Настоящая любовь начинается там, где ничего не ждут взамен Антуан де Сент-Экзюпери «Цитадель»
Столкновение оказалось столь сильным, что Эстер с трудом устояла на ногах, а из груди вышибло весь воздух. Она вылетела из покоев, окрылённая счастьем и ещё не утихшей радостью, и совсем забыла убедиться, что поблизости никого нет. Теперь сердце оглушительного стучало где-то в горле, будто рвалось из грудной клетки навстречу тому, с кем девушка по неосторожности схлестнулась прямо под дверями покоев. Все её удивительные чувства вдруг куда-то пропали, оставив её в полной неизвестности и вынудив ощутить давно притуплённую беспомощность. Темнота перед глазами, к которой Эстер уже окончательно привыкла, вдруг снова превратилась в удушающий туман, смыкаясь вокруг неё со всех сторон и лишая возможности сосредоточиться. Понадобилось огромное усилие, чтобы усмирить разбушевавшееся сердце, и ещё больше, чтобы расправить стиснутую непонятным волнением грудь, запуская в сдавленные лёгкие утренний воздух. Ноги по-прежнему опирались на мраморный пол, благодаря чему Эстер поняла, что сумела устоять и не позволила чужому сильному телу повалить её навзничь. Ощущения постепенно начинали возвращаться, а вместе с ними бесследно растворялась тревога, и вскоре Эстер смогла точно определить человека, с которым имела невнимательность столкнуться. Рядом с ней, почти вплотную, застыл никто иной, как Мехмед, о чём она догадалась по его неизменной уверенной походке и витающему вокруг него аромату, присущему только ему. При других обстоятельствах Эстер обрадовалась бы такой внезапной встрече, тем более, у неё были все основания испытывать бурный восторг. Но воспоминания о том дне, когда шехзаде отвернулся от неё, даже не потрудившись выслушать объяснения, острой иглой обиды вонзились девушке в сердце, из-за чего оно невольно пропустило удар. В минуту боли и отчаяния, уничтожающих Эстер изнутри без шансов на спасение, Мехмед бросил её, с лёгкостью разорвав тот окрепший между ними мостик взаимопонимания и зародившиеся в глубине души светлые чувства. Предательство Эстер не привыкла прощать и ужаснулась сама себе при мысли, что лучше бы Рустем не разводился с ней, не выпускал её из-под надёжного крыла своей природной заботы. Разве должна она думать о чём-то подобном, если пренебрегла браком во имя настоящей любви? Почему эта любовь пробуждает в ней постыдное сожаление и желание сбежать? — Эстер, — на удивление спокойным тоном проронил Мехмед, словно недавнее происшествие нисколько не потревожило его. — Ты здесь. Прибывая в растерянности, Эстер невольно позавидовала напускному равнодушию шехзаде и его умению бесследно прятать свои истинные эмоции. Неконтролируемая дрожь скрутила её руки так, что стало больно, а язык прилип к нёбу, отказываясь вымолвить хоть слово. Меньше всего она ожидала, что Мехмед соизволит первым вступить с ней в диалог, ведя себя так, будто ничего не случилось. Возможно, своим поведением он пытался показать, что раскаивается в совершённом и желает помириться с Эстер, пока не потерял её навсегда. Подумав об этом, девушка пришла в ещё большее замешательство и погрузилась в лихорадочные раздумья. Заслуживает ли Мехмед её прощения? — Я искал тебя, — признался Мехмед, по-своему истолковав её молчание. — Хотел в последний раз повидаться с тобой, пока ты не уехала. Глубокий, мягкий голос, откликающийся в душе Эстер сладостной дробью её сердца и мурашками по всему телу, и сейчас проник в самые недра её существа в поисках желаемой теплоты, способной заглушить эхо долгого одиночества. Тоска без предупреждения навалилась на плечи Эстер, вытесняя своей тяжестью любые сомнения. Она и так все эти месяцы грубо обманывала себя, в потаённых уголках разбитого сердца изнывая по знакомым прикосновениям и родным глазам. Ища спасение от бесконечной боли и беспощадных ударов судьбы, Эстер сама того не ведая отдалилась от самого дорогого, что у неё было. Заблуждение плотным кольцом окружило её, подчинив разум беспочвенным страхам, а она даже не воспротивилась и слепо следовала прихотям