***
POV Эдуард Кристофер Мунго Встреча Малфоя с бывшим деканом и по совместительству крёстным, — или наоборот, впрочем, неважно — а также с двоюродным дядей прошла эмоционально, но без истерик и обмороков. Истерика началась у Малфоя, когда он узнал их нынешние имена и фамилии. Он очень долго и обидно для меня ржал, а мои названые отцы выбесили меня тем, что, как оказалось, им тоже не нравились придуманные мною их псевдонимы, но они — из уважения к моему тогдашнему недалёкому интеллекту вежливо молчали. Типа — чего можно ожидать от мальчишки, выросшего в чулане. А ведь могли сменить, когда мы были в Калифорнии. А сам Малфой? Назвал сына — Скорпиус Гиперион… Эти хоть уже взрослые, а мальчишке потом всю жизнь мучаться с таким-то имечком. Я же так и остался для Малфоя Эдуардом Мунго. Чего-то он не нашёл во мне поттеровского. Его же мы называли по-разному: Сева с Бродом — Драко, а я — Деймоном. Он как-то быстро вклинился в нашу мужскую компанию и холостяцкую жизнь, как будто так всегда и было. Его малыш хорошо развивался, уже был***
Наилучший руководитель — тот, кто обладает достаточным чутьём, чтобы выбрать подходящих специалистов, способных выполнять нужную работу, и достаточной сдержанностью, чтобы не путаться у них под ногами, пока они её выполняют… Помни — о руководителе судят по его подчинённым. У русских есть такая поговорка: «Каков поп, таков и приход». — сказала мне Цирцея перед тем как навсегда уйти из мира живых, туда, где её уже много лет ждали родные. — Я нашла такого человека и уверена, ты справишься… С помощью Маховика времени, который я стащил в министерстве Магии, в Отделе Времени и Пространства, когда мы «со товарищами» в конце пятого курса ворвались туда, затем чтобы… Сейчас вот и думаю — а зачем? И он, Маховик, как-то незаметно завалялся в кармане моей куртки, в которой я и ушёл из Хогвартса. А без него разве хватило бы у меня времени, чтобы учиться в двух идущих в одной реальности потоках. Нет, я его, кроме как для учёбы, больше нигде не применял. Хотя очень иногда хотелось вернуться в прошлое и устроить магам Бриттании «Варфоломеевскую ночку». Через год, получив диплом врача общей практики, вернулся я в своё время в ту же точку и в ту же минуту, что и отбыл. То есть — ночью в свою спальню и даже выспался. Утром, как обычно, спустился в кухню на завтрак. Никто из моих сожителей так ничего и не узнал — это для меня прошёл год, а для них всего несколько часов. Малфой, который был у нас на «хозяйстве», сидел за столом, а перед ним лежал позабытый нами волшебный чемодан. — Эдди, я тут нашёл под столом вот эту штуку, — показал он на чемодан, — что это вообще? — О! А мы про него совсем забыли. — радостно воскликнул я. И рассказал ему, что это за «штука». Зрачки в серых глазах заинтересованно расширились, и в них засветился огонь азарта и экспериментатора. В это время спустились Сева и Брод: несмотря на то, что они обращались друг к другу по своим родным именам, я же из вредности называл их так, как придумал тогда в Гринготтсе. В общем, мы решили не откладывать «путешествие» и отправиться вечером по этим координатам. Малфоя решили не брать. Мало ли что может произойти, а у него ребёнок. Тот пообижался, но после с нашим решением согласился.***
