Рожденная принцессой...

Было раннее утро. Лучи восходящего солнца неспешно пробирались между стволами деревьев, заглядывали в окна, освещали поля и луга, вытесняя звёздную ночь. Дворцовые часы пробили пять часов утра, возвещая начало нового дня. На улицах начинал появляться народ, открывались торговые лавки, отовсюду доносился гул, шум, музыка, обрывки народных песен, ржание и топот. Но в этот день крестьяне не шли на полевые работы, как это обычно случалось, а дворяне и прочие высшие сословия спешили попасть лишь в одно место — во дворец Его Величества: ведь именно сегодня ворота, ведущие к замку, были открыты для всех жителей Эфлизара. На крышах домов развевались алые флаги с изображением государственного герба, а главные улицы были украшены множеством полевых цветов, которые пленили прохожих своим благоуханием. Во дворце уже давно никто не спал: многие служители не покидали своих рабочих мест даже ночью, чтобы утром всё было по высшему разряду — ведь сегодня наступил день рождения принцессы. Сама именинница, спальня которой находилась в самой высокой башне замка, всю ночь не могла сомкнуть глаз, хоть и пыталась. Из-за волнения и неведомого страха её сердце так сильно стучало, что девушке казалось, будто всё государство слышало этот бешеный ритм. Сегодня ей исполнилось шестнадцать лет, а это значит, что настал день первой коронации. Принцесса много лет с нетерпением ждала его и так стремилась тщательно подготовиться к нему, что сейчас ей всё казалось нереальным, эфемерным, будто это был сон. Целую ночь девушка пыталась убедить себя в обратном, а когда с первыми лучами солнца пришло осознание реальности, она испугалась. Принцессу долго готовили к этому посвящению. Последние пару лет девушка усердно изучала экономику и географию страны, которой ей предстояло править, постигала основы ведения боя, занималась фехтованием, верховой ездой, бальными танцами, живописью и другими особо важными задачами, которые позволяли ей улучшать свои навыки для управления государством. У неё не было ни минуты свободного времени, её жизнь была расписана по минутам, но девушка не жаловалась — эта черта чужда настоящим принцессам. И вот сейчас она сидела у распахнутого окна и вдыхала свежий воздух, вглядываясь в лазурный горизонт. Её непослушные русые волосы небрежно спадали на оголённые бледные плечи и струились по груди, а взгляд карих глаз, обрамлённых тонкими ресницами, скользил по пушистым облакам, свободно плывущим по бескрайнему простору. Этот момент тишины и спокойствия пугал её — и в то же время она наслаждалась им. Принцесса знала, что с минуты на минуту двери её комнаты распахнутся, и в спальню ворвётся множество людей, которые должны подготовить её к торжественной церемонии. Так и случилось. Пять или шесть служанок под руководством её фрейлины Вивьен, маленькой черноволосой девушки в кружевном бальном платье персикового цвета, вскоре заполнили помещение и принялись за работу. Прежде чем нанести макияж они использовали специальные примочки из мяса теленка для устранения мешков под глазами. Затем принцессе приготовили ванну с розовой водой, но не успела она как следует насладиться одурманивающим запахом свежесобранных цветов и обжигающим теплом красных лепестков, как её тут же обернули в прозрачную ткань и принялись наносить на волосы шампунь на коньяке и яичном белке, который придал блеск её волосам. Самым же долгим и сложным был процесс одевания праздничного платья. Принцесса не любила, когда её одевали, она вообще не выносила, когда делали что-то вместо неё. Ей казалось, что она похожа на куклу, которую одевают в лучшие наряды, кормят из золотой ложки, но также и управляют ею, указывая, с кем можно разговаривать, а с кем нет, заставляя исполнять любые приказы, не поинтересовавшись, хочет ли она этого. Когда корсет, украшенный голубыми и лиловыми цветами, был затянут, а кринолин покрыт несколькими пышными юбками лазурного цвета, оставалось