Верхом на Адской сковородке

      Во сне я будто вновь становлюсь самим собой. Я вспоминаю твои мысли, желания, вижу каждое противоречие между ними и моими собственными. Но стоит проснуться, всё смешивается в единый поток. Будто бы и не было «тебя» и «меня», будто бы были только «мы».       Во сне я снова свободен. Во сне я снова в ловушке твоего разума.       Я ненавижу это чувство, оно служит напоминанием того, кем я был.       Ненавижу ли я тебя?       – Эй, Ви! – я поворачиваюсь на зов Виктора, дрожащей рукой пьяный риппер указывает на одну из неоновых вывесок. – Мы же хотели отметить по-особому?       Я пытаюсь сфокусировать взгляд. Голос Мисти восклицает быстрее, чем мне удаётся прочитать надпись:       – Караоке! Никогда там не бывала.       – Ну, теперь у тебя есть повод, – Виктор подмигивает прорицательнице и обращает вопросительный взгляд в мою сторону.       – Шли его нахер и иди в Посмертие*, – мой попутчик, как и всегда, неожиданно возникает рядом.       – А не пошёл бы ты сам, Джонни? Мы исполнили твои предсмертные желания, давай позаботимся и о моих.       – Разница лишь в том, что ты не умрёшь, – рокер скрещивает руки на груди, собираясь продолжать недовольную тираду.       Но его прерывает Виктор:       – Чего мы зависли? Внутренние разногласия? – непрозрачно намекает он.       – Что-то типа того, – усмехаюсь я. – идём!       Наша компания устремляется внутрь. Мы заваливаемся в одну из комнат и сразу заказываем себе выпивку и закуски. Недовольный администратор-китаец принимает оплату и оставляет нас наедине. Пока Мисти выбирает репертуар, я оглядываюсь: всё кажется смутно знакомым.       То ли выпитый алкоголь, то ли плохая память, мешают мне разобраться, кто из нас двоих – я или Сильверхенд – посещал караоке. Может быть никто вовсе. Мне кажется, я вспоминаю какие-то события из прошлого, но не могу понять, знаю ли людей, изображенных в этих воспоминаниях, знает ли их Джонни. Воспоминания похожи на картинки из фильмов, которые ты смотрел однажды: нереальные, глянцевые, но раздражительно знакомые. Они вызывают во мне неопределенное чувство страха: вдруг меня уже нет, вдруг я остаточный импульс сознания чужака.       – Тааак, – задумчиво тянет девушка. – Как насчет Лиззи Уиззи в моём исполнении?       – Боже, а это обязательно? – скептически вопрошает Виктор.       – Ещё как! – возмущенно отвечает девушка и берет в руки микрофон.       Она быстро выбирает песню, а я и Виктор усаживаемся на диваны. Конечно, до голоса оригинала Мисти далеко, но нам в общем-то всё равно. Для меня и Вика – это самое лучшее исполнение. Мы даже начинаем подпевать, но это звучит как стая диких волков, которым медведь на ухо наступил. Все начинают смеяться, Мисти шипит сквозь улыбку, чтобы мы не портили ей итоговую оценку. Я «застёгиваю» рот на молнию, а риппер прикладывает палец ко рту, но промахивается: после выпитого за вечер удивительно, как он вообще держится на ногах.       Программа выставляет девушке высокий балл, и мы рассыпаемся в аплодисментах. Во время песни в комнату принесли закуски и выпивку: пиццу с пеперони и саранчой, еще одну с тофу-тунцом и ананасами и несколько бутылок «21-Стаут»*. Мы поднимаем тост за грядущее будущее, а затем настаёт время выбора очередной песни.       – Кажется я знаю, что нам подойдёт, – интригующе щебечет Мисти. – с учётом обстоятельств и твоим стойким намерением покончить завтра со всей этой историей, что может быть символичнее Never fade away*?       – Да ты шутишь? – смеюсь я. – Ты хоть мотив знаешь?       – Какая разница? – отмахивается девушка. – Главное – веселье. И ты можешь пригласить своего соседа присоединиться.       – Это плохая идея, – серьёзно и резко отвечает Виктор.       – Да расслабься, я просто предлагаю ему быть нашим бек-вокалистом.       – Ну заебись! А эта полоумная в курсе, что вообще-то это моя песня?       – Расслабься, будет весело! – успокаиваю я рокера.       – Да я просто в восторге спускать в сортир твоё время на дешевое пиво, и песенки. Мы собирались встретиться с Ханако* в «Углях», ты ещё помнишь об этом?       В комнате царит идиллия: друзья спорят друг с другом, я спорю с Джонни. В итоге я и Мисти всё равно побеждаем, но Виктор в отличие от рокера не так уж и против. Девушка отдаёт голосовую команду и на экране появляется полоса загрузки. С первых же аккордов гитары и грохота барабанов комната наполняется рёвом трёх голосов:       «We lost everything       We had to pay the price       Yeah we lost everything       We had to pay the price*».       Нутром чувствую, как «мой сосед» закатывает глаза, но прямо сейчас он не испортит мне настроение. Виктор, Мисти и я хохочем, пьём, орём мимо нот и трясём головами под гитарное соло – безумная развлекуха amigos*, прямо как в старые времена. Просто кайфуем и еле стоим на ногах.       «I saw in you what life was missing       You lit a flame that consumed my hate       I'm not one for reminiscing but       I'd trade it all for your sweet embrace*».       – Yeah! Cause we lost everything*! – Вик закашливается и падает на диван. Мисти хихикает, но спешит ему помочь, отдавая мне микрофон.       – Рок не для всех, чумба, – развожу я руками. – We had to pay the price*!       Петь получается так себе: мотив я знаю поверхностно, а мелкие словечки на экране сливаются в кашу. Джонни лишь усугубляет:       – Был бы у меня гроб, я б перевернулся!       