Silent Songbird

– Где ты вчера был? – спрашивает Сонхун. – Навещал родителей, – отвечает Сону, избегая его глаз. Он не хочет увидеть в них любопытство, вопросы, на которые он не может ответить. Сонхуну еще предстоит встретиться с его родителями – так он, вероятно, думает, каждый раз приходя к Сону домой и видя там только его тетю. А Сону даже не знает, как сказать ему, что этого никогда не произойдет. Но Сонхун не задает ему никаких вопросов – это Сону в нем и нравится. Люди обычно очень любопытны, и он это понимает, но их любопытство все равно причиняет ему дискомфорт, когда оно распространяется на те темы, которых он не хотел бы касаться. Но Сонхун никогда не требует от него больше, чем он может дать. Сону хочет дать ему все. – Ребятки, до конкурса талантов осталась неделя! – восклицает Джей, садясь напротив них, с Чонвоном под боком. – Я надеюсь, вы готовы увидеть, как мы с Чонвони будем на сцене строить друг другу глазки. Сонхун закатывает глаза и изображает рвотные позывы. – Я и так вынужден любоваться этим каждый божий день, – говорит он. – Так что ничего нового, поверь мне. – О тебе могу сказать то же самое, – обидчиво бормочет себе под нос Джей. – Сону-хен, когда ты уже покажешь нам свою лирику? – спрашивает Чонвон, положив на руки подбородок и с любопытством склонившись вперед. Сонхун переключает свое внимание, чтобы тоже услышать ответ. Улыбнувшись, Сону пожимает плечами. – Когда придет время. Чонвон дует губы. – Не могу поверить, что ты заставляешь нас ждать, – хнычет он. – А Ники будет петь? – Посмотрим, – неопределенно отвечает Сону. – А где, кстати, Ники? – спрашивает Сонхун. – Сегодня он сидит с Хисыном и Джейком, – говорит Джей, радостно чавкая раменом. – Как это так? Джей раздраженно фыркает. – Я на неделю запретил ему прикасаться к моей еде, на что он назвал меня мелочным, – объясняет он. – Представляете? Я – мелочный, потому что хочу есть собственный обед! Чонвон утешительно хлопает его по плечу. Но мысли Сонхуна сейчас совсем в другом месте. Ему стыдно за то, что еще совсем недавно он так по-детски ревновал к Ники; то есть до тех пор, пока он не узнал, что все это было подстроено. И все равно ничего не поменялось. Даже если это и было спланировано его друзьями, факт остается фактом: Ники и Сону действительно сблизились. И Сону с этим парнем достаточно комфортно, чтобы даже начать говорить. Сонхун не хочет об этом думать. Он никогда бы не стал вытягивать из Сону слова против его воли. Но все равно какой-то частью себя он чувствует, что его отвергли, зная, что не ему Сону показал свою уязвимость. – А о чем твоя песня? – Чонвон снова обращается к Сону. – Об одном особенном человеке. Чонвон и Джей ахают, в то время как Сонхун смотрит на него с недоумением. – Кажется, ты говорил, что не пишешь про кого-то конкретного, – укоризненно говорит он. Сону лишь улыбается своим мыслям, а его щеки начинают краснеть. Сердце Сонхуна уходит в пятки. Значит, вот как. Сону наконец нашел человека, вдохновившего его говорить, вдохновившего его писать. Хотя Сонхун и привык видеть сердечки в глазах Джейвонов, но сможет ли он спокойно наблюдать за тем, как Ники и Сону будут так же смотреть друг на друга во время выступления? Ему хочется снова начать злиться на Ники, но он не может. Эти двое прекрасно дополняют друг друга. Вероятно, даже больше, чем Сонхун когда-либо смог бы. Он прошел уже стадию ребячества, и теперь, как говорил Джей, наступила четвертая: самоуничижение. Сону подталкивает его локтем и дергает подбородком в сторону остатков на его подносе, как он всегда это делает. Сонхун разрешающе кивает, и парнишка тянется за тарелкой. Когда пальцы Сону слегка задевают его плечо, по коже Сонхуна пробегают мурашки. Под влиянием какого-то бессознательного импульса он хватает руку Сону, удерживая ее. Сону смотрит на него. Чонвон и Джей смотрят на него. А Сонхун глядит вниз на ладонь, которую он теперь сжимает в своей. – У него холодная рука, – говорит он, чувствуя, что должен как-то оправдать свой поступок. И это правда. Тело Сонхуна покрылось гусиной кожей, когда Сону дотронулся до него своими ледяными пальцами. Так что действовал он не задумываясь. Но, несмотря на свои изначальные намерения, он понимает, что не хочет отпускать, даже когда ладонь Сону уже согрелась от его касания. Прочистив горло, Сону берет тарелку другой, свободной, рукой. Он начинает есть, используя только одну руку, которую никто еще себе не присвоил. Пальцами другой он крепче сжимает на столе ладонь Сонхуна. Сонхуну кажется, что это все сон. Иначе быть не может. Но пока никто его не разбудил, он будет представлять, что рука, которую он сейчас держит в своей, принадлежит ему.