Видения преданной куклы

      За прошедшие сутки Эммелин успела осознать, что работники прессы — это никто иные, как глистообразные черви, которые всеми хитростями и неправдами обожали исковеркать голую правду. Вот и кричащий заголовок статьи «Ночные интрижки или зелье любви», написанный мисс Скитер, благополучно пестрил в сегодняшнем выпуске «Ежедневный пророк».       Паутинноборазное, на подобие розовой сахарной ваты — сердце, как символ дня всех влюбленных, парил украшением в извилистых коридорах школьного замка, так же, как и остальные его собратья.       Зарывшись в пряди своих волос и выбросив прилипший, надоедливый символ любви, Эммелин опустилась на мягкую кровать, прикрыв глаза стала наслаждаться умиротворенной тишиной.       В этот день почти все получали тайные послания и даже смелые, открытые признания в любви в виде кричалок и летающих открыток. Даже профессор Флитвик получил, хоть и шуточную, но все же поздравление, которым он хвастался на обеденном перерыве.       Мадемуазель также не осталась в стороне: букет из желтых и фиолетовых, с белыми линиями на кончиках лепестков хризантем от Невилла, с признательностью собранных из теплицы профессора Стебель, подаренный в знак уважения за маленькую помощь в чемпионате по зельям, и коробка бельгийского шоколада от Теодора Нотта, в каких таких целях, известных одному Мерлину, спокойно ждали свою получательницу на письменном столе в классе Прорицаний. Подняв ей настроение, они побудили мадемуазель немного отвлечься от неприятной и до боли смешной статьи, прочитанной с утра. Сама мысль о якобы интрижке с зельеваром, отзывалась головной болью и легким возмущением желудка.       То, что Люциус Малфой не воспринимает всерьез такой магловский праздник, Эммелин понимала и не особо ждала чего-нибудь серьезного. И все же маленькая надежда на то, что он сделает хоть какой-нибудь сюрприз, теплилась в сердце в первую половину дня, когда неизвестный филин бросил рядом с ней веточку расцветшего жасмина с нежно-кремовыми венчиками и золотой сердцевиной, вместе с запиской выведенной красной чернильной надписью «Я соскучился», прямо на ее тарелку с овощным рагу и мясом индейки. Подарив немного радости, записка заставила Эммелин слегка приподнять уголки губ и ожидать романтичной встречи вместе с другими подарками. Однако зародившаяся надежда окончательно потухла с заходом солнца и последним ударом колокола, известившим о немедленной подготовке ко сну, едва зайдя в свою спальню она не обнаружила никаких следов возлюбленного.       — А может стоит надеть кулон и самой пойти к нему? Ха, это бред! — усмехнулась она такой мысли, попутно снимая браслеты с запястья. В глубине души она знала, что это никак невозможно, хоть шальная и интригующая идея, заползшая в голову коварной змейкой, уговаривала пойти на такой шаг. С каждым снятым браслетом мадемуазель все четче осознавала глупость этого бреда и наивность желания. — Эми, ты гордая ведьма, ты дочь своего отца — Уильяма Дюваль. Так будь же ей, а не влюбленной дурой, бегающей за мужчиной и за его примитивные ласки!       С непонятным трепетом в сердце, ведьма перевела взгляд на глянцевое зеркало ожидающе всматриваясь, будто образ любимого явиться ее взору сию же минуту. Приподнявшись на локтях, она прикрыла глаза растворяясь в нежном цветочном запахе, и протянув руку с трепетом вынула веточку жасмина из воды, стоявшей в вазе на тумбочке рядом с кроватью. Вдохнув его пьянящий аромат и улыбнувшись, Эммелин провела по контуру губ, воображая об аристократических пальцах мужчины на своей коже.       — Я тоже соскучилась по тебе, но… — Чувствуя, как к щекам подступает пылающая кровь, ведьма растерла золотую сердцевину цветка, оставившего на пальцах немного пыльцы и эфирного масла. Решительно выдохнув, она с опаской отправила растение обратно в воду, словно несколько секунд прикосновений к нему, и весь ее здравый смысл улетучится как пар над бурлящим зельем котлом. — Я уже и так дала ему столько шансов, а он… Если я нужна ему, пусть сделает хоть какие-нибудь попытки на встречу со мной.       Авантюриновые бусинки скатились с ракушечной подставки для украшений и предательски закатились под кровать так, что девушке ничего не оставалось, кроме как наклониться и собрать их руками. Погода в этот день оставляла желать лучшего: густые облака, нависшие над территорией замка, уже сменившего снежный ковер на пепельные узоры из вытоптанных тропинок, предвещали противный дождливый снегопад. Поэтому, когда за окном послышался скрипящий и посвистывающий шум ветра, девушка не обратила на это особого внимания.       — Да что это на вас нашло все время падать?!       Выругавшись на вновь скатившиеся бусы, уже сидевшая на коленях Эммелин, нервы которой были натянуты как струна, подняла голову и кинула взволнованный взгляд в сторону окна, за стеклом которого слышались странные звуки. Подумав, что это должно быть птица, она поднялась на ноги, отворив задвижку впустила прохладный порыв воздуха и мгновенно ахнула пышному фонтану красных шаров-сердец, заполняющих почти половину комнаты. Весело хихикнув, Эммелин нырнула в налетевших на нее и стремящихся разлететься во все стороны феерические сердца, с романтичными надписями на разных языках мира. Притянув за розовую ленту шар со словами «Je t'aime» (франц. — «Я тебя люблю») и тепло улыбнувшись, она выглянула через распахнутое окно, чтобы унять любопытство и разглядеть дарителя. На мгновенье замерев от пронизывающего холода Эммелин, дыхание которой сдавливало грудь, даже присела на край подоконника, устремив взор сияющих карих глаз и стала неотрывно следить за каждым движением знакомого силуэта, вытворяющим невероятные виражи в небе.       — Добрый вечер, мадемуазель Дюваль. Хорошая погода, неправда ли? — невзначай поинтересовался подлетевший близко Люциус, мужественно не замечая ледяной свист ветра, обтекающего летающую метлу.       От такой красивой картины, сердце мадемуазель, уже предвкушающей головокружительное чувство полета вместе с ним в обнимку, учащенно забилось, да так, что ей пришлось нежно погладить себя по груди успокаивающим движением и сделать это незаметным для него.       — И каким же ветром вас сюда занесло, мистер Малфой? — спокойно спросила Эммелин слегка наклонив голову, сузив глаза она отвлеклась на выглянувшую из-под слоистых облаков луну посеребрившую платиновую макушку волшебника.       