***
Несколько долгих часов спустя. Глаза колдунов лихорадочно бегали, а тяжелое выражение лиц говорило само за себя — Волдеморт не пощадит своих последователей, проваливших такое важное задание. Они обсуждали судьбы своих соратников, тех кто погиб и которых схватили мракоборцы. В их числе оказался и Люциус Малфой. Связанный крепкими цепями, который накинул на него седовласый старикан Дамблдор, мужчина лежал между обломков кварцита. Его не могли заметить свои же соратники. Да и как в такой неразберихе можно тщательно смотреть под ноги? Малфой даже сам не мог уползти от места сражения и трансгрессировать, и тупо валялся, дожидаясь, пока к нему не подойдут мракоборцы. Пожирателя смерти поймали на месте и теперь тщательно займутся его делами, да так, что аристократу светит гнилая камера Азкабана. Мракоборцы не забыли нагрянуть и в Малфой-мэнор, натягивая сигнализационный и антитрансгрессионный барьеры по периметру поместья. Но откуда им было знать, что предок Малфоя — хитрый змей, создал себе нелегальный камин, с поомщью котолрого можно отправиться в любое место, главное настроить его. Именно через этот камин темные волшебники, успевшие сбежать из Министерства Магии, быстро скрылись в поместье мистера Нотта, служащим запасным убежищем, едва эльф-домовик, заикаясь сообщил Нарциссе о чужих людях возле ворот. Между строками разговоров темных волшебников звучало перешептывание страха за будущее, гнев за проваленную миссию, неправильную тактику… ________________ Мадемуазель шагнула в свою спальню, губами прикоснувшись к медальону — проводнику сквозь зазеркалье. Она пришла, как только освободилась от дурацких вопросов Кингсли и Альбуса Дамблдора, и не теряя времени поспешила в Малфой-мэнор через зеркало своей Хогвартской спальни, успев нацепить на себя подаренное Люциусом украшение. Благо зеркала были сопряжены друг с другом, даже если мужчины в поместье не было. Быстрым шагом Эммелин прошла через холл, миновала комнаты, малые гостиные и спустилась вниз по парадной лестнице, точно грозовое облако, а полы ее мантии развевались, словно туда забрался вихрь. В поместье царила мертвенная тишина, давящая, неприятная. По позвоночнику мадемуазель прокатилась холодная волна страха, заставив ее быстро потянуться к палочке. Слыша позади чьи-то тяжелые шаги, ее взгляд, на мгновенье застыл на змеевидной подставке для свечей в гостиной, которые в данный момент потухли. Дрожащими от нервов пальцами, Эммелин сжала древко с аметистовым камнем, и затаив дыхание быстро обернулась. Внутри, в районе желудка, что-то мерзко зашевелилось, напоминая мохнатого нюхлера, искавшего в теле девушки какую-то блестяшку. Гнетущую темноту разрезал голос Долохова, заставивший ведьму отшатнуться. Толком ничего не объяснив, он взял ее под локоть и быстро зашагал к нелегальному камину, нервно разминая шею, словно вокруг нее обвилась невидимая удавка. — Что теперь будет? — спросила девушка с нервозной озабоченностью, взглянув на мужчину снизу вверх. Долгое время, «Волк» молчал. Напряженно сжимая челюсть. Долохов шумно выдыхал смешанный с золой пыльный запах, медленно оседающий в камине, из-за многочисленных перемещений темных волшебников, шевелил ноздрями и губой, дабы не расчихаться. На лбу мужчины проступил холодный пот. Они так и продолжили стоять в пыльном камине. В зеленоватых глазах Антонина проскользнула тревога. Темный маг кашлянул, потянувшись к летучему пороху и пристально взглянув на девушку, поджал губы. Впервые из его уст, Эммелин услышала растерянность. Изумрудное пламя взревело, отправляя их в дом мистера Нотта. Мелкие камешки и зола немного рассыпались по старинной каменной кладке пола в маленькой комнате без окон. Волшебники оставили за собой следы сажи и сизую тень дыма. Из глубин особняка раздавались чьи-то голоса. Как только Мадемуазель услышала, как Беллатриса радостно хвасталась убийством предателя своей семьи, она, с горящими глазами, ускорила шаг. От натирающих ноги бинтов и заживающих ран стало режуще больно, и девушка скривила губы, но останавливаться не стала. — Думаешь это смешно? — яростно повысила голос ведьма, на ходу швырнув на пол вазу из дорого хрусталя, увенчанную кристаллическими изгибами. Сидевшая в кресле Нарцисса вздрогнула, схватившись за подлокотники. Голубые глаза женщины сузились от недоумения и раздражения. — Идиотка! — Что такое милочка? — ехидно удивилась мадам Лестрейндж, распахнув глаза. Не думая, Эммелин набросилась на нее, сильно дергая за жесткие волосы, словно желала оторвать их с луковицей. — Тварь! — уже с криком, взбешенная Беллатриса стала уворачиваться и так же схватила нахалку за растрепанную косичку. — Я