затуманенной отчаянием души. Из-за этого она искала утешение на стороне, не подозревая, что оно находится совсем рядом. Отбросив прочь всё, что твердил ей трезвый разум, Эстер прислушалась к своему сердцу, пархающему в груди подобно мотыльку, оживлённому волшебством вновь вспыхнувшей любви. Какая-то неведомая сила подхватила её податливое тело и потянула к единственному источнику нежности и тепла. Спустя мгновение обескураженный Мехмед уже был заключён в крепкие объятия подруги, чьё трепетное дыхание опаляло его шею, яснее всяких слов подтверждая её волнение. Шехзаде не отстранился и с готовностью прильнул к Эстер, обнимая её в ответ, и она едва не растаяла от накатившего на неё блаженства. Именно этого ей так не хватало. — Я скучала, — выдохнула Эстер в ухо Мехмеду, тут же почувствовав дрожь, пробежавшую по его груди при этих словах. — Я тоже скучал, — прошептал он и провёл ладонью по волосам девушки, вложив в это прикосновение переполнявшую его радость. Так они простояли неисчислимое количество времени в обнимку друг с другом, и каждый хотел растянуть этот момент на целую вечность. Им больше ничего не требовалось, чтобы доказать свою преданность и любовь, потому что их действия несли в себе гораздо больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд. Если бы Эстер приняла случившееся чудо за прекрасный сон, она бы ни за что не захотела просыпаться. — Я не могу позволить небесам разлучить нас, — с неприкрытой печалью произнёс Мехмед, наконец отпуская Эстер, но не убирая рук с её плечей. — Прости меня, Эстер. Мой поступок не достоин настоящего друга. Ласково улыбнувшись, Эстер смяла в пальцах кафтан шехзаде, словно желая запомнить его текстуру до малейшей подробности. — Это уже в прошлом, — отмахнулась она, заглядывая в горевшие уютным огоньком глаза Мехмеда. — Я счастлива, что ты вернулся ко мне. Обещаю тебе, впредь мы всегда будем вместе. — Но сегодня ты уезжаешь с Рустемом, — напомнил шехзаде, и в его взгляде зародилось непонимание. — Возможно, это наша последняя встреча. Не выдержав, Эстер дала волю добродушному смеху, чем вогнала Мехмеда в ощутимое смятение. — Я забыла, что ты ничего не знаешь, — восторженно блестя слепыми глазами, пояснила она в ответ на требовательный взор друга. — Рустем развёлся со мной только что, Бали-бей свидетель. И Особенной ночи между нами не было. — Ты не шутишь? — насторожился Мехмед, всё ещё не в силах решить, верить ему или нет. — Что же вы делали этой ночью? — Ничего, — просто ответила Эстер, пожимая плечами. — Спали. Рустем сказал, что не станет принуждать меня делать то, чего я не хочу. Согревающие ладони шехзаде медленно соскользнули с её плечей, от него волнами исходила откровенная тревожность, будто услышанное никак не укладывалось у него в голове. Эстер терпеливо наблюдала за ним, предоставляя ему достаточно времени, чтобы осознать её слова, но уже не скрывала торжествующей улыбки. — Значит, ты не хотела этого брака? — справившись с остолбенением, осведомился Мехмед. — Не хотела, — покачала головой Эстер и поддалась к нему, вытягивая шею и почти соприкасаясь с ним губами. — Моё сердце принадлежит только тебе. Мгновенно поняв её немой порыв, шехзаде наклонился к девушке, и их губы сошлись в ненавязчивом, но искреннем поцелуе. Его отголоски тёплым разрядом прокатились по телу Эстер, расслабляя напряжённые мышцы и погружая сознание в пелену божественного забвения. Постепенно к ней пришло осознание, чего она могла лишиться, навеки связав свою жизнь с жизнью Рустема и подчинившись нежеланному браку. Без добрых глаз и неповторимого голоса Мехмеда каждый её день был бы наполнен страданиями. С явной неохотой Мехмед отстранился, но даже тогда волшебство не покинуло Эстер, продолжая приятно покалывать её кожу вспышками мелких искр. Без сомнений это был далеко не последний раз, когда она испытывала нечто подобное, но почему-то всё равно сердце протестующе заныло и жалобно сжалось. — Я пойду к повелителю, — сообщила девушка другу, игнорируя глубинный зов, идущий из самой груди. — Нужно возвестить его о