***
— Фэн-гэ, вот эти подходят? — А-Мин высыпал пригоршню морских камешков на ладонь Цинсюаня. — Эти слишком круглые, настолько, что будут кататься по доске, — с видом знатока пробормотал Ши Цинсюань. — У тебя нет никакой доски, — констатировал Хэ Сюань, сидя в тени наполовину засохшего дерева. В нескольких десятков чжанов шумело море, но подходить к нему близко Цинсюань не решался и всё крутился неподалёку от мелководья. — Ты слишком долго носишься по песку, неужели не знаешь, что разболится нога? Как обратно добираться будем? — Цзинь-сюн, ты так молод, а брюзжишь будто старик, — фыркнул Ши Цинсюань, а Хэ Сюань не смог сдержаться раздражённо прищёлкнул языком. За годы практики он научился изображать кого угодно, но так было проще. — Фэн-гэ, он злится потому что волнуется за тебя, — возник между ними А-Мин. — Ты ведь знаешь, что Цзинь-гэ очень добрый. — Да, сама доброта. — Хэ Сюань выдохнул несуществующий воздух и, выскользнув из тени, отправился к самому морю. Сколько всё это продолжалось? Полгода? Год? Время утекало, подобно воде. «Последняя роль», — пообещал Хэ Сюань самому себе. Год, два, десяток или несколько — он проживёт их под этой личиной, а потом, когда надобность исчезнет… Если честно, он до сих пор не знал, что же будет потом. — Ты собрал так много белых камней, но ведь нам нужны ещё и чёрные. — Верно, — Ши Цинсюань задумчиво почесал голову. — Значит мы просто покрасим их чёрной краской! — воскликнул он. Хэ Сюань усмехнулся: — Для чего тебе всё это? — Как это — для чего? Кто ещё научит их играть в вэйци?! Лишь в тёплое время года Ши Цинсюань мог позволить себе заниматься не только взваленными на плечи обязанностями, но и тем, что он когда-то любил. Цинсюань, конечно, не мог позволить себе много путешествовать, но всё время пытался. А Хэ Сюань сам не заметил, как стал частью каждой из этих небольших вылазок. Он не знал и даже не хотел знать, догадывался ли Ши Цинсюань о чём-то, подыгрывал ли или и правда отпустил прошлое. Он продолжал нашёптывать молитвы Ши Уду, он боялся подойти к морю и порой, особенно когда ярко горел костёр, и все они сидели вокруг и грелись, взгляд Ши Цинсюаня становился совершенно отсутствующим. Он улыбался чему-то там, в сияющем пламени и ярких искрах, порой выглядел опечаленно, но потом, словно по взмаху невидимой руки, наваждение спадало, и он возвращался в реальность. Хэ Сюань знал, зачем пришёл в императорскую столицу, но не знал, для чего в ней остался. Оставить мальчишку в храме — казалось, делов-то, но уйти сразу не получилось. Тогда в храм Вод и Ветров пришло много чужаков, и Хэ Сюань легко среди них затерялся. Вначале он оставался, чтобы проследить за мальчишкой, который, не прошло и пары дней, привязался к Ши Цинсюаню, потом — чтобы помочь с ремонтом крыши — в ней зияли дыры размером в пару чжанов, а снег был уже не за горами. Так, день за днём, наваливались мелкие, повседневные дела, которые он мог и не делать, но всё же выбирал обратное. А потом, в один из вечеров А-Мин позвал Ши Цинсюаня присесть к их костру. В тот вечер Хэ Сюань впервые задумался, с какой вообще целью устроил всё это? Ещё и эта история о глупой птице, за которую отчего-то так зацепился Цинсюань. В итоге дети не могли усидеть на месте, и Ши Цинсюань, пусть и не отказался от идеи обучить их игре, но хотя бы оставил её на какое-то время. В тот вечер они впервые за долгие годы сыграли вновь — Хэ Сюань думал лишь о том, чтобы не попасться на знакомых тактиках и поэтому намеренно их изменял и старался играть хуже. Разве мог паренёк-нищий знать хоть что-то о мастерских тактиках вэйци? Раньше он мог размышлять над одним ходом чуть ли не несколько палочек благовоний, в то время как Цинсюаню всё не терпелось сделать следующий ход. Сейчас Хэ Сюань играл, особо не задумываясь, но в итоге всё равно