совсем немного до завершения образа. Придворный парикмахер собрал длинные волосы девушки в аккуратный низкий пучок, заблаговременно разделив пряди на два яруса и заплетя их в пышные косы. Бледность лица исправили коралловыми румянами, на шею надели увесистое колье, на уши — серьги из фамильной коллекции и унизали худые пальцы драгоценными перстнями. В этот раз из-за лихорадочной спешки подготовка именинницы была завершена за час до начала церемонии. Девушка попросила оставить её, и тотчас спальню вновь наполнила тревожная тишина, что терзала принцессу ещё до прихода слуг. Приподнимая увесистый низ платья, она приблизилась к огромному серебряному зеркалу, что стояло напротив кровати, и взглянула на отражение. Оттуда на неё смотрела молодая девушка в великолепном голубом платье, усыпанном сиреневыми лепестками, подчёркивающими её худощавую фигуру, и с роскошным длинным шлейфом, вышитым тонкими узорами. От бессонницы не осталось и следа, и принцесса была рада тому, что отец не узнает о проявлениях её робости. Вдруг в дверь постучали. Девушка поправила складки на пышном сатиновом подоле и взволнованно произнесла: «Войдите». Незваным гостем оказалась женщина в годах, плотного телосложения, в старом потрёпанном платье обедневшей мещанки и с лихорадочным румянцем на щеках. Она тяжело дышала. С годами подниматься по такой длинной и крутой лестнице становилось всё сложнее. При виде принцессы её бескровные губы расплылись в добродушной улыбке, с которой обычно матери смотрят на своих дочерей. — Я знала, что ты придёшь, Мэри, — оживлённая приходом любимой кормилицы девушка тут же выпрыгнула из тесных туфель и, на лету подхватывая подол платья, подбежала к старушке, прижавшись к её тёплой впалой груди. — Я не могла не поддержать тебя, дорогая, — женщина положила одну руку на плечо принцессы, а другой принялась легонько гладить её по голове, чтобы не испортить прическу. — К тому же я кое-что принесла тебе. Девушка отпрянула от кормилицы и с удивлением посмотрела на неё. Немного порывшись в кармане своего накрахмаленного фартука, Мэри вынула оттуда стеклянный флакон с прозрачным содержимым и вручила его принцессе. — Эти служанки так закружились, что забыли про духи, которые принц Филипп настоятельно просил передать тебе. Это его скромный подарок на твою первую коронацию. Он хотел, чтобы ты опробовала их до начала празднества. Девушка аккуратно приняла подарок и ещё несколько секунд внимательно рассматривала его, медленно поворачивая в руках. Затем, нанеся духи на отдельные участки кожи, она поставила их на край туалетного столика возле зеркала. — Как ты себя чувствуешь, дорогая? — участливо спросила кормилица. — Я очень боюсь, — призналась принцесса и опустила виноватый взгляд, будто страх был непозволителен для неё. — Мишель, — поднеся загрубевшую руку к хорошенькому лицу девушки, Мэри слегка приподняла её голову за подбородок и заглянула в беспокойные глаза. — Пришло время становиться взрослой. Ты всегда была послушным ребёнком. Когда от тебя требовали твёрдости, ты становилась твёрдой как камень, а когда тебе приказывали быть мужественной и ничего не бояться, ты храбро шла вперёд. У тебя не было времени даже подумать о страхе, поэтому и сейчас не стоит бояться двигаться к своей цели. Все мы, так или иначе, испытываемся судьбой, а это значит, что любое препятствие нужно принимать достойно с гордо поднятой головой. Ты уже проделала долгий путь, полный боли и маленьких побед. Неужели небольшая церемония и страх перед многотысячной толпой заставили тебя опустить руки? Принцесса лишь помотала головой, выражая несогласие. Слова женщины придали ей сил и оказали поддержку, которой так не хватало. Обрадовавшись, что Мишель вновь спокойна душой, кормилица взяла худую ладошку девушки и спрятала её в своих морщинистых руках, а затем нежно поцеловала свою любимицу в лоб. — Да поможет тебе Бог, — это были последние слова, которые принцесса