— Ты думаешь, она действительно забыла?
— Нет, — огрызнулась Кассандра, оттирая пол в столовой.
Тряпка была красной от крови, и Кассандре пришлось несколько раз менять воду, прежде чем пол был вымыт. Бэла убрала остатки трупа, и сёстры устало вздохнули. Не так они планировали провести этот вечер, особенно старшая. Она хотела отправиться к своей подруге, чтобы поблагодарить за помощь, но сил уже практически не было.
— Сестрица!
Сёстры вздрогнули, навострив уши, а затем рассыпались, узнав источник звука.
Карл Гейзенберг стоял посреди гостиной, привычно закинув железный молот на плечо, и самодовольно улыбался. Зашелестели крылья, и сёстры возникли перед ним, растягивая хищные ухмылки.
— Девочки, я сегодня не к вам, — усмехнулся он, оглядывая их с ног до головы. — Где ваша мать?
— У-у, — протянула Бэла, хихикнув, — вряд ли она желает тебя видеть…
— Заткнись уже и позови её! — рявкнул Гейзенберг.
Бэла зашипела, но Кассандра сжала её плечо, хмурясь. Им не особо нравилось, когда Карл приходил именно к их матери, потому что за этим следовало что-то нехорошее. Такой гость на их территории был редкостью, но и отказать ему девочки не могли. Сжав кулаки, Кассандра вздёрнула подбородок, демонстративно задумавшись.
— Я позову, — первая сдалась Бэла под взглядом Карла, исчезая.
Услышав шум в гостиной, Розмари медленно выбралась из постели, опасаясь, что её могут уличить в чём-то плохом. Она и так достаточно провинилась, но интерес брал верх над всеми остальными чувствами. Роза услышала грубоватый мужской голос и тихо выбралась на лестницу, садясь на одну из ступенек и прижимаясь лбом к перилам. Отсюда едва было видно Кассандру и гостя, но Розмари его сразу узнала. Всё та же потрёпанная шляпа, круглые тёмные очки, как у Оззи Осборна, которого раньше слушала девчонка.
Она всё ещё задавалась вопросом, как он мог удерживать такое увесистое оружие, но поняла, что в этой деревне всё работает не так, как обычно. Очевидно, Гейзенберг имел свои особенности, как и Донна, как и хозяйка. Розмари наблюдала, затаив дыхание, за молчаливыми переглядываниями Кассандры и Гейзенберга. Казалось, что дочь Димитреску просто охраняет дом от незваного гостя, не спуская с него глаз. Он медленно размял плечи, опуская молот, и тот с характерным тихим скрипом собрался в оружие поменьше.
Розмари вздрогнула от неприятного скрежета, и ступень предательски скрипнула под ней. Карл резко бросил взгляд к источнику звука и растянул губы в ухмылке, жестом призывая девчонку к себе.
— А вот и куколка, — растягивая слова, усмехнулся Карл. — Спускайся.
Роза помедлила, не зная, как ей поступить. С одной стороны она не могла ослушаться, потому что это было опасно, а с другой… Она ведь обязана подчиняться только своей леди. Кассандра посмотрела на Розмари и поджала губы, недовольно покачав головой. Девчонка поднялась со своего места и спустилась вниз, оставаясь на расстоянии от гостя. Она закусила губу, понимая, что следует уйти отсюда до появления хозяйки. Напряжение витало в воздухе и, казалось, только Гейзенберг был спокоен.
Он демонстративно опустился в кресло, закинув ногу на ногу, и осмотрел девчонку в её очередном нелепом платье. Карл отметил, что она выглядит неважно: тёмные круги под глазами, растрёпанные волосы и бинты с проступающей кровью на руках. Нет, ему вряд ли было жаль девчонку, но выглядело это не слишком симпатично. В гостиной появилась Бэла, и Карл перевел взгляд на неё.
— Что ты здесь делаешь? — шикнула она, подхватывая Розу под руку. — Мама сейчас придет.
— Оставь её! — рявкнул Гейзенберг, цокнув языком. — Розмари, иди сюда.
