В плену Коррусанта.

Думаю, не стоит объяснять, какая же именно сейчас стояла обстановка внутри давно брошенного своими предыдущими хозяевами завода: в конце концов, полицейские НИ ДЛЯ КОГО не были так называемыми "друзьями". А то, что те просто ворвались к ним без какого бы то ни было приглашения, причём ещё и с оружием, скрутив некоторых из их ребят, УЖЕ давало КАЖДОМУ из них ПОЛНОЕ право расправиться с наглецами самым жестоким и изощренным способом. И об этом как раз таки знали всё, из-за чего никто и не удивился, когда, подобрав свой пистолет с пола, Опресс с громким щелчком снял его с предохранителя, направив его дуло ТОЧНО промеж глаз офицера. — Зря вы сюда явились. — вновь зло хмыкнул Саваж, что и послужило для всех остальных сигналом к тому же самому жесту, что до этого проделал и он сам, из-за чего уже через мгновение чужие автоматы так же щелкнули. А на некоторых из полицейских даже появились крохотные красные точки чужих прицелов. — Оружие на пол. — одного лишь грозного рыка хватило для того, чтобы по спинам некоторых из "гостей" пробежала дрожь. И, как нестранно, Каллус их понимал, ведь сейчас, глядя на окруживших их головорезов и попросту бандитов, мужчина ТОЧНО знал, что если до этого на их стороне и был эффект неожиданности, то конкретно же СЕЙЧАС они САМИ оказались в ловушке. Но, как нестранно, НИКТО из них и не думал подчиняться. Почему? Да хотя бы потому что знали, что верить слову бандита было себе дороже. Собственно как они знали и то, что сейчас, при оружии, у них был хотя бы КАКОЙ-ТО шанс выйти отсюда живыми, а если же они его лишатся — НИКТО из них больше не вернётся к своим семьям. В конце концов, чем именно отличались преступные группировки от обычных грабителей или бандитов-одиночек? Те, кто состоял в группировке, были НАМНОГО более жестоки к своим так называемым обидчикам, зная, что если чего-то не сделают они — их просто-напросто заменят, и это самое "что-то" сделает кто нибудь другой. И, как нестранно, в понимании самого Каллуса тоже было место чему-то подобному, ведь, как не крути, но если же этих ублюдков не поймает сейчас ОН — это ОБЯЗАТЕЛЬНО сделает кто нибудь ещё. Может позже, но сделает. И сейчас, понимая, что они оказались в ловушке и терять им было в принципе нечего, мужчина поднял пистолет чуть выше, недолго думая, нажав на курок. И тут раздался выстрел, что эхом пронёсся по огромному пустому помещению. Тот самый выстрел, что был для всех сигналом к атаке... Стоя под одним из навесов, что был сделан из погнутого металлического листа, дабы не стоять под ледяными каплями, парень делил с подругой ВЕСЬ тот самый "зароботок", которым их сегодня так щедро "одарили", ДО СИХ ПОР с сожалением поглядывая в сторону разбитой и всё ещё мигающей своими такими же побитыми фарами машины, то и дело переводя взгляд уже, непосредственно, на огромные и массивные двери здания, боясь, что гнев Опресса может быть... СЛИШКОМ неуправляем. И, честно говоря, Эзра не знал, сработала ли его задумка, или же Саваж просто взял и махнул на его так называемую наглость рукой, ришив прихлопнуть его чуть позже. Но, как бы то ни было, быть здесь в самый разгар перестрелки между полицией и преступными группировками, Бриджер и вовсе не планировал, понимая, чем именно это чревато. В конце концов, пожить своё он ещё хотел, так что... Но раздавшийся откуда-то изнутри выстрел заставил плечи парня невольно подпрыгнуть, как, собственно, и его самого, недоуменно оглянувшись в сторону звука. И, как нестранно, голдящая до этого толпа на мгновение и вовсе стихла, превратившись лишь в мерное покапывание дождя, что то и дело прерывался гулкими раскатами грома. И именно эта самая тишина и позволила всем собравшимся услышать... звук приближающихся машин. — О, черт... — Эзра попятился, видя выпрыгнувших из полицейского авто фигуры, что тут же направили на них пистолеты. — Бежим отсюда. Бриджер схватил подругу за руку, потянув её в сторону давно обвалившейся бетонной стены. Но не тут-то было: прямо перед ними, поднимая чуть ли не волны брызг от луж, по которым заскользили чужие шины, остановилась ещё одна полицейская машина, в сумме которых сам парень уже насчитал как минимум три. О черт, о черт, о черт! — крутилась в его голове, когда на этот же раз его потянула в сторону уже подруга, тем самым уведя из под эдакой линии огня. Причём в прямом смысле этого слова, так как помимо паники безоружных, что чуть ли не перепрыгивали через заборы, в надежде избежать участи быть пойманными или же и вовсе убитыми, половина же других, а то и больше, тех самых Багровых, Пайков, Пиратов и наёмников Чёрного Солнца, и вовсе начала перестрелку. А на вопрос почему — я отвечу: а потому что они для этого здесь были с САМОГО начала, понимая, что если же их не возьмёт полиция, это обязательно попытается сделать одна из группировок. И сейчас, зная, что внутри были их предводители, многие из них