услышала перед уходом Мэри. Через пару минут за окном раздались громкие фанфары, а оркестр заиграл торжественную мелодию, предвещавшую начало праздника. В дверь сразу же постучали, а затем бесцеремонно открыли, не дождавшись ответа. Это пришла Вивьен: сегодня ей выпала честь сопровождать принцессу до тронного зала, и она, как всегда, отнеслась к этому с большой ответственностью. Спускаясь по лестнице, а затем преодолевая широкие коридоры по пути к месту коронации, Мишель всё думала об обстановке, царящей в тронном зале, представляла, как её с нетерпением хотят увидеть, мысленно ужасалась, перед какой огромной толпой ей предстояло пройти, но потом вспоминала слова кормилицы и немного успокаивалась. Однако её сердце замирало при мысли о том, что она могла споткнуться или что-то сделать не так. Страх вперемешку с волнением окончательно затуманил ей взгляд, и девушка уже не видела, куда они шли. Вдруг в конце огромного зеркального коридора показались белоснежные двери, украшенные витыми узорами. Оттуда доносились величественная мелодия и тихие голоса людей. Вивьен подвела принцессу к закрытому входу и, поправив ей шлейф, тихонько пожелала удачи. В ту же минуту часы на площади пробили полдень, а церемониймейстер объявил о начале торжества. Огромные двери со скрипом отворились, и взору Мишель открылся зал, полный света и музыки. Шагая плавно и грациозно, слегка приподнимая подол, она плыла словно одинокий гордый лебедь в царстве лотосов и лазурных волн. Все вокруг были восхищены этим прекрасным распустившимся цветком, облачённым в голубое полотно. Порой восторг было настолько сильным, что срывался с губ некоторых дам и превращался в едва слышимые вздохи. Шёпот проносился по залу будто волны бескрайнего моря, до того всем не терпелось обсудить новый наряд принцессы. Но для неё сейчас не существовало ничего, кроме бархатной ковровой дорожки, по которой она шла, и пьедестала, где с её нетерпением ждали король Стефан и его брат Филипп. Лишь подойдя к самому подножию, девушка позволила себе опустить голову. Отец подал ей руку, и она всё так же плавно взошла на пьедестал. Развернувшись лицом к гостям, которые теперь с упоением смотрели на них обоих, король обратился к ним, продолжая держать руку дочери. — Сегодня особенный день, — начал мужчина, окидывая взором всех присутствующих. — Он важен для всех нас. Его ждали все, с тех пор как во дворце зазвенел детский смех и послышался топот маленьких ножек. Произнося эти слова, Стефан украдкой взглянул на волнующуюся принцессу, которая смотрела куда-то вдаль, и тепло улыбнулся, но быстро вернул своему лицу беспристрастность, чтобы никто не заметил его нежных чувств. — Мишель, — он повернулся к дочери и, дождавшись, когда она последует его примеру, с гордостью произнес, глядя в самую глубину её сверкающих глаз: — Ты выросла благородным человеком. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, я всё отчетливее вижу будущую королеву, гордую и мужественную, готовую пойти на всё ради собственного народа. Я горд и счастлив, что смог достойно воспитать тебя. Запомни, — отец положил одну руку ей на плечо, — ты — мой нежный цветок, — девушка увидела, как холодные серые глаза отца заблестели, но его голос не дрогнул: — Я знаю, что впереди тебя ждет немало трудностей, но помни, я всегда буду рядом. Даже если пройдёт много лет, и мой прах истлеет в сырой земле, душой я всегда буду с тобой, — он убрал ладонь с её плеча, затем бережно взял в руки жемчужную диадему, до этого момента покоящуюся на шёлковой подушке, и поднял над головой девушки, которая, в свою очередь, опустилась на одно колено и склонила голову. — Принцесса Мишель Эрика Валери Габриэлла Конкийская Поцелованная Солнцем Двенадцатая, клянёшься ли ты оберегать и защищать своих подданных даже ценой собственной жизни, а также прославлять государство Эфлизар, как делали это твои предки на протяжении тысячелетий? — Клянусь! — священный обет