Приторный аромат жасминов окутывал каждый уголок комнаты своим насыщенным эфирными маслами нотками, и проникая в глубины умиротворенной души, своевольно уводил сознание от забот и тревог внешнего мира. Будто волшебная мелодия, аромат прекрасного цветка раскрывался настолько сладко и гармонично, что время останавливалось, а пространство теряло свою реальность.
Властно дотронувшись дорогим шлейфом до спящей девушки, аромат щекотал ее нос невидимыми нитями, затягивая в мир чарующих сновидений. Изысканные нотки жасмина побуждали ее видеть странные фрагменты, в которых она была главной примой роскошных балов и блестящих Парижских вечеринок. Мир грез окутывал ее нежной магией, пленяя переливающимися и головокружительными образами.
Приятная дрожь пробежалась по телу в момент, когда в пышном, многослойном платье Эммелин танцевала вальс с французским министром магии, сентиментально осыпавшим ее комплиментами. Мягко коснувшись шеи, он стал целовать ее мокрыми устами, над верхней губой которого росли густые усы, нагло и бесцеремонно спускаясь к декольте.
Вздрогнувшая от своевольности воображаемого волшебника, девушка тут же влепила ему пощечину, и ахнула преобразившемуся министру в образе Люциуса Малфоя.
Сузивший холодные глаза, Малфой тут же перехватил девичью руку, и притянув волшебницу к себе, стремительно закружил ее в танце. Его сильные руки, обвившие ее тело, источали жар и страсть, под которыми она начинала плавиться, как сыр на горячем ломтике хлеба. Сделав изысканный комплимент, Люциус стал приближаться к ее губам, и Эммелин сделала то же самое, взаимно отвечая на его сладкие поцелуи.
С нежностью облизав губки, мадемуазель плавно отбросила руку на подушку, повернувшись на бок. Сонно простонав, она блаженно поглотила цветочный аромат и слабо улыбнулась, наслаждаясь безмятежностью.
Лениво разлепив глаза, Эммелин вновь перевернулась на спину, приводя пока еще спящие мысли в порядок. Однако, едва она коснулась подушки, как волна тупой боли пронзила затылок и шею. С каждой секундой ощутимого дискомфорта, стиснувшая губы девушка быстро разгоняла затуманенное сознание по тропинкам последних воспоминаний, лежащих на поверхности памяти.
Записка от Люциуса, ночной Лондон, витрина с цветами жасмина, парочка маглов и…
— Левретка, — удивленно выдохнула она, панически заскользив по шелковой сорочке, словно попыталась удержаться от неприятности происходящего. — Акцио палочка, — призвала волшебница магический инструмент, но никакого движения в воздухе не произошло.
Призвав своего домашнего эльфа, который подозрительно не появился, она рвано задышала.
Подавляя нарастающую тревогу, плотным ошейником удушающей горло, мадемуазель с трудом сглотнула, и приложив все усилия, поднялась с постели, скинув с себя тяжелое одеяло. Голову, словно резиновый мяч, небрежно потянули вверх, а острая боль продолжала пульсировать в районе затылка, сигнализируя ей бежать отсюда как можно скорее. Зажмурив глаза, ослабленная Эммелин вновь присела на место.
Мысли беспорядочно вертелись внутри головы, напоминая бурлящий и неуправляемый поток. Сколько времени она здесь вообще пролежала?
Некоторое время спустя, когда глаза привыкли к темноте, она обнаружила себя в плену глухой комнаты, лишенной даже проблеска оконного света. Замкнутое пространство стало тяжело давить на девушку, сжимая густой, плотный воздух, заставляя ее сердце биться сильнее от нарастающего ужаса.
В комнату, где царила густая темнота, из дверной щели едва стал проникать тусклый свет. Навострив уши, Эммелин не услышала никакого шума за ее пределами, на что рвано выдохнув, продолжила исследование. Блекло отражаясь от снедаемого пылью подсвечника, лежавшим на полу, свет искажал его форму, оживляя металлические детали в мохнатые лапы омерзительного акромантула, готового цапнуть за голую пятку, что сейчас находилась в нескольких дюймах от него.
Вздрогнув от темного силуэта в висевшим на стене круглом зеркале, возле оленьих рогов, мадемуазель досадно прикусила нижнюю губу.
Подаренный Люциусом медальон, который с легкостью мог бы перенести ее к нему домой, теперь казался не только символом его страстных чувств, но и спасением в случае опасности. Пожалев о своем решении не надевать его, Эммелин издала отчаянно тихий вопль, и вцепившись за волосы едва не топнула ногой. Однако она не сделала этого, понимая, что нужно убираться от сюда незамеченной, как можно скорее.
Вдруг темная комната залилась медовым светом, и сердце волшебницы учащенно забилось, когда эльф-домовик просунул противное рыльце через дверной проем. Увидев пустующую кровать и стоявшую на ногах волшебницу, он тут же побежал известить об этом своего хозяина.
В голове мадемуазель Эммелин ясно проступило осознание того, что время стало играть против нее, и нельзя терять ни единой секунды, ни единого мгновения. С колотящимся сердцем она решила спасаться и непременно выбраться живой из зловещего логова монстра.
Словно вязкое снотворное зелье, время замедлило свой бег, фрагментарно расплываясь и сливаясь во временную массу янтарной смолы. Пространство вокруг размазалось, и внимание напряженной Эммелин сфокусировалось только на убегающем существе. С неистовой решимостью, она мгновенно ринулась за ним, по пути хватая подсвечник. С сокрушительной силой размахнувшись, она ударила его по голове, лишь бы прекратить визжание этого мерзкого голоса.
Сбегая по узкой лестнице вниз, по спине мадемуазель пробежался холодок, липкими, ледяными щупальцами цепляя внутренности. С каждым скрипом деревянных ступенек, страх преследовал ее, наступая на пятки, накатывал новой волной, и она не сразу поняла, как быстро очутилась внизу. Только острая боль в копчике и локтях.
Под действием заклятья, сбитая с ног девушка, беспокойно заскользила по сторонам расширившимися глазами, со страхом, заставивший ее сердце замереть на мгновение, прежде чем оно ухнуло вниз в ответ на приветливый голос, раздавшийся из темноты.
Однако из-за адреналина и неистового желанием выжить, закричавшая сквозь стиснутые зубы, Эммелин вскочила с места и помчалась прочь от обманчиво ласкового тона.
В груди все дрожало и бешено колотилось, словно барабанщик «Ведуньи» отбивал в нем сумасшедший ритм из новой песни. Метаясь в полутьме дома, девушка погружалась в неизвестность, в попытке разыскать спасительный выход. Где-то неподалеку раздался громкий смех и все такой же ласковый голос игриво окликнул мадемуазель по имени.
Наконец обнаружив рассеянное облако света, волшебница не задумываясь ринулась в его сторону. По узкому коридору пронесся сквозняк, кусающий ее заледенелые ноги, а из приоткрытой двери рядом донесся свежий, морозный воздух. С надеждой, Эммелин забежала туда, даже не задумываясь в какой одежде сейчас находилась. Да и какая разница? Что угодно, лишь бы сбежать отсюда, а палочку она вернет. Непременно вернет себе!
Ступившую на покрытую инеем кафельную плитку, Эммелин пробрало мелкой дрожью, поднявшейся аж до корней волос. Однако задрожала она вовсе не от холода, а от вида, представившегося перед ней сейчас. Привыкая к яркому свету, девушка застыла с открытым ртом, разглядывая тошнотворную картину.
— Ma chérie fiancée! Ma chérie Emmeline! (фр. — Моя дорогая невеста! Моя дорогая Эммелин!). Тебе явно это не понравится, — мягкий голос неприятно исказился, громко и опасно прозвучав в коридоре.
