Что поделать, если даже целители не знают лекарства от разбитого сердца Эрин Хантер «Коты-воители»
Каждый шаг отдавался в тишине благоухающего сада глухим эхом, и Эстер невольно начинала опасаться, что её неспешную походку слышит чуть ли не весь Топкапы. Ступни уверенно встречали каменное покрытие нагретых солнцем дорог, каблуки удобной обуви издавали приятный стук, ласкающий уши девушки и напоминающий ей о том, что она всё ещё может что-то различить среди этой звенящей тишины. Сперва даже шелест ветра не смел нарушать царившее вокруг умиротворение, словно сама природа дорожила этим покоем и берегла его на случай, если понадобится укротить внезапную бурю. Но чем больше Эстер углублялась в сад, тем яснее над её головой раздавалось перешёптывание листьев и ранние переклички птиц. Лето полностью вступило в свои права, дожди и холода остались позади, позволив наконец жителям Стамбула насладиться долгожданным теплом. Эстер как никто другой радовалась этому, однако радость её омрачалась предстоящей свадьбой и пониманием того, что скоро её жизнь перестанет принадлежать ей. С тех пор, как Бали-бей сообщил девушке о никяхе с Рустемом, минуло всего три дня, но и этого оказалось достаточно, чтобы решить, когда именно будет заключён брачный союз. Разумеется, мнением Эстер и не думали интересоваться, и лишь каким-то чудом ей удалось вытянуть из отца информацию о будущем замужестве. Свадьбу назначили на следующий месяц, дабы точно убедиться в том, что не случится неожиданных дождей. Казалось бы, времени ещё много, но Эстер уже не находила себе места от отчаяния и тревоги. Рустем пообещал, что отыщет выход из сложившейся ситуации, так что девушке приходилось терпеливо ждать от него новостей, моля Аллаха о милости и уповая на милосердие судьбы. Мехмед ни в коем случае не должен был узнать об этой свадьбе, иначе всё пропало. С другой стороны, каким образом Эстер скроет от него это, если слухи по Дворцу разлетаются со скоростью света? Может, будет лучше признаться сразу, и тогда шехзаде не станет так сильно сердиться? Только вчера Михримах поделилась с ней вестью, что Мехмед со дня на день вернётся из санджака в Топкапы. Раньше это сообщение непременно послужило бы для Эстер отдушиной, пролило бы лучик света на ту тьму, в которой она бесповоротно заблудилась. Теперь же её волнение возросло, она совсем потеряла сон и всё размышляла, как отреагирует Мехмед на скорое бракосочетание Рустема с той, кого он любит больше самой жизни. И без того истерзанное сердце Эстер болезненно разрывалось на куски, стоило ей представить разочарование в добрых глазах друга и его слова о том, что она превратилась в предательницу и изменницу. Как потом она сумеет доказать ему свою безоговорочную любовь и бессмертное доверие? Будет ли Мехмед любить её впредь, узнав о решении повелителя? Идя по знакомой аллее по направлению к тренировочной поляне, где наверняка уже заждался Матракчи, Эстер предавалась самым своим мрачным мыслям, пытаясь таким способом облегчить боль, терзающую её усталую душу. Ни дуновения слабого ветерка, ни заливистые трели лесных птиц не могли утешить её и так и оставались незамеченными. Возможно, впервые красота летней природы, выражающаяся в пёстрых цветах и безупречно голубом небе, не произвела на Эстер привычного эффекта и не сумела хоть немного приглушить её страдания. Несмотря на божественное тепло и ласку утреннего солнца в груди Эстер поселилась настоящая зима, остудившая кровь и сковавшая её безнадёжно разбитое сердце жестоким льдом. Как она и предполагала, Матракчи ждал девушку на поляне, лениво размахивая саблей из стороны в сторону. Ещё издалека Эстер поняла, что наставник был не один, и рядом с ним находилось