сорвался с её губ и отозвался эхом в каждом уголке зала. — Клянёшься ли ты храбро сражаться за свою Родину, а при разрухе и голоде отдавать последние крошки и бедствовать вместе со своим народом? — Клянусь! — всё также бойко проговорила она, запомнив каждое слово своего обещания. — Тогда божьей милостью провозглашаю тебя Королевой-дочерью и всего Эфлизара хранительницей; Роривеской, Фервирской и Сэрфюньской земли обладательницей; Ансандуйской, Лактранской и Рэзинонской земли государыней; Буриньерр и Арбрусии Великой Княжной; герцогиней Проспуры и Дьёдизиенна и княжества Руалуз наследной правительницей. А себя назначаю регентом сроком на два года до замужества моей подопечной, — величественно водрузив хрупкую диадему на голову девушки, Стефан провозгласил: — Да хранит Господь королеву Мишель! Весь зал словно заворожённый повторил последние слова короля, и тут же безмолвное таинство коронации сменилось радостными танцами под громкую музыку оркестра. Отец помог юной королеве подняться на ноги, она, в свою очередь, со спокойной улыбкой поблагодарила его за тёплые слова и бесшумной походкой отправилась к массивному трону. Обрадовавшись, что всё прошло безупречно, она принялась наблюдать за танцами. Везде пестрели платья разных цветов и оттенков; между ними мелькали блестящие камзолы. Все люди смеялись и ликовали. Новоиспечённый регент поспешил исчезнуть, так как предпочитал провести время за общением с герцогами и другими высокопоставленными особами. Мишель с облегчением выдохнула. Теперь взгляды только иногда устремлялись на неё, поскольку все были заняты сплетнями, фуршетом и бесконечными танцами. — Ты была великолепна. Твой наряд заставил паниковать даже самых передовых законодательниц моды. А ароматом этого фиалкового парфюма будет завтра пропитан весь город, — справа от королевы раздался восторженный мужской голос. Вздрогнув от неожиданности, девушка повернула голову и увидела перед своего дядю Филиппа. Это был молодой человек в камзоле кремового цвета с кружевным белоснежным жабо и бежевым жилетом, искусно вышитым позолоченными нитями. Его длинные тёмные волосы были перевязаны атласной лентой под цвет костюма, а на лице играла самодовольная улыбка. — Твои наряды впечатляют даже самые зачерствелые сердца, — иронично отметила Мишель, хотя сама была полностью с этим согласна. По её мнению, Филипп был способен на многие свершения в мире моды. Он имел столько фантазии и мастерства, что без труда одел бы всё королевство. Девушка восхищалась его выдумками и хотела иметь такое же воображение, как у него, но сколько бы ни старалась, не могла придумать хоть что-то такое же очаровательное, как эскизы дяди. Однако на занятиях живописью он неоднократно хвалил её причудливые картины с несуществующими зверями и волшебными растениями, в то время как преподаватель требовал большей реалистичности. К сожалению, Филипп был единственным человеком, который поощрял необычные фантазии будущей королевы и давал волю её мечтам. Когда-то они много времени проводили вместе, часами занимаясь рисованием. Эти занятия были их маленьким секретом. Жаль, что свежие листы бумаги давно заперты в одном из ящиков письменного стола, а облезлые кисточки нетронутыми стояли в прозрачном стакане, теряя последнюю надежду быть использованными... — Тогда почему же одна из моих лучших работ вынуждена пылиться в уголочке, в то время как парад безвкусицы танцует на глазах у всех? — проигнорировав комплимент, который он в глубине души воспринял как должное, молодой человек сложил руки на груди и изобразил гримасу удивления. — Я ещё не нашла достойного претендента, который мог бы сопровождать меня в первом танце, — вздохнула Мишель и облокотилась на резной подлокотник. — Неужели даже Стефан не соизволил оторваться от своих светских бесед, чтобы хотя бы сегодня уделить немного внимания дочери? — Филипп взглянул на брата, который был окружён толпой напомаженных особ, и осуждающе