тебя уничтожу, мерзопакостное отродье! — Старая карга! — воскликнула девушка, впиваясь ей в лицо своим французским маникюром. — Прекратите оба! — взревел подбежавший Долохов. Мужчина с силой оттащил француженку, которая успела вырвать клок из густой копны миссис Лестрейндж. — Ведете себя хуже магловских девок. — Дура! — продолжая метать молнии, крикнула тяжело дышащая Эммелин, толкнув Антонина в грудь. Мужчина не отпустил ее, крепко держа под локоть. Кожа на голове онемела, ведь темная колдунья так же не осталась в долгу. Девушка продолжила вырываться, защищая себя от Беллатрисы, решившую не прекращать драку. — Руди, мать твою, чего стоишь? — втискиваясь между двумя разъяренными кошками, обратился Долохов к Рудольфусу, зыркнув на него глазами. Тот в свою очередь был неестественно спокоен, несмотря на то что его брата упекли в тюрьму Азкабан. Рудольфус со скучающим видом смотрел в щелочку окна, занавешенного плотными портьерами. — Утихомирь Беллу! Недовольно оторвавшись от любования пейзажа, Лестрейндж, словно делая одолжение, вздыхая окликнул жену. Подойдя к ней, ловко увернулся от ее острого локтя и попросил успокоиться. Когда и это не помогло, мужчина сцепил руки у нее на талии, и потащил за собой в дальний угол гостиной. — Не трогай, — прорычала Беллатриса, сверля глазами молодую ведьму. — Я все рассажу Темному Лорду! — прошипела Эммелин, успев ударить-оцарапать темную колдунью. — Может быть закроешь уже свой грязный рот, — до этого решившая не вмешиваться, зло выплюнула Нарцисса, продолжая с ровной осанкой сидеть в кресле. — Каким манерам тебя вообще научили родители? Здесь тебе не шале в котором ты жила, так что веди себя прилично в гостях у Нотта! — Завидно, что Люциус счастлив со мной?! — Эммелин показала белые зубки в улыбке, переводя дыхание. — Удивительно, как он вообще смог так долго терпеть жизнь в браке с тобой, Циссичька… Миссис Блэк напряглась и остро вперилась в лицо молодой нахалки. Казалось, что у хладнокровной Нарциссы, вот-вот слетит маска спокойствия. Она категорично приподняла ладонь, давая сестре, которая вновь стала оскорблять француженку, понять, что сама справится с этой пигалицей, раздвинувшей ноги для бывшего муженька. — Я хотя бы была замужем, — злорадно фыркнула миссис Блэк, — в отличие от тебя. Почему же он еще не сделал тебе предложение, а? — она по-детски надула губы, будто ей жалко девушку. — Я знаю, знаю, — женщина вскинула указательный палец вверх, намекая всем замолчать. Ее голубые глаза заблестели, а губы насмешливо приподнялись. — Просто на шлюхах не женятся! Вот и все! — Не переживая, Цисси. Это исправимо! — вздернув бровью, Эммелин перевела убийственный взгляд с Нарциссы на ее сестру. — Ты еще заплатишь за хлыст, — пригрозила она указательным пальцем в ее сторону. — Прикуси свой ядовитый язык! Да отпусти ты уже меня, Руди! — Ну все, — потерявший всякое терпение в ведьмовских склоках и криках Беллатрисы, Долохов грубо увел Эммелин подальше, бурча себе под нос. На пути появился мистер Нотт. Остановившись напротив двери, недоуменно поинтересовался происходящим. Когда он вошел внутрь своей гостиной, оценочно окидывая пространство, заметил следы беспорядка. Вдребезги разбитая хрустальная ваза, была любимой вазой его покойной жены. Лицо мистера Нота, сжавшего губы в жесткую линию, напряглось. Взгляд стал суровым. Он обернулся вслед вышедшему Долохову и Эммелин. Как только за ними захлопнулись двойные двери, Долохов что-то буркнул и неаккуратно потащил француженку подальше, ступая в другой безлюдный коридор. — Что ты устроила? — строго гаркнул он, развернув девушку к себе лицом, когда они оказались у картины с белокрыльниками. — Это ты у меня спрашиваешь? — зашипела Эммелин. — Вот, что эта тупая стерва выкинула, — пожаловалась мадемуазель, приподняв подол длинного платья, тем самым продемонстрировав забинтованные ноги с багровыми полосами — следы жгучего хлыста. — И не смей ничего говорить мне, — категорично приподняв ладонь, она брезгливо поджала губы и отошла на шаг. Злясь на него, на этих дур-сестер Блэк, на Дамблдора, и на всех на свете. — Я то ничего не скажу, но ты скажешь. Он тебя ждет… Серьезный голос Долохова, заставил Эммелин замолчать. Она остановилась на мгновение, и с шумом втянула воздух. Темный волшебник кивнул в сторону лестницы из красного дерева, жестом пропуская девушку вперед.***