как минимум ещё два человека. Кто именно, она пока не могла определить, но догадки у неё уже имелись. — Доброе утро, Менекше! — весело крикнул ей Матракчи, едва завидев девушку. — Ты сегодня припозднилась. Непроизвольно улыбнувшись, Эстер ускорилась и приблизилась к наставнику, находу вынимая саблю. — Не обессудь, приятель, — хитро усмехнулась она, прищурив свои слепые глаза. — Уверена, хорошая битва поможет тебе остудить пыл. — А с нами поздароваться не хочешь, Эстер? Едва эта фраза, произнесённая до дрожи знакомым голосом, слетела с чужих губ и коснулась чуткого уха Эстер, всё её тело вдруг ослабло, и она чуть не выронила саблю. Слишком давно она не слышала этот чистый тембр, не наслаждалась его неповторимым звучанием, не ловила за спиной сказанное им своё имя. На миг она даже решила, будто ей почудилось, и это просто ветер задумал сыграть с ней злую шутку. Но нет, голос звучал вполне реально и не так далеко от Эстер, а она всё стояла, не шевелясь и не зная, что предпринять. — Эстер, ты что, не узнала меня? — с безобидной насмешкой фыркнул тот же голос, вынудивший девушку вздрогнуть, а её сердце — против воли подпрыгнуть. — Неужели несколько месяцев в санджаке настолько изменили меня? Больше не сдерживая нахлынувший на неё восторг и почти детскую радость, Эстер сорвалась с места и бросилась на плечи стоящему в двух шагах от неё Мехмеду, предусмотрительно отведя подальше руку, в которой сжимала саблю. Узкие и при этом крепкие плечи шехзаде мгновенно придали ей чувство безопасности и уюта, её тонкие пальцы с остервенением цеплялись за его узорчатый кафтан, сминая плотную ткань. Над ухом Эстер слышала растерянное дыхание друга, словно он не ожидал такого тёплого приёма и прибывал в крайнем недоумении. Неизвестно, сколько бы ещё она смогла простоять, обнимая Мехмеда, если бы не бархатный смех, раздавшийся откуда-то сбоку. — Кто-то очень сильно скучал, — прохихикал ещё один высокий голосок, который Эстер тоже без труда опознала. К её щекам тут же прилил румянец, и она отскачила от Мехмеда, поспешно отпустив его. Как она позволила себе потерять голову в присутствии дочери султана и собственного наставника? — Извини, Мехмед, — пролепетала девушка, старательно пряча взгляд и порозовевшее лицо. — Что ты, не извиняйся, — ласково отмахнулся шехзаде, и по его краткому колебанию Эстер догадалась, что он испытал не меньшую неловкость. — Я безумно счастлив снова увидеться с тобой. — Не стесняйтесь, голубки, — вмешалась Михримах, по-прежнему лукаво сверкая зелёными глазами. — Мы с Матракчи уже всё видели. Эстер только больше смутилась и, чтобы как-нибудь сгладить произошедшее, сделала вид, что её очень интересует лезвие сабли, якобы в чём-то испачканное. Она успела забыть, что сестра Мехмеда являлась на редкость наблюдательной, и сама того не ведая раскрыла ей свой главный секрет. Михримах вполне хватило одной неосторожной оплошности, и вот она уже знает об отношениях между Эстер и её братом. А вдруг она разозлится на свою новую подругу и запретит ей приближаться к Мехмеду? Эстер слабо верилось, что госпожа способна на подобное, но не исключала того факта, что знает о ней слишком мало. — И вовсе мы не голубки, — недовольно бросила Эстер, наградив ликующую подругу многозначительным взглядом. — Просто друзья. Но скучала я действительно сильно. Поборов робость, она осмелилась поднять пустой взгляд на Мехмеда, чьё лицо светилось от понятного лишь ей одной счастья. В этот момент она даже не думала о той страшной новости, которую ей предстоит сообщить своему другу и тем самым разбить ему сердце. — Не пытайся обмануть меня, дорогая, — покачала головой Михримах, самодовольно прикрыв веки. Такой приём придавал ей