Девчонка вздрогнула, но медленно подошла ближе, а сёстры так и остались стоять поодаль, бросая гневные взгляды на незваного гостя. Напряжение буквально повисло в воздухе, потрескивая и искрясь. Роза сначала услышала шаги Альсины, и лишь спустя пару мгновений сама хозяйка вошла в гостиную, привычно наклоняясь.
Она выглядела спокойно, словно ничего не произошло, но Розмари чувствовала холодную ярость, что исходила от неё. Альсина коротко кивнула Карлу и, проигнорировав абсолютно всех, грациозно присела в кресло, держа спину прямо. Она прикурила, рассматривая названого братца из-под длинных ресниц.
— Чем обязана? — выдохнула хозяйка, бросая короткий взгляд на Розу.
Альсина не хотела сейчас знать, почему девчонка была здесь, когда ей велено было быть в комнате. Больше всего волновал внезапный визит Карла, что по-прежнему сидел и нагло улыбался, словно знал нечто запретное. Сжав зубы, Димитреску проигнорировала его грязные тряпки, что неизбежно испачкают дорогую светлую мебель. Это стоило ей больших усилий. На злость сегодня не было никаких сил.
— Девчонка, душенька, — усмехнулся Карл, бросая взгляд на Розу, — принеси выпить.
Вздрогнув, Розмари тут же неосознанно посмотрела на хозяйку, как бы молчаливо спрашивая разрешения, и Гейзенберг тут же захохотал в голос, всплеснув руками.
— Ты превзошла сама себя, сестрица! — он покосился на Альсину, губы которой уже сжались в тонкую линию. — Выдрессировала, словно собачку! Даже лучше, чем этих… «дочек»!
Бэла зашипела, бросаясь ближе, но Кассандра вновь остановила её, дёрнув за локоть. Она и сама едва сдерживалась, но мать не позволила бы разодрать ему глотку сейчас. Сёстры демонстративно достали свои серпы, держа их наготове.
Альсина держалась из последних сил, стараясь не сорваться. Она бросила взгляд на дочерей и велела оставить их наедине. Выдохнув дым, хозяйка проследила за дочками и заметила, что Розмари тоже медленно обернулась, чтобы сбежать.
— Роза, — тихо позвала Димитреску, игнорируя смешки Карла. — Иди сюда.
Она похлопала по месту рядом с собой и вновь затянулась едким дымом, переводя взгляд на гостя. Карл всегда был таким, сколько она его помнила, и разжигать из-за этого спор совершенно не хотелось. Лучше сдержаться и показать свою хладнокровность, ежели сцепиться прямо здесь, как две собаки, без особой причины. Розмари тихо подошла к хозяйке, боязливо поглядывая на Гейзенберга, и присела рядом, демонстративно прижимаясь к боку Альсины. Она обняла Димитреску руками, глядя хмуро на гостя, и почувствовала, как большая тёплая ладонь легла на её спину.
— Надо же! — снова всплеснул руками Карл и хохотнул. — Эту ты действительно сломала. Вау! Точно кукла…
— Зачем ты пришёл? — прервала его Альсина, опасно сверкнув глазами. — Если просто поболтать, то у меня на это нет времени.
Она поглаживала спину Розы, чувствуя, как это дарит мимолётный покой. Карл никогда не приходил просто так: он принёс какую-то новость, но хотел поиграть… Растянуть удовольствие.
— У нас впереди вечность, сестрица. Куда спешить? — съязвил гость. — Ах! Конечно, у твоей новой игрушки этой привилегии нет.
— Розмари, — проговорила Альсина, не сводя пылающего взгляда с Карла, — принеси, всё-таки, моему брату что-нибудь выпить.
— Да, мамочка, — быстро выпалила Роза, спрыгивая с кресла, и направилась в столовую.
Карл захохотал, поправляя съехавшие очки.
— Научи меня так же ломать жертв!
— Заткнись уже! — шикнула Альсина, чуть подавшись вперёд. — Ты сам ещё дитя. Что тебе нужно?