решении Рустема. — Я дождусь тебя, — горячо пообещал Мехмед. — Прогуляемся по саду, пока все спят. Вне себя от радости Эстер кивнула и бегом помчалась по коридору к покоям Сулеймана. Примерно она помнила, где они располагались, так что почти не спотыкалась, не считая внезапных поворотов или высоких порогов. Бешеное чувство гнало её вперёд, на миг пол расплылся под её ногами, и она ощутила прелесть невесомости, какая охватывает тех, кто находится под влиянием настоящего счастья. Заходить в покои Эстер не понадобилось, поскольку стражники любезно подсказали ей искать повелителя на террасе. Знакомые мраморные колонны, помнящие её ещё семнадцатилетней девчонкой, величественно обступили Эстер, стоило ей ступить на чувствительную поверхность пола, прекрасно отражающего каждый её шаг. Сулейман в самом деле был там и взирал с высоты балкона на лежащий перед ним город, утопающий в лучах восходящего солнца. Не поймав на себе его мудрого и проницательного взгляда, Эстер догадалась, что султан застыл к ней спиной. Воздух вокруг него оставался нетронутым, что подтверждало предположение девушки о том, что Сулейман вот уже несколько минут стоит неподвижно, и лишь его тихое дыхание иногда смешивается со свежестью прибрежного бриза. — Повелитель, — окликнула его Эстер, приседая в почтительном поклоне. — Я Вас не потревожила? Резко повернув голову, Сулейман краем глаза покосился на девушку, и уголки его губ тронула ласковая улыбка. — Ты не можешь потревожить меня, — пророкотал он своим глубоким голосом, напоминающим плеск волн далёкого моря. — У тебя что-то случилось? Прямой вопрос султана застал Эстер врасплох, так что на секунду она растерялась, не найдясь с ответом. В глубине сознания зародилась непрошенная мысль, что он каким-то образом всё узнал и теперь только ждёт её добровольного признания, чтобы затем справедливо наказать. — С чего Вы взяли? — подозрительно прищурилась Эстер, нарочно добавив в свой тон немного хитринки. — Просто так ко мне никто не приходит, — с готовностью пояснил Сулейман и развернулся к ней, одарив её пробирающим и одновременно радушным взглядом. — Ну же, признавайся. Стараясь не обращать внимание на предательский прыжок взволнованного сердца, Эстер подошла ближе и учтиво опустила глаза, зная, что повелителю нравится проявление подобного рода кроткости. — Кое-что действительно случилось, повелитель, — робко заговорила она, невольно чувствуя неловкость под прицелом внимательных глаз Сулеймана. — Это касается меня и Рустема. Лицо султана, омрачённое дневной тенью, осталось неприноциаемым, но во взгляде мелькнуло любопытство, смешанное с настороженность. — Сегодня у вас обоих очень важный день, — заметил Сулейман, и Эстер поборола желание возразить. — Ваша свадьба наконец состоялась, так что вы можете уехать в свой новый дом. Не переживайте, на время поездки я обеспечу вас всем необходимым. — Вы очень добры, — вежливо откликнулась Эстер, мысленно проклиная свою мнительность. — Но вряд ли мы куда-то поедем. Повисло недолгое, но весьма напряжённое молчание, в ходе которого Сулейман слегка нахмурился. Плотно сжав губы, Эстер готовилась к самому худшему исходу, но недовольного крика или резких фраз так и не последовало. И это испугало её гораздо сильнее, чем выражение гнева. — Объясни, — коротко приказал Сулейман, но в его голосе девушка не уловила ни намёка на ярость. Скорее, в нём сквозил безобидный интерес. — Мы с Рустемом развелись, — без обиняков объявила она и едва не отшатнулась, сбитая с толку настоящим удивлением, исходившим от повелителя. На её памяти он впервые проявил столь бурную реакцию по отношению к чьим-либо словам. — Сразу после брачной ночи. Мы больше не состоим в браке. — Кому принадлежит это решение? — спросил Сулейман, умело замоскировав недавнее изумление, так что Эстер подумала, будто ей показалось. — Рустему, — не стала лукавить она и чуть улыбнулась, давая понять, что не испытывает по этому поводу ни малейшей досады. — Признаться, я с ним согласна. Отчасти он сделал это ради меня. По полу раздались гулкие шаги, и