Убив меня много сотен раз, От смерти ты не уйдёшь сейчас… Но ты от злобы устал и от страха продрог, И я тебе преподам твой последний урок: Я никогда не любил убивать, Но иначе не мог…
Донна не могла отказать сестре и брату. Не могла по одной простой причине: Миранда обещала любить её и лелеять, но никогда не приходила, чтобы утешить, никогда не слышала её, даже не пыталась услышать! Ей было плевать, вопреки её же словам. Донна помнила о Бэле, и хоть та сама не пришла, кукольница согласилась помочь Альсине в спасении Розмари. Девчонка ещё тогда понравилась Донне: тихая, спокойная, и если она способна была спасти такого монстра, как Димитреску, то почему бы не помочь ей самой? Донне было плевать на Миранду, её больше волновало прощение Бэлы, и она искренне верила, что этот поступок сможет приблизить к прощению. Розмари Уинтерс была чистым и невинным ангелом: именно такой её видела кукольница и не понимала, почему Матерь не может просто остановиться и подарить счастье одной из своих дочерей. Ведь Альсина была её любимицей, так почему нет? Однако кукольница и сама прекрасно знала ответ на этот вопрос: Миранда никогда и никого не любила, кроме своей Евы, кроме Эвелины… Она хотела лишь вернуть ребёнка, любыми способами, и никогда даже не задумывалась о том, что ломает судьбы других. Конечно, Донна не один раз уже забиралась в голову Миранды без её ведома. И она видела, как именно Матерь заполучала своих детей. Кукольница честно молчала, не выдавая эти кошмары своим братьям и сестре, но был ли хоть какой-то смысл молчать сейчас? Солнце поднялось высоко, неприятно проникая лучами сквозь чёрную вуаль, но Донна лишь тихо хмыкнула, следуя за Альсиной и Карлом в гости к Моро. Думать о том, что Сальваторе, скорее всего, не доживет до конца этой встречи, не хотелось абсолютно. Донна осознавала это в полной мере, но всё равно было неприятно. В конце концов, Сальваторе точно откажет в присоединении к ним, потому что искренне любит Матерь. Но… Стоило ведь попытаться, да? Грустно вздохнув, кукольница вынырнула из своих мыслей и сфокусировала взгляд на Альсине. Та шла чуть впереди Карла, покуривая мундштук, а брат шёл немного позади, играючи размахивая огромным молотом. Они вели беседу, и Донна была удивлена тому, насколько общий враг может сблизить. — В случае чего, Альсина, я буду спасать лишь себя, — проговорил Гейзенберг, доставая сигару и тут же прикуривая. — Девчонка меня не интересует. Димитреску лишь хмыкнула, бросив на него короткий взгляд, а затем обернулась к Донне. — Милая, — тихо выдохнула она, но волнение всё равно читалось в голосе. — Будь готова к его превращению. Мы точно не сможем его уговорить. — Я понимаю, Альсина, — отозвалась тихо кукольница, поднимая свою вуаль. — Просто уходи, — рыкнул Карл, сплёвывая себе под ноги и останавливаясь. — Ты с ним точно не справишься. Тихо усмехнувшись, Донна прикрыла рот рукой и осмотрела со спины Гейзенберга. Когда это он стал проявлять заботу? Она перевела взгляд на остановившуюся Альсину и задумалась. Димитреску назвала её милой? Донна судорожно втянула воздух в лёгкие, и, кажется, никто не заметил этого нервного жеста, но сама она лишь рассеянно хлопала ресницами. Неужели именно так ведут себя настоящие родственники? Кукольница чувствовала странное воодушевление и покалывание в голове. Так выглядит забота? Донна не могла задать вопрос именно сейчас. Ощущала себя не на своём месте, в непривычной до ужаса обстановке, но… Было ещё одно: приятное волнение, трепет. То, чего никогда не дарила Миранда. Никогда. — Он уже точно знает о нас, — грубо протянула Альсина, отбрасывая докуренную сигарету. — Надеюсь, ты вовремя достанешь дракона из задницы! — громко