сходство с хитрой кошкой, только что окончившей удачную охоту. — У меня чутьё на такие дела. Не беспокойся, я никому не скажу, если для тебя это имеет значение. Вопреки данному самой себе обещанию держать все эмоции в руках, Эстер не сумела противиться облегчённому вздоху. — Спасибо, Михримах, — искренне поблагодарил она, одарив подругу нежной улыбкой. — Я знаю, что могу верить тебе. — Подождите, — недоумевающий Мехмед встал между ними, переводя растерянный взгляд с сестры на Эстер. — С каких пор вы стали подругами? Вы же терпеть друг друга не могли! Михримах первой разразилась звонкими смехом, а Эстер скорее непроизвольно, нежели по собственному желанию подхватила его, поскольку он был чертовски заразительным. Мехмед пришёл в ещё большее замешательство, наблюдая за тем, как две девушки едва ли не катаются по земле от скрутившего их смеха. — Ты многое пропустил, пока отдыхал в своём санджаке, братец, — усмехнулась Михримах, когда миновал внезапный приступ её веселья. — Мы с Кёр теперь неразлучны. Так ведь, Кёр? — Всё верно, Михримах, — кивнула Эстер, ощутив привычную волну удовольствия от того, что госпожа назвала её известной только ей кличкой. Наверно, хорошо, что Эстер не видела искажённого смятением лица Мехмеда, иначе она бы снова засмеялась. Михримах отвернулась, пряча очередную улыбку, граничущую с безудержным хохотом, но её плечи предательски затряслись от беззвучного смеха, из-за чего Мехмед насторожился. — Ну хватит вам, девчонки, — умоляюще протянул шехзаде, разводя руками. — Вы меня с ума сведёте своим весельем. — Ладно, ладно, — успокоила его Михримах, справившись наконец с желанием посмеяться и напустив на себя беззаботный вид. — Больше не будем. Эстер потом расскажет тебе всё во всех подробностях. В ответ на выжидающий взгляд Мехмеда, мощной волной ударивший её в грудь и заставивший незаметно покачнуться, Эстер кивнула, соглашаясь с Михримах. Ей в самом деле не терпелось поведать другу о нападении в лесу и о том, как она ценой жизни спасла его сестру от бандитов. Пусть и прошло без малого несколько месяцев, госпожа иногда припоминала девушке её подвиг и не уставала благодарить её, чем вгоняла Эстер в непрошенное смущение. — Может быть, вы что-то ещё скрываете от меня? — с притворным осуждением поинтересовался Мехмед, демонстративно сложив руки на груди. Тут Эстер точно ударило молнией, и она встрепенулась, не осознавая, что привлечёт своим поведением ненужное внимание. Воспоминания о скором никяхе снова всплыли на поверхность, уничтожив почти всю недавнюю радость и привкус вновь обретённого счастья. Она вдруг осознала, что не говорила об этом даже Михримах, хотя целиком и полностью ей доверяла. А теперь Эстер суждено признаться во всём Мехмеду, обрекая его на те же муки, какие переживала она всё то время, что его не было рядом. Отчаяние и горе с новой силой навалились ей на плечи, прижимая к земле, и на мгновение девушке показалось, что она теряет равновесие и вот-вот упадёт без чувств. «Пути назад нет, Менекше. Не признаешься сейчас — усугубишь ситуацию в будущем. Будь смелой». Глубоко вздохнув, Эстер в упор посмотрела на Мехмеда, в его карие глаза, излучающие неизменное радушие и нежную хитрость. Внутренне содрогнувшись, она представила гневный огонь, способный полыхнуть в их глубине и разрушить эту незримую магию бескорыстной любви. Больнее всего для неё будет наблюдать за стенаниями друга, не подозревающего об ударе судьбы, готового обрушиться на него и сломить. Прежде Мехмед являлся для Эстер единственным спасением, её утешением, её путеводной звездой. Как ей не потеряться во мраке, если эта звезда погаснет навсегда? Как простить себе причастность к её смерти? — Есть кое-что, о