Дни нашей жизни

      — …вайся так, — Стейси закончила фразу и улыбнулась. — Начнёшь извиняться — рассержусь. Магнитофон общий, всё личное — у меня в комнате.       Всё ещё смущённо желтеющий диодом Джеймс кивнул, прижав руку к груди.       — «Queen»… Дядя обожает эту группу. — Девушка вернулась за пакетами. Андроид забрал покупки и быстро распределил их по местам.       — Мне тоже понравилось, — он рискнул высказать своё мнение первым, не дожидаясь вопроса. — Отличается от репертуара в доме бывшего владельца в лучшую сторону.       — На сколько процентов? — шутливо поддела его Стейси.       — На тысячу, — без улыбки ответил он.       Стало как-то неловко. Будто обидела. Заметив выражение лица девушки, андроид попытался сгладить ситуацию — пожал плечами и кривовато усмехнулся:        — После полутора лет прослушивания песен на тюремную тематику что угодно понравится, — он умолк ненадолго, оценивая сказанное. — Во избежание двусмысленности уточню — эта песня понравилась мне по-настоящему, а не из-за контраста с предыдущим списком.       — Н-да… — Стейси неопределённо хмыкнула. — Ладно, пойду переоденусь. Ужин на тебе, сам обещал. И, это, — можешь пользоваться магнитофоном и телевизором когда захочешь, только не очень громко, чтобы спать не мешало.       — Спасибо, — андроид улыбнулся.       Переодевшись, Стейси устроилась на кровати и быстро отправила несколько запросов в различные инстанции. Отложив планшет, ухмыльнулась: как бы люди ни плевались по поводу андроидов, именно «сраные пластмасски» избавили род человеческий от необходимости торчать по несколько часов в очереди ради того, чтобы всучить бланк с запросом перегруженному оператору, который всеми силами постарается отпихнуть его от себя, заявляя, что «это не сюда», «заполнено неверно» и прочая, прочая из обширного списка отговорок, выработанных и отточенных годами. Придётся, конечно, подождать, пока запрос обработается, но это уже не такая волокита.       Она подпёрла подбородок кулаком и задумалась: Джеймс сказал, что его бывший хозяин слушал блатняк… Нет, ясно, что человеку необязательно быть, к примеру, растаманом, чтобы слушать рэгги, или негром, чтобы слушать рэп, просто то, как была произнесена фраза про «песни на тюремную тематику», наводило на определённого рода мысль… Надо бы постараться аккуратно выведать у Джеймса причину побега, может быть, это поможет в будущей авантюре. Ладно, рассиделась тут — пора спускаться, ужин ждёт.       Аромат жарящегося бекона раздразнил аппетит, так что на кухню Стейси зашла, глотая слюнки. На Джеймсе был надет старый мамин фартук, андроид, нимало не смущённый ни цветом, ни рисунком ткани, колдовал у плиты.       — Ещё двадцать минут — и паста будет готова.       — Отлично! Помираю, жрать хочу… — девушка принялась заваривать чай. — И не надо так смотреть. Моя подруга всегда говорила: «Есть я хотела два часа назад, а сейчас я хочу ЖРАТЬ!»       Выудив макаронину, андроид попробовал её, выбросил в ведро.       — Ещё жёсткая, соли хватает. Что?       — Ты… эээ… пробуешь еду? — сначала Стейси решила, что сморозила ерунду, а потом вспомнила, что Виктор никогда не готовил сам. Он только помогал чистить и резать продукты. Ну и, разумеется, на нём была основная рутина — уборка, стирка, глажка, проверка уроков. В походах по магазинам он был тягловой силой, не более того.       — Моя модель оснащена вкусовыми датчиками, поскольку она предназначена ещё и для семей, где взрослые работают очень много и готовить не успевают.       Девушка покачала головой.       — Круто, не знала… Ой! Точно! Забыла совсем!..       Метнувшись в коридор, она вернулась с тремя полулитровыми пакетами тириума. Убрав два в выдвижной ящик одной из тумб, где хранились банки, она положила третий на стол.       — Густав передал, — пояснила она на удивлённый взгляд, — ты ему понравился.       — О. Спасибо, — оказывается, PL600 так мило смущаются!..       — Передам. Как всё устаканится, сможешь приходить ко мне на работу — всё лучше, чем торчать тут безвылазно. Заодно с Густавом пообщаетесь — так сказать, разнообразите себе обстановку.       