Любовная вечность

- Что вы имеете в виду, госпожа? – интересуется Мирабель, попутно спускаясь с женщиной в тёмный подвал. - Что люди знают про смерть? Что сердце останавливается, мозг отказывает и тело тлеет? Для вас это конец, но является ли он истинной? Да, тело это как костюм, после смерти он освобождает душу – госпожа останавливается, кладя свечу на старый деревянный стол, запачканный кровью. – Но...не всегда ваши сказки о конечности жизни верны. Димитреску теперь молчала. Девушка не найдя силы даже как-то тревожить леди, активно наблюдала за действиями женщины. Удивительно, что она оставила её рядом с собой. Ведь, как уже можно понять: то, что сейчас происходит – тайна. Иногда тишину разрывали короткие просьбы о помощи. По лицу Альсины было видно, что она крайне взволнованна. Такое чувство не присуще леди в обычных случаях. Порой у неё подрагивали руки, но она вовремя подхватывала себя и унимала неприятные телодвижения. Всё это время Мирабель нагло засматривалась на госпожу. Когда она на чем-то крайне сосредоточенна, лицо приобретает большую искру, спектр эмоций расширяется, словно созвездия. Открыв странички старой пыльной книженции, женщина принялась, изучая содержимое, насыпать порошок в банки, до краёв наполненные чем-то, похожим на горстки чёрных семян. - Мирабель – нежно произнесла Альсина, встав перед девой на колени, нежно обхватив её руку. – Ты же понимающая девочка. Эти мгновения для меня имеют большое значение. Я покажусь сейчас крайне скупой и эгоистичной, но мне бы хотелось разделить их наедине с собой. Надеюсь на твоё понимание. - Да, госпожа. Я всё понимаю и не смею более запятнать вам всю радость своим присутствием. – ответила девушка, направляясь к выходу. - Спокойной ночи, Мирабель. - И вам тоже доброй ночи, госпожа. Как только величавая древесная дверь захлопнулась, Альсина принялась за дело. Она тщательно готовилась к грядущим моментам. Вернувшись глазами к нужной странице в заклинательной книге, от некогда существовавшей матери, госпожа мысленно перенесла заклинание в сознание. Распаковав пакеты с останками, она насыпала их в заранее отчерченный круг, присыпав сверху с банки горстку мёртвых мух. Из указательного пальца Димитреску молниеносно выскочил коготь средней длины, с долей секунды прошедший по мраморной коже запястья, обдавая женщину небольшим всплеском тёмной крови. Несколько капель расплескались по получившейся непонятной субстанции на круге. Всё было сделано, оставалось лишь ждать. Альсина сидела на большом стуле с позолоченной спинкой и ножками. Выпивалось вино, чтобы скрасить невыносимое ожидание. «А вдруг теперь не получится?». Так уходил один стакан за другим, а вскоре и целые бутылки. Леди было плевать на ограниченные запасы. Если сейчас всё получится – то не будет проблем, если же нет... Внимание госпожи привлёк треск, похожий на лёгкий хруст костей. Привстав и подойдя ближе, она увидела, как из субстанции постепенно создавалось нечто, похожее на человеческие тела. « Неужели получилось?». Вот уже появилась рука, отчаянно тянувшаяся вверх. Альсина нежно прикоснулась к ней и в ту же секунду пальцы обеих конечностей переплелись между собой. «Они помнят» Она стояла над постепенно появляющимися телами, как радостная и гордая мать. Ведь они вернулись из самой бездны, самого ничто – прямиком домой под тёплые объятья матери. В этом моменте заключалось тепло жизни, самое её пекло, способное окинуть приятным пожаром даже ныне мёртвое сердце. - Мама? – этот дрожащий и растерянный голос вывел даму из глубокого транса рассуждений. Это была Кассандра. Она была хоть и жестока, но в тот же миг, так невинна, будто ничего из происходившего ныне в замке не имело к ней ни малейшего отношения. - Мама? Где я? – этот голос был как гром среди ясного неба. Звучавший резко и заставляя врасплох одной лишь своей интонацией. Это было свойственно только Даниеле. Этим она умело пользовалась, запугивая своих жертв до смерти, давая понять, что ничего в этой жизни им ждать уже не стоит. - Мама, он уже мёртв? – этот голос окатил подсознание женщины разрядом из воспоминаний, о которых она предпочла бы забыть. Но проще было просто промолчать. Тем более прошло невесть сколько лет – искать того Уинтерса было уже бессмысленно. - Мои дорогие дочери, мамочка рядом - шёпотом произнесла дама, расправляя руки в стороны, которые через