были готовы даже... умереть, что немало удивляло пытающегося пробраться к другому выходу Бриджера. Почему? А хотя бы потому что, как не крути, но такие, как, например, Саваж, думают лишь о своей СОБСТВЕННОЙ шкуре. Мало того, они и глазом не моргнут, если перед ними встанет выбор: спасти себя или же того, кому так же нужна помощь. И, честно говоря, Эзра и вовсе не винил его за это, понимая, что в подобной ситуации поступил бы ТОЧНО так же. И вот, залезая на массивную стеклянную крышу, с которой они с подругой собирались таким образом перебраться на соседнюю, тем самым не привлекая излишнего внимания "служителей закона", Бриджер чуть вскрикнул, когда один из выстрелов, что донесся откуда-то снизу, из здания, чуть было не угодил ему в голову. Но... Но тут стекло под его рукой жалобно затрещало: отверстие выстрела пошло белой паутиной трещин, что с каждым мгновением разросталось всё больше и больше. И вот парень, словно бы и вовсе забыв, как дышать, ощутил, как это самое стекло чуть провалилась под ним: — О нет. — это было единственное, что успел произнести Эзра, ощутив, как стекло под ним провалилось вниз... С разбега впечатав плечом одного из полицейских, что до этого так упорно целился в него, Саваж готов был поклясться, что при глухом ударе о бетонную стену, помимо чужого вскрика, он слышал и слабый хруст. Или же на крайний случай треск. Но, что бы то ни было, как и ожидалось, подняться этот "служитель закона" не то что не решился, а попросту не смог, из-за чего, недолго думая, Опресс тут же поднял выпавший из чужих рук пистолет, тут же нырнув за один из котлов. Причём довольно таки вовремя, так как очередной выстрел того белобрысого засранца просвистел у самой головы. Похоже он был настроен решительно — невольно проскочила мысль. Но, вспомнив о брате, что сейчас был на втором ярусе, мужчина приложил палец к уху, нажав на крохотную кнопку одного из наушников, что ему сегодня дал Мол: — Брат, внизу перестрелка: нас накрыли... — отстреливаясь, произнёс тот, довольно таки быстро получив ответ. — Я хромой, а не глухой. — послышался из динамика раздраженный голос мужчины. А вскоре же, выглянув из своего укрытия, Саваж увидел и его самого, что, торопливо спускаясь по одной из лестниц, Мол с размаху ударил одного из полицейских тростью по лицу. И, воспользовавшись чужим замешательством, тот одним ловким движением нажал на крохотную кнопочку на её эфесе, вновь замахнувшись. И, как нестранно, чужая трость в миг превратилась в настоящее орудие убийства: ведь выдвинувшееся с её противоположной стороны лезвие тут же полоснуло вставшего на пути Мола чуть ниже шеи. Но, как нестранно, даже этого хватило, чтобы полицейский, схватившись за горло, захрипел, совсем скоро и вовсе повалившись навзничь. Все таки Молу и вправду нужна была охрана лишь так, для виду: — вновь скрывшись за одним из котлов, подумал Опресс. — Он сумеет за себя постоять. Но тут вдруг вновь в динамиках раздался знакомый голос. — Когда всё стихнет — встречаемся в обусловленном месте в это же время. И, думаю, не стоит говорить, что повторять Опрессу дважды и вовсе не нужно было: в конце концов, исполнять приказы он умел. И сейчас, понимая, что Мол и вправду был отнюдь не из робкого десятка, Саваж двинулся на пролом. Почему? Нет, не потому что ему было нечего терять или же от банального безрассудства. Конечно же нет. Но, как не крути, брать патроны из воздуха он не умел, из-за чего и понял, что если и вправду выберется — то только так: в лоб. И, заранее выявив в этой самой неразберихе знакомую белоголовую фигуру, Опресс схватил первую попавшуюся ему на глаза арматуру, которых конкретно ЗДЕСЬ было хоть отбавляй. После чего, недолго думая, мужчина понёсся прямо на него, с силой ударив: в воздухе, помимо грохота то и дело вырывающихся из чужих пистолетов и пулемётов пуль, прибавился и ещё один звук, а именно — сначала громкий, а затем почти и вовсе неуловимый гул металла, теперь уже погнутая арматура которого от его силы так и продолжала вибрировать в руках Саважа. А что же до самого Каллуса, в чьих глазах сейчас стояла непроглядная чёрная пелена болевого шока: то он и вовсе не мог подняться, от слова СОВСЕМ. И спустя лишь какие-то доли секунды, когда эта самая тень понемногу начала отступать, мужчина, наконец, сквозь эту самую пелену и гул в ушах понял, что находится он на грязном бетоном полу. Спина, по которой и пришёлся чужой удар, до этого словно бы и вовсе отсутствующая, всё больше и больше начала растекаться болью и даже агонией, от которой просто-напросто хотелось кричать, но... Он не мог. Не мог издать и звука. Лишь ползти, в надежде добраться до своего оружия или же хотя бы рации, дабы вызвать подкрепление, так как видел, что наёмников было НАМНОГО больше, чем их самих. Но не тут-то было: понимая, чем именно это чревато, Опресс тут же подошёл к чужой рации, с силой наступив на неё, из-за чего та не то