Насмешливо фыркнувший Люциус, гордо и непринужденно паривший против резкого и сильного дуновения ветра, заползшего под мантию, безжалостно пронизывающего саму плоть, все же продолжил говорить ровным голосом.       — Захотелось прилететь к одной очень нахальной ведьме.       Встретившись с его вызывающим взглядом, Эммелин сдержала улыбку прикусив внутреннюю сторону щеки, и сделав глубокий холодный вдох мгновенно вздрогнула.       — Если честно я даже не думала, что вы можете управлять метлой, — тихо засмеявшись на недоуменно приподнявшего брови Малфоя, она пояснила более подробно. — Мало ли что может случиться с мужчинами вашего возраста, Люциус. Этого не увидишь, даже гадая на хрустальном шаре. Вдруг у вас голова закружиться во время полета или прихватит сердце, так и свалиться можно, в конечном счете легко свернув себе шею.       Уязвление тут же отразилось на лице мужчины, опасно сверкнув в его льдистых глазах.       — Ну что вы, моя дорогая, — с долей иронии отозвался мрачно улыбнувшийся Люциус. — Я признателен вашей заботе о моем здоровье, однако вам не о чем беспокоиться, — а затем сделав строгое выражение лица пугающе прошипел: — Полетай со мной, и я покажу на что способны «мужчины моего возраста».       Залюбовавшись на статного волшебника в официальной форменной мантии для игры в квиддич, присущей всем ученикам Слизерина, изящные и в то же время сильные руки которого сжимали рукоятку самой последней модели летающей метлы, девушка облизнулась, и наслаждаясь видом стала сжимать бедра от приятной истомы.       — Летать в такую погоду? — притворно спросила скрестившая руки на груди мадемуазель, плавно скользя по телу мужчины, так сексуально оседлавшего магический транспорт. — Я же замерзну!       — Да не глупи, куколка! — сузив глаза, резко воскликнул тот перебивая яростно завывший ветер. Сжав рукоятку метлы, на миг качнувшейся в сторону, Люциус вперил на Эммелин требовательный, собственнический взгляд. — Ты же хотела романтики, — перекинув с плеча собранные темной лентой платиновые волосы, он сделал небольшой круг и вновь подлетев к желаемому окну хищно улыбнулся, протягивая руку девушке. — Я тебя согрею…       Вздернувшая фигурную бровь Эммелин слегка наклонила голову. Еще со школьных времен юная волшебница мечтала полетать с юношей под звездным небом и ощутить трепетные чувства от поцелуев в воздухе. Но увы, эта мечта так и не осуществилась. Сейчас же оценочно рассматривая волшебника, перед ее глазами тут же поплыло развратное желание. Она хитро улыбнулась и пружинисто, с грацией кошки, спрыгнула с подоконника обратно в спальню, и так же не спеша прошла к шкафу. Застегнув перламутровые пуговицы голубого пальто с кроличьим мехом на воротнике, девушка сбрызнула на шею немного парфюма, подкрасила губки и высунувшись в окно, аккуратно схватилась за Люциуса, усевшись на метлу с его помощью.       Проследив за ее эмоциями, волшебник довольно улыбнулся своему правильно выбранному решению во что бы то ни стало исполнить давнюю мечту этой девушки, даже переступая через собственные принципы а-ля — «Взрослый Малфой и в школьной форме — это сверх нелепости состоявшегося волшебника».       — Держись крепче, — потребовал он, прижимая Эммелин в плотных объятиях и крепко держась за рукоятку отполированного вяза, ускоряясь стал набирать высоту.       В свои годы, будучи капитаном слизеринской команды по квиддичу, он мастерски управлял метлой и вытворял невероятные штуки в воздухе. И даже спустя столько времени, мужчина не растерял сноровку: быстро взлетая и зависнув в воздухе, он резко повернул в сторону и в мгновенье ока пересек половину территории замка, все больше и быстрее набирая скорость. От такой неожиданности Эммелин возбужденно взвизгнула, крепко цепляясь за мужские руки. Малфой вложил все силы удерживая себя и ее на метле, чтобы слова волшебницы не оказались пророческими, едва в его жилах застучала возбужденная кровь от горячего тела и ее сладкого запаха.       — Не кружиться ли у тебя голова, дорогая Эми? — иронично вопросил Люциус, закусив нижнюю губу от мгновенно оживающего органа у себя в брюках, едва Эммелин поерзала бедрами и прижалась к нему ближе.       — Все хорошо, — судорожно вздыхая, еле вымолвила нервно сглотнувшая девушка, борясь с диким танцем своего сердца, колотившимся в районе горла, когда они сделали вертикально-волнообразную спираль и резко стали падать вниз, мимо больших колец на высоких столбах, тут же изменив траекторию плавно пересекая одинокие трибуны квиддичного поля. Стремительно полетев вверх, волшебники перелетели защитные барьеры Хогвартса. — Люциус, — спустя секунду прошептала она, повернув к нему голову. — можно чуть полегче, без резких маневров?       — Как скажешь, куколка, — в ответ прошептал он ей в ушко, кончиком языка облизнув мочку с топазовыми сережками.       По телу тут же поползли волны мурашек, а хлеставший в лицо ветер только добавлял остроты и невероятное чувство свободы. Эммелин слабо вдыхала воздух, боясь спугнуть этот миг. Момент блаженства, когда вперемешку с эйфорическим чувством полета в крови закипает возбуждающее чувство осознания того, что к ней прижимается ее любимый человек и она находиться под его защитой, и в этот миг не существует никого, только они летающие вместе и прижимающиеся друг к другу своими телами. Как же приятно ей было в объятиях Малфоя, держаться за его руки и вместе лететь под небосводом, через молочную дымку почти весенних облаков.       — Тебе нравиться? — поинтересовался Люциус томным голосом, склонившись ближе к ушку девушки.       Каждое выговоренное им слово, пробивалось внутрь, раздевая ее и желая добраться до самого женского существа. От натиска возбуждения, девушка прикрыла глаза, и немного откинула голову к нему на грудь.       Замедляя скорость, они проплывали над Визжащей хижиной, одиноко стоявшей на холме. С высоты она казалась маленьким, пыльным шариком, оставшимся на все еще белом холме с частично растаявшим снегом.       Обернувшаяся к Люциусу, Эммелин улыбнулась, а едва между их лицами оставались считанные миллиметры, девушка упрямо отвернулась.       — Следи за дорогой, ради Мерлина! Не хочу, чтобы мы врезались в гремучую иву, — потребовала мадемуазель закалывая заколкой волосы, с которыми решил поиграть шальной ветер.       Воспользовавшийся этим Люциус обхватил ее талию одной рукой, притянув ближе слегка придавил грудью. Пытаясь контролировать себя и свои мысли, Эммелин сглотнула и постаралась отодвинуться.       — Если ты продолжишь так ерзать между моих бедер, столкновение с ивой не избежать, — гневно прошипел Люциус.       Привыкший контролировать все на свете, мужчина вздрагивал от реакций своего тела. Он раздражался и в тоже время наслаждался ее дерзкими движениями. Пролетая над макушкой своенравного дерева, он заметил, как оно стремится как можно сильнее оглушить наглецов толстой веткой, и дабы избежать этого, плавно сделал вираж в сторону.       — Как скажешь, — безразлично пожав плечами, Эммелин наклонилась вперед и тихо засмеялась, услышав судорожный вздох, когда задела твердый мужской бугорок.       — Посмотри вон туда, — приказал Люциус, указывая рукой в кожаной перчатке куда-то вниз. — Все как в твоем сне, правда?       — О, да! — воскликнула Эммелин, сжав покрасневшими от холода руками древко вяза между своих ног. — Они прекрасны!       Пролетая над Запретным лесом, ее взору предстали молодые единороги, грациозно пасущиеся вдоль озерца, образованного талым снегом. Луна освещала их волнистые гривы призрачным светом и поблескивала жемчугом на шелковистых шкурах. Молодая кобылица единорога, вскармливающая своего детеныша, нервно встрепенулась ощутив чужое присутствие, напугав маленькое животное, которое протестующе пискнув принялось жадно сосать молоко.       — Мерлиновы яйца, — сердито проворчал Люциус, заглядывая за плечо девушки, — снежинка моя, они же совсем ледяные.       Нахмурившись на ее безразличные оправдания, что все нормально и никакой ветер за заставил ее замерзнуть, он накрыл ее кисть свободной от перчатки рукой и разочарованно поджал губы. Щелкнув пальцем, Люциус заставил свои перчатки из драконьей кожи материализоваться перед мадемуазель, приказывая немедленно надеть их, пока та все же не согласилась, в душе радуясь такому проявлению заботы с его стороны. Таинственные единороги остались позади, и Эммелин улыбнувшись проводила их взглядом до тех пор, пока они не исчезли из виду за густыми хвойными ветками.       — Не знала, что ты это запомнил, — заметила мадемуазель, задумчиво смотря на водную гладь Черного озера, в котором мистически отражалась полная луна.       — Эми, Эми, Эми! — устало выдохнув, Люциус крепче сжал пальцы на животе девушки, ощущая приятную мягкость ее пальто. Вспенивающиеся волны лениво бились о небольшой валун, на котором отдыхала очнувшаяся от зимней спячки и явно изголодавшаяся гриндилоу. Поежившись от длинно-желтых когтей существа, к которому подбирались такие же твари, Малфой добавил скорости и изменил направление полета, перебираясь в более безопасное место. — Кажется ты не узнала меня как следует…       — Возможно, но одну твою черту я все же хорошо помню, — злобно выплюнула девушка прохладный пар, перебив его.       Раздосадованный едким замечанием, Люциус уткнулся лбом о плечо Эммелин и прерывисто выдохнув сквозь стиснутые зубы немного отстранился, на столько, на сколько позволял полет. Мадемуазель Дюваль стала сожалеть о затронутой теме, пожевав губу с внутренней стороны, когда он убрал руку, согревающую живот, и резко развернул в сторону замка.       — Я думал мы решили впредь не затрагивать эту тему, — невесело заметил он, приземляясь на крыше одной из учебных башен Хогвартса.       — О чем ты?! — притворно спросив, Эммелин вцепилась за руку Люциуса притягивая его ближе. — Удивлять меня красивыми ухаживаниями и по-мальчишески поджимать губы? — заглядывая в упрямые серо-голубые глаза улыбнулась она, повиснув на шее любимого. — Месье Малфой, — проводя по платиновым волосам и нежными движениями пальцев прикасаясь к серьезному лицу, тихо промурлыкала мадемуазель заставляя того все же взглянуть на нее, — похоже твой здравый смысл развеялся в полете. Что скажешь?! Я была права, мужчинам твоего возраста…       — Вертихвостка! — играя желваками проворчал захлестнутый гневом Люциус, все же обняв Эммелин. Устоять перед ее теплым, манящим телом он никак не мог. И хоть Люциус понимал, что выглядит сейчас как глупый влюбленный подросток, все же уступил своей гордости, плотнее прижимая девушку к себе. — Что ты имеешь этим ввиду? — выпустив дорогую метлу из рук, со звуком упавшую на покрытую инеем каменную кладку, строго прищурившийся Малфой нависая всем своим мощным телом стал слегка покачивать их из стороны в сторону, заставляя ее терять равновесие. — Тебя не устраивает мой возраст, а? Неужто я слишком стар для тебя?       Его горячее дыхание, щекочущее кожу и губы девушки, мгновенно пробудили жар, захвативший обоих волшебников. Держать свои чувства и вспыхнувшее желание под контролем Малфой уже не мог, когда она вся такая милая и хрупкая полностью находилась в его власти. Удивляясь своему бешено забившемуся сердцу и сбившемуся дыханию, мужчина с наслаждением вдыхал ее аромат и крепче прижимал к себе, словно опасаясь, что она вновь убежит.       — На комплименты напрашиваешься? — теряя равновесие, Эммелин сильнее смяла мужские плечи и приподняв ножку, обхватила его за бедро, словно это могло чем-то помочь. Однако этим движением, она еще сильнее возбудила Люциуса, скользящий по ее лицу жадным взглядом. — Уверена тебе тысячу раз говорили, насколько ты хорош!       — Говорили, — прошептал он в вишневые губы, прикрыв глаза. — И все же я хочу услышать это от тебя, куколка. Скажи это, — зарываясь в ее волосы потребовал мужчина, неторопливо лаская спину второй рукой. — Ну же, Эми, скажи это! — произнес он с нажимом, не сводя серо-голубых глаз.       — Мне нравиться. Все нравиться… и сюрприз…       Дрожь похоти прошлась по телу ахнувшей Эммелин, стоило ему скользнуть по ее согнутой ножке и крепко смять мягкое место, скользнув по промежности пальцами. Не в силах больше сдерживаться, она запрыгнула на Люциуса, обхватила двумя дрожащими ногами его торс и жадно впилась в ухмыляющиеся губы.       — …и ты тоже нравишься, Малфой!       Они страстно целовались на крыше ночного замка, освещаемые полной луной, иногда заплывающей облаками, на время скрывающих их в темноте ночи. Спустя какое-то время, волшебники безмятежно разговаривали, уютно разместившись под куполом согревающих чар. Наколдовав горячий шоколад для своей желанной, Люциус рассказывал о былых временах, проведенных в стенах этого замка.       — Согрелась? — заботливо поинтересовался он, залюбовавшись и поглаживая милый румянец проглянувшийся на лице мадемуазель.       