чём вы оба должны узнать, — вскоре выдавила Эстер, чувствуя себя так, словно проглотила сотни рыбных костей. Одновременно взгляды брата и сестры устремились на неё, и в обоих застыло непонимание. Эстер украдкой перевела дух, поняв, что ни в одном из них нет осуждения или обвинений, которых она так боялась. Дети султана и не догадывались о том, что им предстоит услышать, но терпеливо ждали, не торопя девушку и любезно позволяя ей собраться с мыслями. «Аллах, дай мне сил!» — Отец решил, что мне пора замуж, — на одном дыхании выпалила Эстер и на всякий случай зажмурилась, будто искры пламени, которые должны полететь из глаз её друзей, могли навредить её и без того исчезнувшему зрению. С минуту, длившуюся для неё как сама вечность, брат и сестра молчали, переглядываясь между собой. Во взгляде Мехмеда уже зародился недобрый огонёк, постепенно превращающийся в неистовую бурю, зато Михримах неуверенно улыбнулась. — Так это же замечательно, — с весьма натянутым восторгом произнесла она, выразительно покосившись на Мехмеда. — И я считаю, что тебе не помешает... — За кого ты выходишь? — резко перебил госпожу шехзаде, вперившись в Эстер таким взором, что ей захотелось немедленно убежать и скрыться. Рана на сердце снова открылась, и она почувствовала, что истекает кровью. — Я... — замялась девушка, чуть отходя назад и сводя плечи. Что-то невидимое и острое вонзилось ей в грудь, сбив дыхание. — Повелитель и Бали-бей... Они решили выдать меня за Рустема. Всё, что произошло после, Эстер была готова забыть как страшный сон и множество раз пожалела, что лично рассказала Мехмеду эту ужасную весть. Друг в одно мгновение изменился в лице, улыбка исчезла с его губ, взгляд ожесточился и стал до неузнаваемости равнодушным и печальным. Тепло, прежде излучаемое им, превратилось в беспощадный холод, и Эстер ясно ощутила пробежавший по её спине озноб. Никогда раньше Мехмед не смотрел на неё так, никогда не унижал её своим гневом и не внушал ей едкого чувства вины. В отчаянии Эстер поддалась к нему в поисках согревающей любви и проказливой ласки, но наткнулась на отчуждение и ледяную горечь. Мехмед не злился, и от осознания этого Эстер чуть не взвыла от досады и гнева на саму себя. — За Рустема, значит, — почти прошептал он. Девушка едва не зажала руками уши, чтобы не слышать его разбитого голоса. — Что ж, желание новобрачной закон. Прежде, чем Эстер успела вставить хоть слово, Мехмед развернулся и стремительно пошёл прочь, сопровождая каждый свой шаг настойчивым ударом каблуков. В неверии она смотрела незрячим взглядом ему вслед, чувствуя, как угасает её последняя надежда. — Нет, Мехмед, стой! — пронзительно закричала она, борясь с поступающими слезами. — Вернись, я прошу тебя! Я не хочу этого брака, слышишь?! Не хочу! Я люблю только тебя! Тебя-ааа! Отчаяние, смешанное с нестрепимой болью, вырвалось наружу вместе с безудержными рыданиями, которые Эстер не могла и не хотела сдерживать. В тот самый миг, когда Мехмед повернулся к ней спиной и ушёл, что-то в ней окончательно надломилось, сделав её неполноценной и одинокой. Она словно бы потеряла часть себя. Чужое прикосновение тонкой ладони к плечу Эстер заставило её судорожно всхлипнуть от мимолётного испуга и резко обернуться. Тёплый взгляд Михримах, до краёв наполненный сочувствием и сожалением, ненадолго притупил её зверскую печаль. — Это правда? — мягко прошелестела она, и её бархатный голос подобно свежему лекарству растёкся по изодранной в клочья душе девушки. — Ты выходишь за Рустема? Но мне казалось, ты влюблена в моего брата и хотела бы быть с ним. — Так и есть, — утерев рукавом слёзы, прохрипела Эстер. — Я люблю Мехмеда больше жизни. Даже Рустем знает, что моё сердце