мгновение будут крепко сжимать такие родные тела дочерей. Семья Димитреску снова в сборе. Через год. - Белла, Даниела! Вы можете отодвинуться и не мешать нести завтрак вашей же матери! – заорала Лаура, крепкая сжавшая поднос. - Прошу прощения, мы не виноваты, что ты такая громила – язвительно ответила Кассандра, появившаяся в зале. – Сёстры, у нас намечается охота, не забыли? Мама сказала, что запасы в ближайший год иссякнут. У нас много работы. - Но Кассандра, мы практически каждый день охотимся! – резко подошла к своей сестре девушка, негодуя. – Мне бы хотелось остаться дома. - Твоё нытьё меня уже начинает порядком раздражать, Белла. – брюнетка отвела голову в сторону, цыкая. – Мы идём на охоту и точка. Скоро настанет осень, нужно торопится, живее! Делать нечего и две сестры поплелись вслед за старшей. Но Кассандра перемещается к до сих пор стоявшей Лауре, чуть ли не тыкаясь своим носом в её. - Если ещё раз будешь так вот нагло стоять и подслушивать наши разговоры, я наплюю на все желания моих сестёр и прикончу тебя, знатно пополнив наши запасы. Не успев Лаура выпалить что-то язвительное, Кассандра перемещается к выходу, оставляя служанку наедине с собой. Многое переменилось за этот год: Леди стала более сдержанной, посвящая всё своё внимание дочерям, которые во время работы матери часто бывали на охоте или же доставали служанок. Несмотря на подобревшую даму, она могла ещё вспылить, но теперь для этого нужно было сильно постараться. Что касается Лауры, Моны и Джеты: Джета пошла на поправку, правда однажды во время подачи еды госпоже и дочерям – её стошнило. Сначала бедную хотели убить, но Димитреску взяла себя в руки: слуг на тот момент было крайне мало. Леди поняла, что из-за травмы у неё от переработки вырабатывается тошнота. В итоге несчастную отправили работать в сад, поручая лишь лёгкую работу. И о чудо - ей полегчало. Что на счёт Моны – она постоянно оправдывала свой позывной «неряшливая». Жизнь девушки превратилась в сплошной риск. Она пытается зацепиться за тоненькую нить удачи, но вполне осознаёт, что когда-нибудь всё порвётся. А вот в отличие от своей непутёвой подруги, Лаура держится лучше, чем все. Её личность не стала исключением и тоже подвергалась нападкам со стороны дочерей Димитреску. Но она всегда находила, что сказать. Сначала они хотели её убить за длинный язык и излишнюю дерзость, но затем это начало казаться для них даже забавным. Ведь все жертвы постоянно их боялись или просто вели себя неадекватно, легко поддаваясь. Но Лаура, у неё был совсем другой нрав. А вот с Мирабель всё оказалось куда сложнее. Сначала Альсина хотела приспособить её к охоте с дочерьми, но неприятная особенность девушки дала о себе знать: она могла навредить им своим холодом. Держать её рядом было просто опасно, но и отпустить не казалось гуманным. В итоге Мирабель переселили в соседнюю башню в замке, помещения которой переплетались с покоями самой госпожи. Но виделись они лишь изредка, да и то, поговорить у них не выходило, ибо Димитреску была не особо в этом заинтересована, да и работы было крайне много. Мирабель это приняла и пыталась особо не вмешиваться в жизнь Альсины. «Оставила жить здесь, и на том спасибо». Благо здесь была ещё библиотека, где девушка до отказа зачитывалась всевозможной литературой. Что на счёт возможной ревности? Она у неё безусловно была, но Мирабель никогда этого не показывала. К чему ей проблемы. Девушка в последнее время просто избегала госпожу, чтобы ненароком не узреть очередную до боли миловидную сценку с дочерьми. Но одиночество стало доставать и однажды девушка не выдержала. Очередной глубокой ночью, превратившись в арктический ветер, она пронеслась сквозь оконные рамы, направившись к покоям госпожи. Альсина лежала в прозрачной ночнушке слегка посапывая, рядом спали все три дочери, крепко её обнимая. Мирабель подлетела ближе, обдавая небольшим холодком, из-за чего все три девушки вздрогнули, а госпожа недовольно хмыкнула во сне. «Я сделала для тебя, а ты для меня. Мне надоело быть твоей вечной должницей. Надоело, что ты оставила меня здесь лишь потому что я ранее спасла твою жизнь. Мне больно, эта боль способна заморозить весь земной шар, если могла. Прощайте.» - подумала Мирабель, аккуратно касаясь белоснежной рукой щёк госпожи. И вздыхая, она улетает в открытое окно, взглянув на всех, в последний раз.