умудрился одержать победу. — А Цзинь-сюн знает толк в вэйци! — одобрительно воскликнул Ши Цинсюань, в то время как Хэ Сюань мысленно проклял всё на свете — старался же играть хуже и всё равно не смог скрыть очевидного! — Ну да ладно, старина Фэн умеет проигрывать! Теперь буду должен тебе одно желание! Хэ Сюань поднял на него удивлённый взгляд — в глазах Ши Цинсюаня читалась улыбка, полная предвкушения. — Что? Это ни к чему, — пробормотал он. — Мы ни о чём не договаривались. Ты больше ничего мне не должен. — Не договаривались, но это ведь само собой разумеющееся, — кивнул тот, продолжая прожигать Хэ Сюаня ожидающим взглядом. А после вздохнул. — Ладно, если не хочешь, не стану же заставля… — Хочу, — тут же выпалил Хэ Сюань, и со вздохом прикусил язык. Он ничего не хотел, ничего не ждал и ни к чему не стремился, но в то же время… — Просто не знаю, о чём тебя попросить. Дай мне немного времени. Ши Цинсюань замер на миг, а после закивал и, как показалось Хэ Сюаню, выдохнул почти с облегчением. — Конечно, не торопись. Такой шанс выпадает один на миллион, — уже шутливо добавил он и, опираясь на палку, поднялся на ноги. — Я был рад разделить с тобой эту партию, Цзинь-сюн. — Как и я. — Хэ Сюань отвёл взгляд и принялся собирать чёрные и белые камешки. — Так-так, — послышалось за спиной, — кто-то решил полностью соответствовать своему финансовому статусу, поэтому принарядился нищим? Хэ Сюань повернул голову, заранее зная, кого именно там увидит. Хуа Чэн обернулся седым, неприметным стариком, правда ехидная улыбка осталась неизменной. — Говори тише, — с недовольством отозвался Хэ Сюань и, поднявшись, кивнул Хуа Чэну, чтобы шёл следом. Они отошли на значительное расстояние от храма. — Чего ты хочешь? — А с чего ты взял, что я что-то хочу? — Демон скрестил на груди руки и бросил короткий взгляд к подножию храма, где Ши Цинсюань вёл оживлённую беседу с несколькими нищими детьми. — Может, я просто хотел поболтать с тобой, Цзинь-сюн? — Не могу сказать того же, — выплюнул Хэ Сюань, игнорируя сарказм. — Чем ты здесь занят? Ещё и в этом обличии? — Ничем не занят, просто с недавних пор у меня появилось немного больше свободного времени. — Он, конечно, приврал, ведь времени появилось у него не немного больше, а так много, что Хэ Сюань понятия не имел, что с ним делать. — Так дело в скуке? — продолжал гнуть свою линию Хуа Чэн. — Хм, занятно, я думал, когда кому-то скучно, он идёт в ресторан, в весёлый дом, в конце-то-концов, но никак не облачается в рваньё, чтобы коротать вечера под игру в самодельную вэйци. Твои стандарты ниже некуда. — Напомни, с чего я вообще должен тебе отвечать? — не сдержал раздражения Хэ Сюань. С Собирателем цветов они не виделись уже больше пяти лет, и, если честно, Хэ Сюань с огромной радостью не виделся бы с ним ещё столько же, а то и больше. — Если ты насчёт долга — я верну, но позже, если насчёт любого другого вопроса — иди к демонам. Хуа Чэн расхохотался, чем привлёк внимание нескольких прохожих. Хэ Сюань уже собрался уйти, как вдруг услышал: — На днях гэгэ был в столице, он сказал, что на миг уловил след демонической энергии. У меня сразу появились догадки относительно происхождения этой самой энергии. Слушай, Черновод, я ведь лгать не стану и скажу ему, кого я здесь обнаружил. — Ладно, — Хэ Сюань безучастно пожал плечами, — говори что хочешь и кому хочешь. — Но ты мог бы сказать сам, — он кивнул в сторону храма Вод и Ветров. — Ты мог бы прийти сам. — Нет, не мог. — Хэ Сюаня до безумия злил подобный интерес к чужим делам. Как злила и тема разговора. — Гэгэ почти не говорит с Повелителем Ветров о прошлых делах, но он уверен, что тот сильно скучает о прошлом. Ты — часть этого прошлого. Он не откажет в обычном разговоре. Просто поговори с ним. К чему весь этот маскарад? — Поговорить?! — вспылил