Карл не собирался выкладывать вот так все карты. Это же было так изумительно — ходить по тонкому лезвию, играя. Он видел, как Альсина закипает с каждой секундой, и это забавляло ещё больше. Розмари действительно слишком покорилась Димитреску, и Гейзенберг не мог этого отрицать. Девчонка буквально прожигала хозяйку глазами пару минут назад. Он видел, как она жадно хватала каждое её слово, впитывая, словно губка. Неокрепший ум… Как замечательно. У Карла она была бы абсолютно другой.
— Мне плевать, в какие игры ты играешь в своём кукольном домике, Альсина, — более серьёзно произнёс Карл, подавшись вперёд. Всё же стоило обсудить некоторые вещи без лишних ушей.
Хоть он и не сомневался, что Розмари уже полностью подчиняется именно Димитреску, но не мог себе позволить, чтобы их разговор услышал кто-то другой.
— До меня дошёл слушок…
— Слухи! — качнула головой Альсина, хмыкнув. — Зачем это мне?
— Миранда хочет забрать Розмари, — выпалил Карл, откидываясь на спинку кресла.
Эффект был потрясающий! Гейзенберг самодовольно усмехнулся, поглядывая на Альсину поверх тёмных круглых очков. Как же ему нравилось в очередной раз доводить сестрицу до злости своей правотой! Но она держалась стойко.
Димитреску вытянулась, распахнув глаза шире, и поджала губы. Она быстро потушила сигарету, ощущая подступающую лёгкую дрожь. В гостиную вернулась Розмари, ставя на стол бокалы и бутылку обычного вина. Карл потянулся первым, открывая с лёгкостью металлическую крышку, а Роза тихо забралась вновь к хозяйке, прижимаясь к боку. Альсина прижала её свободной рукой ближе к себе и снова начала легко поглаживать по спине, стараясь унять странное волнение.
— Ты лжёшь, — недоверчиво выдохнула Димитреску, взяв в руку бокал с вином. — Она не могла так…
— Плохо ты её знаешь, — Карл одарил её очередной ухмылкой и перевёл взгляд на Розу. — Ты увлеклась, сестрица.
Розмари встретила его взгляд спокойно и плотнее прижалась к хозяйке. Она не хотела лезть в разговор, но понимала, что во время её отсутствия атмосфера явно накалилась между этими двумя. Альсина была напряжена, и рука, поглаживающая плечо девчонки, немного подрагивала. Розмари хотелось сказать что-то успокаивающее, но она молчала, сжимая в руке ткань халата хозяйки. Было немного удивительно видеть её здесь в таком одеянии, но, похоже, Альсина просто спешила встретиться с Карлом.
— Это не твоё дело, — спокойно ответила Димитреску, прижимая девчонку к себе. — Не распускай слухи.
— Я бы не говорил ничего просто так, — грубо добавил Карл, отпивая вино. — Хм. Это же не одно из тех безвкусных?
Альсина хмыкнула, делая глоток и отставляя бокал. Она бросила на Гейзенберга пренебрежительный взгляд и тихо вздохнула, ощутив, как усталость прошедших суток наваливается на её плечи.
— Я обдумаю твои слова, — пообещала Димитреску. — Но я верю Миранде.
— Ты слепа! — выплюнул Карл, засмеявшись, и поднялся со своего места. — Ещё увидимся.
Альсина не стала провожать гостя, смерив его презрительным взглядом. Карл поплёлся к выходу, забрасывая образовавшийся вновь молот на плечо, и поправил шляпу, покидая замок. Шумно вздохнув, Димитреску не могла поверить его словам. Миранда всегда была честна и открыта, не плела интриг за её спиной. Или?.. Альсина поджала губы, злясь на себя и на Карла, и даже на Матерь. Что бы там не происходило, стоило узнать об этом больше, но только не сегодня, не сейчас.
