Размыкая счастливые руки

За окном бушевала стихия. Ветер поднимал волны, рвал ветки деревьев и завывал в печных трубах. Обычное наводнение, обычное бедствие этих мест, к которому никто из жителей не мог привыкнуть, но продолжать жить в этих гиблых местах, изредка в душе проклиная царскую прихоть, загнавшую их в эти «болота». Вода подтопила первый этаж и продолжала прибывать. Анастасия, уединившись в спальне, изредка вздрагивала от звона разбитого стекла или грохота упавшей мебели, но сильнее всего пугали звуки ветра, со стоном и воем, а иногда и с грозным рокотом, разносившиеся по дому и за окном. Казалось, сам дом начинает содрогаться от ударов ветра. - Анастасия Павловна, к вам Никита Григорьевич Оленев пожаловали. – на пороге появилась встревоженная горничная. Посетитель в такое время был неожиданным и, наверняка, важным. Женщина немедля приказала провести гостя в будуар. - Анастасия, собирайся. – быстро заговорил Никита, едва успев, согласно этикета, поцеловать руку хозяйке. - Наводнение только начинается. Я не могу оставить тебя одну в доме. У меня будет безопаснее. Анастасия растерялась от его слов, от внезапного, и такого непохожего на его сдержанный характер, порыва. Неужели он проделал этот опасный путь беспокоясь о ней? Но что в этом странного? Оленев – близкий друг, почти брат, он всегда выручал и помогал. - Никита, я не первое наводнение переживаю в этом городе. – женщина положила свою руку на плечо молодого человека и тепло улыбнулась. - Поверь, со мной все будет хорошо… Грохот, раздавшийся у них над головами, прервал разговор. - Мы едем ко мне. – князь, взяв за руку женщину, решительно направился к выходу, не обращая внимания на возражения. – Надо успеть, пока вода не поднялась слишком высоко. - Но ходить по улицам сейчас опасно! -Значит, мы будем осторожны. – подвел итог Никита. – Иван! На тебе дом. Перед барином за него ответишь. Спустившись по лестнице, они преодолели залитые водой сени и подошли к распахнутому окну, за которым их ждала лодка. - Ты с ума сошел?! – не вытерпела Анастасия, понимаю всю серьезность намерения друга. – Мы перевернемся! - Мне применить силу? – спокойно произнес Никита, пронзительно-спокойно глядя на женщину. Назвав своего спасителя сумасшедшим, Анастасия, тем не менее, погрузилась в лодку. Накрыв женщину дополнительно своим плащем, Никита, вместе со слугой, взялся за весла. Путешествие было страшным. Бил ветер, хлестали волны, обломки строений и деревьев, прочий домашний скарб ежесекундно норовили опрокинуть судно или пробить борт. Но каким-то чудом и упорством гребцов, они смогли добраться до дома на Вознесенской улице. Мокрые и усталые, они вошли в дом. Проводив женщину до комнаты, Никита удалился, чтобы сделать необходимые распоряжения. Присланная им служанка очень быстро явилась с чистой рубашкой и юбкой. Приличной женской одежды, за исключением одежды прислуги, в доме давно не водилось. Сняв с себя мокрую одежду и передав ее служанке, Анастасия неспешно стала облачаться в сухую одежду. Между тем, Никита, отдав распоряжение о том, чтобы приготовили спальню для гостьи и накрыли ужин, не удержался и прихватил у своего старого камердинера бутылочку красного вина, разумно полагая, что ужин еще предстоит дождаться, а после опасного путешествия им с гостьей необходимо срочно согреться. Разлив рубиновое вино по бокалам, он направился к своей гостье. Анастасия обернулась на скрип открывшейся двери и встретилась взглядом с вошедшим Никитой. Вскрикнув от неожиданности, женщина быстро нашлась и метнулась в сторону, чтобы поднять с кресла одежду и прикрыться. Никита же в смущении, бормоча извинения, отвел глаза в сторону: - Там ужин накрыт… - он поставил бокал с вином на столик. - Я спросить пришел, надо ли что-то еще… - Нет, спасибо. Я скоро буду. – быстро ответила женщина, но заметив, как помрачнело лицо молодого человека, невольно проследила за его взглядом и поняла, что его внимание привлекло зеркало, в котором она отражалась в полный рост и была отчетливо видна ее обнаженная