В сердце нож воткнули острый лорда синие глаза!..
Я разливаю боль без угрозы, Выпей со мной до дна. Что ж ты боишься: кровь или слёзы? Это лишь сорт вина. Слёзы и кровь, всё как обычно, Будем сжигать мосты. Честно сказать, мне безразлично, Чем захлебнёшься ты.
Вздрогнув, Кассандра изогнула спину и вцепилась ногтями в плечи Карла. Он вновь грубо двинул бёдрами, проникая в ведьму на всю длину, и та хищно оскалилась, после чего больно, до крови, укусила его ухо. — Чёртова сука! — зашипел Гейзенберг в ответ, а Кассандра лишь пошло захохотала, выгибая спину и запрокидывая голову. Она была полностью обнажена, сидела на столе Карла, широко разведя ноги и обхватывая ими бёдра партнёра. Он же упирался руками в стол по обе стороны от Кассандры, и грубо вколачивался в её мягкое, податливое тело. Она не чувствовала боли, лишь наслаждение, вспышку страсти, которая возникала лишь на пике удовольствия рядом с Карлом. Он же, судя по всему, испытывал и боль, и наслаждение даже в процессе. Но Кассандра не знала, каково это. — Давай же, — вновь усмехнулась она, приблизившись к его лицу, и медленно слизала кровь длинным языком, — дяденька… Карл зарычал на неё в ответ, Кассандра знала, как сильно его выводит из себя это прозвище. Она громко застонала, когда движения стали невыносимыми, и ухватилась за него сильнее, обвивая шею руками. Мир покачнулся вокруг, заволакиваясь туманной дымкой, а затем взорвался яркой вспышкой, и Карл что-то прохрипел ей в ухо, изливаясь. — Сука, — повторил он, зарываясь ладонью в её волосы, а носом проводя по щеке, — какая же ты сука, Кассандра… — От кобеля слышу, — хмыкнула она в ответ, и Карл отстранился, поправляя приспущенные штаны. Кассандра нагло усмехнулась и продолжила сидеть на столе, держась в цельном облике, а затем взяла пачку сигарет и закурила. Карл посмотрел на неё: обнажённую, фривольную, что так и продолжила сидеть на его чертежах голой задницей. Он заметил, как по бедру Кассандры медленно начала вытекать сперма прямо на его бумаги. — Поднимай свой зад, всё перепачкаешь, — закатив глаза, произнёс он и тоже закурил. Кассандра немного призадумалась, а затем поёрзала на месте, с вызовом глядя в глаза Карлу. Она готова была поклясться, что слышала, как заскрипели его зубы. Ведьма поднялась на ноги и бросила на бумаги взгляд через плечо. — О, кажется, — протянула она, выдыхая дым в сторону, — фотография Энни упала, и мы её испачкали… Карл дёрнулся, сжав зубы, а затем порывисто приблизился к Кассандре, с силой вжимая её бёдра своими в стол. Он глянул через её плечо на бумаги, однако заветной фотокарточки не обнаружил. Кассандра насмехалась над ним! Зарычав, он резко ухватил девку за горло, сдавливая со всей силы, но та лишь залилась мерзким хохотом. — Не смей шутить о ней! — прорычал он в её ухо, опаляя горячим дыханием. — Ты поняла? — Так, может, и дрочить будешь на её фото? — грубо бросила Кассандра и наконец разлетелась роем мух, собираясь воедино в другой части комнаты. — Я говорил уже тебе, мать твою! — сорвался Карл, ударяя кулаком по столу, и все предметы на нём подскочили, а металл в комнате начал вибрировать. — Не разлетаться? — выплюнула Кассандра, опасливо поглядывая на дребезжащие банки с гвоздями. — Ты бы меня удушил! Чушь собачья — и сама Кассандра это знала. Знала, но предпочитала доводить Карла до безумства, а затем отдаваться ему полностью, раздвигать ноги и жадно принимать в себя его плоть. Она оживала с каждым оргазмом вновь, словно это было источником её сил, а Карл прекрасно распалялся лишь от их перепалок. — Ты, блядь, знаешь, что это не так! — грозно отозвался он, повернувшись к Кассандре. — Иди сюда. Это был приказ. Такой же, как раньше, такой, как у матери. Кассандра привыкла выполнять лишь приказы. Тот самый универсальный солдат, что не имел ни прошлого, ни будущего. Кассандра не имела ничего. Лишь мнимые секунды наслаждения, когда тело билось в экстазе, а разум словно заполнялся яркими красками. Ведьма приблизилась к нему и положила руки на плечи, а Карл, в свою очередь, обнял её за талию одной рукой. Второй же сжал её волосы на затылке и посмотрел в горящие золотом глаза. — Чего ты хочешь от меня, ведьма? — прохрипел он в её губы, опаляя жарким дыханием, и Кассандра уже привычно укусила его губу до крови. — Тебя, — прошептала она в ответ, слизывая выступающие капельки крови, — дяденька…***
