Дни нашей жизни

      На следующий день Джеймс, как говорится, рвался в бой. Стейси даже пришлось напомнить ему, что андроиды-недевианты такой прыти вообще-то не проявляют. И что «вот прям щас» их в отделении никто не ждёт: как только наступит подходящий момент, Ник скинет ей адрес по СМС. Андроид притих, поморгал жёлтым и кивнул.       Всю ночь он вспоминал их объятие: лопатки под тонкой фланелью пижамы, аромат волос, неожиданно крепкую хватку. Через пару минут Стейси неловко похлопала его по спине:       — Ну-ну… будет уже, будет, — подсевшим голосом проворчала она.       — Спасибо. Я… не забуду этого.       — Вы не умеете забывать, — Стейси поднялась с дивана, поправила кофту. — Принудительное стирание памяти не в счёт. В общем, поздравляю тебя и… пошла я спать, время позднее. Планшет уберу к себе в комод, чтобы не потерять.       — Спокойной ночи, — в ответ она махнула рукой.       Снова сбой — Джеймс в прямом смысле проморгал её уход. Шаги в коридоре… на лестнице… затихли. Андроид закрыл глаза ладонями и перемотал воспоминания, безотчётно улыбаясь. Свобода… теперь — свобода! Быть там, где хочешь, быть с тем, с кем хочешь, столько, сколько хочешь. Например, всегда.       — Думаю, теперь ты можешь запросто ходить по улицам: полицейские-андроиды не смогут придраться, а людям вообще не интересно — ты для них один из сотен. Сомневаюсь, что им было бы интересно заучивать твой номер на рубашке. Кстати, о рубашке…       — Нет! Ты и без того потратилась, — возразил андроид, догадавшись, что будет дальше.       — Полагаю, ты на моём месте сделал бы то же самое, — Стейси с хрустом потянулась. — Такое событие надо, так сказать, отметить, а поскольку ты не пьёшь…       После недолгих препирательств Джеймс уступил, и через час на пороге возник курьер с двумя пакетами. Вещи были точно такие же, как и пострадавшие при взрыве, только в фиолетовой гамме. К тому же, девушка заказала зимний комплект, полагающийся андроидам по умолчанию, вздохнув, что сама могла бы подобрать куда более интересную одежду. Глянув на себя в зеркало, Джеймс отметил, что Стейси специально подобрала оттенки таким образом, чтобы его глаза казались как можно более выразительными.       — Нашу песню не задушишь, не убьёшь! — непонятно к чему продекламировала Стейси, увидев Джеймса в обновке. — Тебе чертовски идёт!       Система распознала смешанную эмоцию — удовольствие и смущение.       — Спасибо.       — Не за что! — девушка улыбнулась, посмотрела в окно. Улыбка медленно истаяла.       — Хм… Н-да… хотела вытащить нас погулять.       На улице хлестал дождь, вроде как со снегом. Осень в этом году решила с Детройтом не церемониться и теперь щедро заливала его водой, устроив мини-апокалипсис. В три часа дня было темно, как в шесть вечера.       — Особо не погуляешь, — заметил Джеймс.       — Зато можно славно поковыряться на чердаке, как и собирались, м?       — Полностью согласен. Только возьму мешки. И переоденусь.       Чердак встретил темнотой, пылью, завываниями ветра в трубе на противоположном конце и приглушённым грохотом дождя по кровле. Тусклое окно почти под самой крышей света давало постольку поскольку — разглядели шнурок выключателя, и ладно. Коротко вспыхнув, лампочка тут же погасла. Оба замерли в темноте посреди чердака.       — Ах ты ж… перегорела…       Джеймс нащупал стеклянную луковицу и выкрутил её.       — Сейчас вернусь, я видел, где такие лежат.       — Побыстрее, а то мне уже жутко.       