Засмеявшись, Эммелин с нежностью посмотрела на мужчину, тут же сменившего умиротворенное выражение лица на холодную маску аристократа, прежде чем положила голову к нему на плечо, блаженно прикрыв глаза от поцелуя в макушку.       И зачем притворяться холодной статуей, если и так все понятно! Интересно, а Драко сейчас тоже развлекается со своей подружкой?       — И сколько их было?       — Не понял, — недоуменно приподнял бровь Люциус, пошевелившись, на что Эммелин крепче прижалась, настойчиво заставляя оставаться на месте и расслабленно продолжила «отдыхать» на его плече.       — Твои подружки, — сухо ответила мадемуазель, уставившись в ночные окна соседней башни. — Много ведьм удостоились такого свидания?       Расплывшись в лукавой улыбке, мужчина резко развернул мадемуазель к себе и по-хозяйски вцепился в подбородок. Горящий взгляд Эммелин, наполненный неудержимой страстью, не стал обманывать его.       Куколка полностью в моей власти…       Наслаждаясь зеленоватым отливом в ее глазах, усмехнувшийся Люциус, ласково провел по ее нижней губе, и пристально глядя в упор вкрадчиво произнес:       — Не стану лгать, ведьм было достаточно, но это были лишь интрижки. Сейчас важно то, что Люциус Малфой облачился во все это ради тебя, дорогуша, и не стоит забивать свою прелестную головку такими мыслями.       От такой неожиданности с его стороны в животе Эммелин образовалось нервное напряжение. В ее груди стиснуло от давящих чувств. С приоткрытыми губами, затаив дыхание она трепетно ждала, когда же он ее поцелует. В свою очередь Люциус медлил, наслаждаясь покалывающими искорками между ними.       В ту же минуту сердце девушки бешено забилось, как у затравленного зверька, когда в окнах напротив зажегся свет, привлекший внимание милующихся голубков. Эммелин мгновенно отпрянула от Малфоя. Застывшая в жилах кровь словно оледенела в области спины из-за страха быть пойманной за таким нецеломудренным действием, да еще и в компании самого Люциуса Малфоя!       — Ох, Великий Салазар, — протянул мужчина, приглаживая платиновые волосы. — А старина Флитвик не изменяет своим привычкам.       Заглядывая в окно, девушка увидела танцующего с закрытыми глазами профессора Флитвика, развлекающийся прослушиванием любимой мелодии, в такт дирижирующий высоким нотам своей волшебной палочкой. Переглянувшись, волшебники улыбнулись, и Люциус оставил нежный поцелуй на тыльной стороне девичьей руки, притягивая ее ближе.       — Ну а теперь твоя очередь отвечать.       — Что? — спросила мадемуазель, лениво отвлекаясь от Флитвика, пустившим в пляс взлетающие подушки.       — Ты и Северус, — скривив губы, будто ему под нос подсунули кислую капусту с соком сочного лимона, пояснил Люциус фыркая. — У тебя с ним ведь ничего не было?       — А ты спроси у него лично! — уклончиво ответила она.       Игриво улыбнувшись, волшебница запустила пальцы в волосы, мягко скользя каждым движением. Чувствуя и зная, насколько она привлекательна и как Люциус заводиться, видя ее играющей со своими волосами, словно сводящая с ума моряка — морская сирена, Эммелин с грацией стряхнула волнистые кудри, отцепляя сверкающую заколку. Позволяя шелковистым прядям рассыпаться по спине, она чувствовала себя еще более желанной.       Сжав ее плечи, Люциус требовательно просипел в лицо о том, что уже вчера устроил допрос зельевару, и все же лично хотел услышать о сплетнях Скитер, прямо из вишневых уст мадемуазель. Засмеявшись, Эммелин встала на ноги сказав, что хочет вернуться к себе. Малфой-мэнор. Несколько часов спустя.       Сидевшая в столовой на колене у Люциуса, Эммелин тихо постанывала от поцелуев в шею. Придавая глубокому дыханию спокойный ритм, она позволяла ему блуждать по ее телу, ласкать свою грудь и ноги.       — Думаешь она не заподозрит? — придавая голосу серьезности спросила мадемуазель, переводя взгляд на блеснувшую сквозь бокал с пряным глинтвейном заколку. Сама она рисовала узоры сквозь расстегнутую рубашку на груди мужчины и мягко накручивала платиновую прядь на палец.       — Скитер не о чем не догадается, — не отвлекаясь от вкусной шейки проговорил Люциус, параллельно ощупывая взмокшее белье девушки под платьем. Как только по утренней традиции к нему попала газета, Малфой тут же рассердившись на эту писаку, связался по своим каналам и прыткую Риту вытурили из редакции, в которой она проработала и завоевала место пронырливого сотрудника. — И все же это Скитер. Через пару дней она вновь будет писать для очередной газеты, но уже о других волшебниках, так что тебе не о чем волноваться, дорогая.       — Мой Слизеринец, — горячо прошептала она ему в ухо, особенно наслаждаясь ласкам между ног.       — Ммм, а ведь я мечтал о сексе с Гриффиндоркой…       — А Шармбатонка тебя уже не устраивает?! — возмутилась девушка, оцарапав его грудь своим ноготком.       — Ты и представить себе не можешь, как она хороша, — заключив ее в объятия заверил Малфой мягким басом. — Я думаю нам пора переместиться в более удобное место.       Отрицательно покачивая головой, усмехнувшаяся Эммелин спрыгнула с недоуменного мужчины и прежде чем уйти, сбросила платье на запах, обнажая себя в бюстгальтере и трусиках ярко красного цвета.       — Э-Эми… идем в спальню… — будто подросток проблеял он, сглотнув обильно выделившиеся слюни от прекрасного женского тела.       Тут же вскочив с места, он стремительно пересек расстояние между ними, протягивая руки к полушариям в красной шелковой ткани, из-под которых торчали острые сосочки, нахально кричащие поласкать их языком. Похотливо разглядывая и поглаживая ухмыляющуюся любовницу, Люциус тихо застонал от своих пальцев, покрывшихся ее влагой, представляя как войдет в нее с уже готовым членом. Вновь приказывая уже более твердым голосом, недовольно потребовавший Люциус, не ожидал что ему попросту откажут в сексе.       — Завтра чемпионат по квиддичу, — уперевшись в грудь мужчины вспотевшей ладонью, Эммелин сделала шаг назад. — Хочу тебя там увидеть!       Подарив французский поцелуй на прощанье, еле вырвавшаяся из горячих объятий возбудившегося Малфоя, мадемуазель мимоходом поставила ногу на стул рядом с выходом и запустив пальцы в резинку чулков, оттянула их так, что те со звуком шлепнули ее соблазнительную ляжку.       — Ты ведь знаешь, что заплатишь за это? — угрожающе прошипел сверкнувший глазами Люциус, резким движением закатывая рукава рубашки.       — Буду ждать!