Сулейман остановился совсем близко к Эстер, так, что их плечи почти соприкоснулись. Девушка не двинулась с места, хотя внутри что-то суетливо всколыхнулось, и подняла на султана открытый взгляд, демонстрируя доверие и искренность. Несколько секунд они простояли бок о бок, смотря друг другу в глаза и опаляя чужое лицо своим дыханием. У Эстер захватило дух от такой поразительной близости, и она почувствовала прилив гордости, решив, что никто, должно быть, прежде не осмеливался играть с Сулейманом в гляделки. — Неужели вы были против этой свадьбы? — наконец проговорил султан, потревожив тихим вздохом волосы на макушке Эстер. — Так и есть, повелитель, — кивнула она. — Понимаете, я не чувствую к Рустему ничего, кроме дружеской привязанности. Как я могу выйти замуж за того, кого никогда не любила? Девушка так и подскачила, когда над её головой раздался рокотливый густой смех. В глазах Сулеймана плясали озорные искорки, что замечалось за ним крайне редко, но Эстер не понимала, что послужило причиной его внезапного веселья. — Поверь, я отлично тебя понимаю, — широко улыбнувшись, проворковал султан. У Эстер сразу отлегло от сердца, и она осмелилась улыбнуться в ответ. — Если этот союз не принесёт вам счастья, я не стану настаивать на нём. Ваш развод я одобряю. Ликующий смешок сам собой вырвался из передавленной волнением груди девушки, но она нисколько не устыдилась его, потому что нуждалась в возможности выплеснуть накопившиеся эмоции. Что и следовало ожидать, она напрасно боялась отказа со стороны повелителя и считала его чересчур бесчуственным, способным соединить узами брака двух нелюбимых людей. В какой-то степени Эстер признавала за собой вину, поскольку могла поговорить с Сулейманом раньше, и тогда этой свадьбы получилось бы избежать. — Кто же тот счастливчик, который завладел твоим сердцем? — вдруг лукаво поинтересовался повелитель, ближе наклоняясь к лицу девушки. От изумления она даже поддалась назад, но попыталась взять себя в руки, чтобы ненароком не проболтаться. — Боюсь, что для Вас его имя останется тайной, мой повелитель, — уклончиво ответила Эстер, загадочно сверкнув незрячими глазами. Наклонив голову, она прижалась лбом к сильному плечу Сулеймана, ощутив кожей приятную ткань его одежды, и быстро отпрянула раньше, чем он осознал её действия. Щемящая нежность светлым лучом вспыхнула на поверхности глаз султана подобно блику солнца в безмятежной водной глади. — Когда-нибудь я узнаю, — многозначительно пообещал он, понизив голос до вкрадчивого шёпота. — Всё тайное рано или поздно становится явным, Менекше. Помни об этом. Слова повелителя насторожили Эстер, однако она не подала виду, а только склонила голову, собираясь удалиться. Разумеется, она не сумеет скрывать свои чувства к Мехмеду вечность, но сейчас она пока не была готова кому-либо открыться. Раз уж Сулейман поддерживает настоящую любовь, он наверняка позволит своему сыну обручиться с Эстер несмотря на то, что их никях будет противоречить всем устоям Империи. Но, даже если их браку не суждено сбыться, чувство Эстер никогда не иссякнет и станет сопровождать её всю оставшуюся жизнь.***
Гуляя с Мехмедом по Дворцовому саду, Эстер совсем потеряла счёт времени. Даже по прошествии стольких часов ей не хотелось уходить и расставаться с шехзаде хотя бы на один день. В итоге она очутилась в городе только после полудня, так как у Мехмеда появились неотложные дела, требующие немедленного исполнения. Но и в Стамбуле Эстер было не скучно, пусть без общества шехзаде она чувствовала себя одинокой. Лениво бредя по знакомым улочками, девушка наслаждалась солнечным теплом и дуновением летнего ветра. Её путь лежал к той самой роще, где когда-то будучи подростком она играла со своими подругами и шутила над прохожими, лазая по деревьям и пугая горожан. Роща хранила в себе много приятных воспоминаний, и Эстер хотела отдаться беззаботному прошлому и снова почувствовать себя ребёнком, не знающим печали и тягостей жизни. Оказавшись под тенью родных деревьев, Эстер ощутила прилив давно забытой детской радости. С