спина. Вспыхнув от смущения, она отошла в глубь комнаты. Никита быстро осознал свою оплошность и, пробормотав еще раз слова извинения, удалился. Спустя какое-то время Анастасия вышла в малую гостиную, где был накрыт ужин. Смущение от недавней пикантной сцены не оставляло их. Оба, и мужчина и женщина, старательно отводили глаза, поэтому трапеза казалась тягостной. Когда же слуги были отпущены, Оленев решился сгладить неловкость: - Еще раз извини за мое нелепое вторжение. Честно, я не подумал… - Сама виновата. – Анастасия с улыбкой отмахнулась. - Я должна была проявить большую осторожность. - Обещаю впредь думать до того, как делать. Хорошо, что у меня очень плохое зрение, и я ничего не смог увидеть… Оба остро чувствовали, что тему разговора необходимо менять, но сделать это было сложно, так как человек всегда говорит о том, чем поглощены его мысли. - У Гаврилы очень вкусная настойка и такой приятный аромат… Никита принял слова женщины за намек и, поднявшись с места, подошел к ней, чтобы наполнить опустевший бокал: - Да, он тот еще алхимик. Судя по хвойному аромату, эта настойка должна не дать нам заболеть. - Ты тоже алхимик, раз разбираешься в травах. - Скорее, жертва алхимика. – Никита весело усмехнулся. – Трудно жить рядом с увлеченным человеком и не перенять от него некоторые знания. - Вы с Гаврилой страшные люди! – Анастасия театрально повела бровью. - Своим нас бояться не стоит. – весело отозвался Никита - Я заметил, ты стыдишься своих шрамов… - Никита замолчал, ожидая ответ Анастасии, но женщина вместо ответа тяжело вздохнула и отвернулась. – Напрасно. Это укор нам с Сашкой… Это укор в первую очередь мне. Это клеймо на моей совести. Я должен был защитить, не допустить твоих страданий. Ведь я же обещал заботиться… - Никита, не будем об этом. – Анастасия прервала его речь. Каждое его слово заставляло внутри все сжиматься. Да, она стыдилась этих шрамов. Она видела, каким уродливым стало ее тело. Замечала, как менялись лица тех, кто видел ее обнаженной. И сейчас эти красивые слова плетью били по больному. - Но, Анастасия… Вместо ответа, женщина покачала головой и резко отвернулась. Оленев было растерянно замер, досадуя на себя из-за своей бестактности, но резкий порыв ветра за окном и какой-то непонятный скрежет, заставил их обоих посмотреть на окно, которое через мгновенье распахнулось упавшим деревом. Прозрачные осколки стекла посыпались вперемежку с каплями дождя. В минуты опасности наше тело действует быстрее нашего разума. Никита дернул Анастасию к себе и в объятиях прикрыл ее от сверкающего опасного потока. Анастасия, в мгновение опасности, только успела зажмуриться, а когда открыла глаза, то перед ней было испуганное лицо Никиты. - Цела? – взволнованно спросил мужчина. - Да. – почему-то в ответ прошептала Анастасия. Они были слишком близки. Сквозь тонкий батист Никита чувствовал тепло кожи женщины, чувствовал все ее изгибы, ее мягкость и податливость. Анастасия же чувствовала силу его рук, жар его ладоней, нежность его пальцев. Она осознавала греховность зарождавшихся в ней мыслей и чувств, но понимала, что не простит, если ее сейчас отпустят. Никита тоже осознавал, что мысли и чувства ведут его в ад, но верил в ту минуту, что умрет, если сейчас ослабит объятия. Впервые он был так близок к ней. Дыхание совсем рядом, нет ничего проще, чем поймать его. И они ловят. Самозабвенно, с горячностью первооткрывателей. Какая-то неведомая сила застилает им разум, заставляя жить страстью. Вот уже Никита, наконец, горячим поцелуем касается обнаженной груди женщины. В ответ ему летит сладостный стон. И нет больше преград, не условностей, нет границ. Есть только желание, страсть, безграничные, ненасытные… - Зачем?.. Зачем?.. – глотая слезы, шепчет Анастасия. – Зачем мы это сделали?.. Вы же, как братья… Господи… Что мы наделали?.. Как она могла это допустить? Ведь она любит Сашу, и никто иной ей не нужен. Почему это случилось? Что произошло? И как ей теперь смотреть в глаза любимого? Как быть рядом с ним? Никита попытался обнять