Искра и пламя

      Бонт стоял на краю башни, задумчиво глядя на тёмное море и лунную дорожку, сверкающую в ночи. Ветер отбросил его волосы назад, открывая юное, красивое лицо, всегда грустное, всегда о чем-то тоскующее. Казалось, он не замечал Вики.       — Ты в прошлый раз говорил, что тебя никто не слышит, — сказала она, подходя к нему. — Что ты имел ввиду?       — То и значит, — вздохнул Бонт. — Они не хотят, чтобы меня кто-то слышал.       — Они — кто?       — Все. И учителя, и архимаг. Они отгородили меня от внешнего мира. Даже сны запретили видеть.       — Тебя заперли здесь? За что?!       Вики оторопело уставилась на Бонта. Интересно, сколько его здесь держат? Отчего-то ей казалось, что очень, очень долго.       — Они боятся моей силы, — сказал Бонт. — Говорят, что она опасна. Что я опасен, — он обернулся к ней, и ореол серебристого света окутал его волосы. — Твоей силы тоже будут бояться, Искра, вот увидишь.       — Нечего бояться, — невесело усмехнулась Вики. — Я даже маленькую сферу не могу сколдовать.       Бонт рассмеялся, и его смех зазвенел серебряным колокольчиком. Вики невольно отпрянула. В его глазах плясали озорные искорки, но на их дне затаилось что-то нехорошее.       — Ты владеешь огромной силой и пытаешься сколдовать маленькую сферу? Это как пытаться зажечь свечку от бушующего пожара!       — Вот именно! Я не могу её контролировать!       — Так не контролируй! — неожиданно рявкнул Бонт.       Он неожиданно стал серьёзным, его веселье как рукой сняло. Вики снова испугалась. Заметив это, он неловко улыбнулся, взяв её за руки. Ледяная волна прошлась по её коже до самых костей, словно забрав всё тепло.       — Не контролируй, — уже мягче повторил Бонт, глядя ей прямо в глаза, и тысячи звёзд, тысячи миров смотрели на неё сквозь них. — Не дави на неё, а позволь раскрыться.       Позволь раскрыться…       Закружились звёзды в сияющем вальсе, запели серебром и древностью. Чувства смешались, слились во что-то единое, и слышимое стало видимым, а незримое — неощутимым.       Цветы. Ветер. Лазурное небо — такое летнее, такое бесконечное. Он раскинул руки, и тени давно ушедших дней, давно заснувших героев закружили вокруг него хороводом. И он смеялся, смеялся в детском восторге.       Наставник смотрел, и в его глазах гордость смешалась с тенью ужаса. Когда-нибудь потом ужас возьмёт верх над гордостью, а сейчас он улыбался. Ведь Бонт был гордостью Академии, её путеводной звездой.       Призрачный цветок, протянутый ей. Её восхищённые глаза. Её улыбка. Конечно, она счастлива. Эти цветы давно исчезли в огне Первое Магической войны. Но сейчас один из них в его руках тихо звенел, слышимый лишь им двоим. Ибо нет ничего невозможного для магии.       — Точно, — завороженно сказала Вики. — Нет ничего невозможного для магии.       — Вот какой силы ты боялась, — сокрушенно сказал Бонт. — Вот какой силы боялись все вокруг. Ты ведь с самого детства эта слышала? Она опасна. Она должна сдерживать себя.       Вики вспомнила шепотки за спиной, тысячи взглядов, жаливших в спину, стихающие при её приближении игры и обрывистые ответы, когда она пыталась хоть с кем-то заговорить. Ведьма. Ведьма. Ведьма. Ведьмаведьмаведьмаведьмаведьма.       — И ты стыдилась своего дара, — с тенью укора сказал Бонт.       Отвары, обряды, заговоры. Тоже магия, но… разрешенная? Может, потому что на самом деле в неё никто не верил? И странствующая ведьма, и Вики, валявшаяся в её ногах и умоляющая забрать её дар, и отец, предлагавший любые деньги. А ведьма смотрела на неё с жалостью, и это так злило, так злило. Ведьмаведьмаведьмаведьмаведьмаведьма.       — Хватит! — крикнул Бонт, разогнав эти крики, словно ветер облака. — Твой дар не опасен. Твой дар прекрасен! Взгляни же на него. Взгляни, Искра!       И Вики вспыхнула. Белое пламя разгоняло ночной сумрак, сияло, ослепляло. Кто сказал, что свет мягок? Свет выжигает тьму. Свет ослепляет. Свет не оставляет ничего, кроме благословенной пустоты. Свет — это пламя. А пламя — это она.       — Проснись, проснись!       Мими упорно трясла её за плечо, пока Вики не разлепила глаза. Посте того яркого сна она казалась Искре такой неуместной, такой вторичной, как и всё вокруг.       — Ты вся вспыхнула, — объяснила Мими. — Хорошо, что до подъёма еще несколько минут. А то бы увидели…       — Белым пламенем вспыхнула? — уточнила Вики.       — Астральным пламенем, — педантично поправила Мими.       Вики рассеянно оглянулась вокруг. Большинство учениц ещё спали. Кровать рядом с Вики, принадлежавшая Лори, пустовала. Странно.       Завтрак был каким-то особенно паршивым. В воздухе витала едва ощутимая тревога. Или, может, это только Вики так казалось? Перед завтраком выступил Фенцио, сообщив о пропаже ученицы и сказав, что если кто-то её видел, то должен сообщить ему или любому из наставников. Вики вспомнилось видение возле Древоматери. Лора, шагающая навстречу Луне, словно в гипнотическом сне. Стоит ли об этом говорить? Наверняка скажут, что это всего лишь сон…       — Перед тем, как начать урок, я напоминаю вам, что скоро месяц Магических игр.       