Шокированная от леденящего ужаса, попятившаяся на негнущихся ногах, девушка схватилась за сердце, не в силах сдержать страдальческий вопль, перешедший в испуганный крик.
— Нет! Нет! — истерично заверещала мадемуазель, зажмурившись от ужасного вида.
Несколько глаз, все еще сохранившие следы пережитого животного страха и страданий, пронзили девушку своим безжизненным взглядом, глубоко оставляя след в ее душе. Полдюжины безжизненных женских тел находились в белокафельной лаборатории, расчлененные, с кусками содранной кожи и замерзшими лужицами крови рядом под ними. Некоторые были безжалостно подвешены вспоротыми животами на железные крюки, из внутренностей которых свисали бледные, сероватые кишки, другие несчастные жестоко обезглавлены, а их головы нанизаны на острые штыки и заколочены в стены.
От следов жестокого изверга, ее сильно замутило. Мадемуазель чувствовала, как волны тошноты и головокружения сильно подкатывают к горлу и охватывают ее голову, все больше погружая в кошмарную реальность. Каждый взгляд на пытки несчастных девушек и извращения, которые причинил полоумный психопат, отражал омерзение на ее испуганном лице. С каждым разом глаза наполнялись ужасом, а сбивчивое дыханье и вовсе остановилось.
<i><i>Мерлин помоги мне выбраться…
Чувствуя слабость в ватных ногах, мадемуазель Дюваль попятилась назад. Все еще не отрываясь от бойни, трясущимися руками она пыталась найти ручку двери, которая была единственным спасением от жуткого зрелища.
— Бу! — прозвучал смех гиены в лицо девушки, нарушая звук тонкого жужжания лабораторных ламп. — Испугалась?!
Сжавшая плечи мадемуазель Дюваль, противясь всем своим существом, все же нехотя оторвалась от разглядывания мертвой длинноволосой брюнетки, с истерзанной грудью и шеей, обвитой шипастой цепью, устремив в сторону тревожный взгляд. Воздух стал тяжелым, что девушка напряженно выдохнула.
— Жюль…
Эммелин тревожно обвела взглядом его лицо. От прежнего красивого и ухоженного француза не осталось и следа. Теперь на нее смотрел мрачного вида мужчина, в глазах которого плескалось безумие, а под ним залегли темные круги усталости. Некогда золотистые волосы, блестящие здоровым блеском — потускнели, а модная стрижка сменилась на неряшливую прическу.
Собрав остатки сил и терпеливо снося судорогу в шее, мадемуазель тяжело сглотнула. Ее дрожащие пальцы нервно скреблись по поверхности холодного кафеля, а сама она зажмурилась, сжав зубы.
— Э-Эми, — выдохнул блондин, защекотав ее щеку губами.
Схватив дрожащую руку девушки, Жюль Робер жестко сжал ее пальцы и боднул, прижавшись своим лбом.
— Ты вновь со мной, ma chérie. В моих руках… Как это замечательно, даже?!
— Н-не трогай меня, — глухо выдохнула Эммелин, стараясь выдернуть руку.
Жюль неприятно захихикал. Взяв ее за подбородок, он погладил лицо, мокро чмокнув в щеку.
— Не прикасайся ко мне, животное!
Глаза безумца расширились, как у изголодавшегося филина, ухающего на аппетитного суриката. Обозленный Жюль недовольно схватился за свою челюсть, а затем на его губах расцвела маниакальная улыбка.
— Ты можешь бежать, но ты не сможешь спрятаться! Я все равно найду тебя, ma chérie.
Наполнивший пространство маниакальный смех, заставил мадемуазель почувствовать ледяной холод, пробежавшийся по ее позвоночнику. Ее сердце забилось еще сильнее, а дыхание стало частым, когда убегая в темноте, она услышала мрачное насвистывание волшебника, настойчиво следовавшего за ней.
Продолжая бежать в узком коридоре, девушка обернулась назад и не увидев преследователя, быстро юркнула в какой-то поворот, надеясь, что это поможет ей выиграть время.
В полумраке, запыхавшаяся от слабости девушка прикрыла руками рот, дабы заглушить свое тяжелое дыхание. Внезапно, насвистывание Жюля оборвалось, и несколько мгновений Эммелин стояла на месте, слушая нагнетающую тишину. Воспоминание вовремя подкинуло ей фрагменты того, какую мерзость он хотел совершить с ней в Париже, и то, как она отомстила ему за это. Страх тугим корсетом сжимал внутренности мадемуазель, а сама она просила Мерлина и Моргану, чтобы Жюль прошел мимо и ушел вглубь здания. Шорох грубых ботинков остановился совсем рядом, а прикрывшая глаза девушка насильно затаила дыхание, напрягшись всем телом.
Кажется, он ушел.
Мужчина последовал дальше по коридору, продолжив напевать какую-то мелодию.
Уставшая мадемуазель облегченно вздохнула и закрыв глаза досчитала до десяти, а повернув голову в сторону вскрикнула от ужаса, когда увидела искаженное лицо с безумной улыбкой. Жюль наполовину выглядывал из угла и смотрел прямо на нее, освещая себя слабым сиянием Люмоса.
Наслаждаясь тем, как она кричала и противилась, когда он силком тащил ее, он только хихикал над ее беспомощностью. Ему нравились ее страдания, и он по-детски радовался тому, что обладал над Эммелин хоть какой-то властью. Он наслаждался грубой силе, применяемой к ведьме, которая не смотря на слабость в теле, все еще сопротивлялась ему, стараясь вырваться из его когтей.
Бросив ее на диван в гостиной второго этажа, француз пригрозил расправой, а затем начал с энтузиазмом приказывать своему домашнему эльфу, этой безмозглой Левретке, который злобными, выпуклыми глазками вытаращилось на пленницу хозяина, по-быстрому накрывать на стол, да принести его любимое пойло.
— А ты хорошо постаралась замести свои следы, поганая лиса, — расслабленно откинувшись на спинку дивана продолжал Жюль. — Ведь я искал тебя, после того случая. Помнишь, да? Быстрее, Левретка, — злобно повысив голос, — ты же не хочешь, чтобы я умер с голоду? Не хочет, — улыбнулся он, замотав головой.
Сидевшая напротив Эммелин внутренне сжалась, вцепившись в декоративную подушку, которой прикрывала свое тело в шелковой сорочке. На ее руке стремительно проявлялись синие отпечатки грубых пальцев, а тело ломило от боли, отчего она дернулась возникшей судороге.
— Сидеть, — по-зверски рявкнул Жюль, злобно смотря на бывшую невесту.
Объятая страхом, девушка старалась не трястись и не поддаваться полученному стрессу. Она всеми силами держалась, чтобы он не прочел по выражению ее лица весь ужас, который вызвал в ней. В ее голове крутились гнетущие мысли, словно внутри бушевал самый сильный шторм. Мрачные образы убитых девушек и намерения Жюля мешали ей ясно мыслить, как будто она была погружена в темные воды, населенные страшными тварями.
Вдобавок, Эммелин чувствовала всплеск дикой ярости от того, как Жюль собственнически держал ее волшебную палочку. Ее родную палочку из сердцевидной липы и рукояткой с аметистовым камнем! Сверля мерзавца убийственным взглядом, она сильнее сжала кулаки, напряжно натянув велюровую ткань подушки.
Подонок!
Женишок, хоть и бывший, воодушевленно и временами с нотками жалости рассказывал, как после того, что с ним сделали ее дружки и она, главной забившей гвоздь в показательное наказание, он долго лечился у целителей, а после, рьяно искал ее, караулил на работе и следил за территорией ее имения, но не смог пробиться через защиту дома.
Эммелин ухмыльнулась и гордо вздернула подбородок, вспомнив своего умелого эльфа.