Пару дней спустя. Дом на площади Гриммо 12. Схватив изворотливую серебряную змею, мадемуазель постучала в дверь, втягивая побольше воздуха с вечерней улицы, где на детской площадке играли дети — с визгом обливая друг друга водой из водного пистолета. Ждала она не долго. Открывшая скрипучую дверь Молли, радостно и в то же время облегченно, пропустила девушку внутрь, попутно обнимая. Странно, что не смотря на произошедшие события, атмосфера в доме стояла такая же, как и в первый раз, когда волшебница появилась здесь. Тот же интерьер, зашторенные портреты предков рода Блэк, узкие коридоры, освещенные тусклым свечением газовых рожек. Вот только добавилось тоскливое ржание Клювокрыла на верхнем этаже, и все тот же запах гвоздики. Именно сейчас, Эммелин пришла к важному осознанию, почему кроме нее никто не понимал о каких таких гвоздиках идет речь, когда она расспрашивала и морщилась от головной боли. Легкий и невесомый, но вполне навевающий тревожность аромат словно слился с памятью, напоминая о том, что она уже испытывала. Это был ненавязчивый и сладковатый запах, который она встречала давно… Это был запах смерти… Сириус Блэк, поспешно покинувший ненавистный дом, больше никогда не вернется в него… Судьба ли это, если запах появился незадолго до его ухода? Тяжело вздохнув, мадемуазель резко провела руками по голове, как бы поправляя волосы, скорее желая прогнать воспоминания и встала в полуметре от лестницы, с которой спускались мужчины. Запихивая бумажный квадратик в нагрудный карман рубашки, Люпин, под глазами которого залегли серые мешки, попросил целителя рассказать схему лечения гиппогрифа. На фоне произошедших событий, мужчина, еще прихрамывающий на одну ногу, едва ли мог сконцентрироваться на разговоре. Перед его глазами так и стояло лицо лучшего друга. С тоской в глазах, Римус взглянул в сторону столовой, где всегда сидел Сириус, и тяжко вздохнул. Специализирующийся на волшебных животных — пожилой целитель поджал губы так, что они затерялись в буйно растущих над верхней губой седых усах. Он стал усердно объяснять, и, по-видимому, не второй раз, какими именно настойками нужно напоить животное и чем смазывать ушибленное крыло. Слова его рвались из глотки надрывно, после чего старик вытер платочком потный лоб и пренебрежительно покачал головой. — Пойду к Артуру, — негромко сказал Римус, захлопнув за целителем дверь. — Спасибо, Молли, — поблагодарив за заботу, он, притронувшись к плечу женщины, ушел в гостиную, где мистер Уизли разговаривал с Бруствером через камин. Миссис Уизли спрятала лицо в руках, вздрагивая плечами. У нее было много споров и горячих баталий с Сириусом Блэком. Женщина всегда злилась тому, что он не переставал отстаивать свою точку зрения, когда правильной считала только свою. Но все же, такому уходу Сириуса, она не была готова. Узнав о страшном инциденте от мужа, миссис Уизли еще раз, более стервозно, по нескольку раз подряд переспрашивала, дошел ли Сириус домой или нет, а затем со слезами на глазах вскричала и зарыдала, махая на мистера Уизли лопаточкой для яичницы. Хорошо, что в это время к ним наведались Билл и Флер, которые и успокоили ее. — Я рада, что с тобой все хорошо, — глухим голосом промолвила женщина, уже в кухне наливая малиновый чай в кружку. — Завтра нужно сходить в больницу к Тонкс. Еще дом вычистить нужно… — Когда ее выпишут? — ненавязчиво поинтересовалась Эммелин, заправив волосы за ухо и принимая кружку ароматного чая. Миссис Уизли объяснила, какие ушибы получила Дора и что выпишут ее из больницы Святого Мунго не раньше, чем через две недели. — Как ты умудрилась оказаться в Отделе Тайн? — брови женщины слегка сошлись на переносице при взгляде на девушку. Молли уставилась на нее усталым, но довольно пытливым взглядом, одновременно вытирая выкипевшую заварку с чайника. — Северус предупредил, — спокойно ответила мисс Дюваль не дрогнув ни одной мышцей на лице. — Я вроде говорила это Дамблдору, думала все уже знают, как я полетела на фестрале вслед за ребятами, — помешивая чай, пожала она плечами следя за тем, как миссис Уизли отложила тряпочку и заткнула волшебную палочку в рыжую копну своих волос, прямо под заколку. Женщина согласно кивнула и опустив глаза, зависла в одной точке. Разумеется, Снейп ничего такого не говорил мадемуазель Дюваль, но благо все поверили в ее маленькую ложь. Да и сам Северус не стал отрицать этого, а по выражению его лица не было понятно — злиться он на вранье или нет. — А где Астерион? — полюбопытствовала Эммелин. — С ним все хорошо? — Ах, мальчик мой, — очнувшись, запричитала женщина. — А он ведь только недавно обрел брата… Они оба. Ведь они были просто необходимы друг другу в такое время. Оба потеряли семейную связь со своим родом, оказались вдали от них, и наконец, найдя друг друга, стали надежной опорой, поддержкой, обрели понимание и дружбу, какая бывает между горячо любящими друг друга кузенами. Ах, Тэри… Он совсем не притрагивался к еде, — стала жаловаться миссис Уизли, перебирая и ставя песочное печенье, лежавшее на тарелке, узором вверх. — Бывает, принесу ему полный поднос еды и уношу таким же непритронутым. Временами поклюет как птичка и все. — Схожу к нему, — оставив немного чая на донышке кружки, Эммелин промокнула уголки губ салфеткой и взяла поднос с едой, которую миссис Уизли собралась отнести наверх.***
