Смена профессии

Даже для самого Игоря остаëтся загадкой, как он убивал время до встречи и когда успел прийти по адресу. Он словно всë это время находился в прострации, а сейчас вдруг очнулся и обнаружил, что твёрдо стоит на асфальте обеими ногами. Задирает голову вверх — небоскрёб. Невыносимо высокий, этажей тридцать или сорок, может даже больше, но мужчине лень считать. Вместо этого он достаёт старую Nokia, смотрит на цифры секунд тридцать, а всë равно не может избавиться от чувства, что время, что он видит на экране, ему лишь мерещится. Потому что, ну, куда из башки могли выпасть последние пара часов? А вот, пожалуйста, выпали. Вроде были — а вроде и нет. Но волнения по этому поводу бывший полицейский не особо испытывает — без дела его часто заносит в чертоги разума — точно так же, как и голода, так как успел сбегать до забегаловки и навернуть любимой шавермы. Выдохнув, Гром кепку на глаза надвигает, прежде чем пройти через парадные двери башни «Vmeste». При входе сразу натыкается на турникеты, но никакой охраны, да и людей в принципе, не видит. — Добрый день. Сергей ожидает Вас. — Доносится откуда-то мелодичный голос, заставляя вздрогнуть. Игорь оглядывается вокруг, но никого не видит. — Я здесь. Только сейчас обращает внимание на загоревшийся во всю стену экран с изображением платиновой летающей головы с ручками. Миленько… — Меня зовут Марго, я Вас проведу. — Снова произносит блондинка, и сразу после еë слов перед Громом гостеприимно открываются двери и турникеты. Мужчина кивает и терпеливо следует указаниям ИИ, добираясь до лифта, который сразу же приходит в движение, поднимая его на нужный этаж. Весь его путь сопровождается лëгким флëром музыки, которая тут же затихает, когда он толкает стеклянные двери и заходит в невъебенного размера лофт с окнами от пола до потолка. Гром проходит, осматривается — минимум мебели, максимум хорошего вкуса — взглядом практически сразу хозяина помещения находит. Сергей — спасибо, Марго — за столом сидит; у него волосы рыжие и до плеч; он бледный, а круги под глазами такие, что кажется, будто не спал пару вечностей; и смотрит он будто в самую душу, оценивая. — Чай? Кофе? Газировка? — Парень с места поднимается, расплываясь в неловкой улыбке. И Гром его почему-то с Дубиным сравнивает. Он, Игорь, когда на него смотрит, такое же ощущение испытывает — вроде бы парень и на своём месте, а в то же время как-то инородно смотрится. Если бы не знал, зачем его пригласили, ни за что бы не поверил, что стоящий перед ним человек мог заказать кого-то, чтобы скрывать убийства. — Нет, спасибо. — Отказывается Гром, хотя и с удивлённым свистом осматривает выстроенные в ряд четыре автомата до отвала забитые ранее упомянутой газировкой и снеками. — А вам зачем столько? Вопрос слетает с губ раньше, чем он успевает осознать это. Гром бы не удивился, если бы рыжий предпочёл проигнорировать вопрос, но тот почему-то решает ответить: — В детстве всегда завидовал сверстникам, которые могли позволить себе что-нибудь такое. Так что, можно сказать, закрываю гештальт. — Круто. — Кивает мужчина, а затем неловко переводит взгляд на вставшего рядом Сергея. И внезапно понимает, что до сих пор не представился. Мысленно пробормотав проклятье, протянул ладонь:  — М… — Запинается, понимая, что чуть не брякнул привычное «майор», — Игорь Гром. — Сергей Разумовский. — Отвечает парень, обхватывая его ладонь каким-то странно-мягким рукопожатием. Чë-то знакомое — мелькает первая мысль в голове бывшего майора. И ещë одна — собственная лапа кажется почти чёрной по сравнению с длинными светлыми пальцами Сергея. — Думаю, стоит перейти к делу, ради которого я и пригласил Вас сюда. Рыжеволосый снова подходит к столу, рукой одновременно в