***
Розмари сидела в своей комнате, перелистывая одну из полюбившихся книг, но сосредоточиться на словах уже не могла. Странное чувство тревоги начало нарастать внутри неё, словно должно было произойти что-то ужасное. Она не стала дожидаться глубокой ночи, и как только за окном окончательно стемнело, выскользнула из своей спальни и направилась в покои Альсины. Нужно было просто удостовериться, что всё в порядке и тревожиться вовсе не о чем. Медленно постучав в дверь спальни, Розмари замялась, но всё же толкнула дверь, не дожидаясь ответа. Альсина сидела перед туалетным столиком, снимая украшения. Её лицо было очищено от косметики, и Роза через зеркало отметила это. В комнате было темно, горел лишь небольшой светильник у кровати. — Ты что-то хотела? — обернулась Альсина, взглянув на Розмари. Пленница замерла, не в силах вымолвить ни слова. Она заворожённо смотрела на хозяйку с распущенными не слишком длинными волосами, без макияжа, в тонком халатике. Мысли враз исчезли из головы, как и чувство глупой тревоги. — Ох, чёрт возьми, ты так и будешь молчать? — устало протянула Димитреску, поднимаясь с места и подходя к постели. — Мне страшно. — Что? — Альсина удивлённо подняла брови и не поверила собственным ушам. — Я… Могу я остаться здесь? Хозяйка спальни поджала губы. Ах, вот зачем явилась девчонка. Лучше ничего придумать не смогла. Димитреску устало покачала головой и медленно кивнула, разрешая пленнице забраться в свою постель. К чёрту, всё будет решаться завтра, а сейчас ничего не имело смысла. Разговор с Мирандой был слишком сложным, затронул давно забытые раны, будто бы разрывая их заново. Опустившись в постель, Альсина укрыла Розмари, свернувшуюся у неё под боком. Девчонка подняла к ней большие глаза, и щёки вспыхнули румянцем. — Что ещё? — нервно вздохнула Димитреску. Розмари быстро потянулась к губам хозяйки, накрывая их своими и проникая в раскрывшийся рот. Исследуя и лаская, Роза прижалась ближе, ощущая вновь ноющее и тягучее чувство внизу живота. Было так приятно и страшно одновременно. Альсина отвечала ей, не в силах больше держать всё в себе, когда эмоции хлынули бурным потоком через край сознания, снося все барьеры окончательно. Она чувствовала себя уязвимой и обнажённой, но жаркий поцелуй всё сильнее разжигал забытые чувства. Димитреску прижала девчонку ближе к себе, стараясь не сжимать слишком сильно её в руках. — Розмари, — выдохнула Альсина, в надежде, что девчонка остановится первая. — Это… — Это правильно, — жарко выпалила та, заглядывая в глаза хозяйки. — Прекрати, — грубее добавила Димитреску, полностью отстранившись. Розмари закусила губу, не решившись больше возражать и обняла подушку. Альсина бросила на девочку взгляд и покачала головой. Что они вообще делали? Прикрыв глаза, она вновь вспомнила разговор с Мирандой, обдумывая каждое слово. И Альсине ужасно не нравилось, что та была права. Как и всегда. Димитреску просто не хотела, боялась допускать эти нелепые отношения. Отрекалась от собственной слабости. — Тебе грустно? — тихо отозвалась Роза, немного поёрзав в постели. — Я чувствую. — Неправда, — хмыкнула Альсина, поворачиваясь к девчонке, и положила руку под голову. — Задавай меньше вопросов. Розмари прикрыла глаза, понимая, что разговор окончен, и тихо вздохнула. Расстояние между ними было минимальным, и она жадно ловила каждый вздох хозяйки, желая вновь прикоснуться к её коже. Альсина устало прикрыла глаза и больше не хотела ни о чём думать. Слишком много было мыслей в последнее время, что сбивали с толку. Стоило просто отдохнуть, принять более правильное решение, но как это сделать, когда девчонка лежит здесь и так странно сопит под боком? — Ты осознаешь, что находишься в постели монстра? — наконец заговорила Димитреску, не открывая глаз. — Я не считаю тебя монстром, мамочка, — тихо отозвалась Роза. — Ты добрее, чем хочешь