Нужно постараться еще раз призвать Винни. Возможно, он сможет появиться в гостиной. Ах, Винни, мой лучший эльф, мой хороший верный друг! Обещаю, что после возвращения к обычной жизни, немедленно заберу тебя к себе, а дом пускай другие защищают.
-… и вот, мой дорогой папá вознамерился заточить меня здесь. В это Мерлином забытое место, — Жюль злобно скривился, и сжав челюсть шумно втянул воздух. — Старик в конец обнаглел. Ублюдок! Нет ну ты сама подумай. Я молод, силен, красив…
Эммелин, до этого молча сидевшая и пристально сверлившая дырку на лице блондина, закатив глаза отвернула голову.
— Я его единственный сын в конце-то концов! И какого дьявола он решает, что мне делать и как мне жить? Инкуба ему в постель, старый хрен. Чего молчишь, ведьма? — с яростью спросил колдун, стрельнув заклятье, пару раз захлеставшее ее голые икры словно плеть, сделанная из кожи дромарога.
Мадемуазель застонала от боли, прижимая ноги к себе.
— Он твой отец и имеет на это полное право, учитывая, что его сыном оказалось такое ничтожество вроде тебя! — презрительно выплюнула девушка в ответ, прикусив губы от пылающей боли в ногах. — Мистер Робер всегда содержал тебя и щедро выделял золотые и серебряные безанты на все твои хотелки… а ты сейчас желаешь ему смерти. Ты ужасен, Жюль.
— Сука, — прошипел Жюль.
Словно дикарь, мужчина кинулся вперед, пренебрегая стоявшим между ними кофейным столиком, и в следующий миг мощным взмахом руки ударил мадемуазель.
Однако даже в такой момент, Эммелин не стала терпеть выходки Жюля. До этого сидевшая с прижатыми к груди ногами, она решительно пнула мерзавца по яйцам, намереваясь сбежать. Француз по-зверски взревел. В следующую секунду она почувствовала, как его пальцы схватили ее волосы, и впились в них с такой силой, словно он намеревался вырвать каждый клок вместе со скальпом. Он кричал, жестко прижимая и продавливая ее голову в деревянный подлокотник дивана. Эммелин задыхалась от страдания ощущая боль в голове и ребрах, от его кулака.
— Ты жалкое существо, Жюль Твои действия хорошо отображают это, — голос мадемуазель задрожал, но в нем прозвучала решимость и сила. Несмотря на острую боль, она все же с презрением сверлила француза, обхватив себя и прижавшись ладонью к саднившей щеке. — Я не позволю тебе сделать то, что ты сотворил с теми девушками! Ты не заслуживаешь называться магом. Ты просто животное!
Лицо колдуна исказилось от ненависти. Местами лопнутая и потрескавшаяся кожа сильнее натянулась на костяшках его сжатых кулаков. Он долго смотрел на мадемуазель, будто решая, что еще сделать с ней, но вскоре складка на его переносице разгладилась, а губы скривились, словно оскал шакала. Зачесав сальные волосы, он перешагнул перевернутый столик и как ни в чем небывало, расселся на прежне место. Минутой позже он уже заедал морских улиток, раковины которых были испещрены зеленой плесенью, вместе со спагетти в сметанном соусе и закусывал тонкими ломтиками сыра Рокфор, который вызывал у мадемуазель чувство отвращения.
И вообще весь вид Жюля и его поведение вызывали в ней огромную неприязнь. Как он докатился до такого состояния, — крутились вопросы в пульсирующей голове девушки.
И я даже собиралась выйти за него замуж…
— Ну, так зачем ты сбежала в Англию? — смакуя каждый кусочек еды пробубнил Жюль. — И не ври, что возжелала учить глупых спиногрызов тайнам эзотерики в «Шмогвартсе». Я же тебя знаю, очень хорошо знаю, моя крошка. Ты не создана для такого. Кстати, как тебе мой жасминовый подарок на день влюбленных?
— И для чего же я создана, а? — с гневным вызовом спросила Эммелин, глядя прямо ему в глаза, скрывая удивления от последнего. На ее дрожащей губе виднелись свежие кровавые ссадины. Слабость сильнее завладевала ее телом, и мадемуазель подумала, что он вновь напоил ее каким-нибудь зельем и успел совершить то, что не смог закончить тогда в Париже. — Какое же ты все-таки ничтожество, слабак! Воспользовался девушкой, находящейся без сознания. Ты ведь только на это и способен, козлина.
Несмотря на физическую боль и страх вновь получить от ненормального изверга порцию ударов, Эммелин все же не стала сдерживаться, высказав ему в лицо все, что она о нем думает. Пусть мистер Робер знает, что она не позволит ему оставаться безнаказанным, даже если состояние не позволяет применить физическую силу.
Блондину не понравились слова волшебницы. С раздражением в глазах, Жюль агрессивно сжал горсть улиток одной рукой, раздавив их между пальцев. Брови нахмурились в праведном гневе, а глаз задергался в нервном тике. Жюль облизнул губы, сжавшиеся в жесткой линии.
— Ты дура, Эми. Какая же ты все-таки дура, — иронично вынес вердикт Жюль, неотрывно глядя на нее и покачал головой. — Замела все следы, спряталась на дно… А чего не угощаешься-то, а? — он поднес в ее сторону тарелку с плесневелым сыром, а когда та сморщила носик, тыкал воздух перед лицом вазочкой с крупными дольками апельсина. — Тебе же хочется пить? Не стесняйся, дорогая. — ласково пробормотал он, заботливо всучив в ее руку бокал со сливочным пивом.
Зная его гнусные намерения, девушка категорически отказалась притрагиваться к еде и любым другим напиткам. В ее глазах проскользнул намек на подозрение, а губы презрительно сжались. Мадемуазель знала, на что способен униженный мужчина, хотя Жюля она больше не приравнивала к ним. Зная, на какие мерзости он способен, Эммелин демонстративно выплеснула жидкость на пол, выбросив бокал. Возле дивана, на однотонном ковре расплылось пятно лужи.
Недовольно взглянув на девушку, он пожал плечами и стал рассказывать, как однажды зимним вечером, как раз перед ужином, Левретка принесла парочку газет. И каково же было его удивление, когда в одной британской прессе он видит Эммелин. Однако еще большим удивлением стало то, что на этой же колдографии стоял длинноволосый блондин, который также кинул в него парочку проклятий, в тот злополучный вечер.
Рассказывая об этом, француз словно возвращался в то время и заново переживал те эмоции, которые испытал. Его движения стали резкими, когда он счищал кожуру апельсина, демонстрируя гнев, который был не выплеснут до конца.
Перегнувшись за диван, он стал доставать что-то из небольшой тумбы. Нервно облизнув болезненно пульсирующие губы, Эммелин взмахнула рукой и призвала свою палочку, которую тот оставил на сидении. Жюль медленно обернулся и брезгливо оскалился, оскорбив ее тупой сукой.
— Головокружение, слабость в теле и сонливость — это признаки твоего превращения в обычного сквиба, — злорадно поведал волшебник. — *Мистиклещ на твоем затылке, высосет всю твою магию, до последней капли. О, дорогая моя! Его не так-то легко вытащить, — он приподнял брови на волшебницу, с ужасом пытающуюся стряхнуть насекомое с тела, которое забралось глубоко под кожу. — Так что привыкай к жизни слабой маглы, моя ведьмочка! Ха-ха-ха!
Затем он небрежно бросил на колени Эммелин февральский «Ежедневный пророк».
