Как наивно бесстрашны мои новые чёрные крылья…
Тучи, закрывшие небо От взгляда печального — вымысел твой. Там, где равны быль и небыль — Я часть от тебя, и я буду с тобой. Большее тянется к малому, К целому тянется пустота! Ты — вся вселенная, ты — неизменное. Всё и ничто. Навсегда.
Голова готова была взорваться. Розмари зажала уши руками и закричала что есть мочи, не замечая абсолютно ничего вокруг. Крылья её вновь резко распахнулись, и она заметила, как Альсина прижала ладонь в светлой перчатке к груди. Тёмный костюм приятно переливался в свете свечей, и Роза сосредоточила на ткани внимание, пытаясь отогнать из головы чужие мысли и судьбы. Их было много, слишком много, они проникали в неё саму, заполняли всё тело и разум, кричали, молили о спасении. Розмари не знала, что со всем этим делать. Ей было больно, больно физически: голова раскалывалась, волосы вставали дыбом, а сердце заходилось в груди. — Хватит, убирайтесь! — завопила она, безвольно повесив тяжёлые крылья. Из глаз потекли слёзы, и Розмари прикоснулась к щекам, рассматривая на пальцах чёрную вязкую плесень. Она больше не была собой. Альсина, очевидно, не знала, что с этим всем делать. Розмари теперь чувствовала её всецело, понимала абсолютно без слов. Знала, что может теперь управлять ею, но хотела не этого. Расслабившись, она сосредоточила всё своё внимание на пронзительных глазах хозяйки, и крылья медленно исчезли, как и нимб. Поднявшись с кожаной софы в гостиной, Роза подошла к Димитреску и легко прикоснулась к её ладони, лежащей на подлокотнике. — Обними меня, — пролепетала Розмари, вздохнув. — Ты же ждала, я… — Ш-ш, — покачала головой Альсина и наконец подняла Розу под руки, прижимая к своей груди. Розмари обняла её в ответ за шею и прикрыла глаза, уткнувшись влажным носом в плечо. Они молчали какое-то время, пока Димитреску поглаживала по спине девчонку, а сама Роза пыталась понять, с чего следует начать разговор. В голове до сих пор бились чужие мысли, кричали чьи-то души, но она старалась их не слушать, успокаиваясь ритмом размеренного дыхания Альсины. — Миранда умерла, — совсем тихо протянула Розмари и даже подумала было, что хозяйка её не услышит, но та вздрогнула и зарылась носом в светлые локоны девочки. Шляпа соскользнула с головы и упала на пол, но никто даже не обратил внимания на это. — Моя девочка, — прошептала Альсина, полной грудью вдыхая запах волос Розмари. — Когда она забрала тебя? Роза вздрогнула от прикосновений, а затем немного отстранилась, упираясь руками в плечи Альсины, и заглянула в её блестящие глаза. Отвечать на этот вопрос не хотелось, но она прекрасно понимала, что без пояснений сегодняшний вечер не обойдётся. Розмари смутно помнила, как ушли остальные: кажется, Карл кричал, что это всё обман и здесь нет настоящей Розы. Пожалуй, он снова был всецело прав. Она полностью изменилась, стала совершенно другой. — Ты плакала? — внезапно выдохнула Розмари, не зная, с чего начать. — Нет, — честно ответила Альсина, и Роза почувствовала её напряжение. — Когда вы ушли к Моро, — вздохнула девчонка, отводя взгляд. Она знала, что теперь её глаза сияют золотом, точно тот нимб, что появляется из спины. Точно как у Альсины. Розмари тяжело сглотнула ком в горле и продолжила: — Она пришла в твоём облике и забрала меня у Бэлы и Кассандры, прямо перед вашим приходом. Я знаю лишь, что она потом вернулась к девочкам уже в виде меня, и сказала, что ты вернулась обратно. Я не знаю, почему они ничего не сказали… — Чёрт, — Альсина тяжело выдохнула и привычно достала