По Сиреневому полю

Кто мстит, иногда жалеет о совершённом; тот, кто прощает, никогда не жалеет об этом А. Дюма

      Потуже затянув длинные поводья на морде лошадей, Эстер сообщила кучеру, что наконец всё готово. Она ещё несколько раз проверила результат своих трудов, обойдя кругом богато отделанную карету и зацикливая внимание на каждой мелочи, и всё равно никак не могла признать, что справилась со своим поручением на отлично. Рустем, который руководил её действиями и подсказывал, когда она делала что-то не так, одобрил старания Эстер, назвав её незаменимым помощником.       — Госпожа точно останется довольна, — уверенно заявил конюх, стоя рядом с девушкой и любуясь блестящим на солнце корпусом кареты, украшенной золотом.       — Михримах Султан ведь едет в Манису, верно? — осторожно поинтересовалась Эстер, хотя и так прекрасно всё знала, отчасти потому, что по поручению самого повелителя должна была сопровождать госпожу. Самой Эстер эта идея совсем не пришлась по душе, но она не смела перечить воли Сулеймана, а потому ей пришлось подчиниться. Михримах наверняка даже не подозревает, кого выделили ей в сопровождающих, поскольку если бы ей стало известно, что с ней поедет её заклятый враг, точно бы закатила настоящий скандал. Но, как и Эстер, госпоже придётся смириться с приказом своего отца и просто перетерпеть присутствие ненавистной ей девушки.       — Да, Эстер, — ничего не подозревая, ответил Рустем, не сводя глаз с кареты. — Госпоже угодно проведать своего брата, шехзаде Мустафу. Как ты знаешь, он служит санджак-беем в Манисе.       Эстер задумчиво кивнула, внутренне заражаясь нетерпеливым восторгом. Довольно давно она мечтала о том, чтобы попасть в Манису и своими глазами увидеть красоты города, из которого шехзаде выходит падишахом. Правда, теперь глаз у неё не было, так что поездка мечты омрачалась осознанием того, что вся красота так и пройдёт мимо девушки незамеченной. Вдобавок всю дорогу Эстер будет досождать высокомерная и острая на язык Михримах, а после её постыдного нападения в городе на Армин девушка и вовсе не желала видеть её.       С тех пор, как подошёл к концу поход на земли Ирана, минуло несколько недель, но за всё это время Эстер ни разу не встретила Мехмеда. Шехзаде не давал о себе знать, даже не появлялся на её тренировках, хотя раньше с удовольствием бы предпочёл такое развлечение всем своим делам. Эстер с каждым днём всё больше понимала, что тоскует по Мехмеду до безумства и, казалось, вот-вот была готова сойти с ума от непрошенной тревоги. Что, если её друг не появляется, потому что чем-то болен? А может быть, что-то случилось, но он скрыл это от неё? Незнакомое прежде волнение сжимало сердце Эстер в тугой узел, стоило ей вспомнить о Мехмеде. В груди зарождался жаркий огонь разрастающейся любви, которому девушка не хотела препятствовать, позволяя жадному пламени поглощать её существо и питаться её болью от разлуки с возлюбленным. Ожоги, возникающие при этом в раненой душе Эстер, могла залечить только ответная любовь, только не похожие ни на чьи другие прикосновения Мехмеда, его нежный поцелуй и бесконечная ласка. Засыпая по ночам, Эстер страстно жаждала почувствовать на своей коже его крепкие руки, способные дарить незабываемый уют и согревать даже в самые лютые морозы.       Светлые мысли и мечтания захватили разум Эстер, унося её далеко от реальности. Девушка представила, как горячо любимый и желанный ею Мехмед ненавязчиво проводит ладонями по её плечам, на миг она даже почувствовала на своей шее его глубокое дыхание, почти затерявшееся в дуновениях сухого ветра. Знакомое ощущение безопасности и присутствия чего-то родного вынудило Эстер в упоении прикрыть глаза, наслаждаясь живой иллюзией. Ей хотелось забыть обо всём, что окружало её, и полностью отдаться воображению, раствориться в ласке ветра, чтобы он унёс её туда, где её ждал Мехмед. В ушах зазвучал до дрожи знакомый тембр его голоса, поселивший в сердце сладостный покой и заставивший его биться чаще.       — Эстер? Эстер, что с тобой?       Голос Мехмеда бесследно исчез, а вместо него ослабленный на время слух Эстер уловил встревоженный тон Рустема. Нехотя девушка распахнула глаза, и всё овладевшее ею блаженство куда-то испарилось, будто его не было вовсе. Только потом она поняла, что стоит с мечтательным видом, обхватив руками собственные плечи, а обеспокоенный Рустем пристально изучает её взглядом.       — Похоже, ты замечталась, — с необычной серьёзностью заметил конюх, когда Эстер всё-таки встряхнулась, прогоняя самовнушение.       — Извини, и правда, — смущённо приговорила она, убирая за ухо прядь непослушных волос. — Лучше уж пойду, подготовлю Мотылёк. Скоро придёт госпожа, а я ещё не собралась.       Сгорая от нахлынувшего стыда, Эстер поспешила скрыться с поля зрения Рустема и почти бегом устремилась к стойлам. Надо же так умудриться, впасть в забытьё прямо при бывшем визире! Слишком долго она простояла так, чтобы он ничего не заподозрил! Торопливо надевая амуницию на Мотылёк, Эстер надеялась на то, что Рустем вряд ли придаст увиденному большое значение и оставит это между ними.       Она вернулась к карете верхом на лошади весьма вовремя, так как Михримах, облачённая в дорожный плащ с капюшоном, уже приближалась к ним в сопровождении двух служанок. Учтивый Рустем согнулся в приветственной поклоне, а Эстер лишь склонила голову, и то, ей было до отвращения неприятно приклоняться перед этой женщиной. Даже спрятав от неё свои слепые глаза, девушка всем своим телом чувствовала, как пронзительный змеиный взгляд госпожи бесцеремонно проходится по ней с ног до головы. Растерянная Мотылёк переступила с ноги на ногу, из-за чего Эстер покачнулась в седле.       — Тише, милая, — одними губами прошептала она, незаметно для окружающих погладив кобылу по напряжённой шее. Зелёные глаза Михримах опасно сузились.       — Опять ты? — резко бросила она, не потрудившись притвориться дружелюбной хотя бы в присутствии Рустема. — Неужели повелитель доверил мою жизнь тебе, жалкая Кёр?       По спине Эстер пробежали мурашки, и она испытала привычный приступ гнева, услышав свою новую позорную кличку. Однако светлое, не затуманенное слепой яростью сознание настойчиво твердило девушке, что она обязана держать себя в руках. Сорваться сейчас — означает навлечь неприятности на свою голову. Пусть Михримах думает, что её оскорбления не представляют для Эстер абсолютно никакой важности, может, тогда она отстанет от неё.       — Прошу в карету, госпожа, — холодно произнесла Эстер, разворачивая Мотылёк в сторону леса. — Чем скорее отправимся, тем скорее вернёмся.       Презрительно фыркнув, Михримах забралась в карету с помощью Рустема, заботливо придержавшего ей дверь. На Эстер накатила волна невероятного облегчения, и она позволила себе расслабиться, сосредоточившись на дороге. Сидя в карете, госпожа не сумеет доставать её своими колкостями, так что на время поездки девушка могла насладиться тишиной и звуками весеннего леса.       — В добрый путь, Эстер-хатун, — напутствовал её Рустем прежде, чем карета тронулась в путь. — Храни вас Аллах!       — Аминь, — с улыбкой кивнула ему Эстер, а Мотылёк издала радостное ржание. — Спасибо, Рустем!       