж больно нахальным был зачинщик и слишком быстро явился караул. И вторая драка тоже подстроена , так как он до сих пор не может понять зачем его в тот день водили к коменданту, который в конечном итоге отказался с ним встретиться. Белов сегодня понял, что его в тот день вывели из игры, чтобы открыто начать охоту на Анастасию, и только Лядащеву он благодарен за то, что Анастасия еще жива. - Почему Анастасия оказалась в западне? - Это все из-за архива покойного князя. Анастасия Павловна передала не все бумаги. Собственно, из-за этих писем князь и искал ее так усердно, а поймав, пытался получить обратно похищенное. Но тщетно… Часть своего архива Гагарин спрятал отдельно и, находясь в крепости под арестом, стал этим архивом шантажировать неких людей… - Эти люди терпеть не стали. Убили строптивого князя, а к архиву решили добраться через Анастасию. - подвел итог Александр. Вся эта интрига сейчас ему казалась столь очевидной и понятной, что он не мог понять, как не почувствовал неладное сразу, как они все это не почувствовали? - Александр Федорович, я должен предупредить… – Набоков решил сменить тему разговора, тем более, что его на самом деле сильно беспокоило здоровье женщины. Он знал о разговоре с Шуваловым, о том, что ей известно о смерти Лядащева и о том, что посланная ему записка была перехвачена. – Отдан приказ неусыпно следить за вами. Вы помните некоего Шишковского? Хваткий малый, его очень нелюбил Василий Федорович. Но взял на примету Главный. – по кивку головой вверх, было понятно, кого имел в виду мужчина. – Шишковский сейчас занимается архивом Лядащева. - Это плохая новость. – Александр знал, что Лядащев редко доверял бумаге свои мысли, но остались рапорты и записки от его агентов, имена большинства из которых не следует разглашать. - Камердинеру вашего друга грозит очень большая опасность. - Гавриле? – удивился Саша. После предостережения Лядащева, алхимик свою коммерцию прикрыл и старался нигде не появляться. – Так румянами своими он давно уже не торгует. - Что еще натворил мой Гаврила? – Оленев еще за дверью услышал имя преданного слуги, и, как он ни бывал зол на старика, но всегда питал к нему сыновью любовь, ведь тот заменил ему отца, который хоть и любил его, всегда оставался недосягаемо далеко. – Добрый день, Иван Федорович. - День добрый, Никита Григорьевич. – Набоков чуть склонил голову в приветствии, присутствие хозяина дома и необходимость посвящать его в некоторые детали смутила его, но для пользы дела присутствие княжеского сына было необходимо. - Я пришел, чтобы узнать о здоровье Анастасии Павловны. - Анастасии Павловне лучше и скоро она к нам присоединиться. - Саша сухо ответил, поглощенный мыслями о камердинере. - Так что не так с моим слугой? - повторил свой вопрос Никита. - У какой дамы прыщи пошли после пудры? - Я не про его опыты с пудрой. Видишь ли, есть доносы о том, что он еще и снадобьями промышлял, зельями всякими… Служанка любовницы Гагарина показала, что та неоднократно обращалась к Гавриле за приворотным зельем. - Что? - переспросил Белов. В привороты и зелья он не верил, но верила государыня. При верном подходе из этого дела можно такой пожар раздуть! Никита выглянул за дверь и крикнул: - Гаврилу сюда. Срочно! - затем вернулся к собеседникам. - Саму Ольгу поймать пока не удалось, но слугам был дан строгий допрос. Одна из служанок показала, что была неоднократно послана в дом князя Оленева за зельем, которое любовь к законной жене убивает, а к любовнице разжигает. В общем, травили нашего князя, отсюда его поступки. Но ведь колдуном сделают Гаврилу. Сжечь не сожгут, но проблемы будут у всех. - Это сейчас открылось? - У Васи… Василия Федоровича остались опросные листы по этому делу. - Черт! - Саша с досады ударил кулаком по столешнице. - Гаврилу нужно увезти из столицы. А с обвинением разберемся. - Александр Федорович, помните о слежке. Саша нервно передернул губами. - Помню. - буркнул он себе под нос. Задача сейчас перед ним встала тяжелая. Но не напрасно же он в свое время покинул гвардию и сменил плац, на архивное дело. На пороге появился испуганный камердинер. - Признавайся, шельма, какие