Мадемуазель напряглась, глубже втянув воздух. Соблазн возмущенно отшвырнуть газету обратно был таким сильным, но внезапно она замедлила движение. Кончиками дрожащих пальцев Эммелин прогладила миниатюрную фигуру Люциуса на общем снимке всех профессоров и высокопоставленных людей в Британии. Осанистый и гордый аристократ даже через снимок источал уверенность, силу и власть. Красивый и величественный, Люциус привлекал внимание своей внешностью и энергетикой, и Эммелин в тысячный раз признавалась себе, насколько он завораживал ее. Взгляд его серо-голубых глаз, полных уверенности и силы, заставлял ее сердце трепетать. В груди что-то зашевелилось, вызвав смешанные эмоции.
Она вспомнила проведенное с ним время, их полет на метле, страстный секс на поле для квиддича и свое ужасное решение порвать с ним отношение. Грусть и тоска болезненно сжали сердце, впились в него, как острые шипы кровавых роз из Малфоевского сада.
Люциус…
— Меня будут искать, — твердо заявила Эммелин, оторвав взгляд от напечатанного Малфоя и ненавистно вперив его в морду Жюля.
— А мне плевать, — ответил тот просто. — Никто не сможет догадаться, где ты находишься. Никто даже не знает, что с тобой произошло, ma chérie. Даже этот ублюдочный блондин. Как там его звали? Люси? Люцер? Люцифер Миньон?
Воплощая свою психически сдвинутую натуру, Жюль, двигаясь по гостиной взад-вперед, придавал своим движениям и выражению лица нечто жутковатое. Прикинувшись дурачком, он неуклюже перебирал пальцами в воздухе варианты имен британского волшебника.
— Ах, да… Люциус Малфой — чистокровный волшебник, вертится в верхушке министерства магии, наследник древнего рода и имеет большие деньги в Гринготтсе. Преданный сторонник самого темного волшебника магической Британии. Лорд Люциус Малфой, — произнес он с презрением. — Знаешь, Эми, а мне даже льстит, что ты заменила меня его персоной!
Мадемуазель, которая осторожна прошлась языком по внутренней стороне вспухнувшей щеки, сильнее нахмурилась.
— Тот же типаж: высокий блондин, светлоглазый, чистокровный, аристократ, только староват, но…
Неожиданно для себя, девушка непроизвольно стала трястись и истерически расхохоталась в нервном смехе. Каждый хохот болью отзывался в теле, словно тритона живьем шинковали для зелья, вот только тритоном была она сама. От этого в ее глазах обильно выступили слезы.
— Не стоит сравнивать себя с Люциусом, — вздернула бровь мадемуазель и глубоко набрав воздуха, вновь не сдержалась от ироничного смешка. Затем она с вызовом прошелестела слова, точно змея Волдеморта, зловеще предупреждая. — Люциус самый лучший мужчина, которого я когда-либо встречала. Я даже благодарна тебе за то, что ты спутался с той грязнокровкой, и освободил место для истинного мужчины. Люциус — моя настоящая любовь. Я люблю его, а он меня! А ты так и останешься одиноким безумцем, который слушается своего папочку. Но не волнуйся, это ненадолго! Потому что, когда
мой мужчина обо всем узнает, то он лично убьет тебя в своем подземелье!
Представляя картину мести, в глазах Эммелин вспыхнуло зеленоватое пламя. Ее голос был пропитан презрением, которое хорошо отразилось в пренебрежительном фырканье. Однако движения ее были осторожными и сдержанными, все-таки боль ясно давала понять: без целебного зелья, ей долго придется зализывать раны.
На ее угрозы, которые должны были посеять зерна сомнений в груди француза от своего глупого решения похитить ее, он лишь по-детски обиженно надул губы и скрестил руки на груди.
— У-у-у! Напугала! Да мне похрен на этого дядьку, — пожал плечами Жюль. — Главное, что ты здесь.
— Ты не понимаешь во что ввязался, Робер. Люциус — темный волшебник…
— Ах! — зевая, Жюль лениво почесал голову волшебной палочкой своей пленницы.
— Он убьет тебя, а уж что Темный Лорд сделает с тобой!
— Ты оглохла? Никто не найдет тебя здесь, вишенка моя, — закинув виноградинку в рот, он нервно задергал головой. — Забудь белобрысого. Ты останешься здесь, со мной. Будешь моей куклой, — он стремительно подбежал к ней, двумя руками уперевшись по обе стороны от нее на спинку дивана. — Я буду пользоваться тобой, когда захочу, а ты станешь развлекать, когда это потребуется!
— Я никогда не буду с тобой. Никогда! Я лучше умру, чем лягу с тобой в одну постель! — Эммелин злобно выплюнула кровавый сгусток ему в лицо.
— Потаскуха!
Ударив ее по голове, Жюль стал душить и агрессивно орать. Его руки сжимались вокруг ее горла, ограничивая доступ к воздуху. Он нависал над ней, давил своим телом. Искрившиеся безумием и жестокостью глаза наслаждались видом Эммелин, борющейся за каждый вдох.
Все вокруг затуманилось, а сердце бешено колотилось в груди, когда она отчаянно пыталась вырваться из смертельной хвтки. Похрипывающая мадемуазель бессильно била его кулаками, пыталась расцарапать лицо и руки, но Жюлю было все равно.
— Идиотка. Мне не нужен секс. Он теперь вообще меня не интересует, — яростно кричал он, растрясая и без того сгустившуюся атмосферу.
Казалось, будто деревянные балки под потолком вот-вот обрушатся, если он не прекратит так орать. Эммелин пыталась бороться, но охваченная страхом и обессиленная, она поняла, что шансов на спасение мало и нужно воспользоваться хоть последним из них, если конечно она выживет сейчас.
Прежде, чем разжать руки он прошептал:
— Ты же видела трупы шлюх внизу? Я просто сделаю с тобой тоже самое. Сначала сдеру кожу, а потом изнасилую кинжалом. А может сделаю наоборот. Ну или стану кусками отрезать с тебя плоть. Ну что ты так удивляешься, милочка?
Медленно разжимая свои пальцы, Жюль отступил на шаг, освобождая ее от тисков.
Эммелин, судорожно откашливаясь, глотала воздух, ощущая, как свобода заполняет ее горящие легкие, по ощущению набитые песком и камешками.
Сквозь стук и шум в ушах, она слушала, как проклятье, с которым она разорвала детородный орган Жюля в своей гостиной, навсегда оставило след на мужчине. Печать бесплодия, как говорили опытные целители, к которым его таскал отчаянный отец. Жюль вообще не мог воссоздать желание, испытать сексуальное влечение ни к одной женщине. Его член больше не мог работать по назначению. Отрицая действительное, отчаянный француз схватил служанку-сквиба, работающую в их доме, и в попытке изнасилования обнаружил, что не может даже поднять член. Злостно взревев, он задушил бедняжку, но прежде избил и оттрахал ершиком для чистки туалета. Так повторялось каждый раз, пока служанок в доме Роберов можно было пересчитать по пальцам. Тогда мистер Робер пригрозил лишить избалованного отпрыска наследства, а когда и это не образумило его, поклялся отречься с концами. Не без помощи заклинаний, Робер-старший заточил сынка в свой секретный домик в горах, чтобы тот не путался под ногами. Но Жюль не предавал своим привычкам. Вошедший в азарт, он измывался над девушками, которых похищал его эльф — Левретка, и испытывал наслаждение, заменив секс на убийства.
Неожиданно, на нижнем этаже, что-то упало. От этого шума Жюль напрягся, его глаза нервно забегали.
— Левретка? — с долей раздражения окликнул он слугу. С каждой секундой молчания, смятение в его голосе усиливалось. — Даже не вздумай выкинуть свои фокусы, до моего возвращения. Иначе я повешаю тебя на крюках. Поняла?
После недружелюбного предупреждения, француз исчез на поиски эльфа и выяснения непонятного шума, закрыв двери в гостиной.