Процессия, состоящая из господской кареты и целой свиты стражников во главе с Эстер, неспешно продвигалась по лесу, оставляя позади безопасный Топкапы и углубляясь в тёмную чащу. Кривые ветви деревьев, простирающиеся к самому небу, скрыли солнце, окутав тропу плотной тенью от пышной листвы. Подул свежий ветерок, приятно охлаждающий вспотевшее тело Эстер и беспрепятственно играющий с её волосами. Из самых разных концов леса то и дело доносились переливчатые трели птиц, вселяющие в беспокойное сердце умиротворение и безмятежность. Чуткий слух Эстер ласкали грохот колёс кареты по высушенной земле и перестук множества копыт идущих позади стражников. Иногда ей удавалось поймать приглушённый разговор Михримах со своими служанками и их заливистый смех, но она старалась не вникать в смысл сказанных ими слов, чтобы не огорчать себя и не портить удовольствие от прогулки. Наверняка их беседа рано или поздно сводилась именно к ней.       Местность была для Эстер незнакома, поэтому она не особо понимала, сколько уже времени они затратили на дорогу. Лес тянулся бесконечно, окружающие девушку звуки уже приелись ей, и она начала клевать носом от скуки. Такими темпами они доберутся до Манисы только к вечеру, значит, в обратный путь смогут отправиться лишь на следующий день. К счастью, Эстер была всего-то сопровождающей, так что шехзаде Мустафе и его матери, Махидевран Султан, вряд ли будет дело до какой-то девчонки. Если, конечно, Михримах нарочно не проболтается о её недостатке, возбудив тем самым у брата нежелательное любопытство.       Погрузившись в такие невесёлые раздумья, Эстер невольно отключила внимательность и совсем перестала следить за дорогой. Опомнилась она только тогда, когда громкий шорох в кустах прямо сбоку от неё врезался ей в уши, заставив дёрнуть повод на себя и остановить Мотылёк. Чей-то преисполненный жадной ненависти взгляд прожигал её насквозь, исходя откуда-то из глубины дремучей чащи. Ледяной страх забрался под кожу Эстер, остудил кровь, свинцовой тяжестью растёкся по венам, делая тело непослушным и слабым. Нет, она не может поддаваться панике! Её долг — защищать Михримах Султан любой ценой!       — Стоять! — зычно крикнула Эстер, не сумев спрятать дрожь в своём взлетевшем на несколько тонов выше голосе.       Кучер послушно остановил лошадей, и карета замерла. Стражники со звоном обнажили сабли и настороженно осмотрелись, приготовившись сражаться с неприятелем. Эстер последовала их примеру, чувствуя, как сердце настукивает неукротимую дробь.       Из окна кареты показалась голова ничего не понимающей Михримах.       — Почему мы встали? — раздражённо осведомилась госпожа. — До Манисы ещё далеко!       — Тише, госпожа, прошу Вас, — взмолилась Эстер, подходя ближе к карете. — За нами следят. Спрячьтесь и не высовывайтесь, пока я не разрешу.       Но Михримах и не подумала слушаться. Вместо этого она гордо вскинула голову, обратив на девушку вызывающий взгляд.       — Ты не смеешь приказывать мне, Кёр! — возмущённо заявила она, и от её нарочно повышенного голоса Эстер едва не забыла, как дышать. — Почему я должна верить твоим словам? От тебя можно ожидать любого вранья! Учти, я не собираюсь...       Протесты госпожи были прерваны раздавшимся из леса громким воплем, который с болью пронзил грудь Эстер подобно вражеской стреле. Мгновение спустя карету окружили люди, одетые во всё чёрное и скрывающие свои лица под слоем ткани. В руках они держали сабли, а их дикие глаза горели хищным огнём. Подозревающая что-то неладное Эстер немедленно подскачила к первому из них, определив место его расположения по резкому запаху ещё не выветрившегося алкоголя и душного табака, и со всего размаху обрушила саблю ему на шею. С ледяным наслаждением она услышала чавкающий звук разрываемой плоти и почувствовала на руках горячие капли свежей крови. В ноздри ей ударил металлический, дурманящий запах, окончательно возбудивший её. Желание убивать зверским пламенем полыхнуло у неё в груди.       — Вперёд! — скомандовала Эстер, перекрывая своим криком разъярённые визги бандитов. — Убейте их всех!       Даже не дослушав приказ, стражники бросились в атаку, и воздух всколыхнулся от беспрерывных движений множества сабель, наполнившись чистым звоном и пробирающим до озноба скрежетом. Зная, что верные воины будут обороняться до последнего, Эстер попыталась как можно более неприметно подобраться к карете, пользуясь тем, что разбойники увлечены сражением. Молчаливо моля Аллаха о милости, девушка с трудом удержала встревоженную Мотылёк на месте, не позволяя ей сорваться и убежать в лес, подальше от кровавой резни. Лошадь заливалась испуганным ржанием, постоянно переступая копытами, и Эстер крепче вцепилась в поводья, чтобы не упасть. Затем она наклонилась в сторону и дотянулась рукой до ручки на дверце кареты, испытав прилив ликования, когда ощутила её резной рельеф. Дёрнув дверцу на себя, девушка открыла её, и сидящие внутри госпожа и служанки в ужасе завопили, видимо, перепутав её с бандитом.       — Не кричите, это я! — прикрикнула на них Эстер. — Живо выходите и как можно быстрее бегите в лес!       — Ты с ума сошла?! — в панике рявкнула Михримах, смотря на неё округлёнными от страха глазами. Впервые Эстер довелось застать её во власти настоящего ужаса. — Это же верная смерть!       — Вы умрёте гораздо быстрее, если останетесь здесь! — отрезала Эстер, теряя терпение. Она с усилием поборола желание спуститься на землю и самостоятельно вытолкнуть Михримах из кареты. — Бегите, пока не поздно, и не оглядывайтесь! Я потом найду вас, обещаю!       Послышалась лихорадочная возня и шелест шёлковых платьев, и Эстер несказанно обрадовалась, что у неё всё-таки получилось достучаться до женщин. Она посторонилась, выпуская их из кареты, как вдруг воздух прорезал истошный визг Михримах:       — Кёр, сзади!       Холодея от обострившегося страха, Эстер молниеносно обернулась, так, что дёрнула шею, и подняла саблю, чтобы отразить внезапный удар разбойника. Но неприятель опередил её и оглушил девушку таким мощным ударом, что та опрокинулась на землю, упав с седла. Мотылёк дико взбрыкнулась и отскачила в сторону, а в ушах Эстер помимо звенящего писка разящей вспышкой застыл вопль Михримах. Сухая земля встретила её твёрдостью и пылью, рёбра и спина заныли от нестерпимой боли, на языке появился солоноватый привкус крови.       Чужая сабля уже вот-вот обрушилась бы на уязвимое тело Эстер, но она воспротивилась недомоганию и в последний момент отразила выпад, продолжив сражение прямо на земле, так как времени подняться у неё не осталось. Противник нападал без передышки, явно упиваясь положением девушки, и со всей свирепостью осыпал её ударами. Извиваясь в пыли, Эстер неустанно защищалась, однако силы стремительно покидали её. Затылком она ощущала чей-то знакомый взгляд, сейчас выражающий неподдельный страх.       — Беги, чего же ты стоишь?! — сквозь поединок прошипела Эстер застывшей неподалёку Михримах. Расширенные от испуга глаза госпожи были прикованы к ней. — Беги, они убьют тебя!       Михримах всё стояла, не шевелясь, словно какая-то неведомая сила мешала ей сдвинуться с места. Вокруг неё кипела битва, но она будто не замечала.       — Я не брошу тебя! — срывающимся голосом крикнула Михримах, и Эстер на миг показалось, что она скоро разрыдается.       