мундштук с сигаретой, подкурив. Розмари замолчала, глядя, как нервничает хозяйка, а затем нежно прикоснулась пальцами к её щеке, выводя незамысловатые узоры. — Я была там, среди умерших, — тихо прошептала Розмари, сглатывая. — Они до сих пор кричат в моей голове. Я убила Миранду. Почувствовала и просто вытащила её плесень, впитав её в себя, а ещё… Роза судорожно втянула воздух в лёгкие, и Альсина взглянула на неё немного взволнованно, оставила поцелуй на виске. Розмари чувствовала, что хозяйка едва держит себя в руках. Её раздирает желание зацеловать девчонку, прижать к себе и ничего не говорить. Но разговор был необходим. Необходимо было расставить всё на свои места. Абсолютно всё. — Я встретила отца, он передал мне кольцо, — Роза округлила глаза и механически огладила своё одеяние. — Оно осталось в деревне! Я… — Тише, мы его вернём, — успокоила её тут же Альсина и потушила сигарету, оставив мундштук на столе. — Ты спасла нас всех… — Я не совсем понимала, что делаю, мамочка, просто… Розмари осеклась и немного нахмурилась, потирая виски. Жить с этими всеми людьми в своей голове было практически невозможно. Нужно было спасение от них, и Роза с удивлением отметила, что, сосредоточившись на Альсине, она почти не слышит всего этого безумия. Прижавшись к груди хозяйки, она почувствовала, как та вновь её крепко обняла и поцеловала в макушку. Покой, словно тёплая морская волна, окутал всё тело Розмари, и она впервые за последние дни услышала лишь звенящую тишину в своей голове. — Что было потом? Ты видела Еву? — Да. Ева была там, с Мирандой, когда мне удалось вытащить её туда. Всё там… это словно Чистилище, о котором пишут в библии, — пожала плечами Розмари. — А затем плесень выплюнула меня обратно, и я очнулась последи пепла, перед той девушкой… Альсина тяжело вздохнула, и Розмари вздрогнула, когда их губы соприкоснулись. Хозяйка нежно, почти трепетно, без давления, раздвинула языком губы девчонки, а рукой аккуратно поддерживала её голову. Роза ответила ей практически сразу, рассыпаясь в руках хозяйки таким желанным спокойствием. Тишина заволакивала, а языки медленно скользили, лаская друг друга, словно ничего до этого не происходило ужасного. Розмари задрожала, и крылья вновь распахнулись, затрепетав, и Димитреску прижала её лишь плотнее к себе, едва находя в себе силы, чтобы отстраниться. Сердца колотились быстро, в унисон, и Розмари чувствовала это грудью. Не хотелось больше ничего говорить, хотелось лишь трогать, гладить, целовать. Хотелось провести вечность в этих больших руках, но Роза прекрасно осознавала, чувствовала, что всё так же осталась наполовину человеком. Или меньше… Однако забирать плесень она точно теперь могла, понимая, как это происходит. Осознала там, рядом с источником, провалившись в другой мир. Розмари не хотела даже думать о Миранде, которая расчленяла её тело на куски, живьём. Это осталось в том прошлом, где Роза не знала, что на самом деле умеет. Мегамицелий раскрыл ей глаза на собственный дар. Рядом с ним она могла осознанно вытащить силы и плесень из любого существа, а затем оно становилось уязвимым, почти человеческим. И его можно было убить. Розмари прекрасно знала, что без неё Матерь никто из Лордов не смог бы одолеть. — Почему ты не пришла сразу, Роза? — спросила Альсина, заправляя выбившийся светлый локон девчонке за ухо. — Я плохо соображала. Голоса вопили, и я совсем ничего не понимала, — сглотнула Розмари, заглянув хозяйке в глаза. — Но когда ты появилась там… Они будто умолкли на мгновение, и я всё осознала. — Моя… — Твоя, да, мамочка, — заверила Розмари, а губ коснулась лёгкая улыбка. — Я должна отдохнуть, мне всё ещё не хорошо.***