зелья продавал? - начал грозно допрос Никита - Барин, Никита Григорьевич, помилуйте, какие зелья. Я химик, но не колдун. - Гаврила удивленно хлопал глазами. - За приворотным зельем к тебе обращались? Донос тут на тебя есть. - Барин, не губи! – Гаврила грохнулся на колени. – Была одна. Любовника хотела удержать. Деньги большие давала. Ну не алхимик я. Дал ей что-то вроде шпанской мушки. Вроде довольна осталась, служанку пару раз присылала. Но какой же вред от этого? Силу мужскую увеличивает, так-то удовольствие обеим сторонам только… - Шпанская мушка? – переспросил Никита, в то время, как остальные прятали свои улыбки. – Гаврила, тебя все же сожгут за жадность… как колдуна. Ладно, ступай к себе. Потом поговорим. Едва за камердинером закрылась дверь, мужчины дали волю чувству веселья. Вот и весь секрет приворотных зелий. Как же Гаврила до этого додумался? Видать опыт молодости, когда, со слов стариков, тот был большим ходоком, сказался сейчас. И помогло же. Гагарин на самом деле потерял голову от своей любовницы. - Иван Федорович, признайтесь, Василий Федорович взялся за Гагарина едва тот приехал в Санкт-Петербург? - Нет, когда Вы, Александр Федорович, пришли к нему после нападения на кладбище. Тот нож, что вы тогда показали, принадлежал одному типу, водящему дружбу с Ванькой Каином. Объяснять кто это, я думаю, не стоит. – молодые люди кивнули в ответ, жестокого главаря банды знали во всех кругах общества. – Его заинтересовало то, что люди Каина имеют к Вам отношение, потом очень быстро нарисовалась их связь с людьми Гагарина. Ну а стоило немного приглядеться к князю, как его странное поведение не могло не заинтересовать Василия Федоровича. О дальнейшем развитие событий, я полагаю, рассказывать не стоит? Князю необходимы были сильные покровители, так как до государыни дошли кое-какие жалобы, но он увлекся совсем не тем. В конечном итоге, азарт и тяга к прекрасному его погубили… Белов почесал кончик носа в задумчивости. Нож самой грубой работы смог привести к влиятельным лицам государства, не странно ли это? Каким нужно обладать даром прозорливости, что бы распутать это дело не имея на руках ни единого козыря. - Иван Федорович, как же я рада Вас видеть. – голос вошедшей Анастасии разорвал повисшую тишину. - Анастасия Павловна. – Набоков склонился в поцелуе над протянутыми к нему руками молодой женщины. И в это мгновенье Белов испытал забытое чувство ревности. Захотелось оттеснить пылкого поклонника. «Ребячество, честное слово.» - одернул он себя, внезапная ревность показалась ему неуместной. Ревновать к кому? К человеку, который спас его любимую женщину? «Ты не ревнуешь, ты завидуешь. Ведь это ты должен защищать, спасать. А ты отсиделся в крепости.» - Иван Федорович, ну как же так? Почему? – голос Анастасии дрожал от подступивших слез. Тогда, ночью, выбравшись из особняка, она дала Никите увезти себя домой, поверив словам Набокова, что тот вызволит Лядащева. Она поверила, что все обойдется, ведь видела, с какой решимостью молодой человек возвращался обратно. Значит, не успел? Не смог? Опоздал? - Раны были очень серьезные. Он не мог выжить… - Эта ваша мужская храбрость. Эта отчаянность. К чему она? – женщина сцепила пальцы рук, чтобы хоть немного унять нервную дрожь. - Мы по-другому не можем. – Саша подошел и обнял Анастасию. - Вы геройствуете, а нам потом всю оставшуюся жизнь жить с болью утраты. Лучше бы вы в ту ночь оставили меня одну в этом проклятом доме. Все равно от меня одно только горе. - Ну что ты такое говоришь, родная? – Саша покрепче обнял любимую. - Анастасия Павловна, вы напрасно себя корите. – Набоков чувствовал неловкость при виде нежности, проявляемой счастливым соперником, но ревность его была бессильна. – Василий Федорович всегда боялся, что умрет от старости, дряхлым и немощным. Уйти геройски было его мечтой. - Какая нелепая мечта! - в сердцах воскликнула Анастасия, на что Александр снова покрепче обнял женщину. - Иван Федорович, может, все же, расскажете про это запутанное дело. Если, разумеется, вы можете говорить о нем. - Не знаю, в праве ли я говорить об этом… - Набоков растерянно посмотрел на Анастасию, он