Кассандра не любила его. Она не любила никого, кроме матери. И то считала, что мама — это нечто правильное, обязательное в её жизни. Ведьма не ощущала ничего, более того, не любила ощущать. Она всецело наслаждалась своей свободой от мыслей и чувств. Легче было существовать в этом мире, когда тебе почти нечего терять. Поднявшись с широкой постели, Кассандра медленно подошла к окну и посмотрела на стекающие капли дождя. Карл закурил прямо в постели, но ведьма никак на это не отреагировала, продолжая рассматривать струи дождя на грязных стёклах. Она почувствовала, как по бедру уже привычно потекло семя, но не предприняла даже попытки, чтобы избавиться от него. Бросив взгляд на Карла, Кассандра встретилась с ним глазами и широко усмехнулась. — Ведьма, — протянул он лениво, выпуская колечки дыма, а та уже присела рядом на кровать, сверкая жёлтыми глазами в полумраке. Кассандра уже знала, чего хотела. И знала, что Карл готов почти на всё в постели. Она была ненасытна, хотела всё больше и больше, словно это было наркотиком, что приносил на несколько минут нереальную бурю эмоций. Кассандра желала ощущать их чаще, больше… дольше. — Дяденька, — растягивая слова, протянула она и медленно потянулась, давая возможность рассмотреть всё своё тело в приглушённом свете. — Не называй меня так! — рыкнул Карл в ответ, резко садясь и хватая ведьму за подбородок. Он ухмыльнулся, не глядя потушил сигару, а затем опередил Кассандру и с силой укусил за губу. Ведьма ахнула, и Гейзенберг самодовольно гоготнул, проводя языком по щеке Кассандры. Та неопределённо застонала, закатывая глаза в наслаждении, и упёрлась руками в кровать. Карл обожал её. За пылкий характер и неуёмный норов, за её ненасытность, ведь почти сотню лет жил среди железок и даже не думал о женском теле. Он помнил, как после визита в замок Димитреску, Кассандра догнала его, хотя и была зла, как сам чёрт. Тот момент он помнил хорошо: сияющие гневом глаза, вздымающаяся от тяжёлого дыхания грудь и странная просьба. Она просила научить её охотиться на животных. Очевидная жажда горела в её глазах ярким азартом, а Карл думал лишь о затвердевшем члене в своих штанах. И потому согласился. Он знал, что сестрица оторвёт ему голову. И оттого хотел Кассандру только сильнее. Карл в первый же день научил Кассандру лишь одному: трахаться. Она извивалась и кричала, впитывая в себя новые ощущения, её запах будоражил всё тело, а член хотел лишь желанного истощения. Гейзенберг смутно помнил, сколько раз подряд они это повторили, но хреново возбуждение не унималось, сколько бы он не долбил Кассандру. Она горела под ним, словно живая, выкрикивала невпопад слова и кусалась. Как же охуенно она кусалась. Карл вздрогнул, отгоняя от себя те воспоминания и посмотрел на Кассандру, что жарко дышала в его руках. Член упёрся ей в живот, пачкая смазкой гладкую кожу, и Гейзенберг дёрнул бёдрами, наблюдая за реакцией Кассандры. Та закусила губу, а вся её бледная кожа покрылась красными пятнами возбуждения. Карл резво навалился на неё сверху, подмял под себя, буквально вжимая в постель, а затем плавно проник в мокрое, податливое тело. Кассандра обвила его руками и ногами, выгибаясь навстречу каждому новому толчку, охотно подмахивая бёдрами. Карл слышал лишь собственное хриплое дыхание, жалобный скрип старой кровати, что скоро не выдержит, и шлепки их мокрых тел. — Ты дрянная девка, Кассандра, — зарычал в чужие губы Карл, вколачиваясь сильнее, и кровать опасно заскулила под ними. — Накажи меня, — нагло усмехнулась Кассандра, глядя прямо глаза, а затем резко перевернулась, седлая его и забирая игру в свои руки. Карл жадно осмотрел тело на себе, проводя руками по нежной коже, задевая пальцами набухшие, тёмные соски. Кассандра двигалась ровно, быстро, будто знала, что нужно делать. Её тело плавно скользило по члену, извиваясь. Она выглядела горячо, желанно, страстно. Карл резко притянул её к себе, зажимая руками, и сам принялся вскидывать бёдра, с силой проникая в податливое тело. — Кончай, ведьма! — рыкнул он в тёмные волосы, перебирая хаотично руками, и Кассандра действительно закричала, царапая его плечи и шею, переходя на грудь. Она задрожала всем телом, и Карл толкнулся в ней ещё пару раз, изливаясь. Он расслабился, держа на себе Кассандру, что слабо дышала, а затем