***

      В школе чародейства и магии Хогвартс, было решено провести показательный матч по игре в квиддич для оставшихся зарубежных гостей, которые должны были улететь обратно к себе через некоторое время. Министерство, а точнее Корнелиус Фадж, просто не мог допустить, чтобы Чемпионат по зельям закончился на такой неприятной ноте, как кража меча Годрика Гриффиндора. Поэтому с его решением, Амбридж тут же занялась приготовлением к этому событию.       Цепочка гриффиндорцев с первого по пятый курс потянулась следом за Гарри и когда тот скрылся в раздевалке, дружно рассыпались между высоких трибун, занимая удобные места для обзора за своим кумиром, натягивая знамена с символом львиного факультета.       Погода выдалась просто замечательная, как по волшебству создав идеальные условия для полета. Солнце, скрывшееся за молочными облаками, не слепило глаза, по крайней мере пока не покрывалось кружевными, и ветер был не слишком сильный, позволяя свободно дышать во время полета.       С самого утра мадемуазель была сама не своя. После вчерашнего свидания, она сразу же рухнула на кровать и без памяти уснула. Горящий камин, прежде наполняющий ее комнату звуками монотонного трещания, уже съел все угольки, которым его растопили эльфы и тлея, окончательно потух глубокой ночью. Не в силах наколдовать согревающие чары, ведьма все мерзла и видела кошмары, преследовавшие ее до самого утра. Даже со звоном колокола Эммелин не шелохнулась, оставаясь дремать в одной позе, из-за чего пропустила сытный, праздничный завтрак.       Так как все преподаватели уже заняли свои места, приведшая себя в порядок мадемуазель выходила из замка последней. Медленными шагами она шла совсем другой тропинкой, силясь не наступить на тонкий лед и не испачкать замшевые полусапожки в луже под ним, как до ее ушей стал доноситься гомон и выкрики ребят со стороны поля, предвещая еще больше действовать на расшатанные с ночи нервишки.       Почти доходя до места, Эммелин сковала мелкая дрожь, затекшая ледяным потом по спине и лодыжкам. Невидимая сила жестко прижала ее к воротам, не позволяя даже пошевелиться, отчего она нервно задышала, крепко сжав кулаки. Затрясшаяся от первобытного страха, она едва пискнула сквозь зажатый рот.       — А ведь я тебя предупреждал, — угрожающе прошелестел Люциус за спиной девушки. — И не жди снисхождения, пощады не будет, куколка.       Его тяжелое дыханье обожгло кожу перепуганной Эммелин, встрепенувшейся от сильного возмущения и боли. Прижатая к холодным воротам сарая, в котором полвека назад хранили весь игровой инвентарь, удерживаемая на месте девушка попыталась сопротивляться, однако эти действия были лишены всякого смысла. Она не знала, чего именно ожидать от разозленного зверя. Пытаясь не вдыхать ржавый запах металла, мадемуазель вложила все силы, чтобы повернуть голову, скребнув нежную кожу щеки, которая тут же стала горячей, и краем глаза успела заметить только платиновые волосы Малфоя торчащие как бы из воздуха, отчего ее брови тут же нахмурились.       Не церемонясь с ней, Люциус сорвал ее теплую мантию с плеч и небрежно выкинув в сторону, ударил женские ягодицы, продолжая грубо вжимать ее и с садистским удовольствием шлепал их все чаще и чаще. От беспомощности, разгневанная Эммелин отчаянно взвыла в мужскую ладонь. На ее глазах тут же проступили слезы, а пронзившая дрожащее тело острая боль была настолько сильной, что казалось, словно ее ягодицы ошпарили кипящим маслом, вдобавок ударяя раскаленными железными прутьями. Это оскорбительное и непозволительное поведение Малфоя разожгло яростную бурю в груди девушки, которая скрежетала ногтями металлическую поверхность, собирая ржавую грязь. Однако вскоре напряженное и натянутое от дискомфорта тело отреагировало совсем по-другому.       Ощутив мокрую от слез руку и то, как она судорожно вдыхала, издавая приглушенный стон, Люциус остановился.       — Сильно больно? — спросил он так, словно не измывался, нанося шлепки твердой рукой.       В ответ услышал только мычание и подавленное рыдание, отчего тут же погладил по голове и спине, удерживаемую на месте девушку. Медленно и осторожно освободив ее рот, Люциус предупредил не дергаться и не кричать. Смягчая нестерпимую боль, он стал исцелять распухшие ягодицы возлюбленной, прикасаясь к ним нежными, заботливыми движениями.       Волшебство, исходящее от теплоты его рук, проникало глубоко в тело, пульсировало на пылающей коже, и заставляло Эммелин испытывать смешанные чувства от ярости — до облегчения, от возмущения — до вожделения и дикой похоти.       Раздвигая коленом ее ноги, Люциус оказывал на нее давление, и придавив своим мощным телом, шептал заводящие и одновременно угрожающие слова, обнимая за талию, массируя ягодицы и медленно пробираясь к заветному месту.       — Перестань! — задыхаясь потребовала мадемуазель неровным голосом.       Однако мужчина ничуть не обратил внимания на ее борьбу, и натянув ткань вспотевшей блузки обнаружил отсутствие бюстгальтера. Хищно облизнувшись такому сюрпризу, Люциус хрипло выдохнул в шею дрожащей от возбуждения Эммелин и целуя ее, пальцами стал потирать набухшие соски, пробуждая в ней довольный стон и сильную смесь желания.       Горячая волна возбуждения прошлась по телу мадемуазель намочив нижнее белье. Внизу все пульсировало и требовало немедленно обратить на себя внимание.       Все здравые мысли в ее голове закружились и унеслись прочь, затрудняя придумать план спасения, а шум начавшейся игры растворился на фоне, словно все базовые чувства выключили одним щелчком, оставив самое главное — ощущать приятные ласки возлюбленного и поддаваться ему на все сто. Прикрыв глаза, она бессознательно выгнулась, со стоном требуя большего.       Люциус не был дураком, по крайней мере пока дело не касалось его дружка, так бурно реагирующего на столь прекрасное тело волшебницы, что сейчас находилась в его объятиях. Он заранее узнал, что их никто не потревожит на этом участке школы, поэтому не стал торопиться, причиняя нестерпимую боль, окупившуюся вспыхнувшим желанием секса у этой женщины. Его член немедленно требовал пронзить желанное тело и потому, пока еще не потеряв остатки разума, Малфой вонзил зубы в обнаженное плечо Эммелин.       — Чего ты хочешь? — искушающе прошелестел Люциус, щекоча ее шею горячим дыханием и умело дразня ее жемчужинку то мягкими, то быстрыми движениями.       Эммелин натянуто затаила дыхание, откинувшись на его плечо она обхватила одной рукой его голову, другой взялась за свою грудь. Она не хотела просить Люциуса, будто это нужно только ей, и старалась держаться из последних сил, чувствуя, как еще мгновение и она потеряет контроль, прося его о большем.       Раз уж сам начал воспитательную игру, то пусть доводит ее до конца. Мерлин! Да-а! Хочу, чтобы ты довел меня до безумия! — мысленно застонала она, шлепнув руками ворота сарая, требовательно двигая бедрами, задевая его воспрявший член.       — Скажи это, — потребовал он, вжимаясь еще сильнее, отчего дыхание у нее перехватило, а он сам не сдержал мучительного стона, сорвавшегося с губ, когда она потерлась еще сильнее.       — Я хочу тебя…       Страсть и возбуждение тут же захлестнуло Люциуса. Резко развернув лицом к себе пылающую от желания Эммелин, он разорвал взмокшие трусики и впился в ее губы собственническим поцелуем.       — Тогда попроси, — прошептал он, целуя каждый миллиметр ее кожи, пробираясь от шеи к набухшим соскам быстро вздымающейся груди, закусив один из них принялся ласкать другой.       Выгнувшаяся дугой девушка, вскрикнула задохнувшись от смешанных чувств. По внутренней стороне ее бедер из пульсирующего лона потекла выделившаяся секреция. Нетерпеливо застонав, Эммелин скользнула рукой вниз, и нащупав бугорок, сомкнула пальцы на высвободившимся члене.       