покачал головой. — В отличие от твоего очень занятого отца я не позволю тебе в одиночестве и скуке проводить свой день рождения, — после этих слов дядя подошел ближе к трону и протянул девушке руку, ожидая согласия. — Моя дорогая Мишель, не соблаговолишь ли ты подарить мне свой первый королевский танец? От такого предложения именинница сразу оживилась и одарила своего спасителя радостной улыбкой. Поднявшись с места, она склонилась в изящном реверансе. — Филипп, я почту за честь танцевать с тобой, — с этими словами девушка опустила свою руку на его ладонь, и они медленно сошли в центр зала. Музыка сразу же стихла, а гости расступились, образовав большой круг. Всем не терпелось увидеть королевский вальс. Филипп приказал оркестру сыграть их любимую с племянницей мелодию, под которую они часто танцевали в пустом салоне, когда Мишель в силу возраста были недоступны балы и другие многолюдные мероприятия. Пара отсчитала такт и принялась кружиться по периметру живого ограждения. Платье юной королевы переливалось на солнце и отражалось в бокалах присутствующих; в этот момент она была похожа на гортензию, которая колышется под действием южного ветерка. Филипп нежно держал её за талию, боясь навредить, ведь в его руках она казалась такой хрупкой. Девушка же, в свою очередь, не думала ни о чём, однако хотела заговорить с дядей: ей было непривычно, что он молчит, сосредоточившись на танце. Несмотря на медленный ритм, спустя несколько кругов напряжённая Мишель почувствовала усталость, а вспотевшие ладони молодого человека и его прерывистое дыхание говорили о том, что и Филипп долго не продержится. Собрав в себе последние силы, пара вернулась в центр, и они оба синхронно остановились. Все вокруг сдержанно зааплодировали, а потом снова разбрелись по залу. Зазвучала другая мелодия, гораздо более быстрая. Филипп поцеловал руку девушки в знак благодарности и поспешил откланяться, исчезнув среди незнакомых ей лиц. После танца с дядей некоторые юноши слегка осмелели и наперебой стали приглашать Мишель. Несколько часов она исполняла самые разные танцы от менуэта до контрданса, но количество желающих потанцевать с ней ничуть не уменьшалось; в конечном итоге девушка почувствовала, что окончательно утомилась. Корсет стал чувствительно давить на талию и сжимать грудь, которая требовала больше воздуха. Отклонив все последующие приглашения, Мишель отошла в сторону фуршетного столика, чтобы немного отдохнуть. Подойдя к столу, она заметила знакомого парня, который стоял поодаль от остальных и сжимал в руке хрустальный фужер с багровым содержимым. — Камиль, — девушка крадущейся походкой приблизилась к нему и пальцем дотронулась до плеча. Юноша вздрогнул и обернулся. Удивление и испуг на его лице сменились приветливой улыбкой. Он узнал свою подругу детства и был рад, что у неё появилось время поговорить с ним. — Мишель, какая ты красивая сегодня, — восхищённо произнёс парень, внимательно оглядывая её. — Только сегодня? — девушка лукаво улыбнулась и, увидев, что её друг немного замялся, подняла с подноса наполненный вином бокал. — Тогда выпьем за внутреннюю красоту, которая намного важнее, чем внешняя обертка, — губы Мишель уже почти коснулись алого напитка, как вдруг Камиль остановил её. — Подожди. Мне нужно кое-что сказать тебе, — опустив глаза, он начал обыскивать карманы своего пастельно-зелёного камзола и спустя пару мгновений достал из одного из них маленькую нежно-розовую коробочку, перевязанную тонкой лентой из органзы, а затем протянул её имениннице. — Я долго думал, что тебе подарить, ведь шестнадцатый день рождения — непростой праздник. Детство перестаёт существовать для нас, с каждым годом оно все дальше и недоступней. Скоро ты выйдешь замуж и только изредка будешь мысленно возвращаться туда, где самой большой проблемой были для тебя учебные занятия. Однако я всей душой желаю, чтобы ты всегда была счастлива. Только, пожалуйста, не забывай