женщину, но она увернулась и отошла в сторону. Крепко обнимая себя за обнаженные плечи, она мелко дрожала, взгляд растерянно блуждал, скользя по мебели, по ковру, по стенам, не зацепляясь ни на одном предмете. И в этом своем отчаянии она была прекрасна. - «Господи, о чем я?» - одернул себя молодой человек, мысли его, показались ему кощунственными. – Клянусь, никто и никогда не узнает о том, что здесь произошло. – он встал рядом с женщиной и взял ее заплаканное лицо в свои руки, бережно стерев крупные слезинки. – Это был сон. Ничего не было. Нам все приснилось… - тихо произнес он, глядя в распахнутые глаза Анастасии, они, как полноводные лесные озера, манили к себе, затягивали в свой омут. - «Но я навсегда запомню эту ночь.» - честно признался он себе. - Теперь ты знаешь мою тайну… От этих слов Анастасия вздрогнула, с ее глаз словно пелена спала и мысли прояснились, но это было совсем не то, не это она хотела услышать, не это узнать… За окном раздался шум, и Никита невольно отвлекся на него, посмотрев в окно. - Сашка приехал. – без ошибок определил он, затем повернулся к перепугавшейся женщине. – Одевайся спокойно, я его задержу. Прихватив одежду, Оленев вышел из спальни. Анастасия спешно стала одеваться. Сделать это дрожащими руками было не просто, да и разбросанной одежда оказалась по разным комнатам. Поэтому на момент появления Белова она уже была в малой гостиной. Никита сдержал слово, времени хватило, чтобы привести себя в порядок. Белов шумно ворвался в комнату, на лету сгреб Анастасию в объятия. Только ощутив ее тепло, осознав ее присутствие, он нашел в себе силы немного отстраниться и оглядеть ее. - Жива? – Саша с новой силой обнял любимую. – Я добрался до дома, а он оказался пустым. Ванька сказал, что ты у Никиты. – он повернулся к другу, стоявшему в дверях с сосредоточенным видом. – Спасибо. – от всего сердца поблагодарил он Оленева. Радость от того, что страх оказался ложным, и все родные ему люди в здравии, переполняла Александра, притупляя внимательность. Иначе бы он заметил общее напряжение. Но счастливые становятся слепыми и глупыми. - Пожалуйста, вернемся домой. – тихий голос Анастасии никак нельзя было назвать радостным. - Но вода еще не ушла, и добраться сложно… - Ты же смог туда добраться, значит, вдвоем мы тоже доберемся… - Я могу вам помочь… - Нет! – слишком поспешно и категорично ответила Анастасия, но быстро опомнившись, добавила сдержанно. - Опасность миновала. Мы как-нибудь доберемся. У тебя самого сейчас много забот. Александр только бровью повел, но спорить не стал. Одному богу известно, как пережила прошлую ночь Анастасия и чего натерпелась во время наводнения. Путь домой оказался на самом деле не простым и долгим, и Белов неоднократно пожалел о том, что не взял лодку. Жалел он, конечно, в мыслях. Дома их встретил Иван, наводящий порядок. Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, работы по ремонту будет много. Но впервые, Анастасия не интересовалась домом, спешно поднявшись к себе. Все это Александр тоже списал на былое волнение. Через какое-то время Саша постучался в дверь Анастасии: - Иван стол накрывает. Сейчас будем обедать. - Я не хочу… Саша нервно передернул губами. Неужели испуг был настолько сильным? Или тут еще что-то? Он надавил на дверь, и та открылась. Заглянув в образовавшуюся щель, Александр увидел на кровати Анастасию. Не сняв платье, она, сжавшись в комок, лежала повернувшись к стене. Было в ее фигуре какое-то отчаяние. Саша не вытерпел, подошел, сел на край кровати. - Прости, что меня не было этой ночью рядом. – он осторожно положил руку на плечо женщины. А Анастасия, уставшая от своих терзаний, готова была бежать куда глаза глядят, только бы не думать о проклятой ночи. Но от себя разве убежишь? Разве заглушишь внутренний голос? Как? Почему? Разве ее любовь к Саше стала меньше? Разве можно в этой любви усомниться? Тогда, почему? Что за помутнение разума напало на них обоих? Как такое могло произойти? И почему они не остановились? Откуда вообще взялся этот порыв? Эта