В стёкла окон быстро и хаотично ударялись капли сильного дождя. Они стекали косыми струями по стеклу, и Альсина смотрела на них завороженно, почти не моргая. Она не могла поверить. Сердце странно сжималось от мысли, что всё это — лишь сон или очередная проделка Матери, но Альсина уже узнала у дочерей о том случае, когда Розу похитила Миранда. Однако же что мешало сейчас и самой Матери выдать такое? Впрочем, от чего-то Альсина верила, чувствовала, что теперь её девочка вновь дома. Крылья были другими, как и сверкающий нимб. Она действительно была собой, но с частичкой сил Миранды. Воспоминания о долгожданном воссоединении до сих пор заставляли сердце в груди трепетать. Димитреску всё ещё помнила, как ком встал в горле, стоило увидеть Розу вновь и осознать наконец, что это она. Как сердце замерло на секунду и ускорило ход, как злоба разом схлынула, и на её место пришла окрыляющая надежда и болезненное желание скрыть теперь своё сокровище от всего мира. Унести и никогда не возвращать… Вырвав себя из пут размышлений и вздрогнув, Альсина обернулась и тихо подошла к кровати, в которой мирно спала Розмари. Её милая, нежная, такая настоящая Розмари. Во сне не было никаких отличий от той, прежней. Димитреску легко прикоснулась к нежной щеке длиннопалой ладонью и медленно провела ею вдоль тела, скрытого лишь тонкой атласной рубашкой. Альсина по-настоящему скучала. По каждому изгибу, вздоху, слову. Она страстно желала неотрывно оглаживать линии, ямочки, водить руками по этой светлой, молочной коже. Альсина словила себя на мысли, что облизывает уже второй раз губы, желая ими прикоснуться к коже Розмари. — Такая же, как прежде, — выдохнула Альсина, присаживаясь на край кровати, и, уперевшись рукой в постель рядом с головой спящей Розмари, второй рукой повела по бедру девчонки, поднимая ночную рубашку до шеи. Та слабо вздрогнула, когда Альсина обдала горячим дыханием её кожу. Склонившись ниже, Димитреску медленно, едва касаясь пальцами кожи, провела рукой от ямки между ключицами и до лобка. Как же она скучала. По этому лёгкому подрагиванию, по тихим, едва уловимым стонам сонной девочки. Наклонившись, Альсина коснулась влажными губами груди Розы и неспешно начала ласкать языком, рукой поглаживая живот и бока девчонки. Розмари вздрогнула, и Альсина подняла на неё внимательный, игривый взгляд. Проснувшись, Роза вытянула руки над головой и приоткрыла губы в сладком стоне. Она выгнулась навстречу ласкам хозяйки и требовательно двинула бёдрами. — Да, мамочка, — застонала она, не открывая глаз. — Пожалуйста!.. Альсина тихо зарычала от этих стонов и поднялась к губам девчонки, жадно впиваясь в них поцелуем. Розмари рвано отвечала, и её стоны едва ли удавалось заглушить этим поцелуем, что вызывало в теле Альсины ответный, невыносимый жар. Девчонка буквально горела под ней от каждого прикосновения, дрожала, словно лишь этого и ждала. Димитреску не хотела жалеть ласк для своей девочки. Не сейчас и никогда больше. — Потерпи, — прошептала в её губы Альсина, ухмыльнувшись, и опустилась ниже, ведя языком влажную дорожку от щеки до лобка. Роза заскулила, когда горячий язык коснулся лобка. Она сжала руками подушку над головой и нетерпеливо дёрнула бёдрами, прося и желая. Альсина мягко поцеловала лобок, а затем развела ножки девчонки, устраиваясь меж ними и целуя внутреннюю сторону бедра, проводя по нему влажным языком, а после переместилась