захохотал Карл, и Димитреску обернулась к нему, поднимая брови. Донна хихикнула. Казалось бы, опасность совсем близко, но теперь все эти склоки лишь смешили. О да, они были настоящей семьёй: старшая сестра, которая лишь делает вид, что не любит остальных; безбашенный брат, что её вечно дразнит; и жалкий ябеда Сальваторе… Донна обняла себя за плечи и поняла, что он тоже просто хотел любви. Хотел, но не вынес одиночества и сломался. Кукольница пережила это испытание, найдя утешение в куклах и Бэле, а он… Не смог. Просто не смог. — Гейзенберг! — рыкнула Альсина, однако в голосе явно заплясали смешинки. — Прекрасная шутка! Она низко засмеялась, обнажая ровные зубы, и Донна подхватила это, тихо хихикнув. Ведь и правда: какой к чёрту дракон? Но кукольница искренне надеялась, что в заднице одного из них, как минимум, припрятан запасной план. Моро имел чудовищную форму и почти не контролировал её. Донна вспомнила, как восхищалась этой способностью, ведь ни она, ни Альсина, ни Карл не имели ничего подобного. Сейчас было до одури страшно, ведь предстоит сражение. Интересно: когти Димитреску и молот Гейзенберга справятся с этим чудовищем? — Донна, догоняй! — прикрикнула Альсина, бросив взгляд из-за плеча. Кукольница засеменила следом по влажным после дождя камням, переступая аккуратно с ноги на ногу. Стоило, наверное, более тщательно обдумать свой внешний вид для такой прогулки. Карл был привычно одет в брюки, лёгкую, но грязную рубаху, а на ногах были ботинки. Альсина же, вопреки привычке, не была в платье и шляпе: волосы собраны в высокую прическу, неряшливую, растрёпанную. На ней была тёмно-красная рубашка с широкими рукавами и светлые брюки, что нещадно уже были перепачканы внизу грязью, а на ногах простые ботинки. Донна поджала губы: сама она надела привычное чёрное платье и туфли-лодочки без каблуков. Не самый удобный наряд для такой прогулки, но кукольница рассчитывала, что в сражении она примет участие по-другому. — Думаешь, успеем поговорить? — с насмешкой спросил Карл, переводя взгляд на Альсину. — Мне его жаль, — пожала та плечами в ответ, — но, похоже, выбора он нам не оставит. Донна почти не вникала в разговор брата и сестры, улавливая лишь короткие фразы. Она шла, глядя по сторонам широко открытым глазом. Здесь она бывала множество раз, поддерживая Сальваторе в его киносеансах, на которые другие лорды почти не приходили. Донна любила смотреть с ним фильмы, а потом обсуждать через Энджи. Сама разговаривать она не любила и всё же понимала, что такая поддержка была необходима брату. Увы, но Матерь никогда не дарила им двоим должной любви. Ну, конечно, она ведь так долго покоряла себе Димитреску, веря, что та станет идеальной оболочкой. Конечно… Кукольница грустно хмыкнула, рассматривая сестру со спины. Может, стоило бы рассказать ей сейчас? Но Донна не успела и слова проронить, как они уже приблизились к кромке озера и затаили дыхание. Тишина стояла завораживающая и опасная. Где-то в округе рычали оборотни, не решаясь подходить ближе. Донна поняла всё без слов и только было открыла рот, чтобы предупредить, как тихая и спокойная гладь воды покачнулась. Монстр в виде огромной, изуродованной рыбы выпрыгнул из воды, окатив всех с головы до ног. — Разговора не будет, — флегматично хмыкнул Карл, снимая со шляпы тину. Димитреску сжала зубы, и было видно, как злость клокочет внутри неё. Она вся была покрыта зловонными водорослями и тиной, но стойко смолчала. Донна лишь тихо вздохнула, тряхнув волосами, и сняла с мокрого плеча маленькую рыбину. Отбросив её в сторону, кукольница прижала руки к карманам, прощупывая сквозь ткань свои цветы. Главное, чтобы они не слишком промокли. Альсина