Хроника Темного Зодиака. Последняя звезда

Две тысячи восьмой год (наши дни) Какой был прок с того, что, благодаря пожизненной ментальной связи с Тёмным Лордом, после Победы она имела достаточную мощь, дозволяющую взять под контроль даже Адское Пламя, ежели сохранить жизни окружающих она все равно не сумела? Никакого. По хорошему, стоило аппарировать прямиком в Мунго. И ежели бы подчинённые заметили рану, её бы, наверное, перенесли к Сметвику силой. Но красная рубашка, алая запахнутая мантия... Глава Аврората исчезла с места событий быстро и без объяснений, возложив на плечи Невыразимцев дальнейшую зачистку. Воздуха не хватало. Кровь стекала по бедру горячей волной от развороченного чужими костьми и зубами бока. Аппарация далась с трудом. Острые уколы и что-то липкое на щеке прозрачно намекали, что великовозрастная идиотка, вся такая из себя, банально умудрилась расщепиться при перемещении. Неплохой довесок к общей кровопотере, что тут еще скажешь. Ей срочно нужно было в подвал. Там, где лежал на станке неприметной веткой золотых сосудов взрывоопасный артефакт. Она понимала, что умирает. И обязана была успеть. Да, она никогда не встретится с родными, и её душа вечно будет колебаться невесомой тенью в Садах Смерти. Но она хотя бы не станет живым, жаждущим поглощать чужие души и отнимать искусственно продленные жизни, трупом. А то, что Мирам никогда не увидит тех, по кому так тосковала... Возможно, оно и к лучшему. Вряд ли ею можно было ныне гордиться. Да и не особо приятным для общения человеком она стала. Но вот в чем она твёрдо была уверена, так в том, что спасаться в этот раз она не станет. С неё хватит. Свалилась на пол Мирам прямо в коридоре. И поняла, что добраться до подвала уже не сможет. Не успеет. И эльф ведьме в этой ситуации – не подмога. На этапе создания артефакта фоновая аура магического существа попросту взорвет предмет. Трясущейся рукой она достала из кармана три стеклянных трубки с жидкостью. В её жизни всегда было слишком много огня. Так что… последняя вспышка пламени уже никому не повредит. Если успеть и пустить Жидкий Огонь прямо по нервным окончаниям позвоночного столба, появлялся крошечный шанс, что передозировка зелья сожжет мозг и всю нервную сеть. Она надеялась, что сработает. Что такие трупы не восстают. Не перерождаются. Первый укол леди Блэк почти не почувствовала. Второй успела сделать сразу же после первого. Но боль оказалась настолько оглушающей и всепоглощающей, что для третьего, последнего, сил не хватало. Руки тряслись. Мира кричала. Так громко, что оглохла сама. Сколько страданий может выдержать человек, страстно жаждущий смерти? Насколько легко преодолеваются болевые пороги? Третий укол – и пламя поглотило глаза, вытекая кровавой пеной через рот. Сползая судорогами по изувеченной плоти, к ногам, дабы снова вернуться в корни волос. Ещё через минуту агонии бездыханное тело повалилось скрюченной куклой на пол под негодующие вопли Портрета и причитания эльфа. *** В тёмном коридоре дома на площади Гриммо метался старенький эльф и бился головой об стены, не зная, что делать. Не имея возможности решать что-либо самостоятельно, без распоряжения Хозяйки. А Вальбурга досадливо качала головой, отходя от неприглядных впечатлений. А затем хрипловато, зло изрекла: - А я говорила этой девке, что до добра её шашни с Министерством не доведут. - Неужто? Ледяной, чистый и тихий голос исходил, несомненно, от мёртвого тела. Кричер нелепо замер, боясь поверить, что и в этот раз – пронесло. Вальбурга же… не была так уверена. Что-то было определенно не так. Она пока не могла сказать, что именно. А после… нелепо вывернутые конечности начали вставать на места, дыра на боку – затягиваться, кровь – впитываться в тело, а сама женщина, лежащая на полу, внезапно оперлась на ладони и рвано поднялась на колени, приобретая отдаленное сходство с большой красной паучихой. Вальбурга прищурилась, глядя в бледное лицо с прикрытыми глазами, под которые втягивались кровавые капли. На щеку, части которой до того не было в наличии. На место, где недавно обнажалась кость, что сейчас спешно затягивалась плотью. Наконец, и сама молодая волшебница открыла глаза. Абсолютно белые. И впервые Портрет счёл за лучшее смолчать. От этого невидящего взора даже нарисованной женщине хотелось спрятаться. Что она и поспешила сделать, решив спешно навестить Финеаса. Лишь бы подальше. Лишь бы – не здесь. А Мирам неторопливо надела линзы. И вздохнула. Почти с сожалением. Почти. - Кричер, растопи камин. Холодно. *** Поначалу и вправду было непривычно пусто на сердце. Пусто и холодно. Холодно настолько, что морозило. Трясло мелкой дрожью. И никакое пламя, никакие чары не могли согреть тело, в котором ледяное сердце, единожды остановившись, вновь застучало, чтобы теперь, отныне и навеки перегонять такую же ледяную кровь по жилам. Лишь в двух случаях её отпускало. Когда приходила Джинни и ложилась рядом, прижимаясь крепко и каждый раз ворчливо жалуясь на прохладу тела любовницы. И