что сначала прогнулась под его весом, нет; она СРАЗУ же превратилась в кучку треснувшего пластика и проводов. — Ублюдок... — тихо прошипел себе под нос Каллус, понимая, что этот здоровяк только что лишил всех их того самого спасения, на которое они сейчас так рассчитывали. А что же до Саважа: то тот одним ловким движением поднял мужчину в воздух, схватив того за грудки. Но, как бы то ни было, Каллус ТОЖЕ был не намерен сдаваться без боя, из-за чего, дождавшись, когда тот окажется на достаточно близком расстоянии, тот трясущейся рукой достал электрошокер, в миг прислонив его к чужому животу, из-за чего Опресс вскрикнул, повалившись на спину. В глазах на мгновение заплясали звёздочки, на языке появился металлический привкус, а мышцы... Мышцы словно бы окаменели, не желая слушаться. Из-за чего, находясь в эдаком небытие, то и дело прерываемым очередным гулким выстрелом, что отдавались ярким эхом в его голове, Опресс только и мог делать, что смотреть на поднявшегося полицейского, что, пошатываясь, направлялся к нему. И видя в одной из его рук потрескивающий шокер, а во второй же знакомые ободки наручников, Саваж всеми силами заставил себя приподняться, в надежде найти хотя бы что-то, чем он смог бы отбиться от этого ублюдка. Да эта чертовщина даже быка свалит с ног — запоздало пронеслось в его голове перед тем, как... произошло что-то... неожиданное и странное: Разбившееся где-то наверху стекло рухнуло на их головы крохотным крошевом осколков, а вскоре же раздался и крик, а за ним и гулкий удар. Приземлившийся ТОЧНО на полицейского мальчишка чуть закашлялся, оглянувшись, словно бы не понимая, где именно он находится. Но, спустя какие-то долгие-долгие секунды Саваж, наконец, узнал эти знакомые, но такие расплывчатые сейчас черты: — Пацан?.. — наконец заторможенное таким ударом электричества сознание начало приходить в норму, из-за чего тот вновь тряхнул головой, в надежде ОКОНЧАТЕЛЬНО отогнать навалившийся на него морок. — Саваж?!. — так же удивился Бриджер, ведь, кого-кого, но встретить здесь Опресса тот планировал в ПОСЛЕДНЮЮ очередь. Хотя уместнее будет сказать, что он и ВОВСЕ не планировал встречать его. Но лишь поняв, что приземлился он отнюдь не на бетонный пол, о который, будем честны, парень сломал бы себе не только руки и ноги, а и много чего ещё, Эзра взглянул вниз, тут же вскочив на ноги, ведь эти бакинбарды он узнает ВЕЗДЕ. — Каллус?!. — и, хотя бы немного сбросив с себя эдакое оцепенение, он, словно бы для себя, прибавил. — Если он меня запомнит, то ТОЧНО убьёт... И тут раздалась очередь автомата: такая быстрая и казавшаяся такой громкой, но... ощутить её пули Бриджер так и не успел, ведь... Ведь спустя мгновение он ощутил холодный каменный пол под своей спиной. И, с опаской приоткрыв один глаз, которые в страхе до этого и закрыл, уже успев попрощаться с жизнью, Эзра увидел нависающую над собой фигуру... Опресса? Но... почему он это сделал? — не понимал тот, ведь, по сути, тот сейчас просто-напросто рисковал собой, чтобы... спасти его?.. Но тут вдруг парень невольно поймал себя на мысли, что... НИКОГДА не видел Саважа НАСТОЛЬКО близко, ведь, как не крути, но Бриджер небыл дураком, из-за чего и понимал, что если терпению Опресса придёт конец — ему придётся бежать так быстро, как это только возможно. А учитывая то, что шансов скрыться у него в подобном варианте было КУДА больше — Эзра ВСЕГДА старался держать между ними какую-никакую дистанцию, максимум которая позволяла подойти ему к Саваж на расстояние вытянутой руки. И почему-то сейчас, глядя на эту огромную фигуру над собой, от тех самых мыслей, что невольно появлялись в его голове, лицо Бриджера залило краской. О чем он только сейчас думает?! — корил себя парень, как никогда желая дать себе пощёчину. И, плюс ко всему, главное о КОМ... Но раздавшееся шипение, а затем и вовсе рык вывели Эзру из эдакого транса. — Клянусь, если тебя не убьют ЗДЕСЬ — это потом сделаю Я. — сквозь стиснутые зубы зло прорычал мужчина, одним быстрым движением подняв юношу на ноги, из-за чего тот на мгновение даже пошатнулся. — Не стой столбом! Чуть согнувшись, словно бы от боли, рявкнул на него Опресс, тут же скрывшись за очередным укрытием. И, как выяснилось, сделал он это не зря, так как люди Пайков, уже ДАВНО перестав выглядывать в этой суматохе своих и чужих, просто расстреливали ВСЁ, что движется. В конце концов, конкретно СЕЙЧАС ВСЕ их люди были там, на втором ярусе, подле них, а здесь, внизу, в основном были лишь Багровые, из чего следовало, что они НИЧЕГО и НИКОГО не потеряют. И именно из-за этого осознания Саваж тихо выругался, понимая, что сейчас выйти из этой самой "схватки" победителем он мог лишь ОДНИМ способом. Каким именно? Бегством. Да, вот именно, что бегством. А на вопрос о том, не считал ли он это трусостью и чем-то неподобающим, если уж не отвратным, я отвечу — разумеется нет: в конце концов, в нашем