Воспоминания — вот из-за чего мы стареем. Секрет вечной юности — в умении забывать Эрих Мария Ремарк
Иногда человеку нужно ничтожно мало, чтобы почувствовать себя счастливым. Кто-то находит счастье рядом со своим преданным другом, кто-то — в любви, а кто-то всю жизнь ищет своё счастье, даже не подозревая, что оно совсем близко. Может быть, для некоторых счастье кроется к простых вещах, в мелочных радостях земной жизни, в том, что они имеют возможность прожить отмеренный судьбой век так, как сами того желают. И зачастую такие люди являются самыми счастливыми на свете, потому что секрет их счастья заключён в умении жить. В чём же кроется моё счастье? Что ниспослал мне милосердный Аллах, чтобы я вкусила небывалую сладость свободы и с лёгким сердцем осознала, что живу для великих дел, что мне предначертано что-то изменить? Ни дня ни минует, чтобы я не передавалась этим мыслям и не пыталась отыскать то, что способно подарить мне счастье. В моей жизни есть любовь, искренняя и светлая. Именно любовь дарит мне покой, позволяет почувствовать себя желанной и близкой, она воскрешает меня даже тогда, когда я уже готова умереть от боли и отчаяния. Люди, к которым я неравнодушна, любят меня всей душой. Могу ли я ответить им тем же? Какой человек может любить? В первую очередь, тот, кто сумел полюбить самого себя. Что значит, любить себя? Принимать со всеми недостатками и ошибками, прощать прошлые грехи, неустанно искать способ сделать себя лучше? Вполне возможно. Но что делать, если при соблюдении всех этих святых правил ты всё равно не чувствуешь умиротворение в душе и не способен с гордостью заявить, что научился любить? Ты отдаёшься дорогим тебе людям и душой, и сердцем, и получаешь то же самое взамен, так работает любовь. Но когда ты живёшь в вечной ссоре с самим собой, что ты можешь отдать? Моя жизнь похожа на сон. Мой путь кажется бесконечным и бесцельным, я живу в поисках чего-то, что способно рассказать мне, кто я и зачем пришла в этот жестокий мир. Ради любви? Ради смерти? Где та великая сила, что выведет меня из вечной тьмы и подарит долгожданную свободу? Аллах милостивый, как же сильно я ошибалась, думая, что ты подарил мне жизнь ради того, чтобы я исполнила свою мечту и изменила судьбы многих людей! Ведь на самом деле я здесь, чтобы менять свою собственную судьбу, сражаться за истинное счастье, искать то, что сделает меня достойной моего имени. Скажи мне, это правда? Пошли знак, дай знать, что мои размышления не были напрасны! Сколько бы лет ни прошло, сколько бы боли ни выпало на мою долю, сколько бы страданий ни обрушили на меня небеса, я буду искать тебя. Буду искать вечно и не остановлюсь, пока не найду. Я верю, только ты обладаешь силой, что укажет мне правильный путь. И если лишь смерть способна воссоединить нас, то лучше мне умереть. Я найду тебя и больше никогда не потеряю. Я ступлю на ту дорогу, что ты проложишь для меня сквозь все мои беды и несчастья. Я пройду вслед за тобой до самого конца, а что ожидает меня и тебя в том самом конце, узнает лишь один из нас. Эстер, 20 ноября 1547 года, Иран***
Приправленные настойчивым холодом порывы осеннего ветра немилосердно трепали распущенные волосы Эстер, сдувая их назад по плечам и открывая её осунувшееся лицо. Бледные лапы скромного солнца, почти расстерявшие былое золото и бескорыстное тепло, с прежней лаской касались острых скул девушки, мельком согревая огрубевшую кожу. То и дело остывшую землю накрывала нежная тень от набежавших на белое небо туч, они висели так низко, что казалось, будто их рванные клочья запутываются в обнажённых кронах деревьев. Тонкие ветви дубов и осин чётким контуром просвечивали на горизонте, создавая иллюзию причудливых узоров, и острыми шипами цеплялись за протянутые к ним лучи жадного солнца, требуя больше тепла