Не теряя времени, Люциус продолжил действовать своему плану. Остановившись, он резко шлепнул ее по половым губам, коленом не позволяя зажать ноги. Вскрикнув от этого, Эммелин тут же растаяла в волне похоти и вожделения. Распахнув затуманенный взор, девушка крайне удивилась, испарившемуся образу мужчины, что стоял перед ней секунду назад, но все так же продолжающим ласкать ее тело движениям рук и горячим поцелуям.       — Это дезиллюминационные чары? — хриплым голосом спросила мадемуазель, смотря перед собой в прозрачные слои воздуха, как только Малфой отпустил ее рот.       — Мантия-невидимка, — ответил тот буднично. — Одолжил у Крауча.       Не теряя времени, Люциус накинул волшебную ткань и на девушку и подхватив ее на руки, устремился в самый центр поля.       — Любвеобильная Венера, страстная искусительница, — тихо охнула пронизанная дрожью Эммелин, складывая мозаику из фрагментов мыслей. — Это же не то, о чем я подумала?       Желая дойти в центр поля, двигаясь возле подножия трибун, мимо ничего не подозревающих волшебников, Люциус взглянул невозмутимым взглядом на напряженную девушку, а затем все же по-лисьи ухмыльнулся.       — Ой, только не стоит мне лгать, что ты не думала об этом, — понизив голос дразняще произнес он, мягко сминая ее бедро. — Я все прочитал в твоих мыслях. Вчера ты прям кричала об этом. Скажу честно, меня крайне удивили ваши фантазии, мадемуазель Дюваль, — смотря в обескураженные глаза, ответил он с ноткой иронии. — Однако я рад твоей похотливой натуре, моя дорогая! Это будет весьма интересный опыт!       Замерев от страха, Эммелин не смогла ничего ответить на столь прямое разоблачение своих сексуальных фантазий. Захлестнувшие стыд и уязвимость сжали стиснутую грудь. В попытке увлажнить горло, она не смогла даже сглотнуть, а только приоткрыла рот, из которого вылез тихий вопль. В своих смелых, горячих мечтах, она нередко представляла, какого это предаваться любви на глазах у других людей, да еще и в компании с самым сексуальным, чистокровным, наглым, дерзким и опасным магом во всей магической Британии. И все же фантазии — это фантазии, а реальность была таковой, что Эммелин тут же сжалась, смотря расширившимися от страха и беспокойства глазами на летающих в небе детей и других волшебников, кричащих на трибунах.       — НЕТ! — закричала волшебница, отчаянно задрыгав голыми ножками.       Замеревший на месте Люциус, вонзив пальцы в бедро девушки, взглянул на нее яростным взглядом, ведь прямо над ними находилась секция с разговаривающим Фаджем и другими людьми из министерства. Благо ее пронзительное «Нет» утонуло в ошеломляющем вопле, когда команда Гриффиндора забила квофл в ворота соперников.       — Пожалуйста, Люциус! Я не смогу там, — дергалась мадемуазель, пытаясь выбраться из цепкого кольца объятий мужчины.       Поставив ее на ноги около подножия трибуны, сжимая от злости свои напряженные челюсти, Малфой потребовал объяснений. Наконец услышав их, нехотя признаваясь самому себе, что летающие над головами бладжеры будут только мешать, которые к тому же могут сильно покалечить их в процессе дела, Люциус натянуто улыбнулся и презрительно фыркнув, резко схватил полуголую Эммелин за талию, прижав к себе он угрожающе прошептал в ушко.       — Тогда пеняй на себя, мадемуазель Дюваль.       С этими словами, он грубо развернул ее и не давая ни минуты опомниться притянул за бедра, войдя в нее с такой силой, что девушка, тут же потеряв равновесие схватилась за деревянный каркас трибуны, дабы не рухнуть и удариться головой.       Прикрывая глаза от накатившего блаженства, Люциус входил в нее жестко, собственнический сминая кожу ягодиц, щипал, шлепал их наслаждаясь вздрагиванием любовницы.       Вновь захлестнувшее возбуждение, поднялось жаром по всему телу дрожавшей Эммелин. Шершавое дерево терлось о нежную грудь мадемуазель, отчего чувство осязания обострилось втрое. Набухшие соски терлись и терлись, вдобавок к ним присоединились руки мужчины, которые массировали и сильно теребили их, будто щенок, набросившись на новую мягкую игрушку, пытался вытрясти из нее всю вату. Однако с каждым грубым движением, отчаянно стонавшая Эммелин возбуждалась все сильнее и молясь всем амурам на свете, выгибаясь в спине сама стала насаживаться на достоинство Люциуса.       Задыхаясь от желания, он стал целовать спину, плечо и шею Эммелин, и намотав ее волосы в пучок заставил взглянуть себе в глаза, чтобы поцеловать столь желанный горячий ротик, из которого выливались похотливые мелодии секса, и обрушить на него свое горячее дыхание.       Когда любовники синхронизировались и стали двигаться на одной волне все быстрее и быстрее, их учащенные сердца забились в унисон, как единое целое. Их тут же накрыло океаном страсти и горячим желанием, унося за пределы квиддичного поля, вознося все выше и выше на седьмые небеса любви, на которых розовые пушистые облака ласкали их голые ноги, которые едва касались границ этого мира, в то время как они особо наслаждались плывя в нирване и растворялись в сильных чувствах, разговаривая телами друг друга на языке любви.       — Э-Эми, мне так хорошо с тобой, — прохрипел Люциус, особо дернувшись внутри нее. — Ты искусительница. Ты сирена… Женщина. Моя женщина… МОЯ!       Наслаждаясь фейерверком чувств, держащаяся за деревянный столб трибуны Эммелин пыталась отдышаться, радуясь столь откровенному признанию любимого. О да, Люциуса она полюбила всем сердцем! И даже если это означало проиграть ему, она была согласна пожертвовать всем, потому что наконец призналась самой себе — он любовь всей ее жизни, ее страсть и ее мужчина, с которым ей очень хорошо, и который делает ее очень живой и счастливой женщиной на свете.       Высвободив член, Люциус прижался к ней всем своим горячим телом, чтобы привести дыхание в ровное состояние. Однако от мягкого полустона ахнувшей Эммелин, едва стоявшей на ватных ногах, его вновь стало накрывать возбуждение, которое требовало вновь взять ее и иметь в присутствии других волшебников, так как ему хотелось.       Обновив заклинание, заглушающей сферой сомкнувшееся вокруг них, Люциус мягко уложил взмякшую девушку на ткань, лежавшую рядом с деревянным каркасом, похожую на какое-то расшитое звездами знамена с речевками.       Эммелин также стала потихоньку заводиться от его пальцев, умело ласкавших ее разгоряченное тело, которые мягко касались лобка и заскользили к занывшему и мокрому от его семени лону. Прикусив губу, она выгибалась на встречу горячему языку, проникшему глубоко в нее, а затем дразняще теребившему набухший клитор. Приятная, теплая волна возбуждения, пульсировавшая внизу живота, заставляла ее шире раскрываться под горячими поцелуями. Блаженно улыбающаяся девушка, глубоко дышала и старалась сфокусироваться на летающем в небе мальчишке, или на лице незнакомого волшебника сквозь перекладины трибуны над ними, но ее взгляд все время ускользал куда-то в сторону и Эммелин закатывала глазки прижимая взмокшую голову любовника все ближе и сильнее к себе, а когда Люциус сильно засосал ее клитор в рот, волна фонтаном поднялась выше по телу и ударила в голову, затуманивая все еще не собравшиеся остатки разума в пелену похоти и довольных стонов, которые он стал заглушать своими поцелуями.       Учащенно дышащий Люциус брал ее всей силой, шепча нежные ободряющие слова, признаваясь как ему хорошо рядом с ней. Он входил на всю длину сильнее набирая темп, шлепал ее, постанывающую и хватающую ртом воздух, яйцами о промежность, обдувая горячим дыханием раскачивающиеся от его движений сочные груди и сосочки, что превратились в созревшие набухшие вишенки. Импульсы вожделения и наслаждения достигли пика удовольствия: застонавший Люциус, рыча толкнулся пару раз держа Эммелин за руки и излился горячей, вязкой спермой во внутрь волшебницы. Не выходя из нее и утягивая ее за собой, он повалился набок, прижимая к себе заключил в крепкие объятия.       