к другому. Роза всхлипнула, а затем и вовсе закричала, требуя разрядки. Крылья распахнулись, тяжело распластавшись по кровати, и Розмари закусила губу, поднимая голову и глядя помутневшими глазами на хозяйку меж своих ног. — Пожалуйста, — всхлипнула она, кусая и без того уже раскрасневшиеся губы, — мамочка… Ухмыльнувшись и не опуская глаз, Альсина медленно приблизилась к лобку и прикоснулась кончиком длинного языка к клитору. Роза завопила, совершенно теряясь в ощущениях, и откинулась на подушки, вновь выгибая спину. Легко разводя промокшие половые губы языком, Димитреску мягко скользнула им в изнемогающее нутро, и вновь услышала крик Розмари. До чего же он ласкал уши! — Ещё! — взмолилась Роза, и крылья её затрепетали, поднимаясь над постелью. Альсина толкнула язык глубже, а пальцем прикоснулась к клитору, легко, почти невесомо, и мягко обвела его, сразу же ощутив, что Роза больше не может держать себя в руках. Та закричала — громко, сладко — и сжалась вокруг языка Альсины. Димитреску почувствовала пульсацию и медленно отстранилась, оставляя поцелуй на животе Розмари. Крылья рухнули тяжело на постель, а сама девчонка тихо постанывала и совсем рвано дышала. Невообразимо сладкое зрелище. — Отдыхай, — хрипловато выдохнула Альсина и поднялась с кровати, подходя к одному из кресел у окна. Она села в него и только сейчас заметила, что волосы растрепались, заструившись по плечам, а халат развязался, открыв почти полностью обнажённую грудь. Альсина достала мундштук, подкурила и легко сбросила с ног домашние туфли. Посмотрев через плечо на Розмари, она поняла, что нужно выкурить не одну пачку сигарет, чтобы унять возбуждение. Роза так и провалилась в сон: перепачканная помадой, с растрёпанными волосами, обнажённая, мокрая, желанная… Альсина заставила себя отвернуться, а затем усмехнулась и бросила взгляд на ливень за окном. Он лишь усиливался, нарастал и заглушал собой всё вокруг, словно возбуждение в теле Димитреску. Она затянулась вновь и медленно выпустила колечки дыма в потолок, а затем прикрыла глаза. Перед ними появилась вновь Розмари, кричащая, извивающаяся, а на губах до сих пор был её вкус… Альсина прикоснулась к своей груди, проводя рукой по затвердевшему соску, и ощутила, как это приносит болезненно-приятное расслабление. В конце концов, она понимала, что Розмари вряд ли сможет удовлетворить её вновь. Но зачем себя мучить? Затушив сигарету, Альсина расслабилась в кресле и продолжила оттягивать соски уже пальцами двух рук. Странные ощущения клубились в её теле, словно молнии, что сверкали за окном. Хотелось, чтобы они взорвались бурным фейерверком внутри. Она провела рукой по своему телу ниже, раздвигая ноги, и почувствовала приятную, липкую влагу на пальцах. Альсина закусила губу и тихо застонала, хрипловато, рвано. Она не хотела будить девчонку своими стонами, но контроль медленно утопал, уступая место одному лишь туманящему разум возбуждению. Она легко толкнула в себя указательный палец и вздрогнула. Странное чувство сладкой судорогой разлилось по телу, и Альсина едва ли уже могла держать себя в руках. Перед глазами то и дело вставали образы девчонки, такие манящие, а на губах оставался тот особенный солоноватый привкус. Её вкус. Альсина толкнула в себя палец и приоткрыла рот в немом стоне, лишь тихо, со сдавленным хрипом выдыхая и заёрзав в кресле. Ощущения накрыли с головой, и Димитреску ввела в себя ещё один палец, поморщившись от неприятной тесноты, но продолжила двигать рукой. Тело готово было взорваться от ощущений, и