и защиты. Листья уже покинули надёжное укрытие в объятиях деревьев, сменив оседлый образ жизни на бесконечные полёты в неизвестность, непременно имеющие для всех одинаковый конец. Влажная после недавних дождей почва беспросветно скрылась за плотным ковром пёстрых листьев, приятно шелестящих под неосторожными шагами Эстер, когда она ступала по погружённому в плавную тишину лесу. Окрепшая походка Джигана следовала за ней по пятам, и она невольно почувствовала прилив гордости при мысли о том, что лично приложила руку к его выздоровлению. Спустя две недели, в течение которых Эстер часто навещала воина в пещере и оказывала ему необходимую заботу, Джиган окончательно поправился и уже был готов вернуться на свою территорию. Сегодняшняя совместная прогулка наверняка могла стать последней, и воину предстояло исчезнуть из жизни Эстер навсегда, после чего каждый из них продолжит следовать своему пути. Пересекутся ли когда-нибудь их дороги вновь, известно лишь Аллаху. Полной грудью вдыхая свежий воздух с примесью ледяных осколков приближающейся зимы, Эстер с наслаждением пропускала через лёгкие частицы дерзкой прохлады, упрямо не замечая, что любой вздох отдаётся в её горле скупой болью. Всё чаще с ней происходили неоправданные перемены, сознание купалось в омуте призрачной тоски и томной печали, словно она успела потерять что-то, безумно дорогое её сердцу. Раз это боль, она должна была приносить девушке мучительные страдания, но Эстер воспринимала её как неотъемлемую часть того пути, на который ступила меньше года назад. Кроме того дня, крепко засевшего в её памяти благодаря сну о Сиреневом поле, подобные ведения впредь не тревожили её, однако недавно они возобновились, причём несли с собой гораздо больше загадочности и тайного смысла. Они превратили Эстер в задумчивую мечтательницу, полностью захватили её разум, подчинив своей непреодолимой власти. С рассветом девушка просыпалась с настойчивой думой в голове о том, что она немедленно обязана отыскать Сиреневое поле в самое ближайшее время. Почему это было для неё настолько важно, она и сама не могла понять, но верила, что вместе с тем легендарным местом найдёт ключ к самой себе. — Где-то здесь река, — вдруг сообщил Джиган, останавливаясь на вершине небольшого холмика и внимательно оглядывая лежащую внизу местность. Северное дыхание ветра игриво теребило его тёмные волосы, отбрасывая с прямого лба короткую чёлку. Поравнявшись с ним, Эстер задержала слепые глаза на плавно спускающейся горке и тщательно прислушалась. Действительно, вскоре до её чутких ушей долетел невесомый плеск накатываемой на прибрежную гальку воды. — Да, я слышу, — подтвердила девушка и переступила с ноги на ногу, потревожив мелкие камни у самого края холма. — Давай спустимся и проверим. — Давай, — согласился Джиган и первым устремился вниз по склону, неспеша преодолевая дорогу, усыпанную сихими листьями. Комья пропитанной влагой земли с опасным чавканьем вылетали из-под ступней Эстер, из-за чего она подскальзывалась и едва не падала прямо в вязкую грязь. Ботинки отяжелели от приставших к ним кусков мокрой почвы и усложняли шаги, но девушка упорно спускалась к Джигану, который уже замер около чахлых кустов. Серые глаза воина, задумчиво блестевшие в дневной тени, уставились куда-то вдаль, точно видели там что-то, недоступное взору других. Эстер присоединилась к нему, но причины его медлительности так и не распознала, поэтому молча сошла с места и направилась прямиком к берегу. Речной галечник громко захрустел у неё под ногами, журчание безмятежного потока приобрело более ясную окраску и теперь ублажало усталый слух. Словив красочное безмолвие и умиротворение этого места, Эстер невольно улыбнулась и ощутила, как навязчивая грусть, камнем лежащая у неё на сердце, постепенно отпускает