приглашающем жесте машет на диван, что прямо посреди комнаты стоит, копаться в ящике начинает. Гром послушно занимает место и снова оглядывает лофт с нового ракурса: в глаза сразу бросается огроменный телек, а справа картина «Рождение Венеры» — оригинал, копия? — ничуть не уступающая в размерах и статуи. Игорь, если честно, в последних двух, да и в искусстве в целом, мало что понимает, но выглядит симпатично. Этакий островок уюта посреди огромной комнаты — пристанище для уставших за день взрослых людей. Разумовский присаживается рядом, но расстояние между ними остаëтся приличное. Протягивает бумаги и ручку. — В контракте всë прописано, и на данный момент действовать он будет полгода. — Заправляя выпавшую прядь за ухо, поясняет парень, — при возможном дальнейшем сотрудничестве его можно будет продлить или перезаключить. Гром кивает и в бумаги утыкается, читает внимательно. Работать на богача — это явно не то, о чём он мечтал, но внутри что-то отдаëтся теплотой при одном только совместном упоминании «возможно» и «дальнейшее сотрудничество». Но он не даёт себе расслабиться, ждёт какой-нибудь подлянки внизу страницы мелким шрифтом, но — нет. Всë прекрасно, вот только… Мужчина нули пересчитывает у суммы, что ему по «зарплате» обещана, и брови непроизвольно сводит. Стреляет взглядом на Разумовского, что следит за ним неотрывно. Возвращается глазами к листку, делая вид, что вчитывается, а сам в уме вычитает. Но в итоге всë равно понимает, что много остаётся. Некультурно выражаясь, даже дохера. — Вас что-то не устраивает? — Прямо спрашивает Сергей, видимо, разглядев что-то в его лице. Гром неловко шрам на брови чешет, пластиной ногтя по смущающему числу стучит. — Меня устраивает всë, кроме суммы, что вы собираетесь мне платить. Разумовский закидывает руки за спинку дивана, смотрит на него вопросительно. — Этого недостаточно за одну… Чистку? За одну? Недостаточно? — Игорь аж дыхание задерживает на пару секунд, глаза прикрывая. Нет, он, конечно, знал, что у богатых деньги куры не клюют, да и скрыть следы преступления стоит недёшево, но для бывшего полицейского это было слишком. Почему-то вспоминается организация Чистильщиков — там всë обстояло чуть проще. Зарплата шла только за отработанные часы, отдельно оплачивалась дорога, а за особо запущенные случаи платили по повышенному тарифу. Но здесь так не сработает: ведь проще заплатить кучу бабок за то, чтобы ты держал язык за зубами. — Можно я просто напишу желаемую сумму, а Вы сами посмотрите. — И, не став ждать ответа, схватил ручку, записывая на бумаге знакомые временем цифры. Будучи отвлеченным, он не смог заметить того, как на глазах изменился Разумовский: как заострились черты лица, с каким разочарованием и даже злостью тот отвëл от него блеснувшие жëлтым глаза. И как быстро взял себя в руки, когда Игорь снова обратил на него взгляд. Гром сцепил руки в замок, следя за реакцией богача. Тот косится на числа и удивлëнно склоняет голову на бок, переводя на него взгляд полный странного воодушевления. Ну, да, когда семизначное число, прописанное в контракте, уменьшается едва ли не в десять, даже больше, раз, мало кто может остаться равнодушным. Кто-то, возможно, посчитает решение глупым, кто-то, возможно, забавным, но мужчине плевать. Привыкший едва ли не сводить концы с концами, он совершенно не представлял, что бы делал с изначально предложенными деньжищами. Да и собственными глазами видел, как быстро меняются люди, стоит только кругленькой сумме оказаться у них в руках. Проверять на личном опыте желания не было. — Что же… — Подал голос Разумовский со странной интонацией. — Если вы уверены, то я согласен с вашим условием. Мужчина кивает и заполняет документ, оставляя в конце размашистую подпись.