Измотанная мадемуазель с трудом сдерживала эмоции. Всхлипывая и заглатывая рвущиеся наружу слезы, она с надеждой призвала своего эльфа, но никакого хлопка аппарации не последовало. Эммелин задохнулась от разочарования. Капающие солоноватые слезы стали ручьем, омывая саднившую на ее лице кожу. Через пелену слезной вуали, она стала окликать эльфов из Малфой-мэнора.
Неужели виной всему был мистиклещ, высасывающий волшебные силы? Разве из-за этого они не слышат ее призыв?
Выкинув «Ежедневный пророк», девушка от безысходности протяжно завыла, зарывая лицо в декоративную подушку, затопав босыми ногами по пыльному ковру. Минутой позже, рвано вздохнув, она облизнула солоноватые губы, и стирая блестящие слезы с лица решила сбежать.
Похоже, что внезапный шум беспокоил Жюля намного больше, так как он забыл запереть дверь. А может просто был уверен, что пленница побоится сделать хоть какое-то движение. Черта с два! Когтистому грифону его мелкую душу!
Несмотря на усталость и слабость в дрожащих ногах, Эммелин тихо выбежала из гостиной. Сжав зубы от боли в теле, она продолжила прокладывать себе путь на выход, при этом не забывая прислушиваться к напряженной тишине.
Мрачные коридоры поглощали хрупкую фигуру, но мадемуазель не останавливалась, несмотря на головокружение. Ее подрагивающее сердце, с каждым шагом наполнялось силой и решимостью, подпитывая ее волю к спасению.
Неподалеку раздался недовольное ворчание Жюля. Складывалось впечатление, будто он с кем-то боролся или вручную тащил тяжелое фортепьяно.
Напряжение сильной хваткой стиснуло сердце Эммелин, заставив ее задержать дыхание. Быстро сориентировавшись, она спряталась в узкий проход на лестничной площадке, на которых красовались ветвистые рога оленя. Зажав руками тяжелое дыхание, она с ужасом смотрела на разыгравшуюся перед ней сцену.
Жестокий изверг — Жюль грубо тащил за волосы какую-то беззащитную девушку. Измученная, с кровавыми подтеками на теле, она мычала в знак сопротивления, рыдала и брыкалась в отчаянной борьбе. Злобно рявкая, француз тащил ее в «Комнату развлечений», так называл он лабораторию с трупами девушек, внешностью напоминающих Эммелин.
В заднем кармане француза блеснула его волшебная палочка. Когда жертва, отчаянно борясь, наконец освободилась из его хватки, разгневанный Жюль, в попытке схватить ее и затащить вниз, потерял контроль над своим оружием. Палочка неожиданно выскользнула из его заднего кармана, приземлившись рядом с ножкой старого кресла. Погруженный в потасовку с жертвой, он настолько увлекся издевательством, что не заметил этого.
Эммелин с волнением проследила за палочкой. Вот он шанс! Ее сердце радостно перекрутилось через трос возбуждения и волнения. Когда злодей и его эльф скрылись из виду вместе с несчастной жертвой, мадемуазель еще немного подождала, пока их голоса не отдалятся, становясь приглушенными. Держась за изношенные деревянные перила с зарубками, прихрамывая и искоса поглядывая в сторону, куда ушел Жюль, она наконец спустилась и схватила темно-ивовую палочку. Какое же у нее было разочарование, когда красная дверь оказалась запертой намертво. Девушка ощутила горечь в горле, когда и заснеженные окна, местами покрытые коркой инея, и маленькая дверца для эльфа оказались не подвластны ей.
— Экспекто Патронум! — произнесла Эммелин отрывисто. Из кончика волшебной палочки вырвался серебристый сгусток энергии. — Люциус, спаси меня! Жюль… это все он… похитил! Он держит меня в каком-то домике… Он убьет меня…
Постепенно свет патронуса, который начал формироваться в магическое животное, стал меркнуть.
Эммелин проживала смешанное состояние тревоги и удивления, когда обрисовывающиеся контуры ее патронуса начали размываться волнообразно пульсируя. Сгусток света, который образовывал патронус, начал издавать странное жужжание, постепенно нарастая в интенсивности. Крохотное рокотание стремительно стало наполнять пространство вокруг, переходя в металлический гул. Электрический треск и недоумевающую волшебницу пронзило серебристым лучом. Расширенными от ужаса глазами, девушка вскрикнула, защищая лицо руками.
Образовавшийся вихрь моментально оторвал ее от пола, завертев в водовороте темной энергии. С силой она была отброшена в сторону, а палочка из ее рук предательски выскользнула.
Лежавшая на нижних ступеньках лестницы, Эммелин сжимала губы, пытаясь сдержать болезненные стоны и всхлипы, стремившиеся вырваться из горла. Дрожащие руки горели огнем. От одного вида на них, она не сдержала криков.
Черные узоры, похожие на щупальца осьминога, начали обвиваться вокруг ее рук. Словно живые, они распространялись и извивиались внутри, как множество режущих шипов. Они переплетались, прокладывая путь в каждый из ее пальцев, создавая адскую боль и гнетущее чувство отчаяния.
На шум и пронзительный крик девушки, Жюль реагировал мгновенно. Он с недоумением наблюдал за ней, и спохватившись за свою волшебную палочку, злобно сжал челюсть.
— Ты же не думала, что я такой тупой, а? — бросил он ядовито, схватив рыдавшую от боли Эммелин за кружевные рюши на груди. — Магия дома работает только для Роберов! Ты ослушалась моего приказа, поэтому она и отразилась обратно на тебя. Твоя дерзость возвратилась к источнику! Ты не оставила мне выбора, — кричал он, как помешанный. — Ты виновата!
— Что ты сделал со мной? Сволочь!
Эммелин отчаянно кричала. Ее злоба достигла предела, и она стала яростно изворачиваться. Если ей суждено умереть здесь, то почему она должна делать это одна? Схватив абажур, энергетическим сгустком выброшенный на пол и расколовшийся на острые части, Эммелин вложила все оставшиеся силы и замахнулась. Острые края стекла пронзили Жюля сбоку по голове, сбив с ног. Он с шокированным недоумением на лице пытался понять, что произошло, но Эммелин вновь ударила его и француз потерял сознание.
— ВИННИ! — во все горло завопила мадемуазель Дюваль, рыдая и отползая подальше.
После того, как Жюль потерял сознание, пропитанный магией рода — домик вздрогнул, становясь очень уязвимым. Подобно дрожащему листу под порывами ветра, он пошатнулся под действем обстоятельств. За его стенами, снаружи, раздался треск и хруст иссякающих темных чар.
Появившийся эльф тут же прижал крошечные ручки к ушам, причитая от ужаса.
— Хозяйка! Хозяйка Эммелин! Винни не смог прийти на ваш зов, — заверещал напуганный эльф-домовик, бегая вокруг ослабленной Эммелин, не зная, как подступиться. — Ах ты слизняк садовый! Что ты сделал с моей хозяйкой? Слизняк! — домовик стал колотить Жюля по груди, осыпая проклятьями на древне-эльфийском языке.
— Винни, — прохрипела девушка, дрожащей рукой пытаясь взять домовика, но поймала только воздух. — Доставь меня в Малфой-мэнор. Живо!
— Мерлин. Мерлин! — зарыдал эльф тоненьким голоском, прикладывая теплые ладони к голове девушки. — Винни так рад, что вы живы. Ваш верный слуга Винни исцелит вас, хозяйка!
— Люциус… Мне нужно… к нему…
Обезвоженная Эммелин с трудом сглотнула, еле увлажнив пересохшие губы, зажмурив слезящиеся глаза.