Кивнув, андроид исчез. Прислушиваясь к удаляющимся шагам, Стейси оглядывалась: груды коробок, чего-то непонятного, застеленного, скорее всего, простынями, а ещё неестественная тишина, только усугубляемая шумом с улицы, давили, заставляли вспомнить Хэллоуин — и не тот, где смеются тыквы, а ряженые детишки вымораживают сладости. Завывания ветра, то и дело меняющие тональность, добавляли жути. Особенно пронзительный свист, перешедший в гулкий вой, заставил вздрогнуть.       Чего он там копается? Заблудился на ровной дороге, что ли?.. Тихо пыхтя, Стейси решила вернуться к люку и позвать андроида — чердак уже ощутимо давил на нервы.       Развернувшись, она упёрлась взглядом в чёрный силуэт.       — МАМА!!! — от испуга вместо писка получился почему-то бас.       Силуэт озадаченно моргнул жёлтым и сказал:       — Это я. Извини, что задержался, пришлось искать лампочку с нужным цоколем.       — Вкрути уже её… — хрипло выдохнула Стейси, держась за сердце и переводя дух.       Шуршание, тихий скрип, щелчок — вспыхнул свет. Тени шуганулись по углам, спрятались под коробками, нырнули под простыни.       — Ты как? — изумительные аметистовые стробоскопы переливались в искусственном свете. «Забавно, — отметила про себя Стейси, — в дневном свете они кажутся почти обычными».       — Нормально, кирпичей только отвалила, когда ты подкрался, — буркнула Стейси. — Ходи, что ль, погромче, а? А то как ниндзя…       Джеймс кивнул, заодно запомнив новое словосочетание.       Начать решили с того, что стояло ближе к люку.       — По сути, — заметила Стейси, аккуратно снимая ткань с коробок и стараясь не поднимать слишком много пыли, — этот дом когда-то принадлежал бабушке по папиной линии. А, когда она умерла, сюда въехали мы. Было мне… года два, пожалуй. И за это время, сколько помню, вещи сюда только добавлялись.       Особенно после гибели папы.       — Что будем с ними делать? — поинтересовался Джеймс, раскладывая мешок.       — Стопроцентный мусор выкинем, остальные ненужные вещи отвезём на раздачу — тут недалеко, в паре кварталов, находится барахолка. А нужные, конечно, оставим. Джеймс снял верхнюю коробку, поставил её на пол: внутри глухо звякнуло.       — Нифига себе! — присвистнула Стейси, разглядывая маленькие то ли стеклянные, то ли хрустальные гранёные флаконы. — Это отмоем — и на барахолку.       Аккуратно вынув один сосуд, Джеймс посмотрел его на свет: дымчато-серое полупрозрачное стекло, на дне — слой чего-то непонятного. Флакончик был маленький — не крупнее указательного пальца.       — А себе оставить не хочешь? — флакон вернулся на место.       Стейси отрицательно качнула головой.       — Это чужая жизнь, не моя. Да и что я с ними делать буду?       Ворох слежавшейся одежды прямиком из семидесятых годов прошлого века отправился в мусорный мешок с ремаркой, что музыка тех времён вечна, а вот одёжку даже бомжи не возьмут, так что — на переработку! Туда же отправились истлевшие детские книжки. Открыв одну них, Стейси с возгласом отвращения отпрянула: высохшая мокрица меж страниц — не лучший сюрприз. Заметив, что девушка начала почёсываться, Джеймс вежливо, но твёрдо отобрал у неё макулатуру и, вернув в коробку, загрузил её в мешок целиком. Ещё через два часа возле одной стены выстроились коробки с флаконами, несколькими винтажными куклами с фарфоровыми бюстами и руками, чайным сервизом на шесть персон без одной чашки и двух блюдец, деревянным велосипедом с облупившейся краской и ещё кое-каким барахлом.       У люка гордо возвышались два набитых чёрных мешка из толстого полиэтилена, достававшие Джеймсу горловинами едва ли не до пояса.       — Светлая память старушке, — вздохнула Стейси. — Я боялась, что хлама будет больше. А тут всего-то два мешка.       — Их надо вынести, — Джеймс попытался отряхнуть руки от пыли, но не особо успешно.       — Программа бунтует? — шутливо поддела его Стейси.       Андроид на полном серьёзе задумался на несколько секунд.       — Полагаю, что имеет смысл охарактеризовать ощущения как нелюбовь к беспорядку.       Иногда Джеймс выражается так… по-андроидски. Стейси усмехнулась:       — Можно сказать проще: «не люблю бардак».       — Не люблю бардак, — повторил Джеймс.       — Ну что же, сочувствую, — девушка развела руками, — я та ещё росомаха.       В ответ он лишь улыбнулся, решив не упоминать, что лёгкий беспорядок, присущий любому жилому дому, меркнет перед свинарником, с которым ему приходилось бороться два года. Подхватив оба мешка, Джеймс спустился на второй этаж, прорысил по дому, выскочил на улицу. Непогода тут же швырнула в лицо дождём со снегом. Сгрузить мешки в контейнер — и живо обратно: холода он не боялся, а вот мокнуть не хотел. Закрыв за собой дверь, разулся и ненадолго замер, осматриваясь. Казалось бы, глупость, но, однако… андроид затруднился дать определение — то ли он сам начал привыкать к обстановке, то ли атмосфера жилища и вправду изменилась. Даже тишина стала иной, более уютной, что ли.       Визг сверху разбил её, и Джеймс, заалев диодом, со всех ног рванул на чердак.       — Ты глянь, чё нашла! Ты только глянь! — раскрасневшаяся, перепачкавшаяся в пыли Стейси сидела на полу под самой лампой возле большой деревянной коробки, в которой что-то блестело.       Успокоившись и вместе с тем чувствуя… что? Система выдала определение «досада», и эта эмоция не понравилась андроиду. Он не хотел ощущать её по отношению к своему другу… Да. Пожалуй, стоит остановиться на этом определении.       Усевшись рядом с коробкой, он заглянул внутрь. Ёлочные игрушки. Осторожно достав изумрудно-зелёный шар, Джеймс положил его на ладонь. Гладкий, с простым узором из белых точек, он матово блестел под лампой.       — Старинные, — шепнула Стейси, заворожённо глядя на шар. Глаза её сверкали ничуть не хуже. Джеймс несколько раз моргнул и улыбнулся про себя. Девушка ничего не заметила. — Стеклянные. С ними надо очень аккуратно обращаться. Не удивлюсь, если эти точки окажутся фосфорными.       Джеймс вопросительно поднял брови. Стейси поднялась:       — Держи шарик. Сейчас проверим, права я или нет.       С этими словами она потянула за шнур. В темноте белые точки превратились в пятнышки бледно-зелёного света.       — Здорово, — выдохнула девушка. — Эту коробку я оставлю, и будет у нас на Рождество ёлка под старину!       Когда свет зажёгся, Джеймс осторожно положил игрушку на место, легонько пробежался по верхнему ряду кончиками пальцев, сожалея, что не способен прочувствовать их так, как прочувствовала бы Стейси — не только текстуру и температуру, но и эмоциональный оттенок.       — Оставим их пока здесь, а ближе к празднику достанем.       — Без двадцати шесть. Продолжать разбор чердака не имеет смысла.       — Так поздно? — изумилась девушка. — Ого… завтра на работу…       — Что бы ты хотела на ужин? — Джеймс помог Стейси спуститься по крутой лестнице и закрыл люк. На сей раз добираться до него в темноте было намного легче — путь заметно расчистился.       — Я ем всё, кроме овсянки.       Они неторопливо спускались по лестнице.       — Почему? Эта крупа очень полезна, в ней много витаминов!       