Гордость и высокомерие — слуги дьявола. Если ты не сможешь управлять ими, они начнут управлять тобой. Аль Пачино
Вопреки всем противоречиям и недовольству Эстер, работать в конюшне под началом Рустема-аги ей даже понравилось. Конюх относился к ней с незаслуженным, как ей казалось, почтением и старался подобрать для неё самую чистую работу, если таковая вообще может существовать в конюшне. Рустем научил девушку собирать и разбирать уздечки, чистить копыта лошадям (Эстер сразу возненавидела это занятие больше всех прочих), правильно ухаживать за шкурой и гривой коней и убирать стойла от всякого мусора. Эстер настолько увлеклась кропотливой работой в конюшне, что не заметила, как миновал целый день. Ближе к вечеру она поймала себя на неожиданной мысли, что не хочет уходить. Рустем был отличным компаньоном, мало разговаривал, ничего не спрашивал и с готовностью объяснял Эстер всё, чем она интересовалась. Последним делом, которое значилось в плане конюха, была сортировка сена. Им требовалось собрать его в одну большую кучу и перенести в сарай, где хранились другие корма для лошадей. Принцип работы Эстер усвоила довольно быстро и без особого труда перебирала кучки сена, пока Рустем пытался собрать их в одно целое. По лбу девушки уже стекала струйка пота, а мышцы сводило от напряжения. Она и представить не могла, что работа в конюшне, которую она по незнанию считала бесполезной, способна довести до настоящей усталости. Тяжело вздохнув, Эстер опустилась на деревянный пол и смахнула пот со лба. Взмокнувшая рубашка облепила её тело и неприятно охлождала спину. — Утомилась? — весело осведомился подошедший к ней Рустем. Сдавленно кряхтя, он тоже уселся на пол рядом с ней и с шумом выдохнул из себя воздух. — Я недооценила твой труд, — призналась Эстер, невольно улыбаясь. — Прости, в тот раз я сказала, что этим занимаются только бесполезные люди. Я была не права. Глаза Рустема засверкали искренней добротой, и он придвинулся ближе к девушке. — Я не виню тебя, — отмахнулся он. — Поначалу так думают все. Эстер запустила руки в грубое сено, мгновенно ощутив, как противные соломинки покалывают её пальцы. Внезапно она испытала к Рустему глубокое сочувствие и снова обратила на него невидящий взор. — Меня удивляет, что такой благородный человек, как ты коротает свои славные дни в этой конюшне, — недовольно заметила она, лениво перекладывая комок сена из одной ладони в другую. Рустем хранил напряжённое молчание. — Почему ты здесь? Лёгкий вздох конюха всколыхнул сухой воздух деревянного помещения, невесомым дуновением коснувшись уха Эстер. — Я не всегда был конюхом, — с некоторой неохотой признался он, и его взгляд затуманился воспоминаниями. — Раньше я служил нашей великой Империи, как визирь государства. Услышав это, Эстер встрепенулась и навострила слух, поддавшись к собеседнику. Сено бесшумно упало к её ногам, но она и глазом не моргнула. Сердце от чего-то забилось чаще. — Ты был визирем? — в неверии переспросила она, не сумев скрыть явное замешательство. Теперь она поняла, почему даже Бали-бей относился к Рустему с должным уважением. Очередная догадка молнией вспыхнула у неё в голове, и Эстер осторожно спросила: — Тебя отстранили от должности, потому что ты повредил ногу? Возле её плеча произошло какое-то движение, сообщившее ей, что Рустем резко развернулся к ней и буровил её ошеломлённым взглядом. Слишком поздно Эстер осознала, что проболталась, причём совсем не вовремя. — Откуда ты знаешь про мою травму? — подозрительно прищурившись, поинтересовался конюх. — Бали-бей сказал? — Нет, — честно ответила Эстер, замявшись под его пристальным взором и опустив глаза. Её руки снова потянулись за сеном, выдавая её нервозность. — Сама узнала. Брови Рустема непонимающе изогнулись, и какое-то время он задумчиво сидел в тишине. Эстер испуганно покосилась на него. Вдруг он разозлился? Может, не