знал, что она всегда была против обсуждения своих близких. - Иван Федорович, можете все рассказывать. – Анастасия утвердительно кивнула. – Мне тоже не все ясно в том деле. - Я знаю только в общих чертах. Василий Федорович не любил посвящать в свои мысли кого-либо. – Набоков ненадолго замолчал. На самом деле, что он знал? – Гагарин в Москве познакомился с некими людьми. Судя по всему, они искали этого знакомства, так как князь влиятелен и вхож во все дома. Что бы получить его расположение, на одном из празднеств, ему была подарена некая Хельга, или Ольга. Вы все про нее наслышаны. Она, якобы, приходилась родственницей одного из новых знакомых князя. Подарена, конечно, в шутку, как некий акт во время представления. Девица неглупа и смогла привязать к себе князя, а следом сдружила его со своими покровителями. Так князь попал в некое сообщество, нити от которого тянуться в Европу. Новые друзья и поторопили его с отъездом из Москвы, накануне большого пожара. Знаете ли вы, что в ту пору полыхали города и на южной границе? Нет сомнений, что это все было спланировано. - Вы хотите сказать, что Гагарин имел к этому отношение? - Конечно, нет. – отмахнулся Набоков от этого предположения. – Его знакомство было слишком кратким, и столь далеко он зайти не успел. Но планы у этой шайке, судя по всему, были большие. – Набоков снова ненадолго замолчал, его откровения тянули на государственную измену. – Князь стал искать дружбы Малого двора. Великий князь, по доброте и простоте душевной, принял его и даже несколько раз передавал тайные послания . Получал, разумеется, тоже… - И на кого же работал Гагарин? - На Францию, на Пруссию, на Польшу, на Швецию… Как это ни странно, все эти государства оказались тесно связаны между собой. В Швеции выборы короля, куда очень хотел сесть дядя нашего Великого князя, и очень хотела посадить своего родственника Великая княгиня. Настолько сильно хотела, что разругалась со своим мужем. Король прусский очень умело дергал за ниточки ведущие к нашим молодым наследникам. Франция же в принципе старается возглавить любую интригу в Европе. Ну а Польша – связующее звено всего этого клубка, в который, по неосторожности и из любопытства, влез наш Гагарин. - И причем тут Анастасия Павловна? – удивленно спросил Оленев. - При том, что я неосторожно взяла то, что должно было оставаться тайной. – мрачно отозвалась Анастасия. – Ольга старалась занять мое место. Гагарин сильно изменился, стал грубым, жестоким. Иногда мне казалось, что он сходит с ума. Он все чаще стал угрожать мне. И тогда я взяла из его тайника несколько бумаг, чтобы с их помощью защититься от мужа или заставить его выгнать любовницу. - Вы правы в своих опасениях, Анастасия Павловна. Мы с Василием Федоровичем были на месте охоты, в частности там, где вы упали с лошади. Собственно, там и нашлось нечто вами потерянное. Ваше падение не было случайным, на дереве был свежий след от пули. Конюх Макар потом сообщил, что подпруги вашего седла были подрезаны. Ведь в тот день его не допустили до седлания вашего коня? Князь желал вашей смерти. Вы же не станете отрицать, что Лесток подсылал свою жену с отравленным кремом для заживления ран. Только чудо вас тогда уберегло. А отравленная еда, которую перед вами успела попробовать ваша собачка?.. - Довольно. – остановила Анастасия Набокова. – Да, князь мне откровенно признавался, что убъет меня. Но на момент побега он не знал, что я выкрала некоторые письма, иначе мой побег не удался. - Да, он узнал об этом позднее. Но представление с мнимыми похоронами он все же устроил… - Мнимыми? – удивился Никита. – Похороны были настоящими. Я был там и готов поклясться… - Никита Григорьевич, вы видели в гробу именно княгиню? – этот вопрос заставил Оленева задуматься, а Набоков между тем продолжал. – Дело в том, что князь все подготовил и уже выбрал день для похорон. Но Анастасия Павловна смешала ему карты своим побегом. Тогда его люди находят в одной из богаделен труп некой женщины ростом и фигурой похожей на княгиню. А дальше – траурное действо, горе безутешного вдовца… но доверенные люди продолжают тайно разыскивать вас, ваша