Наполненная приятными чувствами, Эммелин все еще дрожала от возбуждения и горячо дышала ему в шею, пока приятная нега медленно ускользала, становясь все тоньше и тоньше, словно легкая простыня укрывавшая их от посторонних глаз теперь уползала при сильном порыве ветра. Когда сознание вернулось на место, она взглянула на Люциуса, на устах которого застыла блаженная и довольная ухмылка. Открыв глаза, он устремил на Эммелин собственнический взгляд, демонстрируя свою власть над ней и скользнув к припухшим губам прогладил их контур, заставляя ее приоткрыть их и облизнуть его палец.       — Эми, — прохрипел мужчина, наконец высвободив свой член. Он ловко навис над ней со страстью смотря в глаза. — Ты моя амортенция.       Услышав такое признание, Эммелин была на грани безумия. Радостно подпрыгнувшее сердце сделало сальто назад, и девушка тут же прижалась к мужчине разгоряченным телом застонав ему в рот при поцелуе.       Где-то рядом пробежался недовольный голос директрисы, которая спрашивала у профессора Стебель, не видела ли она какой гоблин держит эту мисс Дюваль, раз она не пришла на столь важное, по ее мнению, мероприятие. На фоне замершего поля раздались возгласы, ученики кричали речевки, кто-то громко перебивал их своими комментариями.       Мадемуазель гладила Малфоя по груди и похлопав по отточенным мускулам на руках взбодрила, нехотя приговаривая что ей пора вернуться к своей роли. Однако Люциус, казалось, вовсе не хотел выпускать ее из своих объятий, дыханием щекоча ей ухо и шею, вызывая приятные мурашки в ее теле.       — Мы же замерзнем тут, лежа голыми, прямо как в той сказке про ледяную волшебницу Иверу Кристалин.       — Французская?       — Да, — промурлыкала Эммелин на французском, кокетливо улыбнувшись. — Я не хочу становиться ледяной скульптурой.       — Чтож, кажется, заниматься сексом с ледяной скульптурой будет весьма неудобно, — захохотав съязвил тот в ответ, оценивающе сминая в руках ее прелести, отчего получил легкий шлепок в грудь.       — Ты невыносим! — завопила Эммелин вставая.       — Но тебе это нравится, — вновь уложив ее на спину, Люциус навис над ней. Его глаза угрожающе сверкали и заскользили, будто облизывая каждый дюйм ее прелестного тела своим проницательным взглядом.       Спустя несколько минут, они привели себя в порядок, прошли к воротам старого сарая собирая ранее разбросанные вещи. Поправляя и зашнуровывая теплую мантию, Эммелин показалось, что из уст любимого она наконец услышит еще одно очень важное признание.       — Эми, я тебя… — помедлив, словно собирая важные слова и мысли в голове, — еще увижу сегодня? — слегка прищурившись спросил Люциус, с невозмутимым видом застегивая золотые манжеты на рукавах.       — Кто знает, — выдохнув, пожала плечами слегка разочарованная девушка. Однако память тут же подкинула яркие, страстные воспоминания, которые произошли с ними, и она все же довольно кивнула, даря ему лучезарную улыбку.       Обхватив волшебницу за талию, Люциус с вожделением склонился ближе и уткнулся носом в приятно пахнущие волосы. Поцеловавшись будто на прощанье, они разошлись, но твердо были уверены — им еще предстоит встреча.

***

       «Гриффиндор, мы с тобой! Гриффиндор — ты силен!» — вдохновленно скандировали фанаты львиного факультета, и их девиз мигом подхватили студенты дома Пуффендуй и Когтевран, так как противником в игре была команда Слизеринцев, которых они не могли выносить все вместе.       — А вот вы где, мисс Дюваль. Неужто соизволили прийти? — злобно проговорила Амбридж не разминая тонкие губы, поджатые в недовольную линию.       — Да, мадам директор. Я задержалась в классе, проверяя домашние задания учеников. Знаете ведь, скоро СОВ, нужно знать в каких темах у студентов пробелы, — состроив доброжелательную и невинную моську пролепетала мадемуазель Дюваль, стараясь взобраться по ступенькам вверх на свободное место.       — Пробелы есть в воспитании ваших студентов, — проговорила Амбридж злобно, словно навязывая вину и не скрывая своего отвращения к шумным детям, совсем раскричавшимся на трибунах.       — Если вы не забыли, они воспитывались профессором Макгонагалл. Я лишь ее заменяю, — напомнила Эммелин смерив директрису недовольным, жестким взглядом.       — Не забывайте, что вас также можно заменить. А теперь немедленно идите и успокойте их!        «Гриффиндор, мы с тобой! Гриффиндор — ты силен!»       В ответ на это со стороны изумрудно-серебряной секции трибун, послышались оживленный гул и издевательские смешки. Подхватив песенку сочиненную Драко Малфоем, они стали распевать ее в унисон, слишком громко, разжигая еще больше многовековую вражду.        «Рональд Уизли — наш король,       Рональд Уизли — наш герой» …       Но тут в баттл вступает Симус Финиган, который кривляясь и жестикулируя, стал изображать профессора Грюма, распевая стих собственного сочинения таким голосом, будто в детстве ему на ухо наступил гремлен, заставляя всех вокруг смеяться и хохотать от его движений.        «Кто сбежал, поджав свой хвост?       Это Малфой — наш хорек!       От Лже-Грюма он сбежал,       Стыдно нагишом ходить.       Но сначала побывал в потных Гойловских штанах!       Не плачь мелкий хорек и тупица,       Ты ведь никому таким не пригодишься.       Твой отец об этом не узнает.       Иначе разозлившись, на веки в штанах твоего друга оставит!»       Решив приструнить явно заигравшихся воспитанников Минервы Макгонагалл, мадемуазель Дюваль побрела в сторону их трибун, держа защитный щит вокруг себя, чтобы какой-нибудь сумасшедший игрок не запустил в нее бладжером. Проходивший мимо Рон даже не поздоровался с ней, видимо не заметив. С досадной и кислой миной он направился в сторону раздевалок. Воздух пронзил возмущенный свист мадам Трюк, и такие же недовольные возгласы фанатов. Подлетев к Креббу, она стала выговаривать ему замечания за нечестную игру.       — А ведь тебе нравится в этом свинарнике жить, а, Поттер? Ведь там ты как у себя дома и их тупая курица-мамаша, заменила твою мерзопакостную магловку. Толстая и жирная и отец их никчемный Уизел…       Четкий удар со снитчем в кулаке прямо в живот Малфою-младшему, заставил того мгновенно повалиться на землю, и выблюнуть ядовитую слюну, заблеяв от боли, сжимаясь в позе эмбриона.       — Тупая и жирная, — не унимался тот корчась в спазмах, продолжая оскорблять своих врагов.       Напрочь забыв о множестве свидетелей, сейчас наблюдавшими жестокую сцену со стороны, Гарри с перекошенным от ярости и гнева лицом, ударял Драко в челюсть несколько раз, бил его по лицу, оставляя на аристократичной бледной коже бордовое месиво. Так же сорвавшийся с цепи Фред, яростно пинал того в живот и голову, особо прыгнув всем весом на раскинутой руке, грубыми подошвами обуви.       — Поттер! — едва успела выкрикнуть мадемуазель Дюваль.       — Гарри, стой! — закричала подбегающая к ним Гермиона. — Фред!       Воспользовавшись заклинанием, отбросившим Поттера на пару метров, подлетевшая мадам Трюк тут же стала кричать и отчаянно причитать о столь непозволительной выходке. Слетевшие к месту события Амбридж, профессор Снейп и остальные профессора, оценивая ситуацию, разыгравшуюся на глазах иностранных гостей и министра магии, были просто в не себя от злости и возмущения. Как такое могло произойти? Что за заговор такой? Амбридж вся тряслась от ярости и схватив Поттера за шкирку, закричала чтобы тот немедленно шел в ее кабинет, вместе с Фредом, ненавистным взглядом сверлившего корчащегося Малфоя. Появившегося взбешенного Люциуса со всех сил удерживал Снейп, крича на приросшего к месту Гарри злобными словами и требуя убраться ко всем чертям.