мире не место благородству и чести. И здесь, в Коррусанте, ты либо погибаешь, либо же вертишься, в надежде найти ЛЮБОЙ возможный способ победить. И, несомненно, за этой победой кроется один из самых главных и желанных призов, а именно — жизнь. И Саваж был не намерен умирать здесь, словно дворовый грязный пёс. Из-за чего мужчина, дождавшись нужного момента, когда чужие выстрелы стихнут, схватил сидящего возле него мальчишку за руку, со всех ног бросившись к одному из окон, хоть и сам не до конца понимал, на кой черт ему вообще сдался этот маленький поганый паршивец. Но одно Саваж понимал точно и ясно, а именно: если он оставит Бриджера здесь — его если и не убьют, то ТОЧНО повезут в участок, где и будут допрашивать. А информация у него и вправду была. Взять хотя бы то, что Эзра знал местонахождение его, Опресса, дома, в котором его ЗАПРОСТО и могут схватить. Хотя... было и что-то ещё, что... просто НИКАК не давало ему, Саважу, бросить этого мальчишку на произвол судьбы. И может то было банальное знание того, что именно ждёт такую миловидную мордажку в тюрьме, поездка в которую Эзре в подобном случае ТОЧНО светит. А может то было лишь чувство самосохранения и нежелания рисковать, как и нежелания переезжать из того района, в котором он живёт сейчас, если у Бриджера окажется слишком болтливый язык. Гадать можно долго, но, как бы то ни было, сейчас отнюдь не об этом: — Закрой глаза! — вдруг рыкнул на него мужчина. — Что?.. — Эзра удивлённо взглянул на него, даже боясь подумать о том, что же именно ждёт их там, снаружи. Хотя, наверно, нечто подобное, но уже на открытом воздухе. — Закрой глаза!.. — уже более зло крикнул Опресс, выставив плечо вперёд, по направлению к окну, из-за чего Бриджер СРАЗУ же понял его задумку, подчинившись. И, как оказалось, не зря: выбив плечом одно из окон, чьи осколки, подобно песку, полетели прямо в их лица, оба они в миг оказались под ледяной стеной дождя, из-за чего по телу мужчины невольно пробежала дрожь, когда первые же капли скатились по его огаленным плечам, тут же насквозь пропитав его майку. В руки обоих впились осколки разбитого стекла, которое запросто до этого могли и вовсе лишить их зрения. Но, как нестранно, ни Опресс, ни Бриджер словно бы и вовсе не заметили кровоточащих ссадин на своих ладонях, в миг вскочили на ноги, так как стрельба, ожидаемо, продолжалась и здесь. Вот только если там в ход шли лишь пистолеты и автоматы, то конкретно же здесь в бой шли куски арматуры, разбитых бутылок и даже камней, дабы ЛЮБОЙ ценой избежать участи быть пойманными. Как, собственно, и участи оказаться без работы, если их, таких как Мол или того же Хондо поймают. Но лишь завидев так и продолжающие мигать впереди фары своей машины, Саваж схватил Бриджера за шиворот, одним быстрым рывком подняв того на ноги. Причём с такой лёгкостью, словно котёнка, из-за чего сам же парень на мгновение даже опешил, испугавшись, когда его же собственные ноги оторвались от земли. Но, как нестранно, гневные тирады высказать Опрессу он ещё сумеет. В конце концов, умирать в ближайшие пару десятков лет Эзра не планировал ТОЧНО. И, подобрав с земли один из металлических прутов, Саваж даже и глазом не моргнул, сшибая с ног вставшего у них на пути обидчика, перешагнув через него, направившись дальше. И только сейчас, так же следуя по пятам мужчины, Эзра вдруг понял, что... боится. Впервые за столько лет ему было НАСТОЛЬКО страшно, что он и вовсе не чувствовал кончиков своих пальцев, слыша, как кровь гулко стучит в ушах. Он слышал, как над головой свистят пули, слышал чужие крики и ругательства, как и предсмертные хрипы. И, что самое главное, понимал, что лишь ОДИН ЕДИНСТВЕННЫЙ и неверный шаг — и его самого же может настигнуть подобная участь... Или хуже. Но вот, наконец, кое как добравшись до чужого внежорожника, у которого отсутствовали лобовое стекло и стекло водителя, как и парочка стёкол заднего вида, оба они запрыгнули внутрь. И, по чужому молчанию, Эзра уже было хотел спокойно вздохнуть, надеясь, что в ТАКОЙ-ТО ситуации Саваж и вовсе не обратит внимание на побитое состояние своей машины, но тут мужчина чётко изрёк: — Пристегнись. — посильнее сжал руль перед собой, Опресс чуть ли не с вызовом взглянул на перекрывшие им дорогу полицейские машины. И, словно бы ощутив на себе чужой недоуменный взгляд, Саваж усмехнулся, с силой вдавив педаль газа в пол, понесшись ТОЧНО к полицейским авто, НИЧУТЬ не сбавляя хода. А что же до Эзры, который понял, что они идут на таран: то тот уже и вовсе успел помолиться всем возможным богам, дабы в случае чего его смерть была быстрой и безболезненной. И вот, когда некоторые из полицейских отпрянули в стороны, поняв, что обладатель внежорожника был готов пойти АБСОЛЮТНО на ВСЁ, Эзра зажмурился, чуть вскрикнув, когда вставшие до этого поперёк дороги авто с грохотом разъехались в стороны, одна из которых и вовсе развернулась, в то