страсть? Она снова и снова задавала себе вопросы и не находила ответ. Отчаянная безысходность всей тяжестью сковала ум и тело. - Пожалуйста, обними меня. – она повернула к Саше заплаканное лицо. Быть может его объятия, его поцелуи, его ласки, оградят ее от мучительных мыслей, от воспоминаний… ** - Никита Григорьевич Оленев. – слуга замер на пороге. - Да, зови! – Саша встрепенулся при упоминании друга. Сидевшая за вышиванием Анастасия стала спешно собираться, стараясь скрыть свой помрачневший взгляд. - Постой. – он положил ладонь на руку женщины пытаясь остановить ее. – Хотя бы поздоровайся с Никитой. - Право, что я буду мешаться в мужском разговоре? Поговорите спокойно. – Саша не отпускал ее руку, и тогда она подняла на него усталые глаза. – Я плохо себя чувствую. Мне нужно прилечь. - Хорошо. – он поцеловал руку любимой женщины и отпустил ее. После всех волнений, Анастасия замкнулась в себе, избегала людей, улыбка покинула ее лицо, а грусть поселилась в глазах. И Саша никак не мог это изменить. Горе ломает. Все советую переждать, дать время пережить боль. Но он с ума сходил от невозможности помочь, облегчить страдания любимого человека. А после сердечного приступа его забота и трепетное отношение только усилились. И вся эта забота еще сильнее ранила Анастасию. Память о греховной ночи выворачивала душу. В минуту отчаяния она ненавидела себя, Никиту, Сашу. Она все чаще закрывалась в своих покоях и плакала. Любимый мужчина принимал все за страдания по погибшей дочери. И в этом он был прав, смерть Маши комом стояла в горле, не давая дышать, но грех с близким другом, нелепый, неуместный, леденил душу. Поддавшись сиюминутной похоти, она разрушила свое будущее. Иногда, устав от самобичевания, Анастасия думала, что время все уладить, главное, любыми способами сохранить все в тайне. Саша не должен страдать от ее порока. Но стоило услышать имя Оленева, как ее снова бросало в холодный пот и казалось, что вот-вот все поймут по ее поведению о случившемся. Вскоре появился страх, что можно проговориться во сне и тогда на ночь Анастасия стала запирать двери, оставаясь одна в спальне. Она понимала, что со стороны ее действия кажутся странными, но ей было необходимо время, чтобы договориться с собой, и тут она с облегчением приняла перенос венчания с Беловым, сейчас пойти под венец она никак не могла. Это было бы подло. Впрочем, подлость уже свершилась… - День добрый. – маневр не удался, и Оленев пришел раньше, чем Анастасия покинула комнату. – Анастасия. – он поцеловал руку женщины и отметил про себя ее холодность. Как бы он хотел согреть эти пальцы. Но такие мысли кощунственны! Он с силой одернул себя, не позволительно страсти брать верх над разумом и чувством долга. Но как же он скучал по этим глазам! - Никита, добрый день. – Анастасия резко убрала руку. – Располагайся. Я не буду мешать. – слегка кивнув головой, она поспешила удалиться. И пусть ее уход похож на побег, главное, оказаться подальше от этого гостя. - Ей сегодня нездоровится. – оправдался за любимую Саша. – Ну, здравствуй! – он пожал руку другу и хлопнул его по плечу. – Иван, накрой на стол. – крикнул он в приоткрытую дверь. – Сейчас будем трапезничать. Скоро я тебя не отпущу. Александр был рад другу. В последнее время они виделись крайне редко и впопыхах. Прошедшие события, тяжелые, трагические, закружили их жизни в стремительном водовороте, сейчас же остро хотелось покоя и тишины. Сидеть, как раньше, в узком кругу, неспешно разговаривать, раскладывая мысли по полкам, думать, обсуждать. Саша вдруг понял, что давно не изливал никому душу и потребность в этом сейчас ясно осозналась. Поэтому он говорил много и был благодарен другу, который молча выслушивал его откровения. Но если бы он знал, какие мысли и чувства одолевали его собеседника в этот момент. - Я вот, что подумал. – открыв новую бутылку токая, Саша разлил вино по бокалам. – А если Гаврилу спрятать в Европе? – он заговорщицки подмигнул. – Сам посуди, вечно прятать его на мызе да в усадьбе не станешь. И мне дело