выпустила когти на обеих руках, и кукольница краем глаза увидела лёгкое удивление на её лице, но не придала этому значения. Карл удлинил молот, перебрасывая его из руки в руку, и выплюнул недокуренную мокрую сигару. — Куколка, будь осторожна, — обернулся он, и Донна кивнула в ответ. — Там плотина, — она указала рукой на сооружение вдали, что напоминало арку, и задумалась. — Ты же можешь её открыть? — Рыба на суше слаба, — пояснила Альсина, подарив сдержанную улыбку сестре. — Спускай воду, Карл! Гейзенберг ухмыльнулся и протянул руку, а через секунду послышался гул воды, что нашла выход через поднятые шлюзы. Вдалеке Донна услышала рёв Сальваторе и инстинктивно обняла себя, понимая наконец, в какую опасную игру ввязалась ради семьи. Настоящей семьи. Той, которая сейчас поддерживала друг друга, помогала. Донна чувствовала трепет при этой мысли, но сейчас необходимо было отбросить всё и собраться. Она думала о том, что Энджи сейчас в замке Димитреску, с Розмари, Бэлой и Кассандрой. Это немного успокаивало волнение, но душа всё равно была не на месте, даже когда вода наконец ушла почти вся. Они втроём двинулись по грязному илу, в поисках Сальваторе. Он был где-то рядом: плач и гневное сопение хорошо были слышны в неправильной тишине этого места. Ноги буквально утопали по щиколотку в грязи, и Донна то и дело отставала от более сильных Альсины и Карла, хотя первая и проваливалась куда глубже остальных. Кукольница не выдержала и взмыла в воздух, едва касаясь носками грязных туфель ила. Монстр был близко. Он стонал и плакал, и от этого становилось тошно. Донне было искренне жаль его. Она не хотела причинять боль существу, что страдало точно так же, как и она сама. Просто у Донны хватило сил справиться с одиночеством, а бедный Моро не вынес этого, сошёл с ума. Он утратил настоящую мать, и это его пошатнуло, заставило покориться монстру. — Донна! — закричала Альсина, резко хватая зависшую в воздухе кукольницу и рывком прижимая к пышной груди. В том самом месте, где только что висела Донна, задумавшись, пролетела в прыжке огромная рыба с красными глазами, и таких здесь было несчётное количество. Они покрывали всю его спину, а пасть скрывала настоящее тело Сальваторе и походила на мерзкий цветок, на лепестках которого было множество клыков. Донна наконец закричала в ужасе, отползая от Димитреску и монстра, и Альсина поднялась из грязи. Волосы её растрепались, а одежда стала почти одного цвета — мерзко-зелёного. — Ва-ам не убить ма-а-му! — простонало чудовище, размахивая огромным рыбьим хвостом. — Ка-ак вы посме-ели! — Завали пасть! — заорал Гейзенберг, и его молот значительно удлинился, а затем на подрагивающую спину чудовища обрушился меткий, сильный удар. Донна закричала вновь, и Альсина поставила её на ноги за шиворот. Кукольница снова отметила, что сестра спасает её, просто так! Это было сложно уложить в голове, мысли спутывались, и Донна понимала, что нужно действовать. Пасть монстра открылась, демонстрируя неприкрытое туловище самого Моро, и кукольница поняла, что именно это — её шанс. Иначе его просто не победить. — Я вернусь! — закричала она, подлетая к выведенному из равновесия монстру и доставая цветы из карманов. Пыльца их посыпалась прямо в открытую пасть, чудовище протестующе взвыло, но уже в следующую секунду всхлипнуло и повалилось набок. Карл и Альсина что-то кричали вслед Донне, но она уже не слышала, проникая в мысли Сальваторе. Её тело растворилось, и вокруг повисла звенящая тишина. Монстры, что до этого скрывались в чаще, бросились на брата и сестру, силясь защитить своего создателя. Они не все покорялись напрямую Миранде. Донна распахнула глаз и аккуратно осмотрелась: она находилась