По Сиреневому полю

Трое могут сохранить секрет, если двое из них мертвы Бенджамин Франклин

      Время будто замерло, весь мир съёжился до размеров той крошечной поляны, на которой слепая ненависть столкнулась с отчаянным непониманием в неравном бою. Ветер испуганно засел в сквозных ветвях деревьев, не смея потревожить даже маленький листик, солнце, предчувствуя что-то неминуемое и ужасное, торопливо спряталось за могучими спинами низких туч, готовых пролить своё негодование на невинную землю. В лес бесцеремонно ворвалось пугающее затишье и одним своим безмолвным окриком заставило всех окрестных птиц прервать прекрасные песни. Казалось, только реке было безразлично царившее кругом напряжение, так же невозмутимо она продолжала бежать по глубокому руслу, цепляясь мокрыми языками мелких волн за прибрежную гальку и утягивая её на дно своей приглушённой обители.       Дрожащий воздух между двумя воинами потрескивал словно в преддверии грозы, каждый взгляд был подобен мощной вспышке разящей молнии, а до сих пор не вырвавшиеся наружу слова прозвучали бы среди потаённой тишины громче самых внезапных раскатов грома. Бешеный стук собственной крови в ушах, сдавивший сознание до плутавшей на его поверхности грешной мысли, разрывал барабанные перепонки, так что Эстер с каким-то неуместным безразличием подумала, что вот-вот оглохнет. Пойманное в сети бесконтрольного страха сердце наровило выбить рёбра, чтобы поскорее очутиться на воле и перестать изнывать от терзающей его боли. Шум где-то в голове усилился настолько, что Эстер больше не различала своего частого дыхания, покидающего её грудь точно через силу, с каждым вздохом преодолевая невидимый, но вполне ощутимый барьер между горлом и лёгкими. Ноги вмиг отяжелели, отказываясь держать её обожённое огнём ярости тело, однако Эстер, к своему же удивлению, не потеряла равновесия и не позволила врагу распознать симптомы её неожиданной слабости. До боли в запястье стискивая рукоять сабли, она уставилась пустынным взглядом прямо туда, где замерло искажённое изумлением и необъяснимым волнением лицо того, кого девушка всего пару минут назад считала своим другом.       — Это был ты, — сама не зная как, сипло обронила Эстер, слыша собственный голос словно сквозь плотную толщу воды. Она даже не подозревала, что после испытанного потрясения найдёт в себе силы выдавить хоть слово. Изнутри горло будто оцарапали кинжалом, и любой звук приносил ей нестерпимую боль, не сравнимую, однако, с бурей, бушующей в самой недоступной глубине её души. Снова предательство, снова обман. Как она могла поверить вражескому воину без всяких сомнений в том, что он не преследует какие-то свои грязные цели? С чего вдруг решила, что ему можно доверять?       — Эстер? — этот чужой отныне голос, вмиг расстерявший всю былую таинственность и мягкую твёрдость, безжалостно напоминающий о подлом предательстве, сейчас излучал правдоподобное смятение, но Эстер не могла и не хотела верить ему. Всё сильнее с каждой секундой в ней нарастало дикое желание набросится на его обладателя и растерзать в клочья голыми руками. — Ты испугалась, да? Прости, я не хотел навредить тебе, клянусь!       Жалкие оправдания Джигана, имеющие вполне двусмысленное значение, только ещё больше разозлили Эстер, вынудив её захлебнутся безнадёжной ненавистью. Неудержимо содрогающееся тело вдруг налилось ледяной тяжестью, а мышцы угрожающе напряглись под побледневшей кожей, показывая её готовность защищаться от возможного нападения. Единственное, что сбивало её с толку, так это странное замешательство, заполонившее собой всё пространство вокруг Джигана и вогнавшее его в цепкий ступор.       — Да как ты посмел оправдываться передо мной! — уже не сдерживая ярость, воскликнула Эстер, сбрасывая с себя остатки сомнений и нерешительности. Опасный, разрушительный огонь резкой искрой вспыхнул в её слепых глазах. — Думал, я такая глупая и ничего не узнаю? Интересно, насколько долго ты планировал водить меня за нос и притворяться ангелом во плоти? Пока не убьёшь меня?!       Пронзительный крик девушки отразился от окаменевших деревьев ясным эхом, облетев всю поляну и врезавшись в стойких древесных великанов уничтожающей волной. Джиган попятился, теперь взирая на неё с немым ужасом в глазах, и в недоумении опустил саблю, нахмурив свои неприметные брови.       — Ради Аллаха, Эстер, скажи, в чём моя вина? — с неподдельной мольбой и отчаянием обратился к Эстер Джиган, и она едва не зажала ладонями уши, чтобы не слышать это ложное сожаление.       