Будь они немного в другой ситуации, девушка непременно бы удивилась словам госпожи, но каждая секунда была на счету, поэтому с удивлением пришлось повременить. Грубо толкнув бандита ногой в живот, Эстер наконец встала с земли, слизывая с губ солёную кровь. Преимущество принадлежало разбойникам, почти все стражники валялись в кустах или посреди дороги мёртвыми. Осознав, что оставаться здесь равносильно смерти, Эстер свистнула, подзывая Мотылёк. Слава Аллаху, кобыла никуда не убежала и явилась к хозяйке по первому зову.       Убедившись, что Мотылёк не пострадала, Эстер запрыгнула в седло, почувствовав себя гораздо увереннее верхом на верной подруге. Упругие бока лошади содрогались от сковавшего её напряжения, и девушке понадобилось несколько драгоценных мгновений, чтобы заставить её сойти с места. Охваченная смертельным ужасом Михримах по-прежнему не двигалась, превратившись в лёгкую добычу для бандитов. Не тратя больше ни единой минуты, Эстер подвела Мотылёк к госпоже и протянула ей руку.       — Давайте, быстрее! — поторопила она Михримах, и та крупно вздрогнула, наконец оправившись после испуга. Действуя, словно во сне, госпожа вложила свои тонкие пальцы в ладонь Эстер, и девушка втянула её на кобылу, усадив позади себя. — Держитесь!       Дёрнув поводьями уздечки, Эстер направила Мотылёк в лес. Лошадь со всех ног понеслась галопом в чащу, прочь от злополучного места. В напряжённые плечи Эстер мёртвой хваткой вцепливались дрожащие руки госпожи, сминая в пальцах её одежду. Стремительный галоп кобылы вынудил Михримах прижаться своим стройным телом к прямой спине девушки и прильнуть к ней щекой, спасаясь от бьющего в глаза ветра.       — Михримах, где Ваши служанки? — обратилась к госпоже Эстер, поворачивая голову к плечу, чтобы ей было лучше слышно.       — Их убили, — глухо проронила Михримах, не удостоив девушку взглядом. От пережитого страха она была сама не своя, так что Эстер невольно посочувствовала ей.       — Мы уже в безопасности, — попыталась успокоить её девушка. — Скоро вернёмся в Топкапы, и Вы сможете отдохнуть.       За её спиной произошло какое-то движение, и из-за её плеча выглянуло бледное лицо госпожи. Мотылёк замедлилась и вскоре перешла на шаг.       — Ты спасла мне жизнь, — хрипло произнесла Михримах, смотря на Эстер благодарным взглядом. В её зелёных глазах стояли слёзы. — Если бы не ты, эти грязные бандиты убили бы меня.       — Это мой долг, госпожа, — сдержанно отозвалась Эстер, хотя её губы тронула лёгкая улыбка. — Повелитель поручил мне оберегать Вас, поэтому я бы не задумываясь отдала за Вас жизнь.       Хватка госпожи немного ослабла, и теперь её ладони просто безмятежно лежали на плечах девушки.       — Спасибо тебе, Кёр, — с едва заметной усмешкой произнесла Михримах, и, как ни странно, на этот раз новая кличка Эстер показалась ей достаточно милой. — И... Прости меня. За всё, что я наговорила тебе.       В душе Эстер маленьким огоньком зародилось приятное тепло, уничтожившее в ней остатки неутихшего гнева. Бархатный голос госпожи действовал на неё усыпляюще и звучал совсем по-другому, когда она не изводила себя пустой злостью.       — Я прощаю, госпожа моя, — с безобидной лукавостью ответила Эстер. — Обида не приносит ничего, кроме мучений и боли.       Щека Михримах снова коснулась спины девушки, а невероятно мягкие и нежные руки госпожи обхватили грудь Эстер, обнимая её. Эстер не выдержала и тихо засмеялась, изумлённая такой внезапной переменой в настроении Михримах.       — Ты хорошая, — с какой-то потаённой грустью проговорила госпожа. — Мне очень стрыдно за своё поведение. Оно не достойно моего статуса и моей крови.       Уже искренняя, действительно согревающая улыбка засветилась на лице Эстер, и она дотронулась ладонью до предплечья Михримах, испачканного в чужой засохшей крови.       — Ты тоже хорошая, Михримах. Ты просто очень несчастна.