— Скорее, Винни…
Согласно закивав, Винни стал помогать ей встать на ноги. Домовик понимал, что каждое движение, каждый шаг доставляет Эммелин дискомфорт, и поэтому он аккуратно согласовывал свои шаги с ее потребностями, реагируя на ее ритм и моменты слабости, подставляя хрупкое плечо под ее руку.
Во время трансгресии, ощущения Эммелин были странными; не темнело в глазах и в ушах не гудело, как это обычно происходит во время аппарации. Каждое дыхание было обременено, словно влажный пуддинг миссис Уизли прилипал к ее легким. Девушка взглянула на Винни не понимая, почему тот пищит. Его голосок доносился до нее неразборчиво, словно через толщу воды. До того воздух в пространстве стал плотным и вязким, что движения мадемуазель стали замедленными и затрудненными, словно она преодолевала сопротивление густой среды. Последнее, что она увидела обернувшись назад, был взбешенный Жюль — успевший кинуть в них заклятье. Мадемуазель даже не успела ахнуть, как чары дома вновь замкнулись.
Очутилась она на территории дома. Ее выкинуло на ступеньки крыльца. Изможденная с ушибами на спине, она зашипела сквозь слезы. Сердце билось с такой силой, что каждый его удар был ощутимым и болезненным.
Все вокруг пронизывало ощущение нереальности, словно она оказалась во сне. В глазах потемнело, она ощущала неприятное давление и пронзительный звон в ушах и только после того, как он исчез, услышала неприятные, прерывистые звуки.
— Винни! — вскрикнула Эммелин в ужасе.
Девушка вложила все оставшиеся силы и поползла на коленях, испытывая каждый мучительный шаг, чтобы добраться до верного эльфа. По изможденному лицу Эммелин текли слезы. Ее дыхание было прерывистым, сердце билось сильнее, когда она наконец очутилась рядом с раненным Винни.
— Моргана… — всхлипывала ведьма, смотря, как из открытой раны на маленьком тельце домовика хлестала кровь. Морозные вихри окружили их со всех сторон. — Винни… нет. Прошу, не умирай!
— Ви-н-ни д-должен сказать, — хрипло глотая ледяной воздух взмолился домовик.
Эльф рассказал, что до того, как он услышал ее зов помощи, у них очутилась Левретка. Подлый гаденыш безжалостно расправился со всеми ее эльфами.
Мрачные слова, которые прошептал Винни, разорвали последние нервы мадемуазель. Она прерывисто набрала воздух, но беззвучный крик застрял в горле, изо рта выплывали лишь облачка пара. Винни смотрел на нее с глубокой печалью в больших синих глазах, извиняясь за невозможность защитить их.
— Ваш В-вин-ни рад был служить вам… — он еле сглотнул с примесью крови, вытекшей на побелевшие губы. — Маленькая мадемуазель… Вин-ни рхад сслуж-ить…
— Тише…
— …вам.
— Ты не умрешь. Не смей! — зажимая рану руками, приказывала Эммелин, отрицательно качая головой.
Ее руки дрожали, но она не сдавалась. Мадемуазель настойчиво продолжала прижимать рану, лихорадочно пытаясь придумать план спасения.
— Винни рад, — прошептал эльф, погладив свою хозяйку по волосам, на которых украшением приземлялись красивые снежинки.
Эммелин отрицательно покачала головой, умоляя его не сдаваться. Внутри все сжалось, словно воздух проникал через маленькое отверстие окна. Она с осторожностью взяла его лапу в свои дрожащие руки и всхлипывала, слушая последние слова, полные искреннего почтения.
— Винни рад…
Душевная боль терзала ее сердце, когда она прижимала эльфа к себе. В груди Эммелин вспыхнул яростный гнев. Всеми фибрами души ненавидя Жюля, она поклялась, что отомстит ему, во что бы то ни стало.
Раненный и подоспевший к ним француз, жестоко пнул существо, отлетевшее на несколько дюймов, словно это был мешок с кровью, валявшийся на багровом снегу. Злобно угрожая расправой, он с силой потащил девушку обратно.
По мере того, как он тащил борющуюся мадемуазель по скрипучим ступенькам вниз, воздух становился более плотным и сырым. Ледяной холод окутывал ее колючей шалью, и вдыхая его, внутри у дрожащей Эммелин застывало все.
***
На багровом снегу слабо зашевелилась крохотная рука. Винни, несмотря на все мучения и страдания, все еще продолжал дышать. Каждый его вздох был тяжелым и сопровождался хриплым шумом. Снежинки, падая с неба, оседали на его истощенном теле, словно прикрывая его тонким слоем холодного одеяла. Синие глаза существа застыли на заснеженном домике. Кряхтя и хрипло глотая воздух, Винни решительно щелкнул и с последними силами аппарировал из этого места.
***
Малфой-мэнор
В кабинете хозяина Малфой-мэнора, где в камине отделанной изящной лепниной XVIII века, уютно потрескивали дрова, заботливо обогревая помещение в такую дождливую погоду.
Внимательно читая рукописный текст, Люциус решительно подписал письмо в министерство магии, и уже был готов взяться за квитанции, желая проверить свои счета в Гринготтсе, как вдруг чуть поодаль от него появился главный эльф-домовик.
Малфой-старший не терпел того, что его бесцеремонно отвлекали от важного дела, а потому взглядом полным раздражения, он вперил в существо, посмевшего нарушить его спокойствие.
— Мастер Люциус, — поклонился домовик низко, а затем встал, ожидая дальнейшее слово хозяина. После того, как Люциус задержал на нем холодный, недовольный взгляд добрых три секунды, эльф зябко поежился и продолжил говорить. — Фавн пришел доложить, что несколько минут назад, к главным воротам трансгрессировал раненный эльф. Фавн видел его однажды, он приходил к мисс Дюваль. Вам следует поторопиться…
Льдистые глаза опасно сверкнули, отчего домовик сжался в размере попятившись назад. Перо филина, зажатое между пальцев, разломалось на двое, когда Люциус сильно заскрежетал зубами.
В холле лежало израненное тело Винни, из груди которого сочилась кровь, образуя лужу на блестяще отполированном мраморе. Чувство отвращения тут же возникло у волшебника, словно маслянистое зелье для чистки метел наполнило его желудок.
— Где Эми? — жестко спросил мужчина, возвышаясь над домовиком. В его голосе просквозила удушающая тревога. Люциус неуловимо сжал и разжал пальцы, в попытке успокоить нервы.
— Жюль… — едва пошевелил губами Винни, протягивая слабую руку к нему.
Брови мужчины нахмурились, а в глазах вспыхнули искры ярости. Малфой никогда в жизни не прикасался по собственному желанию к этим низшим существам, если не считать младенческие годы, конечно же, и брезговал даже от одной мысли об этом. Он настолько сильно сжал губы, что их контуры исчезли под давлением. Можно было видеть, как его скулы поднялись немного выше обычного положения.
Колеблясь от желания просто использовать Легилименс, Люциус все же присел рядом с Винни, несмотря на лужу крови, запачкав начищенную подошву обуви. Он взял в руку хрупкую и ослабленную руку эльфа, но она мгновенно опустилась, оставив в его ладони волосок Эммелин. Нахмуренный блондин нервно забегал глазами.
— «Гримуар забытых заклинаний», живо! — тут же скомандовал взбесившийся Люциус своим домовикам, стоявших неподалеку и испуганно наблюдавших эту сцену.
Волшебник ощутил смешанные чувства — радость и тревогу одновременно. Мысленно благодаря преданного эльфа своей мадемуазель, он собственноручно закрыл застывшие, синие глаза Винни навсегда.
