the brand of heritage

      Мэйбл помутившимся от страха зрением всё равно не могла усидеть на месте. Ей казалось, что если сейчас она позволит себе замёрзнуть до такой степени, что не сможет подняться, то непременно заснёт и умрёт в этой камере от обморожения. Разогнавшись, она плечом толкнула дверь. Та не поддалась, поэтому девушка попыталась ещё раз, после второго раза потирая плечо от боли, поразившей до самых костей.       На третий раз железная дверь морозильной камеры распахнулась. Мэйбл, опьянённая радостью, что смогла выбраться, выдохнула с невероятным облегчением. Похоже, она уже успела мысленно себя похоронить, ведь… кто бы помог? Билл был где-то далеко, не здесь, а мистер Уилсон, скорее всего, не смог бы её даже найти.       Зубы стучали.       Трясущимися после пережитого адреналина пальцами Мэйбл поспешила набрать Билла. Вместо страха пришла страшная ярость. Она была готова взорваться, когда он смог выйти с ней на связь. Тогда, когда это было не так необходимо, как несколькими минутами ранее. — Ты в курсе, что я могла там умереть?! — Возмущенно начала кричать Пайнс. — Я забыл тебя предупредить. — Оправдался агент. — С дверью стоит быть осторожнее и желательно придерживать чем-нибудь, чтобы она не захлопнулась. — Спасибо, что сказал об этом, когда я чуть коньки не отбросила! — Выругалась она. — Хватит издеваться надо мной, и говори сразу о тех вещах, которые я должна знать. Я не собираюсь помирать в отцовском отеле! Почему ты не брал трубку? Я звонила, а ты пропал! — В той точке отеля, где хранится запас еды, нет сети. — Прекрасно. — Выругалась она и бросила трубку.       Мэйбл чувствовала, что если он продолжит говорить — она его из-под земли достанет и будет бить, пока тот не потеряет сознание. Словами не описать, как зла она была. Каждая мелочь и каждая мебель злили, когда она смотрела на них. Чёртов отель. Она хотела сжечь его дотла!       Пока её еда разогревалась в духовке в столовой отеля, Мэйбл смогла немного успокоиться. Тишина воздействовала на неё хорошо, помогала быстрее отпустить всю злость, побыть наедине с собой. Пайнс также подозревала, что злость вызвана ещё и голодом, так как она хотела не только поесть, но и поесть нормальной еды, а не запасами из морозилки, которые, — слава богу, — можно употреблять.       Поев, она выбралась в коридор и решила набрать Билла. — Чем могу помочь? — Поинтересовался он. Тон его голоса был привычным, но холодным, что говорило о том, что он запомнил то, как она кричала на него за его маленькую оплошность. — Прости. — Гордо промямлила Мэйбл. — Отель действует на меня утомляюще, и я всё время злюсь. Ничего плохого не случилось, я смогла выбраться, так что… считаю, что погорячилась. Еда, кстати, оказалась лучше, чем я ожидала. Спасибо.       По ту сторону послышался облегченный вздох. Мэйбл смогла определить улыбку своего собеседника. — Хорошо, я рад. — Билл, пожалуйста, дай мне какую-нибудь отличную новость. — Попросила она. — Мне срочно нужно, чтобы случилось что-то хорошее, иначе я просто сойду с ума. — Хорошего, к сожалению, мало. Звонил мистер Уилсон.       Мэйбл обрадовалась. — Оу, да? Что он сказал? — Он попросил передать тебе сообщение. — То есть… — Да, он не сможет приехать из-за стихийного бунта. Как я и говорил, это правда очень рискованно. — Подтвердил Сайфер. — Мистер Уилсон просил передать, чтобы ты начала осмотр отеля самой. Он попросил оценить общее состояние и обязательно отметить то, что ты хотела бы оставить себе после продажи. — В общем, это было то, что Мэйбл знала и так. — Он рекомендовал начать со второго этажа, поскольку тот пострадал больше всего.       Мэйбл страдальчески выдохнула. — Я же просила хорошие новости… — Извини. — С улыбкой ответил он.       Вызов прервался.       Через главный холл Мэйбл поплелась вверх по ступенькам на второй этаж. Не то чтобы она не хотела туда идти — сама по себе процедура оценки отеля была то ли скучной, то ли невыносимой из-за того, что куда бы она не глянула — всюду возникали воспоминания. Из детства, из юности. О родителях, о Диппере. Просто… само по себе здешнее пребывание кажется ей страшным. Осознание, что она здесь одна. Засыпает одна. Ходит и ест.       Одинокая комнатушка в общаге и то была прелестней коридоров этого отеля. По крайней мере, она знала, что за соседней стеной были люди.       Отель же сохранился неплохо, но в некоторых его точках находиться неприятно. Особенно в подвальной его части: там уже давным-давно начала отшелушиваться белая краска.       Мэйбл осмотрела кладовые, дурно пахнущие уборные, некоторые номера и комнаты для прислуги, которые когда-то здесь работали. Она прошлась по второму этажу и чем дальше шла, тем заметнее ухудшалось состояние отеля. Остановившись посреди коридора, она рассмотрела стены. То, что она увидела — поразило.       