Что ты теперь выберешь?

      Несомненно великие и коварные планы разбились о жестокую реальность в которой начал накапывать мелкий дождик и ощутимо похолодало, предвещая шикарные сопли и простуду. Потом, позже, на отходняке и когда выберутся… если выберутся.       И дело было не в том, чтоб никто не имел дело с печкой дома — ну да, не пользовались, но не настолько, чтоб не сообразить или хоть костерок запалить… Дров не было. Об этом нечисть как-то не позаботилась, не нужны они ей были, лежали так, для вида, мокрющие, отказываясь гореть — и даже палок в лесу не наберешь — сыро, влажные.       Между тем, теплых свитеров, носков и прочего никто с собой не брал. Конец лета на дворе, не жарко, но еще и не холода…       Кира мрачно шипела себе под нос. Она хоть и была подготовлена чуть ли не лучше всех — военно-полевая форма очень хорошо косила под обычную непримечательную одежду, но все же без тепла было неприятно.       После того, как она один раз заявила отцу, что она вообще-то девочка и хочет юбочки и каблуки, а тот, не споря, отправил ее в этих юбочках с каблуками на кросс по пересеченной местности, Кира признала, что не настолько гнет реальность усилием воли, чтобы ходить в этом, если вдруг что срочное. Так что у нее в принципе вся одежда была повышенной комфортности и защитных свойств. Переодеваться, порой, реально нет времени. Или одежды, как сейчас.       Мокрые дрова к усилиям мага остались глухи.       Кира мрачно посмотрела на свои ладони. Ну, она, наверное, даже может… Вместо костерка смачно представился пожар на всю деревню. Лес, торфяники… Даже дождь не спасет, если что, и это было бы даже выходом, вот только ей выжить тоже надо.       Гадство, а. Настроение вообще не улучшалось.       Марк с Алеком ушли в деревню, она еле убедила их, что с болотницей встретится сама. Так просто надо, если деревенская нечисть хотя бы не тронет (условия мира, мрачно напомнила себе девушка, перебивая неоптимистичные мысли), то эта нечисть может. Кира слишком хорошо представляла себе последствия встречи нечисти с незащищенными людьми.       Ладно, хватит откладывать несомненно неприятное, но нужное дело.              Кира уверенно шла по лесу, привычно. Спокойно. Сканируя местность.       Она хотела поговорить. В деревне для нее тоже найдется работа, но туда направились Марк с Алеком и можно наведаться чуть позже… И к женской половине — уклад здесь был весьма старинный и особи мужского пола ее в расчет серьезно вряд ли примут. Видела уже эти взгляды.       Да уж, патриархальная нечисть, которой вообще-то еду так различать не положено. Она фыркнула.       А потом остановилась, потому что нашла то, что искала.       — Я не обижу, — Кира присела перед тем же озерцом, что и Элейн недавно.       Тихий плеск.       — Я хочу… поговорить, — голос все же дал заминку. Она не привыкла… Кира оборвала мысль. Сначала работа, пусть и такая, в сторону эти чувства.       — Он говорил так же.       Девушке стоило серьезных усилий не отшатнуться, не воспользоваться личными артефактами, не дать сработать рефлексу.       — Привет. Я Кира. И я хотела бы с тобой поговорить, — «нечисти нет смысла говорить правду» эхом откликается чужой голос в голове.       Болотница хмыкает, смотрит своими черными глазами. Девушке откровенно неприятно ее видеть — такое и из ребенка… Ребенка, пожалуй, жаль, со взрослыми как-то проще.       — О чем? — звонкий, жизнерадосный голосок, никак не вяжущийся с обликом утонувшего и перерожденного трупа.       — О деревне. И о тебе. Я знаю, что они — нечисть. Едящая людей. А ты изначально — человек. И сомневаюсь, что тут жила. Одна ты вряд ли путешествовала, значит с… матерью? Они ее убили? И поэтому ты…       — Не знаю, — пожимает плечами девочка, — мы бежали, прибежали в эту деревню, а потом опять бежали. Ночью. Мама была напуганной, я ее такой напуганной не видела даже когда… — она не договорила, но потом продолжила, — Добежали до болота… И она еще сильнее испугалась. За нами гнались тогда. Меня она утопила, а сама… не знаю, — болотница отводит взгляд. — Они обидели маму.       — И ты поэтому хочешь их уничтожить? Всех? — мотивация нечисти Кире была понятна.       — Да. Нет. Такое — не должно существовать, — серьезно говорит нечисть, смотря в глаза, — но у них защита от меня. Жгется.       Маг осекается. «Такое не должно существовать». Не совсем то, что ожидалось…       «Такое не должно существовать» — и она решила. Давно еще, как увидела первого убитого нечистью.       — Тебе нужна помощь? — и как непривычно предлагать такое.       — Нет, — в очередной раз удивляет ее болотница, — мне помогают уже. Но если хочешь — я не отказываюсь.       Кира кивает.       — Для нас ты не несешь угрозы? — пожалуй, самый важный вопрос. И не важно правдивым ли будет ответ — она все равно почует правду. Или ложь.       — Вас он защищает.       Он? Кира моргает от удивления. Сущность? Да зачем ему?       — Кто «он»? — осторожно спрашивает девушка.       — Мы сошлись на том, что он мне дядя, — радостно огорошила ее разулыбавшаяся девочка. — Он большой, сильный и дает мне заплетать на нем косички.       Радостное алеково «Кривая!» всплыло в голове само собой.       Кира помотала головой. Определенно это не то, что она хотела знать из жизни нечисти.       — Зачем мы ему?       Болотница пожала плечами. И радостно предположила.       — Вы его добыча? И чтобы всякие там не облизывались? Не знаю. Мне не важно.       Киру продрало холодом по спине. Ну да, добыча. Нечисть мыслит именно в этих категориях, всегда.       Добыча? Плохо, коль так.       — Ты знаешь, как выйти из этого мира? — спросила она, смотря в черные глаза. Наугад.       — Возьми артефакт. И примени правильно. Или не примени, тоже правильно, — спокойно отозвалась девочка каким-то не своим голосом.       Так просто? То есть ей просто взяли и ответили?       — Спасибо. И прощай.       Найдет. Она найдет. А «правильно»… правильным будет уничтожить мерзость. Всю.              Напряжение и поселившийся холод ее покидает почти на выходе из леса. Заметно — напряжение, обостряющее чувства — она все ждет удара в спину, и как же непривычно оставлять за спиной живую нечисть.       Она прислоняется к толстому дереву, сползает по стволу, обхватывает себя руками.       В спину ей не ударили — и даже не собирались.       Заговоренный личный нож льдом жгет предплечье. Он хочет крови, он не понимает, почему ему ее не дали — черной, вкусной… Хороший артефакт все же, древний, отец дал, как защиту, как способ уничтожить угрозу.       Пальцы ласково проходятся по ножнам, Кира вытаскивает нож, смотрясь в стальную полосу — размытость одна, а не отражение, но она и так знает — волосы рыжие, под серыми глазами образовываются фиолетовые синяки — сон был сильно не очень… А вот на ее вопросы оружие ответ дать не может.       «Нечисти нельзя доверять. Нечисть не стоит того, чтобы говорить ей правду. Понятия чести и совести не применимы к сделкам с нечистью — как и понятие «справедливость». Не стоит ей помогать — кроме обязательств, которыми вас свяжет Договор — их выполнять придется, но не более… Не верь. Не бойся. Используй. А потом… уничтожай».       Кира помнит разное. Ее семья этим и занималась — уничтожала нечисть, которая еще осталась. Кира и сама видела — не участвовала в зачистках, нет, но видела их последствия…       Ей под сорок, невероятно мало для магов, а трупов и крови навидалась, как двухсотлетние бойцы.       И хуже того — связи. Она видела эти долбанные связи.       Растерзанные трупы семьи — и развороченная туша получеловека-полуволка — не такая, как в учебниках, перерождение еще не дошло до конца… Связь с семьей Арташ.       Заледеневшая, выпитая группа официально замерзших в горах туристов — темные ошметки энергии — связь с семьей Даэр.       Темные жижи на полу бывшего уютным дома — ошметки какого-то слизня — связь с семьей Сэймиш.       Кира откладывает верный нож на корень и обхватывает руками колени. Много их было.       Она говорила об этих связях. Отцу. И каждый раз он серьезно кивал… и не делал ничего.       Какие они, в бездну, Карающие… Драное это равновесие, берущее вот такую вот кровавую цену.       «Такое — не должно существовать», — детский голос. Ее голос. И не ее голос тоже.       «Нечисти нельзя верить» — уверенный мужской.       Кира начинает подрагивать — накрывает отходняк. Ей очень сложно говорить с нечистью — и опасность, и старые привычки…       Кира с трудом встает, возвращая артефакт на место. Встряхивается. И целенаправленно трясется, позволяя мышцам сбросить излишнее напряжение. Успокоиться. Привычный, ни разу не магический, ритуал. Полезный.       Легчает ей быстро. Еще бы кружку горячего шоколада, как привыкла… Но где тут его взять, теперь как выберется.       Думать «если» она себе запрещает.