стоило напрасно признаваться в своей способности? — Тогда расскажи, каким образом, если не секрет, — наконец попросил бывший визирь самым обыкновенным тоном, не выражающим ни намёка на гнев. С облегчением Эстер перевела дух, досадуя на свой длинный язык. Когда-нибудь это обязательно выйдет ей боком! — Я определила по твоим шагам, что ты хромаешь, — объяснила девушка, уже чувствуя волну изумления, исходившую от Рустема. — Я хоть и слепая, но зато могу слышать и чувствовать. Благодаря этому мне даже позволили воевать. Конюх медленно кивнул, но, сообразив, что она не может этого увидеть, восхищённо произнёс: — Сражаться в полной темноте — это очень сложно. Я рад, что ты сохранила свой статус при себе, Эстер. — Повелитель мог бы и тебе оказать подобную милость, — мягко заметила Эстер и, наклонившись к Рустему, дотронулась ладонью до его предплечья. Тот вздрогнул. — Просто поговори с ним. Уверена, он послушает. На его лице засияла благодарная улыбка, однако глаза сохраняли ту же неприступную серьёзность. — Ты очень добра ко мне, — не без сожаления проговорил бывший визирь. — Но вряд ли повелитель позволит мне вернуться на мой прежний пост. Всё-таки моя травма сделала меня калекой. — Не говори так! — строго осадила его Эстер и сильнее сжала чужое предплечье, наслаждаясь его мощью и твёрдостью. — Чем ты хуже меня? Твоё место в рядах Османской армии, а не в этой дыре, Рустем паша! До дрожи приятный и глубокий смех Рустема пустил вдоль её позвоночника стадо мурашек. Сбитая с толку девушка отдёрнула руку, словно обожглась, и смущённо отвела взгляд. Чего он смеётся? — Не так уж плохо сидеть в этой дыре, когда есть с кем пообщаться, — дружелюбно улыбнувшись, заметил конюх, хитро сощурив один глаз. Эстер не удержалась и тихо захихикала в ответ, радуясь, что смогла хоть немного подбодрить бывшего воина. Ей искренне хотелось помочь Рустему вернуться к прежней жизни, и она была готова даже самостоятельно поговорить об этом с Сулейманом. Судьба конюха чем-то напоминала ей её собственную, так что теперь девушка чувствовала за собой долг добиться справедливости. Следующие несколько минут они продолжали работать в полной тишине, лишь иногда перебрасываясь парой фраз. Различные мысли будоражили сознание Эстер, заставляя её думать о всякой бессвязной ерунде, пока она почти на автомате носила кучи сена из конюшни в маленький сарай. Замысел Бали-бея постепенно обретал для неё ясность, и вскоре Эстер уже не сомневалась, что отец поступил с ней так же, как когда-то поступили с Рустемом. Он воспринимал её, как обычную калеку, не способную полноценно выполнять возложенных на неё обязанностей. Но Эстер не собиралась мириться с этим. Бали-бей никогда не заставит её отказаться от своей мечты. Он ещё увидит, она выберется отсюда и заберёт Рустема с собой! Теперь она его не бросит! Наконец с сеном было покончено. Эстер еле стояла на ногах от навалившейся на неё усталости и не без ужаса представила, каково Рустему, который занимается всем этим каждый день в полном одиночестве. Должно быть, несколько лет непрерывной работы закалили его характер и тело, превратив его из славного воина в умелого конюха. — Я хочу навестить свою кобылу, — сообщила девушка бывшему визирю, когда все дела по конюшне были исполнены. Небо потемнело от сгустившихся вокруг сумерек, чёрные ветви окрестных деревьев подобно причудливым узорам выделялись на его синеватом полотне. Солнце почти зашло, алая полоса прочертила горизонт над самой землёй, плавно переходя в оранжевый, а затем и в жёлтый цвета. — Ну разумеется, — разрешил Рустем, бережно беря девушку за руку. — Позволь, я отведу тебя. Спорить Эстер не стала, всё-таки эта местность была ей незнакома, поэтому она не могла свободно ориентироваться на ней. Рустем привёл её к стойлам, в которых отдыхали лошади дворцовых обитателей. Среди них должна оказаться и Мотылёк. — Как