лишь услышал звонящий телефон под кроватью. Гейзенбергу было достаточно выставить руку в сторону, как телефонная трубка уже оказывалась в его руке. — Гейзенберг, — хрипло ответил он, не отойдя ещё от ритма секса. Кассандра выпрямилась, усаживаясь на его бёдрах, и склонила голову набок, заинтересованно рассматривая его лицо. Она немного поёрзала, и Карл шикнул, хватая широкой ладонью её бедро, чтобы удержать на месте. Он сосредоточенно слушал голос Донны, а затем медленно вздохнул и закатил глаза. Какое ему к хренам было дело до девочки Альсины и её новых проблем? Всё же Донна была права: никто не был уверен, на самом ли деле девчонка настоящая. Альсина могла реально сойти с ума от всех потрясений, о чём и твердила Донна, упрямо, настойчиво. Конечно, люди никого из лордов не волновали, даже малость. Жалкая кучка молящихся мудаков, не более. — Я тебя понял, Донна, — наконец отрезал Карл, садясь и тем самым обжигая губы Кассандры. — Я приду, да… Телефонная трубка полетела под кровать обратно, и Гейзенберг заглянул в глаза своей ведьмы, проводя рукой по тонкой талии. — Твоя мамаша точно сошла с ума, — ухмыльнулся он, а Кассандра медленно поднялась, опасно сверкая глазами. — Не говори так о ней. — Ты реально думаешь, что это Уинтерс? — Карл поднялся следом, и они принялись синхронно одеваться. Напряжение повисло в воздухе, и оно больше не было таким манящим и возбуждающим. Оно было неприятным, потрескивало, накаляло. Кассандра осторожно отступила назад, горделиво вскидывая подбородок, и Карл сразу же узнал в ней повадки сестры. Такая же правильная, строгая, холодная. Словно минуту назад не горела под ним. — Я не считаю, что моя мать спятила, — процедила сквозь зубы Кассандра, отставляя руку в сторону, в которой неспешно материализовался серп. Карл дёрнул рукой, собираясь призвать к себе её оружие, но Кассандра лишь ухмыльнулась, обнажая небольшие клыки. Она отошла ещё на пару шагов и покачала головой. — Эта огромная сука давно слетела с катушек! — рявкнул в ответ Карл, размахивая руками. — Греет на своих сиськах змею! — Заткнись! — рыкнула Кассандра, а серп её со свистом пролетел над головой Гейзенберга и вернулся обратно в руку. — Я вырву твой поганый язык. — А хер там! — как-то крайне весело воскликнул он, склоняя голову набок. — Ты не уничтожишь то, от чего сходишь с ума… Карл видел, как она распаляется, но остановиться уже не мог. Он понимал, что должен замолчать, уйти, оставить ведьму одну. Но как же она была неправа! Как слепо верила Альсине, что пригревала тварь в своих руках. — Розмари сдохла, Кассандра, — чуть спокойнее произнёс он. — Она трахается там с этой сучарой! — Мудак… Кассандра сорвалась с места, и Карл даже не успел среагировать. Она завалила его на пол, а серп заблестел в слабом свете ламп. Ведьма с силой ударила оружием в его голову, но Гейзенберг вовремя увернулся и лезвие выбило искры из камня. Он попытался ухватить атакующую за руки, перевернуться на неё и наконец заткнуть поцелуем, но Кассандра тут же разлетелась роем мух, которые принялись яростно кусать Карла. — Отъебись, сука! — заорал он, поднимаясь и отмахиваясь от них. — Эта мразь убьёт твою мамашу! — Розмари, — отозвалась Кассандра, собираясь рядом. — Её зовут Розмари. И она не мразь. Моя мать знает, что делает! — Она тебе не мать! — рявкнул Гейзенберг, наконец ухватив Кассандру за запястье, и притянул к себе. — Она никто тебе, очнись!.. Вместо ответа Кассандра быстро образовала серп в руке и полоснула им по горлу Карла, а затем по-звериному оскалилась. Никто не смел оскорблять её мать, её семью. Это была та женщина, что подарила ей вечность, мир, свободу. Свободу от всего. От чувств и мыслей. — Я вырву твой поганый язык и засуну тебе в зад, — хрипло прошипела ведьма, и, пока Карл не мог говорить, рассыпалась, исчезая. — Кассандра! — прохрипел Гейзенберг спустя несколько секунд, зажимая рукой хлещущий кровью порез, а затем ударил со всей силы кулаком по стене. Проблема была в том, что они оба не могли контролировать себя. И никто из них не мог замолчать первым. Карл опустился на кровать, проводя рукой по смятым простыням, а затем медленно закурил. Мысль билась в голове, но он пытался игнорировать её, пытался не принимать. Всё же она была до безумия правдива. Эти отношения были абсолютно не нужны Кассандре. Только ему одному.