в белой, пустой комнате, и свет сочился буквально из стен. Кукольница была ослеплена его яркостью и машинально закрыла лицо руками. Послышались мокрые шлепки по полу, и она сразу же поняла, кому именно они принадлежат. Моро не мог её видеть в своём сознании, и Донна тихо выдохнула, понимая, что его нужно успокоить. Она так хотела подарить Сальваторе облегчение и счастье! Хотя бы перед смертью показать ему, что есть тепло во всём этом холоде. Что он кому-то нужен. — Ма-ма! — жалобно застонал он, и Донна тихо всхлипнула. Её сердце сжалось от боли и жалости к названному брату. Как жаль было ей, что он не останется с ними, не познает то, что сама она ощутила несколько минут назад. Он никогда так и не познает любовь и поддержку близких. Потому сестра подарит ему иллюзию. — Мой любимый мальчик, — голос Миранды прервал плач. Он звучал не фальшиво, как обычно, а слишком искренне, и Донна даже на секунду сама поверила, что она здесь настоящая. Но это было не так. Открыв глаз, она рассмотрела Матерь, что обнимала своего сына, ласково прижимала к груди. Они выглядели до одури странно, ведь Донна прекрасно знала, насколько сильно Миранда брезгует прикасаться к Моро. Мерзкая здесь была только она. Донна ещё несколько секунд смотрела на матерь и её сына, а затем вернулась обратно, в реальный мир, падая в грязь рядом со спящим монстром. — Убейте его! — закричала кукольница, отползая, и только после обратила свой взор на брата и сестру. Они сражались с оборотнями, сминая молотом, пронзая когтями, помогая друг другу и переговариваясь лишь взглядами. Донна в очередной раз это отметила, ощутив приятный трепет. Карл наконец обратил внимание на сестру и бросился к лежащему гиганту. Его молот взмыл в воздух, распадаясь на обломки металла, и они быстро приблизились к челюстям монстра, пролетая над головой Донны. Он открыл с их помощью пасть чудовища, где находилось тело Моро. — Давай, Альсина! — закричали в один голос Карл и Донна, а оборотни уже подобрались ближе. Димитреску сорвалась в их сторону, уворачиваясь от оборотней, наотмашь отшвыривая их от себя, и вновь выпустила когти, взмахнув рукой в воздухе. Донна увидела снова странное выражение лица сестры, но времени на размышления совершенно не было. Рука Альсины едва дрогнула, когда она поднесла её к Моро, и всё же она пронзила тело своим оружием, быстро и точно, разрывая на части. Димитреску упала на колени рядом с сестрой, и Донна приблизилась к ней, обнимая и плача. Ей было безумно жаль. Жаль, что он не решился даже попробовать. Жаль, что так слепо верил Матери. — Тише, Донна, — шепнула Альсина, прижимая её к себе. Оборотни тут же бросились в лес, не ощущая больше источника управления рядом. Помимо Моро, была еще Миранда, что имела над ними власть. Очевидно, именно туда они направились. Защищать оставшегося вожака. — Он умер тихо и безболезненно, — спокойно проговорил Карл, подходя ближе и собирая молот обратно. — Уходим.***
В гостиной замка Димитреску этим вечером не было привычно тихо. После всего произошедшего Альсина предложила собраться всем в её замке, чтобы не оставаться по одному. Одни они были уязвимы перед Матерью, а Донна и вовсе была в упадке. Спустя несколько длительных часов они сидели на диванчиках и креслах, а в камине тихо потрескивал огонь, создавая непривычную для этого места атмосферу уюта. Даже полумрак теперь казался тёплым и бархатным. Гейзенберг чувствовал себя немного неправильно и всё же был рад, что среди женских вещей в замке Альсина предложила ему мужской, тёмно-синий халат. Их грязные вещи были отданы служанкам, а сами они провели больше часа в ванных комнатах, пытаясь оттереть неприятный запах няши с кожи и