Альсина в голос, низко, с налётом хрипотцы застонала, находясь на пике. Откровенный грудной стон не под силу было заглушить даже бушующей за окном стихии. Она не могла держать себя в руках. Волосы намокли и прилипли к лицу, а всё тело задрожало, запульсировав вокруг пальцев. Димитреску очень медленно убрала руку, а ноги аккуратно подняла и вытянула, уложив на столик. Она не сразу пришла в себя, выравнивая сбившееся дыхание, а затем всё же закурила. Розмари подошла к ней ближе и, сбросив ночную рубашку, нагишом улеглась, положив белокурую голову на чужую грудь. Альсина усмехнулась, услышав, как Роза тихо застонала, удобно на ней устраиваясь. Димитреску запустила ладонь в белокурые волосы, нежно поглаживая пальцами кожу головы, а сама посмотрела в окно, в черноту ночи, на стекающие капли по стеклу. — Я люблю тебя, — выдохнула Роза, но глаз не подняла. Димитреску тихо затянулась дымом и ничего не ответила, погрузившись полностью в свои мысли. Это слово давалось ей всегда тяжело, сложно было проговорить… А ещё Альсина не до конца понимала: можно ли назвать это любовью? — Спи, Розмари, — тихо выдохнула она, поглаживая спину девочки там, откуда появлялись крылья. — Не время для этого разговора… — Я не жду ответа, — проговорила Розмари, обнимая Альсину, насколько могла. — Просто, чтобы ты знала…***
За окном неустанно третьи сутки лил дождь. Альсина уже старалась не обращать на него внимания, а потому ушла в оперный зал, к роялю, пока Розмари спала. Больше не было страшно оставлять её одну, не было того самого волнения. Всё было спокойно и умиротворительно, а дождь усердно создавал иллюзию стены вокруг замка. Они были здесь абсолютно одни, если не считать служанок или монстров подвала. Димитреску почти сразу услышала шаги Розы и прекратила очередную партию, обернувшись. Девчонка стояла в туфлях, что были полны воды, а в дрожащих руках держала зонт, который явно не спас её от косого, холодного ливня. Платье было мокрым до последней нитки, сама же Розмари хоть и дрожала, будто осиновый лист, но натянуто улыбалась. Альсина вновь и вновь узнавала в ней свою девочку. — Раздевайся, — довольно строго выдохнула Димитреску и поднялась со своего места, стягивая кардиган с плеч. Розмари послушно отложила мокрый зонт, а затем быстро разделась, складывая аккуратно мокрую одежду на одном из стульев. Она больше не чувствовала угрозы от хозяйки или какой-то злости, но всё равно выполняла её приказы. Да, Роза понимала, что это, скорее, просьбы, но какая была разница, если теперь они не угрожали её жизни? Альсина наклонилась к Розмари и замотала её в свой длинный кардиган, словно в плед. Роза улыбнулась, убирая мокрые волосы с лица, и посмотрела на хозяйку. Та была в изящном чёрном платье с длинными рукавами на пуговках, с открытым декольте, а подол привычно был в пол. Димитреску взяла Розмари на руки, прижала к груди и направилась на второй этаж. — Глупая, — отметила Альсина, — здесь есть проход. Они вернулись в те коридоры, где находилась спальня Димитреску, а затем ещё раз прошли через одну потайную дверь, оказавшись в большой, светлой столовой. — Ты, должно быть, голодна, — протянула Альсина, одарив девчонку улыбкой. — Пойдём, посмотрим, что у нас есть. — У нас? — переспросила Роза, убирая капающие пряди волос с лица. Димитреску лишь усмехнулась, но ничего не ответила, покачав головой. Какой глупый вопрос задала сейчас девчонка. Пригнувшись, Альсина вошла в кухню, где служанки тотчас замерли, не смея даже дышать под пристальным взглядом хозяйки. Их было здесь