светлость. А заодно, обнаруживается пропажа ценных бумаг. У князя становится две цели: найти пропажу и убить «призрака». Вот, собственно, и вся запутанная история. Остальное вы все знаете… Ах-да! После того, как государыня обнаружила у себя на столике в будуаре некий потрепанный и невесть откуда взявшийся конверт с некими письмами… - Иван Федорович кинул беглый взгляд в сторону Белова и не удержался от улыбки, только троим людям известно какими извилистыми путями этот конверт проник в личные покои государыни. – Наследнику очень непоздоровилось, а его юная супруга слегла в постель, и были опасения о ее жизни. Но это уже после ареста Лестока. - Такая большая игра и все рухнуло из-за банального желания некоего князя убить какую-то свою жену. – Анастасия иронично хмыкнула. - Ну, не какую-то… - Александр галантно и многозначительно поцеловал руку женщине. - И почему нам мирно не живется? – риторически спросил Оленев, тяжко вздохнув. Неужели один человек способен влиять на историю? Не царь, не полководец, а простой смертный? Неужели история строится из таких вот мелких отступлений? Из ревности обычных людей, из зависти, любви. Если бы Гагарину удалось убить свою жену? Или она не выкрала те бумаги? Что бы тогда было? Заговор бы не раскрылся? А что было бы, если бы пять лет назад на болотах не взыграло женское любопытство, и не случилась бы встреча, которая изменила судьбы нескольких людей? А что было бы, если зимой, пять лет назад, наследнику престола счастливый соперник не надавал бы тумаков? Если бы случайно на мельнице возле Мемеля у умершего шевалье не нашли инструкции короля Фридриха по шпионажу? У истории много разных «если»? И они все ведут к нужной цели. Поэтому, может не так уж и глупы люди, верящие в судьбу?.. - Давно хотел спросить: вы братья, но фамилии носите разные… Гость внимательно посмотрел на Белова, а затем неспешно отвел взгляд в сторону. Вопрос давно ожидаемый, логичный, нежеланный, потому как тягостный. - Лядащев – фамилия нашей матери. – тихо заговорил Набоков глядя куда-то себе под ноги. – Да, мы с ним родные братья. – снова воцарилась тишина, но гнетущий она уже не была. – Все в этой жизни бывает из-за женщин… У Василия карьера хорошо складывалась, начальством был обласкан. Да вот незадача, влюбился в дочку своего начальника, а тот от греха подальше выдал ее за богатого вельможу. Вот только не поладили они что-то, и зять пустил тестя по инстанциям. Васька тогда за правду бился, правоту отстаивал. А тут еще и доносителя того, зятя, нашли прибитым… Вот и загремел под следствие. Вся семья тогда загремела. Выслали нас тогда подальше, хорошо, что не казнили никого. Но Васька упрямый, сменил фамилию и вернулся в столицу. Как только за эти годы его не раскусили? – Набоков грустно улыбнулся. – Защитить хотел и отомстить. Но, бывшего начальника казнили, злодей убит, а любимая в монастырь от этого всего ушла… Мы долго не понимали, почему он служит в этом ведомстве… - он говорил, а перед глазами виденьем стоял Лядащев с хитрым прищуром, и внезапное откровение было прощанием с другом, братом, покровителем. Говоря, он только сейчас осознал, как тот был ему близок, не смотря на многолетние обиды, ссоры, непонимание. Теперь все в прошлом. Осталось только воспоминание. И каждый из присутствующих почувствовал это, оттого вновь воцарившееся молчание не было в тягость, каждый вспоминал и прощался по-своему. ** Набоков вышел из особняка Оленева. За воротами оглянулся на окна, силуэтов там небыло, да и не ожидал он никого увидеть. За то короткое время, что провел в городе, он успел изрядно устать от столицы. Он пропитался этим городом, попал в его омут и стал одной из множества песчинок на его мостовых. Не для этого он, рискуя жизнью и нарушая присягу, бежал из под Тобольска. Но прошлое не забыть, сколько бы лет не прошло. Память в покое не оставит. Верно говорят, лучшая лож – наполовину сказанная правда. Тем более, если правду эту ты не в праве сказать. И нужна ли она кому, эта правда? Зачем кому-то знать, что пылкий влюбленный, чтобы уберечь от ненавистного брака любимую, пустил соперника по инстанциям, написав донос. Только