её, разрешая сделать глубокий вдох. Заледеневшая кровь насыщалась кислородом, стремительно разгоняя по телу согревающую волну и уничтожая следы недавнего уныния. Послышался резкий хруст гальки, возвестивший о том, что Джиган приблизился к реке и застыл рядом с Эстер, с благоговением взирая на бликующую в лучах солнца водную гладь. — Я знаю это место, — произнёс он, и его излучающий уверенность голос мягко влился в редкие всплески бегущей в русле воды. — Часто прихожу сюда и думаю. Помогает отвлечься. — Здесь чувствуется какая-то таинственность, — заметила Эстер, боязливо нарушая ритмичность окружающих её звуков. Непонятное ожидание завладело её сердцем, заставив набивать частую дробь. — Так и есть, — с лёгкой улыбкой ответил Джиган и устроился на покрытии из мелких камней, подобрав под себя ноги. — Присядь рядом, это очень интересная история. Прибывая в лёгком недоумении, Эстер послушно опустилась на землю возле воина и обратила на него выжидающий взгляд. — Что за история? — нетерпеливо полюбопытствовала она, неосознанно продвигаясь ближе. — Расскажи! Губы Джигана тронула ласковая улыбка, чуть приподняв уголки его рта, и он обернулся через плечо на растилающуюся за их спинами поляну. Бархатные оттенки его голоса приобретали несвойственную им прежде вкрадчивость и больше не казались чем-то броским и нарушающим идиллию привычных звуков необычного места. — В нашей стране существует одно древнее поверье, связанное с этой рекой, — неторопливо начал Джиган, всем своим существом погружаясь в те далёкие времена, откуда пришла легенда. Эстер прикрыла глаза, приготовившись слушать и вникать в рассказ. — Согласно ему древний шах, чьё правление славилось справедливостью и строгим порядком, однажды поругался со своим братом. Их ссора произошла здесь, на берегу этой реки. Между братьями вспыхнула страшная ссора, в ходе которой они вступили в дуэль на саблях. — Что они не поделили? — осмелилась перебить Эстер, проникаясь атмосферой истории с нарастающим страхом. — Понятно же, что власть, — невесело усмехнулся Джиган, чуть нахмурив редкие брови. Понизив голос почти до шёпота, он наклонился к девушке, и та в предвкушении поддалась к нему навстречу. — Битва была жестокой и беспощадной. В конце концов шах одержал победу над братом и убил его. — Эстер испуганно отшатнулась, её дыхание внезапно прервалось, словно эта ужасная трагедия произошла у неё на глазах. Но Джиган продолжал, зловеще сверкнув помрачневшими глазами: — Шах решил помыть свою саблю в водах реки, чтобы очистить её от свежей крови. Однако кровь не смывалась и по-прежнему крепко цеплялась за лезвие оружия, и как ни старался шах, ничего не выходило. С тех пор его сабля навеки сохранила на себе невинно пролитую кровь родного брата, как напоминание о его страшном преступлении. Всё ещё не до конца оправившись после неожиданного испуга, Эстер судорожно выдохнула и только теперь осознала, что весь оставшийся рассказ боялась сделать лишний вздох. Почему-то это поверье пробудило в ней такие настоящие эмоции и так остро повлияло на неё, что девушка даже подумала, будто совсем разнежилась без смертоносных сражений. Что-то взволнованно трепещущее, бившееся в её груди на месте окаменевшего сердца, отчаянно напоминало Эстер о том, что это всего лишь миф, и, возможно, никаких враждующих братьев никогда не существовало. Но она привыкла верить в легенды, поэтому твёрдо убедилась, что поляна, на которой они с Джиганом сейчас спокойно сидели и общались, в прошлом была залита кровью невинного. — Кто-нибудь в вашей стране верит в это? — плохо владея собственным тоном, спросила Эстер. — В основном верят воины, — отозвался Джиган, проходясь мрачным взглядом по мирному течению реки. — Некоторые, особенно суеверные, приходят сюда и моют в реке сабли, чтобы успокоить свои грешные