***
Сильная метель не щадила никого. Бушующий ветер безжалостно хлыстал в лицо колючие хлопья снега и трепал роскошную прическу аристократа, трансгрессировавшего во Французские Альпы. Одинокой фигурой, величественно возвышающейся над льдистой поляной с бушующими ветрами и вихрями снега, Люциус стоял неподвижно, с холодным и решительным взглядом смотря вдаль.
Скрывающийся в глубинах заснеженных холмов каменный домик выглядел безмятежно, когда он, держа волосок Эммелин в своих изящных пальцах, проверил территорию на наличие ловушек и опасных заклинаний, прежде чем приблизиться.
Входная дверь с трудом подалась заклинанию, которое он применил вместо простого «Алохомора». Проникнув внутрь, где все было относительно тихо, волшебник медленно, почти бесшумно обходил каждый уголок мрачного дома, пропитанного темной энергией, не теряя всей своей бдительности.
Сосредоточившись, Люциус внимательно обошел пустующую гостиную, пока не ощутил тонкий шепоток магии, ведущий его к месту, где находилась Эммелин. Уверенными шагами он достиг массивной ивовой двери и замер на месте.
Сердце Малфоя забилось быстрее, при сильном сжимании гравированной ручки. Что он боялся обнаружить за ней? Образ жестоко истерзанной или еще хуже мертвой возлюбленной?
Мерлинова борода! Люциус места не находил себе, пока он готовил поисковое зелье. В его хрустальном котле, наполненным янтарным зельем, секретными ингредиентами, магическими травами, драконьим камнем из его перстня, таким же, как в медальоне, что он подарил Эммелин, медленно сворачивался ее волосок. Мужчина сосредоточенно взмахивал волшебной палочкой над хрустальным котлом, читая древнее заклинание, Осуществляя магический ритуал, волшебник призывал темную энергию, которая проникала в зелье, соединяя его с биологическим материалом ведьмы и даруя необходимую силу.
Что с ней вытворял этот ублюдочный француз? Что вообще здесь происходило за одну ночь? Ревность адским пламенем разгоралась в душе Люциуса, охватывая его безудержной силой.
Ивовая дверь с треском распахнулась, когда взволнованный и разгневанный Малфой ворвался в комнату. Взгляд серо-голубых глаз застыл на знакомой фигуре. Эммелин сидела в кресле, целая и невредимая, спокойно читая ведьмовский роман.
— Куколка, — вздохнул он с облегчением. — Эми…
Девушка бесстрастным взглядом пронзила волшебника, прежде чем вернуться к чтению. Люциус недоуменно стоял, уставившись на ее безразличие, словно бы его присутствие было здесь совершенно несущественным.
— Что с тобой произошло? Почему ты молчишь? — прошипел он со смесью злобы и тревоги. Его брови нахмурились, а глаза запылали яростью. Быстро и решительно он приблизился к сидевшей в кресле Эммелин, сжимая кулаки. — Говори! — приказал он, нависая над ней, руками вдавив фигурные подлокотники кресла.
— Однако, ты поздно спохватился, дорогой, — недовольно фыркнула Эммелин, заложив страницу пальцем. Ее голос звучал холодно и презрительно, словно она не видела в нем ничего, кроме разочарования. Обиженно уставившись на него, девушка жестко ухмыльнулась. — Какого черта ты здесь забыл? Проваливай!
Люциус не мог оторвать взгляд от лица Эммелин. Между его бровей залегла вертикальная морщинка, выражая смесь гнева и сожаления. Глаза его сузились, пытаясь понять настроение волшебницы. Упрямые губы мужчины были слегка приоткрыты, но затем он сжал их в тонкую линию напряжения.
— Знаю, ты обижена. И все же я пришел сразу, как только поисковое зелье было готово, — сдерживаясь, он вздернул бровь и покачал головой. — Идем домой, Куколка! — решительно убрав книгу, Люциус мягко взял ее руки в свои. — А с этим ублюдком я разберусь позже.
— Проваливай! — повысила она голос отмахнувшись, и быстро вскочила с места. — Ты больше мне не нужен. Понятно?
Не веря своим ушам, Малфой злобно сжал челюсти, а затем яростно приблизившись стал трясти ее за плечи, злобно шипя, как змея Волдеморта.
— Что ты несешь? Это шутка такая? Ты играешь со мной?
— Какая еще шутка? — засмеялась Эммелин, склонив голову. — Это правда. Ты больше мне не нужен! Что непонятного? — Она прерывисто вздохнула, и прежде, чем уткнуть палец в грудь мужчины, сделала серьезный вид. — Ты был лишь жалкой заменой моему жениху, вот и все. Мы с ним помирились. Так что проваливай к своим шлюхам и оставь уже меня в покое, долбанный павлин!
Жестокие слова ведьмы ядом брызнули в самое сердце Люциуса. Обычно бледное лицо аристократа, запылало горечью крови. Льдистые глаза медленно сузились, приобретая строгий, ледяной взгляд.
Злобно сжимая свои челюсти, Люциус неверяще качает головой и моментально уворачивается в сторону. Как раз вовремя. Мерлин, спасибо за его быструю реакцию, натренированную на службе у Темного Лорда!
Ощутив, как зловещая тень приблизилась сзади, он вовремя уклонился, избежав оглушительного заклинания, которое Жюль бросил в него.
По среди комнаты началась дуэль двух волшебников, которая быстро перетекла в гостиную. Напряженный воздух, искрясь, пропитывался темной энергией.
Две волшебные палочки выпускали опасные заклятья в пространство, излучая искры и неоновые лучи. Люциус и Жюль вели смертельную схватку, каждый стремился победить и овладеть превосходством над соперником.
Суровым взглядом Люциус нанес Жюлю удар, бросив опасное проклятье. Однако тот также успел выкрикнуть ответное, глубоко ранившее плечо Малфоя, раздробившее его ключицу. Мужчина, шипя сквозь зубы, уловил презрительный взгляд спустившейся к ним Эммелин.
Находящаяся под защитными чарами, она лишь с насмешкой смотрела на его страдание и смеялась во все горло.
— Я приготовил тебе сок, милая. Он на кухне. Выпей его, — с сарказмом приказал Жюль, опрокинув в сторону оппонента старинный шкаф.
От радости у Эммелин заблестели глаза, она даже захлопала в ладоши, словно малолетняя девочка, которой купили большой рожок мороженного. Согласно кивнув, довольная девушка вприпрыжку ушла выполнять приказ.
— Эми! Не пей! — прорычал Люциус, но его слова утонули в гуще воздуха, не достигнув ушей возлюбленной. — Как это гнусно, накладывать Империус на беззащитную девушку, — брезгливо прошипел мастерски увернувшийся Люциус. — Жалкий опарыш!
— Чья бы кельпи мычала! — увернувшись от красных лучей огрызнулся Жюль. Его лицо было перекошено от злобы. — Чертов Пожиратель смерти решил учить меня уму разуму? Все знают, чем вы там занимаетесь на своих собраниях. Скажи, Мильфой, эта шлюха уже обслужила сотню волшебников?! — иронично поинтересовался он. На него тут же посыпались куски разбившегося оконного стекла.
— Депульсо! Аква Эрукто!
Мощная струя воды отбросила раненного Жюля к стене, заставляя ублюдка в буквальном смысле глотать воздух. Люциус с легкостью размахивал палочкой, создавая быстрые вихри заклинаний.
Внезапно подкравшийся эльф, с присущей ему подлостью и ловкостью, острым кинжалом резанул Люциусу лодыжки, вызвав острую боль, которая пронзила все его тело.
От начавшегося кровотечения, мужчина пошатнулся, едва удерживая равновесие, и палочка в его руке пошла наискось. Жюль освободился от струи воды и кинул проклятье.