Вдруг активировался небольшой файл с воспоминанием: PL600 пытается накормить трёхлетнюю дочку бывшего хозяина этой самой овсянкой, а девочка кривится, уворачивается и всячески отпихивает его руку.       — Никак? — на кухню заходит тогда ещё жена бывшего хозяина и улыбается. — Добавь в кашу яблочное пюре, в тот раз помогло.       — …а ещё она похожа на сопли. Холодная — на холодные, а горячая — на горячие. Фу-у-у… — Стейси скривилась, получилось очень похоже на ту девочку. — Да и толку от неё — всё равно через два часа голодная. Ладно, иди отмывайся, шеф-повар, ты весь в пыли. Найду пока тебе полотенце.       Буквально запихнув удивлённого андроида в ванную, Стейси исчезла. Не успел он снять форму и сложить её в корзину для белья, как раздался короткий стук, дверь слегка приоткрылась, и в щель просунулась рука с огромным полотенцем персикового цвета.       — На. Твоё.       — Спасибо.       Дверь закрылась. Быстро сполоснув ванну, андроид забрался под тёплый душ и запустил таймер на десять минут. Этого времени хватит с лихвой. Несмотря на то, что скин в принципе был самоочищающимся, производитель рекомендовал раз в месяц промывать поверхность пластин водой во избежание чрезмерного загрязнения микросопел. В идеале надо было пользоваться ещё и спецсредством, но за три года Джеймс выяснил, что обычный человеческий шампунь справляется не хуже и расходуется гораздо меньше — примерно столовая ложка на один раз. Отозвав скин и намыливаясь, андроид рассматривал баночки и бутылочки, выставленные рядком на стеклянной полочке под душем: шампунь, бальзам, кондиционер, маска для волос, гель для душа, пена для бритья, гель для интимной гигиены, скраб, пенка для умывания, лосьон… М-да, непросто быть человеком. Ей, наверное, приходится весь день проводить в ванне, чтобы привести себя в порядок. Или это свойство только женщин? Когда супруга бывшего хозяина ещё жила с ним, на полках тоже стояли с полтора десятка баночек и бутылочек, просто андроид к ним не присматривался. Когда она ушла, забрав с собой дочку, у бывшего владельца остались только гель для душа «три-в-одном» и кусок хозяйственного мыла.       Как обычно, Джеймс уложился в девять минут и двадцать четыре секунды. Застегнув последнюю пуговицу (одежду он прихватил заранее), он протёр стену тряпкой, сполоснул ванну и вышел. Стейси сидела в гостиной, уткнувшись в смартфон.       — Ванная свободна.       — Нифига ты скорый, — удивилась Стейси, глянув на часы. — Ну, я-то спешить не буду, как минимум полчаса меня даже не жди.       Своё обещание девушка честно выполнила: через тридцать одну минуту ровно она вышла закутанная в халат и замотанная в полотенце. Джеймс в это время дожаривал последний блинчик с мясом и сыром.       — Пропадай моя фигура, — заявила Стейси, принюхавшись.       За ужином намечали план действий: Джеймс вызвался отмыть и отчистить вещи, которые в субботу собирались отвезти на бесплатный рынок, чтобы не отнимать время от выходного. В субботний же вечер решили позвать в гости Дэвида. Точнее, решила Стейси при полном одобрении андроида. Ему было любопытно посмотреть на этого человека вживую, но вместе с тем и немного страшно — он помнил предупреждение Стейси по поводу поведения и, осознавая, мягко говоря, нестабильность системы, то и дело запускал калибровку, отчего диод мелькал жёлтым.       — В честь чего цветомузыка? — поинтересовалась Стейси. — Волнуешься заранее?       — Есть немного, — не стал скрывать андроид. — Но я помню твои рекомендации и не подведу.