Геральд и ученики стояли посреди поля, поросшего изумрудной, кое-где начавшей желтеть травой. Серый замок Академии виднелся неподалеку, чернея среди унылых осенних туч и холодного тумана. Вики куталась в мантию, которая совсем не согревала.       — Ну что, кто готов показать всем всю мощь нашей Академии? — повысил голос Геральд.       Его предложение встретили лишь редкими вялыми возгласами.       — Все, кто участвует в играх, освобождены от занятий на время тренировок, — усмехнулся наставник.       Энтузиазма учеников заметно прибавилось.       — А занявшие первую тридцатку получат высший бал автоматом по моему предмету, — завершил Геральд, и его тут же едва не свалил поток учеников, загоревшихся желанием участвовать в соревнованиях и побеждать.       — С дороги, Непризнанная, — оттолкнул её Люцифер, неприятно улыбаясь. — Больше уважения к будущему победителю пятидесятых Магических игр.       — Не давай обещаний, которые не можешь выполнить, Инферно, — с легкой укоризной сказал Дино, приветливо кивнув Вики.       Мими, схватив Вики за руку, тут же потащила её к наставнику.       — С ума сошла?! — попыталась вырваться та. — Я же не умею колдовать!       — Научишься, — легкомысленно сказала Мими. — До игр ещё две недели.       — А ведь такое часто бывает, — задумался Ади, идущий рядом с ними. — Всю жизнь слабак, а потом, во время опасности все твои скрытые возможности резко открываются. Катарсис!       — Надо же, какие умные слова знаем, — ядовито заметила Вики.       Мими записала их с Вики в участники. Остальные ученики встретили это всеобщим хохотом.       — Должно быть, будет самый быстрый проигрыш в истории Магических игр, — громче всех хохотал Люцифер.       И раздражающая Ости вторила ему. Интересно, их специально учат этому мерзкому смеху одновременно с уроками танцев и фехтованию?       — Ничего не понимаю! Во сне же всё получалось!       Вики без сил присела на край стола. Хмурый Геральд тучей нависал над ней.       — Во сне действуют другие законы, — объяснил он. — Там нет материи, которая сдерживает тебя.       Он взял Вики за руку, провел пальцем по костяшке. Она совсем высохла за эту неделю. Кожа на костях, сухая, безжизненная, испещренная темными сосудами и странными пятнами. Несколько заживающих шрамов виднелись на запястье. Геральт покачал головой.       — Вот видите? — устало сказала Вики. — Сколько раз я пыталась. Сколько раз я терпела неудачу.       — Жизнь несправедлива, Вики Уокер, — уже мягче сказал Геральд. — Кто-то годами копит на золотое ожерелье, кто-то покупает их на карманные деньги от родителей.       — Кто-то колдует так же легко, как дышит, а кому-то приходится прикладывать усилие, чтобы хоть немного контролировать магию, — подхватила Вики.       — Кто-то болтает без умолку, а кому-то приходится терпеть болезненное лечение, чтобы сказать хоть несколько слов, — мрачно завершил Геральд.       Я никогда не буду здоровым. Не стоит и пытаться. Только зря травлюсь этими зельями. Вы все так легко относитесь к словам, будто к чему-то несущественному. Вы не знаете, сколько мучений мне стоит сказать хоть что-то!       Вики оторопело уставилась на Геральда. Он уже не хмурился, его губы не кривила усмешка. В его глазах, окруженных сетью ранних морщин, читалась только усталость.       — Есть вещи, которые мы не в силах изменить. Но это не значит, что не нужно пытаться, — тихо сказал он, сжимая её руку. — В меня никто не верил. Но я верю в вас.       Я верю в вас. Слова эхом пронеслись в её голове, заглушив это проклятое «ведьма». Все от неё что-то хотели. Чтобы она излечилась от магии, чтобы она стала магом, чтобы она лучше училась, чтобы она исчезла отсюда. Но верил ли в неё кто-то? Верил ли, что у Непризнанной что-то получится? Возможно, только Бонт да Геральд.       — Не получилось сто раз — попытайтесь ещё сто раз. Не получилось сколдовать огонь — сколдуйте лёд. Не работают медитации — попробуйте зелья. Может, у вас ничего не получается, потому что ваша магия другая.       Геральд устало улыбнулся. Вики улыбнулась ему в ответ. И осенний холод куда-то отступил, и печаль прошедших дней исчезла. В кабинете мастера Геральда почему-то было по-летнему тепло.       — Бонт тоже говорил что-то про то, что моя магия другая, — задумчиво сказала Вики.       — Что ещё за Бонт? — нахмурился Геральд.       — Ну, ученик, маг школы Луны, — удивилась Вики. — С серебряными волосами такой.       — У нас нет таких, — подозрительно сощурился Геральд.       — Может, вы не помните?       — Я всех помню. У нас нет ученика по имени Бонт, — твёрдо повторил Геральд.       Вики покосилась в сторону окна. Где-то там, в дальнем углу двора, виднелся кусочек северной башни, в дневном свете выглядевшей заброшенной и пустой. Она хотела спросить, почему Бонта держат там совсем одного, но что-то помешало ей. Некое шестое чувство внутри неё подсказывало, что не стоит спрашивать Геральда о северной башне. Что вообще никому не стоит говорить про неё и особенно про то, что она туда ходит во сне.       Но почему Геральд сказал, что Бонт здесь не учится? Он ли ей врёт или Бонт? Что-то тут было не то, и Вики это очень, очень не нравилось.