счастья это никому не принесло, соперника казнили, возлюбленная – узнавшая всю правду – от отчаяния ушла в монастырь, обвенчавшись с нелюбимым женихом, накануне казни, доноситель получил часть имущества осужденного. Только имущество это жгло руки, и грех свой всю жизнь раскаленным железом в душе носил. От того и имя менял, чтобы жизнь заново начать. Да не помогло это. - «Даже поминать тебя всегда будут чужим именем.» - Набоков тяжело вздохнул. – «Но, Господь все видит и знает, он поймет, о ком молятся. И я, пока жив, буду поминать тебя…» ** Ледяной ветер чуть приподнял подол и забрался под толстую юбку. Хельга поежилась и плотнее закуталась в плащ, под которым, поверх платья, была окутана в теплую шаль, но тепла это давало мало. У повозки жутко скрипели полозья и двигались они очень медленно. Да, это не княжеская карета с мехами и грелками, но она была рада и этому. Хозяин повозки за хорошую мзду согласился, после долгих уговоров, взять с собой попутчицу. Это был мрачный тип и его Хельга, не без основания, побаивалась. Но выбора у нее не было, надо было торопиться, ее бывшие подельники, с кем она провернула ни одно дело, шли за ней по пятам. Она ведь оставалась единственной свидетельницей дел князя. Дел, о которых никто не должен узнать. А значит, она должна замолчать. В начале, была игра, было желание владеть этим напыщенным князем, крутить им как куклой. Она не заметила, когда игра переросла в большее, когда потеряла над ней контроль. В порочной своей связи они умирали, и каждый раз воскресали для новых безумств. Запретные, опасные, непристойные… в их страсти было все, и это все пьянило. Такие отношения не могут кончится добром, только смертью. Это неизбежно. Сможет ли она забыть князя и полюбить вновь? Забыть никогда. Полюбить – такой сильной любовью - нет. Но Хельга больше и не хотела бы так полюбить. Это слишком больно… и слишком опасно, нельзя до такой степени терять контроль над собой, нельзя полностью отдаваться мужчине. Сейчас ей удалость выжить и, в скором времени, удастся покинуть страну, а там она начнет тихую, незаметную жизнь. Порукой тому служит увесистый мешочек с драгоценностями, надежно припрятанный в скромном скарбе чухонки. Убегая впопыхах из роскошного княжеского дворца, она сожалела об оставленных дорогих нарядах, о богатом убранстве. Все пришлось бросить. Но кто знает, повернись судьба иначе, могла бы она стать полновластной хозяйкой всего этого? Ах, если бы не упрямство княгини, если бы не ее везение… Или она на самом деле ведьма? Или заговорена кем-то от всякой беды? Невозможно простой смертной избежать всех ловушек и остаться жить. Совестно признаться, но Хельга, повидавшая многое в своей жизни, не пугавшаяся воровских шаек, испытывала страх перед княгиней. Той достаточно было одного короткого холодного взгляда, чтобы осадить ее. И за это она ненавидела княгиню, за то, что та всегда ставила ее на место. - «Желаю вам самой мучительной смерти, княгиня». – со злобой думала Хельга, кутаясь в большую шаль и пряча глаза, пограничный караул не должен видеть волнение в ее глазах… Она всегда умела показать нужные эмоции, чувства, как того требовали обстоятельства, а все истинное спрятать глубоко. Это ни раз спасало ей жизнь и с князем тоже. Однажды, слуга князя, его доверенное лицо, глава его головорезов, Степан поймал ее в узком переходе и грубо, как последнюю девку, поимел, а после случившегося пригрозил, что коли сболтнет князю, то не жить ей. Глупый холоп. Она умеет готовить месть и подавать ее в нужное время. Подготавливая месть, в этот раз, она даже стала получать удовольствие. После бегства жены у князя появилась одна особенность: он стал заставлять Хельгу одевать платья княгини, ее украшения и русоволосый парик. Иногда такой маскарад заканчивался избиением, иногда бурными и непристойными страстями. Было понятно, что князь одержим своей женой и это злило Хельгу. От ревности и обиды она стала тайком встречаться со Степаном. Это хождение по краю будоражило кровь обоим тайным любовникам. Высшим наслаждением было заниматься любовью, слыша присутствие князя. Такая игра, разумеется, не могла длиться долго, князь