Я свободен...

      Я шёл за деканшей к границе защитного барьера Хогвартса и тащил за собой свой сундук, который облегчил раза в три (не понимаю, почему ученикам так необходимо иметь сундуки, которые и сами-то по себе весят немало. Вот, например, весь мой скудный скарб вполне можно уместить в обыкновенном чемодане, даже вместе с учебниками) и размышлял про себя: Зачем Том Риддл — или что там осталось от его человеческой разумной личности — вселился в человека, не обладающего магией? В прошлом году он овладел телом профессора Квиррелла, которому Дамблдор предложил работу преподавателем одной из важных магических дисциплин, и торчал у него в затылке весь учебный год… Но тот всё же был полноценным магом и занимал должность, при которой Волан-де-Морт мог влиять на сознание учеников. А вот зачем ему тело старого сквиба? Или это он просто выбрал его как перевалочный пункт в надежде на что-то или кого-то более приличного? Или, что скорей всего так и есть, — это две абсолютно разные личности: ведь где-то бродит ещё один… Этот Том Риддл мне, по крайней мере мне лично, пока ничего плохого не сделал, а тот — убил моих родителей и хотел, и до сих пор хочет убить меня. Так кто из них мой враг? Может, попробовать сблизиться с этим, молодым Томом? И тогда мы уже вдвоем сможем справиться с тем — старым? Эй, Душа моя! Чего примолкла? Советуй, что нам делать? — «Давай о высоких материях по поводу «быть или не быть, что делать и кто во всём виноват» поговорим в более комфортных условиях.» — услышал я усталый голос в своей голове.  — Мистер Поттер! — настойчивый, слегка раздраженный голос профессора Макгонагалл вырвал меня из беседы с собой любимым: видимо, она обращалась ко мне уже не один раз. — Простите, профессор, я немного задумался, — быстрым шагом приближаясь к ней, я виновато улыбнулся. — И о чём же вы задумались, Гарри? — спросила она и заинтересованно посмотрела на меня. — Да так! — дёрнул плечами. — О бренности нашего существования. — Вот как? — в её голосе прозвучало неподдельное удивление от того, что я знаю подобные выражения, их значения, и вообще смог произнести это вслух. — И каковы выводы? — *Всё тлен и суета. Одно лишь вечно — Планет кружение, далёких звёзд свечение. Вселенная — вот это бесконечно! А остальное — просто наваждение!.. — процитировал я неизвестно откуда взявшиеся у меня в голове слова.       Тонкие брови профессора Макгонагалл в недоумении взлетели вверх, глаза расширились, и рот, пусть совсем слегка, но удивлённо приоткрылся. Да, профессор, вы же не думали всерьёз, что я совсем бестолочь. Я неплохо закончил начальную школу и был в пятерке лучших учеников нашего класса на протяжении всего учебного процесса, а если бы не мой кузен, так и вообще мог быть лучшим. Вот только вам об этом навряд ли известно, как и обо всей моей жизни у «дорогих» родственников. — Мистер Поттер, — немного погодя проговорила Макгонагалл, — путь от Шотландии до Лондона далёк, и даже в два скачка мы его преодолеем с трудом, а с двойной аппарацией — тем более. Поэтому мы сейчас переместимся по каминной сети на Косую Аллею, а уже оттуда… — А оттуда я смогу добраться сам, — перебил я деканшу, буквально кожей чувствуя её нежелание тащиться в Суррей, а потом обратно. — Не волнуйтесь, профессор, Хагрид оставил меня там одного в одиннадцать лет, несмотря на то, что тогда я абсолютно ничего не знал ни о мире магии, ни о том, как добраться до дома Дурслей. Но я справился тогда и сейчас справлюсь.       Макгонагалл хмыкнула и исподлобья посмотрела на меня скептическим взглядом. — Вы когда-нибудь пользовались перемещением с помощью каминной сети? — недоверчивым тоном спросила она. — Да. В прошлом году из дома Уизли мы перемещались на Косую Аллею через камин, — уверенно ответил я и для достоверности несколько раз покивал, глядя ей в глаза честным и правдивым взглядом. А то, что это перемещение было не совсем таким, как надо, вернее, не туда, куда надо, я не торопился рассказывать.       Провожая деканшу долгим удручённым взглядом до самого защитного рубежа, я недоумённо качал головой: и это самое безопасное место в магическом мире и самые внимательные и заботливые преподаватели? Оставить проблемного ребёнка — который на ровном месте может найти приключения на все свои шесть точек, да ещё и после того, как он пролежал в окаменении неделю, а потом и для восстановления магии ещё неделю — одного…       Но меня вполне устраивал подобный расклад. Мне надо попасть в Гринготтс, и чем скорее я это сделаю, тем меньше проблем и забот у меня будет дальше. Уменьшив свой сундук до размера небольшой шкатулки, я засунул его в школьную сумку и направился в паб «Три метлы»: как я помнил из своих «грёз» — там находился общественный камин для перемещения в любую точку Великобритании, где есть приёмный камин.