Выругавшись сквозь сомкнутые зубы, Люциус с трудом отразил темный сгусток, но непреодолимая боль заставила его колени подогнуться. Волшебник злобно кинул хихикающему эльфу извращенное проклятье, и тот перевернувшись несколько раз, отлетел на пару метров, и стал заживо гореть синим пламенем.
Сердцебиение усиливало пульсацию крови, и вытекающая из ран, она окрасила деревянные, выщербленные половицы в темный оттенок. Каждый шаг был агонией, каждое движение напоминало о пронзительной боли и Люциус, в конце концов, неуклюже упал на месте.
Неужели это конец?
Сквозь ржание самодовольного француза, потушившего своего слугу, он услышал жестокий смех Эммелин.
— Заканчивай с белобрысым павлином. Он мне уже надоел! — злобно произнесла она подойдя ближе. Величественно возвышаясь над тяжело дышавшим Люциусом, она присела, разглядывая его лицо.
Малфой тяжело выдохнул, ощущая, как внутри все сжимается. Складывалось ощущение, будто по сердцу полоснули острым кинжалом, вот только вместе холодного оружия были ее слова.
Неужели ты может быть такой жестокой? Куколка…
Упрямо сжимая губы, Эммелин все же разжала ослабевающие, аристократические пальцы, и забрала волшебную палочку, безразлично выкинув ее подальше.
— Эти британцы даже не умеют сражаться на дуэли, что и говорить об их неумении довести женщину до феерического оргазма! — Голос волшебницы был наполнен насмешкой и сексуальной притягательностью. — Они не знают, что такое любовь, поэтому и не умеют ее заниматься! — Эммелин захохотала. — Скорее, Жюль, — девушка жалобно замычала и сжала пальцы на груди, пытаясь избавиться от белого платья. — Я соскучилась по сексу с французским любовником! Быстрее, Жюль! Мне хочется, секса!
Тело девушки пронизывали волны желания, она взмокла, а руки лихорадочно трогали груди, спускаясь все ниже и ниже.
Жалобно скуливший эльф Левретка, кожа которого обуглилась, как угольки, со зловещим рыком побежал к лежавшему волшебнику, с целью убить, но был остановлен своим хозяином.
— Нет! Пусть это сделает… Эммелин! Ты хочешь этого, не так ли моя дорогая?
Наслаждаясь своим превосходством, француз подошел к мадемуазель, все еще стоявшей рядом с Люциусом, и по-хозяйски трогая ее за выпуклости, смачно поцеловал в губы. Обрадованная девушка заскулила, потеревшись о его бедро.
Люциус попытался встать, но его силой удерживал эльф.
— Убей его по моей команде, — жестко приказал француз, шлепнув девушку по попе, и заливаясь безумным смехом всучил кинжал в руки.
С оттенками злорадства, Эммелин собрала подол платья, и удобно уселась рядом с Малфоем. На вздымающейся груди мужчины заскользила холодная сталь кинжала.
Жюль хохочет и щелкнув пальцами, притянул бокал с нектаром в графине. Устремив усталый взгляд на разрушенный диван, который стал жертвой могущественного заклятья Малфоя, он удобно устроился на целой половинке, откуда не торчали острые пружины и поломанные деревянные колья.
— Принеси пожевать, — холодно приказал он Левретке. — Это представление требует перекуса!
Пока эльф возился с едой, Жюль стал жаловаться на то, что из-за Круциатуса, с которым его пытал Люциус и второй ублюдок, который также умрет от его рук, все тело ужасно болело, а кости ломили, как у дворового пса. Однако все эти страдания померкли на фоне того, что сделала Эммелин.
— Она превзошла не только вас, но и все мои ожидания! — воскликнул он с безумным смехом. — Веришь или нет? — скривил губы в ужасающей усмешке. — Из-за этой шаловливой шлюхи моя жизнь обернулась хаосом! — Жюль с горечью уставился на ожидающую девушку, -… за что она и расплатится, после твоей смерти, Лорд Мильфой!
Безумный смех наполнил комнату, а француз заоскалился, покачал головой и нервно стал отряхивать с себя невидимых жуков.
— Да… Я сделаю из нее настоящую шлюху, буду сдавать сквибам или свободным эльфам, — кивал Жюль самому себе, соглашаясь своим идеям. — А если она забеременеет, то ее отпрысков я с радость подарю твоей семье, Люси! Как жаль, что ты этого не увидишь, — заулыбался он притворно беспокоясь и тяжко вздыхая. Оторвав ветку с блестящим темным виноградом, он с жадностью засунул его себе в рот. — Тебя расчленит Левретка, а Эми съест остальные куски. Даже, ma chérie?! А оставшиеся куски, так уж и быть, отправлю к тебе домой, как напоминание о великом Мильфое!
Потянувшись к зеленому сорту ягоды, Жюль злостно зашипел, вспомнив о ране на груди, которая стала пылающе саднить. Приказав эльфу приготовить необходимые настойки и инструменты, он устало откинулся на подушку, и презрительно насмехаясь, сказал мадемуазель заканчивать с белобрысым.
— Но воспользуйся ножом для резки фруктов, ma chérie. Он слишком туповат, в отличие от кинжала. Ха-ха-ха!
Подчиняясь его приказу, мадемуазель схватила нож для резки фруктов и усмехаясь, замахнула руки. Однако с каждым мгновением, пока она держала нож в готовности ударить, Эммелин с проницательностью смотрела на строгие, аристократические черты лица мужчины. Глаза щедро увлажнились. Сердце Эммелин, с которого упали чары забвения, гулко забилось. На лице застыла смесь горечи и тоски, ее сердце сжалось, судорожно откликаясь на внутреннюю борьбу, между силой приказа и болью, которую она причинит любимому человеку.
— Что ты сделал со мной? — дрожащим от эмоций голосом, вскрикнула она на Люциуса. Соленые капли жемчугом скатились по ее щекам. — Почему так трудно?
Голос мадемуазель пропитан болезненным недоумением и отчаянием, когда она беспомощно задыхается, пытаясь нанести удар.
Разгневанный Жюль, злобно кричит, чтобы она выполнила приказ.
— Давай, куколка, ты сможешь, — по-змеиному проговорил истекающий кровью Люциус, сверкнув серо-голубыми глазами.
Задыхаясь от напора чувств, Эммелин закричала, и решительно целясь в сердце Люциуса, она сделала резкий удар. Однако, благослови Мерлин этого скользкого змея! Собрав все оставшиеся силы, Люциус все просчитал и вовремя схватил ее за руки. Выхватив оружие, он метнул ножик прямо в горло не ожидавшему Жюлю.
Раскрыв рот от шока, у него выкатилась виноградинка, сопровождаемая хриплым звуком, который пронзил воздух. В тот же миг Жюль, словно мешок картошки, с грохотом упал на выщербленный пол.
Дом задрожал в основании, словно под ним проскользнул гигантский змей, прорывающий себе тоннель, и снаружи послышался характерный треск. Темные чары Робера, окутывающие дом и территорию вокруг, стали рушиться и исчезать, пока совсем не испарились.
Находящаяся под зельем похоти, Эммелин с ужасом вскрикнула, а затем заплакала, смотря на бездыханное тело француза. Несколько мгновений спустя, она подползла ближе к тяжело дышавшему Люциусу и залезла на него, ерзая бедрами взад-вперед.
— Я не могу ждать, — сладострастно прошептала она с просьбой, уперевшись в грудь мужчины.
Напряженный Люциус ощущал ее горячее тело и влагу, когда она целовала его шею и губы. Мерлин, да он всегда, всегда будет хотеть эту женщину! Однако острая боль в ключице и онемевшие ноги, напомнили ему спасать свою жизнь. Это было превыше всего!
Сделав глубокий вдох, Люциус призвал своего домашнего эльфа, запоминая похотливый взгляд карих глаз волшебницы.