их застал. Хельга тогда мастерски разыграла жертву, в порыве “отчаяния” зарезав “насильника” на глазах у князя. Громкие стенания, реки слез и клятва покончить с собой подействовали на князя. Он простил изменщицу и даже сделал дорогой подарок, правда, весьма оригинальным способом. А еще она рассказала о том, что поведал покойный Степан в порыве страсти: что тот знал, где находится княгиня и о его планах на дочку князя. Только теперь получилось так, что ни к княгине, ни к ее дочери никто не знал пути. Другие слуги, работавшие со Степаном, ничего не знали о его планах и встречах. И когда князь познакомился с бывшим любовником жены, чье имя он прекрасно знал, началась охота, с выслеживанием, с расставлением ловушек. Князь с большим азартом занялся новой забавой и должен был победить, при всех своих преимуществах. Но сейчас он лежит, завернутый в саван, проигравший все. Азарт, без холодной головы, всегда приводит к проигрышу. И чем опаснее игра, тем серьезнее проигрыш. Сейчас на кону ее жизнь и Хельга будет руководствоваться только головой, прочь страсти и амбиции. Поселиться в тихом городке и прожить жизнь тихой вдовушки. Разве это не плохой план? Офицер внимательно смотрел на очаровательную чухонку, в скромном темном платье, стоявшую возле повозки... ** О том, что пожаловали гости, Анастасия догадалась по стоявшему возле крыльца экипажу. Поднимаясь по лестнице, она отчетливо слышала громкие голоса, но не понимала о чем шла речь, так как разговор был на английском, которого она не знала. Перед дверями женщина в задумчивости остановилась: следует ли ей уйти к себе или, все же, поприветствовать гостей, тем более, что, судя по всему, разговор происходил в ближней гостиной. Высокая, статная, немного худощавая, с тонкими чертами лица и маленьким аккуратным ротиком. Про таких женщин говорят, что они умеют нравиться. Все портил только ее взгляд, иронично-презрительный, которым эта дама одаривала присутствующих. - Александр, ты не хочешь меня представить? – гостья с легкостью перешла на французский, при этом голос ее стал чуть ниже и бархатистее, но не потеряв ироничные нотки. - Не вижу в том смысла. Ты уже уходишь. – с трудом скрывая раздражение, сквозь зубы ответил Белов так же на французском. - Вот за что я его люблю, так это за упрямство. – обратилась гостья напрямую к Анастасии, а ее аккуратный ротик расплылся в тонкую улыбку. – Впрочем, у него есть и иные достоинства, которые ценят женщины. – она многозначительно улыбнулась и томно посмотрела на молодого человека. - Тебе пора. – Саша, в подтверждении своих слов, взял даму за локоть и потянул в сторону двери. - Я сама решу, когда мне будет пора. – гостья широким, плавным жестом освободила свою руку. – Не узнаю тебя. Оказывается, ты умеешь бояться. – она иронично повела бровью и повернулась к Анастасии. – Этот невоспитанный, грубый солдафон до нашей встречи был нищим сотрудником русской миссии в Лондоне без какой-либо перспективы в карьере. - Ты хочешь рассказать, какую блестящую карьеру мне сделала? - Ты был никто и звали тебя никак! - Наверное, поэтому я бывал при лондонском дворе и был вхож в салоны пэров Англии? – зло усмехнулся Белов. - Я давала тебе тайную информацию! - И я тебе щедро за это платил… Анастасии было неприятно присутствовать при вновь разгорающемся скандале, и еще более неприятно была тема спора. - Извините, я пойду.- Анастасия сделала короткий шаг в сторону, но Саша удержал ее, взяв за руку. – Правда, мне лучше уйти. Поговорим потом. Последние фразы Анастасия произнесла на родном языке, который не требовал в панике вспоминать подзабытые иностранные слова. Две любовницы – бывшая и настоящая – это ли не унизительная ситуация? Однако, бывшая ведет себя словно обиженная законная супруга. - Останься. – твердо произнес Саша и повернувшись к гостье добавил. – Миледи нас уже покидает. - Ты… ты… - гостья злобно смотрела на мужчину, врожденная воспитанность не позволяла ей произносить грязные ругательства вслух. - Надеюсь, мы больше никогда не встретимся. Провожать не буду. – подчеркнуто вежливым тоном он не скрывал своей иронии. С губ женщины все же сорвалось тихое