оттягивать бесконечно не получится. А тут приписать его к какой-либо миссии и пусть сидит там безвылазно. - Кто ж его через границу пропустит? – скептически хмыкнул Никита. - Что, если он не Гаврилой станет, а … каким-нибудь Григорием? Мелким чиновником, допустим… Никита облокотился о стол, своим видом показывая готовность слушать. Идея бредовая, на первый взгляд, но Сашка никогда глупых идей не давал. - Есть возможность выправить нужный паспорт. – перейдя на доверительный тон резюмировал Александр. – Это займет всего пару дней. - Никакой миссии. – после недолгого молчания ответил Никита. – Гаврила там в одиночестве и от тоски делов натворит… Я поеду вместе с ним. Заодно продолжу учебу. Давно об этом думал. - Но, у тебя здесь служба… И потом, тебя могут обвинить в соучастии... - Опостылевшая служба. С ней я как-нибудь разберусь. А соучастие... - он беззаботно хмыкнул. - Нас столько раз обвиняли в разных грехах... – Никита, от предложения друга, внутренне собрался. Решение, которое всех устроит, само родилось. Расстояние остудит страсти, а время сотрет память. По крайней мере, воспоминания не будут столь яркими. И это убережет от новых ошибок. – С тебя паспорт на Гаврилу. Себе самому я смогу выправить сам. А Лешку попросим помочь с кораблем и таможней… Мне нравится твой план. За удачу. – он, со звоном сдвинул свой бокал с бокалом друга, впервые испытав облегчение на душе. ** - Ты все же приехала. – Никита грустно улыбнулся и протянул руку в сторону гостьи. Анастасия отдернула свою руку от протянутой руки мужчины и тотчас поняла, насколько глупо выглядит в своем испуге. Зачем приехала? Зачем поддалась порыву? Ведь все предыдущие записки она нещадно сжигала. Почему сейчас откликнулась? - Я не могла… Я не должна была сюда приезжать. Если нас заметят… – от волнения она путалась в словах и мыслях. Минувшие дни измотали ее, чувства разметали ее душу в клочья. Не видеть, не слышать, не думать, забыть! Но как простить себя? И от себя не спрячешься в дальних комнатах, как от людей. – Нам надо поговорить. Я устала… Я не могу так больше… - На самом деле ты же боишься не того, что нас застанут вместе. Нет. Ты боишься быть вместе. Быть наедине. Быть рядом со мной. Ты боишься своих чувств, своих воспоминаний. Боишься себя. Я говорю это так уверенно, потому что… потому что сам помню каждый вздох, каждое прикосновение. Память стала моим наказание. Я познал женщину, на которую у меня никогда не будет прав… Я видел страдания Сашки, когда он осознал свою потерю. Я жалел его, но не понимал. И вот теперь я стою на том же краю пропасти, мне стала понятна и близка его боль. Но я не хочу, не имею право причинять тебе страдания. Расстояние должно успокоить нашу память. Мы не будем видится, не будем испытывать волнения и все уляжется, уйдет в прошлое. Обещаю, больше ни вздохом, ни взглядом не напомню о том, что было. - Что… - голос ее надломился, спазм перехватил дыханье. – Что ты надумал? - Я уеду далеко, в Европу. Найду себе место и никогда не появлюсь на твоем пороге. -Это безрассудно! – воскликнула Анастасия в сердцах, надо было срочно придумать весомые аргументы, чтобы отговорить, но на ум ничего не приходило. – Ты не можешь уехать. Ты не можешь уехать просто так. У тебя есть обязательства тут. У тебя отец нездоров, ты сам об этом говорил. Говорил, что не можешь его бросить. И потом, за границу так просто не уезжают, нужна весомая причина. Никита осмелился и положил руку женщине на плечо. В своем отчаянном беспокойстве она была прекрасна. Как же он хотел обнять ее, прижать к себе, успокоить. - С отцом останется мой брат. Он присмотрит и за ним, и за хозяйством. Пора ему уже вступать в управление, все же князь. А я займусь тем, к чему давно тяготеет душа. Да и двум Оленевым в одной стране тесновато будет. К тому же, Гаврилу лучше спрятать в Европе, здесь его в любой момент могут найти. С выездным паспортом проблем не будет. Не зря же столько лет в этой конторе отсидел. – тихая улыбка коснулась его губ и озарила теплым светом глаза. Его рука