В её власти и воли было наброситься на воина прямо сейчас и воссоздать ему по заслугам, выместить на нём всю свою злобу, не оставить ни единого напоминания о произошедшей когда-то трагедии. Однако что-то, гораздо более настойчивое, чем лютая неприязнь, остановило Эстер на полпути и вырвалось из её сдавленной свирепыми чувствами груди поверхностным вздохом. Словно толкая её на проявление снисхождения, разум подкидывал ей воспоминания о том, как она вопреки голосу ледяного рассудка последовала велению своего сердца и спасла Джигану жизнь. Тогда девушка напрочь забыла о границах, о войне и непримиримой вражде двух сильнейших армий, ей в голову ни разу не закрались сомнения насчёт искренности спасённого воина и чистоты его души. Эстер невольно привязалась к нему, прониклась сочувствием и пониманием, надеялась, что он сумеет вернуться домой несмотря ни на что. Бережно она хранила их общую тайну, угрожающую им обоим смертью, шла против устоев святого долга во имя Империи, рисковала своей любовью, положением и жизнью. Выходит, всё оказалось напрасно. Но, если Эстер хладнокровно убьёт Джигана, которого ранее сама вытащила с того света, разве будет она чем-то отличаться от него по уровню захватившей её жестокости? Разве она поступит лучше него? Сохранит ли за собой право называться благородным воином или же превратится в беспощадного тирана?       Наконец Эстер опустила оружие, в знак мирного настроя спрятав его в ножны, и приблизилась к Джигану, всё ещё изучающему её проницательным взглядом серых как хмурое небо глаз.       — Ответь правду, Джиган, — тихо заговорила она, пытаясь хотя бы на время заглушить бушующую в ней жгучую боль. — Это ты ослепил меня? Ты нанёс мне эту роковую рану, сделавшую меня калекой до конца моих дней?       Повисшее между ними молчание не хуже самых жарких слов убедило Эстер в её правоте. Всё-таки она не ошиблась и на самом деле всё это время укрывала на территории Османов того, кого жаждала отыскать прежде всего. Почему судьба обошлась с ней так жестоко? Почему не помешала ей распознать в друге своего злейшего врага, разрушителя её будущего? Зачем обрекла её на такую ужасную боль?       — Клянусь Аллахом, я не специально, — разбито произнёс Джиган и сгорбил плечи, словно на него внезапно навалилась непреодолимая усталость. В его надтреснутом голосе Эстер так и не распознала желанной фальши, и это ранило её ещё больнее. — Я всего лишь выполнял свой долг, как и все мы. Просто так получилось, и ничего с этим уже не поделаешь. Когда я понял, что натворил, чуть с ума не сошёл от горечи и досады на самого себя.       — Даже не надейся, что это служит тебе оправданием, — веско бросила Эстер и демонстративно отвернулась, чувствуя затылком преисполненный отчаяния и печали чужой взгляд. По коже пробежали неприятные мурашки, однако она и не подумала обернуться. — Ты даже не потрудился признаться мне сразу, рассказать всё, как есть. Ты скрыл от меня этот позор, хотя прекрасно знал, кто я такая и чем мы с тобой связаны! Ещё во время той битвы твои приёмы показались мне знакомыми, но я даже предположить не смела, что дело кроется именно в этом! Великий Аллах, лучше бы я убила тебя!       Так, будто могла ясно видеть это, Эстер ощутила, как обескураженный Джиган в ужасе отпрянул, и в спину ей ударил целый поток его разрывающей сердце боли. Подобно смертоносной стреле она вонзилась ей в грудь, раздирая кожу, проникая в самую глубь и пуская свежую кровь. Внезапно девушке стало трудно дышать, как если бы что-то тяжёлое и увесистое обрушилось на её податливое тело, осенний воздух показался сухим и безвкусным, отравляющим лёгкие поселившимся в нём духом отрешённости и равнодушия. Эстер чувствовала, что стоит ей задержаться рядом с Джиганом на лишнее мгновение, и она не выдержит и неосознанно прикончит его, не в силах сопротивляться овладевшим ею гневу и жажде мести. А ей бы хотелось задержать при себе своё достоинство, чтобы позволить справедливому Аллаху самому послать Джигану заслуженную кару. Неожиданно она осознала, что лучшим наказанием для него будут вечные отныне и впредь муки совести и терзания жгучим чувством вины.       Прежде, чем воин успел остановить её, Эстер резко сошла с места и устремилась в чащу леса, позволяя высоким деревьям сомкнуться над её головой и скрыть от пробирающих глаз Джигана. Как никогда она нуждалась в необходимости побыть одной, чтобы тщательно поразмыслить над случившимся и принять решение на остывшую голову. Возможно, стоит рассказать обо всём повелителю, и пусть он судит нарушителя согласно утверждённым законам Империи, а она больше не собиралась нести ответственность за его жизнь.       — Эстер! — донёсся до девушки умоляющий оклик Джигана, а торопливый хруст гальки и листьев подсказал ей, что воин нагоняет её. — Постой, прошу! Выслушай меня!       Упрямо сцепив зубы, Эстер приготовилась терпеть мольбы Джигана и мысленно поклялась себе, что не даст слабину и не поддатся его упрашиваниям. Пусть она решила обуздать ярость и милосердно сохранила воину жизнь, его поступок всё равно невозможно было простить. Ничего в их отношениях теперь не будет как раньше, между ними залегла глубокая пропасть лжи и недоверия, все мосты назад сожжены. Непрошенная тоска острым шипом впилась в сердце Эстер, когда она поняла, что не способна принять то, что ей открылось. Джиган мог бы стать отличным приятелем, с ним она испытывала лёгкость и желание смеяться без какой-либо причины, забывала о сложностях бушевавшей на просторах Ирана войны и проникалась атмосферой чужой страны, слушая местные байки. Если бы Джиган признался ей сразу, всего этого можно было бы избежать.       Раздавшийся совершенно внезапно краткий вопль, сопровождаемый грубым ударом и шуршанием одежды, пронзил тело Эстер невольным страхом и вынудил застыть на месте. Позади неё происходила какая-то возня, будто кто-то боролся на земле, разбрасывая в стороны комья сухой почвы. Затаив дыхание она обернулась, предполагая самое ужасное, но с пугающей мыслью в голове осознала, что не может пошевелиться. Глухой стук упавшего на землю тела и злобное кряхтение, прерываемое судорожными вздохами и мелкими возгласами, явно указывали на то, что на Джигана кто-то напал. У Эстер затряслись ноги, и она чуть не задохнулась от растёкшейся по венам липкой паники.       Из оцепенения её вывел звенящий от удивления голос Джигана, по-видимому, ни на миг не превращающего сопротивление неизвестному для девушки противнику.       — Отпусти меня, слышишь? — сдавленно прохрипел он, извиваясь на земле. — Ты пожалеешь об этом!       — Молчать, нарушитель! — оборвал его более громкий голос, который Эстер без труда узнала и едва не завыла от накатившего на неё облегчения. Как же ей повезло!       — Рустем! — не сдерживая охватившую её радость, окликнула друга девушка и мгновенно ощутила на себе его полный непонимания взгляд, по-прежнему приправленный тихим гневом. — Оставь, не трогай его. Я объясню.       Но Рустем остался непреклонен и с новой силой вдавил Джигана в землю, опираясь коленом ему на грудь. Вражеский воин еле различимо застонал, его попытки вырваться стремительно слабели, глаза безвольно закатились так, что стали видны одни лишь белки.       — Почему он здесь? — презрительно сплюнул бывший визирь, с откровенным пренебрежением кивнув на поверженного Джигана. — Враг на нашей территории, а ты и ухом не ведёшь!       — Я знаю, что он враг, — спокойно ответила Эстер, подходя ближе. Впервые всегда наблюдательный и хитрый взгляд Рустема смотрел на неё с настоящей яростью. — Но прошу, отпусти его и послушай. Он не опасен, поверь мне.       Томительные секунды слились для неё в огромный ком безудержных ожиданий и молчаливой мольбы. Рустем всё колебался и никак не желал отпускать Джигана, а тот уже начал терять сознание от недостатка кислорода. Эстер знала, что должна проявить терпение, но безумные думы о том, что бывший визирь схватит их обоих и притащит в лагерь как пленников, постепенно сводила её с ума и туманила здравый рассудок. Нет, её друг не выдаст её тайну. Не разрушит крепкую связь их трогательной дружбы и не подвергнет сомнениям её слова, какими бы безумными они ему не показались.       — Рустем, — требовательнее повторила Эстер, делая к нему ещё один шаг. — Пожалуйста, отпусти его. Он же сейчас умрёт!       Раздражённо фыркнув, Рустем рывком освободил Джигана из своей мёртвой хватки, перед этим как следует вдавив его в почву. Когда он поднялся на ноги, девушка с некоторой опаской протянула руку и дотронулась до его предплечья, привлекая внимание.       — Спасибо, — первым делом поблагодарил она, а затем мельком взглянула на съёжившегося у её ног Джигана, который с трудом приподнялся на дрожащих руках и зашёлся в приступе лающего кашля. Эстер сочувственно поморщилась и неодобрительно покосилась на друга. — Он не виноват, что оказался здесь. Это я его привела.       — Что?! — в бешенстве вспыхнул Рустем и отшатнулся от неё, словно от языков обжигающего пламени. — Что ты сделала?! Ты хоть понимаешь, что говоришь?!       