***

      Пятница пришла и прошла, наступила суббота. И чем ближе часовая стрелка подползала к цифре «пять», тем чаще Джеймс проводил калибровку системы. В один момент он запустил глубокую диагностику, пытаясь самостоятельно определить, какая именно часть программы подверглась искажениям, и, не обнаружив ничего конкретного (то есть выяснив, что ошибки были во всех сегментах), мысленно махнул рукой, сказав себе, что если уж от бывшего хозяина он ухитрялся скрывать свою девиантность, то и сейчас справится. В конце концов, люди обращают на андроидов внимание лишь тогда, когда им что-то надо.       Так что Дэвида Аллена, ровно в пять вечера позвонившего в дверь, встретил вежливо улыбающийся андроид марки PL600, стандартно-приветливо светящий голубым диодом.       — Добрый вечер, мистер Аллен. Позвольте вашу куртку.       — Дядя! — Стейси метнулась из кухни и бросилась мужчине на шею. Крепко обняв, поцеловала в колючую щёку.       — Стейси, погоди, разденусь, — Дэвид, игнорируя андроида, снял кожанку, разулся и наконец-то обнял племянницу.       — Проходи в комнату, я сейчас, — девушка, улыбаясь, украдкой махнула Джеймсу ладонью.       — Руки помою только.       Когда Дэвид скрылся в ванной, она утащила андроида на кухню. У того как раз началась обработка данных, и он непроизвольно моргал.       — Пока всё идёт хорошо. Что с тобой? Всё нормально?       — Данные обрабатываю, — Джеймс включил нагреватель под чайником. — Всё в порядке, я так заношу информацию о новых членах семьи в реестр.       Покачав головой, Стейси продиктовала, что нужно принести в гостиную, ободряюще похлопала андроида по плечу и ушла.       Вот и ещё различие двух семей. В прошлой всех гостей закармливали, как на убой.       Джеймс принялся колдовать: для Стейси — чёрный чай с лимоном и тремя ложками сахара, для Дэвида — мятный чай без сахара. Один чайничек, пузатый, из тёмно-коричневой глины — для мяты, второй — тоже глиняный и пузатый, но покрытый глазурью цвета морской волны — для чёрного чая. Залить кипятком, дать постоять ровно минуту, пока нарезается полупрозрачными кружочками лимон, слить воду, засыпать заварку, снова заполнить кипятком. На небольшом подносе (кстати, тоже найденном на чердаке) расставить чашки, чайнички. Сахарницу, блюдце с лимонами, мармелад и пастилу.       Когда Джеймс опускал поднос на кофейный столик, Дэвид будто бы вскользь поинтересовался у племянницы:       — Откуда это у тебя? Решила взять работу на дом?        При звуке голоса мужчины андроид порадовался, что Аллен видит его левую половину лица, поскольку диод непроизвольно прожелтил. Джеймс выпрямился, сделал шаг назад и в ожидании приказаний замер, сцепив руки за спиной.       — PL-ка? Ну, вроде того, — Стейси улыбнулась, закинув в рот мармеладку. — Привёл один чел на запчасти — решил заменить на другую модель, поновее, и заодно типа как доброе дело сделать. Я посмотрела-посмотрела… состояние хорошее, мордашка приятная, на халяву чего б не взять? Ну, не смотри на меня так! И на него так не смотри — расплавишь!       Джеймсу стало очень неуютно. Как будто снова под дулом пистолета. Изо всех сил удерживая уровень стресса не выше двадцати процентов, он дружелюбно-безразлично таращился сквозь прожигающий взгляд зелёных глаз.       — Я его тут же обнулила до заводских настроек, сменила блок памяти и — вуаля! У меня есть свой андроид, — девушка отпила чаю. — Иди, Джеймс, нужен будешь, позову.       Кивнув, андроид покинул гостиную. Вернувшись на кухню, тяжело опустился на стул. Диод метался из синего в жёлтый, файлы тасовались, укладывались по каталогам, стресс, несмотря на все старания, поднялся до двадцати пяти процентов. Жутко. Этот человек и вправду опасен для Джеймса. Опаснее, чем пуля, пущенная в оптический блок, и взорвавшаяся плита вместе взятые.       Тем временем разговор продолжался.       — Смотрю, ты ему не только блок памяти сменила.       — А, оптиблоки? Ну да, — Стейси небрежно махнула рукой. — Голубые мне никогда не нравились.       Дэвид кивнул, явно отложив что-то в дальний угол памяти для обдумывания.       — Тебе понадобится помощник, — взгляд его потеплел. — Как же я рад, что ты вернулась.       Девушка смущённо пожала плечами.       — Я как-то подумала, что это неправильно — болтаться невесть где, когда есть свой угол. Папы нет, мама из Копенгагена явно не собирается возвращаться, так чего бомжевать-то? Следить за домом теперь есть кому. Глядишь, и у меня свободное время появится, смогу в гости к тебе заглядывать.       — Да только я дома вряд ли буду, — Дэвид поставил чашку на стол, нахмурился.       — Опять командировка? — личико Стейси вытянулось.       — Нет, Кнопка, — забывшись, Аллен назвал её детским прозвищем. — Андроиды, чтоб их…       Поставив свою чашку на поднос, Стейси придвинулась к дяде, и он обнял её, как делал, когда она была маленькой.       — А что андроиды?       — Пообещай мне избавиться от PL600 в ближайшее время. Разбери или утилизируй, я не знаю…       — Зачем? — такого поворота Стейси не ожидала.       — Я не хочу, чтобы однажды он двинулся по фазе и взял тебя в заложницы, — нарушая служебную тайну, Дэвид Аллен, командир отряда спецназа, рассказал, в какую передрягу они попали два месяца назад. — PL600 пристрелил отца семейства, едва не убил мать, взял в заложники девочку, о которой должен был заботиться, из-за того, что его хотели заменить, понимаешь? Двуногий, мать его, компьютер, оскорбился! — Аллен тяжело дышал, но голоса не повышал. — И «Киберлайф» прислали другой двуногий компьютер, чтобы он — представляешь? — уговорил PL600 отпустить девочку. Эта вещь убила одного гражданского, одного полицейского, одного парня из моего отряда и ранила второго. И тут я вижу эту бледную морду рядом с тобой...       Он прижал Стейси к себе, будто хотел защитить от всего мира. Девушка же лихорадочно прикидывала, как сформулировать ответ. На работе она выяснила, что у андроидов очень чуткий слух, а у андроидов-девиантов он ещё и параноидально-чуткий. Ну-ка, попробуем выйти сухими из воды…       — Я настроила его так, чтобы он выполнял только мои приказы, дядя, — Стейси тщательно подбирала слова, — но я обещаю, что при малейшем подозрении на неисправность я тут же от него избавлюсь.       Дэвид кивнул. Будучи по натуре пессимистом, а после гибели её отца и параноиком, он рассматривал жизненные сценарии в наихудшем их варианте и принимал соответствующие превентивные меры. Потому его отряд слыл одним из самых успешных и редко пополнялся новичками. А ещё он, не был дураком, капитан Аллен, и потому не стал слишком давить на племянницу, зная, что ей передалось, наверное, всё алленовское упрямство. «Ты устал, Дэвид, — признался он самому себе. — Зажился на работе, да ещё и девианты эти…»       — Я люблю тебя, дядя, — шепнула Стейси.       — И я тебя люблю, Кнопка.       Слово за слово, потёк разговор. Им нашлось, что вспомнить и о чём помечтать, о чём поспорить и в чём согласиться друг с другом. Кстати, идею разобрать чердак он поддержал безоговорочно.       Чай и сладости закончились, было хорошо за полночь, когда Дэвид бросил взгляд на часы.       — Поздно, пора расходиться.       — Что, уже? Ну да… завтра куча дел. На ту же барахолку сгонять.       — Могу помочь.       — Спасибо, но мы с Джеймсом управимся, — Стейси улыбнулась. Дэвид кивнул:       — Всё же подумай над моей просьбой.       — Обязательно.       На пороге они обнялись на прощание, и Дэвид, всё так же игнорируя андроида, вышел в ночь, где его уже ждало кибертакси.       Закрыв дверь, Стейси попыталась собрать мысли в кучку и хотя бы примерно определить, насколько гладко всё прошло. Эх, если бы дядя не относился к андроидам с таким негативом…       За спиной послышались негромкие шаги. Стейси раздражённо выдохнула: интересно, все домашние андроиды так ходят, или это только Джеймс из породы кошачьих? Обернувшись, она заметила, что Джеймс смотрит на дверь с непонятным выражением: вроде и обеспокоенное, но вместе с тем и заинтересованное, и диод переливается из голубого в жёлтый, потом в красный, и обратно.       — Ну как? — спросила Стейси.       Диод Джеймса стал голубым. Не отводя взгляда от двери, он произнёс:       — Мистер Аллен… опасный, сильный и интригующий. Ты права, ему нельзя знать, что я — девиант, но, — андроид перевёл взгляд на девушку, — было бы хорошо, если бы он приходил почаще.       Стейси проморгалась не хуже Джеймса. Она услышала то, что услышала, или это глюк был? Как-то раз на работе Сара сказала, что девиация проявляется у андроидов по-разному. Тогда Стейси не придала значения её словам, но теперь припомнила их и присмотрелась к своему «соседу по дому»: похоже, он не из робкого десятка — вон как «стандартную» PL-ку изображал! Это при том, что дядя умел смотреть так, что (если верить изредка доходящим до неё рассказам) матёрых бандюганов холодный пот прошибал и поджилки тряслись. А уж они-то явно крепче нервами, чем эмоционально нестабильные девианты.       — Иными словами, он тебе понравился, — заключила Стейси.       — Да, — Джеймс не стал утомлять её рассказом о том, какими путями пришёл к такому выводу.       — А если он, к примеру, начнёт вести себя как-то не так? Например, попытается тебе навредить? Что тогда скажешь?       — Я доверяю тебе, — Джеймс слегка склонил голову к плечу и полуприкрыл глаза.       — Прости, но я слышал твои слова о том, что ты якобы запрограммировала меня на выполнение только твоих приказов. Следовательно, что бы он ни приказал, я могу не выполнять, ссылаясь на твою команду. Так что поломка от его рук мне не грозит.       Непроизнесённое «я андроид, а не идиот» повисло в воздухе.       — Хотя и его просьбу ты тоже слышал, — Стейси прошла на кухню, налила молока в высокий стакан.       Джеймс кивнул. Он решил не рассказывать, чего ему стоило удержаться от очередного побега, хотя программа анализа со стопроцентной вероятностью выдавала оповещение о том, что слова девушки — ложь, что она врёт родственнику и даже не собирается избавляться от андроида.       Опустошив стакан и вымыв его, Стейси зевнула, потёрла глаза.       — Ладно, раз уж мы совпали в желании видеть дядю как можно чаще, приложу все усилия, чтобы пасьянс складывался. — Выходя из кухни, она остановилась на пороге. — Ты молодец, держался достойно! И, чтоб ты знал: дяде придётся смириться с твоим присутствием.       Джеймс улыбнулся. Полчаса спустя, закончив дела на кухне, он вернулся в свою комнату, лёг на кровать, не расправляя постель. Уходить в спящий режим он мог, вообще-то, и стоя, но в горизонтальном положении можно было не тратить ресурсы на удерживание равновесия и ориентацию в пространстве, что освобождало некоторые участки оперативной памяти и давало больше ресурсов для обработки и сортировки поступившей информации. Не то, чтобы свободный объём был значимым, но всё же… дело касалось ощущений, самого принципа и чего-то, что Джеймс и сам пока не мог проанализировать. Сейчас в его памяти формировалась новая ячейка, прописывались новые строки, которые встраивались, однако же, в участки программного кластера, отвечавшего за эмоции и поведение. И если к ячейке «Стейси Уиллоу» подсоединялись эмоции «искренность», «доверие», «дружелюбие», «привязанность» (причём «привязанность» выпустила строку кода с непонятной характеристикой, и внутренняя защита на время поместила ответвление в карантин) и почему-то присоединилась команда «стабилизация системы», то ячейка «Дэвид Аллен» соединялась с несколько иными эмоциями. «Интерес», «насторожённость», «дружелюбие», плюс команда «регулировка стресса до двадцати процентов». Такой уровень стресса у Джеймса был, когда он распознавал потенциальную угрозу.       Закрыв глаза, он перешёл в спящий режим.