он, оказываясь лицом к лицу с Хуа Чэном. — Что за идиотские советы? Ему не нужно ни говорить со мной, ни тем более — видеть лицо, принадлежащее мертвецу! Всё осталось в прошлом. Я не пытаюсь ничего изменить, мне просто нечем заняться. Надоест — и я уйду. — Всегда знал, что ты тот ещё ублюдок, — хмыкнул Собиратель цветов. — Будто ты чем-то лучше. — Ладно, не собираюсь я никому ничего говорить, — с лица Хуа Чэна всё никак не сходила эта тошнотворная усмешка. — Но помяни моё слово — если не изменишь тактику игры, она не закончится ничем хорошим. Собиратель цветов бросил игральные кости и исчез, а Хэ Сюань всё никак не мог пошевелиться. Он не играл в игру, чтобы ждать от неё победы или поражения, он всегда убеждал себя, что лишь коротает время, не отдавая отчёта в том, насколько превратно это звучит.***
Пухлые снежные хлопья кружились в воздухе, плавно опускались на землю и тут же таяли. Хэ Сюань поднял голову и всмотрелся в хмурое, сине-серое небо над храмом. Снежинки касались лица, но не таяли, а сам он совершенно не чувствовал холода, лишь знал, что прикосновение должно быть холодным. Когда вокруг не было людей, не было и никакого смысла изображать живого человека — личины и так вполне хватало. — На сегодня всё, — послышалось за спиной; Хэ Сюань так глубоко погрузился в свои мысли, что никак не отреагировал. Он вздрогнул от прикосновения к плечу. — Ты же закоченел весь здесь, сидишь под снегом! — воскликнул Ши Цинсюань; Хэ Сюань не успел возразить ни слова, как бывший Повелитель Ветров уже скинул с себя верхнюю залатанную накидку и опустил её ему на плечи. — Грейся, — увидев назревающий протест на чужом лице, Ши Цинсюань воинственно вскинул руку. — Слышать ничего не хочу! На сегодня мне хватит и одного мёртвого друга. Хэ Сюаня от этой фразы пробило мелким ознобом. Он открыл и закрыл рот, так ничего и не сказав, только сжал края одолженной ему одежды так сильно, как будто это было дражайшее на свете сокровище, а не давно прохудившаяся накидка. Ши Цинсюань назвал его другом, он всех здесь так называл, но знать — это одно, а вот слышать — совсем другое. Хэ Сюань, если честно, представить не мог, что ещё хоть раз услышит это обращение, как и не думал, что оно не покажется ему раздражающим. — Спасибо, — пробормотал он себе под нос и ещё сильнее завернулся в чужую накидку; на мгновение показалось, что она и правда в состоянии согреть. — Ты не пришёл на церемонию сегодня, — начал Цинсюань и тут же взмахнул рукой. — Нет, ты не подумай, что я осуждаю. Каждый по-разному относится к смерти, так что… — Я даже не знал его, — перебил Хэ Сюань прежде, чем тема из просто неприятной превратилась в опасно скользкую. — Старик, можно сказать, прожил неплохую жизнь. Какое ему дело до незнакомца, что не пришёл на его похороны? — Мы здесь все незнакомцы, — с грустной улыбкой сказал Ши Цинсюань. Хэ Сюань всё смотрел и не мог понять, почему похоронив — друга? — он только опечален, но никак не раздавлен? Словно став человеком, Ши Цинсюань стал всё в жизни воспринимать как должное. Как будто прочитав чужие мысли, Цинсюань продолжил: — С приходом холодов я догадывался, что мы не обойдёмся без потерь. Надеюсь, что хоть детей удастся прокормить. Ши Цинсюань говорил, как человек, который… был на своём месте. Это было и логично, и странно одновременно. Догадывался ли Хэ Сюань, что бывший Повелитель Ветров не уйдёт на Средние Небеса, не сгинет в столичной суете, не сойдёт с ума от горя, а просто обретёт новое место в жизни? Вот так просто, словно был для этого рождён. Для этого храма, для этих людей вокруг, для этих искренних улыбок. Ши Цинсюань был на своём месте на небесах, на своём месте здесь. Лишь сейчас становилось понятно, что суть была далеко не в месте, а в нём самом. Он смог бы освоиться в сотнях других мест и ситуаций. Ши