слово, но Анастасия не знала английский, а Александр был достаточно деликатен, чтобы переводить данное ругательство, только легкая тень улыбки пробежала по его лицу. Анастасия впервые видела его таким цинично-злым. Кто же эта женщина, которую Саша столь открыто ненавидел? На такое открытое пренебрежение гостья не нашла достойного ответа и оставаться далее посчитала слишком унизительным для себя. С гордо поднятой головой она покинула комнату, только дверь, шумно открытая, выдала накал внутренних страстей дамы. На немой вопрос в глазах Анастасии Александр хотел было ответить и все объяснить, но с лестницы донеслись громкие голоса. Что еще могла натворить незваная гостья? Александр и Анастасия вышли ровно в тот момент, когда гостья оттолкнула попавшегося на пути ребенка и тот кубарем полетел вниз по лестнице. Все ахнули от ужаса и на мгновенье замерли. Все, кроме гостьи. Она ни на мгновенье не убавила шаг, только внизу она оглянулась и со злобной улыбкой покинула особняк. Но никому не было до нее дела. Саша был проворнее и первым оказался возле дочери, которая лежала на мраморном полу без движения, он бережно приподнял и повернул ее. Бледное лицо, плотно сомкнутые глаза и лишь тоненькая струйка крови из курносого носика. Александр подхватил ребенка на руки и спешно понес в комнату. Тотчас были отправлены слуги за лекарем. Но лекарь пришел лишь для того, чтобы засвидетельствовать смерть ребенка от перелома шейного позвонка при падении… ** Сидя в карете, герцогиня кусала губы и рвала на мелкие кусочки надушенный кружевной платок. Чего в ней сейчас было больше: обиды, злости, досады, ненависти? Когда корабль отчалил от британского берега, она словно жить перестала. Была ли это любовь? Это была зависимость. Она растворилась в своих чувствах, впервые в жизни. Она находила забавными колкости молодого человека в свой адрес, она безропотно терпела его холодность и отстраненность, она знала, что сердце его закрыто для любви, никогда не спрашивала почему, но свято надеялась, что сможет растопить лед на его душе, она готова была на все ради тех редких моментов, когда он протягивал к ней руку и становился нежным и заботливым, за это она прощала ему все и ради этих моментов жила. Она начала безумно ревновать, когда заметила влажный взгляд служанки обращенный на ее возлюбленного. На ее! Кто смеет покушаться на то, что принадлежит только ей?! Отныне за столом прислуживали только юные пажи. И тут эта разлука. Герцогиня несколько месяцев билась во все двери, требуя, сначала, вернуть сотрудника русской миссии, но когда ей дали понять, что это невозможно, она стала искать способ приехать в Россию. Безумная затея, которая стоила ей репутации в обществе и большой суммы денег, про очередные скандалы с мужем она даже не помнила. Когда же все эти труды привели ее наконец в Санкт-Петербург, отыскать дорогого человека оказалось совсем просто. Хорошо, когда канцлер водит дружбу с послом из родной страны. Она узнала где живет Белов, узнала так же и о его горячей любви. Съедаемая ревностью, она несколько дней выслеживала объект своей страсти. Здесь он был совсем иным, без холодности, суровости. Несколько раз она видела Белова рядом с разлучницей, она видела любовь. Доведенная до отчаяния, истерзанная ревностью, герцогиня решилась на отчаянный шаг и окончательно растоптать свою гордость. Она решилась на разговор. Просила, умоляла, унижалась. Она – дочь пэров, она – чьей благосклонности добивались знатные и богатые люди королевства. Ей было мало того, что она предавала родину в угоду интересам этого выскочки, сообщая важные сведения, теперь она вымаливала его благосклонность. Она! Где ее стыд? Где ее гордость? Где ее достоинство?! Ей предпочли девчонку со смазливым лицом! Больно, стыдно… Были бы они сейчас в Англии она бы отомстила. Жестоко, изощренно… Зачем только приехала в эту варварскую страну? Зачем гналась за пустой мечтой? Нет. Прочь, прочь отсюда. Кажется, уходя, она в гневе толкнула какого-то ребенка? Что с того? Дети часто падают. И не только с лестницы… ** Зимнее кладбище имеет особую печаль. Там нет дарующего надежду зеленого цвета листвы, звонких