души. Ни для кого не секрет, что путь воителя полон смертей, и тем, кто заботится о чистоте своего духа, хочется узнать, правильно ли они поступили, отняв ту или иную жизнь. — Что ты имеешь в виду? — не поняла Эстер, склоняя голову к плечу и сводя брови к переносице. — Как река поможет им узнать, что они не оборвали невинную жизнь? Джиган ничего не ответил, а вместо этого обнажил собственное оружие и покрутил его перед собой, позволяя зеркальному лезвию приломлять слабые лучи солнца. — Если твоя сабля становится безупречно чистой после того, как ты окунул её в воду, значит, на тебе греха нет, — пояснил он и словно в подтверждение своих слов опустил оружие в беспрерывный поток реки, о чём Эстер догадалась по характерному всплеску. — А ты веришь в правдивость этого поверья? — с неприкрытой надеждой осведомилась она, протянувшись рукой к своей сабле. Снова молчание и тихое бульканье. Джиган вынул оружие из воды, окропляя прибрежную гальку мелкими каплями, и отложил его в сторону, перед этим задержавшись на нём оценивающим взглядом. — Нет, не верю, — скептически фыркнул он, и Эстер незаметно поморщилась, различив в его голосе откровенное пренебрежение. — Мне ни к чему знать, сколько невинных жизней лежит на моём счету. Пусть меня судит Аллах. Умело скрыв некоторую досаду, девушка рассеянно покивала, признавая правоту воина. Но всё-таки она была рождена для того, чтобы верить в легенды. На всякий случай задержав дыхание, Эстер окунула саблю в переливающиеся на солнце воды реки, гонимые дуновением грубого ветра. Нежная рябь колыхала лезвие оружия, и это мелкое движение отдавалось в напряжённой руке девушки неукротимой дрожью. Через пару мгновений она достала саблю обратно на берег, не обращая внимание на то, что несколько капель попали ей на одежду. — Ну что? — затаив дыхание обратилась она к Джигану, протягивая ему оружие. — Какая она? Предельно тщательно воин изучил лезвие прищуренными глазами, а затем с явным удовлетворением отклонился. — Чистая, — довольно заявил он. — Наверное, тебя стоит с этим поздравить. Наградив Джигана выразительным взглядом, от которого тот едва не рассмеялся, Эстер спрятала мокрую саблю в ножны и глубоко вздохнула, прогоняя непрошенную тревогу. Она в самом деле должна радоваться тому, что до сих пор ни разу не отобрала жизнь у невинного человека. Пусть она сделала такой вывод, основываясь на сомнительной легенде, но ведь любой миф несёт в себе долю правды. Неожиданно в памяти всплыл образ прекрасного Сиреневого поля, и Эстер содрогнулась всем телом, стоило ей подумать о его пленительной красоте и манящей силе, способной подчинить даже самый светлый разум. Угасшее на время желание найти доказательства его существования снова забурлили в её груди подобно бушующему морю. — Что скажешь насчёт шуточного поединка? — лукаво поинтересовался Джиган и поднялся на ноги, посмотрев на девушку с каким-то новым блеском в глазах. — Все говорят о твоей завидной ловкости и высоком мастерстве. — Значит, ты и в местную молву не веришь? — хмыкнула Эстер, с тихим шуршанием вставая с гальки. Её ладонь против воли потянулась к рукояти только что спрятанной сабли. — Просто хочу убедиться, — пожал плечами Джиган, с пронзительным звоном вынимая оружие. От этого звона девушка непроизвольно поёжилась, однако приказала себе собраться и тоже вооружились саблей. В её слепых глазах читалась непреклонная решительность. Двое противников не сговариваясь начали медленно кружить друг напротив друга, принаравливаясь и выбирая удобный момент для нападения. Эстер пришлось приложить немало усилий, чтобы помнить о том, что сейчас Джиган не был её врагом, и она не намерена его убивать. Воин переступал с поразительной невесомостью, словно находился в сильном возбуждении и пытался усмирить неуместную горячность, его