выглядит твоя лошадь? — спросил конюх, оглядывая деники. Лошади подняли требовательное ржание, почуяв присутствие человека. Тщательно прислушавшись, Эстер вскоре уловила где-то в дальнем конце конюшни несмелое фырканье возбудившейся Мотылёк, перебиваемое более громкими криками других коней. Сорвавшись с места, девушка бросилась туда, то и дело спотыкаясь о мелкие камни из-за неоправданной спешки. Её любимая кобылка встретила хозяйку радостным ржанием и без стеснения боднула её лбом в плечо, заставив Эстер пошатнуться. — Милая, аккуратней! — заливисто рассмеялась она и нежно обхватила золотистую мордочка Мотылёк руками, прижав её к своей груди. — Скучала по мне? Неизменно живые, наполненные преданностью и добротой чёрные глаза лошади глядели ей прямо в душу, пробуждая воспоминания об их первой встрече. Пальцы Эстер с удовольствием ласкали бархатную шёрстку Мотылёк, сверкающую чистотой и отливающую золотом в закатном солнце. Как никогда девушка пожалела, что слепота помешает ей вновь посмотреть в эти бездонные глаза, выражающие непоколебимую верность. — Красивая лошадка, — с неподдельный лаской вымолвил за спиной Эстер незаметно приблизившийся Рустем. — Как зовут? — Мотылёк, — отозвалась девушка, не переставая поглаживать истосковавшуюся кобылу и спокойно позволяя ей лизать её щёки и плечи. — Я очень люблю её. Рустем оказался так близко к ней, что она ощутила на шее его шелестящее дыхание, и чуть посторонилась, будто догадываясь о его намерениях. — Можешь погладить, если хочешь, — смущённо предложила она, всеми силами избегая соприкосновения с его упругим плечом. Стараясь не доставлять Эстер неудобств, конюх медленно протянул руку к розоватому носику Мотылёк. Лошадь с недоверием обнюхала пальцы чужого человека, на которых до сих пор сохранился запах каких-то вкусняшек, и боязливо провела по ним шершавым языком. Рустем усмеханулся и опустил ладонь на лоб кобылы, чему она не воспротивилась и осталась такой же невозмутимой. — Поразительно, — улыбнулась Эстер, наградив Рустема восхищённым взглядом. — У тебя весьма богатый опыт в общении с лошадьми. — Проведи в конюшне с моё, и любой конь станет тебе другом, — хмыкнул в ответ бывший визирь, похлопав Мотылёк по её миловидной морде. — Кстати, у меня тоже есть лошадь. Ненадолго утихшее любопытство Эстер с новой силой вспыхнуло в её груди, и она демонстративно повернулась к конюху. — Покажи! — нетерпеливо потребовала она. Рустем послушно прошёл вместе с ней несколько шагов в обратном направлении и остановился возле другого стойла, так же как и другие, ограждённого деревянной дверью. Там Эстер могла бы увидеть безмятежного коня с огненно-рыжей шерстью и с волнистыми гривой и хвостом на тон светлее, чем остальное тело. Его слегка заострённый нос был желтовато-белым, на одном из передних копыт красовался того же цвета «носочек». В бледно-зелёных глазах застыл азартный блеск, придающий ему сходство с опасным хищником. Его надменный, оценивающий взгляд пробрал Эстер до мурашек. — Думаю, он весьма буйный, — прошептала Рустему девушка, точно опасалась, как бы конь её не услышал. — Буйный — не то слово, — согласно кивнул Рустем, с притворным раздражением покосившись на своего коня. — Я назвал его Рыжий Охотник, а менее официально просто Рыжик. — Охотник? — нахмурилась Эстер, хотя внутри неё закипал смех. — Почему Охотник? — Ты бы видела его взгляд! — с безобидной усмешкой воскликнул Рустем, протягивая руку к жеребцу. Тот с весьма демонстративным нежеланием позволил себя погладить. — Ни дать ни взять, настоящий хищник. Да и характер у него скверный. Уже не борясь с добродушным смехом, Эстер вежливо кивнула Рыжему Охотнику, надеясь, что он заметит её миролюбивый настрой. Конь высокомерно фыркнул и отвернулся от ласкающего его морду Рустема, хлестнув хвостом по огненным бокам. — Как насчёт прогулки верхом? — лукаво сощурившись, предложил