***

Сергей был взволнован. Сильно. Возможно, он не смог бы даже нормально стоять — что уж говорить про речь — если бы его альтер-эго не поддерживал его. Разговор с Игорем проходит ровно, и парень начинает потихоньку расслабляться в его компании, направляя диалог в нужное русло. Но Птица несмотря на это всë равно не сводит пристального взгляда с чистильщика и не отходит от него ни на шаг, держа в мягком коконе крыльев. Кто знает, сколько этот невзрачный работник может принести проблем. Нельзя недооценивать потенциальную опасность. Нужно будет обязательно нарыть на этого мужика информацию, чтобы в случае чего к ним нельзя было прикопаться. Он что-то ещë шептал над ухом. Кажется, про то, что нельзя показывать слабость — ведь если бы альтер-эго был на месте Грома, то обязательно бы воспользовался этим против него; что бояться нечего, по крайней мере, пока они в башне; что даже если что-то и всплывëт раньше времени — никто их обвинить не сможет из-за их хорошей репутации. Разумовский невольно прислушивался к нему, опускал голову пониже, чтобы спрятаться в кольце густых перьев, тëплых и мягких. Хотелось погрузиться в спокойствие и защищённость окончательно. — Спроси его уже!.. — Раздражённо шипит альтер-эго, с нажимом проводя когтями по одежде в области рëбер. Не больно, но всë же заставляет обратить внимание, что взгляд Игоря перестал скользить по строчкам документа, замерев на одной точке. — Вас что-то не устраивает? — Голос чудом не дрожит, даже наоборот, звучит скорее грубо. Гром шрам на левой брови чешет, выпускает листы из рук, стучит по строчке чернильных букв. Сергей с такого ракурса не видит, но мужчина озвучивает вслух: — Меня устраивает всë, кроме суммы, что вы собираетесь мне платить. Желание закатить глаза чудом удаëтся подавить на корню. Вместо этого Птица заставляет откинуться на спинку дивана в напускном спокойствии. — Этого недостаточно за одну… Чистку? Чëрт, если скажет да — это будет разочаровывающе. Обе личности понимают, что стоит чистильщику только произнести эти две буквы, как чëрный список в сети ему обеспечен. Но Игорь лишь говорит, чтобы они сами судили. Когда Гром не смотрит, Птица контроль перехватывает, позволяет себе вольность: глаза зло отводит, выдыхая неслышно сквозь зубы. Это почти не помогает, но теперь он хотя бы легче перенесëт приступ раздражения при лицезрении очередной людской жадности до денег. Но чистильщик их удивляет — от кругленького миллиона не остаëтся и следа. Он превращается цифру равную средней величины заработной платы обычного работника. Облегчение Разумовского не передать словами. Птица же его двойником заинтересованно обходит Грома по кругу, оглядывает со всех сторон. Недоверие из янтарных глаз никуда не исчезает, лишь прибавляется, но на найм даëт добро. Когда мужчина заканчивает писать, Сергей забирает документ. Теперь всë, что оставалось за ним — это поставить подпись. — Игорь! — Окликнул вдруг он мужчину, когда тот собирается уже уходить. — Можете, пожалуйста, мне дать свой номер? Чтобы я сразу вас записал. Вообще, номер телефона он мог бы и сам достать окольными путями, но всë же решился попросить так. Да и вопросов это бы потом не вызвало. Гром сначала смотрит непонимающе, а затем хлопает себя по карманам кожанки, кивая. Достаëт потрёпанную на вид визитную карточку. Протягивает, открывает рот, будто сказать что-то хочет, но не произносит ни звука, когда замечает в его руках телефон. Снова кивает сам себе. Видимо, либо визитка была последняя, либо единственная в своём роде, что маловероятно, но имеет место быть. Разумовский камеру наводит, фотографируя, а глаза всë равно невольно за текст цепляются и… Увиденное ему не нравится. — Майор полиции Санкт-Петербурга? — Еле слышно читает вслух он, тут же глаза испуганно вскидывая. Птица вмиг ощетинивается, сбрасывая маску равнодушия и еле сдерживаясь от захвата контроля над телом и прямого нападения. Гром беззвучно выругивается, мгновенно ощутив исходящую от них угрозу, но Сергей не улавливает ни капли страха в его взгляде. — Это старая карточка. — Негромко, но как можно спокойнее произносит майор, приподнимая руки вверх и демонстрируя раскрытые ладони. — Я уже давно там не работаю и не собираюсь возвращаться. Обнародовать сведения о том, что вы как-то связаны с Чумным доктором — тоже. Ага, ага, как же… Хорошо стелет, гад. — Шипит змеëй Птица над ухом. Сергей