взгляд выражал непроницаемую сосредоточенность, а пальцы стальной хваткой вцепливались в рукоять. Лёгкие шаги доносились до ушей Эстер так отчётливо, что она особо не заостряла на них внимание и полагалась исключительно на интуицию, стараясь предугадать каждое последующее движение Джигана. Вот он чуть приостановился, будто заколебался, а затем быстрее молнии сорвался с места и бросился на неё. Тяжёлый грубый металл вражеской сабли, так хорошо знакомый Эстер благодаря множеству перенесённых боёв, встретился с разящей сталью в воздухе, и противный скрежет эхом разнёсся по притихшему лесу. Густой воздух всколыхнулся, обдав своими потоками до предела напряжённую Эстер, и она поднажала на чужое оружие, отклоняя его в сторону. Джиган сопротивлялся с отчаянной стойкостью, и девушка сразу поняла, что сражаться с таким противником будет отнюдь не просто. Каким-то чудом ей удалось отбить от себя его оружие и отскачить назад, чтобы потом перейти в наступление. Попятившись, Джиган испустил прерывистый вздох и тут же вновь атаковал Эстер, вложив в свой выпад куда больше неистовства и свирепости. Девушка была готова и без особого труда отразила удар, получая удовольствие от того, как упруго сокращаются натренированные мышцы её подтянутого тела. Закончив с разминкой, она решила начать настоящий бой и в считанные мгновения очутилась за спиной Джигана, двигаясь стремительно и бесшумно, точно юркий хищник на охоте. Воин пришёл в явное замешательство и не сразу сообразил, что ему предпринять, а Эстер тем временем уже обрушила саблю на его плечо, предварительно развернув её гранью вниз. Растерянный Джиган коротко вскрикнул, видимо, ожидая нестерпимой боли, но Эстер не забывала о необходимости избегать травм и ранений. Ей не нужно было пускать кровь Джигана, чтобы показать ему своё превосходство. Вражеский воин развернулся к ней с застывшей на ясном лице мрачной улыбкой и поднял саблю, собираясь продолжить поединок. Эстер ещё не устала, азарт битвы только начал заполнять всё её существо, жгучим пламенем зарождаясь где-то в груди. Полная решимости, она встретила суровый взгляд Джигана с присущим ей упрямством и хитро ухмыльнулась ему, демонстрируя мирный настрой. Над поляной висела плотная завеса, сотканная из их сбитого дыхания, и на какой-то сумасшедший миг Эстер ощутила резкую перемену в собственном сознании. Оно будто кричало ей из глубины мозга, что пора остановиться, однако она впервые осталась глуха к его мольбам. С тонким свистом рассекая воздух, сабля Джигана приблизилась к голове Эстер, и её лоб окатило леденящим душу холодом. Давно забытый озноб прокатился по всему её телу, заставив крупно вздрогнуть и отшатнуться. Побледневший шрам, тянущийся через всю переносицу и заходящий на веки обоих глаз, вдруг взвыл от внутренней боли, в извечной темноте замелькали яркие точки, чего ранее никогда не случалось. Оставленное на дне памяти воспоминание ослепительной вспышкой пронеслось в голове Эстер, и её сковал настоящий страх. Слишком знаком ей был холод чужой стали, слишком сильны были пережитые тогда чувства и бушевшая в душе боль. Нет, она никогда не забывала происшествие, в корне изменившее всю её дальнейшую жизнь, превратившее её в презренную калеку, и до сих пор Эстер мучил лишь один вопрос: кто это сделал? Кто посмел отнять у неё блестящее будущее, обрёк на долгие месяцы страданий и погрузил её мир в вечную тьму? Кто сломал ей жизнь? Прошло время, и Эстер уже смирилась с тем, что никогда не сумеет найти его и призвать к ответственности за свой поступок, не сможет отомстить. Но теперь, по прошествии почти целого года, она стояла перед ним, лицом к лицу, и внутри у неё зарождался гнев. Сейчас Эстер жалела только обо одном: зрение не вернётся к ней даже для того, чтобы она могла просто посмотреть ему в глаза.