Устало вздохнув, Эстер помедлила с ответом, потому что склонилась над Джиганом и помогла ему встать. Бедный воин с огромным усилием усмирил кашель, его судорожное дыхание опаляло сосредоточенное лицо девушки, совсем как в ту ночь, когда она нашла его умирающим посреди леса. Рустем наблюдал за ними с неприкрытой ненавистью вперемешку с острым изумлением.       — Главное — он не враг тебе, — проговорила она, поворачиваясь к другу с искренним огоньком в глазах. — Успокойся, и тогда я всё расскажу, идёт?       Нехотя Рустем всё-таки кивнул, и втроём они устроились под ветвями тонкого платана, расположившись на приличном расстоянии друг от друга. Соприкасаясь своим плечом с крепким плечом Рустема, Эстер продолжала чувствовать одолевающее его напряжение и неутихшую злобу, исходившую от него вспышками колющих искр. Друг явно не спешил менять гнев на милость и неизменно таращился на притихшего Джигана подозрительным взглядом. Набрав в грудь побольше воздуха, Эстер поведала ему историю их с вражеским воином первой встречи, потом про то, как все эти недели она навещала его и лечила рану, и про совместные прогулки. Рустем напряжённо слушал, не перебивая, однако изменений в его состоянии девушка так и не уловила. Закончив, она с замиранием сердца уставилась на бывшего визиря, опасаясь справедливого негодования с его стороны и уже начиная жалеть о том, что поделилась с ним своей тайной. А вдруг он доложит об этом повелителю?       — Ох, Эстер, а я думал, тебе уже нечем меня удивить, — обречённо вздохнул Рустем, покачав головой. Эстер с облегчением различила, что его голос наконец смягчился. — Неужели ты не боишься, что этого Джигана поймают? Ведь в таком случае, казнят не только его, но и тебя заодно.       — Если бы меня поймали, Эстер я бы никогда не выдал, — вмешался молчавший до сих пор Джиган, твёрдо встретив пылающий взор воина. Он оправился после недавнего потрясения и сидел напротив девушки с гордо поднятой головой.       С мнимой признательностью улыбнувшись вражескому бойцу, Эстер в надежде заглянула в глаза друга, потдёрнутые мрачной тенью.       — Не выдавай меня, — почти прошептала она, не сумев скрыть дрожь в сорвавшемся голосе. — Обещаю, Джиган не задержится здесь надолго. Со дня на день он вернётся на свои земли, и мы забудем об этом.       — Как ты не понимаешь, Эстер? — раздосадованно перебил её Рустем, разворачиваясь к ней и склоняясь к её лицу. Щёки девушки словили на себе его жаркое дыхание, говорившее о подавляемой тревоге. — Врагам не место на владениях Османов. Покрывая его, мы тем самым предаём своё государство! Я-то могу сохранить всё в тайне и сделаю это, не сомневайся, но если всё всплывёт наружу, я не смогу помочь тебе. Ты затеяла очень опасную игру.       Тёплая ладонь Эстер прикоснулась к плечу бывшего визиря, и девушка с щемящей нежностью улыбнулась ему, стараясь не показывать, что его слова поселили в ней глубокое волнение. Разумеется, она осознавала весь риск, на который пошла, пренебрегая собственной жизнью, но нисколько не страшилась заслуженного наказания. За ошибки и измену в любом случае придётся платить.       — Не волнуйся за меня, — мягко попросила Эстер Рустема. — Я знаю, что делаю. Спасибо, что согласился сберечь наш секрет.       — Завтра я уйду, — неожиданно выпалил Джиган, и девушка с воином одновременно повернули головы к нему. Эстер уже собралась задать наводящий вопрос, но он опередил её: — Так будет лучше для всех. Не хочу подвергать вас ещё большей опасности. С рассветом я отправлюсь на свою территорию и исчезну навсегда.       Этот решение было столь внезапным, что Эстер сперва не знала, как ей реагировать на него. Безусловно, с сегодняшнего дня прежние доверительные отношение между ней и Джиганом потерпели необратимые перемены, и девушка никогда бы не смогла впредь назвать его другом. Осознание того, что сейчас они видятся в последний раз, остудило кровь в жилах Эстер и погрузило сознание в странную печаль, из-за чего биение её сердца будто замедлилось. Хотела ли она, чтобы они расстались вот так? А если нет, то имело ли смысл что-то менять?       — Эстер, идём, — бросил ей Рустем, разрушая идиллию её раздумий и принуждая отвлечься от неутешительных мыслей. Вслед за другом Эстер покинула сухую почву, а Джиган так и остался сидеть, уставившись непроницаемым взглядом в пустоту.       Мучительно сглотнув, девушка задержала на вражеском воине свои незрячие глаза.       — До свидания, Джиган, — как можно более холодно проронила она, чувствуя отвращение к собственному равнодушие, но не пытаясь заглушить его.       — До свидания, Менекше. — просто ответил он. — Спасибо за всё, и береги себя.