***
Ночь выдалась ужасной. Болело тело, болела голова, болели мысли. Нито тихо проплакала ещё час после отбоя, и ещё несколько часов просто ворочалась на жёсткой кушетке лазарета, куда её определили на ночлег. Всем сердцем она хотела вернуться домой и корила себя за случившееся. Больше она в жизни ни к кому не обратиться с молитвой. Больше никогда ни о чём не попросит! Только пусть её вернут домой. И чем больше она зарекалась, тем сильнее измождение брало верх и выбивало из сознания. Но даже сон продлился не долго. Рассвет наступил чуть ли не через четыре часа после наступления ночи — такое бывает, когда корабль попадает в ореол сильного острова. Наконец, из вороньего гнезда разнесся долгожданный возглас: «суша прямо по курсу». Нито бодро подскочила, чуть ли не кубарем слетев с несчастной кушетки, и выбежала на палубу. — «Это и правда мой Санни Холли!» — мысленно внушала себе девочка слабую надежду. И пока Гвин радовалась, корабль сменил направление в бок от острова, стараясь его обогнуть. На палубу вышел разбуженный Белоус и без чётких эмоций осмотрел видимый берег в подзорную трубу. Что-то не понравилось ему уже тогда, но рассмотреть, что это за расплывчатые кресты на пляже — не получилось, слишком уж они далеко. Через мучительных полчаса корабль встал на якорь в нескольких метрах от берега, а на остров в шлюпках отправилась лишь крохотная часть пиратов с нетерпеливым ребёнком. Сам капитан выявил желание сопроводить бравую девчушку, которая, казалось, еще чуть-чуть и лопнет от восторга. В провожающей бригаде так же оказался и Изо. Марко же решил остаться на корабле, в ожидании возвращения своих накама. Нито, только коснувшись ногами песка, сразу же потянула почти семиметрового мужчину с белыми усами в сторону своего города. Впрочем, тот лишь усмехнулся и зашагал за бегущей впереди хозяйкой земель, но запах гари, что доносился из-за скал снова не понравится капитану пиратов. — Ещё немного! — объявила Гвин, пробираясь по давно заросшей тропе. Всё такое родное, знакомое до боли. И вот она уже взбегает на пригорок и перед глазами открывается вид на пахоты и дома фермеров, а слева на верхушке скалистого холма — родная Гранатовая роща. Но вид, что предстал во всей красе, тотчас омрачил существование ребёнка: её города больше не существовало. Вместо него виднелись развороченные каменные дома, всё ещё дымящие от прошедшего пожара, обугленные садовые деревья и мёртвая тишина. Никаких признаков былой жизни, ни одного горожанина на улице. Замерев на мгновение, Нито тотчас подняла глаза на родной дом, но и тот казался пустой развалиной. — Этого не может быть, — проговорила себе под нос девочка. — Нито, — сурово протянул старик, — это точно твой остров? — тот стоял рядом с ребёнком, оценивая масштабы трагедии. С его то роста было видно гораздо более печальные детали. — Нет, — запнувшись в собственных слова, Гвин тут же поправила себя, — то есть, да, — она сделала первый шаг, намереваясь рвануть в сторону руин, — я должна найти маму! — Нито, остановись! — рявкнул Изо, но не успел ухватит шуструю девочку, и та со всех ног побежала в город, — Отец! — Возвращайся на берег, справлюсь с ребёнком как-нибудь уж сам, — устало проговорил капитан пиратов и медленно зашагал за золотовласой малышкой. Останавливать её великан не будет, пусть сама убедиться в масштабах трагедии. Это будет честно.***
Гвин взвыла, точно подбитое животное, срывая голос в яростном хрипе отчаяния. Она ворвалась в город, несколько раз сбив колени об твёрдые камни в падении, а в награду получила настоящую скотобойню. Везде царила гниль и угар. Родные улицы были усеяны смердящими трупами, они застилали собой некогда чистые ровные дороги. Нито с отвращением зажала нос пальцами, но забыла закрыть глаза. Картина вывороченных тел, украшенных грязью и копотью, ещё на долго засядет в голове и однажды надломит детскую психику. Животный страх заставлял отступать вслепую, и Гвин, попятившись, упала на одного из жителей, не в силах даже закричать от осознания произошедшего. Под ней оказался тот самый кузнец — Дрого Фрей. Глядя на него, было сложно представить, сколько же мучений выдержал старик перед своей кончиной: рот был порван на столько, что нижняя челюсть болталась на хлипких мышцах, пальцы сломаны и больше походили на крючки, а глаза закатились внутрь черепа. — Нито! — раздалось вдалеке, будто давая понять, что всё происходящее — реально. Наконец, её тело задвигалось, и девочка, развернувшись, стала бежать, гонимая инстинктом, почти ничего не видя из-за слёз. Остановилась она только когда врезалась в ногу высокого капитана. Тот присел на корточки, но даже так его 666 сантиметров против 130 Нито были смехотворно огромны. — Пойдём, — спокойно проговорил мужчина, а затем погладил голову малышки, пытаясь оказать хоть немного поддержки, — пошли с нами, — наконец, мягко повторил капитан, понимая, что мало чего можно добиться от девочки сейчас. В этот миг Эдвард Ньюгейт, он же капитан пиратов Белоуса, обрёл нового члена своей огромной семьи, забрав под крыло осиротевшую и заплаканную девчулю с волосами цвета золота. Он сам закинул на плечо ребёнка, сам донес до берега и вернул на корабль. И лично стоял у фальшборта, придерживая юную Гвин, чтобы та могла проститься с родиной. В этот день история наследницы Гранатового имения закончилась, но началась история дорогой дочери могущественного ёнко Эдварда Ньюгейта по прозвищу «Белоус».