время как их же собственная машина чуть ли не подпрыгнула, окончательно лишившись бампера. И сейчас, наконец, разомкнув глаза, парень всё таки решился выглянуть из разбитого окна машины, внезапно увидев удаляющиеся всё дальше и дальше силуэты завода и полицейских авто. Они... Они смогли — внезапно пронеслось в его голове. Они сделали это! — с губ Бриджера соскочил нервный смешок. Но, лишь заслышав вой ПОКА ЧТО далёких полицейских сирен, Эзра вдруг понял, что, как бы то ни было, но конкретно СЕЙЧАС им лучше было бы ненадолго, так сказать, залечь на дно. А учитывая то, что в таких районах, на подобие которых живёт Саваж, их будут искать в ПЕРВУЮ очередь — лучше бы им найти место получше. И, как бы бредово это на первый взгляд не выглядело, но спрятаться парень решил там, где Каллус, по идее, и вовсе не догадается их искать: а именно — в месте, в котором он и жил. — Поворачивай к докам: — лишь завидев вдалеке силуэты грузовых суден, Бриджер взял Опресса за руку, тем самым повернув руль в нужную сторону. — Срежем путь. — Путь куда? — Саваж даже не притормозил, понимая, что сейчас за ними как минимум едет одна полицейская машина, после чего краем глаза взглянул в сторону мальчишки, который, словно бы нехотя, ответил: — Туда, где тугодум-Каллус не догадается нас искать: — чуть прокашлявшись, проговорил тот, внезапно поймав себя на мысли, что... он, Эзра, и вправду не был там довольно таки давно. Причём БЕЛЕЗНЕННО давно. — В Лотал... * * * Заехав в нужный им район самыми узкими и грязными улочками, они, наконец, вышли из машины, спрятав её в одном из переулков, прикрыв грязной тёмной тканью, которую Бриджер, по крайней мере для самого Саважа, достал непонятно откуда. Но, как бы то ни было, пока что им и вправду было лучше не высовываться. Особенно если брать в расчёт и то, что, как ему, Опрессу, поведал мальчишка, тот самый белобрысый коп был начальником полиции Лотала. И сейчас, следуя точно за парнем, мужчина, приложившись головой о поваленную балку одного из разрушенных домов, чуть шикнул, тихо выругавшись. — Куда ты меня завёл? — держась за голову, фыркнул тот, на что получил лишь тихий смешок. — В свою тихую и скромную обитель. — наигранно поклонившись, Эзра пропустил мужчину вперёд, открыв ему путь в полуразрушенную комнату, которая, скорее всего когда-то была довольно таки большой квартирой. И, сделав пару осторожных шагов, дабы не наступить в то и дело валяющийся на полу мусор, Саваж огляделся: Это место представляло собой пустое помещение с закопчеными обгорелыми стенами, одна из которых и вовсе обвалилась, открывая вид на просторную и чистую улицу. А конкретно же сейчас на ночной город, полный... огней. Ого, — внезапно пронеслось в голове Опресса. — А ведь вид и вправду... завораживающий. Но так же мужчина увидел и десятки, а то и сотни подвешанных к потолку брелков и связок ключей, некоторые из которых и вовсе были сделаны под "музыку ветра", при каждом сквозняке издавая тихий мелодичный перезвон. И то, как нестранно, был весь тот ненужный Молу и самому Бриджеру улов из чужих кошельков и карманов. А на вопрос о том, зачем же именно Эзра хранил всё это, ответ был довольно таки прост — выкидывать было жалко, а если и продавать такие ненужные безделушки — то их попросту никто не покупает. Да-да, Эзра уже через это проходил. Так же от внимания Саважа не укрылось и чужое "гнездо" из подушек и самых разнообразных "одеял", на стене рядом с которым были развешаны множество самых разных плакатов: тут висели и плакаты с красивыми девушками, в которых Опресс узнал моделей, коих легко можно было увидеть по телевизору в очередных рекламах духов или нижнего белья. Так же были постеры разных рок-групп, одна из которых выступала в Коррусанте около трех недель назад. Был даже календарь с рыжим повисшим на ветке котом с надписью "Не сдавайся". На котором, как понял Саваж, была приписанна и надпись уже, непосредственно, авторства самого мальчишки: "...Если сможешь". Были и ещё самые разнообразные плакаты, что образовывали собой нечто, напоминающее обои, дабы хоть как-то завесить обгоревшие чёрные стены. И внезапно, вновь оглянувшись, Саваж вдруг ощутил нечто... незнакомое ему. Нечто, что больно сжималось в груди, заставляя к горлу подкотить омерзительный, болезненно горький ком, из-за чего во рту на мгновение даже пересохло. Неужели... Неужели Бриджер живёт вот... так? — вдруг задался он вопросом, понимая, что, по всей видимости, парень пытался ВСЕМИ возможными способами создать в этой... дыре атмосферу уюта и... дома. Пытался сделать, скрыть от своих же собственных глаз эту безнадегу, это... уродство, дабы хотя бы СЕБЯ убедить в том, что у него всё в порядке и всё идёт так, как и должно идти, но... Но почему-то конкретно у Опресса нечто подобное вызывало... жалость к мальчишке, ведь, как не крути, но и он сам, считая, что его собственная жизнь, квартира и всё остальное