Единственный оставшийся прямой потомок рода Блэк сидел прямо на крыше, с задумчивым видом вглядываясь вдаль за горизонт. Он выглядел напряженным, уставшим и отчаянным. Астерион затянулся двумя наполовину догоревшими сигаретами, а затем стряхнул пепел на металлический профлист. Рядом валялись смятые сигаретные коробки, множество бычков и пепел. Голос Эммелин, окликнувшей его, он так и не услышал. Слишком сильно погрузился в свои мысли. Мужчина выдохнул табачный дым, отгоняя назойливую мошкару от лица, и взглянув в темно-синее небо, словно ища в нем что-то или кого-то, тыкнул указательным пальцем в воздух. Он запустил пальцы в волосы, которые уже не выглядели такими короткими и аккуратными. Снова ловелас — байкер. Голос девушки вновь рассеялся в шуме улицы и магловской площадки с детьми. Не решаясь подойти, Эммелин наблюдала, как Тэри ненормально засмеялся, все так же пялясь в небо, а затем тяжко вздыхая, опустил взгляд на колени, сомкнул пальцы на переносице и заплакал. Как же обидно ему было за Сириуса… Жгучая боль утраты резала словно по живому, вырезая душу и изнывающее сердце из груди. Как же яростно он хотел наказать виновницу его смерти… Тэри с остервенением размазал подошвой своей обуви окурки выкуренных сигарет. С мрачным взглядом повернув голову, он наконец увидел ее. Эммелин стояла рядом. Взирая сверху вниз, дала понять, что он не один, дотронувшись рукой до его плеча. Сидевший на шезлонге Астерион смотрел на нее изучающим взглядом, когда девушка, наклонившись поставила поднос с тарелками на соседний шезлонг. Взор его неосознанно устремился на открывшуюся полоску декольте. Все еще стоя рядом, она предложила ему бутылку огневиски. Послышалось характерное щелканье, металлическая крышка упала и закатилась куда-то. Вторую, бросили рядом. Словно это были бокалы, девушка чокнулась горлышком своей бутылки об его, проговаривая — за Сириуса — и задевая его коленями, присела рядом с подносом. Шумно дыша через нос, Тэри оперся рукой на шезлонг, откинувшись назад, и захихикал так, словно уже тронулся умом. Совсем недавно, они с кузеном разместили на крыше эти два шезлонга, чтобы лежать под летним ночным небом и попивать алкогольные напитки, ведя разговоры не о чем и искать имена созвездий, в честь которых их назвали… — Как ты? — время спустя спросила мадемуазель, уловив встречный взгляд в ответ. Наблюдая за выражением его лица, она покачала головой. — Прости. Это был глупый вопрос. — Блэк хмыкнул, но грубить не стал. — Молли сказала ты не ешь, — мужчина даже ухом не повел на ее упрек. Мадемуазель замолкла на секунду, но вновь продолжила более мягким, сочувствующим голосом. — Я как никто другой понимаю тебя. Поверь мне, Тэри! Сейчас не стоит замыкаться в себе… — Сириус, — Блэк тяжело вздохнул, посмотрев на сочувствующую девушку. Она, похлопав его по колену, согласно кивнула, говоря, что он всегда будет в их сердцах и что Сириус ни за что бы не захотел страданий кузена. — Вон, видишь? — Тэри указал на темный участок ночного неба. — Сядь ближе, — с этими словами он потянул Эммелин за руку, и заставил ее пересесть к нему. Табачное дыхание пощекотало щеку девушки. Слишком близко. Они сидели слишком тесно друг к другу. — Видишь вон ту яркую звезду? Почему же… Сириус, — злостно просипел Астерион. Крепко сжимая и разжимая кулаки, он свирепо ударил шезлонг. Сглотнувшая Эммелин, задышала чаще. Но показывать волнения не стала. — Он ведь… Сириус… Мужчина злостно выдохнул через нос и всхлипнул. Отсев подальше, прикрыл глаза ладонью. Смотря на него, Эммелин также дала волю чувствам, распирающих грудь. По ее щекам потекли слезы, а сама она, вновь взглянув на небо, набрала глубокий вдох и погладила «Драконий глаз» под одеждой. — Я понимаю тебя, понимаю, — взяв себя в руки, мадемуазель посмотрела на Блэка, поджала губы и сев ближе, положила руку ему на плечо. Отрицательно покачивая головой, мужчина силился отстраниться и успокоиться, взять контроль над эмоциями, но горечь выходила наружу, не желая отступать. Эммелин прижалась к нему так, что его голова машинально опустилась к ней на плечо. Она раскрыла руки, впуская в свои объятия. Ласково перебирала волосы на загривке. Его слезы намочили голубую ткань ее тонкой блузки. — Извини, что-то я совсем