волос. Карл, закинув ногу на ногу, сидел на одном из диванов напротив Альсины и смачно затягивался уже третьей сигарой. Разговор у них почти не клеился. Рядом с ним сидела Кассандра, причесывая тёмные волосы. На ней был тёмный шёлковый халат в пол, такой же как и у Бэлы. И ещё один, третий — «он принадлежал Даниэлле» — был на Донне. Кукольница сидела на полу, ближе всех к камину, держа на руках Энджи. Рядом устроилась Бэла, положив аккуратно голову на плечо подруге, и что-то совсем тихо, одними губами, нашёптывала ей на ухо. Они находились словно в отдельном мире, не обращая внимания на других. Карл видел, что Донну слишком потрясла смерть Моро, но понимал, что эта девушка точно справится с такой утратой. Сможет пережить, ведь теперь, спустя многие годы, обрела настоящую поддержку близких, пусть и не родных, людей. Розмари спала рядом с хозяйкой замка, положив голову ей на колени и приобняв за бедро, а сама Альсина поглаживала светлые волосы. Гейзенберг понимал, что это просто успокаивает её, и тайно желал, чтобы и он мог повторить подобное. Найти покой в ком-то. — Скажи, — наконец нарушила тишину Альсина, чуть склонившись к столику, и наполнила два бокала вином, — почему ты никогда не говорил о семье? Карл хмыкнул и вновь затянулся едким, противным дымом, выпуская его в сторону. Кассандра рядом задремала, положив голову совсем рядом с кистью Гейзенберга, которая лежала на спинке дивана. Он перевёл взгляд на спящую ведьму и едва коснулся кончиками пальцев её волос. С ответом он не спешил, потому что на самом деле даже не знал, что сказать. — Не было семьи, — глухо отозвался он и посмотрел на сестру. Альсина перевела взгляд на Кассандру и поджала губы, заметив этот невинный жест Гейзенберга. Он тут же поднял ладонь в примирительном жесте, и ведьма недовольно простонала что-то во сне, приблизившись к Карлу. Димитреску покачала головой, едва заметно кивнув, и Гейзенберг опустил большую, тёплую ладонь на спину Кассандры, легко поглаживая лопатку сквозь тонкую ткань. Знала ли Димитреску, где пропадает вечно её дочь или была ослеплена своей игрушкой? Нет, это была не просто игрушка, и Карл знал это. Он видел, как поменялась его сестра. Стала добрее, более открытой, смогла полюбить. Гейзенберг прекрасно понимал, что девчонка имеет влияние на Альсину. Только это уже было не его дело: главное, что Розмари может помочь обрести им всем свободу. Такую долгожданную. — Совсем не было? — Димитреску пригубила вино, и Карл последовал её примеру. — Родителей не было, если тебя волнует это. Воспитывал дядя-военный, — пожал плечами Гейзенберг, прижимая чуть ближе к себе спящую Кассандру. — Была женщина, да… — Женщина? — Альсина с интересом взглянула на него, поправив белый халат и вновь поглаживая Розмари по голове. Та слабо застонала во сне и перевернулась на спину, вытягивая ноги на подлокотник дивана. — Кажется, ей неудобно, — хмыкнул Карл. — Но я не дебил, понимаю, что мы должны быть все вместе до утра здесь. Альсина лишь кивнула. Карл понял, что она всё ещё ждёт ответ, всё же так тяжело было произнести эти слова. Тяжело было вспоминать те далёкие дни, ту войну, что унесла жизнь его семьи. Настоящей семьи. И так странно сегодня было подмечать, что и здесь есть у него теперь родственные, изломанные души. Общий враг объединяет сильнее, чем эгоистичная цель Миранды. — Её звали Энни, — выдохнул Карл, потушив сигару в пепельнице. — Она погибла в Польше, пока я руководил одной из операций. Она… Кассандра немного похожа на неё. — Вот в чём дело, — усмехнулась Димитреску, поглядывая на свою дочь. — И как давно? — Между нами ничего нет, — честно ответил Карл, сделав глоток вина. — Мы просто смотрим вместе