скользнула по плечу женщины, поднялась по тонкой шее вверх и замерла на щеке, едва коснувшись слезинки на прохладной коже. - Я не отпущу тебя… - прошептала Анастасия, едва сдерживая рыдания. Никита видел дрожь ее губ, он тонул в ее распахнутых, полных слез, глазах. Эта женщина никогда его не отпустит. Она всегда будет в его сердце, в его мыслях. Он запустил свою ладонь в ее волосы и чуть придвинул к себе. Анастасия покорно подалась вперед, открывая себя для поцелуев… - Никита, я… - Александр оборвал свою речь на полуслове и замер на пороге. Незваный гость хуже татарина. А обманутый муж, заставший свою жену в объятиях друга, и того хуже? Да и муж ли он? Кто он? Главный любовник, имеющий право в ближайшем будущем стать законным супругом? В памяти всплыло ухмыляющееся самодовольное лицо покойного Гагарина, украшенное огромным париком. Неужели тот прав и его ревность не беспочвенна? Теперь и ему, Белову, понадобится такой же вместительный парик? – Я принес паспорт на Гаврилу. – он небрежно бросил на консоль сложенный лист бумаги. – Вы можете хоть завтра ехать в Европу. Следует поторопиться, тебя в соучастники к Гавриле пытаются приписать. С вашего позволения. – он кивнул парочке и развернувшись на каблуках направился к выходу. - Сашка, постой! – Никита было бросился за другом, но Белов не оборачиваясь, взмахом руки остановил его. - Не сейчас. – Анастасия, белая от страха, тоже не пустила Оленева догнать друга. Она знала, чувствовала, каково сейчас ее самому близкому и родному человеку осознать предательство. В эту минуту у него на пути лучше не вставать. Она сама поговорит с ним завтра. Но как она сможет объяснить свою измену, если оправдания этому нет? ** - «Нас всегда было трое. Сначала де Брильи, потом князь, потом… тоже князь.» - произносить имя друга, бывшего друга, было особенно тяжело. Вернее, тяжелым в этой ситуации было все. Он не знал, как поступить, что сделать, кого винить, кого прощать. Только беспомощность, срывающаяся в отчаяние. Ни жить, ни думать, ни дышать. Наступило безвременье, где окружающие люди, события, даже ты сам, никак не соприкасаются с тобой и живут отдельной жизнью. Такое состояние бывает во сне, или в бреду, или в агонии. Думать не хочется, жить не хочется, только не быть, не существовать. Этот омут отчаяния разорвал случайно услышанный разговор. Болтовня ни о чем. Сослуживцы, спеша по поручениям, на ходу обсуждали какую-то экспедицию. Белов уловил только одно слово – Камчатка. В течении дня он еще неоднократно мысленно возвращался к далекой земле. Ночь впервые была посвящена не только страданиям, но и интересам к чему-то новому. Утром он уже наводил справки про экспедицию. Поездка ожидалась плановая. Порох отвезти, ружья, деньги, сукна… и несколько посланий от контор. Курьерское поручение. Путешествие могло занять год, а могло и два. Опять же неизвестность, новые земли, трудности. Это ли не настоящая жизнь для мужчины? ** Возвращалась Анастасия из дома Оленева с опаской. Что говорить? Как оправдаться? Как вообще встретить Сашу? Как посмотреть ему в глаза? Но Белова не оказалось дома и это дало отсрочку от тягостного для Анастасии разговора. Время шло, ожидание затягивалось. Саша не пришел ни вечером, ни ночью, ни утром следующего дня. Анастасия не спешила с поисками, понимала, что для объяснения нужно обоим успокоиться. Но, честное слово, лучше бы Саша в тот момент накричал, эта неизвестность била сильнее пощечины. На третий день, не выдержав безмолвия, женщина все же решилась на поиски. Эти поиски оказались короткими. На службе сразу направили ее в порт. Анастасия увидела всю компанию издали. Мужчины стояли и о чем-то разговаривали, иногда улыбались. Они были все вместе, трое неразлучных друзей. Никита и Александр разговаривали как ни в чем небывало, Алексей крутился между ними. Вид этой беспечной картины больно уколол Анастасию. Она все последние дни не находила себе места, корила себя, ненавидела, а все оказалось намного проще. Их мужская дружба оказалась сильнее предательства и измен. Она