с ним согласен — ни одна из личностей не верит его словам. И он это прекрасно видит. — Мне смысла крысить нет, я же сам следы преступления заметал. — Этого мало. — Холодному тону рыжеволосого позавидовали бы даже льды в Антарктиде. Игорь глаза опускает, молчит пару секунд, а затем снова произносит: — Ну… Есть ещё одна причина. Личная. Откровенничать он явно не хочет, но другого выбора ему не дают — прожигающий потемневший взгляд Разумовского ясно даëт понять, что от него ждут пояснений. Игорь выдыхает, весь воздух разом выпуская. Снимает кепку, рукой волосы ерошит нервно. — С начальником не поладил, а у него связи хорошие. Теперь нигде полицейским не берут. — Гром руки в карманы засовывает, хмурясь. — А в чистильщики взяли. Пропавшие люди и нераскрытые убийства хорошо портят статистику. Сергей колеблется. Внутренний голос — не Птицы — подсказывает: не врëт. Но нужны доказательства, чтобы наверняка. — Марго, проверь. — Приказывает он ИИ. — Всë сказанное Игорем Громом — правда. — После пары секунд тишины сообщает голос. — Мне отправить вам на почту его личное дело? — Да. Гром на глазах мрачнеет ещë больше, его даже потряхивать начинает, но молчит. В комнате воцаряется тяжёлая тишина. — Просто не подписывайте контракт, и мы разойдёмся… — Я подпишу. — Перебивает Сергей и получает в награду два удивлённых взгляда: от Птицы и от Игоря. — Не смей! — В тоне альтер-эго впервые за весь разговор проскальзывают властные, чуть шипящие ноты. Личность контроль над телом перехватить пытается, чтобы он не совершил задуманного, но Разумовский быстрее. Подпись выходит довольно корявой. — Я напишу вам, когда вы понадобитесь. — Сообщает он Грому, не отрывая взгляда от контракта. А затем, пусть совсем и не хочет этого, но добавляет, — надеюсь, я не зря даю вам шанс, и вы не перебежите мне дорогу. Мне бы не хотелось, чтобы вас постигла та же участь, что и Гречкина… Если не хуже… Птица взбешëн, но, перехватив контроль над телом, он добавляет лишь глухо: — Не с вашим статусом ссориться со мной. Игорь губы поджимает, но на угрозу не реагирует. Продолжает смотреть ему в глаза и всë в нëм кричит о том, что он не собирается пятиться в страхе, что он примет любой вызов, а если потребуется — то сам бросит его кому угодно. Но последняя фраза заставила его стиснуть зубы и воздержаться от хлёсткого ответа. Поэтому Гром вместо ответа лишь снова раскрытые ладони вверх выкидывает. Сдаëтся типа. Как будто больше ничего не скажет, оставляя за ними последнее слово. Вот только, надо же, и правда сдаётся. Разворачивается и молча покидает кабинет. Разумовский на пол оседает, выдыхая. Сжимает в руке телефон с личным делом, что ему Марго прислала. А сам думает — оно и хорошо. Хорошо, правильно. Без насилия и прочего: вскинул ладони и пошëл себе. Не драться же им друг с другом из-за этого? А вот Птица явно другого мнения: он налетает на него чëрным пятном и хватает за шею, головой чудом об пол не прикладывая. Не душит, но удерживает крепко, да и когти не позволяют даже дернуться в сторону. Сейчас его тяжëлый, напряжëнный взгляд был каким-то особенно зловещим. — Серëженька, — тянет он устрашающе ласково, — ты, смотрю, прямо мечтаешь, чтобы в нашем списке оказался сотрудник полиции. — Он не предаст. — Ты реально повëлся на все эти слова? Откуда тебе знать?.. — Я чувствую это! — Перебивает личность Сергей. — Он отказался от миллиона, предпочтя ему привычную зарплату… — И, что? Отказался от бабла, сразу героем стал? — Не только! Это же он Гречкина задержал! Мы про него статью читали, помнишь? — Разумовский в янтарь глаз вглядывается. — Я ещë ночью думал, где мы то странное «думай, думай» встречали, а это его фраза. И из полиции он наверняка не сам ушëл, а его выперли! Он хороший! — Он мент! — Тогда нас бы уже давно должны были арестовать. Птица молчит, дышит ему в лицо шумно с перерывами на рычание. Маска дружелюбия сброшена, и Серëже, если честно, страшно. Страшно, что когда он заснëт, то потом проснëтся либо с ошмëтками воспоминаний, от которых разрывается голова, либо же с полным их отсутствием. — Дай ему шанс. — Шепчет он. — Полгода. И ни днëм больше. Птица глаза прикрывает, кривит рот, но всë же кивает, когти с шеи убирая. — Если его и правда уволили из-за разногласий с начальством, то я надеюсь, что прошлый опыт научил его хоть чему-то. — Перед тем как исчезнуть, произносит он. — Иначе я убью его.