казаться. Альсина удивилась этим словам, но предпочла промолчать. Раньше девчонка действительно её боялась, едва ли связывая пару слов, а сейчас говорила так открыто. Это заставляло Димитреску расслабляться ещё больше. Терять бдительность и оставлять всю злость за порогом. Теперь Розмари полностью принадлежала ей, и это ощущалось с каждой минутой всё сильнее. — Спи, — лишь молвила Альсина. — Завтра тебя ждёт сложное задание. Ответа не последовало, и Димитреску поняла, что Розмари просто уснула, свернувшись клубком. Открыв глаза, Альсина медленно поднялась с кровати и направилась в боковую комнату, чтобы принять ванну. Сбросив халат на пол, она вздохнула, прижимая пальцы к переносице. Изначально страшно было стать слабой, ведь ты силён, пока одинок. Но у Димитреску уже были дочери, которых она действительно любила. С Розмари всё было иначе и ещё сложнее. Девчонка будет и дальше расти, а затем и стареть. И в конце концов умрёт. Эта мысль вовсе не нравилась Альсине, но больше нельзя было запирать её глубоко в сознании. Опустившись в тёплую воду, она положила голову на край ванны и прикрыла глаза, расслабляясь. Волна наслаждения прокатилась по телу, и Альсина усмехнулась сама себе, понимая, что бывают в этой жизни и приятные мелочи. «Прекрати думать, что не заслужила этой любви». Слова Миранды то и дело всплывали в сознании, не давая нормально сосредоточиться на чём-то другом. Альсина понимала, что сама ещё является потерянным ребёнком, которого она так тщательно скрывала долгие годы. Давление отца, неравный брак, предательства. Она вспомнила мужа. Он был груб и неаккуратен, постоянно что-то требовал и, если это не выполнялось, брал силой. После этого Димитреску возненавидела мужчин, и последней каплей стало предательство отца, что хотел убить демонов внутри неё. Альсина плохо помнила их лица, но это даже было к лучшему, зато отчётливо видела перед собой их издевательства и слышала эти слова. «Ты заплатишь за всё, заплатишь за позор рода!» Конечно, если позором можно было считать убийство мужа-тирана, что измывался над ней больше двадцати лет, то отец был прав. Но Альсина так не считала, она лишь жалела, что не сделала это раньше. Усмехнувшись, Димитреску отчётливо выловила из сознания искаженное ужасом лицо своего супруга, когда она вернулась от Матери Миранды, пропадая не одну неделю. Он хотел ударить жену, но Альсина опередила его, вспуская свои длинные когти в живот, и отбросила его от себя. Она с ухмылкой наблюдала за конвульсиями супруга, не давая шанса ему даже подняться. Тогда, именно тогда, она впервые ощутила вкус человеческой крови, что попала на её губы. Приятный, сладковатый и такой желанный. Следующим был её отец, что поклялся убить «исчадье ада». Ужас в его глазах Альсина тоже запомнила хорошо, но над его трупом плакала долго, роняя красные слёзы на побледневшее лицо. Вздохнув, Альсина открыла глаза и взялась за мочалку, методично намыливая её. Она принялась с силой оттирать кожу, словно это могло избавить её от неприятных воспоминаний. Пора было принять тот факт, что девчонка будоражит её чувства сильнее, чем кто-либо другой.***
Проснувшись утром, Альсина не сразу поняла, что находится в постели не одна. Розмари распласталась по постели, положив ладонь на локоть Димитреску. Наклонившись, она аккуратно убрала светлые пряди с лица пленницы и замерла, рассматривая светлое лицо. Во сне Розмари выглядела старше, немного хмурясь, ресницы трепетали, а губы то и дело нашёптывали что-то совершенно тихое и неразборчивое. И Альсина отбросила все свои принципы и мысли, оставляя лишь живые чувства, и запустила руку в волосы девчонки, приподнимая её голову. Димитреску мягко и плавно поцеловала пленницу, чувствуя вялое сопротивление ещё не проснувшейся Розмари, и прижала ее ближе к себе. И пусть она пожалеет об этом, но только не сейчас. Когда-нибудь позже.