навеки отдано другому. Он относится ко мне, как очень хороший друг. — Выходит, между вами ничего нет? — уточнила Михримах, слегка сжимая хрупкое плечо подруги и пытливо заглядывая ей в глаза. — Нет, и быть не может, — уверенно ответила девушка. Её голос заметно дребезжал из-за застрявших в горле рыданий. — Бали-бей и повелитель сами приняли такое решение, без меня. И теперь мне приходится с этим мириться. Ненадолго обескураженная госпожа замолчала, и воздух рядом с ней всколыхнулся от её тяжёлого вздоха. — Дорогая, мне очень жаль, — с неподдельной грустью проворковала она, поглаживая Эстер по плечу. — Если бы я могла что-то сделать. — Ты ничего не сможешь сделать, подруга, — покачала головой Эстер и сделала шаг назад, из-за чего рука Михримах безвольно соскользнула с её плеча. — Отныне моя жизнь мне не принадлежит. Я потеряла себя, и похоже, что навсегда.***
Вечернее солнце немилосердно жарило спину Эстер, пока она шла по утоптанной траве к небольшой роще и пыталась прогнать охватившую её усталость. Неунывающая девочка вприпрыжку неслась где-то впереди неё, распугивая своим весёлым криком птиц и с удовольствием забредая в самую гущу зелёной травы, достающей ей до самых колен. Когда они виделись в последний раз, Эстер запомнила эту крошку отрешённой и диковатой, не желающей общаться с кем-либо, и с вечно грустным лицом. Сейчас она заметно преобразилась: сменила свою изношенную одежду на новую и в самый раз подходящую ей, смыла с себя всю грязь и привела в порядок растрёпанные волосы, которые теперь лоснились и ярко блестели на солнце. Смертельная худоба тоже бесследно исчезла, питание приюта пошло малышке на пользу, но сохранилась стройность и незаметное раньше изящество. Глядя на грациозную фигурку девочки, Эстер нисколько не сомневалась, что та вырастет настоящей красавицей, завидной невестой для любого мужчины. Сразу после окончания тренировки, прошедшей для девушки точно в объятиях тумана, она поспешила навестить сироту, отчасти желая таким образом заполнить пустоту в сердце. Тот, кому она дарила свою любовь, с позором отвернулся от неё, зато осталось вот это маленькое чудо, нуждающееся в любви так же сильно, как в воде или воздухе. И Эстер не могла её подвести. Почти без усилий ей удалось убедить девочку выбраться из приюта на прогулку и пройтись по окрестностям ближайшего леса. Малышка всё-таки не особо прониклась доверием к своей спасительнице и в начале пути то и дело с подозрением посматривала на неё. Но Эстер вела себя как обычно и с готовностью отвечала на любые вопросы, даже не вполне корректные. Спустя какое-то время малышка привыкла к её обществу и не переставая бегала по траве, подражая щебетанию лесных птиц. Они ступили под тень раскидистых крон деревьев, надёжно укрывшую их от палящего солнца. Девочка держалась позади Эстер и немного притихла, стоило кривым ветвям сомкнуться над её головой и затмить собой солнечные лучи. — Куда мы идём? — в нетерпении осведомилась она. Её звонкий голосок звучал гораздо смелее по сравнению с прошлыми днями, когда она только мирилась со своей новой жизнью. — Мы просто гуляем, — отозвалась Эстер, перешагивая поваленное дерево. — Где-то здесь есть хорошая полянка, там очень красиво. Я хочу её тебе показать. — Как тебе удаётся идти без посторонней помощи, если ты слепая? — спросила девочка, нагоняя её. — Разве ты не боишься врезаться или упасть? — Нет, не боюсь, — ласково усмехнулась Эстер, уловив в тоне малышки искреннее восхищение. — Да, я потеряла зрение, но ведь у меня остались слух и чувства. Они заменяют мне мои глаза. Если ты что-то теряешь, обязательно найдётся то, что сможет это заменить. Торопливые шаги девочки раздавались сбоку от неё, а