раскис, — прочистив горло, но голос все равно задрожал, Астерион стал принимать обратное положение. Он всхлипнул в последний раз и быстро вытер слезы костяшками кулаков. Эммелин, продолжая обнимать его, успокаивала. Тихо проговаривая и ласково шепча, что она всегда будет рядом. — Все будет хорошо, мой хороший, — добрым голосом щебетала она, поглаживая мужские плечи. — Что ты делаешь? — искоса взглянув на нее, напрягся уязвленный мужчина. — Все будет хорошо, — прошептала она. Тэри взялся за ее руку, продолжавшую трогать волосы, и гладящую плечи. Расстояние между лицами было настолько минимальным, что крохотная фея едва бы протиснулась, взмахивая изящными полупрозрачными крылышками. В голодных глазах мужчины вспыхнула необузданная темная энергия. — Не стоит этого делать, Эми, — сказал напряженный Тэри, все еще держа женское предплечье, но почему-то уже трогавший ее щеку пальцами второй руки. — Не делать что? — …Жалеть меня, — резко выдохнул он, и как только отвернулся, вновь ощутил ее горячее тело. Указательный палец девушки прошелся по изгибу позвоночника. Мужчина мгновенно выгнулся и сжал кулаки, похрустев фалангами. По шее вниз к спине пробежались капельки пота. Черная футболка Тэри немного прилипала к телу. Ночь обещала быть жаркой, в прямом и переносном смысле. — Я просто хотела поддержать тебя, — чувственно произнесла Эммелин, облизнув губы. Ее горячее дыхание и чарующий голос коснулись уха мужчины. — Ты же мой друг. Все будет хорошо. Тэрри… Бушующее внутри напряжение наконец-то нашло выход в виде страсти. Астерион больше не смог сдерживать своих чувств, да и дружок между ног стал подавать признаки жизни. Взгляд в карие глаза, затем на нежные губы, изогнутые доброй полуулыбкой. Она была так близко. Мордред ее дери! В виски ударила порция адреналина. Он резко обхватил голову Эммелин и грубо впился своими губами. Сердце неистово билось в груди мадемуазель Дюваль, испытывающей нервный трепет, вперемешку с тяжелой тянущей болью. Пискнув, она сильно впилась в его плечи. Под пальцами играли мышцы. Горячий язык Тэри проникал в напряженный рот девушки, все более настойчивее пожирая ее. Наконец, она расслабилась и стала отвечать взаимностью. Слюни мгновенно приобрели привкус табака. Да и миндалем с ромашкой Тэри сейчас не благоухал. Однако Эммелин решила не обращать на это никакого внимания… Она сама прижалась к Астериону, когда тот отстранился. Он предоставил ей маленький шанс на побег, и его глаза масляно заблестели, когда она решила остаться с ним. Как кошка, играющая с огнем, возбудившаяся мадемуазель проворно взобралась к нему на колени, не забывая задрать атласную юбку для удобства. Стянув взмокшую футболку Тэри, Эммелин медленно прошлась по крепкому, скользкому от пота, груди и животу мужчины, на которых росли немногочисленные темные волоски. Мрачно улыбнувшись, Тэри откинул волосы девушки за спину и резво потянул бант на блузке с запахом, из-под которого выскочили ничем не прикрытые груди. Стеснению не было места. Похоть обоим вскружила голову и течением подхватила, утаскивая подальше от здравомыслия. По телу Эммелин пробежалась волны дрожи от мокрых поцелуев и языка играющим с ее затвердевшими сосками, шершавыми пальцами — больно мявшими сиськи. Исследуя гладкую, мягкую женскую кожу, заползая к месту под юбкой, Астерион тяжело сглотнул, ощущая взмокшую ткань у нее между. В его паху уже дымилось от разгоревшегося пламени. Желая подразнить свои ощущения, девушка потерлась сильнее об его пальцы и прижалась к торсу, крепко прижимаясь голой грудью. Возбуждение пульсировало во всем теле зарычавшего Блэка. Чувствуя, как что-то твердое упирается в тело, Эммелин выгнулась в спине, намекая на большее. Она опустила руку вниз, нащупала там его член и сжала. — Тэри, — захныкала она. Возбуждение еще сильнее вскружило голову Тэри. Долго намекать ему не пришлось. Подхватив девушку за ягодицы, Блэк грубо скинул ее с себя на шезлонг, да так, что тот жалобно заскрипел. Эммелин быстро расстегнула замок юбки. Блэк рывком стянул ненужную тряпку, следом пошли и трусики бразилиана. Голая и пылающая девушка ущипнула себя за соски и схватилась за груди, которые часто поднимались от вдоха-выдоха, наблюдая за быстро раздевающимся мужчиной. Астерион был хорошо сложен. Вот только после полученных ранений от Волдеморта, на коже, совсем как у нее на ногах, остались багровые шрамы и полосы, только местами покрытые корочкой запекшейся крови. Бедра мужчины были крепкими, ягодицы, на вид, упругими. Мужская плоть, похожая на колбасу, уже была во всей готовности, временами дергаясь от прилива крови и гормонов. Головка члена налилась и потемнела на пару