конюх, не обратив внимания на упрямство Рыжика. — Замечательная идея, — одобрила Эстер и уже повернулась в сторону стойла, в котором держалась Мотылёк. — Встретимся возле леса через десять минут. Не дождавшись ответа Рустема, она помачалась к стойлу, охваченная свежими порывами ветра, колыхающими её свободную одежду. Она ужасно соскучилась по конным прогулкам, ещё со времён осени, когда скакала галопом по роще бок о бок с повелителем и Мехмедом. Предвкушение скорой беззаботной скачки по весеннему лесу схваченной птицей забилось в опалённой страстным огнём груди девушки, вытесняя недавнее горе и тревожные мысли. Спустя столько времени она сможет по-настоящему расслабиться и порезвиться на свободе наравне с неукротимым ветром. С неожиданной для самой себя быстротой Эстер оседлала Мотылёк, полагаясь на память своих пальцев, до сих пор помнящих, как затягивать подпругу седла и правильно надевать уздечку. Выйдя на край леса, девушка обнаружила, что Рустем ждёт её верхом на Рыжем Охотнике, устремив далёкий взгляд в заманчивую чащу. Её преследовало странное чувство, будто она снова что-то потеряла, что-то очень важное и необходимое. Её ноги теперь стояли на стременах, зажимая мягкие бока Мотылёк, а земля осталась внизу, совершенно недоступная. Без привычных ощущений каждого колебания земной поверхности Эстер на краткий миг почувствовала себя неуютно, но не хотела пренебрегать шансом прокатиться на верной Мотылёк. Тем более, на этот раз с ней отправился приятный компаньон. Не сговариваясь, двое всадников дёрнули поводы своих уздечек, и лошади бросились в чащу, постепенно набирая скорость. Позеленевшие деревья мелькали перед ними, тут же теряясь где-то позади. По лесу разносился ритмичный перестук копыт, вынуждая сухую землю содрогаться под их напором. В наступивших сумерках дорога почти тонула, окутанная ранней тьмой, но кони прекрасно знали, куда бегут, и ни разу не сбавили темп. Мотылёк вырвалась вперёд, и восторженная Эстер подгоняла её пронзительным свистом, иногда выкрикивая ободряющие фразы. За спиной она слышала топот копыт Рыжика, нагоняющего её, но не обернулась, а лишь поднажала, не давая ему опередить Мотылёк. Шумное дыхание кобылы смешивалось с густым лесным воздухом, подражая шуму лёгкого ветра. Эстер прильнула к её упругой шее, чьи напряжённые мышцы сокращались в такт резким движениям всего тела, и чуть приподнялась над седлом, чтобы облегчить лошади галоп. Бьющие в лицо ветренные порывы отбросили назад тёмные волосы девушки и заставили зажмурится из-за возникшей в глазах рези. Впрочем, Эстер это никак не помешало, ведь она всё равно не смотрела за дорогой, полностью положившись на сообразительность Мотылёк. Внезапно кобыла рывком остановилась, из-за чего Эстер сильно нагнулась вперёд, едва не перекинувшись через её голову. Но сразу же Мотылёк встала на дыбы, задёргав в воздухе передними копытами и издав испуганное ржание, так что Эстер до боли в ладонях стиснула повод уздечки, чтобы не опрокинуться на спину. Она понятия не имела, что могло застать её подругу врасплох, и с явным усилием утихоморила лошадь, которая продолжала беспокойно дёргаться. Откуда-то снизу на девушку повеяло зверским холодом, и она поспешила отвести Мотылёк подальше от опасного места. Издалека до неё донеслось цоканье перешедшего на рысь Рыжего Охотника, и спустя мгновение рядом вырос запыхавшийся Рустем. — Ну ты и рванула, — пропыхтел он, потрепав своего жеребца по растрёпанной гриве. — Там, впереди, что-то есть, — бросила ему Эстер, с колотившимся от страха и сумасшедшей гонки сердцем смотря куда-то вниз. — Мотылёк сильно напугана. Настороженный Рустем подвёл Рыжика к тому месту, где ранее стояла Мотылёк, и внимательно осмотрелся. Перед ним резко уходил вниз глубокий обрыв, по дну которого беспрепятственно гуляла тьма. — Вы чудом не упали в ущелье, — констатировал Рустем, возвращаясь