Как только я проговорил вслух координаты, внутри закрытого чемодана раздался резкий треск и запахло горелым, чемодан раскрылся, и из него стал появляться и клубиться вокруг нас туман. Мы оказались внутри прозрачного шара, который начал стремительно вращаться вокруг своей оси вместе с нами. Нас перевернуло вверх тормашками, и шар потащило куда-то вверх и вперёд. Меня начало тошнить и стало очень страшно. Сколько времени мы кувыркались внутри шара, испуганно вопя и пытаясь зацепиться друг за друга, сказать не могу, не до того было, чтобы засекать время. Шар остановился, и в стенке показалось окно, нас потянуло туда и по очереди выбросило наружу. Мы опустились на плоскую вершину небольшого холма, увенчанного зарослями растительности. А шар превратился в туман и уполз в чемодан, который интуитивно прихватил с собой Сейпон, самый прагматичный и здравомыслящий среди нас троих. Помогая друг дружке, мы поднялись на ноги и огляделись, в голове всё ещё кружилось и тошнота не проходила. Но блевать никто из нас не решился. Перед нами простирался огромный ковёр зелени, испещрённый разноцветными пятнами цветов. Растительность была мясистой и упругой. Воздух — ласковым и мягким. Над нашими головами висело большое почти белое солнце. Мы обалдело переглянулись — ведь там, откуда мы переместились, было только начало лета, а по времени — глубокая ночь. Синхронно пожав плечами и удивлённо приподняв брови, мы стали спускаться вниз, продолжая держаться друг за друга. На самом холме трава росла густо и была высотой по колено. Чем ниже мы спускались по широкому и очень пологому склону, тем покрытые цветами растения становились ниже и росли реже. Обувь выдавливала сок из листьев и побегов, и где мы ступали, оставались следы ног. Деревья, которые нам попадались, были маленькие, с короткими стволами, с множеством тонких ветвей, усыпанных узкими зелёными листьями, больше похожими на иглы сосны, но шире. Нигде не было видно насекомых, птиц и не слышно никаких шорохов в зарослях, которые могли выдать присутствие маленьких млекопитающих. Податливость стеблей, вероятно, позволяла подобным созданиям передвигаться в полной тишине. — Замечательно! — восторженно прокомментировал я, когда мы дошли до подножия холма, и упал спиной в густую влажную траву, раскинув руки и ноги в стороны. — Здесь просто замечательно! — Как вы думаете, это Земля? — спросил Бродяга, внимательно рассматривая цветы, которые выглядели маленькими иголочками на траве, опутанными коричневой паутиной вокруг венчиков. — Кто знает, — неопределённо ответил Сева и, присев на корточки, ковырнул деревянной лопаточкой (в его бездонных карманах всегда хранились всякие колбочки, ножички и лопаточки, «на всякий случай») под корнем растения. Из-под земли (если это всё же была земля) вырвался серебристо-серый столб, внутри которого потрескивали электрические разряды. Воздух вокруг нас стал будто просвеченным лучами лазеров, запахло озоном. — Что это? — я перетёк в положение «сидя» и подставил ладонь под этот «фонтан». По моей руке от пальцев до плеча, а потом и по всему телу до самых стоп мгновенно пробежало тёплое покалывание, заставив меня вздрогнуть и покачнуться. Это ощущение вызывало некоторый дискомфорт, но боли как таковой не было. — Имя сменил, но как был гриффиндурком, так и остался, — раздраженно, но беззлобно рявкнул Сейпон и. схватив меня за плечо, оттащил от этого «фонтана». — Кто знает, что это такое? Может, это кислота какая-нибудь, — но сам тоже подставил ладонь под «фонтанчик». — Смотрите, — окликнул нас Бродяга, указывая головой за наши спины, — а мы здесь не одни. Мы повернулись. Из «земли» стал вырастать столб из металла серого цвета и округлой формы. Когда столб достиг метра три высоты, из него вышло высокое — метра два, а то и больше — худое существо с абсолютно лысым удлинённым черепом и непропорционально длинными руками (они висели ниже колен). На нем была длинная одежда, похожая на одежду древних, изготовленная из больших пушистых перьев… Кожа на лице и ладонях этого существа была бледно-голубой, а за спиной у него виднелись кончики сложенных крыльев…