тонов. Волнение забурлило в сердце волшебницы. Во рту скопились слюни. Приподнявшись на локте, Эммелин встретилась с его горящим взглядом. Голодный и злой. В груди немного екнуло от понимания того, что сейчас произойдет между ними, но все же похоть в одном месте брала вверх над разумом девушки. Между ног характерно ныло и жутко пульсировало. Ее рука мгновенно взмыла вверх, приглашая его в свои ласковые объятия. Освободившись от дурацких джинс, Тэри тут же набросился на нее, целуя мокро и грязно. Он грубо толкнул ее на спину. Несмотря на заслезившиеся глаза Эммелин, развел ее ноги, высоко согнул их в коленях и грубо вошел внутрь. Могло показаться, что болезненный вскрик девушки, можно было услышать на детской площадке снаружи дома. Но Тэри и ухом не повел, еще крепче сжимая уже пятки мертвой хваткой. Вскоре, они уже гладили друг друга, исследовали тела, словно сдавали СОВ на тактильность подушечек своих пальцев. Раскрасневшаяся Эммелин выгнулась со стоном, обнажая шею при каждых толчках Блэка. Тэри хрипел, двигался быстро и жестко, словно избавлялся от всей черноты своей души, которая страдала в последнее время. Казалось, он собрался испить всю жизненную энергию девушки, трахаясь так, будто воздерживался от секса десять лет. С трудом дышащая Эммелин свела брови на переносице и прикусила внутреннюю сторону щеки смотря на звездное небо. Каким чистым и прекрасным оно было! Звезды по-особенному блестели в эту летнюю ночь. Да вот только сейчас все мысли мадемуазель были далеко отсюда, и одновременно находились тут. Не останавливаясь, Блэк перекинул одну ее ногу к себе на плечо, перевернул боком и грубо схватив за волосы, продолжил трахать под другим углом. Карие глаза девушки закатывались при особо сильных толчках Астериона. Хлюпающие звуки возникали каждый раз, когда волшебник вытаскивал свой раскрасневшийся член и всаживал ей по самые яйца. Из горла вырвался стон, но Эммелин вовремя заткнулась, сглотнув слюни со вкусом огневиски и табака. Задрожав, она зажмурилась и сильнее впилась зубами в свой кулак, а ногтями в ягодицы трахающего ее мужчины. Глаза его потемнели сильнее, когда мышцы ее лона стали сжиматься вокруг члена. Вновь уместившись между ее ног, он улегся всем весом на обессилившую мадемуазель и схватил ее руки. Сжимая запястья, он стал целовать ее, терзая припухшие губы. Разрядка была близка. Вскоре и сам Тэри задрожал. Он хотел выйти и кончить ей на грудь. У Эммелин перехватило дыхание. Она резко потянула Астериона на себя, впиваясь ему в губы с пошлым стоном. Мужчина не успел выскочить и кончил прямо внутрь девушки, а она крепче сжала ноги по бокам его торса. Оба с хрипом и полустоном переводили дыхание, лежа, как две расплавленные палочки «Твинс» друг на друге. Когда член наконец обмяк, прежде чем слезть с девушки, Астерион заглянул ей в глаза. Он долго смотрел на нее. Расслабленно лицо становилось напряженным. Эммелин с трудом облизнулась, погладив его по волосам. — Я убил… — начал было Тэри едва слышно. — Прости меня, — прошептал он ей в угол между шеей и плечом и вновь уставился с каким-то сожалением покачав головой. — Это было ошибкой… Сдвинув брови, мадемуазель приложила палец к губам мужчины. — Все осталось в прошлом, — проговорила она сдавленным голосом, и увернулась от поцелуя, который остался на быстро бьющейся сонной артерии. Не накидывая ничего поверх бедер, Тэри двинулся к железным перилам на крыше. Палочкой приманив помятую пачку сигарет, закурил две сразу. Легкий ветерок потрепал его взлохмаченную шевелюру, охлаждая от спонтанного секса. Приложив ладони к пылающему лицу, мадемуазель задрожала, а после провела ими вверх вцепившись в свои волосы. Лежа так несколько минут, она собиралась с силами. Она дотронулась до половых губ и после этого осторожно встала, волшебством приманив вещи. Даже не одеваясь, быстро скрылась внутри дома. На часах уже была половина ночи. Супруги Уизли, решившие покинуть квартиру Блэков, уже ушли к себе в Нору. Тэри еще долгое время оставался на крыше размышляя о своей жизни. А мадемуазель… К счастью, комната Астериона была не заперта. Прислушавшись в звенящую тишину дома, Эммелин зашла в нее и быстро заперлась изнутри. Лампочки и светильники зажглись по мановению волшебной палочки. Все еще голая и потная, пахнущая табаком и сексом, как последняя шлюха, девушка подошла к прикроватной тумбе и присела на колени. Глаза ее заблестели при виде того самого сундука, запертого с четырех сторон замками в виде голов льва, змеи, орла и барсука, который однажды Астерион унес из кабинета Дамблдора. Исходившая от него энергия заставила Эммелин улыбнуться сквозь злые слезы.***