к Эстер. — Пожалуй, в этих местах опасно гулять вечером. Мало ли, в какие дебри можно угодить. Не веря своему везению, Эстер устало прижалась к шее Мотылёк, чувствуя, как лошадь неудержимо дрожит вместе с ней. Девушка запустила пальцы в её шелковистую гриву, желая успокоить. — Всё хорошо, милая, — проворковала она. — Мы в безопасности. — Твоей лошади подошло бы имя Молния, — усмехнулся Рустем, разворачивая Рыжика в сторону леса. — За ней не угонишься. — Тогда твоего придётся назвать Черепахой, — отшутилась Эстер, немного оправившись после пережитого страха. Шутки конюха прекрасно разрядили обстановку, и свежий вечерний воздух вновь обогатил её сдавленную грудь. «Это была чудесная прогулка, — мечтательно подумала Эстер по дороге к конюшне. — Я будто оказалась в своём сне и на всех парах мчалась по лесу, чтобы найти Сиреневое поле».***
Последняя мелкая веточка, запутавшаяся в гриве Мотылёк, была наконец убрана, и Эстер оставила лошадь в денике, пожелав ей спокойной ночи. Рустем покинул конюшню несколькими минутами ранее, а девушка задержалась, поскольку после сумасшедшей гонки Мотылёк выглядела не самым лучшим образом, и её нужно было привести в порядок. Эстер со всей заботой вычистила шерсть кобылы и копыта, как её учил Рустем, и потом принялась за гриву, которая пострадала больше всех. В чёрных локонах Мотылёк Эстер находила и засохшие листья, и упавшие с деревьев веточки, и даже лепестки каких-то цветов. Ей пришлось убить немало времени, чтобы привести гриву в более приличный вид, и когда она осталась довольна результатом, с лёгким сердцем собралась уйти домой. Как только Эстер покинула конюшню, отойдя от неё на несколько метров, земля под её ногами заколебалась от чьих-то невесомых шагов, будто кто-то не шёл, а парил, лишь слегка касаясь ступнями твёрдой поверхности. Интуиция подсказала Эстер, что это были женские шаги, и она застыла на месте, силясь предположить, кому из госпожей приспичило погулять в столь поздний час. Впрочем, долго гадать ей не понадобилось, поскольку достаточно близко к ней раздался знакомый бархатный голос: — Какой сюрприз. Вот значит, чем занимаются воины в свободное время. В груди Эстер заклокотала привычная злость, и она уставилась пустым взором прямо туда, где стояла Михримах Султан. Та, в свою очередь, продолжала насмехаться: — Мне так жаль тебя, правда. Будучи слепой ты вряд ли сможешь участвовать в войнах. — Госпожа прервала себя, пренебрежительно фыркнув. — Даже твой отец отвернулся от тебя, послал на грязные работы. Ну конечно, кому ты теперь такая нужна? Неудачница и обуза! — Замолчите! — крикнула Эстер, не в силах больше слушать её до мерзости сладостный голос. Она чувствовала, что вот-вот потеряет контроль и выплеснет наружу всю обуревавшую её ярость. — Замолчите, или, клянусь Аллахом, я заставлю Вас это сделать! Взгляд Михримах, и без того поддёрнутый серой пеленой ненависти, полыхнул неистовым пламенем. — Как ты посмела повысить на меня голос, деревенщина? — возмутилась она, при этом оставаясь абсолютно бесстрасной. Только тихая угроза, затаившаяся на глубине её зелёных глаз, выдавала её гнев. — Не забывайся, перед тобой госпожа стоит! Сцепив зубы, Эстер размеренно приблизилась к Михримах Султан, нарочно не сводя взора с её сурового лица. Госпожа не шелохнулась, выжидающе глядя на неё, и в какой-то момент между ними промелькнуло её неприкрытое замешательство. — И Вы не забывайтесь, госпожа, — почти шёпотом произнесла Эстер, выделив интонацией последнее слово. — Не раздувайте огонь понапрасну. Как бы Вы сами в нём не сгорели. Наградой ей была острая растерянность, отравившая воздух вокруг Михримах подобно лютому яду. Довольная собой, Эстер чуть улыбнулась, вежливо кивнув госпоже, и гордо удалилась, лишив её возможности ответить. Она ни разу не обернулась, но ещё долго ощущала спиной этот взгляд, полный откровенной неприязни.