***

Некоторое время спустя. Больничное крыло.       Тихо скрипнув дверью ведущей в одну из комнат отдыха, беспокоившаяся Эммелин расслабленно выдохнула, увидев Люциуса рядом с кроватью сына.       Подойдя ближе, девушка прижалась к мужской спине, вдыхая его запах, который перебивали целительские отвары и зелья. Обнимая Люциуса, Эммелин хотела дать ему понять — он не один, и она всегда его поддержит. Однако погруженный в свои мысли, напрягшись от неожиданности Малфой-старший не показал никаких чувств, и Эммелин не стала расстраиваться на это. Она понимала, как ему сейчас нелегко.       — Как он? — тихо поинтересовалась мадемуазель, с жалостью смотря на забинтованное лицо мальчишки, едва слышно хныкающего хриплым вдохом.       — Ему дали зелья. Он только, что заснул и проспит всю ночь, — ответил Люциус холодным тоном.       — С ним все будет хорошо, вот увидишь, — пытаясь подбодрить любимого, она накрыла его руку, покоившуюся на серебряной головке змеи, и мягко сжала ее. — Завтра он будет как новенький!       — Как новенький? — гневно фыркнул Люциус, ударив тростью холодный мрамор больничной палаты. Будто схватив оголенный от напряжения провод, вздрогнувшая Эммелин быстро убрала свою ладонь. — Моего сына избили, — яростно прошипел он, сверкнув на нахмурившуюся девушку своими льдистыми глазами, от которых веяло холодом, — и сделал это ублюдок, которого защищает весь магический мир. Я этого так просто не оставлю. Он и вся поганая семейка рыжих морковных сблевышей еще ответят за это. Я их в порошок сотру. Уничтожу! Как они посмели трогать моего сына?!       Сглотнув поднимающийся в горле ком, Эммелин задумалась на минутку. Мысли хаотично витали, жужжа рядом, они пытались вырваться наружу и быть озвученными во что бы то ни стало. Набрав воздуха, она сдержанно ответила:       — Я была там. Конечно, я не на что не намекаю, но…       — Но что? — рявкнул тот злобно, отчего мадемуазель отшатнулась, сделав шаг в сторону. — Говори!       — Я слышала, как Драко оскорблял родителей Поттера и Уизли. Никому не понравится такое слышать в адрес своих родных, понимаешь… Я, конечно, возмущена их поведением и вовсе не оправдываю насилие, но в этой ситуации и Драко не святой Мерлин…       Захлестнутый праведным гневом Малфой-старший тут же схватил Эммелин за предплечье и небрежно оттащил в сторону, подальше от кровати, на которой спал его избитый сын.       — Да как ты смеешь оправдывать их, — поджав губы в брезгающей гримасе рассвирепел Люциус, пронзая девушку злобным взглядом. — Прониклась к ним чувствами, это так?       — Что?! Я не… Люциус послушай. Я не оправдываю их…       Не давая ей договорить, мужчина все напирал, крепче сжимая ее предплечье. От боли в руке появился ужасный дискомфорт, и она со смешанным страхом и неверием в глазах уставилась на волшебника потеряв дар речи на время и дрожа от неприятного чувства.       — Мальчик всю ночь будет гореть от боли, отращивая новые кости…       — Я понимаю…       — Понимает она! Раз ты была свидетельницей такой жестокости, почему вовремя не остановила ублюдков? Почему позволила избить моего сына?       Чувствуя подступающую обиду и возмущение от таких обвинений, которые на тебя пытаются навешать, хотя ты вообще не причем, девушка смотрела на разгневанного волшебника, пытаясь понять правда это или нет, то каким он предстал перед ней сейчас. Ее сердце бешено билось в груди то ли от страха, то ли от неожиданности, а может это разочарование крутилось внутри обезумевшей пластинкой на разбитом патефоне?       Ошеломленная столь несправедливым обвинениям, Эммелин хотела просто убежать, оставив Люциуса на едине со своими проблемами. Она всем сердцем летела сюда, чтобы поддержать его, но явно попала под горячую руку. С другой стороны, после всего того, что произошло между ними несколькими часами ранее, неужели он так легко может меняться в характере и причинять боль, до этого признаваясь как ему с ней хорошо. И что за манера обвинять человека незаслуженно? От таких мыслей девушка судорожно вдохнула, ощущая ледяной холод в помещении.       — Скоро Амбридж вызовет всех, кто находился рядом. Когда очередь дойдет до тебя, скажешь, что Драко ничего не делал, — приказным тоном потребовал он, особо крепко сжав ее руку, явно оставляя синий след своей хватки.       — Это отвратительно, — прошептала она не веря в то, как безжалостно он смотрел на нее. Словно это она натравила злосчастного Поттера на его любимого сынка.       — Ты сделаешь это, потому что я так сказал. Поняла?       Люциус грубо схватил ее за плечи и затряс так, словно пытался выбить признание, а она была умалишенной пациенткой Святого Мунго.       Да как он себе позволяет такое?       — Убери от меня свои грязные руки, Малфой! И не смей мне приказывать! — высвободившись рассвирепела Эммелин, пригрозив тем же тоном, ничем не отличавшимся от его собственного. Пронзая мужчину вспыхнувшим изумрудным оттенком в глазах, будто в них образовалось то самое непростительное и опасное заклятье, горящим, необузданным пламенем готовое захлестнуть все живое в магическом мире.