Воспоминание. Поместье мистера Нотта. Темный Лорд считался мастером по легилименции. Он мог ювелирно проникать в мысли волшебников, не нанося им никакого вреда, если, конечно, сильно желал этого. Острая боль от перебирания воспоминаний сдавливала виски Пифии, как железные тиски. Она сжимала руки на ткани своего платья, кусала губы и внутреннюю сторону щеки. Часто дыша через нос, Эммелин все же открыла слезившиеся глаза, наблюдая за Темным Лордом. Ее пульс учащенно забился. Когда в Отделе Тайн, шар с пророчеством разбился, девушка мгновенно похолодела, не зная, как дальше действовать и как вообще объяснить Темному Лорду всю эту ситуацию. Когда она взяла Гарри за руку, то почувствовала очень странное тепло, которое начало странно пульсировать в ее ладони и больно покалывать. Эммелин похолодела от того, что увидела себя как бы со стороны. Именно со стороны Гарри. Словно бы она смотрелась в зеркало. Уши болезненно заложило от металлического голоса извне. Казалось, так могли кричать только выброшенные на берег русалки, задыхающиеся от кислорода в жабрах. В страхе, ведьма отпрыгнула от мальчишки, который убежал к Сириусу Блэку. Быстро сбегая вниз по лестнице, мадемуазель не горела желанием спасти святого Поттера от Пожирателей смерти и уж тем более не рвалась помочь Тонкс в битве с Лестрейнджем, обидевшим ее мужа. Все мысли и внимание Эммелин сосредоточились на осколках шарика, рассыпанных на отбитой ступеньке кварцитовой лестницы. Таинственные вибрации, исходившие от мерцающих стекляшек, заставили девушку подойти ближе. Как под гипнозом, не отрываясь от их созерцания, волшебница взяла острый осколок в руки. На пальцах заблестели капли крови. Шею свело горячей судорогой. В этот момент границы реальности размылись. Шум окружающего мира потонул в сдавливающей тишине, над головой не было никакой суеты. Лишь странный шепот, идущий из осколков, заполнил воздух. Остаточная магия, пребывавшая в них, наполнила пространство вокруг Пифии мерцающим светом. Сознание словно кто-то схватил и потянул вверх. В голове пробежали мурашки. Отражение Сивиллы Трелони в лунно-белой фигуре, вырисовавшейся на поверхности осколка, обрело жизнь и раскрыло перед Пифией загадочное пророчество. Это воспоминание она и принесла для Темного Лорда. Грядёт тот, у кого хватит могущества победить Тёмного Лорда, рождённый теми, кто трижды бросал ему вызов, рождённый на исходе седьмого месяца… и Тёмный Лорд отметит его как равного себе, но не будет знать всей его силы… И один из них должен погибнуть от руки другого, ибо ни один не может жить спокойно, пока жив другой… тот, кто достаточно могуществен, чтобы победить Тёмного Лорда, родится на исходе седьмого месяца…» Прокручивая воспоминание снова и снова, Волдеморт быстро двигал змеиными глазами, загоревшимися угольно-багровым светом, восторженно улыбаясь от своего превосходства так, что на лице поползли сеточки из мелких фиолетовых сосудов. Видеть это с близкого расстояния, та еще отвага. — Всемогущий Салазар, — леденяще прошипел волшебник от осознания своего самого сильного и ненавистного страха, далее обращаясь к своей змее на особом языке. Приходя в себя, Эммелин молилась Мерлину и Моргане только об одном — чтобы Темный Лорд ее пощадил за дальнейшее действие. — Милорд, — трясущимся от волнения и страха голосом начала Эммелин подходя ближе к волшебнику. Змея резко зашипела, раскрывая ядовитую пасть. — Могу ли я попросить вас об одолжении? Помогите Люциусу, прошу Вас! Вначале Темный Лорд не обратил на жалобный голос своей Пифии никакого должного внимания. Он думал, что это привычка всех волшебников причитать себе под нос, жалобно блеять после ковыряния открывшегося сознания. Однако после того, как ведьма подошла ближе, да еще и умудрилась потянуть к нему свои руки, Лорд Волдеморт насторожился. Удивился. Разозлился. — Да как ты смеешь просить меня об одолжении, Пифия? — яростно взревел он. Раздраженный тембр голоса словно бы заставил температуру в комнате остыть на пару градусов ниже. Замогильный холод сковал и так напряженное тело девушки. — Он же ни в чем не виноват, — кусая губы молвила Эммелин. Ноги подкосились от страха, когда змея стала клубиться в высоту, готовясь заглотить ее целиком в полный рост. Ничего другого ведьма не придумала, кроме как вцепиться Волдеморту в широкие рукава манжета черного балахона. Нагайна разозлилась сильнее с хищным звуком раскрыв пасть. — Тише, девочка, — едко процедил сквозь зубы волшебник, то ли питомцу, то ли ведьме. Очевидно что к рептилии, так как после этого, он что-то добавил на парселтанге и змея послушно отползала, но не далеко. — Так случилось… Он уже хотел забрать