всего двое: еду необходимо было готовить лишь на служанок, больше никого живого здесь не было. Розмари захлопала мокрыми ресницами и посмотрела по сторонам, чем привлекла к себе внимание Альсины. — Принесите завтрак для девочки в мои покои, — холодно распорядилась Димитреску, и служанки тотчас ей закивали, продолжив суетиться на кухне. — А ты? — спросила Роза, держась за плечо Альсины. — Мой завтрак второй день гниёт в подвале, — покачала головой Димитреску, когда они покинули кухню, а затем поцеловала девчонку в щёку. — Не хочу оставлять тебя ради этого. Альсина увидела, как Розмари покраснела, а затем вновь оставила лёгкий поцелуй на её щеке. Хотелось без остановки трогать её тело, гладить, целовать и просто держать возле себя. Это так странно успокаивало, словно больше не было никаких других забот или проблем, словно всё за пределами этого замка не имело смысла. Они были вдвоём, и никто не был нужен им. Усадив девчонку в кресло, Альсина подала ей тёмное, красное платье и жестом указала на большую ванную. Розмари вернулась через пару минут, поправляя складки бархата на груди, и улыбнулась, присаживаясь напротив Альсины. На столе стояла тарелка с овощами и каким-то мясом, и Розмари принялась за еду. Благо, последние дни в замке Альсины она уже нормально питалась, и того зверского аппетита более не наблюдалось. Димитреску медленно отпила вино, открыла книгу, что лежала на столике, и продолжила чтение. Всё было настолько правильным и логичным, что ничего не хотелось менять. В камине потрескивал огонь, вокруг горел приглушённый свет, а за окном тихо тарабанил дождь. Розмари не спеша ела, бросая короткие взгляды на хозяйку, а та в свою очередь поглядывала за девчонкой поверх раскрытой книги. И разговоры здесь были лишними, и тишина стала лучшим спутником в их жизнях. Для Розмари — в голове, а для Альсины — в сердце. — Научишь меня играть на рояле, мамочка? — с блеском в глазах спросила Роза, аккуратно вытирая салфеткой губы. Альсина чуть склонила голову набок и усмехнулась, откладывая книгу на столик. Розмари тут же поднялась со своего места и быстро забралась к ней на руки, прильнув к упругой груди. Совершенно не хотелось отходить друг от друга, словно всё это может закончиться в любой момент. — Я должна сказать, — Димитреску покачала головой. — Ты не должна так ко мне обращаться. «Мамочка». Это было неправильно с моей стороны. — Но… — Роза нахмурилась, приложив пальцы к переносице, и Альсина отметила, что девчонка точно скопировала этот жест у неё самой. — Я не могу уже иначе. Всё в порядке. — Как знаешь, — Альсина вновь прижала Розмари к себе, нежно поглаживая по спине. — Я больше не требую. И да, научу, милая. Подкурив сигарету, Димитреску успела расслабиться, а девчонка играла с её волосами, перебирая длинные пряди. Внезапно зазвонил телефон, и Альсина, вздохнув, неохотно протянула руку к тумбочке, а затем сняла трубку. Она поднесла её к уху и медленно погладила Розмари по светлым волосам. На том конце говорила Донна, немного взволнованно, однако голос её не дрожал и даже не срывался на плачь. Альсина вновь затянулась едким дымом, а после прикрыла глаза. — Украла их божество? — с усмешкой покачала головой Димитреску. — Я разберусь с людьми, не беспокойся. — Альсина, — тихо молвила в ответ Донна, — они в гневе, что сначала мы убили её, а затем украли. — Они ни за что не получат мою Розмари. Положив трубку, Альсина скрипнула зубами и потушила сигарету, а затем сильнее прижала к себе удивлённую Розмари. — Никому тебя не отдам. Ни за что.