когда новоиспеченная Хозяйка Дорог, ведомая неземным зовом, неестественным голодом, переставала сознавать себя, вновь обретая разум уже рядом с очередным мёртвым, бездушным телом у ног. Ощущая себя сытой. Наполненной теплом чужой души. Но это ощущение никогда не длилось долго. Да и голод возникал не часто. И исключительно по приказу «Свыше»… - Я - гребанный дементор. Как банально. Задумчиво закуривая по старой привычке, к такому выводу Мирам Лилиан, наконец, пришла. И, наверное, стоило огорчиться. Но было все равно. Пожалуй, Меченая даже не протестовала против нынешнего состояния. В отличие от прежней жизни, которую она помнила в деталях, насыщенную переживаниями, горестями и эмоциональной болью, в новом амплуа ей было удивительно спокойно. В ней ныне главенствовал мир и рассудок. А озноб... Ко всему, в конце концов, можно привыкнуть. *** Забавно, но во всем Министерстве Магии не нашлось ни одного специалиста, ни одного достаточно глазастого сотрудника, чтобы определить, чем стала Мирам. Или хотя бы заметить, что с ней что-то не так. Та же самая Гермиона только радовалась, однажды воодушевленно заметив, что подруга стала спокойней и рассудительней. Хотя аура, конечно, несколько пугающая. Мирам вежливо улыбалась. Пожалуй, это было забавно. Она так предположила. Но ощутить не могла. Ей было все равно. А Джинни знала. Джиневра заметила. И, может, и хотела бы кому-то сказать. Но Непреложные Обеты авторства Национальной Героини, которыми была опутана лучшая квиддичистка Британии, держали крепче оков Прометея. И никто так и не углядел, что во Главе Аврората – труп. А белесые глаза… Линзы скрыли их достаточно надежно. *** Две тысячи десятый год (два года спустя) Блейз Забини метался по кабинету главы Аврората, лихорадочно пытаясь доказать умиротворенно прикуривавшей сигарету Мирам свою правду. Документы, что молодой человек собирал около полугода, нелепой стопкой лежали на рабочем столе перед женщиной. Мира понятия не имела, на что он рассчитывал, но справедливости ради позволяла ему высказаться, мысленно пообещав себе, что, ежели его доводы будут звучать разумно и убедительно, она подпишет бумаги. Волшебник из опального Рода был старателен. Волшебник очень хотел вытащить свою семью из тюрьмы. И, поправ гордость, пошел таки на поклон к «Шрамоголовой Поттер». Поступок достойный. Мирам поощряла достойные поступки. Разумные поступки. Не наблюдая какого-либо эффекта от своей пламенной и аргументированной, тщательно выверенной речи, Блейз разозлился. Его доводы заканчивались, а Глава Аврората продолжала равнодушно молчать и курить, лениво пуская стрелы дыма в дымные колечки. И не проявляла никакого интереса к посетителю. Скрипя зубами, Забини что было сил вцепился в спинку неудобного стула, рядом с которым стоял. Да как она смеет?... О, он, конечно, знал, как. На правах безусловного победителя. *** Леди Блэк ожидала, что проситель подготовится намного лучше, однако после того, как его речь пошла по кругу, заскучала. Вряд ли слизеринец понимал, что монолог уже можно завершить и затребовать вердикт. И было собиралась самостоятельно закончить беседу, но темпераментный придурок, внезапно что-то там себе вообразив, взорвался гневной речью и обвинениями. Все бы ничего, все люди, с кем не бывает… Однако, прошелся Блейз перво-наперво по своему бывшему Декану. Чему Мирам, признаться, несколько удивилась, не сразу уловив логическую цепочку. А потому решила дослушать до конца. Забавно, но выяснилось, судя по контексту, что Забини невероятно задевает сам факт того, что одного Пожирателя наградили почестями посмертно, да и его дружки, Малфои, на свободе, а вот остальным так не свезло. Винил в этом змееныш опять же – бывшего профессора, упирая на то, что тот, скользя ужом между двумя лагерями, наговорил перед смертью об остальных «коллегах» на приличные сроки в Азкабане. В вечную любовь и искупление Забини не верил, и считал эту сказочку очередной выдумкой Скитер. И хорошо, что Снейп подох. И отлично. Туда и дорога. Мирам холодно прищурилась. Она лишь сейчас окончательно поняла Мари Лаво. И ее действия относительно внешнего мира за пределами Ковена. Даже если ты мертв, пока ты находишься среди живых, ты обязан вести себя, как живой. А живые защищают своих. Живым не все равно. Живые обозначают свою принадлежность к другим людям. По большей части отстранённая от реальности в последние два года, тем не менее, волшебница не собиралась никому спускать пустые оскорбления в сторону собственного отца. Он мог быть хоть самим Сатаной, но от этого не переставал быть её кровным родственником. А Блейз все говорил, окончательно лишая близких последнего шанса выйти на свободу... Алая печать с грохотом опустилась на бланк помилования. Равнодушный голос женщины холодно констатировал: - Отказано. Проситель умолк, подавившись воздухом и только сейчас осознав, что натворил. А еще через мгновение в темных глазах зажглось неугасимое пламя чистейшей ненависти. Мирам было все равно. Как обычно.