её сапфировые глазки так и сверкали необузданным любопытством. — Это и ко мне относится, да? — с ощутимой печалью пискнула малышка, и сердце Эстер невольно сжалось. — У меня больше нет мамы. Значит, я должна найти кого-то взамен? — Ты не обязана забывать свою маму, — мягко возразила Эстер. — Но тебе необходимо найти семью, иначе так и будешь до старости жить в приюте. Согласись, лучше иметь собственную крышу над головой и любящих людей рядом. Ничего не ответив, девочка понурила головку и всю оставшуюся дорогу изучала землю под ногами, погрузившись в раздумья. Наконец резкий порыв ветра ударил в лицо Эстер, и она поняла, что они пришли. Деревья расступились, открывая вид на пестревшую зеленью поляну и на Стамбул, купающийся в лучах заходящего солнца. На губах малышки так и застыл восторженный вздох, и Эстер довольно хмыкнула, заметив её реакцию. — Ты была права! — завороженно воскликнула девочка и раскинулась ручки в стороны, точно хотела вобрать в себя всю окружающую её красоту. — Чудесное место! Давай ещё будем приходить сюда, мне здесь нравится! — Будем ходить, куда пожелаешь, крошка, — пообещала Эстер, нежно улыбнувшись. Утомлённо вздохнув, она подобрала под себя ноги и уселась прямо на траву. Послышался шорох одежды и шелест травинок, подсказавшие девушке, что её маленькая спутница тоже решила присесть. Так они сидели в тишине, думая о чём-то своём и наслаждаясь пением птиц и вечерней прохладой ветра. Девочка, не отрывая глаз, любовалась раскинувшимся в низине городом, а Эстер ловила обрывки голосов суетившихся там жителей. Мысли о предстоящем замужестве и ссоре с Мехмедом на время покинули её, так что она позволила себе расслабиться и отдохнуть от обременивших её забот. — Скажи, у тебя есть имя? — вдруг обратилась она к девочке, надеясь, что та никуда не исчезла и по-прежнему сидит возле неё. — Смотрительница говорит, что ты никому не признаёшься, как тебя зовут. Неужели это такая большая тайна? — На самом деле, у меня нет имени, — тихо призналась малышка, отводя свой пленительный взгляд и нервно теребя полы лёгкого платица. — Мама звала меня либо «дочкой», либо «малышкой». Сама не знаю, почему. — Ясно, — кивнула Эстер, в задумчивости отворачиваясь. Внезапно её посетила неожиданная идея, и она с надеждой посмотрела на девочку, взяв её за плечики обеими руками и развернув к себе. — А ты хотела бы иметь имя? В глазах малышки промелькнуло удивление, но она тут же с уверенностью потрясла головой. — Конечно! Я хочу иметь такое же красивое имя, как у тебя! Эстер не понадобилось долго раздумывать. Крепче сжав пальцами изящные плечи девочки, она наклонилась к ней так, что её слепые глаза встретились с преисполненный ожидания ярко-синим взором, и зашептала, вторя гуляющему по окрестностям ветру: — Моя жизнь повернулась в такую сторону, что я уже не рассчитываю когда-либо вернуть всё назад. Судьба постоянно преподносит мне новые трудности, испытания, которые я порой не в силах одолеть. Но вот появилась ты. Подобно маленькой свече ты осветила мой мрак, пролила свет на мои беды, вернула мне радость и надежду на счастье. Ты сотворила настоящее чудо. Ты — моё чудо. И поэтому я нарекаю тебя именем Муджизе. Отныне тебя зовут Муджизе. Очнувшись от секундного колебания, девочка бросилась в объятия Эстер, обхватив руками её спину и прильнув к ней всем своим тоненьким телом. — Я согласна, — прошелестела она. В упоении Эстер прижала к себе малышку, чувствуя, что холод, царивший на просторах её души, постепенно сменяется блаженным теплом. Вот кому она может дарить свою любовь, вот для кого она должна жить. Несчастной сироте нужна была семья, но похоже, теперь она наконец-то её нашла. «Муджизе. Моё маленькое чудо».