Цинсюань умел меняться, умел подстраиваться, умел идти вперёд. А Хэ Сюань, одержавший окончательную победу, отомстивший, казалось… до сих пор не вышел из того мрачного зала, залитого кровью. — Зачем ты здесь? — спросил он, чем вызвал у Цинсюаня долю удивления. — Зачем ты им помогаешь? Тот понял суть вопроса и рассмеялся: — Потому что я в силах помочь. Да и ещё вопрос — кто кому помогает. Если ты ещё не успел понять, Цзинь-сюн, мы здесь все друг за друга горой. — Ты даёшь больше, чем получаешь, — продолжал Хэ Сюань, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Когда-то, очень-очень давно, я получил так много, что теперь только и остаётся, что отдавать, — усмехнулся Ши Цинсюань, а его взгляд сделался отстранённым и задумчивым. — Я был незаслуженно богат. Обо мне говорили «любимчик судьбы», но да только это чушь собачья, ха-ха. — У судьбы нет любимчиков, — пробормотал Хэ Сюань, опустив голову, потому что даже смотреть на Ши Цинсюаня сейчас не хотелось. Он всегда находился за сотней личин, масок и образов, а сейчас подобрался слишком близко. — Ты прав, их и правда нет, — кивнул тот. — Есть лишь те, кто достоин самого лучшего, и те, кому от рождения надлежит сгинуть. — Но если кто-то сгинет сразу же, как придёт в этот мир, как же узнать, был он достоин чего-то или нет? — Какая разница, — усмехнулся Цинсюань и поморщился от снега. — Цзинь-сюн, ты, я вижу, сегодня в особенном настроении. А ведь за всё время ты так и не сказал, что же сам тут делаешь. Ты не ребёнок и не старик, не калека, вроде меня, у тебя незаурядный ум и крепкое тело — ты мог бы найти неплохую работу, накопить денег и убраться отсюда восвояси. — Я… — Хэ Сюань запнулся. — Ха-ха, да я пошутил, — тут же поспешил рассмеяться Цинсюань, и между ними вновь появился воздух. — Я ведь уже сказал, что этот храм — пристанище для каждого, кому по какой-то причине некуда пойти. — Не помню, чтобы ты говорил подобное. Это была ложь, потому что один раз Ши Цинсюань всё же произнёс это. Правда обратился он тогда в пустоту, где, затерявшись в тенях, скрывался сам Хэ Сюань. Он мог поклясться: только что сказанное Ши Цинсюанем не было оговоркой. Он знал. — Не говорил? — переспросил Цинсюань и нахмурился, словно силясь что-то вспомнить. — Ну что же, зато говорю теперь. — Он поднялся и коснулся ладонью плеча Хэ Сюаня; это прикосновение вышло несмелым, не таким, как прежде. — Я рад, что ты пришёл в наш храм, и рад, что проводишь время со мной и А-Мином. Ты немало помогал мне в последнее время, и это много для меня значит, Цзинь-сюн. Поэтому оставайся в нашем храме столько, сколько захочешь.***
— Тебе известно, как вернуть душу в цикл перерождений? — с этими словами Хэ Сюань буквально ворвался в Райскую усадьбу, чем немало удивил Хуа Чэна, что было само по себе редкостью. Тот с явным недовольством отложил кисть для каллиграфии и, приподняв брови, устремил взгляд на вошедшего. — Ты разрушил барьер, напугал мою охрану и ворвался сюда только чтобы спросить нечто подобное? Неужто совсем рехнулся со своей скуки? — Всё, что от тебя требуется — это дать односложный ответ. — резко оборвал Хэ Сюань. — Хорошо, — спокойно кивнул Собиратель цветов и поднялся из-за стола, где были разложены листы бумаги с надписями настолько ужасными, что Хэ Сюань, сколько бы ни пытался, никак не мог разобрать ни слова. — В таком случае всё, что требуется от тебя — это развернуться и исчезнуть из моего города, пока моё терпение не перелилось через край. Хэ Сюань только сейчас огляделся и понял, как всё это выглядело со стороны. — Мне не стоило так врываться, — кивнул он почти примирительно, чем явно смог удивить Собирателя цветов. — Прошло уже немало времени, но он всё ещё не согласился отправиться на небеса, и, скорее всего, никогда не согласится. Он смертен и рано или поздно