Опустив взгляд к девчонке, Альсина заметила, что та вела себя слишком сдержанно и вяло, словно не очнулась до конца от блужданий в мире снов. Подняв её под руки, Димитреску прижала Розу к своей груди и направилась в свои покои. Почему-то отпускать Розмари от себя теперь не хотелось, но и Карлу доверять Альсина не желала.
Уложив девчонку в свою постель, Димитреску помогла ей снять ставший уже привычным ошейник, касаясь пальцами кожи. Она чувствовала, что Роза стала слишком горячей, и Альсина прикоснулась вновь к ней. У Розмари был жар.
Димитреску понятия не имела, что с этим делать. Её дочери не болели, а своё детство Альсина давно вычеркнула из памяти и не могла припомнить ничего толкового. Ночь обещала быть долгой и бессонной, если ничего не предпринять.
— Мамочка? — обеспокоенно прошептала Розмари, натягивая одеяло до подбородка. — Как-то холодно…
— Я вернусь, — бросила Альсина, покидая спальню.
Вариантов было немного, и Димитреску вздохнула, касаясь пальцами лица. Неужели этот бесконечный поток проблем от девчонки никогда не закончится? Альсина просто хотела отдохнуть, измотанная за прошедшие дни. Кожа её стала более бледной, а губы без ярко алой помады были и вовсе бесцветными.
— Бэла!
Одна из дочерей появилась перед ней почти сразу, и Альсина отняла руку от лица.
— Мам? — с беспокойством Бэла посмотрела на мать.
— Позвони Донне. Возможно, она сможет помочь…
— Донне? — недоверчиво переспросила Бэла, округлив глаза. — Хорошо.
И она вновь исчезла, зашелестев мелкими крыльями. Альсине лишь оставалось ждать и надеяться, что кукольница, обращённая не так давно, как сама Димитреску, сможет вспомнить хоть что-то толковое. Миранде она позвонить не решилась: сомнение, посеянное Карлом, останавливало её. Вернувшись в спальню, Альсина присела на край кровати рядом с уснувшей Розмари и вновь потрогала её лоб.
Нужно было ждать.
***
Бэла появилась в спальне внезапно, и Альсина поднялась с постели, подходя к дочери. Бросив взгляд на Розмари в кровати матери, Бэла неопределённо потёрла нос, а затем отвернулась, расхаживая по комнате.
— Донна сейчас тоже будет, — пожала она плечами, упорно избегая зрительного контакта с матерью.
— Что произошло? — изогнула бровь Альсина, положив руку на плечо дочери, тем самым остановив её. — Не суетись.
Бэла вздрогнула и опустилась в кресло, поднимая к себе колени.
— Донна очень нервничала, что придётся оставить Энджи дома, — вздохнула она, всё ещё не глядя на мать. — Пришлось успокоить её, пообещав взамен кое-что…
— И что же это?
— Я…
— Неважно, Альсина, — проговорила кукольница, бесшумно возникнув за спиной Димитреску. — Что произошло?
Подойдя к девчонке, Донна не стала ждать ответа и прикоснулась к её горячему лбу. Тихо хмыкнув, она подняла свою вуаль и наклонилась ниже, трогая висок губами. Донне даже показалось, что она услышала тихий скрежет зубов Альсины, но быстро отогнала эти мысли прочь.
— Я думаю, это не моя вина, — пожала плечами кукольница, обернувшись к хозяйке замка.
Она старалась сейчас не смотреть на Бэлу, что боязливо прижала колени к груди и смотрела пустым взглядом в сторону. Что же, Донна определённо получила то, что хотела: дочь Димитреску вспомнила своё прошлое, вот только ничего уже поделать не могла. Кукольница лишь могла догадываться, какую бурю эмоций разбудила внутри неё.
Бэла почти не слышала слов матери и Донны, когда они принялись суетливо возиться с девчонкой. Натянув ниже капюшон, она бросила короткий и полный слёз взгляд на Розмари, когда все вышли из комнаты на какое-то время. Надо же, а ведь и правда, чёртовой Розе повезло больше других. Бэла не могла сдержать слёз, осознавая то, чего познать не должна была. Альсина, названная ей матерью, хладнокровно убила её! Только вот Бэла не понимала, что должна чувствовать сейчас: ярость, агрессию, боль или тоску. Все чувства навалились вместе, и она не могла разобрать ни одно из них.