тех пор, как она приходила сюда в последний раз, роща была молоденькой, а растущие в тесноте дубы и осины совсем невысоко возвышались к небу. Теперь их кроны раскинулись над тропинками и полянами, превратившись в настоящий густой лес. Со стороны ближайшего ручья слышался звонкий женский смех, наполняя умиротворённую тишину заливистыми звуками, ласкающими слух. С замиранием сердца Эстер узнала голоса своих подруг, резвящихся на берегу и обливающих друг друга прохладной водой. Жгучее желание присоединиться к ним резвым пламенем вспыхнуло в груди девушки, разгоняя по телу тепло, и она сорвалась с места, устремляясь по направлению к смеху. Выбежав из-за кустов, Эстер вскинула руки вверх, привлекая внимание, и громко крикнула: — Эй, привет! Можно и мне с вами повеселиться? Переливчатый хохот подруг вдруг стих, но какое-то время ещё улавливался плеск воды и их неуверенные переговоры между собой. Эстер навострила уши, пытаясь понять, о чём они говорят, но шум ветра в листве деревьев и журчание ручья сбивали её с толку. Наконец кто-то отделился от общей кучи и приблизился к ней, на этот раз уникальная способность Эстер не позволила ей определить, кому имено принадлежат эти невесомые шаги. — Эстер, какой сюрприз, — обратился к ней яркий голос, явно принадлежащий голубоглазой Шахин. Эстер поморщилась, заметив в её тоне странную фальш. — Что ты здесь делаешь? — Привет, Шахин, — улыбнулась подруге девушка, стараясь вести себя как обычно и ничем не выдавать своих подозрений. — Да так, решила вспомнить былые времена. Вы же не будете против, если я присоединюсь к вам? Шахин не торопилась с ответом и замялась, нервно теребя пальцами пуговицу на своём платье. Такое поведение ни капли не соответствовало её всегда оживлённому и нетерпеливому характеру, было похоже, что она что-то скрывает. Выжидающе сложив руки на груди, Эстер настороженно прищурилась, отчётливо чувствуя разящее от подруги притворство. — Шахин, — требовательнее повторила она, подавляя нехорошее предчувствие. — Почему ты молчишь? — Прости, но ты не можешь присоединиться к нам, — выпалила Шахин дребезжащим от напряжения голосом. На какой-то сумасшедший миг Эстер показалось, что она ослышалась. С чего это вдруг её подруги относятся к ней с таким ожесточением? Когда они успели поссориться? Ведь только вчера они провожали её в замужество во время Ночи хны! — Я не понимаю, — в замешательстве пролепетала Эстер, неосознанно отходя назад. Неизвестно откуда взявшаяся тяжесть в затылке начала давить ей на глаза. — Чем я вам не угодила? Не расстраивайтесь, я по-прежнему свободна, мой муж развёлся со мной! Я не бросила вас! — Дело не в твоей свадьбе, Кёр, — поспешила возразить Шахин, но тут же прикусила язык. По венам Эстер стальным холодом растёкся гнев. — Кёр, да? — еле сдерживая подступающую ярость, процедила она, сжимая ладони в кулаки. — Так вы теперь меня называете? Неужели слепота так сильно изменила меня? С вполне правдоподобным сожалением Шахин вскинула на неё умоляющий взгляд, однако в её глазах вместе с тем застыла непреклонность. — Ты уже не та, что раньше, — вздохнула подруга, и её ледяной тон ранил Эстер больнее вражеского кинжала. — У тебя теперь другие заботы. Ты состоишь на службе у самого султана, а твой недуг — лишь повод перейти на новый этап жизни. Лучше уходи и впредь держись от нас подальше. — Нет, ты ошибаешься! — горячо воскликнула Эстер, отказываясь верить, что эти ранящие слова принадлежат её дорогой подруге. — Я всё та же Менекше! Это я! Но Шахин уже отошла от неё и отвернулась, направляясь обратно к ручью. Внутри девушки желание броситься вслед за подругой отчаянно боролось с необходимостью развернуться и уйти прочь. Что она могла сказать? Её верные друзья, которым она с детства доверяла и делила с ними все свои горести и радости, в один миг оставили её одну, а всё из-за обычной слепоты! Разве это обстоятельство имеет значение, когда речь идёт о преданной дружбе? От бывших товарищей Эстер не удостоилась ни поддержки, ни понимания, и лишилась единственного, что связывало её с безвозвратно прошедшей порой детства. Как ей доверять людям, если в минуты беды и печали они предают и бросают? Стиснув зубы так, что свело челюсти, Эстер покинула рощу как можно скорее, напоследок пообещав себе, что никогда больше туда не вернётся.***