А вот ребята ржут, но подбадривают:       – Юху! Пусть у этих Самураев* челюсть отвалится!       Последовал припев – пожалуй, единственные строчки песни, которые знают даже те, кто не слышал ни о Сильверхенде, ни о Самурае:       «A thing of beauty – I know       Will never fade away       What you did to me – I know       Said what you had to say       But a thing of beauty*».       Я пропеваю их Сильверхенду в лицо, пока, валяясь на диване и попивая пиво, ребята аккомпанируют словами: «Will never fade away*». Рокер сжимает зубы, верно понимая сообщение, спрятанное в словах его же собственной песни. Он выхватывает у меня микрофон и продолжает уже в одиночку:       «I see your eyes, i know you see me       You're like a ghost how you're everywhere       I am your demon never leaving       A metal soul of rage and fear*».       Он кривляется, передразнивает меня, нарочно выставляет себя дураком, чтобы поддеть меня. Но мы оба знаем, что эта не его песня, ведь его завершилась более полувека тому назад. Мы не соперники, но я не дам ему выиграть. Припев мы поём в унисон, буквально столкнувшись лбами:       «A thing of beauty – I know       Will never fade away       What you did to me – I know       Said what you had to say       But a thing of beauty – I know       Will never fade away       And I'll do my duty – I know       Somehow I'll find a way*       But a thing of beauty       Will never fade away       And I'll do my duty».       Две души – союзники по несчастью. Не враги. И, чёрт возьми, ни одна Арасака нас не уничтожит! Мы выберемся. Вместе! Will! Never! Fade! Away!       За внезапной мыслью приходит вдохновение. Я чувствую подъем, злобу и понимаю, что Джонни тоже это чувствует. У него в руках вдруг оказывается гитара – он громит её о стены. Я переворачиваю стол – бутылки и тарелки летят на пол. Мы ощущаем силу, мы знаем, что нас никто не остановит. На последнем бите я закрываю глаза, и рокер растворяется в моих мыслях.       Когда я открываю глаза, в комнате стоит тишина. На экране назойливо мигают цифры – объективная оценка субъективного творчества. Ребята сидят на диване, как-то странно на меня уставившись: на их лицах читается некое трагическое смятение.       – Вы чего? – усмехаюсь я.       Мисти будто просыпается ото сна. Она мотает головой и показывает мне свою самую приветливую улыбку:       – Да мы так, заслушались! Вик аж рот раскрыл!       – Мда, – только и мямлит риппер, потирая подбородок.       – С тобой всё в порядке? – всё ещё навеселе спрашиваю я.       – Да, всё нормально. Просто голова трещит, – он как будто пытается нацепить на себя беспечный вид. – всё-таки это была не лучшая идея идти пьяными в караоке.       – Брось, мы и твоя больная голова отлично проводим время, – Мисти поднимает микрофон с пола и уже собирается выбрать следующую песню.       – Да… да… но честно, я буду только мешать. Пожалуй, пойду. И я был так рад тебя увидеть, Ви! – он кладёт руки мне на плечи.       – Конечно, взаимно, Вик!       – Пока Мисти!       – До встречи!       Риппер покидает нас. Девушка предлагает привести комнату в порядок и спрашивает, какую песню нам следует исполнить. Мы поднимаем стол, и я отвечаю, что подойдёт любая. Следующие полчаса мы просто валяемся на диване, допивая остатки пива и что-то бубня в микрофон. Изредка мы прерываемся на пустую болтовню о себе, о Найт-Сити и даже о конструкте в моей голове. В конечном счёте я вижу, что девушка клюёт носом у меня на плече и я предлагаю вызвать такси до «Эзотерики Мисти*». Она пытается сопротивляться, но сон коварен. Мы покидаем караоке-клуб и останавливаемся у перекрёстка в ожидании машины. Девушка опирается на стол и говорит что-то невнятное:       – Сейчас вы так похожи, что эта башня падёт.       – Ты наверное пьяна, Мисти, – усмехаюсь я. – голова кружится, но столб надёжен, поверь.       – Да нет же – падёт!       – Если и падёт, то не раньше, чем за тобой приедет водитель.       Мисти отмахивается, но не возражает. Когда возле дороги останавливается машина, я сажаю девушку внутрь, и она уезжает без меня. Как только такси скрывается за поворотом, я ухожу в противоположную сторону и усаживаюсь на первую попавшуюся скамейку. Вскоре Джонни появляется рядом:       – Ну и концерт же мы устроили! – он закидывает одну ногу на другую и пафосно снимает с глаз авиаторы.       – Ты о чем?       – Мой куплет. Компания слушала твоё молчание с полминуты.       – Так вот почему Вик ушел, – проговариваю я, понимая наконец странную смену настроения друга.       – Ага, – подтверждает рокер. – я ему не очень-то нравлюсь.       – Сам виноват, – шучу я и Сильверхенд улыбается.       Мы недолго сидим в тишине, думая о своем, пока Джонни ее не прерывает:       – Ты серьёзно?       – Ты о чем?       – Ну знаешь: «Арасака нас не уничтожит», а «мы никогда не исчезнем»…       – Ты же понимаешь, что мы должны выслушать Ханако?       – Значит несерьёзно…       – Решение принято, Джонни! Без неё у меня нет никаких шансов. И ты это понимаешь, не отрицай.       – Эта фарфоровая сука нас подставит.       – Увидим завтра.       – Увидим. Но знай, что я говорил серьёзно.       – Я знаю. Я тоже.       Я встаю со скамейки и ухожу прочь. Предлогов больше не осталось. Конечная станция.