тех, кто любит тебя, — искренние слова юноши тронули Мишель до глубины души, и она с трудом сдерживала слёзы. Девушка хотела обнять его, как и прежде, но ни статус придворного кравчего, ни положение королевы-дочери не позволяли им обмениваться любезностями в более свободном стиле, поэтому она лишь кивнула в знак благодарности и открыла подарок. В середине коробки среди засушенных полевых цветов лежала золотая подвеска в виде крохотного сердца. Открыв его, Мишель увидела внутри портрет, на котором были изображены дети, мальчик и девочка, в праздничных нарядах среди кустов дикой розы. Она сразу узнала малюток, ведь оригинал этой картины висел у неё в спальне и принадлежал кисти Филиппа. Дядя рассказывал, как долго пытался заставить их с Камилем сидеть неподвижно, но ребята не могли выполнить его просьбу, постоянно отвлекаясь на разные мелочи. — Я нашел умелого мастера, который живёт недалеко от дворца. Он смог с точностью скопировать эту репродукцию. Я просто хочу, чтобы ты всегда помнила своего неуклюжего друга, — парень подошел ближе и, взяв подвеску, закрепил её холодными дрожащими руками на шее девушки. — А теперь, не откажете ли вы мне в танце, Ваше Величество? — Я с радостью приму ваше предложение, — поставив стаканы на серебряные подносы, друзья взялись за руки и исчезли в урагане бесконечных платьев. Мишель танцевала несколько часов напролёт, не прерываясь ни на секунду, и только в полночь смогла вернуться в спальню. Упав от бессилия на мягкую кровать, девушка сняла неудобные туфли, оставившие болезненные следы на её ногах, и посмотрела в окно. Было тихо, лишь вдалеке, возле большой реки, пел соловей, убаюкивающий своей трелью жителей Эфлизара. Гости почти разъехались, а те, кто ещё ждал карету около входа в замок, говорили вполголоса, дабы не потревожить покой правителей. — Мэри велела принести тебе молоко, — из глубины коридора возникла худенькая фигура Вивьен с подносом. Она перешагнула порог комнаты и поставила его на прикроватный столик. — Позволь расплести тебе волосы и расшнуровать корсет. Небось уже устала так ходить, — ожидая, когда выполнят её просьбу, фрейлина убрала туфли в расписной шкаф и аккуратно положила диадему на подушку, которая находилась на комоде возле окна. Нехотя встав с кровати, Мишель последовала указаниям своей подруги и вскоре освободилась от тугой тюрьмы, что теснила её грудь. Надев длинную белоснежную рубашку из лёгкой ткани, девушка залезла под тяжелое пуховое одеяло, которое обдало тело свежей прохладой. Вивьен помогла распустить волосы и смыть макияж и уже хотела уходить, как вдруг голос Мишель заставил её остановиться. — Как думаешь, — рассуждала юная королева, положив руки под голову и мечтательно смотря в потолок, — я понравлюсь своему жениху? — Разве это важно? — вопросом ответила фрейлина, присев на краешек кровати. — За вас обоих уже всё решили, поэтому не имеет значения, понравишься ли ты ему или он тебе. Теперь вы связаны неразрывной цепью под названием "долг перед страной и перед своим народом". Вот о чём вы должны думать в первую очередь, — говоря это, Вивьен увидела, как потухли сверкающие счастьем глаза Мишель, и поняла, что была чересчур прямолинейна в своих словах. — Послушай, — фрейлина дотронулась до худенького плеча девушки, — я знаю, что ты мечтаешь о том, чтобы любить и быть любимой. Подобного желает каждая девушка, но не все получают этот бесценный подарок судьбы. Однако я верю, что если не сразу, то со временем вы полюбите друг друга. — Откуда ты всё это знаешь? — Мишель повернулась к Вивьен и с откровенным изумлением взглянула на неё. — Это приходит с опытом. Хоть мы с тобой и ровесницы, однако я покидаю замок гораздо чаще, чем ты, — с мудрым видом проговорила фрейлина, а затем поглядела на настенные часы и торопливо обняла свою подругу на прощание. — Тебе пора спать. Добрых снов, Мишель. Ещё раз пожелав подруге спокойной ночи, Вивьен бесшумно закрыла двери спальни.