Обои на стенах изорваны, кое-где проглядывали бугры из-за того, что обои кто-то мочил водой. Всё выглядело так, будто кто-то специально навредил этой части отеля. Как будто у Эдгара были враги, и они после его смерти пришли немного «подправить» имущество. Плинтуса были подбиты, с вмятинами, как от молотка, а на некоторых дверях, — благо не на всех, — царапины. — Кто-то, словно зверь, разнёс всё. — Не сдержала комментариев Мэйбл. — Вряд ли это могли сделать гости, ведь незачем же было вытворять такое…       Девушка устало потёрла виски и ещё раз уставилась на карту отеля. Она уже мысленно рассчитала, как много у неё было работы. Внезапно у неё возникло ярое желание придушить мистера Уилсона за то, что тот скинул всё на неё. По идее, он должен был заниматься этим сам, ему заплатили. Какого чёрта она должна скитаться в одиночку по этим страшным, полным отвратительной ностальгии, коридорам?       Мэйбл была готова продать свои почки, лишь бы выбраться и уехать отсюда как можно дальше. Неужели так сложно решать дела онлайн? Или здесь связь совсем убийственная?       Мэйбл шагала всё дальше и дальше, чувствуя, как злость в ней разжигается с неимоверной скоростью, пока вдруг не остановилась. Она опустила руки и посмотрела на дверь, ведущую в западное крыло. Дверь запечатана чёрно-жёлтой лентой.       Она коснулась дверной ручки.       Сердце заклокотало, заболело. В груди образовалось какое-то странно ноющее чувство. — Здесь… — Прошептала она, пока её глаза наполнялись безудержными слезами. — Это здесь…       Комната Диппера.       Когда-то за этой дверью была комната её родного брата.       Она дёрнула за ручку, но дверь не поддалась. Как оказалось, заперта на замок. Сколько бы Пайнс не пробовала — всё было тщетно. Выругавшись, она набрала Билла по телефонной рации. — Ну что, как дела? — Скучающе поинтересовался он. — Насколько всё плохо? — Я… Я нашла одну дверь в западном крыле. — Начала Мэйбл. — Почему она опечатана и заперта?       Билл пугающе долго молчал прежде чем дать ответ. Казалось, что с каждой секундой его молчания её сердце набивает темп и скоро взорвётся в груди. Когда она, наконец, услышала голос Сайфера — поняла, что до этого задержала дыхание от волнения. — Её опечатали, когда Диппера Пайнса признали мёртвым. Насколько мне известно, проводилось расследование. Недолго. Эдгар Пайнс подозрительно быстро замял дело о своём сыне, и продолжил жить так, как ни в чём не бывало. — Мрачно пробормотал Билл. — Разумеется, журналистов это озадачило, и они всеми силами, порой выходя за личные рамки Эдгара и Виктории, пытались добиться правды. Но тут их ждало разочарование: эту правду продали за гроши, а опечатывание комнаты обозначили будущим ремонтом. Иными словами, Эдгар заплатил за то, чтобы выставить эту нелепую ложь. — С ума сойти… — Прошипела Мэйбл. — Как он мог? Диппер… — Она покачала головой, ощущая во рту неприятный привкус горечи. — Скажи мне, тут сохранились какие-нибудь газеты, в которых есть эти статьи? Горю желанием прочитать, какую ахинею раздули из его смерти… Если бы я только могла быть рядом…       «Мы бы уехали. Забрали бы маму и уехали как можно дальше от этого кошмара». — Понимаю, это может быть очень личное, но, Мэйбл… — Да? — Где ты находилась последние пару лет?       Голос Билла пугал её.       Она почувствовала волну мурашек на своей спине и чуть дёрнулась всем телом от неприятного ощущения. «Всё что угодно, кроме этого», — думала Пайнс, — «могу ответить на любой вопрос, но только не на этот». — Это… долгая история.       Перед глазами в картинках пронеслись все комнаты для буйных, озверевшие пациенты, кровь, безумцы, брызжущие слюной, санитары, иглы, синяки от капельниц. Мэйбл рвано выдохнула, когда в носу защипало. Вспоминать психлечебницу было весьма… больно. Она не могла сказать об этом Биллу, ни за что на свете…       Она клялась никому не рассказывать о своём прошлом — неважно какие будут обстоятельства. Ей было важно, чтобы к ней относились, как обычно, а не как к бывшей пациентке, у которой, по их мнению, могут быть проблемы с головой. Мэйбл была уверена, что вменяема и адекватна, несмотря ни на что, ни на одну из многочисленных нападок в тех стенах. — У меня много времени. Если ты хочешь, то… — Не хочу. — Отрезала она. — Извини, Билл, но ты федеральный агент по экстренным ситуациям, а не чёртов следователь, поэтому не суй свой нос в чужую жизнь. Мы уже обсуждали это.       Губы Билла скривились в злой ухмылке, но голос не выдавал его. — Прошу прощения. — Ответил он. — Я просто спросил.       Звонок сбросился.       Билл подпёр рукой подбородок и уставился на фото в мониторе компьютера, на котором была изображена Мэйбл. Фото было трёхлетней давности. Сделанное в один из светских вечеров, которые устраивал Эдгар.       Билл смотрел долго. Размышлял.       «Ты мне всё расскажешь, мисс Пайнс».