комедии. — Комедии? — Ага, — хохотнул он, — это тебе не сеансы кино у Моро. Сопливые мелодрамы… Донна дёрнулась, услышав имя брата, и прижалась ближе к Бэле. Они сидели почти неподвижно, и даже Энджи в её руках непривычно молчала. Что-то изменилось в их большой, странной семье. Стало таким правильным, будто они действительно наконец заметили друг друга, обратили свои взоры на чужие проблемы, и не для того, чтобы привычно кусать друг друга, словно гиены. Миранда не смогла сплотить их, и они сделали это сами, восстав против неё. Была ли в этом заслуга Розмари? Очевидно, что да. Девчонка спасала их всех, сама не ведая, что творит. Помогла стать человечнее, насколько это вообще возможно. И Альсина была тому прямым доказательством: она преобразилась сильнее других, и внутренне, и даже внешне. — Видела бы нас сейчас эта пернатая сука, — хмыкнул Карл. — Словно настоящая семья, — отозвалась тихо Донна, и они обернулись к ней. Бэла вздрогнула, поднимая сонный взгляд, и немного нахмурилась, потирая глаза. — Нам нужно отдохнуть, — устало протянула дочь Димитреску и некультурно зевнула. — Погоди, — тихо молвила кукольница, поворачиваясь к брату и сестре. Альсина и Карл бегло переглянулись между собой. Димитреску уловила волнение в воздухе, и немного напряглась. Донна, очевидно, собиралась что-то сказать, и это что-то было не совсем приятным. Иначе бы кукольница так не мялась. Но Димитреску молча ждала, давая возможность сестре собраться в мыслями. — Я много раз пробиралась в воспоминания Матери, — сглотнув ком в горле, протянула Донна и медленно моргнула. — Нечестно будет, Альсина, если я не скажу тебе это сейчас. Ведь завтра… — Завтра всё будет хорошо, — шепнула Бэла, приобнимая подругу, — я обещаю. — Да, конечно, но… Донна выпуталась из рук Бэлы и поднялась на ноги, подходя ближе к Альсине. Все в комнате затаили дыхание, и даже Кассандра проснулась. Очутившись в руках Карла, она ничего не сказала, усмехнувшись лишь уголком губ. Напряжение повисло в комнате, Розмари вновь перевернулась, тихо чмокнув губами, а Донна глубоко и судорожно вдохнула. — Миранда безумно хотела заполучить тебя, — прошептала кукольница и взяла аккуратно за руку Альсину. Та аккуратно сжала в ответ её ладонь, и они встретились взглядами. У Донны по щеке скатилась слеза, и Димитреску нервно сглотнула, хмурясь и понимая, что сейчас услышит что-то неприятное. — Это она избивала тебя! — вскрикнула Донна, не в силах держать больше всё в себе. Карл подавился вином: даже он не ожидал такого поворота событий. Он почти ничего не знал про старшую сестру. Кассандра шикнула ему в ухо, опалив горячим дыханием, и сжала плечо, до боли впиваясь ногтями. Гейзенберг понял, что вопросы задавать бессмысленно, и лишь медленно кивнул, а Донна, обрушив барьеры, продолжила говорить, не останавливаясь и плача: — Она избила тебя в облике мужа! Беременную! — по щеке текли слёзы, и Бэла бросилась к ней, обнимая за плечи. — Она заставила тебя так пойти на этот шаг! Постоянно… Проникала в этот замок и била! Твой муж… Он был зверем, но… Это всё сделала она! Альсина молча смотрела на кукольницу, не веря своим ушам. Миранда убила её ребёнка собственными руками, мечтая заполучить таким образом оболочку? Стало дурно. Димитреску выпустила руку Донны из своей и отвернулась, смахивая навернувшиеся на глаза обжигающие слёзы. Горечь подступила к горлу, но Альсина молчала, лишь подрагивая от сдерживаемых чувств. Её дитя погибло в утробе от рук той, кого она считала своим спасением. Чёртова тварь, что шла по головам ради своего дитя. Разве она могла стать Матерью для Евы, зная, что делала с другими детьми? Бэла молча оттащила кукольницу и повела её наверх, Энджи побежала