Так странно было вновь что-то ощущать. Смотреть на себя другими глазами.
Теперь и сестра казалась ей чужой, но Бэла твёрдо решила, что она ни за что не должна узнать о своём прошлом. Или, быть может, стоило? Мать, как они называли Альсину, была настоящим монстром, что погубила жизнь троих девушек лишь из-за своих желаний. Или это только Бэле так повезло?
Когда Донна закончила с Розмари, дочь Димитреску провела её домой, а сама поддалась истерике. Её буквально разрывало от чувств, и она не хотела кричать о своей боли в замке. В замке, который никогда не был ей родным домом. Она словно переродилась в новое тело, была уже абсолютно другой. Она больше не была той Лиззи, которую показала ей Донна. Боль и слёзы застилали глаза, и Бэла упала на колени, касаясь руками высокой травы. Она кричала настолько громко и сильно, что могла бы сорвать голос… Могла бы, если бы была хоть кем-то.
Там, в том странном прошлом, у неё была семья. Настоящая семья. Отец и мать, родная, живая. У неё была жизнь! И лишь одно воспоминание о странных ритуалах, в которых она постоянно участвовала, принося в жертву различных животных. Картинка отказывалась собираться полностью, словно не хватало деталей. Там была и Альсина, чуть старше самой Бэлы, в тёмных нарядах, всё время наблюдавшая. Она видела свою смерть, от руки той, кого считала матерью, кто вырастил её заново! Острые когти вонзались в её плоть раз за разом, пока тьма окончательно не поглотила всё вокруг.
Бэла не помнила, как вернулась в замок, она никого не хотела видеть. В голове неприятно пульсировала мысль, что мать — нет, чужая женщина! — смотрела в её глаза каждый день и врала. Будто забыла совершенно, как у неё появились все они. Может, она предпочла это забыть? Бэла отчаянно хотела выяснить всё, но понимала, что привязана к Альсине полностью, не смея идти против неё.
***
Считанные часы до рассвета Димитреску провела в кресле возле окна, выкурив несколько сигарет и выпив очередную бутылку вина. Она подходила несколько раз к Розмари, проверяя её состояние и была немного удивлена, что после процедур Донны девчонке действительно стало легче. Роза уже не дышала так сипло, не стонала во сне, и даже жар немного спал.
Альсине так и не удалось уснуть, она всё думала над тем, что именно попросила Донна взамен у её дочери. Бэла была очень молчалива, когда кукольница занималась лечением Розмари. Раньше Димитреску чувствовала своих дочерей очень хорошо, но после смерти Даниэллы всё изменилось. Чувства ослабли, будто сами девочки были слишком связаны друг с другом. Альсина намеревалась поговорить позже со своей дочерью, чтобы развеять все тревоги и волнения. В конце концов, все они были не маленькими детьми, и никто ещё не отменял простые беседы.
Альсина усмехнулась своим мыслям, вспоминая, как учила своих дочек всему заново. Изначально они лишь внешне были такими же, как до смерти, а внутри… Внутри это были несмышлёные дети, которых Димитреску воспитывала несколько лет подряд. Те годы она помнила хорошо и не замыкала в своей памяти: они действительно были счастливыми для неё. Воспитание странных девушек стало отдушиной, и Альсина забыла тяготы своего прошлого только благодаря им.
Розмари застонала во сне, переворачиваясь в кровати, и Димитреску бросила на неё взгляд, напоминая себе, что воспоминания не стираются навсегда. И девчонка была тому доказательством: не без помощи других она вернула Альсине все её кошмары, разодрав зажившие раны вновь.
У памяти нет срока годности.
И Димитреску была рада, что её дочери никогда больше не вспомнят своё прошлое, никогда больше не будут страдать. Их старые жизни давно были уничтожены и стёрты, и никто уже не мог вернуть им это.