приказала развернуть карету и ехать на Малую Морскую. ** Весь прошедший день Александр потратил на беготню и разговоры. Он был столь убедителен, а точнее напорист, что руководство в конечном итоге махнуло рукой и дало разрешение на то, чтобы он отправился к этой далекой Камчатке, если, конечно, другое ведомство даст свое добро. Другое ведомство оказалось куда более несговорчивым. Но и его, в конечном итоге, удалось взять штурмом, точнее логическими выкладками, блеском в глазах и игрой в патриотизм. Короче, он врал, изворачивался и был крайне красноречив. Разрешение присоединиться к каравану было получено. И отправлялся он не как сотрудник мрачного отдела, читай секретарем Тайной канцелярии, а как сержант лейб-гвардии, то есть как солдат, а не чиновник. И это очень грело его душу. Оставалась еще одна проблема, к решению которой он никак не мог набраться сил. Необходимо было вернуться домой и собрать вещи для дальнего похода. Но это означало неминуемую встречу и разговор с предательницей, то, чего он сейчас совершенно не хотел, к чему не был готов. По дороге его окрикнул Корсак. Белов, во всей этой беготне, совсем забыл про свой план о выдворении Гаврилы из России. Буквально следом приехал Оленев, со скромным багажом. Обоим эта случайная встреча была тягостна. И только Корсак был искренне рад встрече друзей, он шутил, подначивал, а молчание и хмурые выражения лиц друзей списывал на волнения, прекрасно понимая, что все вместе они, вероятно, никогда более не встретятся. Если бы только он знал, насколько был прав… ** - Белов? – удивленно переспросил канцлер. – Так он с обозом на Камчатку отправился. Может год, может два, а может и все три будет путешествовать. И не смотри на меня так. Я тут не при делах. Он сам напросился… - «Напросился». – Анастасия повторила слова Бестужева. Случайная встреча с родственником, случайный разговор и вопрос о самом важном. После той случайной встречи в порту, Анастасия на несколько дней закрылась у себя в особняке на Малой Морской, перекладывая свое чувство вины на Сашу. Нелепая затея, свою совесть придуманной обидой не замажешь, не перечеркнешь. Беспокойство и тоска стали набирать силы. Но тут слуги донесли, что Белов уехал из города. Вероятно надолго. И теперь выясняется, что он уехал на край земли, в какую-то Камчатку, куда и ссыльных-то не посылают. Это походило на побег. Или Саше было настолько тяжело жить в одном городе с ней? Или настолько неприятно? Но почему же так далеко? Зачем подвергать себя такой опасности? Конечно же он бежал от нее. От ее предательства. Злость сменялась обидой, обида - отчаянием и снова по кругу, измученная терзаниями Анастасия не могла найти места ни дома, ни в церкви. Люди, казавшиеся бессмысленно шатающимися, раздражали, одиночество сводило с ума, а дороги все сводили ее в старый отцовский кабинет, где в углу стоял громоздкий глобус, и она в сотый раз ловила себя на том, что безнадежно ищет неведомую Камчатку. Далеко она. Сколько туда добираться? Год? Два? Сколько она готова ждать? А если ожидание бессмысленно? Если это конец? Что за прихоть, что за игры судьбы, которая, ради забавы сводит людей, дарует счастье, вселяет надежду, а потом разводит людей и с азартом безумца наблюдает, как люди мечутся в ее лабиринтах, ища дорогу к порушенному счастью и корчатся в агонии не обретя его. Анастасия не отрицала свою вину. Безгранично любя изменить, как такое возможно? Никиту она тоже любила, как друга, как брата. Почему? Этот вопрос она задавала себе каждый день. Почему? Почему все произошло? Почему, любя одного, потянулась к другому? Почему отпустила? Почему?.. Спорить с судьбой оказалось опрометчиво. Сказки не случилось. Не бывать тому, чего не суждено, только жизнь поломаешь. Или, все же есть надежда и это не конец игры? Действовать, или ждать, или отпустить? Глобус вновь показывал жирным белым пятном малоизвестную Сибирь, где на окраине невнятными штрихами значилась Камчатка. Видно, прав был покойный кавалер де Брильи: путь ее в этой стране лежит только на восток...