умрёт. — Правда? — переспросил Хуа Чэн, окинув его выразительным взглядом. — Да, это было довольно очевидно, но я понял лишь сейчас. — Под пронзительным взглядом Хуа Чэна он отступил на шаг назад. Хэ Сюань ни за что бы не пришёл сюда, ни за что бы не говорил на эту тему с кем-либо, особенно — с хозяином Призрачного города, но это новое осознание душило его с такой силой, что на подобные мелочи было плевать. — М-да, — протянул демон и наконец-то отвёл взгляд, принимаясь собирать письменные принадлежности, — что-то паршивые у тебя развлечения последнее время, Черновод. Ты мог бы вливать ему духовные силы время от времени, а если грохнуть какого-то неприметного небожителя и забрать его циюнь — можно было бы устроить вознесение. Способов море, уж тебе ли не знать? — Нет, — Хэ Сюань покачал головой, — духовные силы только отсрочат проблему. Он не хочет на небеса и не будет рад никакому вознесению. — А с каких это пор тебя волнуют чужие желания? — язвительно спросил Хуа Чэн. Хэ Сюань хотел ответить что-то столь же едкое, но вовремя прикусил язык. Хуа Чэн был во многом прав, в конце-то-концов. — Я не имею права как-либо влиять на его жизнь. И я не собираюсь ни на что влиять. Хочу только найти способ не дать его душе просто исчезнуть. Если подобные мне заслужили право переродиться вновь, то он… уж точно его заслуживает. Собиратель цветов на мгновение замер, окидывая Хэ Сюаня таким взглядом, словно тот сказал нечто крайне немыслимое. — Весьма благородно с твоей стороны прийти к таким выводам спустя… сколько там лет прошло, не напомнишь? Но мой тебе совет — оставь это дело, ничего не выйдет или станет лишь хуже. — Хуже, чем смерть? — Смерть не столь уж страшна, тебе ли не знать? — с иронией подметил Хуа Чэн. Хэ Сюань открыл было рот, чтобы ответить, но замер, оглядываясь по сторонам. Внезапное понимание нахлынуло на него, подобно волне — с чего он вообще решил обратиться за помощью к Хуа Чэну? Очевидно же, что тот то ли не хотел лезть в это дело, то ли не видел в этом личной выгоды. Они никогда не были ни друзьями, ни даже приятелями. — В собственной смерти нет ничего страшного, — сухо согласился Хэ Сюань, разворачиваясь, чтобы пойти прочь из Райской усадьбы, — но мысли об этой смерти не дают мне покоя. Призрачный город раздражал своей экстравагантностью и гомоном. Казалось, что на улицах разыгрывается не имеющее окончания представление. Хэ Сюань, не скрывая отвращения на лице, проходил одну улицу за другой, чтобы наконец-то оставить этот город позади. — Всё же это сомнительное занятие, — окликнул его незнакомый голос из толпы. Навстречу ему шёл юноша с незнакомыми чертами лица, но с хорошо знакомой улыбкой, что могла принадлежать лишь Собирателю цветов. Хэ Сюань раздражённо закатил глаза: — К чему это? — Это мой город, я делаю здесь всё, что пожелаю, — пожал плечами Хуа Чэн. — А вот ты уже сколько веков бродишь под чужими личинами? Ещё не забыл, как выглядит собственное лицо? — С чего бы… — Хэ Сюань оглядел свои руки. Он даже не заметил, что вновь облачился в другого человека. Это был, кажется, какой-то старик — Хэ Сюань даже не помнил, где увидел его лицо. — Оставь меня в покое, — бросил он и двинулся дальше. — Забавно, а это ведь ты искал со мной встречи, — Хуа Чэн зашагал с ним наравне. — Ты же не собирался помогать. — И всё ещё не собираюсь, — махнул рукой демон, — но, готов поспорить, что знаю об интересующем тебя вопросе многим больше тебя. Решать, делать что-то или нет, будешь сам. Запомни — если что-то пойдёт не так, будь готов, что вся ответственность ляжет лишь на твои плечи… Кстати, что ты намерен делать, если исполнишь это? — Убедившись, что душа Ши Цинсюаня сможет продолжить путь в колесе перерождений, я развею свой прах. Хуа Чэн долго молчал, задумчиво хмурясь, и лишь спустя какое-то время коротко кивнул.