следом, тарахтя своими шарнирами. — Забери Розу, Кассандра, — едва слышно выдохнула Альсина, всё ещё глядя в сторону. Дочь тут же поднялась, подхватывая легко спящую Розмари на руки и направилась с нею наверх, паря над полом. — Не оставляй её одну! — крикнул вдогонку Карл. Его мало волновала сама девчонка, однако потерять козырь перед важным боем они не могли. Димитреску обернулась к брату, и он увидел в её глазах слёзы, но промолчал. Потянувшись к бутылке на столе, Карл наполнил вновь бокалы и молча передал один из них Альсине. Немного приподнял свой и ухмыльнулся, заглядывая в её глаза: — Пусть эта сучара познает весь твой гнев, сестрица. — Я разорву её, — дрогнувшим голосом грубо прорычала на выдохе Димитреску, приподнимая свой бокал, а затем одним махом осушила его и вернула на стол. Гейзенберг отставил свой бокал, и они синхронно закурили, не сговариваясь. Он расслабился на диванчике и задумался о том, что было приятно, когда Кассандра спала у него под боком, словно настоящая, мягкая и такая живая. От неё исходил лишь покой в те минуты, не было того хищного взора, которым она обычно одаривала всех. Но думать о ней сейчас было бы неправильно. — Есть мысли, что будем делать завтра? — выпустив дым из лёгких, первым заговорил Гейзенберг. — Нужно дать Донне одурманить Миранду, — проговорила Альсина, вытирая аккуратно слёзы тыльной стороной ладони. Она держалась очень мужественно, хотя ничего постыдного сейчас не было в этих слезах. — Не думаю, что это поможет нам, — хмыкнул Карл. — Эта тварь не так проста. Но ты права: всеми силами нужно вывести мразь из строя. — Я буду защищать Розмари, — сделав глубокую затяжку, Альсина посмотрела на Карла. — Девочки помогут тебе подойти ближе. — Силы не равны, сестрица, — нахмурился Карл. — Но у меня есть кое-что. Гейзенберг не хотел говорить об этом, но всё же: чего таить? Завтра всё равно всё станет более чем явным, и они оба понимали это. Понимали, что придётся обнажиться друг перед другом, оставить все склоки за порогом и просто сделать это всем вместе. Убить Матерь. Каждый из них откровенно хотел порвать её на куски, и Донна подлила лишь масла в огонь. Карл ничего не знал о сказанном, даже не догадывался, но понимал, что это толкнет Димитреску завтра куда сильнее, чем просто защита Розы. Очевидно, Альсина потеряет контроль над своими чувствами, откроет душу перед всеми, лишь бы причинить боль. Та, кого они звали Матерью, должна была ответить за всё. — Не только у Моро вторая форма, — гордо произнёс Карл, — пусть Миранда и знает о ней, у меня есть шанс так её отмудохать. — Прекрасно, — ответила сухо Альсина, выдыхая табачный дым. — Я тоже знала об этом. Надеюсь, ты прав. — Знала? — Матерь сказала, — пояснила она. — Нам следует отдохнуть. Карл лишь хмыкнул, наблюдая, как сестра поднимается, а затем ухватил свой молот, что покоился рядом с диваном, и тоже поднялся. Они не хотели разделяться до утра, но очевидно, что всем нужен был сон. Поднявшись вместе с братом наверх, Альсина зашла в спальню Розмари. Девчонка спала, закинув ноги на спящую рядом Кассандру. Подойдя ближе, Димитреску подняла на руки Розу и крепко обняла, полной грудью вдыхая запах её волос. Это успокаивало, заставляло немного расслабиться. — Останешься с Кассандрой? — шепотом спросила Димитреску, обернувшись к брату. — Так и быть, постерегу твою дочь, — хмыкнул тот, усмехаясь. — Какая прелесть, ты доверяешь мне самое ценное. Одну из своих дочек, и даже без кастрации… — Я устрою её тебе, если начнёшь распускать руки, — шикнула Альсина в ответ, и Розмари начала просыпаться в её руках, потирая глаза. — Тише, спи… Она бросила очередной тяжёлый взгляд на Карла и вышла из комнаты. Кассандра