хуже некуда, даже подумать не мог, что тот же Бриджер вынужден на... такое. Да по сравнению с ним у него, Саважа, рай, а не жизнь. У него было всё: работа, дом, какая-никакая семья, а у этого поганца... — мужчина взглянул в сторону Бриджера, что что-то усердно искал в единственном в комнате ящичке. У Эзры почти НИЧЕГО не было. Но, тем не менее, он продолжал жить и... улыбаться. — внезапно вдруг понял Опресс, так как, вспоминая ВСЁ то время, что они провели вместе, парень НИ РАЗУ не заговорил о той самой "несправедливости", о которой без умолку продолжают твердить отбросы, что были вынуждены работать на Багровый Рассвет. Бриджер всегда... смеялся, шутил, улыбался ему, тем самым временами выводя самого же Саважа из себя. И, честно говоря, мужчина порой вообще думал, что этот приставучий мальчишка был из детдома, из-за чего и был вынужден на нечто подобное, не желая задерживаться в этом самом месте на долгое время. Или же, на крайний случай, Саваж думал, что Бриджер просто поссорился с родителями, сбежав из дома. И из-за той самой гордости просто ОТКАЗЫВАЛСЯ возвращаться обратно, но на самом же деле... На самом же деле правда оказалась КУДА мрачнее — разглядывая всё награбленное за этот день мальчишкой "добро", что небольшой кучкой покоилось на маленькой тумбочке, хмыкнул тот, внезапно чуть зажмурившись от ударившего по глазам света. — Не фонарик, но тоже сойдёт. — Эзра поставил на эту же самую тумбочку игрушку пластиковой новогодней ёлочки, от эдакой "гирлянды" которой и шло разноцветное, пусть чуть и тусклое свечение. И, чуть улыбнувшись, прибавил. — Хотел поставить её на Рождество, но, по всей видимости, придётся обзавестись рождественским настроением чуть раньше. Саваж даже и сказать ничего не успел, как с одной из балок на пол спрыгнуло нечто... тяжёлое и неповоротливое, что перед тем, как подойти к Бриджеру, сначала чуть постояло на своих лапах, чуть пошатываясь, а лишь ПОТОМ даже не пошло, а ПОПЛЯЛОСЬ к нему. И глядя на это неповоротливое белое нечто со спутанной шерстью, Опресс даже чуть вздрогнул, когда то приземлилось точно перед ним. Причём с таким звуком, словно бы на пол бросили тяжёлую перьевую подушку. Но, по всей видимости, для самого Бриджера нечто подобное было чем-то обыденным, из-за чего тот, подойдя к коту, осторожно и даже с какой-то... нежностью и любовью взял его на руки. Даже не взирая на то, что из ссадин по ладоням то и дело сочились тонкие алые струйки. И глядя на большую мохнатую и в то же время словно бы грустную морду с полуприкрытыми глазами и большими белыми усами, Саваж даже застыл, когда мальчишка погладил кота, чуть улыбнувшись. Причём улыбка его была такой спокойной, словно бы это не они двадцать минут назад поучаствовали в перестрелке, кое как уйдя от полиции. И именно это Опресс в Эзре НИКАК не мог понять: почему, имея такую жизнь, побывав в таких передрягах, переживая ВСЁ это, он, Эзра, продолжал улыбаться, как ни в чем не бывало? Почему он не становился... озлобленным и отчужденным? Почему продолжал оставаться... таким? Но мысли его прервал раздавшийся голос парня: — Знакомься, Старичок, это — Саваж. — Эзра аккуратно опустил кота на пол, из-за чего тот тут же сел, даже не взглянув в сторону ботинок Опресса, перед которыми парень его и посадил. После чего, не дождавшись от него НИКАКОЙ реакции, Бриджер смущённо почесал затылок, сказав. — Ну... он немного слеповат, так что... простительно. — Именно поэтому он — "Старичок"? — фыркнул мужчина, опустившись на одно колено, погладив этого самого кота, из-за чего тот почти неслышно замурчал, так и не поднимая головы. — Разумеется. — вновь принявшись искать что-то в ящике под половицей, проговорил Эзра. Причём так, словно бы это было очевидно. И, не оборачиваясь, продолжил. — Да он старше меня. И если честно, я даже не уверен: белый он или же просто седой. — и вот, наконец, найдя то, что искал, Бриджер осмотрел эту вещь. — Помню я его прикармливал ещё когда был маленьким. Но да ладно. О прошлом можно и потом. — парень сквозь зубы зашипел, обработав израненные стеклом руки. И, только собираясь замотать их бинтом, почему-то остановился. И в голове вновь всплыла выпущенная там, у Багровых, очередь автомата, и то, как Саваж его... спас. И тут он, наконец, понял, что Опресс и вправду... спас его. Понял, что сейчас, если бы не он, Эзра бы обычным порезом рук и вовсе не отделался бы, из-за чего и напрашивался вопрос: почему? Почему? — не понимал тот. Почему он, Саваж, с такой готовностью подставил под огонь чужих выстрелов... себя? А если бы он... погиб? Что тогда? Разве... Разве это правильно: умереть, защищая кого-то? — вдруг задался Эзра вопросом, из-за чего перед его взором внезапно всплыло то, что он всеми возможными способами старался забыть все эти годы: вновь перед глазами встали языки пламени и такие родные знакомые лица, вновь в ушах зазвучали их голоса, вновь Эзра ощутил их