***

      В банке для волшебников Гринготтс я был всего четыре раза — два в этой жизни и два в «грёзах». И помню, что оба раза мне там не понравилось. Нет, сам банк был, конечно, шикарен, помпезен и величественен, но, как по мне, так — чересчур шикарен, слишком помпезен и излишне величественен для тех, кто в нём работал. Гоблины — народ мелкий, злобный и злопамятный, и я так и не смог понять, что двигало волшебниками, когда они не только финансы, но и множество семейных тайн решили доверить этим существам. Странно, но гоблины могли всё, что не могло или, что скорее всего, не желало сделать для своих сограждан министерство Магии. Например — провести проверку и даже анализ крови мага, имеющего сейфы и хранилища в банке — естественно, не бесплатно.       Я поднялся по белым мраморным ступенькам к роскошной двери с вычурными колоннами по бокам и кивнул приветственно стоящим перед ними охранникам банка. Стараясь не показывать внешне своё волнение, я вошёл внутрь помещения и остановился перед одним из клерков, который тут же принялся шустро щёлкать костяшками на счётах, хотя до этого сидел праздно и пялился своими маленькими глазками в стену напротив. Постояв ещё немного, я начал вздыхать и топтаться на месте (ребёнок же) — раз, потом ещё раз и так до тех пор, пока все клерки, сидящие за стойкой, не обратили на меня внимание. Наконец посмотрел на меня и тот, возле которого я проводил свои дыхательные и топтательные упражнения. — Молодой человек что-то желает? — сухим, официальным тоном спросил гоблин. — Да, — снова вздохнув, робко произнёс я. — Я бы хотел встретиться с кем-нибудь из тех, кто знал, а может, даже работал с семьёй Поттеров. — Как ваше имя, мистер… — А вот это-то я и хочу узнать, — ответил я и пристально посмотрел на клерка.       Тот удивлённо приподнял густые брови (интересно — голова лысая, а брови лохматые), но остался таким же невозмутимым, как и до этого, потом кивнул мне и что-то громко прокаркал, не сводя с меня равнодушного взгляда. Через мгновение появился ещё один гоблин, одетый в фиолетовую робу швейцара. Он внимательно выслушал, что ему прокаркал клерк, и только потом перевёл взгляд на меня. Оглядев меня с ног до головы (он был немного ниже меня ростом), швейцар поманил меня кивком за собой.       Мы шли по длинному коридору, стены которого по обе стороны сплошняком состояли из дверей разного цвета и калибра. Как я потом понял, цвет и размер дверей кабинетов зависит от финансового состояния клиентов. Швейцар остановился перед деревянной дверью с резным узором, изображающим золотого льва, сидящего на задних лапах и держащего в зубах какое-то растение, похожее на цветок розы.       Кабинет был достаточно просторным и, что странно, достаточно светлым, хотя я не видел ни одного окна, а также никакого другого освещения. За небольшим столом сидел… ну, конечно же, ещё один гоблин. В течение нескольких секунд он сверлил меня заинтересованным взглядом, не произнося ни звука, а я продолжал топтаться возле захлопнувшейся за моей спиной дверью, в которую меня буквально впихнули, и с детским непосредственным любопытством рассматривал кабинет и самого хозяина. Ничего интересного в кабинете не было, кроме огромного, медленно вращающегося вокруг своей оси глобуса, занимающего чуть ли не половину помещения и расцвеченного разноцветными пятнами, вот от него-то и шёл свет… — Добрый день, юный волшебник, — неожиданно сочным баритоном проговорил гоблин и вышел (или вылетел), впрочем, не знаю, что сделал, но в одно мгновение он оказался передо мной. — Сказать честно, я уже и не чаял увидеть вас здесь ближайшие три-четыре года. — Почему? — удивлённо спросил я. — Я же каждый год перед школой беру деньги в сейфе. — Одно дело — просто посетить свой сейф, а другое — пообщаться с поверенным семьи. — насмешливо сказал он и выжидающе уставился на меня. Я не знал, что ему ответить на это, и просто неопределённо дёрнул плечами. — Да вы проходите, юный маг, присаживайтесь куда вам удобнее, я так думаю, что разговор у нас будет непростой и долгий.       Я уселся в одно из широких кресел, расположенных вокруг отдельно стоявшего стола, а гоблин сел напротив. — Меня зовут **Скреботекс, — представился он и снова вопросительно посмотрел на меня, видимо ожидая, что я назову своё имя и фамилию, которые он и так, без всякого сомнения, прекрасно знал.       «Ну и имена у них!..» — подумал я про себя, а вслух произнёс: — Очень приятно, мистер Скреботекс. Скажите, вы давно работаете с финансами семьи Поттеров? — Уже прошло более триста лет, как Уильям Поттер заключил контракт с моим отцом Скребосвищем. Лично я работаю поверенным семьи Поттеров всего пятьдесят лет, после смерти моего отца. Вы хотите узнать о своём финансовом состоянии? — И это тоже… — ответил я и стал задумчиво водить пальцем по блестящей деревянной столешнице, подбирая правильные слова. — Но прежде всего я хотел бы узнать, являюсь ли я вообще членом семьи Поттеров, — наконец смог вымолвить я и поднял глаза на серьёзно и сосредоточенно смотревшего на меня Скреботекса. — А у вас есть в этом какие-то сомнения? — сложив руки на животе и сцепив длинные пальцы в замок, удивлённо спросил поверенный. — Ну не то чтобы сомнения… — нерешительно протянул я, продолжая ковырять на столе чуть отслоившуюся щепочку.  — Просто после некоторых происшествий у меня появились подозрения, что со мной и с моей жизнью происходит что-то не совсем то… Мне подсказали, что в Гринготтсе можно узнать не только про деньги, но и про предков… и про имя. Я же имею право узнать о своих родителях хоть что-то, кроме того, что я похож на отца, а глаза у меня мамины и того, что они были замечательными волшебниками и добрыми, весёлыми людьми? Где они жили, когда поженились? Были ли у меня крёстные? Куда делись бабушка с дедушкой со стороны отца? Я же абсолютно ничего не знаю о своих предках. Кем они были, чем занимались и опять же, где жили? — подпустив в глаза щенячью грусть-печаль, я тоскливо и протяжно вздохнул. — А мне никто ничего толком не рассказывает. Вот мне и посоветовали обратиться к вам. — Я вас понял, юный маг, — сочувствующе кивнул гоблин. — Давайте сейчас мы проведём проверку крови. А потом поговорим обо всём остальном.       Он щёлкнул пальцами, и на столе появились мельхиоровая продолговатая чаша с какой-то прозрачной жидкостью, острый нож, два пергамента и несколько фиалов с зельями. — В этой чаше жидкость, определяющая кровную связь, приготовленная знаменитым алхимиком своего времени Ирмусом Поттером специально для потомков семьи. Кстати, Ирмус был соавтором Фламеля при изобретении Философского камня, но сам не успел им воспользоваться, умер, отравившись испарениями при варке очередного эксперимента. Он был вашим несколько раз прадедушкой. В семейных архивах вы найдёте его записи. Ну да ладно, обо всём потом. Возьмите нож и вырежьте на ладони левой руки вот такой знак, — он нарисовал на пергаменте треугольник, в нём круг, а в кругу по диаметру — прямую линию. Я слегка сморщился, но стал водить остриём ножа по ладони. Что интересно — ни боли, ни крови не было, пока я не закончил вырезать последний штрих рисунка.  — А теперь приложите ладонь к этому листу, — Скреботекс быстро подсунул мне под истекающую кровью ладонь белый чистый лист, но это был не пергамент, и не простая бумага, и не ткань. Мне показалось, что это кора какого-то растения. Пока лист напитывался моей кровушкой, Скреботекс водил ножом, которым я вырезал себе рисунок, в чаше с жидкостью и произносил что-то похожее на катрены. Я в своих «грёзах» делал так же, когда возникала необходимость определить отцовство ребёнка. Бывали и такие мужики, что отказывались от детей, особенно если это были девочки.       Потом гоблин вытащил из-под моей ладони лист и быстро опустил его в чашу. — Пока будет проходить узнавание, а это займёт минут пятнадцать, мы можем попить чаю и вы расскажете, чему же сегодня учат в Хогвартсе, а я с удовольствием послушаю, — предложил Скреботекс, после того как залечил мне рану, даже шрама никакого не осталось.

***

Кровь Поттеров — 70%, плоть Поттеров — 70%, магия Поттеров — 100% — это всё, что было на листе, когда Скреботекс вытащил его из чаши. — Ну вот, мистер Поттер, а вы опасались. Вы стопроцентный Поттер, а тридцать — это, видимо, от вашей мамы.       Честно сказать, я вздохнул с облегчением, всё же не хотелось думать о том, что живу я чужой жизнью. — Как у вас со временем, Гарри? — Я абсолютно свободен до середины августа. Каникулы же! — Вот и отлично, если вы не против, то мы можем сейчас отправиться в Поттер-Менор, что в Уэльсе. Я вас уверяю, что там вы найдёте ответы на все ваши вопросы. А потом и другие дома посмотрим… Те, что на континенте…