Вернувшись домой, Эстер обнаружила, что в горле у неё ужасно пересохло, а тело изнывает от недостатка воды в засушливый день. Бали-бей ещё не приходил, Армин нигде не было видно, поэтому девушка молча прошла на кухню, с удовольствием ступая босыми ногами по деревянному полу. В доме царила прохладная свежесть, каменные стены не пропускали внутрь солнечное тепло и прогревались достаточно медленно. День у Эстер выдался богатым на всевозможные события, как хорошие, так и плохие, и она порядком утомилась, мечтая о том, как бы растянуться во весь рост на мягкой кровати и провалиться в сон. На столе стоял стакан воды, будто специально приготовленный для девушки, и она не медля схватила его и опустошила в пару жадных глотков. Холодная жидкость остудила жар в её груди, и Эстер сразу полегчало. С тяжёлым вздохом она опустилась на подушку, чтобы немного отдохнуть, а потом заняться уборкой. — Дорогая, ты здесь? Какими судьбами? Внезапное появление матери на пороге кухни заставило Эстер крупно вздрогнуть, и пустой стакан едва не выскользнул из её ослабевших пальцев. Невозмутимая Армин подошла к столу и присела рядом с дочерью, не придав значения её испугу. — Ты рада, что твой брак разрушен? — неожиданно спросила мать, с неподдельным интересом заглядывая в глаза Эстер. Её вопрос сильно обескуражил девушку, и она удивлённо воззрилась на Армин, на всякий случай поставив стакан на стол. — Ты знаешь? — поразилась она, и взгляд матери потеплел. — Но откуда? — Отец приходил, — пояснила Армин и с напускным осуждением покачала головой. — Я долго не могла поверить, что ты способна на такое. Рустем вот так просто согласился на развод? — Он сам предложил развестись, — спокойно ответила Эстер, с ленивым торжеством наблюдая за тем, как замешательство матери возрастает. — А я согласилась, потому что не люблю его. Округлённые глаза Армин бегали по всей кухне, словно она что-то потеряла, и вместо слов у неё получались только какие-то нечленораздельные звуки. — Мам, да не возмущайся ты так, — ласково усмехнулась Эстер и погладила Армин по обнажённому запястью. — Рустем — мой друг, а я хочу выйти замуж по любви. Как ты и Бали-бей. Приложив немного усилий, Армин выдохнула и снова посмотрела на дочь внимательным взглядом. Девушка постаралась выглядеть убедительно и передать ей своё искреннее счастье, чтобы мать не думала, что она чем-то огорчена. — Ответь мне честно, родная, — осторожно начала Армин, украдкой взглянув на Эстер прежде, чем отвлечься на мелькнувшего за окном прохожего. — Ты кого-то любишь? Эстер с детства привыкла рассказывать матери всё, что происходило с ней, даже когда знала, что её могут поругать. Но сейчас она впервые усомнилась в том, что Армин нужно посвящать в тайну своего сердца. Что, если она ненароком проговориться Бали-бею? Или, ещё хуже, разозлится на дочь и посчитает её предательницей? Но ведь Армин всегда заботилась о ней, не перестала любить её несмотря на слепоту, была ей самым лучшим другом. Эстер просто не могла обмануть её. — Люблю, — с улыбкой отозвалась девушка, обращая мечтательный взгляд в окно. Прекрасный образ Мехмеда возник у неё в голове, из-за чего у неё перехватило дыхание. — Но эта любовь безнадёжна. — Любовь твоего отца тоже была безнадёжна, — мягко напомнила Эстер Армин, и её карие глаза затуманились воспоминаниями. — Но, как видишь, со временем она переросла в нечто большее. Если любовь настоящая и искренняя, влюблённые обязательно найдут способ воссоединиться. Когда мать встала и бесшумно покинула помещение, оставив Эстер наедине со своими мыслями, та окончательно предалась глубине своих светлых чувств. Интересно, у них с Мехмедом настоящая любовь? Как понять, что они не ошиблись? «Мы обязательно будем вместе. Придёт время, и мы разделим наше ложе в объятиях бессмертной любви».