Джеймс сильно сомневался, что коллеги Стейси одобрят появление лишнего андроида, к тому же ничего не смыслящего в их работе, но всё же согласно кивнул. Стол и вправду оказался очень удобным. Пока девушка поглощала ужин, что-то иногда довольно мурлыча, андроид, полузакрыв глаза, пил тириум и думал о своём. Рано или поздно она поинтересуется причиной побега. Это в природе человека — докапываться до сути неизвестного. Надо только отфильтровать эмоциональные сбои, которые появятся во время рассказа, чтобы не насторожить и не испугать её. Люди склонны проецировать события, случившиеся с кем-то, на себя — это он понял ещё до девиации. Если она испугается, то перестанет доверять. Спрятать страх, спрятать ненависть и боль. Кричать только внутри себя.       — У тебя диод покраснел, — словно издалека донёсся её голос. — Что-то не так Джеймс?       — Всё в порядке, — очнувшись, посмотрел на Стейси. Та не отводила взгляда от его руки.       Проклятье. Задумавшись, он стиснул пакет так, что жидкость вылилась, растеклась по пальцам и столу. Надо будет запустить калибровку и самодиагностику. Такого рода сбои чреваты окончательной потерей координации и очень опасны.       Отложив вилку, девушка серьёзно посмотрела в аметистовые глаза.       — Знаешь, я весь вечер выбирала стратегию, чтобы поделикатнее выведать твоё прошлое. Но теперь понимаю, что нафиг все стратегии. Выкладывай, как есть, можно не стесняться в выражениях.       Мотнув головой, Джеймс одним глотком выпил остатки и поднялся. Стейси наблюдала за чёткими, автоматизированными движениями: как он выбрасывает пакет, берёт тряпку, вытирает лужу, выкидывает её в ведро. Почему-то не было сомнений в том, что руки его тряслись бы, будь он человеком.       Только бы не сорвался. Стейси понятия не имела, что будет делать, если стресс рванёт выше девяноста. Отсюда до работы пилить через полгорода, да и вряд ли там кто-то есть. А другим центрам она не доверяла. Перезагрузят, не спрашивая, — и все дела.       Джеймс снова сел, сцепив пальцы в замок.       — Рассказывать особо нечего, — произнёс он, глядя в сторону. — Сперва всё было хорошо, потом у бывшего хозяина начались проблемы с работой, потом он связался с дурной компанией. Жена ушла, стали приходить «приятели», — тут андроид содрогнулся, диод полыхнул красным, — которые научили…       Сказать? Не сказать?       — Научили изготавливать наркотики. Полгода назад он решил начать гнать «красный лёд», в состав которого входит тириум.       Андроид посмотрел на ладони, будто на новом пластике могли появиться старые следы постоянно возобновляемых повреждений.       — Он тебя ломал? — выражение лица девушки было сложно прочесть.       — Несильно и нерегулярно — только для того, чтобы иметь возможность дозаправлять меня в меру часто и вместе с тем не вызывать подозрений.       О да… повреждения конечностей, боковых и абдоминальных пластин были нормой. Взрывная волна просто скрыла их следы.       — В ту ночь он решил попробовать наркотик сам. Видимо, не рассчитал дозу. Сначала гонял меня по всему дому, потом упал.       — Умер?       — Уснул. Так храпел… — Джеймс опустил голову. Ему было невыносимо смотреть в глаза человеку. — Я знал, где лежит пистолет, вынул и…       На его руки легли тонкие пальцы и несильно сжали их.       — Ты застрелил его?       — Нет! — андроид выпрямился с нервным смехом, по-прежнему глядя в сторону. — Нет… Я не смог. Убрал оружие и сбежал.       Вот как оно. В голове Стейси тут же забрезжила одна замечательная идея. Если удастся её реализовать, то одним выстрелом убьются два зайца.       — Ты молодец, что не тронул того человека, — девушка мягко повернула лицо андроида к себе, заставив посмотреть в глаза, — сейчас у тебя есть шанс получить, так сказать, новую жизнь.       — Ты дашь мне новый регистрационный номер? Или сотрёшь его, как Густаву? — напряжённо спросил андроид.       — Пока не знаю, но что-нибудь придумаю, — Стейси надеялась, что ответ прозвучал в меру честно.       — Как? — машине было сложно представить, что она сможет что-нибудь изменить.       Отправится домой к его бывшему хозяину? Нельзя!       — Он опасен! — возглас вырвался сам собой.       Собрав посуду, Стейси принялась её намывать.       — Я не собираюсь бросать тебя в такой ситуации. Это как минимум нечестно.       — Но… — Джеймс растерялся, — я ведь тебе никто.       Стейси сдула с глаза каштановую прядку и улыбнулась.       — Знаешь, по большому счёту все друг другу никто. Просто однажды кто-то кому-то захочет стать кем-то. И так начинается знакомство, дружба, партнёрство, любовь и так далее. Это ведь не сложно — помочь, если можешь. Сегодня я помогаю тебе, завтра — ты поможешь кому-то. Надо только научиться вычленять паразитов, готовых сесть тебе на шею и свесить ноги, и ещё научиться защищаться от неоправданных требований.       Джеймс вдруг ощутил себя безъязыким болванчиком. Ни за что на свете он не смог бы объяснить ей, что чувствует себя обязанным и понятия не имеет, как отдать долг. Просто он не знал, что некоторые люди испытывают потребность заботиться о ком-нибудь.       Именно этот факт с грустью констатировала Стейси.       Шкурный интерес, человеческий, мать его, эгоизм. И никого не интересует мнение опекаемых.       Пожелав андроиду спокойной ночи, она вернулась в комнату. Развесила одежду, разобрала пожитки. Ставя на письменный стол их с Дэвидом фотографию, сформулировала-таки странное ощущение, не отпускавшее её ровно с той секунды, как красный диод отразился в белой эмали холодильника. Приключение. Да, именно. И какой-то затаённый азарт: сможет ли она вытащить андроида из проблемы, чем эта авантюра закончится и как долго он протянет с ней в одном доме. И, конечно, всё это — своеобразная дань памяти Виктору. Андроиду, который, казалось, интересовался жизнью девочки больше, чем родители. Сейчас, двадцати пяти лет от роду, она понимает, что иначе и быть не могло: мама — преподаватель в школе искусств, папа — спецназовец. Профессии не самые, так сказать, домашние.       Усталые мысли потеряли опору и заскользили, подобно реке, по воспоминаниям. Хм… если бы не дядя Дэвид, который познакомил маму с папой, проявив недюжинный энтузиазм, настойчивость и хитрость, её самой просто не было бы.       В редкие выходные их то трое, то четверо — Дэвид работал в другом отряде. И всегда — где-то: на природе, в кино, на концертах. Домашние посиделки случались разве что на Рождество, День Благодарения, да на Хэллоуин. Проблемы решались сообща, и, если родители ссорились, то Стейси об этом не знала.       Последнее утро жизни отца она помнила хорошо до сих пор:       — Пока, сонная булочка, — ласковая улыбка, едва ощутимый аромат одеколона (учуешь, если только носом в щёку ткнёшься). — Вернусь поздно, а завтра пойдём в зоопарк!       День в школе прошёл как обычно. Вечер — тоже, только мама казалась слегка обеспокоенной, хотя сама не знала, почему.       Проснулась Стейси в полночь от громкого плача.       Подорвавшись с постели, как была, в пижаме, она понеслась в гостиную. Там дядя Дэвид в форме спецназа обнимал маму, содрогавшуюся от рыданий. Непривычно бледный, с тёмными кругами под глазами, он молча гладил её по голове.       — Папа?.. — всё вдруг стало понятно. Внутри всё оборвалось, стало пусто и жутко.       Дядя отпустил маму, тут же тяжело осевшую на диван, и опустился на одно колено.       — Стейси… — колючая щека, жёсткий наплечник упирается в ключицу, форма и волосы пахнут резиной и чем-то неприятно-химическим, — он не придёт больше. Его нет.       Вытерев слёзы, девушка подошла к окну, открыла створки, впустив холодный воздух. Пятнадцать лет прошло, а ничего не забылось и даже не успокоилось.       Мама так и не вышла замуж, закопалась в работу. Дядя, как мог, помогал, старался проводить свободное время если не с обеими, так хоть с племянницей. Мама твёрдо заявила, что в их доме ни андроидов, ни посторонних мужчин больше не будет, и сдержала слово. Разумеется, на брата новое правило не распространялось. Так и жили, семья одиночек.       — У нас очень ревнивые работы, — криво усмехнулся однажды Дэвид на вопрос, почему он до сих пор холостой, — мы нужны им без остатка.       М-да. И, похоже, Стейси тоже вышла замуж за свою работу.       С этой мыслью она легла спать.