пророчество в свои руки, но хитрый мальчишка… — Вот именно что мальчишка! — прошипел Темный Лорд зловеще. — Этот выблядок вновь вышел сухим из воды, надурив кучку жалких, взрослых магов. И вы еще называетесь моими последователями?! Тьфу! — Прошу, Вас! Помогите, мой Лорд! Я же принесла вам воспоминание, — не соображая выпалила мадемуазель. Лихорадочно умоляя уже на коленях, она зарыдала, с надеждой смотря на своего хозяина. — О нет! Этого желтопузика ждет поцелуй Дементора. Или ты думала я не узнал бы, что именно вы вдвоем собрались утаить от меня?! — скрипуче засмеялся темный маг. В лице Эммелин медленно переменились эмоции. Внутри кольнул страх за свою жизнь. Волдеморт вытянул руку и сжал пальцы. Невидимая сила схватила девушку за горло и поднимая с ног, оторвала от земли и стала душить. Комната помрачнела и задрожала. Из носа брызнула струйка крови. — М? Ну-ну! Вспомнила? Чертов сундук! — взревел Волдеморт жестче. Стекла арочного окна с треском разбились в щепки. Эммелин упала на колени. — Что в нем было? Почему он еще не у меня? Что Дамблдор в нем спрятал? — Я не знаю! — откашливаясь, горько всхлипывала девушка. Задыхаясь, размазывала слезы по лицу и вытирала кровь. — Я ничего не знаю, Милорд… Помогите, прошу. Люциус — ваш верный приспешник. Он бы никогда не стал бы предавать вас, и я тоже… Эммелин постаралась все объяснить от и до. Все как было на самом деле. Волдеморт недовольно сузил глаза. Королева змей зашипела, словно говоря кое-что своему хозяину. Тот прошипел что-то в ответ и так прошло несколько мгновений, как показалось Эммелин Дюваль, глотающей слезы все еще стоя на саднивших коленях. _____________ Вернув мыслям ясность, сидевшая в мрачной комнате девушка, отодвинув от себя сундук, запустила руки между ног и поджимая губы вытащила силиконовую вагинальную пробку. За ней потянулась нить белой слизи, а следом и по внутренней стороне бедер потекла «драгоценная» сперма Астериона Блэка. Едва не разрываясь от накатывающего рыдания, мадемуазель быстро вытерла злые слезы предплечьем и сглотнув ком обиды, рукой размазала сперму по крышке сундука, обтянутого грубой драконьей шкурой, со странными гравировками непонятных слов. Она тщательно прошлась по каждому замку и взмахнула волшебной палочкой. — «Лициентияриум секурия, империо клавис», — дрожащим голосом прошипела ведьма над сундуком. Под воздействием древней магии, сундук пробудился. Головы орла, змеи, льва и барсука недоверчиво заскрипели подсвечиваясь. Затем он резко задрожал и из замочной скважины с ревом и шипением выскочили призрачные фигуры тотемных животных, озаривших всю комнату. Заглянув внутрь, Эммелин едва не расхохоталась от истерики. Внутри лежала всего лишь одна бутылочка с мерцающей жидкостью, по виду напоминавшее жидкое воспоминание. Мордред! В данный момент Эммелин чувствовала себя не только грязной шлюхой, но и обманутой дурой. Идиотка. И ради какого-то жалкого флакончика с чьими-то воспоминаниями, она подложила себя под Астериона ради спасения Люциуса?! Как же ей хотелось проклясть всех неугодных ей людей (бывших когда-то людьми). Именно это и потребовал у нее Темный Лорд. Не в буквальном смысле, конечно же. Когда разгневанный волшебник едва не обрушил на свою Пифию праведный гнев за ее дерзость, змея, пригретая на груди Волдеморта науськивающе зашипела раздвоенным языком на счет этого сундука. Смотря на все еще умоляющую его, бесстрашную ведьму, совсем обезумевшую от любви к «Желтопузику», темный маг хищнический потребовал немедля принести ему секрет вонючего Дамблдора. «Ради Люциуса» — повторяла раздавленная Эммелин для себя, плача уже в комнате, которую делила когда-то с Тонкс в доме Блэков. — Это останется здесь и навсегда забудется. Никогда я больше не буду вспоминать эту чертову ночь. — Очищая себя «от грязи», глотающая слезы девушка дрожала, и наконец, сползая по кафелю вниз, разрыдалась под прохладным душем. Когда флакон с воспоминаниями были лично доставлены Волдеморту, на Эммелин не было лица. Она вновь чувствовала себя использованной дурой. Разве такое возможно? Очевидно, что да. Можно ли верить своему хозяину? Эммелин надеялась, что он, если и сам не полетит темной тенью высвобождать Люциуса из проклятого Азкабана, то хотя бы прикажет сделать это своим подчиненным приспешникам, верным псам. Однако темный маг не спешил. Он даже не стал говорить ей ничего, а только рявкнул, едва она стала заикаться на счет любимого мужчины. Бледная как приведение, Эммелин выскочила из кабинета в доме мистера Нотта и бродя по коридорам, застыла, уловив разговор сестер Блэк. Подумав секунду, она все же решилась. — Нарцисса, могли бы мы поговорить наедине?