руки... благодаря которым и находился сейчас здесь: — Уходи... Эзра... — вновь раздался хриплый от нехватки воздуха голос, а за ним и взрыв... И тут юноша резко встряхнул головой, отгоняя навалившийся на него морок воспоминаний. Нет, всё что угодно, но вспоминать сейчас ЭТО он ТОЧНО не планировал. — приказал себе тот, вновь взглянув на бинты, которые не успел использовать, и спирт в своих руках. А затем в сторону Опресса, который на пути сюда на спех замотал кровоточащие до этого ладони куском банданы. И опять Эзра перевёл взгляд на ЕДИНСТВЕННЫЕ бинты, которые у него были, и которые он на случай чего бриберег ИМЕННО для СЕБЯ. И опять на Саважа, из-за чего, через мгновение, устало и даже вымученно вздохнул: — Не верю, что я это делаю. — его шёпот прозвучал так тихо и зло, что он резко прикусил себе язык, дабы Саваж не задавал лишних вопросов, после чего обернулся к нему. — Как твои... руки? Мужчина на этот вопрос лишь скептически приподнял бровь, скрестив руки на груди, так как не понимал, зачем именно был задан этот вопрос. Но уже через мгновение, не издав и звука, сжал пальцы в кулаки, ощутив, какой режущей болью отдались глубокие ссадины. — Всё в порядке. — Опресс отвернулся, хоть и сам не знал, зачем именно. Словно бы... он хотел скрыть свой... взгляд от взгляда... мальчишки? Глупо, верно? Вот и он сам так думал, из-за чего и достал пистолет, дабы проверить заряжен он или же нет, хоть и, будем честны, знал, что тот был пуст. Но, лишь заметив тот жест, лишь завидев, как от боли дрогнули чужие руки, Эзра, проклиная себя и свою альтруистическую натуру, которая, почему-то, решила проснуться ИМЕННО СЕЙЧАС, двинулся к мужчине: — Ненавижу-ненавижу-ненавижу-ненавижу. — шипел себе под нос тот, встав перед Опрессом. И, ничего не говоря, хоть и понимал, что если Саважу это не понравится — тот его ударит мама не горюй, взял одну из рук мужчины в свою, к своему же собственному удивлению... не встретив какого либо сопротивления или даже колкости, на которые и надеялся. Хоть и чувствовал на себе изучающий взгляд Опресса. — Что? — в голосе парня отчётливо скользнули нотки раздражения. — Пытаюсь понять, что ты делаешь. — рука Саважа чуть дрогнула, когда на ранах зашипел спирт. И, честно говоря, он и вправду хотел понять, что же именно сподвигло мальчишкой к... такому. Хотя, будем честны, он даже не знал и того, что сподвигло им САМИМ броситься ему на выручку, когда Пайки начали расстреливать всё, что движется. А что же до Эзры: то тот хотел, в своей излюбленной манере, ответить ему колкостью, но, вспоминая произошедшее на одной из точек Багровых, почему-то... передумал, вместо этого сказав: — Спасибо, что... спас меня. — лицо Бриджера залило краской, что, будем честны, просто НИКАК не могло скрыться от внимания Саважа. — Ну, за то что... помог мне избежать участи превратиться с решето. И, честно говоря, Опресс даже не знал, как именно ему на это реагировать, ведь... слова благодарности он слышал лишь много лет назад, причём лишь от одного человека. Того самого, которого... лишился. Но, будем честны, слышать их и вправду было... приятно. Но понимая, что молчание между ними довольно таки затянулось, Саваж, дабы не выдать своего смущения, проговорил: — Неужели ты и вправду думаешь, что я позволю кому-то, кроме меня, убить того, кто побил мою машину? — Ну... Эм... — лёгкая неловкость в миг спала с Эзры, уступив место страху и... ещё БОЛЬШЕЙ неловкости. — Я хотел помочь и... Эзра виновато усмехнулся, почесав затылок. И именно от этой его реакции Опресс невольно... улыбнулся, понимая, что таким образом, побив его машину, мальчишка и вправду пытался его... предупредить. И Бриджера не остановило даже то, что именно он, Саваж, сделает с таким наглецом, а это... Это уже о многом говорило. Всё таки этот паршивец полон сюрпризов. — ...И дальше ты сам. — парень одним быстрым движением вложил в забинтованую им же самим руку остатки бинта, на всякий случай отойди от Опресса как можно дальше, из-за чего, собственно, мужчина и усмехнулся, тем самым вызвав немой вопрос во взгляде Бриджера. Но, как бы то ни было, был вопрос, который Саваж просто НЕ МОГ не задать: — Что-то ты подозрительно спокойный, учитывая то, что нас чуть не убили. — посмотрел на него тот, на что сам же парень лишь горько усмехнулся. — Это просто так кажется: на самом же деле у меня до сих пор коленки трясутся, — после чего, уже более горделиво и самодовольно добавил. — Но, будь уверен, от Каллуса и его дружков-имбицилов, которые за прошедшие годы так и не смогли выучить расположение улиц, я бегал долго. — Эзра бросил в миску у самой тумбочки горстку сухого корма, из-за чего кот то ли лениво, то ли просто медленно поплелся к еде, после чего продолжил. Но как-то уже более... серьёзно. Даже с какой-то... иронией. — Так что не бери в голову: волноваться по этому поводу я уже лет как семь перестал. А перестрелка... — Бриджера