лениво подняла голову от подушки и посмотрела на своего новоиспечённого охранника. Гейзенберг положил молот рядом с постелью и опустился с другой стороны кровати, на приличном расстоянии от ведьмы. Та лишь хмыкнула что-то неразборчиво в ответ и вновь прильнула к подушке. — Надо же, — пробормотала она в подушку, — в гостиной ты был смелее. — Не неси чепухи, Кассандра, — тихо рыкнул Карл, складывая руки под головой и прикрывая глаза. — Мы не на моей фабрике, и твоя мамаша всё ещё может оторвать мне голову. Буквально. И не только верхнюю… — И это тебя остановит? — с ухмылкой спросила она, открывая глаза и прожигая взглядом Карла. — Нет, — рыкнул он, резко распахивая глаза, а в следующее мгновение Кассандра уже нависла над ним, упираясь руками по обе стороны от его головы и заглядывая горящими глазами в его собственные. — И тебя мне не остановить, Кассандра…***
Донна спала, обняв Энджи, а Бэла сидела рядом с ней, боясь уснуть. Было тревожно, что на самом деле Миранда посмеет забраться в их замок, посмеет навредить её подруге. Бэла простила, давно уже простила, но все ещё не сказала об этом кукольнице. Проведя рукой по её лицу, дочь Димитреску склонилась ближе, оставляя почти невесомый поцелуй на щеке кукольницы. Так хотелось сказать ей о своих чувствах перед завтрашним днём. Хотелось обнять и просто найти покой рядом с Донной. — Я прощаю, — выдохнула Бэла, поцеловав подругу в висок. — Прощаю тебя… Отстранившись, она посмотрела на свои ладони и тихо вздохнула. Все они были монстрами, кто-то больше, кто-то меньше. Некоторые в душе, а некоторые и снаружи. Но многие из них скрывали внутри себя чистую человечность, что не нашла себе места в этом мире ранее. Они были одиноки, отвержены всем миром, и всё же имели кое-что особенно ценное: друг друга. — Я люблю тебя, Бэла, — тихо отозвалась Донна, садясь и кладя тонкую ладонь на плечо подруги. — Хотела сказать сейчас. — Знаю, — отозвалась ведьма, но не обернулась. — Я защищу тебя. Даже ценой своей жизни…***
Уложив Розмари в постель, Альсина укрыла её и оставила лёгкий поцелуй на щеке. Отойдя к столику, она посмотрела придирчиво на себя в зеркало и провела нервно рукой по тёмным волосам. Завтра предстоял сложный день, но Димитреску волновало нечто иное. Изменения внутри. Скорее всего, Миранда влияла как-то на неё, опасаясь. Альсина заметила, что силы притупились, но никому об этом не сказала. — Чёрт, — нервно выдохнула Димитреску, заметив седые волоски в причёске. — Сколько лет я вас не замечала? Розмари застонала во сне, и Альсина отбросила мысли о своей внешности, вернувшись к ней. Опустившись рядом, Димитреску залезла под одеяло, прижимая девчонку к своей груди, и почувствовала приятное умиротворение. Все страхи и переживания вмиг исчезли, и Альсина тихо вздохнула, прикрывая глаза. Завтра обязательно всё будет в порядке. — Моя девочка, — прошептала она, целуя светлую макушку. — Я не дам тебя в обиду. Никогда… И ночь заволокла спящих в замке Димитреску, даруя надежду на счастливое будущее, где больше не будет страхов, боли и горя. Где больше не будет потерь. Донна сидела, обнявшись с Бэлой, и лишь мечтала, что её подруге не придётся жертвовать своей жизнью. Ведьма же была решительно настроена во что бы то ни стало защитить всех тех, кто был ей дорог, помочь кукольнице. Она готова была сделать для этого всё. Карл и Кассандра сидели рядом на краю постели, покуривая сигары, и молча мечтали об одном — о свободе, которая уже дышала им в лицо. Альсина, прижимая Розмари к себе, хотела, чтобы все её близкие остались живы. А ещё… Она хотела покоя. Мечтала о нём. Даже монстрам он нужен. А Роза лишь тихо сопела в шею своей хозяйки и не видела никаких снов.