птиц там заменяет карканье воронов, пронизывающий холод усугубляет отчаяние делая его безграничным. Какая мать сможет отдать этой ледяной земле тело своего ребенка? Как сможет она оставить его здесь одного? Навечно? Анастасия смотрела на черную дыру, которая должна поглотить навсегда ее дочь. Разлучить их. И не могла понять, почему до сих пор жива? Почему их не хоронят вместе? Как она сможет расстаться со своим сердцем? Александр стоял рядом, поддерживая Анастасию под руку. Трое суток он не отходил от гроба дочери. Трое суток он видел страдания любимой женщины. Трое суток он ненавидел себя. А герцогиня? Он даже не вспоминал про нее. Кажется, кто-то сказал, что она в спешке покинула город. Черт с ней, свое черное дело она сделала. Ее месть отвергнутой женщины оказалась чрезвычайно жестокой. Монотонный голос отца Софрония, читавшего заупокойную молитву, сменился ударами молотка, забивающего гвозди в крышку гроба. Этот звук разорвал зимний день на клочья боли, обрушил небеса на головы безутешных родителей. Не снеся этих звуков, Анастасия попыталась закрыть уши, но резкая боль пронзила ее тело насквозь лишая воздуха. Саша едва успел подхватить женщину и уберечь от падения в разрытую могилу. Обморок оказался глубоким, поэтому он сам отнес любимую в карету и уложил на подушки. Дома спешно был вызван доктор. ** - Что сказал медик? – Никита поднялся на встречу вошедшему другу. - Медик… - растерянно повторил Саша, поглощенный своими мыслями. – У нее случился сердечный приступ. Нужен полный покой. Состояние нестабильное. – он говорил отрывисто, повторяя слова медика, услышанные совсем недавно, а в голове ходили недобрые мысли. – Никита, как с этим жить? – его блуждающий взгляд остановился на друге. – За что? Оленев не знал, как ответить на вопросы, как помочь, как поддержать, как унять боль. Он обнял друга, это все, что он мог сейчас сделать. Любые слова были сейчас неуместны. - Как мне теперь жить? Ведь я не уберег… Вид сломленного, тихо плачущего друга был невыносимо тяжел. Никита не мог припомнить, чтобы Сашка когда-либо плакал, настолько он был закрыт от проявления слабости. - Александр Федорович, вас Анастасия Павловна зовут. – на пороге стояла служанка. Белов растерянно посмотрел на друга и тот прочел в его глазах испуг. Да, Александр боялся идти к Анастасии, боялся ее упреков, слез, но еще больше он боялся ее молчания. Ведь это он погубил их счастье, и по его вине погибла их дочь. - Ступай. Сейчас буду. – Саша отпустил служанку, но идти не торопился. – «Лучше бы меня сегодня закопали…» - в который раз за день подумалось ему. Он побрел в знакомую спальню с опущенными плотными шторами, где среди высоких подушек лежала в полутьме Анастасия. Саша опустился на край кровати и взял женщину за руку. Взгляд женщины был мутный и блуждающий после принятых лекарств, но когда мужчина взял ее за руку, взгляд сразу стал сосредоточенным. - Саша, пожалуйста, увези меня отсюда. – тихим голосом попросила Анастасия. - Обязательно, родная, как только немного поправишься. – пообещал Саша. - Нет, увези сейчас. В этом доме я умру. – по бледной щеке скатилась крупная слеза из широко распахнутых глаз. – Пожалуйста, увези. – она попробовала сжать его руку, но быстро оставила эту затею, сил не хватило. - Хорошо. Я отдам распоряжения. Саша вышел из комнаты и направился к другу. Но Никита даже слушать не стал, назвав того безрассудным. - Ты же слышал слова медика? Ты будешь рисковать жизнью Анастасии?! - Ей больно находиться в этих стенах. Если надо, я готов понести ее на руках. Никита тяжело вздохнул, что друг, что его возлюбленная, были неисправимыми упрямцами, но он так же понимал, что их гонит из его дома. С такими воспоминаниями он бы и сам сбежал. - Сейчас заложат повозку. Куда вы поедете? На Малую Морскую? - Нет. К нам домой. - Но дом давно стоит пустой. Его надо хотя бы протопить… Саша положил руку на плечо друга: - Дай сани, а дома мы разберемся. – отчего-то он был уверен, что стены ИХ дома поднимут Анастасию на ноги, дадут силы для жизни. Ведь там они были так счастливы. И там они смогут начать все сначала. Они обязательно начнут все с начала.