аж передернуло. — Извиняй, но я, пожалуй, больше НИ НОГОЙ к Багровым. — после чего тихо, словно бы для самого себя, добавил. — По крайней мере в ближайшие пару месяцев ТОЧНО. — и вновь он обернулся к молчаливой фигуре Опресса. — Ты... оставайся, но... лишь до утра: бродяжку-вора здесь ВСЕ знают, — парень с фальшивой гордой улыбкой указал на себя. А затем и на самого Саважа. — А вот громила, на котором словно бы тренировался целый тату-салон, извини за прямоту, будет уж СЛИШКОМ заметен. — Я понимаю. — мужчина взглянул на наручные часы. И, сверившись с ними, ответил. — Мешать не буду. — Хорошо... — Эзра замолчал, принявшись заниматься своими делами, коими было распределение всего того "добра", коим с ним и его подругой так щедро "поделились" в толпе у точки Багровых. Денег, как и ожидалось, в чужих кошельках почти не было, так как те отнюдь не были дураками, понимая, что в подобной толпе карманников было СЛИШКОМ уж много, и носить с собой что-то ценное было довольно таки глупо и даже опрометчиво. Черт! — понимая, что он не наскреб даже и двадцати долларов, мысленно выругался тот, отбросив кошельки в сторону. И нет, он их не выбросит: Эзра знает МНОГО мест, где их можно продать. И хоть за них он получит копейки, в то время как сами "продавцы" получат как минимум пару сотен за "эксклюзивную" коллекцию из "дорогой" "змеиной" или "крокодиловой" кожи, но тоже сойдёт. В конце концов, в наше время КАЖДАЯ монета была на счету. Но вот в нос ударил едкий запах или даже вонь дыма: из горла в миг вырвался кашель, что с каждым мгновением становился всё сильнее и сильнее, раздирая глотку в клочья. И вновь на рукаве Бриджера появились пара тёмных пятен, что отразились и на светлых тонких губах, которые он так же торопливо вытер, закинув в рот очередную таблетку. И вот, развернувшись в сторону этого самого дыма, Эзра увидел с интересом смотрящего на него Саважа, что, как ни в чем не бывало, покуривал одну из этих дешёвых и отвратных сигарет, которые парень и раньше не особо-то жаловал, каждый раз чуть ли не задыхаясь от этой вони. Но сейчас это было СЛИШКОМ уж невыносимо, что заставляло юношу даже насторожиться. Но, как нестранно, волнения он своего не выдал. Вместо этого Бриджер подошёл к Опрессу, недовольно скрестив руки на груди: — Затуши эту дрянь: — потребовал он. — Я не хочу, чтобы это место пропахло... — Мной? — выдохнув очередное облако, спросил мужчина, из-за чего сам же Эзра даже опешил, ведь... Саваж был прав: Сколько они общались, сколько говорили, сколько встречались, а Эзра ВСЕГДА, даже не видя его или стоя к нему спиной, мог по одному лишь запаху сказать, что где-то поблизости находится Опресс. В конце концов, как бы глупо это не звучало, но, как заметил сам Бриджер, почти у КАЖДОГО человека, с которым ему довелось общаться, имелся СВОЙ СОБСТВЕННЫЙ запах: едва уловимый или же наоборот НАСТОЛЬКО приторный, что хотелось зажать нос рукой и отойти как можно дальше. Так, например, тот же Визаго всегда имел запах железа и дешёвого адикалона, от Хондо же исходил запах солёной воды и приторно сладкого кальяна, который они, Пираты, курили в своём баре, Мол же, как однажды невольно уловил парень, имел запах чего-то дорогого, может тех же духов, адикалона, вперемешку с запахом не менее дорогих сигар, а Саваж... Саваж всегда имел запах... этих дешёвых вонючих сигарет, который чуть ли не до конца жизни въедался в одежду того, кто их курил или же тех, кому "посчастливилось" просто оказаться рядом, и... На этом всё. Больше Эзра ничего не чувствовал: ни адикалона, ни выпивки — ничего. Только сигареты. Но поняв, что их молчание довольно таки затянулось, парень ответил: — Нет... То есть да... То есть... — лицо почему-то начало ярко полыхать, а уши же и вовсе гореть. Из-за чего именно? Честно говоря, Эзра и сам не знал. Но понимал точно, что он НЕ ХОЧЕТ, чтобы Опресс видел этого, из-за чего и отвернулся, неловко почесав затылок. После чего, наконец собравшись, чётко проговорил. — Ты... меня понял. Я... не хочу, приходя домой, задыхаться от этой... вони. — Сложно назвать домом место, у которого стены обваливаются от малейшего дуновения ветра. — мужчина, докурив, затушил сигарету. — Да здесь даже потолка нет. На твоём месте я бы подыскал БОЛЕЕ подходящее место. — и, ненадолго замолчав, вдруг с иронией проговорил. — Неужели ты не мог найти себе место получше? Или тебе было настолько лень, что ты поселился в первом попавшееся тебе на глаза гадюшнике? Но Эзра же, не оборачиваясь, почему-то так и продолжал молчать, из-за чего Опресс напрягся, ожидая очередной колкости или шутки в свой адрес, но... ни того, ни другого не последовало. И именно это настораживало. Но вот, наконец, словно бы отойдя от эдакого транса, в который он впал, Бриджер, взглянув вперёд, на простирающуюся внизу улицу или же и вовсе вдаль, на яркие огни города, наконец, произнёс: — Потому что это был мой дом...